Разорительное налогообложение



 

Из сатрапий постоянно тек в казну серебряный ручеек, оцененный Геродотом как 9880 эвбейских талантов, которые, очевидно, были равны 7600 вавилонским талантам. Подсчитывая вместе с ним соотношение золота к серебру как тринадцать к одному, можно получить, что золотой песок из Индии составлял 4680 эвбейских талантов, а всего — 14 560 талантов. Наше недавнее изменение цен на золото усугубляет трудность древних изменений этих цен и делает совершенно невозможным вычислить эту сумму в современных цифрах, но, если мы назовем цифру около 20 миллионов долларов с покупательной способностью в несколько раз большей, мы можем составить себе некоторое представление о богатстве персидских монархов.

Малая часть этой огромной суммы возвращалась в сатрапии. Существовал обычай переплавлять золото и серебро и наливать их в кувшины, которые затем разбивали, а слитки хранили. Лишь из небольшой части драгоценных металлов чеканили монеты, и в этом случае это делалось для найма чужеземных солдат и подкупа иностранных государственных деятелей. Так что, несмотря на вновь добытые драгметаллы, из империи быстро вытекало золото и серебро. Наши документы, найденные в Вавилонии, недвусмысленно свидетельствуют о снижении использования драгоценных металлов. На время кредит делал возможным продолжение бизнеса, но неразумное требование реального серебра при уплате налогов привело все возраставшее число землевладельцев к ростовщикам, которые давали деньги в обмен на залог — использование поля или раба, труд которого таким образом пропадал до погашения невероятного долга. Так как отчеканенные деньги стали редкостью, хранившейся у ростовщиков, кредит подпитывал рост инфляции, а быстро растущие цены делали ситуацию еще более невыносимой.

Глубокие перемены, навязанные Ксерксом и смутно различимые в немногих документах из Вавилонии, которые пережили разрушение Вавилона, кажутся совершенно застывшими в более многочисленных переменах времен правления Артаксеркса. Впервые большая часть земель, которой владели граждане, находилась в руках персов, хотя время от времени мы узнам о «доле», по-прежнему принадлежавшей бывшему владельцу. Существовала тенденция включать в состав судей в основном персов. Появляется большое количество новых чиновников (обычно с персидскими титулами) с персидскими именами (хотя у их отцов они могли быть вполне вавилонские), но так же часто их помощники были рабами. Вавилония стала поистине многоязычной страной, так как в ней широко распространены иранские, египетские, арамейские и еврейские имена. Естественно, нас прежде всего интересует большая еврейская колония, но другие этнические группы расселены в «Доме тирийцев», «Доме киммерийцев» и т. п. Но самое значительное изменение состоит в сборе новых налогов новыми чиновниками. В Персеполе мы видели блестящее шествие покоренных народов, несущих свои дары Дарию и Ксерксу к новогоднему празднику. Вавилонские документы представляют собой обратную сторону этой картины; «дар царскому дому» добавлен как нечто само собой разумеющееся к другим обременительным налогам и был включен в общий итог без каких-либо комментариев. Мы можем увидеть, как землевладельцы занимают деньги на уплату налогов и «подарок» под 40 % в год (удвоенный стандарт 20 % со времен Хаммурапи) у таких ростовщиков, как семья Мурашу из Ниппура, архивами которой нам посчастливилось обладать. Тем временем доход с отданных под залог земель шел в карман ростовщиков до тех пор, пока владельцы не теряли право собственности на землю. Когда дополнительные поля возвращались государству ввиду невозможности уплатить налоги, они на самом деле сдавались в аренду коррумпированными чиновниками тем же самым ростовщикам! Персидские землевладельцы были освобождены от этого гибельного налогообложения не больше, чем местные жители. Неизбежным результатом стало то, что весь этот период представляет собой перечень восстаний угнетенных подданных.

 

Транспортные артерии империи

 

В течение какого-то времени недовольные сатрапии держались в повиновении при помощи все еще действенной администрации и армии. Одним из наиболее эффективных элементов этой системы подавления была разведывательная служба, благодаря которой вести быстро распространялись по империи. Каждый гонец скакал в течение дня, ко времени вечерней остановки был готов уже другой конь с другим гонцом. День и ночь, невзирая на погоду, такие посты поддерживали связь столицы с самыми отдаленными частями империи.

