Письмо тт. Цветкову и Алыпову

Ваш запрос от 1. III. 1927 г. считаю недоразумением. И вот почему.

1) В докладе[38] у меня речь идет не об образовании “самодержавного строя” в России, а об образовании централизованных многонациональных государств на востоке Европы (Россия, Австрия, Венгрия). Нетрудно понять, что это две различные темы, хотя и нельзя считать их оторванными друг от друга.

2) У меня ни в докладе, ни в тезисах[39] ничего не сказано об образовании централизованного государства в России “не в результате экономического развития, а в интересах борьбы с монголами и другими народами Востока” (см. ваше письмо). За это противопоставление должны отвечать вы, а не я. У меня говорится лишь о том, что процесс образования централизованных государств на востоке Европы ввиду необходимости обороны шел быстрее процесса складывания людей в нации, ввиду чего и образовались здесь многонациональные государства раньше ликвидации феодализма. Это, как видите, не то, что вы неправильно приписываете мне.

Вот цитата из моего доклада:

“На востоке Европы, наоборот, процесс образования наций и ликвидации феодальной раздробленности не совпал по времени с процессом образования централизованных государств. Я имею в виду Венгрию, Австрию, Россию. В этих странах капиталистического развития еще не было, оно, может быть, только зарождалось, между тем как интересы обороны от нашествия турок, монголов и других народов Востока требовали незамедлительного образования централизованных государств, способных удержать напор нашествия. И так как на востоке Европы процесс появления централизованных государств шел быстрее процесса складывания людей в нации, то там образовались смешанные государства, состоявшие из нескольких народов, еще не сложившихся в нации, но уже объединенных в общее государство”.[40]

А вот цитата из моих тезисов, принятых Х съездом партии:

“Там, где образование наций в общем и целом совпало по времени с образованием централизованных государств, нации, естественно, облеклись в государственную оболочку, развились в самостоятельные буржуазные национальные государства. Так происходило дело в Англии (без Ирландии), Франции, Италии. На востоке Европы, наоборот, образование централизованных государств, ускоренное потребностями самообороны (нашествие турок, монголов и пр.), произошло раньше ликвидации феодализма, стало быть, раньше образования наций. Ввиду этого нации не развились здесь и не могли развиться в национальные государства, а образовали несколько смешанных, многонациональных буржуазных государств, состоящих обычно из одной сильной, господствующей нации и нескольких слабых, подчиненных. Таковы: Австрия, Венгрия, Россия”.[41]

Прошу обратить внимание на подчеркнутые в цитатах слова.

3) Если просмотрите весь мой доклад на Х съезде, а также тезисы по национальному вопросу (их первую часть), то нетрудно убедиться, что темой доклада является не вопрос об образовании “самодержавного строя”, а вопрос об образовании многонациональных централизованных государств на востоке Европы и о факторах, ускоряющих этот последний процесс.

С ком. приветом И. Сталин

7 марта 1927 г.

Печатается впервые

К вопросу о рабоче‑крестьянском правительстве

Ответ Дмитриеву

Ваше письмо от 14 января с.г. в “Большевик” по вопросу о рабоче‑крестьянском правительстве переслали мне в ЦК для ответа. Ввиду перегруженности отвечаю с опозданием, за что прошу извинения.

1) Нельзя ставить вопрос так, как ставят его некоторые товарищи: “рабоче‑крестьянское правительство – фактически, или как агитационный лозунг”. Нельзя говорить, что хотя на деле и нет у нас рабоче‑крестьянского правительства, но, тем не менее, мы можем говорить о рабоче‑крестьянском правительстве, как агитационном лозунге. При такой постановке вопроса выходит, что наша партия может давать внутренне фальшивые лозунги, которые на деле являются несостоятельными, в которые не верит сама партия, но которые все же пускаются в ход партией для того, чтобы обмануть массы. Так могут поступать эсеры, меньшевики, буржуазные демократы, так как расхождение между словом и делом и обман масс являются одним ив основных орудий этих умирающих партий. Но так не может ставить вопрос наша партия никогда и ни при каких условиях, ибо она есть партия марксистская, партия ленинская, партия восходящая, черпающая свою силу в том, что у нее не расходится слово с делом, она не обманывает массы, она говорит массам лишь правду и строит свою политику не на демагогии, а на научном анализе классовых сил.

Вопрос надо поставить так: либо у нас нет рабоче‑крестьянского правительства, – и тогда лозунг о рабоче‑крестьянском правительстве нужно отбросить, как ненужный и фальшивый лозунг, либо у нас есть на деле рабоче‑крестьянское правительство, существование такого правительства соответствует состоянию классовых сил, – и тогда лозунг о рабоче‑крестьянском правительстве является лозунгом правильным и революционным. Одно или другое. Тут надо выбирать.

