Бродель, Мексика и военно-политическая стратегия

 

Ученый-историк из Оксфордского университета Хью Тревор-Ропер в 1972 г. писал, что ни одна группа ученых не оказывала более «плодотворного влияния» на изучение истории, чем так называемая школа «Анналов», основанная в 1929 г. Люсьеном Февром и Марком Блоком. Эта группа ученых собралась вокруг парижского журнала Annales d’histoire economique et sociale («Анналы экономической и социальной истории»), по названию которого и получила свое имя. Самым выдающимся из представителей этого научного направления был Фернан Бродель. В 1949 г. Бродель опубликовал книгу «The Mediterranean and the Mediterranean World in the Age of Philip II» («Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II»), работу, которая совершила переворот в исторической науке и в которой автор сделал акцент на географии, демографии, материальной культуре и окружающей среде.[455] Бродель привнес в этот исторический труд саму природу, безмерно обогатив, таким образом, эту дисциплину, а также помог вернуть географии ее законное место среди академических наук. Его объемный двухтомный труд особенно впечатляет, если учесть, что бо́льшую его часть он написал в немецком плену во время Второй мировой войны. В широком полотне повествования Броделя неизменные и вечные силы природы, а также окружающая среда ведут к формированию исторических тенденций, существовавших веками. Так, те политические события и региональные войны, о которых мы говорим в нашей книге, кажутся практически предопределенными, если не просто мелочами. Именно Бродель помогает нам понять, как на плодородных, поросших лесами землях центральной части Европы, требовавших для успешного земледелия от отдельного крестьянина небольших усилий, сформировались в конечном итоге более свободные и динамичные общества по сравнению с теми, которые развились в Средиземноморском регионе, где более бедные почвы, которые в силу этого делали земледелие довольно рискованным предприятием, нуждались в орошении, что, в свою очередь, привело к формированию олигархий. Эти неплодородные почвы в сочетании с непостоянным, засушливым климатом толкали греков и римлян на завоевания.[456] Одним словом, мы обманываем себя, когда верим, что полностью управляем своими судьбами. Бродель же помогает нам осознать, что чем больше мы понимаем пределы собственных возможностей, тем бо́льшую силу нам это придает для того, чтобы повлиять на исход событий в этих пределах.

 

 

Географически Бродель определяет Средиземноморский регион как совокупность морей возле великой пустыни Сахара. Таким образом, он вернул Северной Африке ее выдающееся положение в исследованиях Средиземноморского региона и предоставил контекст для массовой миграции арабских рабочих в нашу эпоху с каменистых южных берегов Средиземного моря, где доминирует ислам (латинской культуре не удалось здесь распространиться), к северным – христианским – берегам. История Броделя, несмотря на основной акцент на испанском правителе Филиппе II, в действительности не о том, как отдельные люди преодолевают преграды на своем пути, а скорее, о том, как под влиянием безликих фундаментальных сил формируются люди и общества, их объединяющие. Сегодня в мире наступает время серьезных климатических изменений. Потепление арктических морей открывает новые возможности для торговых путей, потенциальное повышение уровня моря угрожает не только густонаселенным прибрежным странам в тропическом третьем мире, а мировая политика в значительной мере определяется наличием и доступностью нефти и других ресурсов. Именно сейчас, в этот сложный период в истории человечества, самое время обратиться к эпопее географического детерминизма Броделя. В самом деле, труды Броделя о Средиземноморском регионе определяют литературный контекст настроений в эпоху недостаточных ресурсов и судьбоносной роли окружающей среды в мире, где население постоянно увеличивается, а запасы пресной воды катастрофически уменьшаются.

Достижением Броделя и других представителей школы «Анналов», как пишет Тревор-Ропер, «является то, что они в широкое русло исторической науки внесли географию, социологию, право, умственную жизнь и таким образом подпитали, укрепили и освежили ее течение…». В конце концов, продолжает Тревор-Ропер, «география, климат и население определяют связи, экономику и политическую организацию».[457] Своими исследованиями Бродель, притом что у него, в отличие от Маккиндера, Спайкмена или Мэхэна, отсутствует особая геополитическая теория, сделал нечто более важное, поскольку сам он – нечто больше, чем географ или политический стратег. Он – историк, чье повествование имеет некую божественную особенность и в котором каждая деталь человеческого существования прорисована на полотне сил природы. Если география когда-либо и приближалась к литературе, то она это делает именно у Броделя. В определенном смысле Бродель – итоговое воплощение всех тех политических стратегов, с которыми мы уже познакомились выше.

Археолог из Оксфорда Барри Канлифф замечает, что, возможно, главнейшим вкладом Броделя в понимание истории является концепция «изменяющейся длительности временных циклов». В основе ее лежит longue duree  («период большой длительности»): медленно, незаметно изменяющееся географическое время «ландшафтов, которые и дают возможности, и накладывают ограничения». Следующим этапом являются менее длительные «среднесрочные циклы», которые сам Бродель называет conjonctures  («конъюнктурами»), то есть системными изменениями в демографии, экономике, сельском хозяйстве, общественной жизни и политике. Канлифф поясняет, что по сути своей это «коллективные силы, безликие и редко выходящие за пределы одного столетия». Вместе longue duree  и conjonctures  составляют по большей части скрытые «базовые структуры», в контексте которых разворачивается человеческая жизнь. Все мои размышления о роли географии имели своей целью подчеркнуть важность этих базовых структур. Бродель называет самый быстротекущий цикл l’histoire evenmentielle  («событийной историей») – эти события представляют собой ежедневные политические и дипломатические неурядицы, которые являются предметом освещения в СМИ. Бродель проводит аналогию с морем: на самой большой глубине неторопливо перемещаются водные массы, несущие на себе все остальное; чуть выше – волны и приливы; наконец, на поверхности, по словам Канлиффа, – «мимолетная рябь, пена, появляющаяся и исчезающая за одну минуту».[458]

Невозможно представить, каковы будут последствия геополитики в слишком масштабных для человека временных рамках значительной части анализа Броделя, особенно с учетом споров по поводу климатических изменений и их влияния на отдельные регионы. Говорить об отношениях, например, Америки и Европы через 100 или 200 лет просто глупо, поскольку на них повлияет огромное количество факторов, которым еще только предстоит проявиться. Скорее, стоит представить идеи Броделя как стимул посмотреть на наши собственные проблемы с более непредвзятой и отстраненной точки зрения. Например, читая Броделя и вспоминая о еще свежих событиях первого десятилетия XXI в., невозможно уйти от вопроса: являются ли войны в Ираке и Афганистане только мимолетной рябью, пенным прибоем или они суть, а может, часть чего-то более глубокого, значительного и фундаментального в судьбе Америки? Если уж на то пошло, могут ли Первая и Вторая мировые войны, заставившие человечество столкнуться с беспрецедентным насилием, относиться только лишь к событиям l’histoire evenmentielle ? Бродель, именно потому, что он помещает события человеческой истории в контекст воздействия сил природы, позволяет видеть их с позиций longue duree .

