Подготовка текста, перевод и комментарии О. В. Творогова 9 страница
Цесарь же повелел стратигам и городским старейшинам сооружать храмы святым и мирские здания, застраивая город. Вельможам же, и мегистанам, и всем знатным людям так приказал: если кто из них удостоится какого-либо чина на службе царской, то пусть оставит по себе достойную память: воздвигнет дом, или обитель славную, или иное прекрасное здание, чтобы город исполнен был достойными творениями. Так же и цесари и цесарицы, царствовавшие после Константина, каждый во время свое стремились совершить какое-либо славное деяние: одни подвизались в отыскании и обретении страстей Господних или ризы и пояса пречистой Богоматери, и святых мощей, и божественных икон, и того самого богомужного нерукотворного образа из Эдессы; другие отличались в строительстве города и великих зданий, иные же, как цесарь Юстиниан Великий, и Феодосии Великий, и царица Евдокия, и многие другие, — в создании святых монастырей и храмов Божьих. И так наполнили город творениями преславными и дивными, которым и блаженный Андрей Критский подивился, сказав: «Поистине город этот непостижим ни слову, ни разуму». Поэтому и непорочная владычица, мать Христа, Бога нашего, во все времена царствующий град хранила, и берегла, и от бед спасала, и избавляла от тяжких напастей. Вот таких великих и неизреченных благодеяний и даров пресвятой Богородицы удостоился город сей, с которым, думаю, и весь мир не может сравниться. Но так как по природе своей мы грубы сердцем и нерадивы, и, словно безумные, отворачиваемся от милости Бога и щедрот его к нам, и обращаемся на злодеяния и беззакония, которыми гневим Бога и пречистую его мать, и славы своей и чести лишаемся, как писано: «Злодеяния и беззакония разрушат престолы могучих», и еще: «Источат гордые мысли сердца их, и низвергнут могучих с престолов», — так и этот царствующий город бесчисленными согрешениями и беззакониями лишился стольких щедрот и благодеяний пречистой Богоматери и в течение многих лет страдал от неисчислимых бед и различных напастей.
|
|
|
Такоже и нынѣ, въ послѣдняя времена, грѣх ради наших, овогда нахождением неврьных, овогда гладом и повѣтреи частыми, овогда же межуусобными бранми, имиже оскудѣша силнии и обнищаша людие, и преуничижеся град, и смирися дозѣла, и «бысть яко сѣнь въ виноградѣ и яко овощное хранилище в вѣртоградѣ».[23]
Так вот и ныне, в последние времена, по грехам нашим, — то из-за нашествия неверных, то из-за голода и болезней, то в междоусобных распрях, — утратили могущество свое сильные, и обнищал народ, и в уничижение впал город, и ослабел безмерно, и «стал точно шалаш в саду и словно амбар посреди цветника».
|
|
|
Сия убо вся увѣдев, тогда властвующей туркы безбожный Магумет, Амуратов сынъ,[24] в миру и в докончанье сый съ цесаремъ Костянтином,[25] абие збираеть воя многа землею и морем, и, пришед внезаапу, град обьступи со многою силою. Цесарь же съ прилучившимися велможами и вси людие града не вѣдяаху, что сотворити, понеже людцкаго собрания не бѣ и братиям цесаревым не сущимъ.[26] И послаша къ Магумету салтану посланники, хотя увѣдати бывшее и о миру глаголати. Он же, безвѣрен сый и лукавъ, посланникы отосла, а град повелѣ бити пушками и пищалми,[27] а ины стѣнобьеные хитрости нарежати и приступы градцкые уготовляти. Сущие же людие в градѣ, грекы и фрягове, выеждая из града, бьяхуся с турки, не дающе им стѣнобьеныя хитрости нарежати, но убо силе велице и тяжце сущи, не возмогоша им никоея пакости сотворити, зане един бьяшеся с тысящею, а два — съ тмою.[28]
Узнав обо всем этом, властвовавший тогда турками безбожный Магомет, Амуратов сын, который жил в мире и согласии с цесарем Константином, поспешно собрал множество воинов на суше и на море и, неожиданно приступив к городу, окружил его большими силами. Цесарь же с оказавшимися при нем вельможами и все жители города не знали, что предпринять, ибо воинов было мало и братьев цесаревых не было. И послали к Магомету-султану послов, чтобы узнать, что же произошло, и договориться о мире. Он же, коварный иноверец, послов не принял, а город повелел обстреливать из пушек и пищалей, и собирать различные стенобитные орудия, и готовиться к приступу. Находившиеся же в городе люди, греки и фряги, выезжая из города, бились с турками и не давали им устанавливать стенобитные орудия, но так как пришли враги в силе несметной, то они не смогли нанести им никакого урона, ибо один бился с тысячей, а два — с десятком тысяч.
