Роль биологически активных веществ
Биохимические реакции являются основой функционирования мозга. Важнейшее значение имеет синтез белка, в том числе, для реализации мотиваций. Блокада рибосомального синтеза белка при введении циклогексимила подавляет у кролика пищевое, питьевое, оборонительное поведение и самораздражение (Тимофеева и др., 1990). Интенсивный синтез белка расценивается как следствие стресса, как генетически детерминированный фактор приспособления к условиям среды: крысы линии Август, неустойчивые к эмоциональному стрессу, по сравнению с устойчивыми к стрессу крысами линии Вистар. Содержали в нейронах сенсомоторной коры белка на 16 – 18% меньше, а в хвостатом ядре на 51% больше (Герштейн и др., 1998).
Огромное значение имеет интеграция структур головного мозга. Клетки обонятельной коры выделяют нейромодулирующие факторы, способные диффундировать на значительные расстояния, синхронно модифицировать исходную реактивность популяций нейронов. Спектр выделяемых пептидов меняется в зависимости от степени возбуждения клеток и является частотно-зависимым. Главной их мишенью являются NMDA-рецепторы. Предполагают, что существуют два пула, вовлекаемых в начальную и позднюю фазу длительной посттетанической потенциации (Мокрушин, 2002).
Биохимической основой нервно-импульсной активности является обмен нейротрансмиттеров, которые состоят в сложных взаимоотношениях. Доказательством этому является эффект перестройки всех медиаторных систем при изменении концентрации хотя бы одного медиатора. При введении аналога ГАМК Т3-146 статистически достоверно уменьшается уровень ГВК в гипоталамусе (снижается оборот дофамина), уменьшается уровень аспартата, глутамата, глицина, таурина. В стволовой части мозга изменения имеют противоположный характер (Уваров и др., 1994). Реализация любого психического состояния – отражение их специфического взаимодействия: норадреналин, серотонин, гистамин, ацетилхолин, глутамат – характеризуются как «медиаторы бодрствования», ГАМК – как «медиатор медленного сна» (Ковальзон, 2001).
|
|
|
Многие особенности обмена генетически детерминированы, что в итоге формирует специфические особенности поведения, в частности, эмоционально-стрессовую реакцию (Середенин и др., 2000). У мышей, предрасположенных к доминированию, и их гибридов с мышами, не предрасположенных к доминированию, в условиях социального стресса уменьшалась активность моноаминоксидазы А и В в полушариях. У гибридов и мышей, не предрасположенных к доминированию, повышалась активность моноаминоксидазы-В в стволе (Козлова и др., 1996). Далее представлен краткий обзор по основным гуморальным факторам регуляции: нейротрансмиттерам, гормонам, регуляторным пептидам.
|
|
|
Гормоны
Тиреоидные гормоны. Недостаток тиреоидных гормонов сопровождается увеличением уровня норадреналина в головном мозге, избыток - уменьшением (Комисаренко, 1968). Прямое действие тироксина и трийодтиронина снижает активность выделения вазопрессина и окситоцина клетками ядер. In vitro тиреоидные гормоны регулируют ген окситоцина (Глазова и др., 1997). При гипертиреоидизации происходит потеря нейросекрета задней долей гипофиза, уменьшается количество гранул в супраоптическом ядре. При длительном введении возникает большое скопление секреторного вещества (Жукова, 1968).
Паратиреоидный гормон. У паратиреоидэктомированных животных снижены активность супраоптического ядра и уровень вазопрессина в крови. Парентеральное введение паратиреоидного гормона усиливает синтез РНК в супраоптическом ядре и увеличивает уровень вазопрессина в крови, увеличивает скорость высвобождения вазопрессина из нейрогипофиза. Паратиреоидный гормон деполяризует мембрану, усиливая вход кальция в нейронах аденогипофиза (Хдавердян, Асратян, 1996).
Катехоламины. Адреналин усиливает отдачу тиреотропного гормона (Алешин, 1971). После введения адреналина резко увеличивается поглощение сахара мозговой тканью. Значительно увеличивается отдача АКТГ при введении адреналина, особенно увеличивается выброс норадреналина (Комиссаренко, 1968).
|
|
|
Кортикостероиды. Гормоны оказывают ряд метаболических эффектов. Кортикостероиды (КС) ингибируют скорость дыхания, тормозят транспорт ионов в дыхательной цепи, и таким образом активируют гликолиз. Введение ДОКА сопровождается увеличением уровня АТФ и КФ, снижением неорганического фосфора (Комисаренко и др., 1990). Под влиянием минералкортикоидов активируется окисление НАДФН2 и пентозомонофосфатного (ПМФ) пути. Активация ЭЭГ под действием глюкокортикоидов происходит за счет усиления работы нейроглии и увеличения проницаемости мембран (Лабори, 1968).