 

Я предлагаю рассматривать идеи Броделя в качестве пролога к знаменательному моменту на Вашингтонской конференции в июне 2009 г., где был поднят вопрос, который придает особую актуальность моему исследованию важности географии для США в XXI в. Этот вопрос понравился бы Броделю, поскольку он отвлекает людей от сиюминутных проблем и предлагает взглянуть на вещи с более масштабной точки зрения и в долгосрочной перспективе. Спонсором данной конференции выступал Центр за новую безопасность США, где я являюсь старшим научным сотрудником. Шел круглый стол, на котором обсуждалось то, какими должны быть следующие шаги в Афганистане и Пакистане, и особое внимание уделялось налаживанию борьбы с повстанческим движением. Участники обсуждения перешли к детальному рассмотрению проблемы «АфПак», поскольку афгано-пакистанская пограничная зона особенно заинтересовала вашингтонских специалистов. От одного из участников, Эндрю Бацевича, профессора Бостонского университета, я, сидя в первом ряду, услышал весьма невежливое замечание, которое передам своими словами.

Историк, глядя на эту дискуссию с точки зрения отдаленного будущего, как предположил Бацевич, мог бы прийти к выводу, что в то время как США полностью сосредоточились на Афганистане и других регионах Большого Ближнего Востока, на южной границе самих США назревал масштабный государственный коллапс. Последствия этого коллапса для ближайшего и отдаленного будущего Америки, ее общества и американского господства в целом являются гораздо более серьезными, нежели события где-то на другом конце мира. «Чего мы достигли на Ближнем Востоке всеми нашими вмешательствами начиная с 1980-х гг.? – вот такой вопрос задал Бацевич и продолжил: – Почему бы не привести в порядок дела в Мексике? Какого бы процветания мы добились, если бы все эти деньги, знания и инновации использовали не в Ираке и Афганистане, а в Мексике?»

В этом простом вопросе заключается основа критики американской внешней политики с момента окончания холодной войны: критики, которая, как мы увидим, простирается далеко за пределы Мексики, охватывает Евразию и все же уходит корнями в особенности географии Северной Америки. Я начал с Бацевича только потому, что его недовольство ничем не завуалировано, а его честные намерения особенно впечатляют и таят в себе горечь, ведь он, выпускник военной академии Вест-Пойнт и ветеран войны во Вьетнаме, потерял в Ираке сына. Но пусть Бацевич в своих книгах и ругает безо всякого пиетета политическую элиту США и предприятия, в которые они втягивают Америку за океаном, в своих убеждениях он не одинок. Анализ ситуации, предпринятый как Бацевичем, так и его единомышленниками, прежде всего основывается на сознательной попытке выйти за рамки l’histoire evenmentielle  и взглянуть на нее в пределах более длительного периода времени. Когда я думаю о том, что действительно волнует всех этих аналитиков, в голову приходит мысль о longue duree  Броделя.

Эндрю Бацевич, Стивен Уолт, Джон Миршаймер, Пол Пиллар, Марк Хелприн, Тед Карпентер и покойный Сэмюель Хантингтон не являются самыми известными аналитиками в сфере внешней политики, и объединить их в одну группу можно лишь с натяжкой. Но все они поставили под сомнение фундаментальный вектор американской внешней политики в долгосрочной перспективе. Уолт – профессор в Гарварде, а Миршаймер – профессор в Чикагском университете, но при всей престижности их должностей их совместная книга «The Israel Lobby and U. S. Foreign Policy» («Израильское лобби и внешняя политика США»), опубликованная в 2007 г., получила свою долю неприятия из-за утверждения, что силы, поддерживающие интересы Израиля в Америке, были, по сути, виновны в развязывании войны в Ираке – войны, против которой решительно выступал каждый из названных аналитиков. Марк Хелприн, романист[459] и бывший израильский солдат, бескомпромиссен в своем убеждении, что Китай станет главным военным противником Америки, и Миршаймер это убеждение разделяет. Они оба, а также Пиллар, бывший аналитик ЦРУ, полны негодования из-за того, что ресурсы страны расходуются на бесполезные войны на Ближнем Востоке, в то время как Китай разрабатывает новейшие оборонные технологии. В самом деле, даже если мы стабилизируем ситуацию в Афганистане и Пакистане, наибольшую выгоду это принесет Китаю, который сможет построить дороги и трубопроводы через весь этот регион с целью получить доступ к источникам энергии, к стратегическим минералам и металлам. В то же время Карпентер предупреждает об опасности, которую представляет страдающая от высокого уровня насилия Мексика, как это делал в последние годы своей жизни обладающий даром политического предвидения и Хантингтон. Если объединить их идеи, а также идеи некоторых других, которых я мог бы назвать и которые во внешнеполитических кругах поголовно принадлежат к лагерю реалистов, то результатом станет вывод, что Америка столкнулась с тремя основными геополитическими проблемами: хаотичный евразийский «Хартленд» на Ближнем Востоке, напористая и бурно развивающаяся китайская сверхдержава и опасность коллапса государства в Мексике. Проблемы, с которыми мы сталкиваемся в случае с Китаем и Мексикой, следует решать с особой осторожностью. В отношении же дальнейшего военного присутствия на Ближнем Востоке – чем быстрее мы уйдем из Ирака и Афганистана, тем лучше. Бомбить ли Иран? Ни в коем случае. Только так американское государство сумеет поддерживать свое положение в грядущих десятилетиях и пережить часть longue duree .

