Если прибыль несёт пользу нашему обществу, то сверхприбыль – ещё большую.
Оставим семантику. Очевидно, если прибыль несет пользу нашему обществу, то сверхприбыль — еще большую. Возможность получить прибыль, как было показано, знак того, что в экономике есть нестыковки, из-за которых люди не заключают взаимовыгодные сделки. Актуализация прибылей показывает, что с этими упущенными возможностями что-то делается (предприниматели следят за тем, чтобы «клубника распространялась как надо»).
Однако если возможность получить прибыль означает наличие нестыковок, то возможность получить сверхприбыль означает наличие еще больших разрывов в экономической ткани. Если одна лишь прибыль указывает, что экономическое лечение идет своим чередом, то погоня за сверхприбылью — признак масштабных действий, направленных на исправление ситуации. Вместо того чтобы считать умеренную прибыль приемлемой, а сверхприбыль — «эксплуататорской», мы видим, что чем больше прибыль и сверхприбыль, тем лучше состояние экономики.
На ум приходит медицинская аналогия. Если лейкопластырь — это «хорошо», потому что им можно лечить тело, то хирургия («погоня за сверхприбылью») — лучше, потому что она показывает, что лечат гораздо более нуждающегося в этом пациента.
Самый важный аргумент в защиту погони за прибылью основан на политической свободе.
В сущности, есть только два способа управлять экономикой. Первый — добровольный, свободный, с децентрализацией, использованием цен, системы прибылей и убытков для выявления информации и стимулов. Второй — принудительный, с центральным планированием, экономическими приказами и директивами, опорой на инициативу экономических диктаторов и подчинение всех остальных. Это диаметрально противоположные системы. Все прочие — это перестановки и сочетания двух «чистых» типов.
|
|
|
На первый взгляд, принудительная, или командная, экономика — сама простота. Руководители экономики просто решают, что, кому и как производить, кто получит выгоду от этого производства.
Напротив, добровольная или свободная рыночная экономика довольно сложна. Индивиду необходимо принять решение о том, что производить и как производить. Стимул — его собственное удовлетворение от продукта и от того, что он может получить, торгуя им с другими людьми. Как мы видели, свободная рыночная экономика координируется не экономическими директивами, а механизмом прибылей и убытков.
Теперь посмотрим на парадокс. Те, кто яростнее всего критикует предпринимателей, гонящихся за сверхприбылью, и всю систему свободного рынка, зачастую громко выступают в защиту децентрализации и индивидуальных прав в личных вопросах. В то же время, атакуя прибыли и сверхприбыли, они нападают не только на право индивидов свободно действовать в экономической сфере, но и на сами основы свободы во всех остальных областях человеческой жизни.
|
|
|
В своих нападках на прибыли и сверхприбыли, на все «прибыльные» начинания, они оказываются в одной лиге с деспотами и диктаторами.
Если бы они добились своего и прибыли были бы жестко ограниченны или полностью запрещены, принудительный коллективизм укрепился бы до этой степени. Личные свободы были бы смыты потоком приказов сверху. Индивид не может быть свободен, если его экономическое существование основано на указе экономического диктатора, оспорить который никак нельзя. На свободном рынке, если вы бросаете работу, работник уходит от вас, клиент отказывается покупать у вас, а поставщик — продавать, т.е. другие реальные или потенциальные начальники, подчиненные, клиенты или поставщики. Но в контролируемой экономике альтернативы нет. Отклонения, оригинальность или необычные склонности не допускаются.
Глашатаи гражданских свобод прекрасно понимают и поистине гуманно формулируют принципы, усердно применяемые ими в сфере сексуальной морали — «Между взрослыми людьми по добровольному согласию допустимо все», и (неявно) «недопустимо все помимо того, что происходит между взрослыми по добровольному согласию».
|
|
|
Однако они твердо отказываются использовать это правило для любой другой сферы, кроме сексуальной морали! В частности, они отказываются применить его к экономике. И все же такой гуманный принцип должен применяться ко всем сторонам человеческой жизни, включая искателя сверхприбыли, так же как и любителя сексуальных извращений, предпринимателя, так же как и фетишиста; спекулянта, так же как и садомазохиста.