Они следовали по наезженным путям — едва ли мы можем назвать их дорогами, — так как если ассирийцы мостили дороги и ставили камни с указанием расстояния, по крайней мере возле городов, то ничто не указывает на то, что персы следовали их примеру, как они сделали при налаживании переписки между провинциальными чиновниками и царским двором. Еще из одного официального документа Геродот взял описание «царской дороги», свободной от разбойников, с прекрасными местами для ночлега и почтовыми станциями, где можно было взять свежих лошадей. Подобно похожему маршруту, проходившему южнее на восток, который описал Ксенофонт в своем произведении «Анабасис» (о походе Кира Младшего против Артаксеркса. — Пер. ), похожему на «Парфянские станции» Исидора из Харакса и еще более поздние римские itineraria , расстояние на нем обозначали в stathmoi , стадиях, а также в парасангах от одной станции до следующей. Геродот подсчитал, что парасанг равен 30 стадиям (4 километра). На самом деле, подобно современному farsakh, это расстояние, которое можно пройти пешком за час. Его оценка дневного перехода, равного 150 стадиям, или чуть менее 30,5 километра, вероятно, не слишком преувеличена.

Из Сард, имевших связь с эгейским побережьем, дорога шла через Лидию и Фригию к реке Халис, протянувшись на 20 переходов, 94,5 парасанга, или 380 километров, что поразительно близко к реальному расстоянию. Перед переправой через реку было ущелье, охранявшееся сильной крепостью; очевидно, более старым мостом перестали пользоваться.

От реки Халис дорога пересекала Каппадокию огромной петлей, которая свидетельствовала о том историческом факте, что когда-то перекрестком дорог была столица хеттов; затем она доходила до границы с Киликией, где два укрепления контролировали два ущелья. Это описание четко подходит к Киликийским воротам, но пройденное расстояние — 28 переходов, или 104 парасанга, или 402 километра — совершенно неправдоподобно. По сравнению с предыдущей частью пути на местности больше нет никаких препятствий, и все же реальное расстояние составляет лишь около половины этой цифры. Согласно Геродоту, после этого дорога проходила по Киликии всего на расстояние трех переходов, или 15,5 парасанга, или 61 километр — это совсем не то расстояние, которое можно было легко преодолеть по равнине из Киликии до Аманских ворот (долина у верхнего конца Иссийского залива, сейчас залив Скандерун, из которой два перевала ведут в Сирию, Киликийские и Аманские ворота. — Пер. ).

Мы могли бы ожидать, что затем дорога пойдет через Северную Сирию и Месопотамию, но вместо этого мы пересекаем границу Киликии и Армении у Евфрата. Это невозможно, так как Киликия никогда не простиралась до Евфрата и была отделена от него массивом Антитаврских гор (собирательное название двух параллельных хребтов Центрального Тавра в Турции. — Пер. ). Но теперь мы понимаем, что случилось. Геродот выехал из Мазаки (позднее Кесария в Каппадокии), выбрав на перекрестке дорог южное направление, по которому шел Кир Младший, и двигался так до Аманских ворот. Затем он вернулся на главную дорогу, которая пересекала Евфрат за Мелитеной (область и город в северной части Малой Армении между Антитавром и Евфратом. — Пер. ); именно объединение двух маршрутов в один дает такое длинное расстояние — 418 километров.

«Царская дорога» проходила через юго-западный край Армении всего на 15 переходов, или 56,5 парасанга, до Элазиз-Харпута, а затем шла на юг через два высокогорных перевала преграждающей путь горной цепи, откуда открывались прекрасные виды на окруженное снегами озеро Голджик. Укрепление находится, вероятно, на главном перевале.