Конечно, в таком мышлении на долгосрочную перспективу есть определенная безопасность, даже самодовольство, если уж на то пошло. Ни один из этих людей не разобрался должным образом, что в самом деле могло произойти, если бы нам пришлось поспешно вывести войска, скажем, из Афганистана. Прекратит ли тогда существование разведывательная сеть, которая способствовала успешным нападениям беспилотников на «Аль-Каиду» в Вазиристане? И не появится ли с триумфом перед камерами телеканала «Аль-Джазира» в Джелалабаде Айман аз-Завахири и другие уцелевшие лидеры «Аль-Каиды»? И не окажется ли Афганистан под властью радикально настроенного «Талибана», опекаемого пакистанской разведкой? Не утратит ли Индия, глобальное «осевое» государство XXI в., в результате этого уважение к США? Не захватит ли Иран западную часть Афганистана? И что случилось бы с Ираком, если бы мы полностью покинули страну в 2006 г., на пике бушующего там насилия, как, несомненно, хотелось бы некоторым из этих аналитиков? И не достигло бы количество жертв на Балканах количества жертв в Руанде, которое исчислялось бы даже не сотнями тысяч, а миллионами? Потому что нужно быть совершенно бессердечным, чтобы не понимать, какие колоссальные последствия имели бы эти события для жизни отдельных людей. Более того, что произошло бы с этим регионом и с репутацией Америки как могучей державы, если бы мы поступили таким образом? И как производился бы такой спешный вывод войск? Никогда не стоит говорить, что «хуже уже быть не может», поскольку «еще хуже» всегда возможно.

В самом деле, поспешный вывод войск из Ирака или Афганистана стал бы безответственным шагом, поскольку – как бы там ни было, – вторгаясь в эти регионы и оставаясь там так долго, мы стали кровно заинтересованы в исходе событий. Тем не менее было бы нечестно осуждать упомянутых выше аналитиков и тех, кто их поддерживает, просто на основании отдельных примеров из Ирака и Афганистана. Они осуждают главным образом сам факт, что мы вообще вмешались в дела этих стран. Какими бы ни были конечные итоги кампании в Ираке, смерть людей, как американцев, так и иракцев, будет аргументом в спорах по поводу внешней политики Америки не один десяток лет, как это было в случае с Вьетнамом. И это выходит за рамки l’histoire evenmentielle .

Конечно, данные аналитики не задаются вопросом, что дальше делать с Афганистаном и Ираком. Вместо этого – суммируя их идеи – они спрашивают себя, чего стоили уже совершенные ошибки и промахи. Можно ли спасти наш статус великой державы? И куда направить наши усилия, в рамках исключительно выборочных военных кампаний и предоставления помощи населению, чтобы Америка помогала поддерживать баланс сил в Евразии и не захлебнулась от потока мексиканцев, бегущих из обанкротившейся страны? Григиел, адъюнкт-профессор в Университете Джонса Хопкинса, говорит: «Географическая изоляция – это в стратегическом отношении благословенный дар, и его не следует растрачивать на экспансионистскую стратегию».[460]

Ну а как много мы уже разбазарили? Майкл Линд, ученый, работающий в фонде «Новая Америка» в Вашингтоне, согласен с Бацевичем по поводу глупости как войны в Ираке, так и эскалации конфликта в Афганистане. Но в вопросе, может ли Америка позволить себе участие в таких конфликтах, он с Бацевичем не согласен. Линд утверждает, что относительно небольшая часть государственного долга обусловлена тратами на военную сферу, и еще меньше – двумя одновременными войнами, в то время как уменьшение затрат на здравоохранение гораздо важнее для финансового благополучия США, чем недавний империалистический авантюризм, хоть сам Линд и выступает против него.[461] В самом деле, взгляд на некоторые ошибки империй прошлого может помочь нам понять причины неудач иракской и афганской кампаний. Такой анализ прольет свет на эти события как с точки зрения уже проявившихся их последствий для внешней политики США, так и с точки зрения их влияния на нашу способность справиться с грядущими проблемами на Ближнем Востоке, в Китае и Мексике на протяжении XXI в.

 

В 1449 г. во время возвращения после неудавшейся кампании в Монголии, армия китайского императора Чжу Цичжэня из династии Мин была окружена монгольскими войсками. Не имея запасов воды, китайцы впали в панику. Полагаясь на милость монголов, как пишет Григиел, «многие бросили доспехи и устремились к рядам противника». Полмиллиона китайских солдат были убиты, а император Чжу Цичжэнь попал в плен к монголам. Авантюрный поход китайской армии в Монголию ознаменовал начало упадка династии Мин. В дальнейшем армии императоров династии Мин больше никогда не предпринимали новых попыток выступить против монголов в северные степи, хотя напряженные отношения с ними не лучшим образом сказывались на императорском правлении. Это привело к тому, что Китай взял курс на изоляционистскую политику и перестал совершать морские экспедиции в Азии, что в будущем способствовало продвижению европейских держав в «Римленд».[462]

Ничего столь катастрофичного не произошло после вторжения Америки в Ирак – наше военное и экономическое положение в мире, особенно в Юго-Восточной Азии, прочно и стабильно, нет никаких признаков ослабления этих позиций, не говоря уже об отступлении. Мы потеряли менее 5000 убитыми; 32 000 солдат получили ранения. Это – ужасная цена, но данные потери несравнимы с полумиллионной армией китайского императора. Сухопутные войска США, которые были основной силой в иракском конфликте, насчитывают в строю 550 000 солдат и офицеров, и именно благодаря опыту в войне с нерегулярными вооруженными формированиями в Ираке сейчас они лучше обучены, более гибки в использовании оперативного искусства и обладают бо́льшим интеллектуальным потенциалом, чем когда-либо, то же касается и морской пехоты.

