ТЕХНИКА ПРОПАГАНДЫ В МИРОВОЙ ВОЙНЕ 8 страница



1 Т. е. Institut de France — соединение пяти Академий. (Прим, перев )

3 <<Союз демократического контроля» был организован вчАнглии вскоре после начала войны Морелем, Понсонби и еще некоторыми. Причиной его основания было возмущение тем фактом, что англий­ский кабинет вошел в тайные соглашения с Францией, что в сущности, заранее являлось обязательством присоединиться к ней в случае войны, вызванной нападением Германии. Интересно заметить, что образовавшийся почти в это же самое время в Германии «Союз нового отечества» (Bund neues Vaterlands) выражался тем же языком, хотя совершенно не знал о существовании в Англии «Союза демократиче­ского контроля».


70

Если бы случилась другая всеобщая война, то идеалисти­ческие цели этой войны имели бы вероятно такое же круп­ное значение, как такие же цели мировой войны. Между­народные организации так еще слабы, что можно было бы провести еще одну войну под предлогом укрепления их. Если бы Лига наций заклеймила позором какую-нибудь из групп народностей, то нет сомнения, что эта группа сделалась бы мишенью для очень опасной идеалистической пропаганды. Но ей нетрудно было бы разъяснить, к удо­вольствию хотя бы собственного народа, что она стоит за более высокое понимание общественных прав, чем ее враги.

Все это касается тех целей войны, которые должны умерить уррызения совести либерала. Другой разряд це­лей войны общего характера может проникнуть в более широкие круги населения. Коллективный эгоизм или этно­центризм нации делает возможным толкование войны как борьбы за спасение и распространение собственной высокой цивилизации. Когда нация ведет войну с народом, техни­ческое вооружение которого менее разрушительно, чем ее собственное, то такая форма самовосхваления основана на очевидном различии. Так, например, англичане легко под­держивают на своих плечах «бремя белого» в Индии и Аф­рике, а американцы на Кубе и Филиппинах. Но с первого же взгляда может показаться парадоксом, что война между народами Западной Европы облеклась в личину войны за спасение цивилизации. Их однородность настолько более фундаментальна, чем их отличия, что даже пришлец с дру­гой планеты слил бы их воедино.

•Объяснение этому находится в росте грамотности. Гра­мотностью элементарное образование открыли культурное наследие нации более широкому кругу общества, чем это было раньше. «Желтая пресса» сделала такую мысль всюду популярной, а мудрые люди использовали свою проница­тельность, чтобы доказать ее. 8 августа 1914 г/)да лондон­ский «Evening Standard» крикнул «Цивилизация в опас­ности», и этот возглас распространился повсюду, «Ьд Guerre centre les barbares», «Война против варваров» была неме­дленно провозглашена во Франции, в то время как в Гер­мании защита культуры и няньчание с ней стало обязан­ностью и привилегией всех добрых немцев. Единство не­мецкой мысли проявилось в громадном количестве изда-


71

~ний, (**) причем все авторы были убеждены, что трацидион-ная Германия «мыслителей и поэтов» выявила еще практи­ческие таланты: политическую проницательность, пример­ную плодовитость, неослабное трудолюбие и колоссальную способность к исследованию, —и что все это, при сравне­нии с атеизмом, бесплодием и легкомыслием декадентов-латинян,— не упоминая уже об алчных спортсменах, за­нимающихся пустяками, британцах, — говорит в их пользу. Блестящим примером такого рода является книга «Торгаши и герои», г написанная Вернером Зомбартом, известным авто­ритетом по современному капитализму. Содержание книги явствует из ее заглавия: торгаши—англичане, герои — немцы. Автор выдвигает тезис, что всякую войну можно рассматривать как войну убеждений. Данная война является борьбой между алчными британцами и сомоотвер-женными, честными и покорными немцами. Англичанин невероятно ограничен, совершенно неспособен подняться над «реальностью» момента, что доказывает хотя бы по­верхностное знакомство с английскими философами от Бэкона до Спенсера. Для торгаша жизнь это — ряд торго­вых сделок; даже наука и та «оторговлена». Вся империя — торговое предприятие, а войны империи — войны денеж­ных расчетов. Германцы никогда не будут заражены этим проклятым оттенком торгашества, и их дух заклеймит его перед всем миром. Эта война есть война германской куль­туры, которую нельзя отрицать и которую не может не признавать даже торгаш.

