Подготовка текста, перевод и комментарии О. В. Творогова 5 страница
Туркы же, якоже предирекохом, по вся дни брань творяще гражаном, не почивааху. А окаанный Магумет, собрав воин своих, раздѣли имъ мѣста къ приступу: убо карачбѣю[57] противу цесарскых полатъ и дрѣвяных врат и Калисариа, а бегиларбѣем — восточному — противу Пигии и Златаго мѣста, а западному — противу Хорсуни всѣя.[58] Сам же, безвѣрный, нарек себя посреди ихъ, противу врат святаго Романа и разрушеннаго мѣста. Столу же морскому Балтауглию и Загану[59] — обѣ стенѣ от моря, яко да окружат всь град и в едино врѣмя и в един час ударити бранию на град по земли же и по морю. И тако урядив сквѣрный.
Турки же, как было сказано раньше, ежедневно бились с горожанами, не зная сна. А окаянный Магомет, собрав воинов своих, распределил среди них места для приступа: карачбею напротив императорского дворца и деревянных ворот и Калисария, а бегиларбеям — восточному — против Лиги и Золотого места, а западному — напротив всей Хорсуни. Сам же безверный объявил, что станет посередине — напротив ворот святого Романа и разрушенной стены. Столу же морскому Балтауглию и Загану — обе стены со стороны моря, чтобы окружить весь город и в одно и то же время, в один и тот же час ударить по городу и с суши, и с моря. И так назначил нечестивый.
В 26 день маия, проповѣдником их откликавше сквѣрную свою молитву, абие взкрычавше, всѣ воинство скакаху къ граду. И прикативше пушкы, и пищали, и туры, и лесница и грады древяные, и ины козни стѣнобитныя, имже не бѣ числа. Такоже и по морю придвинувше корабли и катарги многыа, и начаху бити град отвсюду, и мосты на рвѣх нарѣжати, и яко уже збиша съ стѣн всих гражан, въскорѣ придвинувше грады дрѣвяные и туры высокиа и лесница тмочисленыа, нужахутся силою взойти на стѣну, и не даша им грѣкы, но сѣчаахуся с ними крѣпко. Баши же, и воини и нарадчики их, понужающе туркъ и бьюще их, въскликааху и вопиаху на них. Магумет же окаанный со всѣми чины врат своих, заиграв въ всѣ игры и в тумбаны, и вопли великими возшумѣша, аки буря силная, и приидѣ на полое мѣсто и таким суровством мняше бо внѣзаапу похитити град. Стратигом же многим преспѣвшим зъ Зустунѣею на помощь, бьяхуся с турки крѣпко, и бысть пагуба велиа гражаном. Но убо еще часу суда не приспѣвшу, премогахуся съ ними. Цесарь же и велможи с ними скакаху по всѣму граду, плачуще и рыдающе, молящеся боляром, и стратигом, и воином всим, тако и всему народу, да не отпадуть надѣжею ни да ослабѣют дѣлом, но дѣрзостию и вѣрою несумнено братися съ врагы, и Господь Богь поможет ны. И повелѣ звонити по всему граду на собрание людѣм. И собравшеся всѣм людѣм по стѣнам, бьяхуся с туркы, и быть сѣча велия, яко страшно и жестоко видѣти обоих дрьзость и мужества.
|
|
|
|
|
|
В двадцать шестой день мая, едва муллы их откричали скверные свои молитвы, тотчас же, возопив, с боевым кличем ринулось все войско на город. И подкатили пушки, и пищали, и туры, и лестницы, и деревянные башни, и иные орудия стенобитные — всему этому нет числа. Также и с моря приблизились корабли и многие катарги, и начали обстреливать город отовсюду, и возводить мосты через рвы, и как только вынудили горожан отступить со стен, тут же придвинули деревянные башни и туры высокие и бесчисленные лестницы, пытаясь силой взобраться на стены, и не дали им греки, но яростно бились с ними. Ваши же, и воины, и начальники их силою гнали турок, избивая их, призывая и угрожая. Магомет же окаянный со всеми чинами врат своих, под звуки всех музыкальных инструментов и тимпанов, с громкими кликами, подобными реву бури, приступил к разрушенному месту стены и в такой грозной силе рассчитывал быстро захватить город. Но многие стратиги с Зустунеей подоспели на помощь, мужественно бились с турками, и немалая тягота была горожанам. Но еще не настал судный час, и еще могли сопротивляться врагам. Цесарь же в окружении вельмож объезжал весь город, с плачем и рыданием моля вельмож, и стратигов, и всех воинов, и весь народ, чтобы не теряли надежды, не поддавались слабости в деле своем, но с отвагой и непоколебимой верой боролись бы с врагами, и поможет им Господь Бог. И повелел звонить в колокола по всему городу, сзывая людей. И собрались все люди на стены, сражаясь с турками, и разгорелась яростная битва, так что страшно было видеть дерзость и мужество сражающихся.