Далее длинный участок пути проходит через Матиену — 34 перехода, 137 парасангов. Нужно на пароме переправиться через четыре реки, первая называется Тигр. Одна течет из Армении, это Западный Тигр, который появляется из скального туннеля и течет через горную цепь по необитаемой местности в Амида-Диарбекир, где дорога пересекает ее. Отсюда дорога шла вдоль северного берега реки до ее впадения в Западный Тигр с восточным притоком, который брал свое начало в Матиене к юго-западу от озера Ван. Третий Тигр это Верхний Заб; эта река настолько полноводная, что спешивший путешественник ее вполне мог принять за дополнительный приток; через эту реку переправлялись у Арбелы, которая какое-то время была столицей Ассирии. Затем следовало переправиться через реку Гиндес (Диалу). После этого путешествие по стране киссийцев (11 переходов, 42,5 парасанга) приводило путешественника к реке Хоаспе и Сузам с дворцом Мемнона.

Здесь Геродот заканчивает свой рассказ о дороге. Позднее Ктесий описал весь маршрут с востока на запад от Эфеса до Бактрии и Индии, но он был утерян. Ксенофонт описывает важный южный путь, который проходил в юго-восточном направлении через Малую Азию, нырял в Киликию и проходил через Северную Сирию, затем вниз по течению Евфрата в Вавилон и через равнину в Сузы. Если напоследок мы продолжим этот великий путь на юг через Сирию и Палестину в Египет, то окажется, что мы проследили все главные транспортные артерии Персидской империи, важные как для торговли, так и управления государством.

 

 

Глава 22

ПОБЕДЫ ДИПЛОМАТИИ

 

Кимон и Перикл в Афинах

 

Со времени окончательной победы над персами у Евримедона Кимон стал признанным проводником политики Афин. Когда восстали илоты в Спарте, он убедил афинян послать ей на помощь войска, согласно условиям военного союза, образованного на острове Платея, так как в его понимании Эллинская лига продолжала существовать, несмотря на наличие Делийского союза, которую он сам же и помогал организовывать. Но в Спарте были люди, которые думали иначе; предложенная помощь была оскорбительно отвергнута, а афинское войско — отправлено назад. В таких обстоятельствах было неизбежно, что растущее недоверие между Спартой и Афинами достигло апогея. Можно было утверждать, что Спарта сама расторгла существовавший военный союз; новые союзы были заключены к 462 г. до н. э. с Фессалией и Аргосом — и та и другой были известны своими проперсидскими настроениями во время войн с «варваром».

Влияние Кимона, который оставался верным своей политике дружбы со Спартой, стало уменьшаться, и консерваторы под его руководством потеряли свое главенствующее положение. Эфиальт (афинский государственный деятель. — Пер. ) привел к власти демократов. Их победа привела к изгнанию Кимона весной 461 г. до н. э. Но это не означало, что Афины были готовы возвратиться к традиционному для демократов дружескому отношению к «варварской» империи.

Будучи демократом во внутренней политике, Перикл был в душе аристократом и империалистом. На самом деле если не в теории, то на практике Делийский союз уже превратился в Афинскую империю, и Афины решительно подавили первую попытку «союзника» выйти из союза. Перикл не мог не бояться того, что Артаксеркс попытается возвратить власть над греческими городами в Азии, которые теперь платили дань Афинам, ведь их утрата так и не была признана официально.

В течение короткого периода, когда руководство страной осуществлял Эфиальт, афинский флот под его командованием плавал на восток в тщетной попытке найти огромный персидский флот, и Перикл последовал его примеру. Война с «варваром» была таким образом возобновлена, и первоначальная цель Делийского союза была тем самым оправданна. Тем не менее великий демократ совершил серьезную ошибку, когда продолжил менять традиционную политику демократов. Если бы на самом деле существовало «греческое дело», можно было бы подчеркнуть, что Делийский союз, какие бы недостатки в нем ни были, был единственно возможным действенным противовесом персидскому империализму. Но в то время как чрезмерное налогообложение дало новый импульс национализму, которому было суждено спровоцировать новые восстания на всей территории империи, греческий национализм продолжал ограничиваться отдельным городом-государством. Даже здесь граждане испытывали верность скорее партии, нежели городу, особенно когда у власти была оппозиция. К этому времени все подданные Афин чувствовали неудовлетворенность; враги Афин всегда могли поднять показной крик с требованием «свободы», которая на практике означала лишь свободу отдельному городу-государству при антидемократическом антиафинском руководстве. Такая ситуация была создана для вмешательства персидской дипломатии, как всегда подкрепленной золотом.