*

Война может быть также борьбой рас. Немцы известных слоев населения объявили не только войну за культуру, но также и войну рас, — и в этом к ним присоединились некоторые представители других стран. Крайние правые элементы во Франции лелеяли миф о чистой галльской расе: а номер газеты «La Croix» от 15 августа 1914 года находил, что героические проявления войны суть

возбужденные в нас дребние порывы галлов, римлян и францу­зов. Немцы должны очистить левый берег Рейна. Эти гнусные орды

1 «Handler und HeFden».


72

должны быть отброшены за их собственные границы. Галлы Франции и Бельгии должны решительным ударом прогнать завоевателя раз навсегда. Это — война рас.

В 1915 году в Париже Урбэн Гойе издал книгу «Раса заговорила» («La race a parle»).

Хотя формулированные таким образом цели войны и Завоевывают общие симпатии, но они все же нуждаются в подкреплениях более интимного свойства и более ося­заемых. Нация как целое может быть подразделена на бес­численное количество отдельных групп, из которых ка­ждая имеет свои собственные стремления. Война должна быть истолкована им как что-то такое, в чем они заинтере­сованы не только как члены общей группы. Война должна вестись ради защиты их занятий, их семьи и. их церкви, за увеличения их благосостояния и за укрепление их безо­пасности и веры. Должен поощряться всякий, интерес, способствующий формулировке таких целей войны, кото­рые фактически обращают общего врага в отдельного врага для каждого.

Торговым л'юдям война должна быть разъяснена как выгодное предприятие. 10 августа 1914 г. член парламента Л. Г. Киоцца Моней поместил в лондонском «Daily Chro­nicle» статью, являющуюся образцом этого сорта писаний. Он говорил:

Наш главный конкурент, как в Европе, так и вне ее, не будет в состоянии вести торговлю, а по окончании войны несомненный анта­гонизм, вызываемый повсюду аггрессивностью Германии, поможет нам удержать отошедшие от нее к нам торговлю и пароходство.

Сидней Витман выпустил брошюру1 под заглавием «Война германской торговле. Мысли для плана кампании» (Лондон 1914 год). А в то же самое время экономические круги Гер­мании были преисполнены мечтаний о возможном расши­рении их деятельности во всех направлениях. В грандиоз­ной петиции, поданной канцлеру 20 мая 1915 года, они излагали свои требования, которые сводились к аннексии всей Бельгии и севера Франции до линии, проведенной прямо на восток от устья Соммы до бельгийской границы, затем — вдолй Мааса 'до его слияния с Мозелем в районе Паньи — Туль и оттуда на восток, через Люневиль вдоль Вогезов до Бельфора. Таким образом департаменты Па-де-Кале и северная половина Мезского департамента,


73

большая часть Мерты и Мозеля, часть Вогезов и территория Бельфора рассматривались как приобретения Германии. На востоке аннексионисты требовали: часть Лифляндии, боль­шую и наиболее населенную часть Курляндии, большую часть Ковенской губернии, всю Сувалкскую, половину Ломжинской, всю Полоцкую, небольшую часть Варшав­ской, половину Калишской, четверть Петроковской, неболь­шую часть Келецкой, — в общем 80 000 кв. км и 5 000 000 населения1. Если добавить к этому 50 000 кв. км и 11 000 000 населения на Западе, то окажется, что промышленные и земледельческие организации Германии поручали присоеди­нить к германской империи 13000 кв. км и 16000000 не­германцев. Жители этих районов должны были быть ли­шены всякого права на политическое участие в делах вну­тренней германской политики, а крупные и средней вели­чины владения должны были быть переданы германским граждайам за счет побежденных противников Германии.