2) Вы называете лозунг о рабоче‑крестьянском правительстве “формулой т. Сталина”. Это совершенно неверно. На самом деле этот лозунг или, если хотите, эта “формула” является лозунгом Ленина, а не кого‑либо другого. Я только повторил его в “Вопросах и ответах”.[42] Возьмите XXII том сочинений Ленина– стр. 13, 15, 90, 133, 210; XXIII том – стр. 93, 504; XXIV том – стр. 448; XXVI том – стр. 184, где Ленин называет Советскую власть “рабоче‑крестьянским правительством” ; возьмите XXIII том – стр. 58, 85, 86, 89; XXIV том – стр. 115, 185, 431, 433, 436, 539, 540; XXV том – стр. 82, 146, 390, 407; XXVI том – стр. 24, 39, 40, 182, 207, 340, где Ленин называет Советскую власть “рабоче‑крестьянской властью” , – возьмите все эти, а также и некоторые другие произведения Ленина, и вы поймете, что лозунг или “формула” рабоче‑крестьянского, правительства является лозунгом или “формулой” Ленина, а не кого‑либо другого.

3) Ваша основная ошибка состоит в том, что Вы смешиваете:

а) вопрос о нашем правительстве с вопросом о нашем государстве;

б) вопрос о классовой природе нашего государства и нашего правительства с вопросом о повседневной политике нашего правительства.

Нельзя смешивать, а значит, и отождествлять наше государство с нашим правительством. Наше государство есть организация класса пролетариев в государственную власть, призванную подавлять сопротивление эксплуататоров, организовать социалистическое хозяйство, ликвидировать классы и т. д. Наше же правительство есть верхушка этой государственной организации, ее руководящая верхушка. Правительство может ошибаться, оно может допустить ошибки, угрожающие временным провалом диктатуре пролетариата, но это еще не будет означать, что пролетарская диктатура является неправильной или ошибочной, как принцип построения государства в переходный период. Это будет означать лишь то, что руководящая верхушка плоха, что политика руководящей верхушки, политика правительства не соответствует диктатуре пролетариата, что эта политика должна быть изменена в соответствии с требованиями диктатуры пролетариата.

Государство и правительство однородны по своей классовой природе, но правительство уже по объему и оно не покрывает государства. Они связаны между собой органически и зависят друг от друга, но это еще не значит, что их можно валить в одну кучу.

Вы видите, что нельзя смешивать вопрос о нашем государстве с вопросом о нашем правительстве, так же как нельзя смешивать вопрос о классе пролетариев с вопросом о руководящей верхушке класса пролетариев.

Но еще больше недопустимо смешение вопроса о классовой природе нашего государства и нашего правительства с вопросом о повседневной политике нашего правительства. Классовая природа нашего государства и нашего правительства ясна сама собой, – она пролетарская. Цели нашего государства и нашего правительства тоже ясны, – они сводятся к подавлению сопротивления эксплуататоров, к организации социалистического хозяйства, к уничтожению классов и т. д. Все это ясно.

К чему сводится, в таком случае, вопрос о повседневной политике нашего правительства? Он сводится к вопросу о тех путях и средствах , при помощи которых могут быть осуществлены классовые цели пролетарской диктатуры в нашей крестьянской стране. Пролетарское государство необходимо для того, чтобы подавлять сопротивление эксплуататоров, организовать социалистическое хозяйство, уничтожить классы и т. д. Наше же правительство необходимо, кроме всего этого, еще для того, чтобы наметить те пути и средства (повседневная политика), без которых немыслимо осуществление этих задач в нашей стране, где пролетариат составляет меньшинство, где крестьянство является огромным большинством.

Что это за пути и средства, к чему они сводятся? Они сводятся в основном к мероприятиям, направленным к сохранению и укреплению союза рабочих и основной массы крестьян, к сохранению и укреплению руководящей роли стоящего у власти пролетариата в этом союзе. Едва ли нужно доказывать, что вне такого союза и помимо такого союза наше правительство было бы бессильно, и мы не имели бы возможности прийти к осуществлению тех задач диктатуры пролетариата, о которых я только что говорил. Как долго будет существовать этот союз, эта смычка, и до какого времени будет продолжаться политика Советского правительства по укреплению такого союза, по укреплению такой смычки? Ясно, что до того времени, пока есть классы и пока будет существовать правительство, как выражение классового общества, как выражение диктатуры пролетариата.