 

Восстание в Египте

 

Теперь, когда переговоры в Сузах потерпели неудачу, Перикл собрал флот из двухсот кораблей с намерением возобновить войну, начав с вторжения на Кипр. Перед отплытием грекам представилась лучшая возможность доставить Персии беспокойство. Иенхеру, или Инар, сын Псамметиха и, предположительно, потомок древней Сансской династии, обладал непрочной властью над ливийцами. Вскоре после появления надписи на Хамамматских каменоломнях, датированной Артаксерксом, пришла весть о восстании в Бактрии. С помощью другого претендента на престол по имени Амиртей, который тоже был из Саиса,[13] Инар выгнал ненавистных сборщиков налогов, собрал наемников, и вскоре весь Египет был охвачен восстанием. Затем Инар попросил помощи у Афин (460 до н. э.).

Союз с Египтом давал возможность получать зерно, доставка которого не была такой рискованной, как из Южной России через опасный Геллеспонт. Корабли, предназначенные для ведения войны на Кипре, поэтому были переправлены в Египет для оказания помощи повстанцам. Сатрап Ахеменес погиб в отчаянном сражении в дельте Нила у Папремиса, и его поруганное тело было послано его царственному племяннику. Мемфис был взят без труда — весь, кроме Белой стены, которая оставалась в руках персов и верного им населения (459 до н. э.).

Во время восстания один из евреев в Элефантине счел необходимым вести переговоры о займе. Так как эти евреи не пользовались любовью местного населения, условия были жесткими. Каждый месяц необычно высокий процент должен был вычитаться из жалованья заемщика прямо из казны. Если выплаты не производились бы вовремя, то проценты должны были бы прибавляться к сумме займа. Единственная уступка состояла в том, что квитанцию следовало выписывать на все проценты и на все платежи основной суммы. В знак освобождения Египта были выданы деньги не в царских стоунах, а в единицах Птаха. Занижение стоимости денег — 1 шекель на 10 или замещение обычного количества основного металла, разрешенного в чеканке монет, — было неприятным симптомом нездоровой финансовой основы нового мятежного государства.

 

Деятельность Эзры в Иудее

 

К восстанию в Египте добавилось нападение Афин на Финикию. В Иудее анонимный пророк, которого мы называем Малахи, предсказывал приход «дня Бога» и призывал к открытому восстанию. Таким образом, внимание было сфокусировано на острой ситуации в Иудее. Как раз в это время Эзра представил ко двору план реорганизации Иудеи, который очень понравился Артаксерксу.

В официальной иерархии Эзра занимал двойную должность. Он был жрецом, признанным религиозным лидером своего народа — евреев Вавилонии, предком «главы изгнанников» в более поздние времена. Он также был переписчиком закона Бога Небесного, или, как мы могли бы сказать, госсекретарем по делам евреев, ответственным перед царем за свою общину. И хотя он был заинтересован в настоящей колонизации слабого Иерусалима, его главным желанием было дать евреям Палестины еще неизвестный им Закон Моисея (Тору), изложенный в новом своде законов.

Евреи в Вавилонии часто были состоятельными гражданами. В отличие от местных жителей в их лояльности можно было быть уверенным. Некоторые из них занимали невысокие управленческие посты. Персия толерантно относилась к различным национальным религиям, но настаивала на том, чтобы эти культы были хорошо организованы под руководством ответственного лица и чтобы эта религия не маскировала планы восстаний. Глава еврейской общины в Вавилонии должен был применять законы из нового свода, который многозначительно был озаглавлен data , как и царский закон. Он должен был быть верным царскому своду законов, которому он был обязан своей властью, как кодексу, который установил процедуру еврейской религии.