*

Раз пламенный язык религии все еще имеет власть над горячими сердцами многих, то плох тот пропагандист, ко­торый пренебрежет духовным и религиозным толкованием войны, исходящим от проповедников разных сект. Нужно, чтобы каждая религиозная единица видела в поражении врага торжество своих богов, священников и догм. Пре­красны^ примеры рецептов, пригодных для этой цели, могут быть найдены в религиозной прессе каждой воюющей страны. «La Croix», орган французских клерикалов, сравни­вал продвижение вперед французов в последнюю войну с приближением царствия божия. В лихорадочные августов­ские дни 1914 года, после подтверждения занятия францу­зами Мюльгауза, он восклицал (8 августа):

L'histoire de France est l'histo<re de Dieu. Vive le Christ, qui aime les Franca. (История Франции есть история бога. Да здравствует Христос, любящий франков.)

Священная война —- «La guerre sainte» — была провоз­глашена за день до того газетой «L'Echo de Paris», которая сообщала, как в церкви святой Магдалины во время тор­жественного богослужения раздался взрыв рукоплесканий.


74

«La Croix» опубликовала 15 августа свое толкование войны. Прежде всего это — война возмездия, того воз­мездия, которого мы желали в течение 43 лет.

Это колоссальная дуэль германцев с латинянами и сла­вянами.

Это — борьба общественной морали и международных •

законов.

И в конце концов не есть ли это война католической Франции против протестантской Германии?

Французские католики так усердно ратовали за войну, что возбудили даже подозрения со стороны радикальных элементов страны, и это вызвало пререкания в литературе. Брошюра «Les cures ont-ils voulu la guerre?» («Желали ли священники войны») возбудила ожесточенную полемику .С5) Германских католиков страшно возмущали попытки французских клерикалов монополизировать войну. Лите­ратурной реликвией такого рода споров является том та­лантливых этюдов, изданный Георгом Пфейльшифтером под заглавием: «Германская культура, котолицизм и миро­вая война». х Можно рассчитывать, что все виды церкви дадут свое благословение популярной войне и будут ви­деть в ней возможность торжества тех видов божеского промысла, которым им угодно будет покровительствовать. Нужно конечно действовать осторожно, для облегчения перехода от осуждения войны вообще — что является тра­диционным отношением со стороны христианских сект — к восхвалению данной войны. Это может быть достигнуто путем разъяснения целей войны видными клерикалами в самом начале конфликта; меньшие светила блеснут потом. Одним цз преимуществ военной партии в Англии было заявление, сделанное Гидфордским епископом:

Такая война является дорогой ценой, уплачиваемой нами за наш успех в деле распространения христианства, заповеданного нам Христом; но долг призывает, и цена эта должна быть уплачена во благо тех, кто будет жить после нас. Тот лучший и счастливейший день, когда народ, призванный теперь к оружию, устроит свою жизнь, несомненно еще далек, — и такой старик, как я, едва ли может на­деяться дожить до его рассвета. Но среди того гнета, уныния и горя, которое налагает на нас эта ужасная воина, мы можем по крайней

1Georg Pfeilschifter, Deutsche Kultur, ,Katholizismus und Weltkrieg. Eine Abwehr de$ Buches «La guerre allemande et le cttholicisrne».