Кортикостероиды влияют на синаптическую передачу, изменяя рецепцию и высвобождение, превращение различных медиаторов и модуляторов непосредственно в нейронах или его синаптических окончаниях. Гидрокортизон снижает концентрацию глутамата и ГАМК, вследствие чего повышается возбудимость мозга. Дезоксикортикостерон обладает противоположным действием. Изменение возбудимости головного мозга у адреналэктомированных животных связано с увеличением внутриклеточного содержания иона натрия в головном мозге (Комисаренко, 1968). Однократное введение гидрокортизона резко увеличивает связывание ГАМК в гипоталамусе. Многократное введение увеличивает связывание в гиппокампе и снижает в гипоталамусе. Введение гидрокортизона адреналэктомированным животным увеличивает связывание в гипоталамусе (Мишунина, Кононенко, 1991). При введении ДОКА усиливается обмен аденозина в гипоталамусе, а в гиппокампе накапливается аденозин в результате чего развивается торможение, связанное с тоническим торможением пирамидных клеток. Введение ДОКА вызывает повышение концентрации аденозина в гиппокампе: повышается активность фосфодиэстеразы, что приводит к повышению активности нуклеозидазы и образованию аденозина из цАМФ через 5´-АМФ (Комисаренко и др., 1990).
|
|
|
Половые гормоны. Меченые эстрогены избирательно накапливаются в преоптической области и в перегородке. Известно влияние прогестерона на возбудимость преоптической зоны и латерального гипоталамуса, имеющих отношение к гонадотропной функции (Комисаренко, 1968). Отмечают наличие функциональной связи между метаболизмом тестостерона и подъемом уровня катехоламинов в гипоталамусе новорожденных крыс.
Имеются сведения о способности катехолэстрогенов увеличивать концентрацию катехоламинов в мозге взрослых крыс в результате конкуренции за активные участки катехол-о-метилтрансферазы (КОМТ) – фермента катаболизма катехоламинов. Повышается количество рецепторов к эстрогенам в мозге (дефеминизирующее влияние). Катехолэстрогены ингибируют КОМТ, благодаря чему осуществляется связь между серотонином и стероидами (Носенко, Резников, 1990).
Эстрадиол изменяет чувствительность нейронов к норадреналину. Под его действием прежде нечувствительные нейроны начинают реагировать на введение норадреналина, благодаря тому, что тормозные нейроны начинают действовать как возбуждающие (Айвазашвили и др., 1990).
Нейротрансмиттеры
Ацетилхолин. Ацетилхолин (АХ) тормозит фосфорилазную активность (образование цАМФ), тормозит пентозомонофосфатный путь (Лабори, 1974). В перикарионах и аксонах нонапептидергических нейросекреторных клеток присутствует холинэстераза. Блокирование холинэстеразы вызывает уменьшение синтеза вазопрессина. АХ уменьшает выделение АКТГ (Алешин, 1971). В области базального септума и преоптической области имеются холинореактивные структуры, возбуждение которых ведет к торможению активности системы гипоталамус-гипофиз-надпочечники (Кассиль, Шрейберг, 1968).
Дофамин. Дофамин оказывает ряд метаболических эффектов. Аркуатное ядро гипоталамуса является одним из важнейших дофаминергических центров головного мозга. Дофаминергические нейроны аркуатного ядра выделяют дофамин в гипофизарную портальную циркуляцию. Он достигает аденогипофиза и оказывает ингибирующее влияние на секрецию пролактина (Ершов и др., 2001). Введение L-ДОФА в течение 21 суток увеличивает синтез белка (Худоерков, 1998). Дофамин принимает участие в эмоциональных реакциях. Введение дофамина усиливает состояние тревоги при стимуляции вентромедиального гипоталамуса (Талалаенко и др., 2001). У высокоактивных низкоэмоциональных мышей более интенсивная утилизация дофамина, чем у низкоактивных (Середин и др., 2000). Устойчивость к эмоциональному стрессу связана с повышщением содержания дофамина в гипоталамусе (Юматов, Мещерякова, 1990). Блокада дофаминергических нейронов меняет метаболизм серотонина, не влияя на его синтез (Гайнетдинов и др., 1992).
Норадреналин и адреналин. Катехоламины активизируют окислительные процессы в нейронах и тормозят пентозомонофосфатный путь (Лабори, 1968). У диабетических крыс увеличивается калий-зависимое выделение норадреналина (Morris, Pavia, 2004). Норадреналин путем цАМФ и Са2+-зависимых механизмов оказывает влияние на синтез и активность синаптических сериновых пептидаз (Безуглый, 1992). Катехоламины участвуют в регуляции выделения гормонов. Адренергические механизмы участвуют в передаче аденогипофизотропных факторов в кровь, например, тиролиберина (Wittmann et al., 2004). Адренергические факторы усиливают выделение вазопрессина и АКТГ. В окончаниях нонапептидергических нейросекреторных клеток содержатся гранулы с катехоламинами (Алешин, 1971). Введение норадреналина значительно повышает содержание НАД и ГАМК (Фоменко и др., 1999). Секреция АКТГ усиливается в 6 – 8 раз, если в инкубированную среду добавить адреналин, особенно норадреналин (Комисаренко, 1968).
Инъекция йохимбина (пресинаптического α-адреноблокатора, стимулирующего высвобождение норадреналина из адренергических гипнотических терминалей) повышает аверсивный порог электрошока – оказывает анксиолитическое действие (Талалаенко и др., 2001). Обнаружена обратная корреляция между содержанием норадреналина и двигательной активностью. Более пассивные мыши имеют более высокий уровень норадреналина (Середин и др., 2000). В гипоталамусе крыс линии Вистар (устойчивых к стрессу) более высокое содержание норадреналина, которое меньше снижается в условиях стресса (Юматов, Мещерякова, 1990; Перцов и др., 1997).
При действии β-адренгоблокаторов реакция избегания прекращается. Пищевое поведение инициируется на уровне гипоталамуса стимуляцией α-адренорецепторов. Возбуждение β-адренорецепторов и рецепторов дофамина подавляет потребление пищи (Зилов и др., 1992). При введении норадреналина нейрональная активность сытых кроликов становится как у голодных. Норадреналин может модулировать эффекты опиоидных нейропептидов, холецистокинина, пептида Y, модулирует конформацию рецепторов. При блокаде β-рецепторов исчезают интервалы 100 – 200 мс, при блокаде α-рецепторов – интервалы 1 – 30 мс (Безуглый, 1994).