Как государственному служащему, Эзре были дарованы необычные привилегии: «Артаксеркс, царь царей, жрецу Эзре, писцу закона Бога Небесного, полный мир. [А теперь к делу: ] Я издаю указ о том, что всякий в моем царстве из числа народа Израиля и их жрецов, кто пожелает отправиться с тобой в Иерусалим, может сделать это, так как ты был послан царем и его семью советниками, чтобы узнать все об Иудее и Иерусалиме в соответствии с законом твоего Бога, который у тебя есть, и привезти серебро и золото, которые царь и его советники предложили Богу Израиля, дом которого находится в Иерусалиме, и все золото и серебро, которое ты найдешь в провинции Вавилон, а также свободные подношения людей и жрецов дому своего Бога в Иерусалиме. На эти деньги ты купишь волов, баранов и ягнят (чистокровных, для жертвоприношений), еду и питье для них и принесешь их на алтарь дома твоего Бога в Иерусалиме. А с оставшимся золотом и серебром делай, что сочтешь нужным для себя и своих братьев по вере, согласно предписанию твоего Бога. А также утварь, которую дали тебе для отправления обрядов в доме твоего Бога, передай Богу Иерусалимскому. И что бы еще ни понадобилось для дома твоего Бога, что ты сочтешь нужным даровать ему, возьми это из царской казны. И я, царь Артаксеркс, издаю указ всем казначеям Заречья: что бы ни попросил у вас Эзра, жрец и переписчик закона Бога Небесного, это следует выполнять со всем тщанием в размере до ста талантов серебра, ста kors пшеницы, ста baths вина и ста baths масла, а соли — бессчетно. Что бы ни приказал Бог Небесный, пусть это будет сделано в точности для дома Бога Небесного, так как зачем навлекать гнев бога на царство царя и его сыновей?

Мы также повелеваем в отношении жрецов, левитов и служителей этого дома Бога: незаконно облагать их денежной данью, натуральным оброком и пошлиной [новые подати, постоянно упоминаемые в современных той эпохе документах из Вавилонии]. Аты, Эзра, согласно мудрости своего Бога [своду законов], что находится в руке твоей, назначай магистратов и судей, чтобы они судили людей в Заречье, то есть всех тех, кто признает законы твоего Бога, и обучай тех, кто не знает их. А кто не будет выполнять законы твоего Бога, равно как и закон царя, пусть падет на него кара, будь то смерть, или изгнание, или конфискация товаров, или тюремное заключение».

Процитировав этот указ на языке оригинала — арамейском, Эзра обращается к священному древнееврейскому языку, чтобы выразить свои чувства: «Благословен будь Владыка, Бог наших отцов, в Иерусалиме, который даровал мне милость царя, его советников и всех могущественных принцев царя». Получив такую поддержку от Бога, он говорит, что собрал старейшин еврейской общины, чтобы они сопровождали его в экспедиции. Они собрались у реки Ахавы, где стояли лагерем три дня. Левитов не было, и представителей следовало вызвать из Касифии (первое упоминание будущей столицы Ктесифона). Был объявлен пост для молений об успехе путешествия. Эзра простодушно объясняет: «Мне было стыдно просить царя дать нам отряд солдат и кавалерии, чтобы охранять нас от врагов в пути, потому что мы сказали царю: «Наш Бог простер руку над всеми, кто ищет Его ради добра, но Его сила и гнев направлены против тех, кто отрекся от Него».

19 апреля 458 г. до н. э. пополнившаяся экспедиция покинула берег Ахавы. Их Бог действительно простер над ними Свою руку и спас их от врагов и разбойников на дороге. Утомительное путешествие закончилось 4 августа, а четыре дня спустя Эзра, подобно заботливому руководителю, каким он и был, передал золото, серебро и утварь в руки местного жреца.

Ко 2 октября Эзра был готов представить новый свод законов. Естественно, он был написан на древнееврейском языке, так как все священные предписания теперь приписывались великому законодателю Моисею. Конечно, большинство слушателей Эзры не совсем поняли их, так как они говорили на арамейском языке, который был тогда в ходу. Так что вместе с первым представлением нового свода законов у палестинских евреев стало заведено делать их перевод на родной язык. «Изначальные» слова Моисея читали , безусловно, на священном языке, но перевод делали устно, и мы можем быть уверены, что с самого начала была приготовлена письменная копия на арамейском языке в помощь переводчикам, дабы гарантировать точность перевода.