|
|
|
Сие же видѣв, цесарь повеле велможам и мегистаном раздѣлити воином градцкия стѣны, и овны, и врата, также и всих людей, и клаколы ратные на всѣх странах изъставити, да коиждо их вѣсть и хранит свою страну, и вся яже на бранную потребу устраяеть, и да бьеться с турки съ стѣны, а из града не выежчати. Такоже и пушки и пищали уставити по приступным мѣстам на обранение стѣнам.
Узнав об этом, приказал цесарь вельможам и мегистанам расставить воинов по всем городским стенам, и башням, и воротам, а также и всех горожан, и колокола воинские разместить на всех сторонах, чтобы каждый знал и оборонял свою сторону, и готовил бы все необходимое для боя, и бился бы с турками со стены, а из города бы не выезжал. И для обороны стен велел установить пушки и пищали на местах, где ожидался приступ.
|
|
|
А сам цесарь съ патрнархом и съ святители и всь священный собор, и множество жен и дѣтей хожаху по церквам Божьим, и молбы и моления дѣюще, плачуще и рыдающе, и глаголюще: «Господи, Господи, страшное естьство и неисповедимая сила, юже дрѣвле горы, видѣвше, взтрепѣташа и тварь потрясеся, солнце же и луна, ужасшеся блистанием их, погибѣ, и звѣзды небесныа спадоша. Мы же, окаянныи, тая вся презрѣв, съгрѣшихом и бѣзаконовахом, Господи, пред тобою... и тмократне разгнѣвахом и озлобихом твоего божества, забывающи твоих великых дарований и препирающе твоих повелений, и яко неистови, еже на нас милости и щедрот твоих отвратихомся и на злодѣяние и бѣзаконие обратихомся, имиже далече от тебѣ отступихом. Вся сиа, иже наведѣ на ны и на град твой святый, праведным и истинным судом сътворил еси грѣх ради наших, и нѣсть нам отврьсти усты что глаголати. Но убо всепѣтый и преблагословеный Господи, създание и творение есмя твое и дѣло рук твоих — не предай же нас до конца врагом твоим, и не разори достояния твоего и не отстави милость твою от нас, и ослаби нам в врѣмя се, в еже обратитися нам и покаятися твоему благоутробию. Сам бо, Владыка, реклъ есть: “Не приидох праведных спасти, но грѣшным на покояние, в еже обратитися им и живым быти”. Ей, Господи, цесарю небесный, ослаби, ослаби нынѣ пречистыа ради Богоматере твоеа и святых патреархъ и цесарей, преже угодивших твоему Божеству въ градѣ сем». Сия вся и ина многа изрекшим, тако же и пренепорочнѣй Богородице от среды сердца стонанием и рыданием по вся дни моляхуся.