|
|
|
Патриархъ же со всѣми съборы бяше въ святѣй Велицѣй церкви, и неотступнѣ моля Бога и пречистую его Богоматерь о поможении и укрѣпление на врагы. Егда же услыша звону, вземше божествѣныя иконы, изыдѣ прѣд церквою, и ста на молитву, осѣняюще крестом всь град, и рыдающе и глаголюще: «Вскресни, Господи Боже, и помози нам, конечне погыбающим, и не отрыни людий своих до конца, и не дай же достояниа твоего в поношение сыроядцем сим, да не рекут: “Гдѣ есть Богъ их?”, но да познают, яко ты еси Богъ наш, Господь Исус Христос, въ славу Богу-Отцу». Сицѣ и къ святей Богоматере возглашающе: «О всѣсвятаа владычицѣ, стани, руцѣ въздѣв къ сыну своему, Богу нашему, и утиши, владычицѣ, иже на нас гнѣв Божий и пагубу, уже бо, пресвятаа госпоже, при устѣх адовѣх есмя; поскори, о всемилостивая и человѣколюбивая мати, и измий нас, обьемше дѣсною ти рукою, преже даже не пожрет ны адъ, яко да и всѣм прославиться и возблагодарить все святое и великолѣпное имя твое».
|
|
|
Патриарх же со всем причтом находился в святой Великой церкви и неустанно молил Бога и пречистую его Богоматерь о помощи и даровании силы против врагов. Когда же услышал звон, то, взяв божественные иконы, вышел перед церковью и стал на молитву, осеняя крестом весь город и с рыданиями возглашая: «Воскресни, Господи Боже мой, и помоги нам, совсем уже погибающим, и не отвергни людей своих до конца, и не дай на поношение сыроядцам этим достояния своего, да не спросят они: “Где же Бог их?” — но да узнают, что ты — Бог наш, Господь Иисус Христос, во славу Богу-Отцу». Также и к святой Богоматери обратился: «О всесвятая владычица, стань, руки воздев к сыну своему, Богу нашему, и укроти, владычица, Божий гнев на нас и отведи погибель, — уже ведь, пресвятая госпожа, мы в пасти адской; поспеши, о всемилостивая и человеколюбивая мать наша, и спаси нас, обняв правой своей рукой, прежде чем поглотит нас ад, чтобы перед всеми прославлено было и возблагодарено святое и прекрасное имя твое».
Сице вопиюще и моляся не престааху, царю же преспѣвшу к полому мѣсту, и видѣвъ брань тяжчайшу, ста и сам ту и вси велможи, и яко сказаша ему безбожнаго устремленье, абие возопи к воином, плачюще: «О братиа и друзи! Нынѣ врѣмя обрѣсти славу вѣчную за церкви Божиа, за православную вѣру, и сотворити что мужьствѣное на память послѣдним». И ударивъ фарис, хотяше бо прескочити разрушеное мѣсто и доступити Магумѣта на отомщение крови христьянъские. И яша его велможи и оружникы пѣсца нужею, занѣ нѣвмѣстно бѣ дѣло, Магумѣтю безбожному в силѣ тяжьсцѣ сущу. Цесарь же, обнаживъ мѣчь, обратися на туркы, и якоже кого достигаше мечем по раму или по рѣбром — пресѣкаше ихъ, туркы же, ужасшися крѣпости царевы, бѣжаху и разлучахуся. Стратиги же и воины и вси людие, очютивше своего цесаря, охрабришася вси и скакаху на туркы акы дивии звѣри. И тако пробиша и́ за рва. Магумет же ста крѣпко и повелѣ туркъ, бьяше, возвращати на грѣкы, и бысть сѣча премрачна, зане стрелы их помрачиша свѣт. Грѣкы же пакы съ обеих стран стены мѣтаху на туркы смолы горячие и смолья пучмы великыи зажигающе. И уже солнцу зашедшу и ночи наставши, сѣча же не преста, но огни безчислѣные безбожный сотворше, сам скакаше по всѣм мѣстом, крыча и вопиа, понужающе своих, чааше иже пожрети град. Но убо грѣки и прочие люди, сущеи на стѣнахъ, огражашеся дрьзостию, впияху друг другу: «Поскоримъ, братие, на осуженое мѣсто и помрем за святыа церкви». И тако сѣчахуся крѣпко с турки до полунощи и съгнаша их съ забрал и съ градовъ их на землю, и преста сеча. Но нѣ отступиша отъ града окаянныи, брѣгуще своих градов и иных кознѣй. Наутриа же греки возхотѣша зажещи в многих мѣстехъ козни их и грады дрѣвяные, и не даша им турки стрѣлянием многым из луков и из пищалей. Падение же обоих стран, а наипаче ранных — кто можеть исчести.
