Проблемы взаимодействия центра и периферии в западной региональной науке
Среди основных теорий регионального развития, на которых строятся современные представления о закономерностях пространственной организации общества, территориальной концентрации и поляризации, особое место занимает группа так называемых динамических теорий и концепций. В отличие от региональных теорий 20-30-х годов они рассматривают не только структуру пространственных систем, но и движущие силы и этапы их эволюции, а также характер их функционирования. Динамические теории подразумевают существование некоторой вполне универсальной цикличности событий, движущих возникновением, усилением и нивелированием неравномерности социально-экономического развития стран и районов разного масштаба. Как правило, они основываются на эволюционном подходе к анализу причин возникновения и воспроизводства территориального неравенства, что позволяет в той или иной степени оценить роль объективных закономерностей регионального развития и управляющих воздействий на него со стороны определенных политических систем, выявить взаимодействие между региональным развитием, региональной и другой социально-экономической политикой государства.
На Западе интерес к динамическим концепциям, обосновывающим неравномерность регионального развития, особенно заметно проявился в конце 50-х - начале 60-х годов. К этому времени стала выявляться ограниченность, а в ряде случаев и неприменимость классических теорий Вебера, Изарда, Кристаллера-Леша и др., которые базировались в основном на оптимально-статических представлениях о территориальной организации капиталистического хозяйства. Сторонники нового подхода обратили особое внимание на процессы распространения импульсов к экономическому развитию или росту. Одним из важнейших факторов эволюции территориальных структур, особенно в условиях ускоренного научно-технического прогресса, был признан процесс пространственной передачи новшества. Большинство получивших наибольшее признание современных концепций регионального развития - это концепции диффузионистского толка, обосновывающие неизбежность существования межрегиональных и внутрирайонных диспропорций, включая "волновые" закономерности функционирования различных иерархических пространственных структур.
|
|
|
К числу исследователей географических проявлений диффузии нововведений относится целый ряд видных западных ученых-регионалистов: Т. Хегерстранд, которым была разработана первая пространственная модель этого процесса, А. Пред, X. Перлофф, Б. Берри, Дж. Фридман, Г. Ричардсон, Ф. Перру. На основании их работ можно выделить два основных типа территориальных систем, в рамках которых осуществляется диффузия нововведений: 1) система стран и районов разного уровня иерархии, среди которых всегда имеется более развитое ядро (центр) и тесно связанная с ним периферия; 2) иерархическая система городов как глазных центров инноваций, также включающая более развитые центры - генераторы НТП и зависимые от них центры низшего ранга. Соответственно в рамках диффузионистского подхода сформировались и два самостоятельных направления исследования дихотомии между центральными и периферийными структурами: более узкое урбанистическое, на котором строится, например, концепция полюсов роста, и более широкое районное, лежащее в основе большинства концепций и теорий последних лет.
|
|
|
Приоритет того или иного направления в региональной науке определяется прежде всего особенностями соответствующего этапа экономического развития, который диктует определенную систему взглядов на территориальную организацию общества. В этой связи не так уж трудно объяснить, почему в 60-е годы наибольшую популярность на Западе получила именно теория поляризованного развития, представляющая собой локально-урбанистическое, узловое направление в региональных исследованиях. При существовании основных форм взаимодействия любого ядра и любой периферии - прямого воздействия, или модернизации (т.е. распространения импульсов к развитию от ядра к периферии), и обратного воздействия, или зависимости (т.е. подчинения периферии ядру), — в 60-е годы, годы сравнительно динамичного роста капиталистической экономики и расцвета западной региональной науки, акцент был сознательно сделан на первую. Это обеспечивало теоретическую базу для обоснования, с одной стороны, деятельности крупных монополий, направленной на "колонизацию" периферийных пространства с другой - резко активизировавшейся в ту пору региональной политики государства, нацеленной на выравнивание уровня социально-экономического развития между районами. Концепция полюсов роста оказалась в этом отношении весьма своевременной.
|
|
|
Нет смысла подробно рассматривать теорию поляризованного развития, уже широко освещенную и в зарубежной и в советской литературе, в том числе экономико-географической. Отметим только, что она обосновывает закономерности территориальной концентрации населения и хозяйства в определенных узловых элементах, способных оказывать воздействие на окружающие районы и стимулировать их развитие. При этом, как уже неоднократно отмечали советские исследователи, для современной трактовки процессов поляризации пространственных структур западной регионалистикой характерен акцент именно на инновационную функцию полюсов или центров роста разного порядка.