Доказательство того, что извращенцы и прочие несправедливо очерняются, составляет основную смысловую нагрузку этой книги. Поэтому нас нельзя обвинить в том, что мы быстро и мимоходом коснулись любителей сексуальных отклонений. Но ведь относиться к сообществу предпринимателей, преследующих сверхприбыли, как к париям настолько же несправедливо.
Последним критическим уколом в адрес сверхприбылей и свободного рынка является точка зрения, в соответствии с которой в далеком прошлом, в аграрной экономике, когда «жизнь была проще», система свободного предпринимательства, возможно, и была жизнеспособна. Сегодня то, что могло быть пригодным для фермеров и мелких торговцев, просто не подходит. В нашем сложном индустриальном обществе нельзя позволить оставлять дела на откуп анахронистским прихотям индивидов. Необходим жесткий централизованный контроль со стороны планирующего органа, а из сделок необходимо исключить прибыль и сверхприбыль.
|
|
|
Эта точка зрения распространена. В определенных кругах она считается «самоочевидной». Однако анализ прибылей, тесно связанный с отсутствием знаний, должен приводить к противоположному взгляду. Институт прибыли — бесценный помощник в сборе и распространении информации. Он важен и для того, чтобы знания имели эффект. Если что-то можно взять в качестве признака «сложной современной неаграрной экономики», то это то же самое отсутствие экономических знаний и их использования.Отсюда следует, что система прибыли становится более ценной по мере усложнения экономики. Для такой экономики существенна информация, предоставляемая действующей автоматически системой цен, прибылей и убытков. Экономическая диктатура, если она в принципе жизнеспособна (что не так), является таковой только в простой экономике, которой может управлять одна группа бюрократов.
В заключение необходимо провести существенное резкое и четкое различие между прибылью, которую можно заработать на рынке, и прибылью, которую можно «заработать» на государственных субсидиях и влиянии, т.е., иначе говоря, через систему государственно- корпоративного капитализма. На рынке любая передача средств должна быть добровольной. Поэтому прибыль должна опираться на добровольный выбор экономических агентов, показывать и порождать решения для экономических потребностей. Поэтому утверждение о том, что возможность появления прибыли показывает масштаб несовершаемых сделок, а ее реальное получение указывает на заполнение этих пробелов, применимо только к рыночной экономике.
В отсутствие свободного рынка такие утверждения делать нельзя. В «смешанной экономике» (включающей элементы свободного рынка и принуждения) прибыль может быть обусловлена одним лишь запретом конкуренции. Например, тариф на импорт повысит спрос на продукцию внутреннего производства, и прибыли в национальной промышленности вырастут. Однако из этого едва ли можно сделать вывод о выявлении какой- то новой информации или повышении удовлетворенности потребителей. Верно как раз противоположное. Связь между прибылью и благосостоянием разорвется, и выводить второе из первого больше будет нельзя.
Глава 7. Экология
Владелец карьера
Существует два основных способа добычи угля: карьерный и шахтный. При шахтном способе глубоко в земле создается сложная система тоннелей, стволов и переходов. Люди, которые долго работают в таких шахтах, обычно страдают «болезнью черных легких» — страшным шахтерским заболеванием, причиной которого является вдыхание частиц угля. Шахтный способ опасен также и в других отношениях. Например, обвалы, которые происходят с неумолимой регулярностью, блокируют сотни шахтеров глубоко под землей. Непосредственной причиной этого могут стать проседание грунта, утечка газа, взрыв или выход вод. Однако главный источник проблем — это сам шахтный метод.
При карьерном способе, как следует из названия, карьер выкапывается слой за слоем до тех пор, пока не будет достигнута угольная жила. Этот способ особенно хорошо подходит для залежей угля, которые находятся близко к поверхности, но вполне применим и для добычи на средней глубине. При карьерном способе отсутствует опасность проседания грунта и различных видов обвалов, а также «болезнь черных легких». Кроме того, данный способ гораздо дешевле шахтной добычи. Несмотря на это, практически все «просвещенные», «либеральные» и «прогрессивные» точки зрения открыто осуждают карьерный метод.
Предполагаемое объяснение такого ничем иным не объяснимого положения дел сосредоточено вокруг двух направлений критики: утверждается, что карьерный метод приводит к загрязнению окружающей среды и разрушает естественную красоту ландшафта. Но, как можно видеть даже из беглого рассмотрения, этой критики едва ли достаточно. Даже если бы она была справедливой, было бы сложно совместить гуманистические импульсы и предпочтение в пользу шахтного метода. При карьерном методе нет ни «болезни черных легких» у шахтеров, работающих на поверхности, ни опасности обвалов. Сама жизнь на стороне карьерной добычи.