Ни в Ираке, ни в Афганистане США не допустили принципиальной ошибки сродни той, которую совершила Венеция позднего Средневековья. Не только преимущественное географическое положение на пути торговых маршрутов между западной и восточной частями Средиземноморского региона позволило Венеции создать морскую империю. Скорее, она обязана этим тому, что была защищена от континентальной Италии несколькими километрами водного пространства, а от вторжения с моря ее защищали длинные песчаные отмели. Одной из главных причин упадка Венеции, начавшегося в XV в., стало ее решение захватить территории в континентальной Италии. Снова и снова развязывая войны против Вероны, Падуи, Флоренции, Милана и Камбрейской лиги, Венеция вмешивалась в «смертельно опасное» политическое равновесие на суше, и это негативно сказалось на ее способности удерживать доминирующее положение на море.[463] Пример Венеции должен вызвать тревогу среди тех, кто определяет политический курс Америки, если (и только в этом случае) США собираются и дальше регулярно осуществлять военные вмешательства на суше в регионе Большого Ближнего Востока. Но если Америка впредь сможет ограничиться тем, что будет оставаться военно-воздушной и военно-морской силой, то судьбы Венеции можно избежать без проблем. Уничтожить нас могут именно постоянные небольшие войны, а не редкие просчеты раз в 30 лет, какими бы трагичными и пугающими они ни были.

С такой точки зрения, Ирак в период наиболее ожесточенных военных действий 2006–2007 гг. можно сравнить с восстанием сипаев против англичан в 1857–1858 гг. Тогда востоковеды и прочие сторонники прагматизма в британских властных структурах, которые хотели оставить традиционную Индию в том виде, в котором она была, уступили власть евангеликам и утилитаристам, которые хотели модернизировать Индию и обернуть ее в христианскую веру, чтобы сделать более похожей на Англию. Но попытка принести достижения западной цивилизации в Индостан привела к восстанию против власти Британской империи. Дели, Лакхнау и другие города были взяты в осаду и захвачены, прежде чем на помощь им успели прийти колониальные войска. Тем не менее, эта неудача не ознаменовала конец Британской империи, которая существовала и расширялась после этих событий еще 100 лет. Но она означала переход от непродуманного использования абсолютной власти, подогреваемого страстным желанием навязать свои христианские ценности, к более спокойной и прагматичной имперской власти, построенной на международной торговле и развитии техники.[464]

В древней истории также есть примеры, которые заставляют усомниться в том, что Ирак и Афганистан сами по себе обречены на кончину. Одним таким примером является знаменитая Сицилийская экспедиция, подробно описанная Фукидидом в Шестой книге «Пелопоннесской войны». С момента первого набега афинян на Сицилию до их заключительного поражения в морском сражении при Сиракузах в 413 г. до н. э. прошло всего 14 лет. Столько же времени прошло с того момента, как США при администрации президента Кеннеди вмешались в гражданскую войну во Вьетнаме, до окончательного вывода войск при президенте Форде после падения Сайгона. Сицилийская война привела к расколу в Афинах, как и войны во Вьетнаме и Ираке. Прошло время, прежде чем афиняне, парализованные пессимизмом и взаимными обвинениями, захотели всерьез продолжить свое противостояние со Спартой. А Сицилия, как оказалось, вовсе не была ключевой для сохранения демократии в Афинах и ее морской империи. Ведь, несмотря на поражение, потери и страдания, Афины все еще располагали достаточными ресурсами, чтобы возглавлять союз, хотя авантюра в Сицилии и оказалась впоследствии поворотным пунктом в Пелопоннесской войне, которую Афины проиграли.

Есть также и более масштабный пример, с упадком Рима, в деталях описанным в 1976 г. Эдвардом Люттваком в его книге «The Grand Strategy of the Roman Empire: From the First Century A. D. to the Third» («Большая стратегия Римской империи в I–III вв. н. э.»). Метод Люттвака состоит в том, что вместо разговора об упадке вообще он его рассматривает в понятиях «большой стратегии» Рима. В римской «большой стратегии» автор выделяет три хронологических этапа. Сначала была «система Юлия-Клавдия», или система республиканской империи; в ней зависимые государства, окружавшие итальянский центр империи, достаточно прониклись «тотальностью» римской мощи, чтобы исполнять желания империи без необходимости военной оккупации. На этой стадии основным действующим элементом принуждения со стороны Рима была не военная сила, а дипломатия, хотя огромные формирования римских войск «широким кольцом» окружали город. Поскольку эти войска не были нужны для оккупации зависимых государств или для какой-либо территориальной обороны, они, по словам Люттвака, были «по сути своей мобильны и могли легко передислоцироваться в любое нужное место». В этот период римская власть и мощь находились в зените, использовались мудро и применялись исходя из принципа экономии сил и средств. В случае непредвиденных военных обстоятельств существовали мобилизационные возможности для быстрого реагирования, и это в Средиземноморском регионе было известно всем. Так что Рима все боялись. На ум приходит Америка времен президента Рейгана, с серьезным наращиванием военной силы, которую тем не менее министр обороны Уайнбергер категорически не желал использовать, тщательно оберегая репутацию державы, не имеющей необходимости предпринимать рискованные авантюры. Следующей стала «система Антонина», которая просуществовала с середины I в. н. э. до середины III в. н. э., была отражением того, что Люттвак назвал «территориализацией» империи. Теперь Рим ощущал необходимость размещать свои войска везде, в самих зависимых государствах, чтобы обеспечить их лояльность, так что принципом экономии сил и средств пришлось пожертвовать. Тем не менее империя процветала, повсюду наблюдалась добровольная романизация варварских племен, «уничтожившая последние остатки недовольства сторонников сохранения коренной культуры» на тот момент. Хотя именно эта романизация империи со временем сплотит разные племена, позволив им объединить усилия в общей борьбе против Рима, поскольку теперь они влились в культуру, которая все равно еще не была их собственной. А теперь представим себе, как глобализация, которая в определенном смысле является «американизацией» мира, служит тем не менее инструментом для противостояния американской гегемонии. Отсюда появилась третья система римской «большой стратегии»: «глубокая оборона» Диоклетиана, при которой пограничные народы слились в формальные конфедерации, способные противостоять Риму, так что государство всюду было в оборонительной позиции, постоянно готовое к развертыванию войск в чрезвычайных обстоятельствах. Мобилизационные возможности, которые сохранялись даже при второй системе, были потеряны. Военная мощь легионов сократилась до предела, и все меньше было тех, кто испытывал страх перед Римом.[465]