А сам цесарь с патриархом и архиереями, и весь церковный клир, и толпы женщин и детей ходили по церквам Божьим и молитвы и мольбы возносили, плача, и рыдая, и возглашая: «Господи, Господи! Грозно естество твое и непостижима сила; древле и горы, познав силу ту, затряслись, и все сотворенное содрогнулось, солнце же и луна ужаснулись, и блеск их померк, и звезды небесные ниспали. Мы же, несчастные, всем этим пренебрегли, согрешали и беззаконничали, Господи, перед тобой, и многократно гневили и озлобляли тебя, Боже, забывая твои великие благодеяния и попирая твои заветы, и, словно безумцы, отвернулись от милостей твоих к нам и щедрот, и предались злодеяниям и беззакониям, и тем далеко от тебя отступили. Все, что навел ты на нас и на город твой святой, по справедливому и истинному суду свершил ты за грехи наши, и не можем открыть мы уст своих, ибо нечего сказать. Но, всепрославленный и преблагословенный Господь, — мы создание твое и творение и дело рук твоих, — не предай же нас навеки врагам твоим, и не разори богатства твоего, и не лиши нас милости твоей, и пощади нас в час этот, в который должно нам одуматься и покаяться перед твоим милосердием. Ибо сам Владыка сказал: “Пришел я не праведников спасти, но для покаяния грешников, чтобы обратились они к Богу и остались живы”. О Господи, царь небесный, пощади, пощади ради пречистой Богоматери твоей и святых патриархов и цесарей, прежде угодивших тебе, Боже, в городе этом». Все это и многое другое возглашали, также и пренепорочной Богородице молились каждый день от всего сердца со стенаниями и рыданием.
Цесарь же объеждааше вкруг града почасту, укрѣпляя стратигъ и воин, такоже и всѣх людий, да не отпадут надѣжею, ни ослабляют съпротивлением на врагы, но да уповають на Господа всѣдрьжителя — той бо нашь помощник и защититель есть; и пакы обращашеся на молитву.
Цесарь же часто объезжал город вдоль стен, воодушевляя военачальников и воинов, а также и всех людей, чтобы не теряли они надежды, не ослабляли бы сопротивление врагам, а уповали бы на Господа-вседержителя: он ведь наш помощник и защитник; и снова обращался цесарь к молитве.
Турки же по вся места бьяхуся без опочиванья день и нощь, пременяющеся, не дающе нимала опочити градцкиим, но да ся утрудят, понеже уготовляхуся къ приступу; и так творяху отбои до 13 ден. В 14-й же день турки, откликнувше свою безбожную молитву, начаша сурны играти и в варганы и накры бити[29] и, прикативши пушкы и пищали многие, начаша бити град, такоже стрѣляти и из ручных и из луков тмочисленых. Гражане же от бесчисленнаго стреляния не можаху стоати на стѣнахъ, но, западше, ждаху приступу, а инии стрѣляху ис пушек, ис пищалей, елико можаху, и многы туркы убиша. Патриархъ же и святители и весь священнический чин бяху непрестанно молящеся о милости Божии и о избавлении града. Егда же туркы начааху — уже всих людий съ стен збиша, абие вскрычавши все воинство и нападоша на град вкупѣ со всѣх стран, кличюще и вопиюще, овыи со огни различными, овыи с лѣствицами, овыи съ стѣнобитными хитростьми, и ины многы козни на взятие града. Градцкие же люди такоже вопияху и кричаху на них, бьющеся с ними крѣпко. Цесарь же объежаше по всему граду, понужая люди свои, дающе им надѣжу Божию, и повелѣ звонити по всему граду на созвание людем. Турки же паки, услышавше звон велий, пустиша сурныа и трубныя гласы и тумбан[30] тмочисленых. И бысть сеча велиа и преужасна: от пушечного бо и пищалного стуку, и от зуку звонного, и от гласа вопли и кричаниа от обоих людей, и от трескоты оружия — яко молния бо блистааху от обоих оружия — также и от плача и рыданиа градцкых людей, и жон, и