При этом надо иметь в виду, что:

а) союз рабочих и крестьян нужен нам не для сохранения крестьянства как класса, а для его преобразования и переделки в направлении, соответствующем интересам победы социалистического строительства;

б) политика Советского правительства по укреплению этого союза рассчитана не на закрепление, а на уничтожение классов, на ускорение темпа уничтожения классов.

Ленин был поэтому совершенно прав, когда он писал:

“Высший принцип диктатуры – это поддержание союза пролетариата с крестьянством, чтобы он мог удержать руководящую роль и государственную власть” (т. XXVI, стр. 460)

Нет нужды доказывать, что именно это положение Ленина, а не что‑либо другое, является руководящей линией Советского правительства в его повседневной политике, что политика Советского правительства на данной стадии развития есть, по сути дела, политика сохранения и укрепления такого именно союза рабочих и основной массы крестьян. В этом смысле , – но только в этом смысле, а не в смысле своей классовой природы, – Советское правительство является правительством рабоче‑крестьянским .

Не признавать этого – значит сойти с пути ленинизма, стать на путь отрицания идеи смычки, идеи союза пролетариата и трудящихся масс крестьянства.

Не признавать этого – значит считать, что смычка есть махинация, а не реальное революционное дело, что мы ввели нэп для “агитации”, а не для социалистического строительства совместно с основными массами крестьянства.

Не признавать этого, значит считать, что коренные интересы основных масс крестьянства не могут быть удовлетворены нашей революцией, что эти интересы находятся в непримиримом противоречии с интересами пролетариата, что мы не можем и не должны строить социализм совместно с основными массами крестьянства, что кооперативный план Ленина несостоятелен, что меньшевики и их подголоски правы и т. д.

Стоит только поставить эти вопросы, чтобы понять всю гнилость и никчемность “агитационного” подхода к кардинальному вопросу о смычке. Вот почему я говорил в своих “Вопросах и ответах”, что лозунг рабоче‑крестьянского правительства является не “демагогией”, не “агитационным” маневром, а безусловно правильным и революционным лозунгом.

Короче: одно дело – вопрос о классовой природе государства и правительства, определяющей основные цели развития нашей революции, и другое дело – вопрос о повседневной политике правительства, о путях и средствах этой политики, необходимых для осуществления этих целей. Оба эти вопроса безусловно связаны между собой. Но это еще не значит, что они тождественны, что их можно валить в одну кучу.

Вы видите, что нельзя смешивать вопрос о классовой природе государства и правительства с вопросом о повседневной политике правительства.

Могут сказать, что тут есть противоречие: как можно называть пролетарское по своей классовой природе правительство правительством рабоче‑крестьянским? Но противоречие тут мнимое. Собственно говоря, тут такое же “противоречие”, какое стараются усмотреть некоторые наши любомудры между двумя формулами Ленина о диктатуре пролетариата, из которых первая формула говорит, что “диктатура пролетариата есть власть одного класса” (т. XXIV, стр. 398), а вторая формула говорит, что “диктатура пролетариата есть особая форма классового союза (курсив мой. – И.Ст. ) между пролетариатом, авангардом трудящихся, и многочисленными непролетарскими слоями трудящихся (мелкая буржуазия, мелкие хозяйчики, крестьянство, интеллигенция и т. д.)” (т. XXIV, стр. 311).

Есть ли противоречие между этими двумя формулами? Конечно, нет. Как же достигается, в таком случае, власть одного класса (пролетариата) при классовом союзе, скажем, с основной массой крестьянства? Путем осуществления руководящей роли стоящего у власти пролетариата (“авангард трудящихся”) в этом союзе. Власть одного класса, класса пролетариев, осуществляемая при помощи союза этого класса с основной массой крестьянства в порядке государственного руководства этим последним, – вот основная мысль этих двух формул. Где же тут противоречие?

А что значит государственное руководство пролетариата в отношении основной массы крестьянства? Есть ли это такое же руководство, какое имело место, например, в период буржуазно‑демократической революции, когда мы добивались диктатуры пролетариата и крестьянства? Нет, это не такое руководство. Государственное руководство пролетариата в отношении крестьянства есть руководство при диктатуре пролетариата. Государственное руководство пролетариата означает, что:

а) буржуазия уже свергнута,

б) у власти стоит пролетариат,

в) пролетариат не делит власти с другими классами,

г) пролетариат строит социализм, ведя за собой основные массы крестьянства.

Руководство же пролетариата при буржуазно‑демократической революции и диктатуре пролетариата и крестьянства означает, что:

а) капитализм остается как основа,

б) у власти стоит революционно‑демократическая буржуазия, представляющая преобладающую силу в составе власти,

в) демократическая буржуазия делит власть с пролетариатом,

г) пролетариат высвобождает крестьянство из‑под влияний буржуазных партий, руководит им идейно‑политически и подготовляет борьбу для свержения капитализма.