День за днем продолжались чтения и перевод до тех пор, пока задача не была выполнена. Эзра проделал огромную работу, и свод законов Моисея с тех пор был признан официальным. Его влияние невозможно переоценить. Кто бы ни считался автором этого свода законов — к которому на самом деле на протяжении веков приложил руку не один человек, — Эзра справедливо считался вторым основателем иудаизма после самого Моисея. Ему не удалось прекратить деятельность пророков, к которым вновь и вновь возвращались мечты о грядущем независимом национальном царстве, но он указал единственный путь спасения иудаизма — оставить националистические надежды, примириться с правлением чужестранцев, быть верными власти и полностью принять уникальное положение евреев как хранителей нравственного закона Бога. К счастью для мира, последующие поколения в основном следовали его руководящим принципам; реакционное меньшинство, которое время от времени поднимало вопрос о национальной независимости, только увеличивало несчастья своих соплеменников-евреев.

Огромная работа Эзры — введение закона — была завершена. Оставалось только провести его в жизнь. Из необходимых реформ самой насущной было запрещение смешанных браков, которые на протяжении веков являлись самой опасной угрозой иудаизму.

Со «смешиванием священного семени с дочерьми других народов» можно было бы мириться в общине, в которой мужчин было большинство, но имущим классам было непростительно быть главными нарушителями этого правила. Было издано воззвание, призывающее людей собраться в Иерусалиме; отсутствие наказывалось «пожертвованием» имущества и исключением из религиозного братства. Собрание проходило под дождем 19 декабря 458 г. до н. э., на котором в принципе было принято решение о разводе мужчин с нееврейками; подробное рассмотрение каждого отдельного случая началось 30 декабря и закончилось 27 марта 457 г. до н. э.

Тогда Эзра вернулся в Вавилонию, где, как гласит предание, он умер и где и по сей день можно посетить его предполагаемую могилу. Свод законов был принят, но проблема смешанных браков осталась. Элиашиб, верховный жрец в Иерусалиме, открыто не подчинялся реформе, хотя его сын Иоанн встал на позицию Эзры. Ратуя за принятие браков с чужеземками, оппоненты Эзры могли взывать к историческим разделам самого свода законов. Один из этих оппонентов рассказал историю, красота которой не должна помешать нам увидеть ее намеренно пропагандистскую направленность; в ней есть эпизод, в котором Руфь-моавитянка (моавитяне — родственное евреям семитское племя, обитавшее на восточном берегу Мертвого моря — Моава. — Пер. ) стала прародительницей великого еврейского царя Давида.

 

Успехи персов в Египте

 

Тем временем Артаксеркс сделал ответный ход на действия афинян и послал в Спарту некоего Мегабиза (458 до н. э.). Его деньги были приняты и использованы для нанесения поражения Афинам у города Танагры в Беотии (457 до н. э.) спустя два или три месяца после завершения реформ Эзры, хотя два месяца спустя сражение при Энеофите восстановило авторитет Афин. Успех Эзры в умиротворении Иудеи позволил безопасно перейти границу огромной армии, собранной Артабазом и Мегабизом, назначенным теперь сатрапом Сирии. В 456 г. до н. э. Инар был ранен в серьезном сражении, и афиняне были вытеснены из Мемфиса на большой остров в дельте Нила Просопитис неподалеку от Папремиса. Здесь они попали в блокаду, которая длилась полтора года. Когда в канале, который соединял два рукава Нила, образуя остров, была спущена вода, афиняне сожгли свои корабли. Некоторые из них бежали в Кирену. Оставшимся в живых Мегабиз обещал безопасное возвращение на родину, и они сдались, как сдался Инар, поверивший персидскому слову чести. Элбо, крошечный остров площадью едва в 2,5 квадратных километра, был оставлен как единственный плацдарм, с которого Амиртей мог совершать набеги на болота в дельте Нила. Таннирас, сын Инара, и Павсирис, сын Амиртея, были официально назначены вместо своих отцов и стали второстепенными принцами-вассалами.

