О, что там слышен за дробный звук,



 

 

О, что там слышен за дробный звук,

Будто бы грома раскаты, раскаты?

— Это солдаты идут, мой друг,

Идут солдаты.

 

О, что это там засверкало вдруг?

Издалека этот блеск так ярок!

— Солнце на ружьях блестит, мой друг,

Свет его жарок.

 

О, что же они собрались вокруг,

Что же им надо тут в воскресенье?

— Может, маневры идут, мой друг,

Или ученья.

 

О, отчего они, сделав круг,

К нашей свернули дороге, дороге?

— Может, команда была, мой друг,

Что ты в тревоге?

 

О, у кого-то из них недуг,

Нужен им доктор? Их кони встали?

— Нет, там никто не ранен, мой друг,

Даже и не устали.

 

О, может, чей-нибудь болен дух,

Нужен наш пастор им, верно? верно?

— Нет, они церковь прошли, мой друг,

Топая мерно.

 

О, значит, им нужен сосед наш, пастух,

Это к нему они, я же вижу!

— Нет, они мимо прошли, мой друг,

И уже все ближе.

 

О, но куда же ты? Наших рук

Не разнимать ты мне клялся адом!

— Нет, я любить обещал, мой друг,

Но идти мне надо.

 

Сломаны двери, и выбит замок,

Больше запорам держать нет мочи;

О, их шаги тяжелы, как рок,

И горят их очи.

 

 

«What's in Your Mind, My Dove, My Coney…»[52]

О, что там слышен за дробный звук,

 

 

«Что на уме, голубок, дружочек?

Мыслей, как перьев, мертвеет строй.

Ждешь ли свиданья, денег ли хочешь,

Или лелеешь план воровской?

 

Очи открой, мой баловень нежный,

Будет охота — лови меня.

Заново мир открывая прежний,

Встань на краю молодого дня.

 

С ветром взлети, мой змей поднебесный,

Птиц заглуши и небо затми;

Страхом срази, оживи, как в песне,

Сердце пронзи — и себе возьми.

 

 

ОСЕННЯЯ ПЕСНЬ[53]

Autumn Song ("Now the leaves are falling fast…")

 

 

Листья падают — не счесть.

И лугам не долго цвесть.

Няньки вечным сном уснут,

Лишь колясочки бегут.

 

Шепотком соседский рот

Нашу радость отпугнет,

В ледяной ввергая плен,

Так, что рук не снять с колен.

 

Сзади толпы мертвецов

К небу обращают зов,

Руки вытянув свои

Пантомимою любви.

 

На охоту чередой

Выйдут тролли в лес пустой.

Соловей, как сыч, смолчит,

С неба ангел не слетит.

 

Впереди величьем стен

Высится гора Взамен,

К чьим прохладным родникам

Не припасть живым устам.

 

 

БОЛЕЕ ЛЮБЯЩИЙ[54]

"The More Loving One"

 

 

Глядя вверх на звезды легко понять,

Что им на меня глубоко плевать.

Но равнодушья людей и зверья

Стоит меньше всего бояться, друзья.

 

Разве лучше бы было гореть звездам

Безответной и вечной любовью к нам?

Раз уж равенства в чувствах достичь нельзя,

Пусть более любящим буду я.

 

Но и я, восхищающийся давно

Звездами, коим все равно,

Все ж не могу, глядя в звездный рой,

Сказать, что тоскую лишь по одной.

 

Когда бы последнюю стерли звезду,

Я б научился смотреть в пустоту

И чувствовать, как ее тьма высока…

Хоть к этому надо привыкнуть слегка.

 

 

СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ[55]

Happy Ending ("The Silly Fool…")

 

 

Иван-дурак, Иван- дурак,

Был смолоду простак,

А нынче — гнет рукой пятяк.

 

Меньшой сынок, меньшой сынок,

Был с детства недалек,

А многих удивил в свой срок.

 

И лучше бы герою,

Чтоб совладать с судьбою,

Быть круглым сиротою.

 

Легко признать, легко решить,

Что только делом нужно жить,

Хотя из сказки в сказку

Одна любовь

Приносит вновь

Счастливую развязку.

