ПОМОЩЬ УМИРАЮЩЕМУ ЧЕЛОВЕКУ И ЕГО РОДСТВЕННИКАМ
Каким образом вы можете помочь человеку совершить удачный переход?
Как мы можем, как помощники умирающим, помочь им совершить удачный переход?
Что мы можем сделать? Все, что можно реально сделать, — это присутствовать, если они этого хотят, и быть внимательными к их нуждам. Пока моя работа состоит в том, чтобы быть с умирающим, если он нуждается во мне, я осознаю, что я незначительна. Не важно, насколько полезной я себя считаю в духовном плане, я не могу совершить путешествие за них; это должна сделать их душа.
Я была со многими умирающими людьми и всегда удивлялась тому, как они обращаются ко мне с истиной и четким видением. Каким-то образом я должна быть более честной в отношениях не только с умирающими, но и с людьми в общем. Я должна быть достаточно скромной, чтобы позволить им увести меня, а не наоборот, всегда помнить, что я просто слуга.
Я не могу исцелить и спасти их: это должна сделать их собственная душа. Это путешествие началось в день, когда они пришли на землю, и никто не может сказать, когда оно закончится. Исцеление — это внутренняя работа.
Хотя многие люди освобождаются только на смертном одре, я верю, что большинство из нас умирает так, как жили. То есть, если я всегда была нетерпеливой и импульсивной личностью в течение жизни, то, скорее всего, я останусь такой же, когда буду умирать; я не захочу выжидать. Сказав это, конечно же, можно полностью поменять сердце по мере приближения смерти. И я видела злых людей, ставших послушными и добрыми в смерти. Я также, однако, видела очень любящих людей, ведущих себя очень требовательно и злобно. Я верю, что «то, на что мы не смотрим в жизни, приходит в смерти для осознания».
|
|
|
Мой дедушка был поэтом, и слова одной из его поэм предлагают вот это:
Не уходи, пока не умрет яростная война,
Что скрывается внутри из-за боязни дня,
Но здесь, сейчас во плоти смертной
Пусть будет бой и начнется снова,
Чтобы доброта толкала ее слова.
(Чарльз МакГилл, 1932)
Он был человеком чести и немногословен. Он умер спокойно, так, как жил.
Всегда радостно быть с кем-то, кто испытал мирный переход с достоинством и изяществом. Проблема, однако, состоит в наших определениях этих терминов; а именно, что составляет счастливую смерть для одного человека, может быть адом для другого! Я помню старого человека, который умирал и не хотел, чтобы рядом с ним был священник, не хотел быть миропомазанным: «Сделаете ли вы так, что «он сам» (означает священник) не приближал бы свои руки ко мне, пока я умираю?» Я убедила его, что, если буду в этот момент недалеко, сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не произошло. (Мы должны обещать что-нибудь, если даже и не способны выполнить это.)
|
|
|
«Я не хочу каких-либо четок или чего-то в этом роде, — напомнил он мне, — Я просто хочу, чтобы вы сами пели на гаэльском «Дэнни Мальчик»; для меня это будет крошечным кусочком небес».
Я счастлива, что у него было желание. Семья, однако, была не так счастлива, так как они хотели дать луч 
шее, что представляло собой заупокойную службу. Они не понимали, что старик, их дедушка, бросил религию много лет назад и был более склонен верить в святость земли, чем в поклонение церкви. Он также попросил, чтобы я положила с ним в гроб немного земли и только что скошенное сено вместе с фото его умершей жены во внутреннем кармане пиджака. Это я сделала с улыбкой на лице, так как об этом никто не знал. Это было то, что он просил. К счастью, есть мечты, которые могут подождать до смертного дня!
Насколько возможно, очень важно, чтобы люди умирали в своих собственных домах. В наши дни это для многих становится реальным. В старину это было нормой; люди умирали в своих собственных кроватях, рядом с семьей, с собакой у кровати, с петухом, кукарекающим во дворе и хорошими соседями, которые на кухне ели наваристый суп из баранины.
|
|
|
Смерть была частью жизни, частью приходящего и уходящего жизни, и она не скрывалась в госпитальной кровати в городе. У меня имеются хорошие воспоминания о смерти и похоронах, которые происходили в Донегале. У постели умирающего родственника всегда присутствовали дети, так же, как на днях рождения.
У меня есть история одной семьи, чьи дети находились у постели с матерью, пока она рожала их новую сестру. Позже эти дети уважали свою жизнь, собственное тело и жизнь в целом. Они были частью чуда появления новой жизни на земле и испытали, как жизнь покидает эту землю. Они смогут понять боль: она есть часть жизненного путешествия и временна.
Мне как ребенку было ясно, что, хотя некоторые люди ощущали боль, они не страдали. Страдание бывает, когда мы отождествляем себя с болью и позволяем ей полностью поглотить нас. Когда мы смотрим на боль как на врага, который отнимает у нас радость, тогда проектируем страдание на боль и находимся в состоянии смятения. Однако, когда женщина рожает ребенка, боль присутствует, но также присутствует и радость; она испытывают боль как часть радости. Моя старая няня Мак Дир сказала бы: «Двое есть один». Такая мудрость у стариков.
|
|
|
В старые времена детей вовлекали в семейный бизнес; их не отдаляли, когда рождался новый член семьи или кто-то из семьи покидал ее, умирая. Они были частью рождения и умирания. У меня сохранились очень четкие воспоминания о поминках и похоронах в Донегале, и именно они мне дали опыт, касающийся работы, которую я делала вокруг смерти и умирания.
«Я боюсь боли»
Для умирающих людей и их родственников очень важно понять, что, когда смерть неизбежна, пинеальная железа посылает через кровоток в сердце субстанцию, натуральный эндорфин, который является болеутоляющим средством. Он расслабляет сердце, и часто, если умирающий человек получает слишком сильное обезболивание, он/она теряет сознание на этой стадии. Очень важно, конечно же, оставаться в сознании и в этот период для умирающих в боли оправданий нет. Медицинское исследование обезболивания сделало прорыв в этой области, за который мы очень благодарны. Физическое обезболивание всегда пересматривалось, и каждый умирающий человек может управлять обезболиванием так, как подходит конкретно для его болевого порога. Старые времена придерживания инъекции болеутоляющего до определенного времени прошли, и это так приятно сознавать как пациенту, так и его родственникам. Приятно знать, что пациент может сам себе сделать обезболивание, когда ему это потребуется, пока он еще способен это делать.
Я учу очень простой и короткой медитации по обезболиванию для умирающих, которая выглядит следующим образом:
«Идите за дыханием и с каждым вдохом ощущайте слова «освободись и отпусти боль». С выдохом почувствуйте слова «я предлагаю тебе мое сострадание и любовь».
Повторение этих самоуспокаивающих слов может очень много значить для смягчения эпицентра боли и очень помогает в облегчении боли внутри земного разума. Это похоже на утешение больного ребенка. После некоторого времени можно почувствовать боль в теле, но она не должна находиться в разуме. И ей не нужно страдать. Также неплохо было бы получить помощь, заполнив «Завещание о жизни», так как это поможет людям позаботиться о вас, когда вы не сможете сами заботиться о себе или высказать свои потребности, касающиеся реанимации и медицинской помощи в ваши последние дни. Вы можете четко выразить, каким образом хотите, чтобы о вас позаботились.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 294; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!