Серотонин. Серотонин активирует окислительные процессы в нейронах и гликолитические в глии (Лабори, 1968). Снижение концентрации серотонина успокаивающе действует на ЦНС, повышение – возбуждающе, при этом подавляется активность холинэстеразы, хотя в малых дозах серотонин активирует ее (Талалаенко и др., 2001).
У взрослых серотонин вырабатывается в нейронах ядер шва среднего мозга, он поступает по их аксонам в гипоталамус, где вовлекается в нейроэндокринную регуляцию (Сапронова и др., 1996). Серотонин стимулирует выход АКТГ из гипофиза, а как следствие выход норадреналина и адреналина из надпочечников. Введение серотонина в вентромедиальный гипоталамус, миндалину, гипофиз не влияло на обмен тиреотропного гормона, но повышало концентрацию лютеинизирующего гормона; повышало уровень кортикостероидов при введении в вентральный гиппокамп, септум, снижало при введении в миндалину и дорсальный гиппокамп (Алешин, 1971). Введение серотонина в передний гипоталамус вызывает снижение концентрации кортикостероидов, в средний – повышение. Внутрибрюшинное введение серотонина повышает концентрацию кортикостероидов в крови (Кассиль, Шрейберг, 1968).
Введение серотонина ослабляет состояние тревоги при стимуляции вентромедиального гипоталамуса (Талалаенко и др., 2001). Обнаружено антидепрессивное действие агонистов 5-НТ рецепторов. Животные с генетически нокаутированными 5-НТ рецепторами обладают высоким уровнем тревожности (Вишневецкая и др., 2001). У пациентов с тревожно-депрессивным и депрессивно-истерическим синдромом уровень серотонина превышает уровень у психопатических без депрессий и у астено-депрессивных больных. Уровень серотонина повышен, повышена скорость захвата тромбоцитами, снижена экскреция 5- оксииндолилуксусной кислоты (Андрианова и др., 1994).
Содержание серотонина отрицательно коррелирует с уровнем локомоторной активности и положительно – с выраженностью эмоциональных реакций. У низкоэмоциональных высокоактивных животных в «открытом поле» снижен уровень серотонина и 5-оксииндолилуксусной кислоты в гипоталамусе (Середина и др., 2000). У поведенчески пассивных крыс увеличение серотонина при стрессе больше (Умрюхин, Ландграф, 2002). У крысы-убийцы в височной и теменной доле, гипоталамусе, гиппокампе увеличивается соотношение норадреналин/серотонин. В гипоталамусе и зрительной коре количество серотонина снижается на 75% и 76% соответственно. Соотношение норадреналин/серотонин увеличивается в 5 раз в среднем мозге, в гипоталамусе - в 5,3 раза, в гиппокампе – в 2,7 раза (Алексидзе и др., 2001).
Введение антагонистов серотонина снижало показатели половой активности, уровень тестостерона не повышался, т.е. половая активность регулируется одними серотонинергическими механизмами (Амстиславская и др., 1999). Содержание люлиберина при дефиците серотонина сильно снижается у самцов в гипоталамусе. Это снижение совпадает с увеличением уровня лютеинизирующего гормона в плазме у самцов. Люлиберин синтезируется в септопреоптической области, переходит в срединное возвышение. Синтез люлиберина контролируется серотонинергически из ядра Раффа, у взрослых серотонин тормозит секрецию люлиберина. Тестостерон маскулинизирует, снижая плотность серотонинергических волокон в преоптической области (Сапронова, 1994).
Пристрастие к алкоголю сопровождается усилением обмена серотонина в гипоталамусе и снижением обмена норадреналина (Громова и др., 1987). При введении антител к серотонину алкогольная зависимость ослабляется (Давыдова и др., 1998).
Глутамат. Введение глутамата ослабляет состояние тревоги при стимуляции вентромедиального гипоталамуса (Талалаенко и др., 2001). Глутамат обеспечивает высвобождение вазопрессина и окситоцина в супраоптическом и паравентрикулярном ядрах (Stern et al., 1999). От него зависит активность ангиотензинергических нейронов переднего гипоталамуса (Hagiwara, Kubo, 2004).
ГАМК. ГАМК является «медиатором медленного сна» (Ковальзон, 2001). Связывание ГАМК в гипоталамусе выше, чем в гиппокампе (Мишунина, Кононенко, 1991). Инъекция мусцимола (агониста ГАМК) повышает аверсивный порог электрошока – оказывает анксиолитическое действие. Введение в медиальный гипоталамус блокатора ГАМК бикукулина усиливает тревожное состояние. Введение ГАМК снимает состояние тревоги в тесте пассивного избегания (Талалаенко и др., 2001).
Аденозин занимает важное место в нейрофизиологических процессах, являясь нейромедиатором и нейромодулятором, тормозит возбудимость кортикальных нейронов и синаптическую передачу. Он в значительной степени влияет на выделение различных нейротрансмиттеров в синаптическую щель (Комисаренко и др., 1990).
NO способен индуцировать эффект длительной посттетанической потенциации (Мокрушин, 2002). В нейронах паравентрикулярного ядра локализуются окситоцин и NO. После имитации космического полета происходит увеличение активности нитроксидсинтетазы. NO участвует в регуляции транссинаптической передачи сигналов, в адаптации и гибели нейронов (Фиделина и др., 1998).