 

Фокстрот из пьесы

Солдат винтовку любит,

Студент — велосипед,

Хозяин — свою лошадь,

Артистка — свой портрет;

Любовь повсюду в мире,

Куда ни гляну я,

` В свой цвет влюблен хамелеон,

Но ты — любовь моя.

 

Кто бредит Александром,

Кому милей Ришар,

Кто любит волосатых,

А кто — бильярдный шар;

Кому-то мил священник,

Кто любит коноплю,

Кто — лишь того, кто бьет его,

А я — тебя люблю.

 

Тем нравятся эрдели,

А этим — пекинез,

Иным — морские свинки,

(а кто живет и без).

А есть в больнице психи —

Цветут по февралю;

Мой дядя Джон влюблен в лимон,

А я тебя люблю.

 

У тех — живот, как бочка,

У тех — картошкой нос,

Блуждающая почка

И остеохондроз;

Одним — вода в коленке,

Другим — дугою бровь,

Знал одного — он был УО,[56]

Но ты — моя любовь.

 

Дрозду — червяк отрада,

Ужу — милей тепло,

Медведю — белый айсберг,

А девушке — весло;

Мила форели речка,

А море — кораблю,

И любит пес ловить свой хвост,

А я тебя люблю.

 

 

ПОХОРОННЫЙ БЛЮЗ[57]

Funeral Blues ("Stop All the Clocks, Cut off the Telephone…")

 

 

Часы не бейте. Смолкни, телефон.

Псу киньте кости, чтоб не лаял он.

Молчи, рояль. Пусть барабаны бьют,

Выносят гроб, и плакальщиц ведут.

 

Аэропланы пусть кружат, скорбя,

Царапая на небе: "Нет тебя".

Наденьте черный креп на белых голубей,

Поставьте в черном постовых средь площадей.

 

Он был мой Юг и Север, Запад и Восток,

Мой каждодневный труд и мой воскресный вздох.

Мой полдень, полночь, речь и песнь моя.

Я думал, навсегда любовь. Ошибся я.

 

Не надо больше звезд — снимите все с небес,

Пролейте океан и вырубите лес,

Луну сорвите вниз и Солнце бросьте мгле:

Ни в чем теперь нет смысла на земле.

 

 

МУЗЕИ ИЗЯЩНЫХ ИСКУССТВ [58]

Musee des Beaux Arts ("About suffering they were never wrong…")

 

 

Что до страдания — Они не ошибались,

Старые Мастера. Как они знали всегда

Его скромное место; как происходит оно

В то время, как кто-нибудь ест, открывает окно,

или проходит мимо, слоняясь.

Как, покуда старейшие замерли, с трепетом ожидая

Чуда рождения, рядом всегда галдят

Дети, которым не так это важно, коньками перерезая

Лед на глади пруда.

 

Не забывали Они,

Что и смертная казнь должна знать свое место, происходя

Где-нибудь в грязном углу, или на месте возни

Своры собачьей; где конь палача, подойдя

К дереву, чешет невинный зад.

 

У Брейгеля на картине "Икар", например, как лениво вокруг

Все отворачивается от катастрофы! Пахарь, услышавший вдруг

Крик над водой, или прощальный всплеск,

Не обратил бы внимания. Солнце, как водится у светил,

Просияло на белых ногах, погружаясь в зеленые волны,

И изящный корабль, тот, что был очевидцем невольным

Чудного чуда — паденья Икара с небес,

К намеченной цели спокойно проплыл.

 

 

БЛЮЗ БЕЖЕНЦЕВ[59]

Refugee Blues ("Say This City Has Ten Million Souls…")

 

 

Десять миллионов в городе моем.

Кто живет в покоях, кто — и под мостом.

Но места нет для нас, мой друг, но места нет для нас.

 

А была когда-то и у нас страна.

Посмотри на карту — вот она видна.

Но нам туда нельзя, мой друг, но нам туда нельзя.

 

Там растет у церкви старый тис прямой,

Он как новый — каждой весной.

А старый паспорт — нет, мой друг, а старый паспорт — нет.

 

По столу ударил консул нам вослед:

"Вас без документов все равно что нет".