|
|
|
В сущности, теория поляризованного развития, обычно связываемая с работами Ф. Перру, стала дальнейшей разработкой теории Г. Мюрдаля и выдвинутого им принципа куммулятивной причинности как обоснования неравномерности регионального роста. Сторонники этих теорий доказывали преимущества концентрации производства, особенно динамичных "пропульсивных" отраслей, в нескольких центрах, что, по их оценкам, дает немалый экономический эффект. Отмечалась необходимость стимулирования в них предпринимательской инициативы и создания новых фирм. Примечательно, что в своем первоначальном виде концепция Перру базировалась в основном на анализе чисто хозяйственных факторов развития территории - перестройки и активизации промышленности, инфраструктуры, налаживания системы внутрирайонных и межрайонных экономических связей. В то же время оставались в тени вопросы развития третичной и четвертичной сферы, многие социальные проблемы, порождаемые поляризацией (в частности, проблема трудовых ресурсов), и вообще негативное воздействие полюсов роста на окружающие территории, оказываемое наряду с воздействием позитивным. Это в конечном счете стало одной из главных причин постепенного разочарования в указанной концепции, использование которой в практике регионального планирования вступило в противоречие с преимущественно социальной ориентацией региональной политики и не обеспечило ожидаемого эффекта.
Концепция полюсов роста в различных вариациях была положена в основу региональных программ многих стран. Создание всякого рода полюсов и центров развития первоначально имело целью активизацию экономической деятельности в отсталых периферийных районах. Поляризация на районном уровне рассматривалась в большинстве случаев как средство территориальной деконцентрации на макроуровне, способное ослабить резкое доминирование отдельных суперрегионов или центров. Классическим примером реализации такого подхода стали итальянские полюса роста, ориентированные в основном на крупные комплексы материало- и энергоемких производств, которые так и остались "соборами в пустыне", слабо связанными с местной экономикой. Несколько позже, когда полюса роста получили более широкую трактовку, во многих странах, прежде всего западноевропейских, стали создаваться центры развития более комплексного характера, в которых предусматривалась активизация не только промышленных, но и непроизводственных функций (пример - французские "метрополии равновесия"). Однако и их "пропульсивность", особенно способность воздействовать на соседние территории, оказалась низкой.
Концепция полюсов роста оказалась наиболее ярким отражением господствовавшей в 60-е годы парадигмы модернизации, на которой базировались подходы к экономическому и региональному развитию. Суть ее заключалась в признании необходимости подтягивания менее развитых территорий к уровню более развитых за счет "имплантированной" индустриализации, создания мощных очагов модернизации, способствующих ускоренному капиталистическому развитию, выхода менее развитых стран и районов на тот же путь, котором уже пошли ведущие. Однако уже в середине 60-х годов этот подход стал подвергаться острой критике. В частности, широкую известность получили работы Андре Гундера Франка, доказывающего, что идеи развития, воплощенные в наиболее развитых частях земного шара, далеко не всегда применимы к его отсталым регионам, что, признавая роль ведущих очагов индустриализации в развитии своих более отсталых соседей, нельзя ее фетишизировать. Свои доводы Франк подтверждает тем, что, по его оценкам, экономика развивающихся стран была наиболее динамичной именно в периоды наименьшего взаимодействия с развитым миром. Одна из основных идей Франка и других критиков модернизации заключается в том, что экономическое развитие есть функция взаимодействия между развитым и развивающимся миром, которые находятся в тесном единстве по линии связей рынков труда, капитала и технологии и между которыми сохраняется определенная иерархия независимо от динамики их социально-экономического развития на разных исторических этапах. Тем самым признается и обосновывается неизбежность существования контрастов между центральными и периферийными структурами и их функциональная зависимость и соподчиненность.