Регуляторные пептиды
Регуляторных пептидов огромное количество, они обладают широчайшим спектром действия и сложнейшими взаимосвязями как друг с другом, так и с классическими медиаторами и гормонами.
Например, пептид, вызывающий дельта-сон, участвует в обширном спектре физиологических и патологических реакций: стрессорных, иммунных, болевых, эндокринных, терморегулирующих, в регуляции циркадной ритмики, формировании алкогольной и опиоидной зависимости. Имеются некоторые данные об эффектах самого пептида на норадренергическую, серотонинергическую, ГАМК-ергическую передачу в головном мозге. DSIP подавляет выброс тиреотропина, кортиколиберина, кортикотропина, соматостатина, участвует в стимуляции выброса лютеинизирующего гормона, соматолиберина и соматотропного гормона.
В целом системный характер действия пептида, вызывающего дельта-сон (ПВДС), обеспечивает устойчивость организма к действию стресса. Важной особенностью является каскадный механизм его действия. Полураспад ПВДС у человека 7 – 8 мин. Наблюдается положительная корреляция между концентрацией ПВДС, вещества Р, β-эндорфина и устойчивостью к эмоциональному стрессу. Введение ПВДС в вентральный гипоталамус увеличивает концентрацию вещества Р. У животных, слабоустойчивых к стрессу раньше снижается индуцированный уровень вещества Р и эндорфина, а также после введения ПВДС снижается уровень кортикостерона (Судаков и др., 1995). Ведение L-ДОФА в течение 21 суток увеличивает синтез белка. Наблюдается снижение синтеза белка при совместном с ДОФА введении ПВДС (снижение функциональной активности нейронов) – торможение доминантного очага пирамидных нейронов, вызванного введением ДОФА (Худоерков, 1998).
Помимо прочего, регуляторные пептиды могут модулировать и реализовывать определенные формы целенаправленного поведения, в частности, на фоне действия циклогексимида пентагастрин восстанавливает пищевое, брадикинин – оборонительное поведение, АКТГ – самораздражение (Тимофеева и др., 1990). Введение тиролиберина вызывает пищевое поведение, груминг, исследовательское поведение, положительное подкрепление. Брадикинин тормозит самостимуляцию латерального гипоталамуса, облегчает отрицательные эмоциональные реакции (Мещеряков, Рихтер, 1990).
После разрушения латерального гипоталамуса введение β-липотропина, β-эндорфина оказывает компенсаторный эффект, вероятно, за счет того, что в гипоталамусе происходит синтез β-эндорфина и метаболические регуляторные эффекты гипоталамуса реализуются за счет взаимодействия этих веществ с рецепторами в других структурах мозга (Джафаров, 1991). МЭ (вырабатывается и накапливается в вентромедиальном гипоталамусе) угнетает частоту самораздражения. Разрушение вентромедиального гипоталамуса снижает частоту самораздражения. МЭ восстанавливает самораздражение наряду с веществом Р, АКТГ, β-липотропином (Салиева, Лихачева, 1992). Включение рецепторов к холецистокинину сопряжено с деспокойством и отрицательными эмоциями (Зилов, Патышакулиев, 1993).
Любая из поведенческих реакций связана со сложным взаимодействием регуляторных пептидов с нейротрансмиттерами и другими регуляторными пептидами. Стимуляция вентромедиального гипоталамуса вызывает реакцию избегания, которую введение пентагастрина преобразует в пищевую мотивацию. Введение β-адреноблокаторов индерала и М-холиноблокатора атропина не вносит изменений. При введении антагониста серотонина – кетансерина и Н-холиноблокатора калипсола (кетамина) восстанавливается реакция избегания, баклофен (блокатор ГАМК) значительно сократил время восстановления реакции избегания. Пентагастрин оказывает влияние на активность холинэстеразы. Пентагастрин взаимодействует с рецепторами к холецистокинину, концентрация которого особенно высока в гипоталамусе (Зилов, Патышакулиев, 1993). Нейропептид Y действует совместно с холинореактивными структурами (Martin, 2004).
Механизмы действия регуляторных пептидов весьма разнообразны. Они могут действовать непосредственно на мембраны. Например, вазопрессин блокирует натриевый ток. В низких концентрациях (10 – 13 моль/л) блокирует кальциевый ток, а в больших – нет. При концентрации 10-15 – 10-16 увеличивает калиевый ток, при концентрации более 10-9 – блокирует. При концентрации 10-16 – 10-14 уменьшается ток утечки, при концентрации 10-13 – 10-6 ток утечки увеличивается (Артемьев и др., 1991). К тому же аргини-вазопрессин улучшает обучение и память (Чепкова и др., 2001).
Регуляторные пептиды могут вызывать электрофизиологические эффекты в ЦНС (трипептид меланостатин способен индуцировать длительную посттетаническую потенциацию) (Мокрушин, 2002). Они влияют на периферическую афферентацию и эфферентацию. Введение АКТГ вызывает быстроразвивающееся и продолжительное увеличение порога болевой чувствительности – это неопиоидная форма анальгезии (Богданов, Ярушкина, 2001). Под влиянием сверхмалых доз окситоцина болевая чувствительность снижается на 56% (Урываев, Петров, 1996). Соматостатин снижает аритмию, облегчает вагусное управление ритмом (Осадчий, 1997).