Но мы еще живем, мой друг, но мы еще живем.

 

В паспортном отделе нам указали дверь:

"Через год придите". А куда теперь?

Куда теперь пойдем, мой друг, куда теперь пойдем?

 

Я пошел на площадь, речи там ведут:

"Дай им только волю — хлеб наш украдут".

Они это про нас, мой друг, они это про нас.

 

Будто гром грохочет в небе в эти дни:

Это Гитлер грянул: "Пусть умрут они!"

Ведь это он о нас, мой друг, ведь это он о нас.

 

Видел я в жилете пуделя вчера,

Видел, в дом пускали кошку со двора.

Евреи — не они, мой друг, евреи — не они.

 

Вниз пошел на пристань, видел, как на дне

Вольные, гуляли рыбы в глубине,

Всего в пяти шагах, мой друг, всего в пяти шагах.

 

Проходил я лесом, слышал на ветвях

Птиц, аполитично свищущих в кустах.

Куда им до людей, мой друг, куда им до людей!

 

Тысячеэтажный мне приснился дом,

Тысяча дверей и окон было в нем,

Но нашего в нем нет, мой друг, но нашего в нем нет.

 

По пустой равнине, где снега метут,

Тысячи солдат вперед-назад бегут:

За мною и тобой, мой друг, за мною и тобой.

 

Кто есть кто. ("Who Is Who") [60] Кто есть кто

За шиллинг вам все факты выдаст том:

Как бил его отец, как он бежал,

Все беды юности; деянья, что потом

И сделали его тем, кем он стал.

 

Как воевал, охотился, шутя

Вершины брал, именовал моря

Великий этот деятель, хотя

И он страдал в любви, как вы да я.

 

При всем величье, он вздыхал о той,

Кто, жизнью наделенная простой,

(Как изумленным критикам ни жаль),

Ответила на несколько едва ль

Его прекрасных, длинных писем, но

Из них не сохранила ни одно.

 

 

"As I Walked Out One Evening"[61]

Я вышел раз под вечер

 

 

Я вышел раз под вечер

Пройтись по Бристоль-Стрит;

Как спелая пшеница

Толпа кругом шумит.

 

И у реки гуляя,

Услышал песню я.

Влюбленный пел подруге:

"Навек любовь моя!".

 

Люблю тебя, покуда

Памир с Китаем врозь,

Река с горой несхожа,

И не поет лосось.

 

Люблю, покуда море

Не превратится в лес,

И звезды, словно гуси,

Не улетят с небес.

 

Пусть мчат, как зайцы, годы —

Покуда ты со мной,

В моих об'ятьях вечность

И рай любви земной."

 

Но все часы в округе

Вдруг разом стали бить:

"Не презирайте Время,

Его не победить.

 

В кромешном мраке ночи,

В об'ятьях правоты,

Закашляется время,

Когда целуешь ты.

 

В болезнях и кручинах

Жизнь промелькнет твоя,

А время будет вечно,

Твой главный судия.

 

Зеленые долины

Завалит снег глубок,

И оборвется пляска,

И замолчит смычок.

 

О, опусти ладони

В речную глубину,

Смотри, смотри на то, что

Давно ушло ко дну.

 

Ледник из шкафа дышит,

Пустыня — простыня;

Все это — царства мертвых

Недальняя родня.

 

Там деньги любят нищих,

И Джека — Великан,

Ликует Мальчик-с-пальчик,

Джил прыгает в бурьян.

 

Вглядись, вглядись сильнее

В зеркальное стекло,

Все ж жизнь благословенна,

Как жить ни тяжело.

 

О, стой, стой у окошка,

И слезы лей рекой,

Убогого полюбишь

Убогою душой".

 

Был поздний, поздний вечер,

Влюбленных — ни следа,

Часы свое пробили,

И вдаль текла вода.

 

 

КОРАБЛЬ ("THE SHIP")[62]

 

 

На улицах светло, повсюду чистота,

Мухлюет в карты третий класс, а в первом ставки бьют;

Никто из нищих на носу не видел никогда,

Что происходит — и зачем — внутри кают.