Увы, для нас это пугающе знакомые аналогии. Точно так же, как Рим обеспечивал стабильность на побережье Средиземного моря, ныне американские ВМС и ВВС несут ради общего блага патрульную службу по всему миру, пусть даже сама эта служба – как и в случае с Римом – воспринимается как нечто само собой разумеющееся. И что за последние 10 лет стало очевидным, так это те огромные усилия армии и морской пехоты США, которые прилагаются для недопущения конфликтов и беспорядков в дальних уголках планеты. Так что США стоит продумать свою «большую стратегию», которая помогла бы восстановить их положение с нынешнего, напоминающего третью систему военно-политической стратегии Рима, до второй и даже до первой системы. Пусть у США нет зависимых государств, но у них все же есть союзники и единомышленники, на которых им нужно произвести должное впечатление, чтобы добиться от них большей эффективности в своих интересах. Лучше всего добиться этого Америка может путем активных дипломатических действий и наращивания резерва войск, который использовался бы весьма экономно, чтобы восстановить свои мобилизационные возможности (сродни тех, какие Рим имел во времена первоначальной «системы Юлия-Клавдия»). Сама продолжительность существования Римской империи служит доказательством успешности ее «большой стратегии», и все же окончательный упадок и бурная ее гибель произошли из-за неспособности адаптироваться к формированию новых национальных образований к северу от нее, которые в будущем дали начало современным европейским государствам. Из-за них Римская империя была в любом случае обречена. Но это могло случиться не так скоро и не таким образом.

Настоящей неудачей Рима в финальной фазе его «большой стратегии» была неспособность предложить механизм элегантного отступления, невзирая на то что сама империя разлагалась изнутри. Именно при помощи планирования такого умелого отказа от жалкого подобия гегемонии государство или империя могут удержаться на позициях силы. Нет ничего более полезного для США, чем подготовить мир к их собственному постепенному исчезновению. Так Соединенные Штаты могут бороться ради какой-то определенной цели, а не просто ради пользования властью как таковой.

 

Как США подготовиться к долгому и изящному уходу с поста доминирующей державы на арене истории? Подобно Византии, США могут избегать дорогостоящих вмешательств, использовать дипломатию, чтобы расстраивать планы противника, использовать разведку в стратегических целях и т. д. (в своем исследовании Люттвак подробно рассматривает поставленные вопросы[466]). Они также могут – и это вновь возвращает нас к идеям Бацевича – принять меры, чтобы не допустить развала их с юга, как Рим был развален с севера, в силу того, что на западе и востоке США ограничены океанами, а с севера – Канадской Арктикой. (Несмотря на большую площадь страны, приблизительно 3/4 населения Канады проживает в пределах 160-километровой полосы от границы с США, а американо-канадская граница является самой необычной из всех мировых границ, являясь самой длинной, искусственной, потерявшей всякое значение[467]). Но на юго-западе США уязвимы. Здесь находится тот единственный участок, где на государственных границах Америки существует некоторая напряженность; тут спаянность США как географически сплоченной территории оказывается под вопросом.[468] Ведь историческая пограничная полоса между США и Мексикой является широкой и нечеткой, во многом похожей в этом отношении на пограничную полосу на северо-западе Индостана. Одновременно с этим она также демонстрирует определенную напряженность между двумя цивилизациями. Дэвид Кеннеди, историк из Стэнфордского университета, отмечает: «Разница между доходами населения в США и Мексике является наибольшей среди любых двух сопредельных стран в мире», поскольку американский ВВП в 9 раз больше, чем ВВП Мексики.[469]

Внешняя политика США проистекает из состояния общества в самой стране, и ничто не могло бы сильнее повлиять на это общество, чем резкое распространение латиноамериканской культуры на север от ее исторического месторасположения. Мексика и Центральная Америка вместе составляют растущую демографическую силу в американском обществе, и это не может не касаться политики США. Население Мексики в 111 млн человек плюс население Центральной Америки в 40 млн жителей – это половина населения Соединенных Штатов. Вследствие Североамериканского соглашения о свободной торговле (NAFTA) 85 % экспортируемых товаров направляется в США из Мексики; на США также приходится и половина объема торговли Центральной Америки. В то же время средний возраст жителей США составляет 37 лет, что говорит о старении нации, средний возраст населения в Мексике – 25 лет, а в Центральной Америке и того меньше, например в Гватемале и Гондурасе – 20 лет. Будущее Соединенных Штатов простирается с севера на юг, а не с запада на восток, от океана до океана, в соответствии с патриотическим мифом о континентальном господстве. Эта тенденция будет подкреплена расширением Панамского канала, намеченным на 2014 г., которое откроет Карибский бассейн для гигантских судов из Юго-Восточной Азии, что приведет к дальнейшему развитию портовых городов США в Мексиканском заливе, от Техаса до Флориды.[470]

Половина протяженности южной границы США – это искусственно созданная разделительная линия, проходящая в пустыне и установленная в соответствии с договорами, заключенными после Американо-мексиканской войны 1846–1848 гг. Я как-то ехал на автобусе из Мехико в США, и пересечение этой границы произвело на меня не меньшее впечатление, чем проезд через границу между Иорданией и Израилем или в районе Берлинской стены. Окруженный нищими, просящими милостыню на разбитом тротуаре Ногалеса, в мексиканском штате Сонора, я вглядывался в американский флаг, обозначавший границу. Пешеходный пункт пропуска через границу, ведущий в американскую часть Ногалеса, в штате Аризона, находился в маленьком здании. Просто взявшись за дверную ручку, я шагнул в иной мир. Добротная ручка из высококачественного металла, чистое стекло и аккуратно уложенная керамическая плитка в комнате после нескольких недель, проведенных среди хлипких и неряшливых строений Мексики, казались настоящим откровением. В комнате было всего два человека: сотрудник иммиграционной службы и работник таможни. Они друг с другом не разговаривали. В государственных учреждениях такого размера в Мексике и других странах третьего мира всегда были толпы чиновников и их прихлебателей, вечно занятых оживленной беседой, попивавших чай или кофе. Глядя в окно на автомобильный переезд, я видел, как мало людей несет службу на государственной границе и все же как эффективно организована на ней работа. Вскоре, как и в Израиле, я оказался в привычной, хотя и несколько холодной и неприветливой, среде, с пустыми улицами и вывесками магазинов, сделанными из модных полимеров, а не ржавого металла и дешевого пластика. Из-за сумасбродного и полуанархического стиля жизни, с которым я столкнулся, проживая в течение нескольких недель среди 100 млн мексиканцев чуть дальше к югу, эти тихие улицы казались беззащитными, даже ненастоящими. Арнольд Тойнби пишет, говоря о варварах и Риме, что, когда границы, отделяющие высокоразвитое общество от менее развитого, «прекращают расширяться, это приводит не к стабильности и равновесию, а по прошествии времени к более выгодному положению более отсталого общества».[471]