Регуляторные пептиды влияют на обмен нейротрансмиттеров. Высокий уровень прогестерона у самок совпадает с увеличением уровня тирозингидроксилазы в аркуатном ядре (увеличивается синтез дофамина) (Ершов и др., 2001). При однократном введении АКТГ связывание ГАМК увеличивается в гиппокампе и гипоталамусе (Мишунина, Кононенко, 1991). В гипоталамусе при гипоксии наблюдалось снижение уровня норадреналина до 82% к контролю. Введение смеси пептидов FNRF, тиролиберина, семакса устраняло этот эффект (Платонов и др., 1999). Холецистокинин и его С-терминальные концы изменяют чувствительность дофаминовых рецепторов в мозге. Пентагастрин сосуществует в нейронах с дофамином (Зилов, Патышакулиев, 1993).
Регуляторные пептиды влияют на синтез и секрецию гормонов. В волокнах, соединяющих гипоталамус с гипофизом обнаружены рецепторы к веществу Р, Галанину, ко-кальцигенину (Liu, 2004). Галанин участвует в тиреосекреции (Wittmann et al., 2004). Вазопрессин усиливает отдачу люлиберина и кортиколиберина и тормозит отдачу тиролиберина (Алешин, 1971). Тиролиберин включается в вазопрессинергические клетки, но при этом понижается активность и в вазопрессинергических и в окситоцинергических клетках супраоптического и паравентрикулярного ядер (Глазова, Красновская, 1999). Стимуляция клеток постоптического ядра при иммобилизации может быть обусловлена влиянием соматостатина (антагонистом тиролиберина по действию на тиреотропный аденогипофиз. Пентагастрин стимулирует образование соматотропного гормона и пролактина (Зилов, Патышакулиев, 1993), а ангиотензин II подавляет выделение пролактина (Fagundes Donadio et al., 2004).
Литература
Аболин Л.М. Психологические механизмы эмоциональной устойчивости человека. – Казань: КГУ, 1987. – 206 с.
Айвазашвили З.И., Игнатков В.Я., Бабичев В.Я. Модулирующее действие эстрадиола на чувствительность одиночных нейронов преоптической области гипоталамуса к норадреналину // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1990. – Т. 109, № 4. – С. 317-318.
Алексидзе Н.Г., Гогуадзе Р.П., Микиашвили Н.А., Чипашвилли М.Д. Обмен биогенных аминов в головном мозге крыс при пилокарпиновой агрессии // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 2001. – Т. 132, № 8. – С. 223-225.
Алешин Б.В. Гистофизиология гипоталамо-гипофизарной системы. – М.: Медицина, 1971. – 440 с.
Амстиславская Т.Г., Кучерявый С.А., Иванова И.А., Попова Н.К. Влияние антагонистов 5-НТ1а серотониновых рецепторов на половую мотивацию самцов мышей // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1999. – Т. 127, № 2. – С. 224-226.
Андрианова Е.П., Дроздов А.З., Жуковская Е.Д. и др. Изучение некоторых звеньев серотониновой системы при депрессивных расстройствах у психопатических личностей // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1994. – Т. 117, № 3. – С. 245-246.
Артемьев И.Ю., Дарежский Ю.А., Сологуб М.И., Ложкина Т.К. Новый механизм действия вазопрессина на мембрану нейронов // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1991. – Т. 111, № 2. – С. 115-116.
Батуев А.С. Высшая нервная деятельность. – М.: Высшая школа, 1991. – 256 с.
Бахур В.Т. Эмоции: плюсы и минусы. – М.: Знание, 1975.
Безуглый А.П. Влияние адреноблокаторов на нейроны латерального гипоталамуса при действии пентагастрина // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1992. – Т. 114, № 11. – С. 453-455.
Безуглый А.П. Роль различных типов адренорецепторов латерального гипоталамуса в механизмах формирования естественного пищевого мотивационного возбуждения // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1994. – Т. 117, № 1. – С. 9-11.
Бехтерева Н.П. Нейрофизиологические аспекты психической деятельности человека. – Л.: Медицина, 1974. – 245 с.
Богданов А.И., Ярушкина Н.И. Влияние АКТГ на болевую чувствительность крыс // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 2001. – Т. 131, № 2. – С. 156-159.
Вальдман А.В. Экспериментальная нейрофизиология эмоций. – Л.: Наука, 1972. – 272 с.
Ванециан Г.Л., Павлова И.В. Функциональная асимметрия фронтальной коры и латерального гипоталамуса кошек при инструментальном пищевом условном рефлексе // Журнал высшей нервной деятельности. – 2003. – Т. 53, № 3. – С. 313-320.
Ведяев Ф.П. «Конфликт» мотивационных возбуждений как реалистическая модель эмоционального стресса в свете теории функциональных систем П.К. Анохина // Нейрогуморальные основы биологических мотиваций. - Воронеж, 1987. – С. 38.
Ведяев Ф.П., Воробьев Т.М. Модели и механизмы эмоциональных стрессов. – Киев: Здоровье, 1983. – 238.
Вишневецкая Г.Б., Плюснина И.З., Попова Н.К. Участие 5-НТ1а-рецепторов в регуляции разных видов агрессивного поведения // Журнал высшей нервной деятельности. – 2001. – Т. 51, № 6. – С. 704-708.
Волынкина Г.Ю., Суворов Н.Ф. Нейрофизиологическая структура эмоциональных состояний человека. – Л.: Наука, 1981. – 160 с.