Пока так взывали и молились не переставая, цесарь подоспел к разрушенному месту и, видев ожесточенную битву, остался здесь сам со всеми вельможами своими, и когда поведали ему о натиске безбожного, с плачем воззвал он к воинам: «О братья мои и друзья! Ныне настало время обрести славу вечную за церкви Божьи, за православную веру, и явить мужество перед лицом потомков». И, пришпорив коня, хотел пробиться через разрушенное место и добраться до Магомета, отомстить ему за кровь христианскую. Но силой удержали его вельможи и пешие воины, ибо немыслимо было это дело, так как Магомет безбожный был с несметной силой. Цесарь же, обнажив меч, напал на турок и кого ударял мечом по плечу или по груди, того рассекал пополам; турки же, в ужасе перед силой цесаря, бежали врассыпную. А стратиги, и воины, и весь народ, видя своего цесаря, исполнились храбрости и бросались на турок, словно дикие звери. И так прогнали их за ров. Магомет же стал недвижимо и приказал побоями возвращать турок на греков, и шла битва в сумраке, ибо стрелы затмевали свет. Греки же снова по обе стороны стены лили на турок горячую смолу и бросали горящие вязанки смолистого хвороста. И даже когда зашло солнце и настала ночь, битва не прекращалась, так как приказал безбожный зажечь бесчисленные факелы и сам скакал повсюду, крича и взывая, понукая своих, рассчитывая поглотить город. Однако греки и остальные люди, находившиеся на стенах, огражденные доблестью, кричали друг другу: «Поспешим, братья, на суженое место и умрем за святые церкви». И так бились крепко с турками до полуночи и сбросили их с забрал и со стен на землю, и прекратилась битва. Но не отступили от города окаянные, охраняя свои осадные башни и иные орудия. Наутро же греки попытались во многих местах поджечь осадные орудия их и башни деревянные, и не дали им этого сделать турки, непрестанно обстреливая из луков и пищалей. Убитых же с обеих сторон, а тем более раненых никто не смог бы сосчитать.
От дѣвятое же годины того дни паки безвѣрный повелѣ бити град возлѣ разрушеного мѣста изо многых пушек и пищалей. И навадивше пушку болшую, удариша в башту, тако въ другие, и в третьи, и разбиша башту, и тако проиде той день. Ночи же наставши, Зустунѣа паки съ всѣю дружиною и фряги всѣ начаша башту съзидати. Христьянское же согрѣшенье не возхотѣ се, но, прилѣтев ис пушки, ядро камѣнное на излетѣ и удари Зустунѣа по персѣм и разрази ему перси. И падѣ на землю, едва его отольяша и отнесоша и́ в дом его. Боляре же и вси людие и фряговѣ, иже бѣша с ним, растааху и не вѣдааху, что сотворити. Се же бысть изволѣнием Божиим на конѣчную погибѣль граду, понѣже полое оно мѣсто он храняше великою силою и мужеством, храбръ бо бѣ, и мудръ, и ратному дѣлу преискушен. Егда же сказаша цесарю, абие распадѣсе крѣпостию и истаяше мыслию, и скоро поидѣ к нѣму, такоже и патриархъ и вси велможи и врачевѣ, утѣшающе его, хотяху бо, аще бы мощно было, душа своа вдунути в него. Обьяше бо их скорбь и пѣчаль велиа о нем, занеже братом его имѣяше цесарь многыя ради вѣры его и бодрости. Врачевѣ же чрес всю ону нощь тружахуся о поможении его и едва исправиша ему грудь, вшибленое мѣсто от удара. И абие отдохнул отъ болезни. И даша ему мало брашна и питие, и тако опочи той нощи.
