Перед кортесами король приносил клятву в верности законам и фуэрос страны.

 

Каждое из сословий ( brazo ) кортесов составляло наказы ( cuademos ) — перечень петиций, в которых города, духовенство или дворянство выражали свои пожелания и рекомендации или при­носили различные жалобы.

Наказы представлялись королю, который принимал после ознакомления с ними то или иное решение.

Несомненно, однако, что далеко не всегда король охотно утверждал рекомендуемые ему мероприятия.

 В частности,  несмотря на данное кортесам обещание, короли не считались с их мнением, когда решались вопросы войны и мира (хотя на кортесах в Леоне, в 1188 г., король обязался согласовывать свои решения с желанием кортесов).

Далее мы увидим, что в смутные времена короли вынуждены были, преследуя свои собственные цели, предоставлять кортесам значительно большую инициативу.

Регламент кортесов.

Постепенно установилась процедура проведения кортесов и их внутренний регламент, общие черты которого были таковы: заседания, посвященные открытию и закрытию кортесов, носили торжественный характер.

 На них председательствовал сам король.

На остальных же заседаниях, как обще правило, председательствовал дворянин или прелат, избираемый не кортесами, а королем.

Секретарями были хранители королевской печати или коронные нотариусы. Значительно позже, в конце XV в., обсуждался вопрос о полномочиях представителей муниципалитетов, которые обязаны были ни на йоту не отклоняться от инструкций или наказов своего города.

Лица, не соблюдавшие это правило, жестоко карались; в некоторых случаях самочинная деятельность в кортесах могла стоить им жизни.

Обычно заседания были закрытыми, причем каждое сословие совещалось своих делах отдельно.

Связь между собраниями и королем поддерживалась через послов и вестников ( embajadores , mensajeros ), или, выражаясь современным языком, с помощью смешанных комиссий, которые в ту пору носили название совещаний ( tratadores ) , члены которых назначались королем и сословиями.

На первом заседании монарх вначале приветствовал собравшихся и призывал их добросовестно выполнять свои функции, а затем в устной или письменной форме (сам или через прелата, хранителя печати или секретаря) предлагал список дел, испрашивая совет или решение кортесов.

Это было своего рода тронной речью.

Кортесы отвечали в аналогичной форме либо через прелата, либо через одного из своих членов, а иногда (в позднейшее время) через одного из инфантов.

Речи в этих заседаниях — фактически единственные выступления за все время сессии — были краткими.

На последнем заседании обычно также выступал король.

Законодательство.

Кортесы — представительные учреждения, по форме имевшие чисто консультативный характер, в этот период оказывали незначительное влияние на законодательство.

Короли по-прежнему предоставляли фуэрос издавали распоряжения общего характера, а источники права носили столь же местнический и анархический характер, как и в предыдущий период.

«Фуэро Хузго» рассматривался как общекастильский свод лишь в определенной области правовых отношений.

Во всех же остальных областях действовали различные законы, и каждый город управлялся по своему фуэро и в силе были нормы обычного права, распоряжения городских советов, прецеденты, установленные решениями различных судей, и т. д.

Система правовых отношений еще более усложнилась благодаря появлению новых социальных групп, каждая из которых имела свои привилегии, вольности и т. д.:            у дворян были свои особые фуэрос и. законы;                                                     белое духовенство и монастыри также имели свои законы и т. д.

Предполагают, хотя для этого не имеется достаточных документальных данных, что фуэрос кастильских дворян были собраны в особый свод, представленный Альфонсу VII на кортесах в Нахере.

Тем не менее короли по мере укрепления своей власти и наведения порядка в стране стремились унифицировать определенные разделы законодательства и за­полнить еще имевшиеся в нем пробелы.

Поэтому часто на соборах, а потом на кортесах они отдавали распоряжения, соблюдение которых было обязательным для всех подданных (например, на Леонском соборе).

Этим же целям служило уста­новление некоторых типовых муниципальных фуэрос, которые затем применялись без существенных изменений к различным городам.

Таким образом, уменьшалось количество различных фуэрос и создавались однородные группы законов.

Тем не менее с середины XI в. и до середины XII в. было предоставлено множество муниципальных фуэрос как королем, так и дворянами.

По-видимому, Фернандо III первому пришла мысль создать кодекс или сборник законов, обязательных для всего королевства.

Он начал претворять эту идею в жизнь и приказал составить свод Setenario («Семерик»), названный так потому, что он должен был состоять из семи частей; однако составление этого кодекса не было завершено.

Преемники Фернандо III продолжали начатое им дело и лишь частично унифицировали зако­нодательство Леона и Кастилии.

Муниципальное управление.

К концу X в. уже возник вольный город-коммуна (сопсеjо), с собственной администрацией, собраниями жителей и т. д.

В X—XI вв. эта организация получает дальнейшее развитие, причем особо выдви­гаются муниципальные судьи, которые получают под влиянием мосарабов наимено­вание алькальдов.

В их обязанности входил разбор гражданских и уголовных дел, в том числе и разбор тяжб дворян (фихосдальго) с епископами, городскими сове­тами, монастырями и орденами.

 

Судьи избирались по жребию, по коллациям, кварталам или приходам.