Изменения в системе взглядов на проблемы развития в западной социальной науке получили вполне ощутимое отражение и в регионалистике. Примерно к середине 70-х годов, когда обозначился явный спад популярности еще недавно столь модной концепции полюсов роста, на Западе резко усилился интерес к концепциям и теориям несколько другого плана, обьясняющим процесс постоянного воспроизводства неравномерности в развитии стран и районов, причины сохранения отсталости. На первый план была выдвинута вторая форма отношений между ядром и периферией на самых разных пространственных уровнях - форма зависимости. Появился целый ряд экономических, политологических и географических трудов, обосновывающих расстановку сил в современном мире, с названиями типа "География зависимости", "География империализма", "В противовес хартланду", "Диалектика социума и пространства" и т.д. Налицо глобализация региональной науки, т.е. переход на более высокий пространственный уровень, стремление выявить закономерности, общие для всего мирового хозяйства, макрорегионов, отдельных стран, мест. Многие современные региональные концепции тесно смыкаются с геополитикой, социологией, особенно при объяснении макромасштабных процессов.
Среди разного рода концепций и теорий, разработанных как для глобального, так и для районного и межрайонного уровней, можно условно выделить две группы: основанные на принципе функциональной интеграции разного рода регионов (теория ашрополитенского района Дж. Фридмана и К. Уивера, теория пространственного разделения труда Д. Мэсси и ряд других) и делающие упор на отношения типа "центр-периферия". Несмотря на то что в современной западной региональной науке концепция "центр-периферия" фигурирует в качестве одной из многих, на наш взгляд, ее можно рассматривать как явление более широкое, сквозное - как систему взглядов, пронизывающую практически всю современную регионалистику и лежащую в основе многих построений, имеющих самостоятельное значение, - от глобальных до локальных.
Своего рода классиком концепции "центр - периферия" на Западе принято считать Дж. Фридмана, в работах которого, включая книгу "Политика регионального развития", изданную в середине 60-х годов, предпринята попытка интегрировать районное и городское направления в региональных исследованиях и построить общую теорию регионального развития на базе модели "центр-периферия".
Согласно этой концепции, неравномерность экономического роста и процесс пространственной поляризации неизбежно порождают диспропорции между ядром и периферией. Периферия не является неким однородным полем, она подразделяется на так называемую внутреннюю, или ближнюю, тесно связанную с ядром и непосредственно получающую от него импульсы к развитию, и внешнюю, или дальнюю, на которую ядро практически не оказывает мобилизующего влияния. Центр и периферия на любом пространственном уровне связаны между собой потоками информации, капитала, товаров, рабочей силы и т.д., причем именно направления этих потоков определяют характер взаимодействия между центральными и периферийными структурами, превращая пространство в подобие силового поля. Движущей силой или своего рода мотором, обеспечивающим постоянное развитие и воспроизводство системы отношений "центр- периферия", является, по мнению Фридмана и других исследователей, постоянная качественная трансформация ядра за счет генерирования, внедрения и диффузии новшеств.
Распространение нововведений и информации в целом идет иерархически в трех направлениях: от ведущих экономических районов (национального хартланда, метрополиса) к районам периферии (хинтерланду), из центров высшего уровня в центры второго порядка, из крупных городов как ядер поляризации в прилегающие районы. Дж. Фридман различает несколько ведущих факторов, определяющих стабильность доминирования ядра над периферией. С одной стороны, постоянная инновационная деятельность создает благоприятные условия для ее дальнейшего развития именно в пределах ядра, обеспечивая здесь максимальный доступ к информации, всевозможным связям и контактам, порождая целый ряд сопутствующих условий (сервисных, управленческих, рыночных и т.д.). Тем самым наряду с агломерационным эффектом вступает в силу некий психологический эффект, обусловливающий дальнейшую модернизацию и качественную трансформацию экономики ядра. С другой стороны, ядро постоянно выкачивает разного рода ресурсы из периферийных районов и центров, что также усиливает и закрепляет различия между ними, ослабляя периферию.
Механизм функционирования территориальных систем типа "центр—периферия" связан с постоянным качественным преобразованием социально-экономических отношений в пределах ядра, где по мере развития НТП возникают новые функции, концентрируются новейшие наукоемкие отрасли и производства, появляются новые связи, а следовательно, идет и перманентная структурная перестройка экономической базы, сопровождающаяся сдвигами в квалификационном составе рабочей силы и социальном составе всего населения. Отрасли, не соответствующие более статусу ядра как основного генератора НТП, постепенно вытесняются на периферию — сначала ближнюю (полупериферию), затем дальнюю. Этот процесс, получивший название "диффузия устаревших нововведений", играет важную роль в передаче импульсов роста от центра к периферии, способствуя ее развитию, хотя и закрепляя тем самым ее жесткую подчиненность центру.