Разница тут, как видите, коренная.

То же самое нужно сказать по вопросу о рабоче‑крестьянском правительстве. Какое может быть противоречие в том, что пролетарская природа нашего правительства и вытекающие отсюда социалистические задачи не только не мешают ему, но, наоборот, толкают его, необходимо толкают на проведение политики сохранения и укрепления рабоче‑крестьянского союза, как важнейшего средства достижения социалистических классовых задач пролетарской диктатуры в нашей крестьянской стране, что это правительство называется ввиду этого рабоче‑крестьянским правительством?

Не ясно ли, что Ленин был прав, проводя лозунг рабоче‑крестьянского правительства и квалифицируя наше правительство, как правительство рабоче‑крестьянское?

Вообще нужно сказать, что “система диктатуры пролетариата”, при помощи которой проводится в нашей стране власть одного класса, власть пролетариата, – вещь довольно сложная. Я знаю, что некоторым товарищам не нравится, не по вкусу эта сложность. Я знаю, что многие из них предпочли бы, с точки зрения “принципа наименьшей траты сил”, иметь дело с более простой и более легкой системой. Но что поделаешь: во‑первых, ленинизм надо брать таким каков он есть на самом деле (нельзя упрощать и вульгаризировать ленинизм), во‑вторых, история говорите что самые простые и самые легкие “теории” далекие не всегда являются самыми правильными.

4) Вы жалуетесь в своем письме:

“Грех всех товарищей, освещающих этот вопрос, в том, что они говорят или только о правительстве или ж6 только о государстве, а потому не дают окончательного ответа, совсем упуская из виду, какое отношение должно быть между этими понятиями”.

Я признаю, что такой “грех”, действительно, имеется за нашими руководящими товарищами, особенно если иметь в виду то обстоятельство, что некоторые не очень прилежные “читатели” не хотят сами вчитаться хорошенько в сочинения Ленина и требуют, чтобы им разжевали основательно каждую фразу. Но что поделаешь:

во‑первых, наши руководящие товарищи слишком заняты и обременены текущей работой, что не дает им возможности заняться разъяснением ленинизма, как говорится, по пунктам; во‑вторых, надо же кое‑что оставить и для “читателей”, которые должны же, наконец, перейти от легкого чтения сочинений Ленина к серьезному изучению ленинизма. А нужно сказать, что без серьезного изучения ленинизма со стороны “читателей” жалобы, вроде Вашей, и “недоразумения” всегда будут иметь место.

Взять, например, вопрос о нашем государстве. Ясно, что государство наше является как по своей классовой природе, так и по своей программе, по своим основным задачам, по своим действиям, по своим делам, – пролетарским государством, рабочим государством, правда, с известным “бюрократическим извращением”. Вспомните определение Ленина:

“Рабочее государство есть абстракция. А на деле мы имеем рабочее государство, во‑1‑х, с той особенностью, что в стране преобладает не рабочее, а крестьянское население; и, во‑2‑х, рабочее государство с бюрократическим извращением” (т. XXVI, стр. 91).

Сомневаться в этом могут разве только меньшевики, эсеры да кое‑кто из наших оппозиционеров. Ленин неоднократно разъяснял, что наше государство есть государство пролетарской диктатуры, а пролетарская диктатура есть власть одного класса, власть пролетариата. Все это известно давным‑давно. А меж тем существует немало “читателей”, которые были и все еще остаются в претензии на Ленина по поводу того, что Ленин иногда называл наше государство государством “рабоче‑крестьянским”, хотя нетрудно понять, что Ленин имел в виду при этом не определение классовой природы нашего государства и, тем более, не отрицание пролетарской природы этого государства, а то, что пролетарская природа советского государства ведет к необходимости смычки пролетариата и основных масс крестьянства, ввиду чего политика Советского правительства должна быть направлена на укрепление этой смычки.

Возьмите, например, XXII том – стр. 174; XXV том – стр. 50, 80; XXVI том – стр. 40, 67, 207, 216; XXVII том – стр. 47. Во всех этих трудах, а также и в некоторых других произведениях Ленин квалифицирует наше государство как государство “рабоче‑крестьянское” . Но было бы странно не понимать, что Ленин имеет в виду во всех этих случаях не характеристику классовой природы нашего государства, а определение той политики укрепления смычки, которая вытекает из пролетарской природы и социалистических задач нашего государства в условиях нашей крестьянской страны. В этом условном и ограниченном смысле, но только в этом смысле , можно говорить о “рабоче‑крестьянском” государстве, что и делает в указанных местах своих трудов Ленин.