В девятом часу того дня безверный снова приказал обстреливать стену вокруг разрушенного места из многих пушек и пищалей. И изготовили пушку большую, ударили в башту, также и второй раз, и третий, и разрушили башту. И так прошел этот день. Когда же настала ночь, Зустунея снова со всей дружиной и с фрягами начал возводить башту. Но по грехам христианским не удалось это: ибо прилетело каменное ядро из пушки, на излете ударило Зустунею в грудь и разбило ему грудь. И упал на землю, едва его отлили водой и перенесли в дом его. Бояре же, и все люди, и фряги, бывшие подле него, растерялись и не знали, что же делать. Это случилось по изволению Божьему на полную погибель городу, ибо это разрушенное место он оборонял благодаря великой силе своей и мужеству, ибо храбр был, и умен, и искушен в ратном деле. Когда же сказали о том цесарю, покинула сила его и смешались мысли, и поспешно отправился к нему, а также патриарх, и все вельможи, и врачи; и утешали Зустунею, и готовы были, если бы было можно, свою душу вдунуть в его тело. Ибо охватила их скорбь и печаль великая о нем, так как цесарь почитал его как брата за его верность и твердость духа. Врачи же всю ночь протрудились, помогая ему, и немного подлечили ему грудь, пострадавшую от ушиба. И тогда отпустила его боль. И дали ему немного поесть и попить, и так заснул он в ту ночь.
Оставшей же дружинѣ его у башты, съзидааху башту, но нѣ успеша ничтоже. Зустунѣя же пакы повелѣ сѣбя нести тамо и начат дѣлати башту съ усердием великим. Но дню уже преспѣвшу, егда видѣша туркы башту дѣлающих, вскорѣ пустиша на них изо многых пушек и не даша им дѣлати. Онѣм же постранившимся от пушек, вскорѣ наскачиша множество туркъ на полое мѣсто, такоже и грѣки против, и бысть брань велиа. Флабурар же некый со многыми срачины яростнѣ нападѣ на грѣки, в нихже бяху 5 страшных возрастом и взором, и бьяху гражан нещадно. Такоже из града протостратор[60] и сынъ его Андрѣй со многими людми поскориша на турки, и бысть сѣча ужасна. Видѣвша же съ стѣны три братеники пять мужей онѣхъ срачин, бьюще тако силнѣ гражан, скачиша съ стѣны, нападоша на них и сечахуся с ними лютѣ, яко удивитися турком и не дѣяти их, чающе убиеным быти от них. И убиша гражане дву срачин. Тако, въскричав, нападоша на них множество туркъ, онѣм же, обраняющеся от них, уидоша в град. Бяху же трие ты инафтыи[61]: един грѣчин, а другый угрин, а третий арбонаш, О полом же мѣсте сеча не преста, но паче растяше, турком бо в велицѣй силѣ приступлше, сечахуся и погоняху гражан сурово. Стратиги же и велможи вкупѣ съ Зустунеем мужествоваху крѣпко, и падоша множество людий от обоих странъ. Но еже Богъ изволи, тому не преити: прилѣтевшу убо склопу,[62] и удари Зустунѣа и срази ему дѣсное плѣчо, и падѣ на землю аки мертвъ. И падоша над ним боляре его и людие, крыча и рыдая, и поношаше его прочь, тако и фряговѣ вси поидоша за ним.[63] Туркы же, слышав рыдание и смятѣние людцкаго, абие възкличав, напустиша всеми полкы и потопташа гражан и въгнаша их въ град, бья и сеча их. Видѣв же стратигы и вси гражанѣ болма прибывающих туркъ, начаша бѣжати, и егда постигахут их нужею, возвращахуся и боряхуся с ними. И погыбель конечная уже бѣ постигла град, аще бы не поскорилъ цесарь со избранными своими. Царю же приспѣвшу, срѣте Зустунѣа еще жива суща, и восплакася о немъ горко, и начаша возвращати фрягъ с молением и рыданием, и не послушаше его. И, пришед, поношаше своих о слабости их и немужествѣ, и абие возвращаше бѣгающих, а самъ нападѣ на туркы и, понюкнувъ своим, внидѣ в ратных, бьяше ихъ мечемъ по плещу и по рѣбром; аще и по коню ударить — падаху подъ ними, и не удрьжеваше бо мечь его ни збруи, ни конская сила. Туркы же искликахуся и другъ друга понюкаше на нь, сам же не смѣяше. Оружия же, иже мѣтаху на нь, якоже прѣди рѣкохомъ, вся суетно падаху и мимо его лѣтающе, не улучахуть его, еще убо часу не преспѣвшу. Он же на нихъ возвращашеся, бѣжаху от него, и разлучахуся, и даяхуть ему путь. И тако прогнаша турковъ к полому мѣсту, и сгустившимся ту множеству народу, побиша их гражане безчислено, закалаху бо их аки свинѣй, дондеже проидоша полое мѣсто, а иже бѣжаша на сторону по улицам — тамо побьени быша. И тако Божиим промыслом в той день избавися град: турки бо отъидоша от града, а гражане же падаху опочивати, и не бѣ тоя нощи ничесоже.