75

мере возблагодарить бога за то, что он этой войной на'много стадий приближает лучший день для будущих поколений.1

Патриотический хор немецких господ в рясах еще раз прозвучал на страницах сборника гимнов, изготовленных во время войны профессором Бонгом под заглавием «Ура и аллилуиа!» («Hurrah and Halleluja», Нью-Йорк 1917 г.) Бонг был датским профессором теологии и взял на себя труд собрать некоторые из германских перлов. Пастор Трауб, П. де-Лагар- и многие другие клерикалы приняли неведомо для себя участие в этой книге. Вся она является бесстыдным проклятием по адресу врагов Германии и са­мым искренним изъявлением почитания в отношении ее друзей. Только либеральное меньшинство выразило в Гер­мании и других местах протест против таких излияний в свою пользу. (")

*

Число всевозможных интерпретаций войны столь же велико, как велико число специальных интересов, верность которым проповедуется или требуется. К тем экономиче­ским и клерикальным' группам, о которых мы уже упоми-•нали, можно добавить бесконечную плеяду артистов, уче­ных, преподавателей и спортсменов. Члены ораторских профессий, проповедники, профессора и видные деятели добывают свой насущный хлеб учением возбудить эмоциаль-ный отклик в сердцах своей клиентуры. Когда общество воспламенено до воинственного настроения, то клерикал, холодно рассуждающий о предмете, совершает самоубий­ство, — так же, как и писатель или общественный деятель. Сфера взаимного влияния установлена, так как один воз­буждает другого. Актер — раб своей публики, но и публика бывает временами подчинена актеру.

На видных деятелей в любой сфере можно рассчитывать, что они сумеют истолковать войну тем группам, с которыми они отождествляются; так, например, некоторые из деяте­лей в сфере музыки открыли, что эта война есть в сущности не что иное, как борьба между немецкой и английской му­зыкой. Исидора де Лара писала так:2

1 «Тайме» от 12 августа 1914 г.

2 См. статью «Английская музыка и немецкие мастера» в журнале
«Fortnightly Review», 103, pp. 847 — 853.


76

Настал час отложить в сторону и прикрыть крепом те партитуры, в которых так безошибочно выкристаллизовался дух современных гуннов. .

Будущее принадлежит тому герою, у которого хватит мужества изъять из своей библиотеки произведения Генделя, Мендельсона, Вагнера, Брамса, Рихарда Штрауса. который извлечет из глубин собственного существа музыкальные картины всего, что прекрасно в удивительной поэзии Великобритании, и найдет тот сильный ритм, v который говорит о неустрашимости тех, кто идет на смерть с пеним «Тфрегагу».*

4 Некоторые американские просветители воспользовались войной для того чтобы «набрать пару» для продвижения своих любимых проектов реформ в области просвещения. Пагубное влияние на американское образование школы типа германской нормальной школы было предано все­народному проклятию, а потому для этих просветителей война стала чем-то в роде крестового похода за освобожде­ние вселенной от «Volksschule» (народной школы) и от «выс­шей школы для юношества». (17)

В Германии все портные и портнихи объявили войну без­нравственным модам декадентского Парижа и вероломного Лондона. Несравненный стан германских «Fraulein» дол­жен был впредь казаться смешным в безобразных и легко­мысленных выдумках Парижа. Германская мода должна была сделаться свободной и не зависеть от преходящих капризов парижских дам полусвета.

Ik-Короче говоря, каждый активный пропагандист может быть .уверен, что все с готовностью помогут ему предста­вить войну как торжественное шествие в ту самую обето­ванную страну, которая по сердцу данной заинтересован­ной группе. И чем большее число таких групп он сумеет воспламенить для войны, тем сильнее будет преданность народа интересам страны и делу унижения противника.