Гайнетдинов Р.Р., Богданов М.Б., Кудрин В.С., Раевский К.С. Селективные анализаторы Д2-дофаминовых рецепторов модулируют метаболизм серотонина в стриатуме и прилежащих ядрах мозга крыс при блокаде дофаминергической импульсации // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1992. – Т. 113, № 6. – С. 614-616.
Герштейн Л.М., Худоерков Р.М., Боголепов Н.Н. Содержание белков в нейронах мозга крыс, предрасположенных и устойчивых к эмоциональному стрессу // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1998. – Т. 124, № 10. – С. 477-479.
Глазова М.В.. Красновская И.А. Влияние тиролиберина на нонапептидергические клетки в переживающих срезах гипоталамуса крыс // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1999. – Т. 127, № 5. – С. 526-528.
Глазова М.В., Красновская И.А., Черниговская Е.В., Поленов А.Л. Влияние тиреоидных гормонов на нейросекреторные клетки супраоптического и паравентрикулярного ядер гипоталамуса крыс в условиях in vitro // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1997. – Т. 123, № 5. – С. 528-530.
Гриневич В.В., Поленов А.Л., Черниговская Е.В. Дополнительные группы нонапептидергических нейросекреторных клеток гипоталамуса и прилежащих областей мозга у крыс в условиях дегидратации // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1996. – Т. 121, № 3. – С. 355-356.
Гриневич В.В., Красновская И.А., Поленов А.Л. Реакция нонапептидергических нейросекреторных клеток дополнительных групп гипоталамуса на холодовой и иммобилизационный стресс у крыс // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1993. – Т. 116, № 8. – С. 168-170.
Громова Е.А. Эмоциональная память и ее механизмы. – М.: Наука, 1980.
Громова Е.А.. Бобкова Н.В., Плакхинас Л.А., Токарева А.Е. Моноаминергические системы мозга и их роль в регуляции алкогольной мотивации // Нейрогуморальные основы биологических мотиваций. – Воронеж, 1987. – С. 74.
Давыдова Т.В., Евсеев В.А., Фомина В.Г. и др. Подавление антителами к серотонину усиленного потребления алкоголя, вызванного адаптивным переносом спленоцитов от животных с абстинентным синдромом // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1998. – Т. 124, № 9. – С. 328-330.
Данилова Н.Н., Крылова А.Л. Физиология высшей нервной деятельности. – М.: Учебная литература, 1997, 432 с.
Джафаров Ф.И. β-липотропин и β-эндорфин в механизмах компенсации функций после разрушения латерального гипоталамуса // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1991. – Т. 111, № 6. – С. 628-632.
Ершов П.В., Угрюмов В.М., Калас А. Количественная оценка популяций нейронов, экспрессирующих ферменты синтеза дофамина в нейронах аркуатного ядра у крыс в онтогенезе // Известия РАН. Серия Биологическая. – 2001. – Т. 28, № 3. – С. 34-43.
Жукова С.В. Влияние гипертиреодизации на состояние гипоталамической нейросекреции // Гормоны и головной мозг. – Киев, 1968. – С. 216.
Журавлев Б.В. Нейрогормональные механизмы пищевой мотивации // Нейрогуморальные основы биологических мотиваций. – Воронеж, 1987. – С. 92.
Журавлева Т.Б., Прочуханов Р.А., Иванова Г.В. и др. Функциональная морфология нейроэндокринной системы. Принципы и методы исследования. – Л.: Наука, 1976. – 200 с.
Зилов В.Г., Патышакулиев А.П. Фармакологический анализ модулируемого пентагастрином поведения, вызванного стимуляцией вентромедиального гипоталамуса // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1993. – Т. 116, № 8. – С. 234-236.
Зилов В.Г., Патышакулиев А.П., Рогачева С.К., Иванова Л.И. Бета-блокаторы в перестройке пищевого центра гипоталамуса под влиянием вещества Р // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1992. – Т. 114, № 11. – С. 455-457.
Изард К.Е. Эмоции человека. – М.: Изд-во МГУ, 1980.
Ильюченко Р.Ю. Эмоции и память. – Новосибирск, 1988. – 88 с.
Кассиль Г.Н., Шрейберг Г.Л. Действие медиаторов и некоторых гормонов на центральные нервные структуры // Гормоны и головной мозг. – Киев, 1968. – С. 14.
Ковальзон В.М. Гипногенные свойства аналогов пептида DSIP // Известия РАН. Серия Биологическая. – 2001. – Т. 28, № 4. – С. 56-67.
Козлова О.Н., Серова Л.И., Войтенко Н.Н., Попова Н.К. Активность моноаминоксидаз в головном мозге самцов лабораторных мышей, отличающихся по спососбности к доминированию // Генетика. – 1996. – Т. 32. № 10. – С. 53-58.
Комисаренко В.П. Гормоны и головной мозг // Гормоны и головной мозг. – Киев, 1968. – С. 5.
Комисаренко В.П., Кононенко В.Я., Космина В.М., Пилькевич Л.И. Влияние дезоксикортикостерона на активность 5´-нуклеотидазы и аденозиндезаминазы в гипоталамусе и гиппокампе головного мозга крыс // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1990. – Т. 110, № 7. – С. 32-34.
Костандов Д.А. Восприятие и эмоции. – М.: Медицина, 1977.
Костандов Э.А., Курова Н.С., Черемушкин Е.А., Яковенко И.А. Зависимость устойчивости зрительных когнитивных установок от мотивации // Журнал высшей нервной деятельности. – 2001. – Т. 51, № 3. – С. 304-308.