Что касается классовой природы нашего государства, то я уже говорил выше, что Ленин дал на этот счет точнейшую формулировку, не допускающую никаких кривотолков: рабочее государство с бюрократическим извращением в стране с преобладанием крестьянского населения. Кажется, ясно. Тем не менее, некоторые “читатели”, умеющие “читать” буквы, но не желающие понять прочитанное, все еще продолжают жаловаться, что Ленин их “запутал” в вопросе о природе нашего государства, а “ученики” не хотят “распутать” “запутанное”. Смешновато немного…

Вы спросите: где же выход из “недоразумений”?

Выход, по‑моему, один: изучать Ленина не по отдельным цитатам, а по существу, изучать серьезно и вдумчиво, не покладая рук.

Другого выхода я не вижу.

“Большевик” № 6, 15 марта 1927 г.

Письмо Шинкевичу

Извиняюсь за поздний ответ.

1) Вы ссылаетесь на слова Ленина (см. XXVI и XXVII тома[43]) против водки. Слова Ленина, конечно, известны Центральному Комитету. Если ЦК партии, тем не менее, согласился на введение водки, то это потому, что он имел на то согласие Ленина, данное в 1922 году.

Ленин не считал исключенным, что мы сможем при известных жертвах с нашей стороны урегулировать свои расчеты по долгам с буржуазными государствами и получить крупный заем или крупные долгосрочные кредиты. Так думал он в период конференции в Генуе.[44] При такой комбинации нам, конечно, не пришлось бы вводить водку. Но так как эта комбинация не осуществилась, а денег для промышленности у нас не было, между тем как без известного минимума денежных средств мы не могли рассчитывать на сколько‑нибудь сносное развитие нашей промышленности, от которого зависит судьба всего нашего народного хозяйства, – то мы вместе с Лениным пришли к тому, что придется ввести водку.

Что лучше: кабала заграничного капитала, или введение водки, – так стоял вопрос перед нами. Ясно, что мы остановились на водке, ибо считали и продолжаем считать, что, если нам ради победы пролетариата и крестьянства предстоит чуточку выпачкаться в грязи, – мы пойдем и на это крайнее средство ради интересов нашего дела.

Вопрос этот стоял у нас на обсуждении ЦК нашей партии в октябре 1924 года. Некоторые члены ЦК возражали против введения водки, не указывая, однако, никаких источников, откуда бы можно было черпать средства для промышленности. В ответ на это 7 членов ЦК, в том числе я, внесли в пленум ЦК следующее заявление:

“Тов. Ленин летом 1922 г. и осенью того же года (сентябрь) несколько раз заявлял каждому из нас, что, ввиду безнадежности получения займа за границей (провал Генуи), необходимо будет ввести водочную монополию, что это особенно необходимо для создания минимального фонда для поддержания валюты и поддержания промышленности Обо всем этом считаем своим долгом заявить ввиду того, что некоторые товарищи ссылаются на более ранние заявления Ленина по этому вопросу”

Пленум ЦК нашей партии принял решение о введении водочной монополии.

2) Что касается Вашего желания “завести со мной письменную связь”, я готов пойти Вам навстречу и прошу Вас писать по вопросам, Вас интересующим. Возможно, что я буду отвечать с некоторым запозданием. Но отвечать все же буду.

С ком. приветом И. Сталин

20 марта 1927 г.

Печатается впервые

Речь на V Всесоюзной конференции ВЛКСМ 29 марта 1927 г.[45]

Товарищи! Позвольте приветствовать вас от имени Центрального Комитета нашей партии. (Аплодисменты.)

Позвольте пожелать вам успеха в трудной работе по организации и политическому просвещению рабоче‑крестьянской молодежи нашей страны.

Комсомол всегда шел у нас в первых рядах наших бойцов. Будем надеяться, что комсомол будет стоять и впредь в первых рядах, высоко неся вперед знамя социализма. (Аплодисменты.)

А теперь, после приветствия, разрешите перейти к двум вопросам, о которых со мною говорили только что некоторые из ваших товарищей‑комсомольцев.

Первый вопрос, это – вопрос о нашей промышленной политике. Это, так сказать, наши внутренние дела. И второй вопрос – вопрос о нанкинских событиях.[46] Это – дела внешние, стало быть.

Товарищи! Основная линия, по которой должна пойти наша индустрия, основная линия, которая должна определять все ее дальнейшие шаги, – это есть линия систематического снижения себестоимости промышленной продукции, линия систематического снижения отпускных цен на промышленные товары. Это та столбовая дорога, по которой должна итти наша индустрия, если она хочет развиваться, если она хочет крепнуть, если она хочет вести за собой сельское хозяйство, если она хочет укреплять и расширять фундамент нашей социалистической экономики.