С 1940 года население Мексики увеличилось более чем в 5 раз. В период 1970–1995 гг. оно практически выросло вдвое. В 1985–2000 гг. – больше чем на треть. Население Мексики, насчитывающее 111 млн человек, что равняется примерно 1/3 населения США и при этом имеет гораздо более высокий темп роста. Тем не менее политическая элита с Восточного побережья[472] Соединенных Штатов сравнительно мало интересуется Мексикой. Ежедневные проблемы и трудности, происшествия, а также деловое и культурное взаимодействие между Мексикой и граничащими с ней штатами Калифорния, Аризона, Нью-Мексико и Техас происходят слишком далеко от внимания элиты Восточного побережья. Вместо этого политики концентрируются на окружающем мире и месте, которое Америка в нем занимает. На самом деле Мексика гораздо меньше волнует воображение политической элиты США, чем Израиль, Китай или даже Индия. Тем не менее Мексика может гораздо больше повлиять на судьбу Америки, чем любая из этих стран. Мексика вместе с США и Канадой составляет наиважнейший континентальный сателлит, дрейфующий вокруг «мирового острова» Маккиндера.

 

В Мексиканской долине когда-то было великое озеро, на котором были расположены две «Венеции» ацтеков: города Теночтитлан и Тлателолко. Сейчас на их месте стоит Мехико. Это «долина Нила» Нового Света, «матрица цивилизации» как для Северной, так и для Южной Америки, как сказал историк Генри Паркс, где началось и позже распространилось на два континента выращивание маиса (кукурузы). Находясь на полпути между Тихим и Атлантическим океаном и соединяя вместе с Центральной Америкой два континента Западного полушария, Мексиканская долина и страна, выросшая на ее месте, составляют один из величайших центров цивилизаций мира.[473]

И все же Мексика, в отличие от Египта, не представляет собой географического единства. Два больших горных кряжа, Сьерра-Мадре Восточная и Сьерра-Мадре Западная, расположены с обеих сторон пересеченного центрального плато. Есть и другие горные хребты, располагающиеся горизонтально, в основном на юге: Южная Сьерра-Мадре (Сьерра-Мадре-дель-Сур), Сьерра-Мадре-де-Оахака и т. д. Рельеф Мексики такой гористый, что, если бы его выровняли, страна была бы размером с Азию. Полуостров Юкатан и Нижняя Калифорния, в сущности, отделены от остальной территории Мексики, которая и сама по себе чрезвычайно неоднородная. Такой контекст помогает понять непрекращающееся негласное и никак не освещающееся, но неоспоримое единение между Северной Мексикой и юго-восточными территориями США, а также следующее из этого отделение этого региона от остальной Мексики.

Население Северной Мексики с момента подписания Североамериканского соглашения о свободной торговле (NAFTA) в 1994 г. увеличилось более чем в два раза. Долларами США без проблем можно расплачиваться до самого Кульякана, который расположен на полпути до Мехико. В Северной Мексике сосредоточены 87 % maquiladora  (предприятий, работающих со сборочными частями, ввозимыми на беспошлинной основе, и собирающих из них изделия на экспорт). Также в этом регионе осуществляется 85 % всех торговых операций между Мексикой и США. Расположенный на северо-востоке Мексики Монтеррей, один из крупнейших городов страны, тесно связан с техасскими банками, промышленными и энергетическими предприятиями. Дэвид Данело, бывший морской пехотинец и старший научный сотрудник филадельфийского Института внешнеполитических исследований, всесторонне изучавший Северную Мексику и объехавший все 6 ее штатов на границе с США, сказал мне, что он не встречал там людей, которые считали бы США чужими для себя. Как он сказал мне: «В Северной Мексике сохраняется культурная полярность: “северяне”, живущие на границе, nortenos , противопоставляют себя chilangos , “напыщенным горожанам” из Мехико». Тем не менее в Северной Мексике есть свои географические деления. Равнинные территории и пустыня в Соноре на западе, в общем, стабильны; район бассейна Рио-Гранде на востоке является наиболее развитым и тесно связанным с США – в культурном, экономическом и гидрологическом плане, и именно для него соглашение NAFTA было наиболее выгодным.[474] А вот в центре расположены горы и степи, в которых царит хаос и беззаконие. Хорошим примером тому является расположенный по ту сторону границы от техасского Эль-Пасо мексиканский город Сьюдад-Хуарес. Здесь постоянно на улицах происходят перестрелки и свободно разгуливают серийные убийцы. Сьюдад-Хуарес занимает первое место в Мексике по количеству убийств, где только за первые месяцы 2010 г. было убито 700 человек. В 2009 г. в городе с населением 1,2 млн жителей насильственной смертью умерли 2600 граждан, а около 200 000 человек, возможно, спаслись бегством.[475] В штате Чихуахуа, где расположен Сьюдад-Хуарес, статистика убийств составила 143 смерти на 100 000 человек, и это один из худших показателей в Западном полушарии. Северные горы и степи Мексики всегда были бастионом для кланов, сект и изгоев: наркокартелей, меннонитов, индейцев яки и т. д. Этот суровый край испанцы покорили с большим трудом. Позднее, в 1880-х гг., он стал прибежищем для Джеронимо, вождя чирикауа-апачей, который в течение 25 лет возглавлял борьбу против вторжения США на землю своего племени, и его людей. Вспомните другие отдаленные горные районы на планете, в которых укрывались повстанцы: китайские коммунисты – в Шэньси, кубинские революционеры – в массиве Сьерра-Маэстра, «Аль-Каида» и «Талибан» – в Вазиристане.[476] Наркокартели возникают там же.