дѣтей, мняашеся небу и земли совокупитися и обоим колѣбатися, и не бѣ слышати друг друга что глаголеть: совокупиша бо ся вопли, и крычаниа, и плач, и рыданиа людей, и стук пищалный и звонъ клаколный в един зук, и бысть яко гром велий. И паки от множества огнѣй и стреляниа пушек и пищалей обоих стран дымное курение згустився, покрыло бяше градъ и войско все, яко не видѣти друг друга съ кѣм ся бьет, и от зелейнаго духу многим умрети. И так сѣчахуся имаяся за руки на всѣх стенах, дондеже нощная тьма их раздѣли: туркы убо отыдоша въ свои станы и мертвыа своя позабывше, а градцкие людие падоша от труда яко мертвы, токмо страж единыхъ оставиша по стѣнам. Наутрия же повеле цесарь собрати трупиа, и не обрѣтоша людей: вся бо бяху спяща утрудився. И посла цесарь къ патриарху, да повелит священником и дьяконом собрати мертвыа и погрѣсти я. И абие собрашася множество священник и дьяконов и взяша мертвыя и погрѣбоша их. Бяху же числом грѣков 1740, а фряг и армен 700. Цесарь же, взем боляр, поидѣ по стенам града, хотяще видѣти ратных, понеже не бѣ от них ни гласа, ни послушаниа, вси бо бяху опочивающе. И видѣша полны рвы трупиа, а ины в потоцѣх и на брѣзех; и помѣтиша всѣх убьенных до 18 тысячь и стенобитныа сусуды мнози, ихже повелѣ цесарь пожещи. И тако поидѣ съ патриархом и съ святители и со всеми съборы в святую великую церковь молбы и благодарение вздаяти всесилному Богу и пречистые Богоматере, чаяху бо уже отступити безбожному, толико падѣние видѣв своим.
Турки же нападали на город со всех сторон непрерывно, день и ночь, сменяя друг друга, не давая нисколько отдохнуть горожанам, чтобы те изнемогли, так как готовились к приступу; и так вели бои в течение тринадцати дней. На четырнадцатый же день турки, прокричав свою безбожную молитву, начали в зурны трубить, и в варганы, и в накры бить, и, подкатив множество пушек и пищалей, стали обстреливать город, а также стрелять из ручного оружия и из многочисленных луков. Горожане же из-за беспрерывной стрельбы не смогли находиться на стенах, но, попрятавшись, ждали приступа, а другие стреляли сколько могли из пушек и из пищалей и перебили много турок. Патриарх же, и святители, и весь причт церковный непрестанно молили о милосердии Божьем и избавлении города. Когда же турки пошли на приступ, вынудив всех людей покинуть стены, — возопили все воины и напали на город со всех сторон одновременно, с кликами и воплями, одни со всевозможными факелами, другие с лестницами, третьи со стенобитными машинами и другими ухищрениями для взятия города. Горожане же, так же с криками и воплями, ожесточенно бились с ними. Цесарь же объезжал весь город, ободряя людей своих, вселяя в них надежду на Бога, и велел звонить в колокола по всему городу, созывая людей. Турки же, услышав громкий звон, снова затрубили в зурны и трубы и стали бить в бесчисленные тимпаны. И была сеча яростна и страшна: от грохота пушек и пищалей, и звона колокольного, и воплей и криков с обеих сторон, и треска оружия — словно молнии, блистало вооружение сражающихся, — а также от плача и рыдания горожан, и женщин, и детей казалось, что небо смешалось с землей, и оба они содрогаются, и не было слышно, что воины говорили друг другу, так слились вопли, и крики, и плач, и рыдания людей, и грохот пищалей, и звон колокольный в единый гул, подобный сильному грому. И тогда от множества огней и пальбы с обеих сторон из пушек и пищалей клубы густого дыма покрыли весь город и все войско так, что не видели друг друга сражающиеся и многие умирали от порохового смрада. И так бились врукопашную на всех стенах, пока ночная темнота их не разъединила; турки отошли