Соратники же его, оставшиеся возводить башту, мало что успели. Зустунея же снова приказал отнести себя туда, и начали строить башту с великим усердием. Но уже настал день, и когда турки увидели возводящих башту, тут же обстреляли их из многих пушек и не дали им строить. Когда же попрятались греки от пушечного огня, тут же бросилось множество турок к разрушенному месту, а греки — им навстречу, и завязалась ожесточенная битва. Флабурар же некий с многими сарацинами яростно напал на греков, и было среди них пятеро огромных ростом и страшных с виду, и рубили они горожан беспощадно. Из города же выступили поспешно против турок протостратор и сын его Андрей со многими людьми, и началась яростная сеча. Тогда три воина-побратима, увидев со стены, что сарацины истребляют горожан, сбежали оттуда, напали на турок и яростно схватились с ними, а те, ошеломленные, не сопротивлялись им, страшась быть убитыми. И сразили горожане двух сарацинов. Тогда с боевым кличем набросилось на них множество турок, они же, защищаясь от них, отступили в город. Были же те трое: один — грек, другой — венгр, а третий — албанец. Но не прекратилось сражение у разрушенного места, а все разгоралось, ибо турки пришли в великом множестве, рубились и упорно теснили горожан. Стратиги же и вельможи вместе с Зустунеей доблестно мужествовали, и пало немало людей с обеих сторон. Но что изволил Бог, тому не миновать: метнули копьем и попали в Зустунею, и ранили его в правое плечо, и упал тот на землю, словно мертвый. И склонились к нему бояре его и все люди, стеня и рыдая, и унесли его оттуда, и все фряги пошли вслед за ними. Турки же, услышав рыдание и увидев смятение среди людей, снова с кликом напали всеми силами, и расстроили ряды горожан, и оттеснили их в город, сражая их и рубя. Увидели стратиги и все горожане, что все прибывает число турок, и обратились в бегство, когда же силой удерживали греков, то возвращались они и вступали в бой. И уже настал бы час погибели городу, если бы не поспешил цесарь с отборными воинами. Подоспев, цесарь застал Зустунею еще живого и горько оплакивал его, и начал возвращать фрягов с мольбами и рыданием, и не послушали его. И своих попрекал он слабостью и отсутствием мужества, и снова возвратил отступивших, а сам напал на турок и, криком ободрив своих, ворвался в ряды врагов, нанося им удары по плечам и по груди; если же и коня поражал — падал тот перед ним, и не удерживали меч цесарев ни конские доспехи, ни сила конская. Турки же, перекликаясь, побуждали друг друга напасть на него, а сами не решались. Оружие же, которое метали в него, как мы уже говорили ранее, все падало всуе и мимо него пролетало, не задевая, ибо не настал еще его час. Он же устремился на них, и побежали от него турки во все стороны, расступаясь перед ним. И так отогнали турок от разрушенного места, и столпилось там множество врагов, и без числа перебили их горожане, закалывая, точно свиней, пока они проталкивались через пролом, а те, которые побежали в разные стороны по улицам,— там были перебиты. И так по божественному промыслу в тот день избавился город: турки отступили от стен, а горожане, падая на землю, тут же засыпали, и не произошло ничего в ту ночь.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 329; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!