 

Строчит письмо любовник, спортсмен бежит с мячом,

Кто не уверен в чистоте, кто в красоте жены,

Юнец амбиций полон, Kапитан давно ни в чем

Не видит смысла, кажется; а кто-то видит сны.

 

Так наш культурный мир плывет, путем прогресса

Вперед по глади волн, и где-то там нас ждет

Восток септический, цветов и платьев вид чудесный;

 

И Завтра хитроумное в постель свою идет,

Задумав испытать мужей Европы; неизвестно,

Кто будет низок, кто богат, а кто — умрет.

 

 

"O, Tell Me The Truth About Love"[63]

Кто говорит, любовь — дитя,

 

 

Кто говорит, любовь — дитя,

А кто — бранит ее.

Кто говорит, она — весь мир,

А кто твердит — вранье!

Когда ж соседа я спросил,

(а с виду он знаток),

На шум жена его пришла,

Чтоб выгнать за порог.

 

Кто опишет любовь, кто мне скажет,

Не похожа ль она на халат?

Правда ль запах ее будоражит,

Или сладок ее аромат?

Как ежи ее колются складки,

Или мягкого плюша нежней?

А края ее остры иль гладки?

О, скажите мне правду о ней!

 

О ней петитом говорит

Любой научный том.

О ней всегда заходит речь

На вечере любом.

Самоубийца в дневниках

О ней упоминал,

И в туалетах на стенах

Я про нее читал.

 

Как овчарка голодная воет,

Иль гремит, как оркестр духовой?

Может быть, подражая обоим,

Электрической взвизгнет пилой?

Запоет ли, гостей оглушая,

Или классика, все ж, ей родней?

Замолчит ли, когда пожелаю?

О, скажите мне правду о ней!

 

В беседке я ее искал —

Там нету и следа.

На Темзе возле Мейденхед,

И в Брайтонских садах.

Не знаю я, что дрозд поет,

Зачем тюльпану цвет,

Но нет в курятнике ее,

И под кроватью — нет

 

Переносит ли сильную качку?

Рожи корчить умеет иль нет?

Все ли время проводит на скачках,

Иль на скрипочке пилит дуэт?

О деньгах говорит без опаски?

Патриотка ль она до корней?

Не вульгарны ли все ее сказки?

О, скажите мне правду о ней!

 

Даст ли знать мне о дате прихода

Напрямик — или скроет хитро?

Постучится ли утром у входа,

Иль наступит на ногу в метро?

Будет резкой, как смена погоды?

Будет робкой иль бури сильней?

Жизнь мою переменит ли сходу?

О, скажите мне правду о ней!

 

 

Their Lonely Betters[64]

Когда ловлю я, садом окружен

 

 

Когда ловлю я, садом окружен,

Все те шумы, что порождает он,

Мне справедливым кажется, что слов

Нвт у пернатых или у кустов.

 

Вот безымянный воробей пропел

Псалом свой воробьиный, как умел,

и ждут цветы, когда из отдаленья

К ним кто-нибудь слетит для опыленья.

 

Никто из них о лжи не помышляет,

Не ведает никто, что умирает,

и ни один, звук рифмы полюбя,

Груз времени не взвалит на себя.

 

Пуст речь оставят лучшим, одиноким,

Кто писем ждет, или считает сроки.

Мы тоже, плача и смеясь, шумим;

Слова — для тех, кто знает цену им.

 

 

SHORTS[65]

В драку лезь, на бой иди

 

 

В драку лезь, на бой иди

И героя победи;

Льва поймай, плюнь с высоты;

Кто поймет, что слабый ты?

 

У прирожденной сиделки родня

Больше болеет день ото дня.

 

Изменяет мне терпенье

В моих личных отношеньях:

Мало в них хорошего,

И стоят мне недешево.

 

Я за свободу стою, ибо цензору не доверяю.

Сделавшись цензором сам, о, как я стал бы суров!

 

Когда здоров он или рад,

Она ему устроит ад,

Но встанет каменной стеной,

Когда он слабый и больной.

 

Иных, не внемлющих уму,

Их действия погубят;

Иные гибнут потому,

Что действовать не любят.