 

Непо­средственная власть народа по-прежнему была представлена хунтами или общими собраниями граждан, которые ведали делами, связанными с поддержанием порядка и благочиния, устанавливали положения о мерах и весах, о ставках оплаты с.-х. работ и т. д.

 

В некоторых городах имелись также представители короля, которые назывались domini , dominantes , merinos , potestades и т. д.

 

Однако не следует забывать, что политический строй городов не был единообразным.

 

Существовали вольные города, в которых знать имела своих представителей в органах самоуправ­ления, и наряду с этим города, в которых все должностные лица были плебеями, причем в черте такого города фихосдальго или кавальеро запрещалось сооружать крепости и дворцы, если последние не предназначались для короля или епископа.

 

В некоторых местах должности распределялись между знатью и народом поровну, например в Леоне было четыре алькальда, причем двое из них назначались королем, а двое других — церковью.

 

Помимо вышеупомянутых важнейших должностных лиц, имелись главный аль- гвасил ( alguacil mayor ), хранивший знамя города; альферес ( alferez ), командую­щий муниципальным ополчением, которое уже в 1137 г. имели города Авила, Сала­манка, Толедо, Гвадалахара, Талавера, Мадрид, Сеговия и др.; фъелес ( fieles ) (буквально «верные») — лица, которые заботились о поддержании порядка на рынке и скрепляли печатью акты городского совета; аламины ( alamines ) — инспекторы, в обязанности которых входил надзор за качеством товаров; аларифы ( alarifes ) инспекторы общественных и частных работ; веладоры ( veladores ) — ночные сторожа и др.

 

Короля представлял в муниципалитете алькальд или другой уполномоченный,  но кроме того, король поддерживал с городами связь через особых вестников, сообщая городским властям о важных политических событиях (объявление войны  и заключение мира, браки, рождение инфанта и т. д.) или предупреждая о предстоящем созыве ополчения для ведения какой-нибудь кампании.

 В свою очередь муниципалитет отвечал королю через своих вестников, а иногда таким же путем излагал ему свои просьбы и жалобы.

Вестники обычно имели также полномочия дли ведения при дворе переговоров по вопросам, которые интересовали муниципалитеты.

Муниципальная независимость.

Муниципалитеты часто действовали как совершенно независимые органы, и в этом проявлялись свойственный тому времени дух местного сепаратизма и слабость центральной власти.

Подобно дворянам, города вели войну без разрешения короля, вторгаясь на мусульманскую территорию на свой страх и риск.

Они воевали друг с другом или против соседних сеньоров.

 Часто военные операции были справедливой реакцией на бесчинства сеньоров.

 Для ведения таких войн и для поддержания порядка в какой-нибудь местности (в частности, для борьбы с разбойниками и т. п.) несколько городов объединялись,  образуя эрмандаду или федерацию.

Примером таких федераций являются эрмандады Эскалоны и Сеговии, Эскалоны и Авилы, Паленсии и Авилы в конце XII в.,  эрмандады Толедо и Талаверы в период несовершеннолетия Альфонса VIII, эрмандады Сеговии, Авилы, Паленсии и Эскалоны в 1200 г. и др.

Для руководства эрмандадами издавались особые распоряжения, назначались алькальды, выносились и приводились в исполнение приговоры, причем с королем совершенно не считались.

Фернандо III некоторые из этих эрмандад признал, но вынужден был запретить ряд союзов подобного рода, которые под предлогом наведения порядка творили всевозможные бесчинства.

Тот же самый дух автаркии проявлялся в особом законодательстве вольных городов.

Обычно права и привилегии города фиксировались в фуэро, которое жаловалось при создании городского самоуправления, а затем изменялось и дополнялось королевской властью, причем воля короля выражалась или частным образом, или на соборах и кортесах.

Иногда муниципии получали также право самостоятельно разрабатывать правила своей внутренней организации, как это, видим имело место в Саламанке, чье фуэро было собранием актов городского совета (консехо), утвержденных королем и в других пунктах (Касерес, Самора, Мадрид), где сами городские советы принимали те или иные решения в области внутреннего управления (например, указы о скотоводстве и т. д.).

Однако муниципии часто довольствовались этим и втайне от короля, обманным путем сами вносили изменения в свои фуэрос.

Подобная практика доходила до крайних пределов в вольных городах, отдаленных от резиденций королей, или в муниципиях, где прежние тради­ции вольной жизни нашли признание у королей и стали узаконенными привилеги­ями.

Так, некоторые вольные города кантабрийского побережья вели войны с иностранными державами (например, с Англией) и заключали мирные договоры как суверенные государства.

Если принять во внимание все, что нам уже известно о своеволии знати, не­трудно будет составить отчетливое представление об отсутствии единства в системе управления страной.

Тем не менее автономия городов в немалой степени спо­собствовала росту их могущества (а в этом была и положительная сторона), причем эта мощь основывалась на режиме народной демократии, который проявлялся и прямом вмешательстве в дела управления собраний граждан.

Апогей этого могущества относится к периоду, охватывающему XII и XIII вв.; XIV в. отмечает уже эпоху упадка.

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 168; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!