Модальность верования как верование, модальность бытия как бытие
Если в отношении описанных выше в высшей степени примечательных ситуаций мы говорим об интенциональности, с помощью которой вторичные модусы устанавливают свое обратное сопряжение с прадоксой, то это по своему смыслу требует, чтобы существовала возможность многократной направленности взгляда — такого вида, какой вообще принадлежит к сущности интенциональностей высшей ступени. Такая возможность существует на деле. Мы, с одной стороны, например, живя в сознании вероятности (в допущении), можем смотреть в сторону того, что вероятно; с другой же стороны, мы можем смотреть на само вероятное как таковое, т. е. на ноэматический объект в той его характеристике, какой наделила его ноэса допущения. Однако «объект» с его чувственным составом и с такой присущей ему характеристикой вероятности дан — во второй позиции взгляда — как сущий, a потому в своей сопряженности с таковым сознание есть простое верование в немодифицированном смысле. Точно так же мы можем жить в сознании возможности или же в вопрошании сомнения, направляя свой взгляд на то, что сознается нами как возможное, сомнительное, находящееся под вопросом. Однако мы можем смотреть и на самые возможности, сомнительности, вопросительности и, при известных обстоятельствах, постигать в чувственном объекте, путем эксплицирования и предицирования, бытие возможного, бытие сомнительного, бытие находящегося под вопросом, — таковое дано тогда как сущее в немодифицированном смысле.
|
|
|
Так что мы сможем вообще констатировать в высшей степени примечательную сущностную черту: любое переживание функционирует как сознание верования в смысле прадоксы тогда, когда оно сопряжено со всеми теми ноэтическими моментами, какие конституируются его ноэсами в «интенциональном объекте как таковом»; или же — так мы тоже можем сказать:
Любое привхождение новых ноэтических характеристик или же любая модификация прежних конституирует не только новые ноэматические характеристики, но вместе с этим ео ipso для сознания конституируются новые объекты бытия; ноэматическим характеристикам соответствуют новые характеристики, предицируемые чувственному объекту — в качестве действительных, а не просто ноэматически модифицируемых, предикабилий.
Эти предложения обретут дополнительную ясность, когда мы ознакомимся с новыми ноэматическими сферами.
Утверждение и отрицание, их ноэматические корреляты
Отклонение, а также аналогичное таковому согласие — вот и еще одна новая модификация с обратной сопряженностью, причем при известных обстоятельствах относящееся к высшей ступени благодаря своей сущностной интенциональной обратной сопряженности с любыми модальностями верования. Более специально это отрицание и утверждение. Любое отрицание есть отрицание чего-то, а это что-то отсылает нас к какой-либо модальности верования. Итак, ноэтически отрицание есть «модификация» какой-либо «позиции»; что означает — не негация аффирмации, а негация какого-либо «полагания» в расширенном смысле: какой-либо модальности верования.
|
|
|
Новое ноэматическое свершение этой модификации — это «перечеркивание» соответствующей позициональной характеристики, специфический ее коррелят — это характеристика перечеркивания, характеристика «нет». Черта негации зачеркивает нечто позициональное, конкретнее же некое «положение», причем в силу перечеркивания его специфического характера положения, т. е. ее бытийной модальности. Вместе с этим и именно поэтому сама характеристика и само положение пребывают здесь в качестве «модификации» чего-то иного. То же самое иначе: благодаря преобразованию простого сознания бытия в соответствующее сознание негации в ноэме из простой характеристики «сущее» делается «несущее».
Аналогично из «возможного», «вероятного», «стоящего под вопросом» делается «невозможное», «невероятное», «не стоящее пол вопросом». А вместе с этим модифицируется вся ноэма, все «положение», взятое в конкретной ноэматической полноте.
|
|
|
И точно так, как негация — говоря образно — перечеркивает, так аффирмация «подчеркивает», она «подтверждает» — «соглашаясь» — такую-то позицию, вместо того чтобы «снимать» ее подобно негации. Это тоже дает ряд ноэматических модификаций — в параллель модификациям перечеркивания, что не приходится сейчас далее прослеживать.
Мы отвлекались до сих пор от своеобразия «выбора позиции» чистым Я — таковое при отклонении, в особенности же при отклонении отрицающем, «обращается» против отклоняемого, против подлежащего перечеркиванию бытия, — подобно тому как при утверждении она склоняется к утверждаемому, направляется на него. Эта дескриптивная сторона положения дел не может не замечаться, и она нуждается в особых анализах.
Равным образом следует учитывать и то обстоятельство, что, по мере вложенности интенциональностей друг в друга, возможны соответственно различные направления взгляда. Мы можем жить в негирующем сознании, — другими словами, «совершать» негацию; тогда взгляд Я направлен на то, что претерпевает перечеркивание. Однако мы можем направить свой взгляд как взгляд схватывающий и на перечеркиваемое как таковое — на снабженное чертой, — тогда это последнее начинает пребывать здесь в качестве нового «объекта», причем пребывать в простом доксическом прамодусе «сущее». Новая установка не порождает новый бытийный объект, и в «совершении» отклонения тоже сознается отклоняемое в характеристике его перечеркнутости; однако лишь с новой установкой такая характеристика становится предицируемым определением ноэматического смыслового ядра. То же самое относится, естественно, и к аффирмации.
|
|
|
Итак, задачи феноменологического анализа сущности лежат и в этом направлении.[104]
Повторные модификации
Усвоенного нами из начатков подобного анализа уже достаточно для того, чтобы незамедлительно совершить следующий шаг вперед в усмотрении:
Коль скоро всякий негат и аффирмат сам есть бытийный объект, то он, как и все сознаваемое в каком-либо бытийном модусе, может утверждаться или отрицаться. Итак, вследствие совершающегося с каждым шагом заново бытийного конституирования создастся бесконечная в идеале цепь повторных, итерируемых модификаций. Так, на первой ступени, — «не-несущее», «не-невозможное», «не не стоящее под вопросом», «не-не-сущее невероятным» и т. д.
То же самое значимо, — что возможно обозревать непосредственно, — и для всех обсуждавшихся ранее бытийных модификаций. Что нечто возможно, вероятно, стоит под вопросом и т. д., в свою очередь само может сознаваться в модусе возможности, вероятности, поставленное под вопрос; ноэтическим образованиям соответствуют ноэматические бытийные образования: возможно, что это возможно, что это вероятно, что это стоит под вопросом; вероятно, что это возможно, что это вероятно; и так — во всех усложнениях. Более высоко расположенным образованиям в свою очередь соответствуют аффирматы и негаты, вновь модифицируемые, и так — в идеале — продолжается до бесконечности. Речь при этом отнюдь не идет о простых словесных повторах. Достаточно лишь напомнить о теории вероятности с ее применениями, где без конца что-либо взвешивается, отрицается, ставится под сомнение, допускается, констатируется, ставится под вопрос и т. д.
Однако всегда необходимо обращать внимание на то, что всякий разговор о модификациях сопряжен, с одной стороны, с возможным преобразованием феноменов, т. е. с возможной актуальной операцией, с другой же, с куда более интересной сущностной особенностью ноэс и, соответственно, ноэм, что они, в своей собственной сущности и без малейшего соучета возникновения генезиса, указывают назад — на иное, немодифицированное. Однако и в том, и в другом случае мы стоим на чисто феноменологической почве. Ибо и разговор о преобразовании и возникновении сопрягается сейчас с феноменологическими сущностными событиями и не сообщает ровным счетом ничего об эмпирических переживаниях как фактах естества.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 187; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!