Примером может служить стихийное вымывание из столичных районов стран Запада старых отраслей промышленности, позже - рутинных трудоемких функций в сравнительно новых отраслях, а в последние годы и целого ряда рутинных непроизводственных функций (в частности, научно-исследовательских). Характерно, что волнообразное распространение таких импульсов часто влечет за собой последующее развитие на периферии целого ряда новых видов деятельности, сопряженных с уже существующими. Здесь появляются и свои очаги инноваций, хотя они зачастую больше связаны с ведущими центрами (занимая по отношению к ним подчиненное положение), чем с окружающими территориями.
В то же время в ядре сохраняются некоторые рутинные отрасли - главным образом связанные с обслуживанием базовых. Заполнение рабочих мест в таких малопрестижных отраслях, не привлекательных для коренного населения, идет в основном за счет привлечения рабочей силы извне, т.е. из районов полупериферии и периферии. Кроме того, центр выкачивает и часть имеющегося там высококвалифицированного персонала, что ведет к дальнейшей "эрозии" рабочей силы. В результате всех этих взаимодействий, несмотря на постоянное подтягивание периферии, разрыв между ней и центром сохраняется. В ходе эволюции всей территориальной системы, при смене стадий экономического развития, отношения между центром и периферией неизбежно переводятся на новый качественный уровень, хотя по существу и не меняют своего содержания. Это свидетельствует об устойчивости и гибкости системы "центр-периферия", ее способности сохранять свои свойства в разных социально-экономических условиях.
Смена парадигм в западной регионалистике и успех концепций, обосновавших неизбежность существования региональных диспропорций, стали возможными в условиях наступившего с середины 70-х годов нового этапа развития капиталистической экономики. Мы уже отметили, что прежняя парадигма модернизации подразумевала создание фокусов роста на периферии в целях ее подтягивания до уровня центра. Однако на фоне наметившейся было некоторой конвергенции между районами и даже странами стали возникать новые формы пространственного неравенства. Даже сам факт конвергенции можно подвергнуть сомнению, так как он в значительной мере оказался всего лишь игрой статистики, отражающей в основном комплекс традиционных признаков, отличавших центральные и периферийные структуры на прежнем витке их качественной эволюции. Так, сейчас вряд ли можно судить об уровне и характере развития того или иного района по величине валовых душевых показателей (ВВП на душу населения иди одного занятого), масштабам безработицы и темпам их роста. Ведь известно, что в районах с наиболее интенсивной структурной перестройкой хозяйства темпы экономического роста резко замедляются, хотя это совсем не свидетельствует о грядущей сдаче ими своих позиций.
Реально оценить иерархические отношения между центральными и разного рода периферийными районами можно лишь при помощи показателей, адекватно характеризующих их глубокие структурные различия и формы зависимости, складывающиеся в ходе экономического развития, которое в принципе неравнозначно росту. Среди таких показателей - доля занятых в сфере науки, управления и услуг высшего ранга, организационная структура хозяйства (соотношение головных предприятий и филиалов), доля затрат на НИОКР в совокупной структуре затрат, наукоемкость продукции, соотношение производственного персонала, средний уровень квалификации рабочей силы и целый ряд других. Поэтому декларированный во многих западных, а отчасти и в советских публикациях тезис об усилении тенденций к выравниванию и деконцентрации в региональном развитии ведущих капиталистических стран вряд ли можно считать правомерным; в действительности происходящие процессы намного сложнее.
В ходе структурной перестройки, ужесточения капиталистической конкуренции, ускоренного внедрения новейших достижений НТР изменились и взгляды на проблемы регионального развития, а региональная теория стала искать объяснения и обоснования усиливающихся различий между районами и странами разного типа. Парадигма модернизации уступила место парадигме зависимости и взаимозависимости, подающей ту же проблему как бы с другой стороны. Получило широкое распространение понятие "сопряженно-зависимого развития" разных регионов. На щит оказались поднятыми многие теоретические построения, производные от концентрации “центр-периферия”.