Откуда взялась эта линия?

В чем состоят причины, определяющие необходимость и целесообразность такой линии?

Линия эта определяется, по крайней мере, четырьмя основными причинами.

Первая причина состоит в том, что промышленность, базирующаяся на высоких ценах, не есть и не может быть настоящей промышленностью, ибо такая промышленность должна неизбежно выродиться в тепличное растение, которое не имеет и не может иметь жизнеспособности. Только промышленность, систематически снижающая цены на товары, только промышленность, базирующаяся на систематическом снижении себестоимости продукции, только промышленность, систематически улучшающая, стало быть, свое производство, технику и организацию труда, методы и формы управления хозяйством, – только такая промышленность нужна нам, ибо только она может развиваться вперед и только она может дать пролетариату полную победу.

Вторая причина состоит в том, что наша промышленность базируется на внутреннем рынке. Мы не можем и не имеем возможности конкурировать с капиталистами на заграничном рынке. Внутренний рынок является для нашей промышленности основным ее рынком. Но из этого следует, что наша промышленность может развиваться и крепнуть лишь в той мере, в какой будет развиваться и расширяться наш внутренний рынок, емкость этого рынка, массовый спрос на промышленные товары. А чем определяется расширение нашего внутреннего рынка, усиление его емкости? Оно определяется, между прочим, систематическим снижением цен на промышленные товары, т. е. той самой основной линией развития нашей промышленности, о которой я говорил выше.

Третья причина состоит в том, что без снижения цен на промышленные товары, без систематического удешевления промышленных товаров немыслимо сохранить те условия, которые необходимы для дальнейшего подъема заработной платы рабочих. Во‑первых, рабочие сами являются потребителями промышленных товаров, ввиду чего снижение цен на эти товары не может не иметь серьезного значения для сохранения и повышения реальной заработной платы. Во‑вторых, снижение цен на промышленные товары определяет стабильность цен на сельскохозяйственные продукты, потребляемые в городах главным образом рабочими, что также не может не иметь серьезнейшего значения для сохранения и повышения реальной заработной платы рабочих. Может ли наше социалистическое государство не повышать систематически заработной платы рабочих? Нет, не может. Но из этого следует, что систематическое снижение цен на промышленные товары является одной из необходимейших предпосылок для поступательного повышения уровня жизни рабочего класса.

Наконец, четвертая причина состоит в том, что без снижения цен на промышленные товары мы не можем сохранить ту смычку между пролетариатом и крестьянством, между индустрией и крестьянским хозяйством, которая составляет базу диктатуры пролетариата в нашей стране. Вы знаете, что крестьянин переплачивает на промышленных товарах, на мануфактуре, на машинах и т. д. Вы знаете, что это обстоятельство вызывает серьезное недовольство среди крестьянства и затрудняет рост сельского хозяйства. А что из этого вытекает? А из этого вытекает лишь то, что мы должны проводить политику систематического снижения цен на промышленные товары, если мы действительно хотим сохранить смычку, сохранить союз рабочего класса и крестьянства и развить дальше сельское хозяйство.

Но что требуется для того, чтобы сделать возможной и вполне осуществимой политику снижения себестоимости промышленной продукции и отпускных цен на товары? Для этого необходимы коренное улучшение техники производства, коренное улучшение организации труда на предприятиях, коренное улучшение и упрощение всего хозяйственного аппарата, решительная борьба с бюрократизмом хозяйственного аппарата. Все это называется у нас социалистической рационализацией производства и управления хозяйством. Наша промышленность вступила в такую фазу развития, когда серьезный рост производительности труда и систематическое снижение себестоимости промышленной продукции становятся невозможными без применения новой, лучшей техники, без применения новой, лучшей организации труда, без упрощения и удешевления нашего хозяйственного аппарата. Все это необходимо нам не только для того, чтобы поднять производительность труда и снижать цены на промышленные товары, но и для того, чтобы добытые на этой основе сбережения обратить на дальнейшее развитие и расширение нашей индустрии. Вот для чего нужна нам социалистическая рационализация производства и управления хозяйством.

Получается, таким образом, цепь: развивать дальше индустрию мы не можем, не снижая систематически себестоимость промышленной продукции и отпускные цены на товары, а снижать цены на промышленные товары невозможно без применения новой техники, новых форм организации труда, новых, упрощенных способов управления хозяйством. Отсюда вопрос о социалистической рационализации производства и управления хозяйством как один из решающих вопросов современности.