в свои станы, забыв даже об убитых своих, а горожане попадали от усталости, словно мертвые, только стражей одних оставили на стенах. Наутро же цесарь приказал собрать трупы, и не нашли людей, ибо все спали, изнемогши в бою, и послал цесарь к патриарху, чтобы он повелел священникам и дьяконам собрать и похоронить мертвых. И тотчас же собралось множество священников и дьяконов, и собрали мертвых, и похоронили их: было же греков числом тысяча семьсот сорок, а фрягов и армян семьсот. Цесарь же, взяв с собою бояр, прошел по городским стенам, чтобы увидеть, где же воины, ибо ни их не было слышно, ни они ничего не слышали, а все спали. И увидел цесарь, что все рвы завалены трупами, а иные в воде и по берегам, и насчитали всех убитых до восемнадцати тысяч, и множество стенобитных орудий, которые цесарь приказал сжечь. И так пошел с патриархом, и со святителями, и со всем клиром в святую Великую церковь вознести молитвы и воздать благодарение всесильному Богу и пречистой Богоматери, ибо надеялись все, что теперь отступит безбожный, увидев, сколько воинов его перебито.
Он же, бѣзвѣрный, не тако помышляаше, но в 2 день посла видѣти мертвыя своя, и яко сказаша ему много мертвых, вскоре посла мнози полкы взяти трупиа своя. Цесарь же заповѣда, да не дѣют их никоторою бранью, яко да очистят рвы и потоци. И тако взяша своя трупы безбранно и пожгоша и́. Видѣв же безбожный туркъ, яко не успѣ ничтоже, но паче своих погуби, и повелѣ магистром вскорѣ прибавити пушки и пищали мнози на битье града и ины стенобитныя козни готовити. И в сѣдмый же день паки безвѣрный повеле ити войску къ граду и тако ся бити, якоже и первие, без опочивания.
Он же, неправоверный, не так рассуждал, а на другой день послал посмотреть на погибших своих, и когда поведали ему о множестве убитых, тут же отправил много воинов собрать трупы своих. Цесарь же повелел не чинить им препятствий, пока не очистят рвы и потоки. И так они взяли трупы своих невозбранно и сожгли их. Увидел безбожный турок, что ничего не добился, только своих воинов погубил, и повелел воеводам немедля увеличить число пушек и пищалей для обстрела города и готовить другие стенобитные машины. И на седьмой день снова неправоверный приказал идти войску на приступ и сражаться, как и в первый раз, без отдыха.
Цесарь же Костянтин посылаше по морю и посуху въ Аморею къ братии своей, и въ Венецѣю и въ Зиновию о помощи. И братия его не успѣша, понеже распря велия бѣ межу ими, и с арбанаши ратовахуся. И фрягови не восхотѣша помощи, но глаголаху в себѣ: «Не дѣйте, но да возмутъ й туркы, а у нихъ мы возмемъ Царьградъ». И тако не бысть ниоткуду помощи. Един токмо зиновьянин князь, именем Зустунѣя,[31] приидѣ царю на помощь на дву караблях и на дву катаргах[32] воруженных, имѣа съ собою 600 храбрых. И проидѣ сквозе все рати морскиа турского и доидѣ до стены Цесаряграда. Его же видѣв, цесарь обрадовася зѣло, дающе ему честь велию, понеже вѣдом бяше цесарю. И тако испроси у цесаря хужшее мѣсто града, идѣже болши приступают туркове. И придадѣ ему цесарь людий своих на исполнение двою тысящь, и бьяшася съ туркы толма храбро и мужествене, яко отступити от того мѣста всѣмъ туркомъ и к тому не приходити на то мѣсто. Зустунѣя же не токмо свое мѣсто снабдяше, но и по стѣнам града обхожаше и укрѣпляше и наставляа люди, да не отпадутъ надежда, и на Бога упование неподвижно дрьжати, и не ослабляти въ дѣлехъ, от всеа душа и от всего сердца братися съ невѣрными, и — «Господь Бог поможетъ ны». Таковыми убо словесы многыми уча люди и наставляа их, яко изнаказан бѣ дозѣла ратному дѣлу, и возлюбиша его вси людие и послушаху его во всѣм.