Красновская И.А., Воропанова Л.С., Поленов А.Л. Блокирующий эффект адреналина на тиростимулирующий эффект вазопрессина у крыс // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1993. – Т. 115, № 2. – С. 142-144.
Красновская И.А., Гриневич В.В., Шейбак Т.В., Поленов А.Л. Морфофункциональные исследования постоптическового ядра гипоталамуса после гипофизэктомии, охлаждения и иммобилизации крыс // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1993. – Т. 116, № 8. – С. 167-169.
Красновская И.А., Шейбак Т.В. Тиростимулирующий эффект экзогенного вазопрессина и окситоцина у гипофизэктомированных крыс при иммобилизационном стрессе // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1990. – Т. 109, № 1. – С. 30-32.
Лабори Г. Метаболические и фармакологические основы нейрофизиологии. – М.: Медицина, 1974. – 168 с.
Лебединский В.В., Никольская О.С. Эмоциональные нарушения в детском возрасте и их коррекция. М., 1990.
Лучинин А.С. Психофизиология. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2004. – 320с.
Макаренко Ю.А. Системная организация эмоционального поведения. – М.: Медицина, 1980. – 208 с.
Мещеряков А.Ф., Рихтер Ф. Чувствительность нейронов вентромедиального гипоталамуса к тиреотропиносвобождающему фактору и брадикинину: влияние иммобилизационного стресса // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1990. – Т. 110, № 12. – С. 583-585.
Мишунина Т.М., Кононенко В.Я. Специфическое связывание 3Н-ГАМК синаптическими мембранами гипоталамуса и гиппокампа крыс после адреналэктомии и введения гидрокортизона и кортикотропина // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1991. – Т. 111, № 1. – С. 42-43.
Мокрушин А.А. Участие эндогенных пептидов в развитии долговременной посттетанической потенциации // Известия РАН. Серия Биологическая. – 2002. – Т. 29, № 1. – С. 45-49.
Носенко Н.Д., Резников А.Г. Повышение содержания норадреналина в гипоталамусе новорожденных крыс-самок под воздействием 4-гидроксиэстрадиола-17β // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1990. – Т. 109, № 6. – С. 555-556.
Осадчий О.Е., Покровский В.М., Мацко М.А. Механизм ваготропного влияния соматостатина // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1997. – Т. 124, № 1. – С. 372-374.
Платонов А.Г., Гончаренко Е.Н., Крушинская Я.В. и др. Изменение уровня катехоламинов в стволе головного мозга крыс при действии гипоксии и геморрагии: влияние регуляторных пептидов // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1999. – Т. 128, № 11. – С. 518-520.
Разумов С.А. Эмоциональный стресс, работоспособность и здоровье. – Л.: Знание, 1975. – 156 с.
Салиева Р.М., Лихачева Л.В. Мет-энкефалин восстанавливает поведение самостимуляции у кроликов после разрушения ядер гипоталамуса // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1992. – Т. 113, № 2. – С. 115-117.
Сапронова А.Я., Адамская Е.И., Бабичев В.Н. и др. Влияние дефицита серотонина на гипоталамо-гипофизарно-гонадальную систему у плодов крыс // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1994. – Т. 117, № 6. – С. 616-618.
Сапронова А.Я., Прошлякова Е.В., Панаева С.В. и др. Развитие серотонинергической системы среднего и промежуточного мозга мышей и роль серотонина в этом процессе // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1996. – Т. 109, № 8. – С. 167-169.
Селье Г. Профилактика неврозов сердца химическими веществами. – М.: Медгиз, 1961. – 268 с.
Селье Г. На уровне целого организма. – М.: Наука, 1972. – 182 с.
Селье Г. Стресс без дистресса. – М.: Прогресс, 1979. – 168 с.
Середин С.Б.. Лапицкая А.С., Надоров С.А. и др. Многомерная оценка межлинейных различий в обмене моноаминов в мозге мышей // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 2000. – Т. 129, № 5. – С. 426-428.
Симонов П.В. Что такое эмоции? – М.: Наука, 1966.
Симонов П.В. Мотивированный мозг. – М., 1987.
Симонов П.В. Эмоциональный мозг. – М.: Наука, 1981. – 216 с.
Смирнов В.М., Резникова Т.Н., Губачев Ю.М., Дорничев В.М. Мозговые механизмы психофизиологических состояний. – Л.: Наука, 1989. – 148 с.
Судаков К.В. Биологические мотивации. – М.: Медицина, 1971. – 171 с.
Судаков К.В. Системные механизмы эмоционального стресса. – М.: Медицина, 1981. 232 с.
Судаков К.В. Функциональные системы организма. – М.: Медицина, 1987. – 432 с.
Судаков К.В. Системные механизмы эмоциональных реакций. – М.: Наука, 1988. – 166 с.
Судаков К.В. Рефлексы и функциональная система. – Новгород: НГУ, 1997. – 390 с.
Судаков К.В. Нормальная физиология: курс физиологии функциональных систем. – М.: Медицинское информационное агентство, 1999. – 718 с.
Судаков К.В., Кохлан Д.П., Котов А.В. и др. Каскадное последействие при введении пептида, вызывающего дельта-сон // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1995. – Т. 119, № 1. – С. 6-10.
Талалаенко А.Н., Гордиенко Д.В., Панкратьев Д.В. и др. О роли нейрохимических механизмов вентромедиального гипоталамуса в различных моделях тревожных состояний у крыс // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 2001. – Т. 131, № 1. – С. 67-72.