Вот почему я думаю, что недавнее постановление ЦК нашей партии о рационализации производства и управления хозяйством[47] является одним из важнейших постановлений нашей партии, определяющим нашу промышленную политику на ближайший период.

Говорят, что рационализация требует некоторых временных жертв со стороны некоторых групп рабочих, в том числе и молодежи. Это верно, товарищи.

История нашей революции говорит, что ни один крупный шаг не обходился у нас без некоторых жертв со стороны отдельных групп рабочего класса в интересах всего класса рабочих нашей страны. Взять хотя бы гражданскую войну, хотя нынешние незначительные жертвы не идут ни в какое сравнение с теми серьезными жертвами, которые имели место у нас в период гражданской войны. Вы видите, что те жертвы уже окупаются у нас теперь с лихвой.

Едва ли нужно доказывать, что нынешние незначительные жертвы окупятся в ближайшем будущем с избытком. Вот почему я думаю, что мы не должны останавливаться перед некоторыми незначительными жертвами в интересах рабочего класса в целом.

Комсомол всегда стоял у нас в первых рядах наших бойцов. Я не знаю случаев, когда бы он отставал у нас от событий нашей революционной жизни. Я не сомневаюсь, что комсомол и теперь в вопросе проведения в жизнь социалистической рационализации займет подобающее ему место. (Аплодисменты.)

Позвольте теперь перейти ко второму вопросу – к вопросу о нанкинских событиях. Я думаю, что нанкинские события не должны быть для нас неожиданностью. Империализм не может жить без насилий и грабежей, без крови и выстрелов. На то он и империализм. Поэтому события в Нанкине для нас не могут являться неожиданностью.

О чем говорят нанкинские события?

В чем их политический смысл?

Они говорят о том, что в политике империализма наступил перелом, перелом от вооруженного мира к вооруженной войне против китайского народа.

До нанкинских событий империализм старался прикрывать свои намерения елейными речами о мире и невмешательстве во внутренние дела других стран, маской “цивилизации” и “человеколюбия”, Лигой наций и т. д. После нанкинских событий империализм отбрасывает прочь и елейные речи, и невмешательство, и Лигу наций, и всякую иную маску. Теперь империализм стоит перед всем миром во всей своей наготе откровенного хищника и угнетателя.

Буржуазному пацифизму нанесен еще один сокрушительный удар. Ибо что же, собственно, могут противопоставить сладкопевцы империалистического пацифизма, вроде Бонкуров, Брейтшейдов и др., факту расстрела нанкинских жителей, кроме своих лживых пацифистских речей ?

Лиге наций дана еще одна пощечина. Ибо кто же, кроме лакеев империализма, может считать “нормальным” тот факт, что один из членов Лиги наций расстреливает население другого из членов Лиги наций, а сама Лига наций вынуждена молчать, полагая, что это ее не касается?

Доказано, что наша партия была права, расценивая подвоз войск империалистических стран к Шанхаю, как прелюдию военных нападений на китайский народ. Ибо кто же, кроме слепых, может теперь не видеть, что войска в Шанхае нужны были империализму для перехода от “слов” к “делу”.

Таков смысл нанкинских событий.

Каковы могли быть намерения империалистов, рискнувших на нанкинскую авантюру?

Возможно, что, срывая с себя маску и ставя в порядок дня артиллерию в Нанкине, империалисты хотели повернуть назад колесо истории, положить конец разрастающемуся революционному движению во всех странах и повести борьбу за восстановление той относительной устойчивости мирового капитализма, которая имела место до империалистической войны.

Известно, что из империалистической войны капитализм вышел с неизлечимыми ранами.

Известно, что лет десять назад рабочие и крестьяне СССР прорвали фронт капитала и нанесли ему неизлечимую рану.

Известно, что империалистическая война расшатала основы империалистического господства в колониальных и зависимых странах.

Известно, что спустя десять лет после Октября китайские рабочие и крестьяне начали также прорывать фронт империализма, причем нет никаких оснований предполагать, что они не прорвут его вконец.

Так вот, возможно, что империалисты хотели стереть все это одним ударом и начать “новую страницу” истории. И если они действительно хотели этого, то надо признать, что они попали пальцем в небо. Ибо только люди, впавшие в детство, могут думать, что законы артиллерии сильнее законов истории, что можно повернуть вспять колесо истории выстрелами в Нанкине.

Возможно, что империалисты, стреляя в Нанкин, хотели тем самым устрашить угнетенные народы других стран, рвущиеся к свободе, как бы говоря им: про вас сказывается сказка в Нанкине. Это вовсе не исключено, товарищи. Политика устрашения имеет свои “основания” в истории империализма. Но что она, эта политика, не годна и не достигает цели, – в этом едва ли может быть сомнение. Эту политику “с успехом” применял в свое время русский царизм. Но чем она кончилась? Вы знаете, что она кончилась полным крахом царизма.