 

Пусть в почет войдет навек

Вертикальный человек,

Всеми чтим и так тотально

Человек горизонтальный.

 

Частный тип

В публичном месте

Выглядит скорей на месте,

И милей, сказать по чести,

Чем чиновник в частном месте.

 

Птичьи беседы всегда

Сообщают так мало,

Но так много значат.

 

Из всех зверей

Лишь человек имеет уши,

Не выражающие чувств.

 

В минуты радости

Все мы хотели б иметь

Хвост, чтоб вилять им.

 

Стыд старения

Не в том, что желание гаснет,

(Кто сожалеет о том,

в чем ему нету нужды?) — а в том,

что нужно сказать другому.

 

Девиз тирана:

Все, что Возможно —

Необходимо.

 

Красота, проходящая мимо,

Еще восхищает его,

Но он больше не должен

Оборачиваться вослед.

 

Судит ли нас Господь

По тому, как мы выглядим внешне?

Подозреваю, что да.

 

Сегодня две песни просились, чтоб я записал их:

Прости, уже нет, дорогая! Прости, мой дружок, еще нет!

 

В зеркало смотримся мы, чтоб дефект отыскать исправимый,

Неисправимые нам слишком известны итак.

 

Бог не вяжет узлов,

Но может, если попросят,

Легко развязать их.

 

Мечта поэта: быть

как сыр — местным,

Но ценимым в других местах.

 

 

ДВЕРЬ. [66]

 

 

В нее выходит будущее черни,

Загадки, палачи и звон оков,

Ее Величество не в настроенье,

Иль шут, водящий за нос дураков.

Великие в ней зрят во тьме вечерней,

Что, так шутя, впустила в сумрак свой,

Вдову с усмешкой миссии святой,

Потопа волны в ярости пещерной.

Мы с ней ведем войну, когда боимся,

И бьемся об нее, коль смерть настанет:

Вдруг распахнется и Большой Алисе

Страна Чудес предстанет, вся из роз,

Но огорчит ее до моря слез

Одним лишь тем, что маленькою станет.

 

 

ПУТЕШЕСТВЕННИК.[67]

 

 

1.

В ту спальню не пройдет горящих окон свет;

В ней слух его ловил с волненьем полдня звень:

Где множатся луга и мельницы уж нет,

Но мелят жернова любви ушедшей тень.

Напрасно он вздыхал с усталостью пустой

О храме, где святых отринули давно,

О сломанных мостах, о зелени густой

Вокруг руин, где зла наследство сожжено.

Забыть ли детских лет стремленье взрослым стать

И стены школ, где жить и лгать учили нас.

Сказал бы правду он, хоть сам в нее не вник,

Что все вокруг него, насколько видит глаз,

Теперь, как и всегда, — одна лишь благодать:

Желанный дом отца и матери язык.

 

2.

В ту спальню не пройти горящих окон свету;

В ней слух его ловил с волненьем полдня звень:

Где множатся луга и мельницы уж нету,

Но мелят жернова любви ушедшей тень.

Напрасно он вздыхал с усталостью давящей

О храме, где святых отринули давно,

О сломанных мостах, о леса темной чаще

Вокруг руин, где зла наследство сожжено.

Забыть ли детских лет стать взрослым устремленье

И стены школ, где жить и лгать учили нас.

Открыл бы правду он, хоть сам в нее не вник,

Что все вокруг него, насколько видит глаз,

Теперь, как и всегда, — одно лишь умиленье:

Желанный дом отца и матери язык

 

 

ЕСЛИ Б Я МОГ СКАЗАТЬ. [68]

 

 

Время ничего не скажет, я же тебе замечу,

Одно только время знает цену наших затрат;

Я же, увы, не знаю и я тебе не отвечу.

 

Если б могли мы плакать, слыша клоуна речи,

Если б могли споткнуться от чьих-нибудь серенад,

Время ничего не скажет, я же тебе замечу.

 

Нету такой удачи, которую я отмечу,

Ибо люблю тебя больше, чем я узнать бы рад,

Я же, увы, не знаю и я тебе не отвечу.