Особенно широкую известность получила так называемая концепция мировых систем, созданная американцем Иммануэлем Валлерстейном в 70-е годы, которая была подхвачена многочисленными его последователями и получила множество интерпретаций. Согласно этой концепции, экономическое развитие каждой страны осуществляется в рамках всей системы мировой экономики, которая эволюционирует по общим, универсальным законам. Современная капиталистическая мировая система, зародившаяся в XVI в., характеризуется устойчивым существованием и воспроизводством пространственных диспропорций и наличием иерархического разделения труда между отдельными элементами этой системы (странами и районами). По Валлерстейну, зачатки этой системы существовали и ранее, еще с середины XV в., когда феодализм уступил место раннему, аграрному капитализму, на волне которого возникла так называемая европейская мировая система, включавшая, помимо самой Европы, и вновь колонизируемые европейскими странами территории, в частности территории Южной и Центральной Америки, находящиеся под властью Испании. На протяжении многих веков капиталистическая мировая система развивалась, расширялась, трансформировалась, однако включающиеся в нее новые страны и регионы изначально никогда не были равными партнерами по отношению к уже вошедшим. Тем самым стабильно сохранялась определенная дихотомия между центром и периферией системы, хотя само понятие центра непрерывно менялось в ходе истории.
"Эволюция капитализма, - утверждает Валлерстейн, - сопровождается постоянным смещением географических центров социально-экономического и политического развития. Центры формируют вокруг себя периферию, стягивают к себе основные торговые и финансовые потоки, образуя единое экономическое пространство, в котором между центром и периферией устанавливаются иерархические отношения господства и подчинения" (Цит. по: [Кузнецов, 1987]).
По Валлерстейну, непременным атрибутом исторического развития мировой экономики является крушение одних держав и расцвет других. В качестве примера рассматривается, как на протяжении двух столетий центр мирового капитализма перемещался из Великобритании в Германию, затем на восток США, а теперь в Тихоокеанский регион (ось Лос-Анджелес-Токио). Валлерстейн утверждает, что в условиях сохраняющегося гегемонизма ведущих держав они оказывают скорее положительное, чем отрицательное, влияние на периферию, подготавливая условия для ее развития. Он приводит также свою систему доводов в пользу капиталистических центров, концентрирующих наиболее прогрессивные элементы технического прогресса, и рассматривает траекторию их эволюции в тесной связи с так называемыми длинными циклами исторического развития, получившими название циклов Кондратьева.
Разделение труда между тремя главными элементами мировой системы - ядром, полупериферией и периферией - осуществляется за счет их специализации на определенных типах продукции или производственных процессах (капиталоемкой, высокотехнологичной в ядре и трудоемкой на периферии). Ядро и периферию, по мнению Валлерстейна, отличает преобладание специфических процессов: ядро эксплуатирует - периферия эксплуатируема, ядро отличается относительно высоким уровнем заработной платы, диверсифицированной структурой экономики, применением прогрессивных технологий, а периферии свойственны низкий уровень заработной платы, более простая экономическая структура и использование более примитивных технологий.
Одно из наиболее интересных положений Валлерстейна - это введение понятия полупериферии, которая рассматривается как промежуточное звено между центром и периферией, сочетает черты и того и другой, эксплуатируется ядром, но эксплуатирует периферию и является своего рода стабилизирующим элементом в мировом разделении труда. Полупериферия - наиболее динамичное звено во всей иерархической системе, именно за счет нее происходит, как правило, реорганизация пространства в периоды экономических кризисов. Тем не менее далеко не все страны и районы, составляющие полупериферию, имеют предпосылки для ускоренного развития и даже превращения в новые центры мирового роста. В значительной мере это определяется происходящими в них политическими процессами, что дает основание Валлерстейну утверждать, что полупериферия играет в мировой системе скорее политическую, чем экономическую, роль. В качестве примера стран, служивших в свое время полупериферией по отношению к ведущим центрам мирового господства, Валлерстейн приводит Средиземноморье в период подъема Северо-Западной Европы в ХУ1-ХУП вв., США и Германию во второй половине XIX в., Японию и Россию на рубеже нашего столетия. Однако если практически все из перечисленных стран вошли со временем в состав ведущих мировых центров, часто даже опередив бывших лидеров, то, как считает Валлерстейн, политические события, происшедшие в России, способствовали ее превращению в крупнейшую военную державу, но сильно затормозили ее экономическое развитие, которое было в начале века весьма динамичным. К числу полупериферийных Валлерстейн и его последователи причисляют и современный СССР, и другие страны Восточной Европы, утверждая, что они, с одной стороны, находятся в неравном положении со странами Запада и эксплуатируются ими за счет неравноправных торговых соглашений, деятельности ТНК и т.д., а с другой стороны, сами выступают в роли эксплуататоров по отношению к менее развитым странам.