Тарасова А.Ф., Наливайко И.О., Колтунова Е.Ф. Электрическая активность нейронов латерального гипоталамуса крыс в условиях питьевой депривации // Нейрогуморальные основы биологических мотиваций. – Воронеж, 1987. – С. 97.
Тимофеева Л.В., Келешева Л.Ф., Судаков К.В. Алкогольная мотивация у крыс в условиях блокады синтеза белка циклогексимидом // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1990. – Т. 110, № 12. – С. 567-571.
Тодоров В.С. Стресс, старение и их биохимическая коррекция. – М.: Наука, 2003. – 536 с.
Толочко З.С., Князев Г.Г. Мамиллярный комплекс гипоталамуса и эфферентные функции капсаицинчувствительных нейронов // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1996. – Т. 122, № 12. – С. 556-558.
Транян Р.А. Стресс и его значение для организма. – М.: Наука, 1988. – 244 с.
Уваров А.В., Кудрин В.С., Маликова Л.А. и др. Влияние циклического аналога ГАМК Т3-146 на содержание нейротрансмиттеров в стволовых структурах мозга крыс // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1994. – Т. 118, № 6. – С. 555-556.
Умрюхин А.Е., Ландграф Р. Содержание серотонина в структурах головного мозга у крыс с выраженными различиями в двигательной активности // Журнал высшей нервной деятельности. – 2002. – Т. 52, № 3. – С. 374-376.
Урываев Ю.В., Петров Г.А. Снижение болевой чувствительности у человека под влиянием сверхмалых доз окситоцина // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1996. – Т. 122, № 11. – С. 487-488.
Фиделина О.В., Горбатюк О.С., Акмаев И.Г. Исследование нетрадиционного нейромедиатора окиси азота в паравентрикулярных ядрах гипоталамуса крыс в экстремальных условиях // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1998. – Т. 123, № 3. – С. 282-284.
Фоменко А.И., Донченко Г.В., Степаненко С.П. Влияние хронического введения морфина на рецепцию НАД и ГАМК-бензодиазепинового комплекса синаптической мембраны // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1999. – Т. 125, № 3. – С. 263-265.
Худавердян Д.Н., Асратян А.А. Система паратиреоидный гормон-кальций в функциональной активности гипоталамо-нейрогипофизарного комплекса // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1996. – Т. 122, № 11. – С. 484-486.
Худоерков Р.М. Цитохимические и морфологические изменения нейронов головного мозга под влиянием пептида дельта-сна// Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1998. – Т. 124, № 7. – С. 98-100.
Чепкова А.Н., Капай Н.Н., Скребицкий В.Г. Фрагмент аргинин-вазопрессин облегчает индукцию длительной потенциации в гиппокампе // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 2001. – Т. 131, № 2. – С. 156-159.
Циркин В.И., Трухина С.И. Физиологические основы психической деятельности и поведения человека. – Нижний Новгород: НГМА, 2001. – 524 с.
Шулейкина К.В. Системная организация пищевого поведения. – М.: Наука, 1971. – 280 с.
Юматов Е.А., Мещерякова О.А. Повышение устойчивости к эмоциональному стрессу с помощью эндогенного пептида пролактина // Бюлл. экспериментальной биологии и медицины. – 1990. – Т. 110, № 10. – С. 346-348.
Fagundes Donadio M.V., Sagae S.C., Rodrigues F.S. et al. Angiotensin II receptors in the arcuate nucleus mediate stress-induced reduction of prolactin secretion in steroid-primed ovariectomized andlactating rats // Brain. Research. – 2004. – V. 1006, Is. 1. – P. 59-65.
Guton A.C. Tekxtbook of medical physiology. – Philadelphia: Saunders, 1976. – 142 p.
Hagiwara Yu., Kubo T. Tonic angiotensinergic inputs to neurons in the anterior hypothalamic area of rats // Brain. Research. – 2004. – V. 1006, Is. 2. – P. 207-214.
Levi I. Phichosociai stimuli, psycjphysiological reactions and disease. – Dalas: Atemed scand, 1972. – 528 p.
Liu Sh. Peptidergic innervation in pars listalis of the human anterior pituitary // Brain. Research. – 2004. – V. 1008, Is. 1. – P. 61-68.
Maclean P.D. The brain´s generanion gap: some human implication // J. Religion. Sci. – 1999. – V. 4. – P. 113-127.
Martin J.R. The Y1 receptor subtype mediates the cardiovascular changes evoked by NPY administered into the posterior hypothalamic nucleus of conscious rat // Brain. Research. – 2004. – V. 1002, Is. 2. – P. 11-20.
Morris M.J., Pavia J.M. Increased tndogenous noradrenaline and neuropeptide Y release from the hypothalamus of streptozotocin diabetic rats // Brain. Research. – 2004. – V. 1006, Is. 1. – P. 100-106.
Stern J.E., Galarreta M., Foehring R.C. et al. Differences in the Properties of Ionotropic Glutamate Synaptic Currens in Oxytocin and Vasopressin Neuroendocrine Neurons // The Joronal of Neuroscience. – 1999. – V. 19, Is. 9. – P. 3367-3375.
Wittmann G., Liposits Zs., Lechan R.M., Fekete Cs. Medullary adrenergic neurons contribute to the cocaine- and amphetamine-regulated trnscript-immunoreactive innervation of thyrotropin-releasing hormone synthesizing neurons in the hypjthalamic nucleus // Brain. Research. – 2004. – V. 1006, Is. 1. – P. 1-7.
Дата добавления: 2018-05-09; просмотров: 225; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!