То, что большинство убийств, связанных с наркотиками, происходили только в 6 из 32 штатов Мексики, главным образом на севере, – это еще один показатель того, как Северная Мексика отделена от остальной территории страны. Если кампания против наркокартелей, проводимая при поддержке вооруженных сил страны и начатая в 2006 г. президентом-консерватором Фелипе Кальдероном, потерпит неудачу и Мехико снова станет заключать сделки с картелями, столица в функциональном смысле может потерять контроль над севером, что повлечет серьезные последствия для США. Сама федеральная структура Мексики (прямой результат ее разобщенной и гористой географии), с двумя федеральными полицейскими управлениями, 32 полицейскими управлениями в каждом штате страны и более чем 1500 муниципальными полицейскими управлениями, значительно усложняет эту борьбу. Роберт Боннер, бывший руководитель Управления по борьбе с наркотиками в США, пишет, что, если преступные группировки добьются успеха, «Соединенные Штаты будут делить границу протяженностью 3200 километров с наркогосударством, управляемым мощными транснациональными наркокартелями, угрожающими стабильности Центральной и Южной Америки».[477]

Покойный профессор Гарвардского университета Хантингтон, чья блестящая карьера объясняется уникальной способностью предвосхищать события, посвятил свою последнюю книгу тому вызову, который Мексика бросает США.[478] В книге «Who Are We? The Challenges to America’s National Identity» («Кто мы? Вызовыамериканской национальной идентичности»), опубликованной в 2004 г., Хантингтон утверждал, что история Латинской Америки демографически смещается на север, на территорию США, и, следовательно, изменит американский национальный характер».[479]

Хантингтон утверждает, что это лишь часть правды, но не вся, что Америка – это страна эмигрантов. Америка – страна в равной степени эмигрантов и англопротестантских поселенцев, причем последние составляют философский и культурный костяк общества. Ведь только приняв англопротестантскую культуру, эмигранты в самом деле становятся американцами. Америка стала такой, какая есть, продолжает Хантингтон, потому что ее населяли британские протестанты – а не французские, испанские или португальские католики. Поскольку Америка была создана протестантской, ей не нужно было таковой становиться, и классический либерализм Америки обязан своим существованием именно этому факту. Инакомыслие, индивидуализм, республиканские взгляды – в конечном счете все это произрастает из протестантского способа мышления. «В то время как американский символ веры – это протестантство без Бога , американская гражданская религия – это христианство без Христа ». Но это кредо, размышляет Хантингтон, может незаметно разрушить разрастающееся испаноязычное католическое общество, еще не тронутое Просвещением.[480]

Хантингтон пишет:

 

«Мексиканская иммиграция ведет к демографической реконкисте территорий, отвоеванных американцами у Мексики в 1830–1840 гг. Мексиканизация этих регионов некоторым образом схожа с кубинизацией в 1960-х, которая произошла в Южной Флориде. Она также стирает границу между Мексикой и США, способствуя появлению совершенно другой культуры…».[481]

 

Профессор Бостонского колледжа Питер Скерри пишет, что одной из «потрясающе оригинальных и противоречивых догадок» является то, что, хотя американцы восхваляют разнообразие, «сегодняшняя волна иммиграции на самом деле наименее разнообразная за всю нашу историю. Разумеется, продолжает Скерри, перефразируя Хантингтона, иммигранты нелатинского происхождения как никогда разные. Но в целом половина иммигрантов латиноамериканского происхождения как никогда однородна. Для Хантингтона это уменьшение разнообразия делает ассимиляцию менее вероятной».[482] И, как отмечает Дэвид Кеннеди, «разнообразие и распыление потока иммигрантов» сглаживали процесс ассимиляции. «Тем не менее сегодня один большой поток иммигрантов вливается в определенный регион из единого культурного, языкового, религиозного и национального источника – Мексики… отрезвляющим является тот факт, что Соединенные Штаты никогда не сталкивались с чем-либо, что можно было бы сравнить с событиями, происходящими на юго-западе».[483] К 2050 г. почти половина населения США будет испаноязычной.[484]

Во всех этих доводах на первый план выходит география. Как говорит Хантингтон, «ни одна группа иммигрантов в американской истории не претендовала и даже не была в состоянии предъявлять исторически оправданные претензии на американскую территорию. Мексиканцы и американцы мексиканского происхождения не только могут, но и предъявляют такие претензии». Бо́льшая часть Техаса, Нью-Мексико, Аризоны, Калифорнии, Невады и Юты были частью Мексики до Техасской войны за независимость 1835–1836 гг. и Мексикано-американской войны 1846–1848 гг. Мексика – это единственная страна, в которую США вторгались, оккупировали столицу и аннексировали значительную часть ее территории. Следовательно, как отмечает Скерри, мексиканцы приезжают в США, селятся в регионах страны, которые когда-то были частью их родины, и поэтому «чувствуют себя на своей территории», в то время как другие иммигранты такого чувства не испытывают. Американцы мексиканского происхождения в третьем поколении и дальше поддерживают знание родного языка в значительно большей степени, чем другие иммигранты, главным образом из-за географической концентрации испаноязычных общин, которая является демографическим обратным эффектом техасской и мексикано-американской войн. Более того, уровень натурализации среди эмигрантов из Мексики один из самых низких среди всех мигрантов. Хантингтон замечает, что страна – это «общество, хранимое в памяти», то есть общество, обладающее исторической памятью. Американцы мексиканского происхождения, составляющие 12,5 % населения США, не считая других представителей испаноязычной общины, более или менее сосредоточены на юго-западе, смежном с Мексикой, и впервые в американской истории оказывают влияние на нашу историческую память.[485]

