Осенним днем поднимась на пагоду Силин в Янчжоу
Вонзившись в неотмеренную синь,
С высот мне открывая даль за далью,
Первоэфир заоблачный пронзив,
За туч она скрывается вуалью,
Весь мир предметный растворен в Ничто,
И нет страстей за балкой расписною.
Тень на воду отброшена шестом,
Слепят каменья, откликаясь зною,
Птиц под шатром зашевелился ряд,
И капитель зарею золотится.
Из дальних странствий возвратился взгляд —
Душа теперь за парусом стремится.
Катальпы — в белых капельках росы,
Желтеют юцзы в утреннем тумане…
Тот, кто узрит здесь Яшмовы власы, —
Рассеет мрак блужданий и исканий.
726 г.
Он все-таки поехал в Янчжоу, а оттуда долго возвращался на юг в заветный край Юэ. Ли Бо нанял небольшую, но крытую, с полукруглым, покрытым влагонепроницаемым черным лаком лодку, под которым можно было укрыться от непогоды и провести ночь на бамбуковых лежаках, пока старик-лодочник, что-тихонько напевая, толкал и толкал длинным шестом лодку мимо Сучжоу, и Ли Бо вспомнил красавицу Сиши[290], стоя на полуразрушенной террасе Гусу, где сластолюбивый правитель древнего царства У закатывал пиры в честь своей возлюбленной наложницы.
С террасы Гусу смотрю на руины
В руинах сад, дворец… Но в тополях — весна,
Поют, чилим срывая, девы спозаранку,
Лишь над рекою неизменная луна
Глядит на них, как прежде на пиры У-вана.
748 г.
При этом он написал довольно странное стихотворение, для которого знаменитая красавица оказалась лишь поводом, представленная как невольное орудие коварных планов печально известного в китайской истории Гоу-цзяня, замыслившего переключить внимание Фу-ча, властителя царства У, с государственных дел на прелести девы. В результате Гоу-цзянь прибавил к своему царству Юэ земли У. Впрочем, в дальнейшем все они были поглощены могущественным Чу.
|
|
|
Сиши
Она росла в Юэ от юных лет
Там, где с Чжуло ручей струился, чист.
Таких красавиц не припомнит свет,
Смущенно лотос прятался под лист,
Когда она, склонясь к лазури вод,
Стирала пряжи шелковый моток.
Зря зубки-перлы и не разомкнет,
Лишь в небеса уйдет глубокий вздох.
Коварный Гоу-цзянь приметил перл —
И к У-царю наш мотылек летит,
А тот дворец для Куколки возвел
Подальше от столичной суеты.
Да вскоре рухнула страна Фу-ча…
Ей далеко от прежнего ручья!
726 г.
Шутливо подношу Чжэну из Лияна
Начальник Тао[291], что ни день, хмелен,
А тополь у плетня уж дал росток.
Наигрывал без струн на цине он,
Вино цедил сквозь головной платок,
И ветер залетал к нему в окно,
Как в дни Фу Си[292], он волен был душой.
Прийти в Лиян мне будет ли дано?
|
|
|
Ведь Вы теперь мне — человек родной.
754 г.
Простившись с Чу Юном, направляюсь в Шаньчжун
«Как проехать в Шаньчжун, расскажите-ка мне». —
«Сквозь юэские земли, на юго-восток.
От Янчжоу плывете на легком челне,
И до Гуйцзи несет вас немолчный поток.
Там зеленый бамбук загустел у ручья,
Благовонные лотосы в зеркале вод…» —
«Поднимусь на Тяньму[293], и по осени я
Там возлягу средь скал, отойдя от забот[294]».
726 г.
Провожаю друга, который собрался посетить
Горы и воды Юэчжуна
Ты, говорят, собрался к склонам Гуй[295],
Твой дар Се Кэ[296] их описать сумеет —
Десятки тысяч с круч летящих струй,
Ущелий, спрятанных в тени деревьев.
Увидишь океан с Циньван-скалы[297],
Курган Силин[298] с террасы Юэтая[299],
Озера там, как зеркала, светлы,
И волны-горы в пене пробегают.
Там краски осени — Мэй Чэна[300] кисть,
Бокал Чжан Ханя[301] — край юэский этот.
И на Тяньтай[302], конечно, поднимись,
Где вдохновенье сходит на поэта.
Год написания не определен
Вот так я думаю давно
Я полон мыслей о святых в Лазурном море на востоке[303],
Там воды ледяные, там ветра,
|
|
|
На Пэн и Ху летит волна-гора,
Кит извергает струи. Мне не подступиться.
Туман безбрежен, и душа трепещет, стонет.
Лишь синим птицам Сиванму[304] дано туда пробиться.
О, если б весть мою к Магу[305] снесли вы, птицы!
Год написания не определен
Пью и пою
Жил Чисун на Цветике Златом[306],
Ань Цишэн — на острове Пэнлае[307].
Все те люди древности святой,
Оперившись[308], где теперь летают?
Лишь мгновенье вспышки — жизнь моя,
И другие времена настанут,
Неизменны Небо и Земля,
Человек дряхлеет постоянно.
Есть ли смысл — желания таить?
Взять бокал — и из него не пить?
748 г.
Вольный стих
Светило ночи и светило дней
Без устали вершат круговорот.
Средь тьмой объятых суетных людей
Никто так бесконечно не живет.
Преданье есть, что среди вод морских
Пэнлайский остров дыбится горой,
На древе-яшме зелены листки
И сладок плод, который ест святой.
Откусит раз — и нет седых волос,
Откусит вновь — и вечно юн и мил…
Меня бы кто-нибудь туда унес
И больше в этот мир не возвратил.
Год написания не определен
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 92; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!