Новый сатрап Арсамес прибыл с большими силами, состоявшими из финикийских кораблей и сухопутных войск. Афины выслали на помощь своим эскадру из пятидесяти трирем под командованием Харитимидеса. Не зная о том, что сопротивление афинян сломлено, этот неумелый командующий встал на рейде у Мендесского устья Нила. Арсамес напал на афинян всеми своими объединенными силами, и мало кто избежал смерти. Мегабиз вернулся с победой в Сузы, везя с собой Инара и греческих полководцев. Жестокая королева-мать Аместрис потребовала их казни, но ее зять Мегабиз заметил, что он связан обещанием, и на какое-то время казнь пленников была отложена (454 до н. э.).

 

Афинская империя

 

В зените своей славы Афины получили сокрушительный удар. Афиняне были так же подавлены, как и радостны до этого. Благодаря последней победе персов Восточное Средиземноморье снова стало финикийским озером. При одном только слухе о приближении финикийского флота афиняне в приступе страха поспешно увезли казну лиги с беззащитного Делоса в безопасный афинский Акрополь. Это перемещение стало вехой исчезновения последнего показного проявления единства Делийской лиги, состоящей из равных партнеров, а преобразование в Афинскую империю было указано в бесценном помощнике историка — списках податей, которые начали составлять летом 454 г. до н. э.

Афины были слишком истощены, чтобы бороться. Когда они дали конституцию Эритрее, советники должны были поклясться, что они никогда не примут назад тех, кто искал убежища у мидийцев. Милет вернулся к своему союзу с персами. Эвантес проиграл Саламин финикийцу, который на своих монетах чередовал свой родной язык с кипрским диалектом и греческими буквами. Лапетом правил финикиец Сидкимилк. Баалмилк I стал царем Китиона вскоре после окончания этой большой войны. Он изображал на своих монетах обнаженного Мелькарта Тирского с львиной шкурой и луком, а на обратной стороне — сидящего рычащего льва и свое собственное имя. С помощью персов Баалмилк напал на Идалий, но был отбит. Его царь Стасикипр осыпал почестями врача Онасила, сына Онасикипра, и его братьев, которые выхаживали раненых в войнах с мидянами.

Кимон возвратился из своего десятилетнего изгнания в начале 451 г. до н. э. Под его влиянием договор с Аргосом был расторгнут и заключено перемирие со Спартой. Афины становились все более консервативными, и можно было ожидать, что они будут проводить более активную антиперсидскую политику. Артмий, сын Питонакса, был проксеном, официальным другом Афин, приехавшим из Каппадокийской Зелеи. Он был послан в Грецию с достаточной суммой денег, чтобы противодействовать этой тенденции. Разъяренные афиняне проголосовали за то, чтобы считать «бесчестными людьми и врагами афинского народа и его союзников его (Артмия. — Пер. ) и его семью, потому что он привез золото от мидийцев пелопоннесцам». В Акрополе была установлена бронзовая пластина с выгравированным на ней указом, к ней часто обращались за справкой и цитировали ораторы в следующем веке.

После такой победы консерваторов стало ясно, что в начале 450 г. до н. э. афиняне проголосуют за возобновление войны и командование вооруженными силами будет передано Кимону. Шестьдесят кораблей были посланы Амиртею, который по-прежнему сидел в болотах Египта. Оставшиеся от двухсот трирем корабли пошли с Кимоном на Кипр, где он обнаружил, что остров удерживает Артабаз с тремястами кораблями из Финикии при поддержке киликийских войск Мегабиза. Несмотря на явное численное превосходство противника, Кимон без колебаний напал на него. Марий был захвачен, а Китион осажден, и провианта не хватало; Кимон умер, и осада была снята (449 до н. э.). Гордость афинян успокоилась, когда было отбито нападение одновременно с суши и моря, но экспедиция после этого возвратилась домой, подобрав по дороге эскадру, посланную на помощь Амиртею. После отступления афинян сын Баалмилка Азбаал наконец захватил Идалий. В знак победы Китиона он заменил непокорного льва на монетах своего отца торжествующим финикийским львом, пожирающим греческого оленя.