При детальном рассмотрении становится ясно, что критика совершенно не верна. Рассмотрим для начала загрязнение окружающей среды. Хотя карьерный способ действительно является источником загрязнений, он необязательно сопутствует им. Вредные выбросы могут устраняться, и они были бы устранены, если бы действовали законы, запрещающие злоупотребления.
Сейчас в процессе открытой добычи каменного угля грунт, который необходимо извлечь, чтобы раскрыть угольную жилу, складывают в высокие насыпи. Эти насыпи обычно расположены рядом с реками. С их помощью уносится основная часть грунта, при этом загрязняются сами реки, а также питаемые ими озера и другие водные объекты. Оголенная земля становится источником оползней. Так в результате карьерной добычи наносится вред всей окружающей среде.
Однако все это необязательно часть процесса открытой добычи угля. Человек может делать все что угодно с землей, которой он владеет. Однако если его деятельность наносит ущерб земле, принадлежащей другим, он должен покрыть стоимость этого ущерба.
Например, если деятельность владельца карьера становится причиной схода оползней и разрушения имущества других, он несет за это ответственность. На него может быть возложена обязанность по восстановлению растительности и рекультивации земли для устранения возможности будущих оползней.
Если бы владельцев карьеров заставили нести все издержки их деятельности и если бы собственникам земли ниже по течению было дано право превентивно выносить запрет на эту деятельность в случае их несогласия на получение компенсаций за предстоящий ущерб, то загрязнение сократилось бы.
Самое главное — понять, что существующая связь между загрязнениями и карьерным способом добычи угля не является неотъемлемой. Она возникает из-за невозможности апеллировать к обычным законам о злоупотреблениях в отношении владельцев открытых разработок.
Представим любую другую индустрию, например производство обручей-хулахупов, которой было бы разрешено нарушать закон таким же образом. Сейчас нет неизбежной связи между этим производством и за- грязнеииями окружающей среды. Но если бы свалки пластика были разрешены в чрезмерных масштабах, то вскоре подобная зависимость возникла бы — по крайней мере в общественном сознании.
То же происходит с добычей угля вообще и в частности с его добычей карьерным способом. В открытом способе добычи угля нет ничего, что неизбежно приводило бы к загрязнениям. Связь между загрязнениями и карьерами существует только из-за того, что законы о защите от злоупотреблений не применялись к владельцам таких разработок достаточно строго. Пусть эти законы соблюдаются, и аргумент против карьеров исчезнет.
А что насчет другого аргумента против владельца карьера: о том, что карьер портит естественную красоту ландшафта? В лучшем случае это сомнительное возражение, потому что в вопросах о красоте и эстетике не существует объективных стандартов. То, что красиво для одного человека, может быть уродливым для другого, и наоборот.
Действительно, карьерный способ предполагает удаление растительности с участка. Это может превратить пышный и плодородный пейзаж в настоящую пустыню. Однако некоторые люди предпочитают опустошенность и вакуум пустыни. «Пестрая пустыня» в Аризоне, соляные равнины в Юте и Большой каньон в Колорадо — многие люди считают их великолепными. Если контраст — это одна из составляющих естественной красоты, то небольшие пустынные участки земли, созданные карьерными рабочими посреди пышной зелени Аппалачей, только добавляют красоту пейзажу. Разумеется, нельзя однозначно и объективно обвинять владельцев карьеров в том, что они нарушают красоту ландшафта.И все же споры по вопросу эстетики не решат спорный вопрос, поднятый критиками, — он не касается красоты, хотя формулировка проблемы указывает именно на это. Очевидно, в действительности возражение связано с тем, что карьерная добыча представляет собой вторжение агрессивного индустриального общества в природу. Суть заключается в идее, что земля должна быть сохранена в своем естественном состоянии.
Однако если любители и защитники природы как она есть будут иметь право предотвращать действия карьерных рабочих, это будет означать, что они также имеют право не позволять фермерам расчищать целинные земли и засевать их. Кроме того, они смогут запретить строителям возводить здания, мосты, фабрики, аэропорты и больницы. «Аргумент от природы» — это довод против цивилизации и использования человеческого разума.
Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 180; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!