В своей теории Валлерстейн выходит и на более широкие обобщения, утверждая, что трехзвенная структура свойственна не только пространственной организации и что между любыми полярными категориями всегда существует промежуточное звено (своего рода полупериферия), обеспечивающее стабильность, гибкость и эластичность той или иной общественной системы. Таковыми являются партии "центра в политических системах, средние слои в социальной структуре общества, так называемые средние этнические группы ("бедные белые") и пр. Тем самым подчеркивается значимость такого рода промежуточных звеньев в едином процессе общественного развития.
Идеи Валлерстейна нашли отражение в трудах многих современных экономистов и географов: среди его последователей такие известные ученые, как П. Тейлор, Ив Лакост и другие, которые также разрабатывают глобальные схемы и модели развития. На наш взгляд, главная заслуга Валлерстейна заключается не только в дальнейшем развитии концепции "центр-периферия" применительно к разным пространственным уровням (прежде всего к глобальному), но и в разработке идеи о функциональном единстве мира, сопряженности всех звеньев мировой экономической системы, их взаимозависимого развития в процессе эволюции этой системы. Концепция Валлерстейна является одной из наиболее интересных и широких эволюционных концепций пространственного развития, объясняющих и обосновывающих особенности территориального разделения труда между странами и регионами. Она используется и в этой работе при разработке стадийной, эволюционной концепции регионального развития и схемы современного территориального разделения труда в мировом хозяйстве.
Концепция "мировых систем" далеко не единственная производная от концепции "центр-периферия", имеющая ныне широкое признание.
В частности, большое распространение получила теория отсталости и зависимости, сторонники которой, в том числе географы-марксисты, утверждают неизбежность существования отношений типа "центр-периферия" в современных условиях в связи с усиливающейся эксплуатацией крупными корпорациями различных районов развитых и развивающихся капиталистических стран [Wеауег, 1984]. По их мнению, число районов, зависимых от внешних центров принятия решений, а следовательно, и более отсталых районов в странах Запада неуклонно растет. К ним от носят и ресурсные окраины, и районы сосредоточения национальных меньшинств, и периферийные районы новой индустриализации, и ряд депрессивных старопромышленных районов, и отдельные ареалы крупных метрополитенских районов. Для всех этих территорий характерны пониженный уровень заработной платы, большая степень внешнего контроля и утечка создаваемой здесь прибавочной стоимости в другие районы и страны. Тем самым не только растет число разного рода периферийных и полупериферийных районов, но и расширяется само понятие периферийности. Суть его в широком смысле определяется как сильная зависимость региональной экономики от внешних центров принятия решений и специализация на второстепенных, подчиненных функциях, вследствие чего формируется особый "безголовый" тип хозяйства с недоразвитием верхних этажей производства и непроизводственной сферы, особенно управления.
В этом же ключе построена и возникшая несколько ранее теория внутреннего колониализма, которая первоначально была направлена лишь на объяснение корней культурно-политической зависимости районов сосредоточения национальных меньшинств. Теперь же ее сторонники считают, что и большинство лишенных этнической специфики периферийных районов развитых капиталистических стран можно рассматривать как своего рода внутреннюю колонию, находящуюся в экономической и политической зависимости от крупных центров. Таким образом, теория внутреннего колониализма стала распространяться и на сферу экономических отношений между центральными и другими районами.
Смена приоритетов в системе концепций и теорий западной региональной науки -явление не случайное. Она связана не с модой, а с насущной необходимостью более комплексного анализа закономерностей регионального развития, эволюции территориальной организации общества как единого, целостного организма, а не только его отдельных компонентов и структур. Эта необходимость диктуется в первую очередь социальным заказом западной регионалистики, перед которой стоит задача разработать теоретическую базу для обоснования пространственной стратегии крупного капитала и капиталистического государства в условиях ужесточающейся конкуренции и ускоренного развития НТП - такой стратегии, которая могла бы, с одной стороны, обеспечить предпринимателям максимальную прибыль, а с другой - помочь избежать острых социальных конфликтов, связанных с неравномерностью регионального роста.
Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 759; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!