Цесарь же Константин посылал по морю и по суше в Морею, к братьям своим, и в Венецию и Геную, прося помощи. Но братья его не поспели, ибо шли между ними большие распри, и с албанцами они воевали. И фряги не захотели помочь, но рассуждали меж собой так: «Не вмешивайтесь, но пусть одолеют их турки, а у них мы отнимем Царьград». И так не пришла ниоткуда помощь. Один только генуэзский князь, именем Зустунея, пришел на помощь к цесарю на двух кораблях и двух военных катаргах, имея с собой шестьсот воинов. И преодолел сопротивление турок на море, и достиг стен Царьграда. Увидев его, очень обрадовался цесарь, оказал ему великие почести, ибо знал его и раньше. И тот попросил у цесаря самый опасный участок стены, где больше всего приступают турки. И цесарь отдал под его начало две тысячи своих людей, и бился он с турками столь храбро и мужественно, что от того места отступили все турки и уже более туда не приходили. Зустунея же не только свое место оборонял, но и обходил весь город по стенам и укреплял и наставлял людей, чтобы не теряли надежды и сохраняли непоколебимую веру в помощь Бога, и не уступали в деле, и всей душой и всем сердцем готовы были биться с неверными, «и Господь Бог поможет нам». Такими вот словами постоянно воодушевлял людей и наставлял их, ибо был весьма искусен в воинском деле, и полюбили его все люди, и слушались каждого его слова.
Туркы же бьяшеся по всем мѣстом, якоже преди рекохом, без опочиваниа, премѣняющеся, занеже множество тѣмъ бяху их. В 30-й же день по прьвом приступѣ паки прикатиша пушкы и пищали и ины стѣнобитныя сосуды, и им же не бѣ числа всеми силами. В них же пушкы бяху 2 велице,[33] иже ту сольяны: единой ядро в колѣно, а другой в пояс. И начаша бити град непрестанно со всѣе стороны полные,[34] а противу Зустонѣя навадиша пушку болшую, зане на том месте бѣ стена градцкая и ниже и хуже. И яко удариша по тому месту, начат стена колѣбатися, а в другые удариша — и сбиша стены с вѣрху акы саженей пять, в третеи же не успѣша, зане ночь успѣ. Зустунея же то мѣсто ночью задѣла и другою стѣною дрѣвяною съ землею снутри подкрѣпи. Но что мочно бѣ учинити против такые силы? Наутрия же пакы начаша бити то же мѣсто из многых пушак и пищалей. И яко утрудиша стѣну, навадив, стрѣлиша из болшие пушкы, уже чаяху разорити стѣну. И Божиим велением поиде ядро выше стены, токмо семь зубов захвати. И ударися ядро по церковной стѣне и распадѣся яко прах. И видѣвше ту сущие людие благодариша Бога. И яко уже о полудне — навадиша в другые. Зустунея же, навадив пушку свою, удари в тое пушку, и разсѣдеся у ней зелейник.[35] Се же видѣв, безвѣрный Магмет взьярися дозѣла и возопи велицим гласом: «Ягма, ягма![36]» — сиречь на разграбление града. Абие вскрича воинство все, приступиша къ граду всеми силами, по землѣ же и по морю всякими дѣлы и хитростьми на взятие града. Градцкые же люди, вшед на стѣнах от мала и до велика, но и жены мнози противляхуся им и бьяхуся крѣпце, яко патриарху и святителем и всему священническому чину токмо остатися по церквам Божьим и молитися с рыданием и стонанием.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 276; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!