1 Tipperary — английская песня, в которой упоминается ирланд­ский городок Tipperary и мотив которой с начала войны сделался на­столько популярным в английских войсках, что она обратилась в по­ходную песню (Прим. перев )


ПРЕСТУПНОСТЬ ВРАГА *

К

ОГДА общество доведено до сознания того, что войну начал неприятель и тем нарушил прочный, выгодный и справедливый мир, то можно сказать, что пропаган­дист достиг цели. Но для того чтобы уверенность в этом была вдвойне обеспечена, бывает полезно указать обще­ственному мнению на примеры наглости и развращенности неприятеля. Ведь каждый народ, начавший войну и ме­шающий мирной жизни, непременно должен быть неиспра­вим, порочен и развратен. Упирая прямо на эти его свой­ства, мы только принимаем меры предосторожности, глав­ная цель которых — убедить, что враг способен даже на такую чудовищную вещь как наступательная война. Таким образом в силу круговой психологической реакции ока­жется, что зачинщик войны — истинный «сатана», — ну, а «сатана» не может не быть виновным.

Доказательства, которыми можно будет подтвердить последнее положение, будут в частности зависеть от кодекса морали того народа, чью ненависть надо возбудить. Но су­ществуют некоторые определенные «общие знаменатели», которые можно с успехом использовать при любой обста­новке.

Народ-противник почти всегда ведет себя с демонстра­тивным высокомерием и заносчивостью. Французская пресса была переполнена презрительными нападками на само-деянный «Herrenvolk» (народ-господин) за Рейном. Герман­ская патриотическая песня «Deutschland aber Alles» («Гер­мания превыше всего») вызывала такое же возмущение на Даунинг-стрите и Флит-стрите,2 как и английский нацио­нальный гимн «Rule Britannia» («царствуй, Британия»)

1 В оригинале эта глава приведена под заголовком «Сатнизм». (Прим перев.)

* Улицы Лондона, где помещаются государственные учреждения и редакции газет. (Прим. пере$ )


78

на Вильгельмштрассе .и Унтер-ден-Линден.1 Одно время набор рекрут в Англии поддерживался насмешками над приписываемым кайзеру замечанием о «ничтожной маленьг кой английской армии».

Неприятель не только нагл, он алчен. Немцы были вполне уверены, что в корне войны лежала завистливость англичан и что последних, — так же, как и американцев, — толкнули на войну экономические соображения. В книге «Поджигатели войны с Уолл-Стрита» (18) Чарльз Кольмен писал, что американские фабриканты и банкиры до тех пор противились войне, пока их лучшему клиенту — Велико­британии не стала угрожать опасность банкротства, после чего они стали запугивать американское общество и на­страивать его в пользу войны, — как раз во-время, чтобы спасти свои интересы. Банкирский дом Моргана, ссудивший британскому правительству 400 млн. долларов, находился в некоторой опасности, излишне превысив кредиты для поставки англичанам военного снаряжения. Моргана спасла лишь передача ему сумм, вырученных от реализации пер­вого займа свободы. Британский канцлер казначейства, Бонар Лоу высказался откровенно относительно положения страны в речи, произнесенной им 24 июля 1917 года.

Ведь ни для кого на самом деле не тайна, что мы так свободно расходовали наши денежные средства и что к тому времени, как всту­пили в войну наши великие союзники, средства, которые могли быть реализованы в Америке, были почти полностью истощены.

В декабре 1916 года одно только сообщение, что Герма­ния начинает мирные переговоры, вызвало падение ценных бумаг на биржах. Банковские кредиты были сильно уре­заны, и союзным правительствам лишь с большим трудом удалось возобновить их. Зато известие о перерыве дипло­матических переговоров с Германией 4 февраля 1917 года подняло «Вифлеемские» стальные акции на 30 пунктов. При слухах о мире перед американской промышленностью, уже приспособившейся к военному производству для снаб­жения союзников, вставала картина предстоящей ликви­дации, переоборудования и даже разорения; теперь же она опять могла вздохнуть свободно.

Генри Дэвидсон, компаньон торгового дома «Дж. П.

1 Главные улицы Берлина. (Прим. перев.)


79

Морган и К-о», был одним из самых активных противников германских «неискренних» мирных предложений; он желал участия Америки в войне для того «чтобы очистить нас от нашего эгоизма». С-9)


Дата добавления: 2018-06-27; просмотров: 267; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!