 

Ветры должны подуть откуда-нибудь под вечер,

Не объяснить, почему с дерева листья летят;

Время ничего не скажет, я же тебе замечу.

 

Возможно розы дейстительно желают расти вечно,

Наверно виденья эти с нами остаться хотят;

Я же, увы, не знаю и я тебе не отвечу.

 

Положим все львы вдруг встанут, чтобы уйти далече,

И убегут — не останется ни ручейков, ни солдат;

Разве нам время скажет? я же тебе замечу:

Я же, увы, не знаю и я тебе не отвечу.

 

 

КТО ВЛЮБЛЕН СИЛЬНЕЙ. [69]

 

 

Глядя на звезды, нетрудно понять,

Что им с высоты на меня наплевать,

Но от безразличия все ж потерь

Меньше несет человек или зверь.

 

Что будет, если зажжется звезда

С жаром, что нам не вернуть никогда?

Коль равной любви быть не может с ней,

Пускай буду я, кто влюблен сильней.

 

Простой почитатель, каков я есть,

Звезд, не знающих брань и месть,

Глядя на них, я не замечал,

Что хоть по одной ужасно скучал

 

Когда бы исчез всех звезд хоровод,

Я б научился глядеть в небосвод

Пустой, возвышаясь тотальной тьмой,

Хотя это заняло б год — другой.

 

 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ.[70]

 

 

Погрузись, любовь моя,

В зыбкие мои объятья;

Время, страсть испепелят

Чад задумчивых своих

Красоту и сон могильный

Их докажет эфемерность:

Но до самого рассвета

Будь со мной, творенье жизни,

Смертным, грешным, но по мне

Всеобъемлюще прекрасным.

 

Дух и тело безграничны:

Разделяющим любовь

На ее роскошном ложе

Через обморок любовный

Шлет Венера образ смерти,

Сплав ее расположенья,

Вечной страсти и надежды,

Пробудить через прозренье

Среди льдов, снегов и скал

Дух отшельника святого

 

Верность и определенность

С боем полночи проходят

Словно колокола звоны,

Ропщут модные безумцы

Монотонно и надсадно,

Каждый фортинг в кошельке,

Зло, что им гадали карты,

Подлежат оплате, но

Ни с единой мыслью, вздохом

Не хотят они расстаться.

 

Красоты виденье гаснет:

Пусть рассвета дуновенье,

Близ твоей мечты повеяв,

Став сладчайшим днем блаженства,

Сердца стук благословит.

Миром смертным будь доволен;

Полдня жар питаем силой,

Что не терпит произвола,

На виду любви людской

Пусть исчезнут язвы ночи.

 

 

О ЧТО ЭТО ЗА ЗВУК.[71]

 

 

О что это за звук дребезжит, не смолкая,

По всей долине раскаты, раскаты?

Алые солдаты всего лишь, дорогая,

Это шагают солдаты.

 

О что это за свет льется там, сверкая

Повсюду так ярко, ярко?

Это на ружьях у них, дорогая,

Солнце горит жарко.

 

О зачем же машины идут, громыхая,

Куда это все движенье, движенье?

Обычные маневры всего лишь, дорогая,

А может и устрашенье.

 

О почему они, пыль подымая,

Свернули в селенья, в селенья?

Наверно, сменился приказ, дорогая,

Встань, дорогая, с коленей.

 

О может быть помощь нужна им какая,

Быть может им нужен доктор, доктор?

Никто же не ранен из них, дорогая,

Никто из этой когорты.

 

О может быть помощь нужна им другая,

Которую просят у бога, бога?

Нет, мимо церкви святой, дорогая,

Ведет их эта дорога.

 

О может идут они к ферме, что с края,

Там фермер в печали, печали?

Они мимо фермы прошли, дорогая,

Теперь они побежали.

 

О куда ты уходишь, тебе не нужна я?

Все было обманом и ложью, ложью?

Нет, я клялся тебя любить, дорогая,

Но уходить я должен.

 

О сорвана дверь и разбиты замки,

О ворота ломают, ломают,

И по полу топают их сапоги,

И глаза их горят и пылают.

 

 

IN MEMORY OF W. B. YEATS

Feb. 1939 [72]


Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 237; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!