 

«Мир Каллиаса»

 

Теперь, когда Кимон, ярый противник Персии, был устранен, не могло быть серьезных препятствий к выдвижению мирного предложения. Логика тяжелых событий наконец убедила Перикла, что Афины при поддержке Делийской лиги, в которой уже появились признаки центробежных тенденций, не были равны по силам «варварской» империи с ее огромными ресурсами. Обе империи пришли к пониманию того, что пограничные столкновения не имеют большого значения по сравнению с тем бесспорным фактом, что Спарта с ее Пелопоннесской лигой их общий враг. Чтобы избежать ее вторжения, им обеим было выгодно заключить прочный мир, который должен был свести к минимуму возможность пограничных споров.

В начале 449 г. до н. э. в Сузы было отправлено посольство, возглавляемое Каллиасом. Благодаря, без сомнения, спланированной «случайности» одновременно с ним там появилось посольство с Аргоса, союзника Афин. Аргосцы напомнили Артаксерксу об их былой дружбе с отцом царя и поинтересовались, продолжается ли все еще эта дружба, или он теперь считает их своими врагами. Их уверили: «Конечно, она продолжается! Никакой другой город я не считаю для себя большим другом, чем Аргос!»

Мы можем быть уверенными, что при поддержке аргосцев Каллиас с послами затем заключил с Артаксерксом договор, который с тех пор стал известен грекам как «мир Каллиаса». Обе стороны сделали уступки, чтобы добиться этого шедевра мудрой государственной политики. Сам мир был заключен на основе status quo ante bellum (положение, существовавшее до начала войны, — лат. ). Персия впервые признала потерю греческих городов в Азии, которые были приняты в Афинскую империю, тогда как Афины, в свою очередь, перестали претендовать на «освобождение» тех городов, которые по праву принадлежали Великому царю.

Этот вовсе не подразумевало, что эти греческие города были бессердечно брошены на произвол судьбы. Те, что находились под властью Афин, конечно, имели автономию, которую гарантировала конституция Делийской лиги и которую никогда формально не отказывались признавать; и хотя Афины, естественно, предпочитали, чтобы эта автономия осуществлялась через демократическое правительство на родине, все еще существовали консервативные исключения. Афины поэтому находились в отличном положении, чтобы требовать от Персии разрешить похожую автономию ее греческим вассальным государствам, и, чтобы убедиться в том, что она не будет подвергаться опасности со стороны честолюбивых сатрапов, Артаксеркс добавил еще одно условие: даже набранным в сатрапии рекрутам не позволялось находиться к побережью ближе трехдневного перехода. В Делийской лиге величину «взносов» отдельных входящих в нее государств определяла власть, за которую проголосовали как за «руководство»; и когда лига превратилась в империю, эти «взносы» превратились в «дань», и суммы налогообложения увеличились. Городам, которые оставались под властью Персии, повезло больше. Артаксеркс пообещал, что размер их дани останется таким, каким он был установлен два поколения назад после почти забытого Ионического восстания, и теперь эта дань была просто формальной ввиду возросшего благосостояния греческих государств под властью Персии.

Чтобы избежать споров в будущем, договаривающиеся стороны приняли нечто вроде государственного плана создания демилитаризованной зоны вдоль границы двух империй. Недавние раскопки современных той эпохе развалин показывают, как тщательно соблюдался приказ, запрещающий строительство фортификационных сооружений, и как вследствие этого стали процветать города. Регулярные войска не могли перейти на западе реку Халис, в то время как даже рекруты сатрапии — мы это уже видели — должны были находиться на приличном расстоянии от моря. Огромный флот был распущен, и не имело значения, что его действия с тех пор были ограничены акваторией Средиземного моря к востоку от Фаселиса (приморский город Ликии у Памфилийского залива, дорийская колония. — Пер. ), рекой Нессус, Кианейскими скалами и Каледонскими островами. Мы можем быть уверенными в том, что договор также ограничивал и афинский флот. Что еще более важно, Афины специально отказались от помощи в будущем мятежникам в Египте или Ливии.

 


Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 287; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!