Возможно, наконец, что, стреляя в Нанкин, империалисты хотели поразить китайскую революцию в самое сердце и сделать невозможным, во‑первых, дальнейшее продвижение южных китайских войск и объединение Китая и, во‑вторых, осуществление тех условий переговоров насчет концессий, которые были проведены в Ханькоу. Это вполне возможно и, пожалуй, вполне вероятно. Что империалисты не хотят единого Китая и предпочитают иметь два Китая для того, чтобы “успешнее маневрировать”, – об этом уже проговорилась несколько раз капиталистическая печать. Что касается шанхайских и других концессий, то едва ли можно сомневаться в том, что многие из империалистов “не сочувствуют” тем условиям, которые были выработаны и утверждены в Ханькоу. И вот, стреляя в Нанкин, империалисты, видимо, хотели сказать тем самым, что они предпочитают вести в будущем переговоры с национальным правительством под давлением и под аккомпанемент артиллерии. Таковы уж музыкальные вкусы империалистов. То, что эта странная музыка смахивает на музыку каннибалов, – это, видимо, не смущает империалистов…

Добьются ли они своей цели, – это покажет ближайшее будущее. Необходимо, однако, заметить, что они добились пока что одного: углубления ненависти среди китайцев против империализма, сплочения сил Гоминдана[48] и новой передвижки революционного движения в Китае влево.

Едва ли можно сомневаться, что результаты получаются пока что обратные.

Выходит, таким образом, что, стреляя в Нанкин, империалисты добивались одного, а на деле получилось другое, причем получилось нечто прямо противоположное тому, чего они добивались.

Таковы итоги и перспективы нанкинских событий.

Такова политика мудрецов из консервативного лагеря.

Недаром сказано, что кого бог обрекает на гибель, того он лишает разума. (Бурные, долго не смолкающие аплодисменты.)

“Правда” № 72, 31 марта 1927 г.

Письмо Чугунову

Опоздал чрезмерно с ответом. Извиняюсь.

1) Ленинская критика Сун Ят‑сена, данная в 1912 году,[49] конечно, не устарела и остается в силе. Но критика эта касалась старого Сун Ят‑сена. Сун Ят‑сен ведь не стоял все время на одной точке. Он развивался вперед, как и все в мире развивается. После Октября, особенно же в 1920‑21 годах, Ленин относился к Сун Ят‑сену с большим уважением из‑за того, главным образом, что Сун Ят‑сен стал сближаться и сотрудничать с коммунистами Китая. Это обстоятельство надо иметь в виду, когда говорят о Ленине и сунятсенизме. Значит ли это, что Сун Ят‑сен был коммунистом? Нет, не значит. Разница между сунятсенизмом и коммунизмом (марксизмом) остается. Если, тем не менее, коммунисты Китая сотрудничают с гоминдановцами в одной партии, в партии Гоминдана, то это объясняется тем, что три принципа Сун Ят‑сена – демократия, национальность, социализм – представляют вполне приемлемую базу для совместной работы коммунистов и сунятсеновцев в партии Гоминдана на данной стадии развития китайской революции.

Разговоры о том, что Россия тоже стояла одно время перед буржуазно‑демократической революцией, и, тем не менее, коммунисты и эсеры не входили тогда в одну общую партию, – эти разговоры лишены всякой почвы. Дело в том, что Россия не была тогда страной угнетенной в национальном отношении (она сама не прочь была угнетать другие нации), ввиду чего и отсутствовал в России могучий национальный момент, стягивающий в единый лагерь революционные силы страны, тогда как в нынешнем Китае национальный момент не только существует, но является еще преобладающим моментом (борьба против империалистических угнетателей), определяющим характер взаимоотношений между революционными силами Китая внутри Гоминдана.

2) В докладе у меня на XIV съезде[50] не говорится ни одного слова об “уступках Японии”, да еще “за счет Китая”. Это несерьезно, т. Чугунов. У меня говорится там лишь о дружественных отношениях с Японией. А что такое дружественные отношения с точки зрения дипломатии? Это значит, что мы воевать с Японией не хотим, что мы стоим за политику мира.

3) Что касается двусмысленной политики Северной Америки, то она, эта двусмысленность, до того ясна и несомненна, что не нуждается в разъяснении.

С ком. приветом И. Сталин

9 апреля 1927 г.

Печатается впервые

Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 229; Мы поможем в написании вашей работы!
Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!