Профессор Университета Нью-Мексико Чарльз Трухильо предсказывает, что к 2080 г. юго-восточные штаты США и северные штаты Мексики вместе образуют новую страну, La Republica del Norte («Северную Республику»). К 2000 г. 6 из 12 важных городов на американской стороне границы более чем на 90 % были испаноязычными, и только два города (Сан-Диего и Юма, штат Аризона) были менее чем наполовину испаноязычными.[486]

Размытие юго-западной границы Америки становится географическим фактом, который не могут отменить никакие устройства для обеспечения безопасности на фактической границе. Тем не менее, хотя я и восхищаюсь способностью Хантингтона выделить и осветить базовую проблему, которую другие ученые и СМИ не решились обсуждать, я не могу полностью согласиться с его выводами. Хантингтон верит в американский национализм как твердую опору для сохранения англопротестантской культуры и ценностей в условиях частичной латинизации нашего общества. Я считаю, что, хотя география вовсе не обязательно определяет будущее, она устанавливает рамки достижимого и недостижимого. И неотъемлемая связь между Мексикой и США – географическая, историческая и демографическая – просто-напросто слишком крепкая, чтобы предположить, как надеется Хантингтон, что американский национализм может оставаться таким же чистым, каким он является сейчас. Хантингтон совершенно прав, высмеивая космополитизм (равно как и империализм) как элитарную точку зрения. Но определенная доля космополитизма, вопреки мнению Хантингтона, неизбежна, и ею не следует пренебрегать.

Я считаю, что Америка в течение XXI в. станет скорее цивилизацией полинезийского типа (плюс метисы), ориентированной с севера на юг от Канады до Мексики, чем островом, населенным светлокожими людьми, простирающимся с востока на запад в умеренной зоне от Атлантического до Тихого океана. Для этого многорасового сообщества будут характерны быстро растущие города-государства с пригородами, которые с течением времени все больше будут похожи друг на друга, будь то Каскадия на северо-западном побережье Тихого океана или Омаха-Линкольн в штате Небраска. Каждый из них будет поддерживать и развивать свои экономические отношения с городами и торговыми сетями по всему миру, поскольку развитие технологий значительно сократит расстояния. США, по моему мнению, суждено стать основной беспошлинной зоной деловых операций в мире, излюбленным местом проживания для мировой элиты. В соответствии с римской традицией она будет продолжать использовать иммиграционные законы для того, чтобы присвоить лучшие и умнейшие человеческие активы мира и максимально разнообразить поток иммигрантов, в котором, как опасается Хантингтон, слишком много мексиканцев. В соответствии с этой точкой зрения национализм сам по себе станет не таким концентрированным, но все же достаточным, чтобы сохранить уникальную индивидуальность Америки или ее военную мощь. Одним словом, Америка больше не является «островом», защищенным Атлантическим и Тихим океанами. Она стала теснее связана с остальным миром не только из-за развития технологий, но и под давлением мексиканской и центральноамериканской демографии.

Но такой вгляд предполагает, что Мексика должна стать успешным, а не бессильным государством.

Если президенту Кальдерону и его преемникам удастся раз и навсегда сломить сопротивление наркокартелей (что является, мягко говоря, крайне сложной задачей), это станет стратегической победой, гораздо более значимой, чем любые успехи на Ближнем Востоке. Союз между стабильной и процветающей Мексикой и США стал бы непобедимым геополитическим объединением. Мексика, преодолевшая влияние наркокартелей, вместе с проамериканской Колумбией, где политическая ситуация стабилизировалась, что почти свершившийся факт (это третья и четвертая страны Западного полушария по количеству населения), слились бы с самой большой страной полушария, упрощая для Америки поддержание постоянного контроля над Латинской Америкой и странами Карибского бассейна. Одним словом, Бацевич прав в своем предположении – решение проблемы с Мексикой важнее, чем решение проблем в Афганистане.

К сожалению, как утверждает Бацевич, Мексика находится на грани катастрофы, а мы не обратили на это внимания из-за того, что полностью сконцентрировались на Большом Ближнем Востоке. Если ситуация не изменится, это приведет к большему потоку эмигрантов из страны, легальных и особенно нелегальных, весьма способствующих осуществлению сценария, которого боялся Хантингтон. Кампания Кальдерона против наркобаронов, начиная с 2006 г., уже унесла 23 000 жизней, причем около 4000 человек погибло только в первой половине 2010 г. Более того, картели перешли к нападениям в армейском стиле, с тщательно расставленными ловушками и отрезанными путями к отступлению. «Они используют военную тактику», – такой вывод делает Хавьер Ангуло, мексиканский эксперт по вопросам безопасности. «Это вышло далеко за рамки обычных стратегий организованной преступности». Тед Карпентер, вице-президент института Катона по военным и внешнеполитическим исследованиям (Вашингтон), пишет: «Если эта тенденция останется неизменной, то состояние или даже жизнеспособность мексиканского государства вызывает серьезные опасения». Оружие, используемое картелями, обычно превосходит оружие мексиканской полиции и сравнимо с вооружением мексиканской армии. Используя вдобавок военную тактику, картели могут превратиться, по словам Карпентера, «из обычных криминальных группировок в серьезное повстанческое движение». Миротворцы ООН действуют в местах с меньшим уровнем насилия, чем Сьюдад-Хуарес и Тихуана. Полицейские и местные политики уже отказываются от своих постов, опасаясь за свою жизнь, а мексиканская деловая и политическая элита высылает свои семьи из страны, хотя средний класс и его верхушка бегут в США постоянно.[487]

Мексика сейчас на перепутье – страна или начинает решать проблему с наркокартелями, или проваливается в бездну, или и то и другое. Поскольку ее будущее висит на волоске, действия США могли бы стать решающим фактором. Но, пока все это происходит, американские учреждения, отвечающие за безопасность, занимаются решением проблем других печально известных своей нестабильностью и коррумпированностью стран, расположенных на другом конце мира, – Ирака и Афганистана.

В отличие от этих регионов, история военных действий США в приграничной зоне Мексики была достаточно успешной. Хотя близость к Мексике несет США угрозу в демографическом плане, она помогает с материально-технической точки зрения контролировать границу между двумя странами. Как отмечает Данело, в XIX–XX вв. благодаря взаимному сотрудничеству США и Мексика уменьшили количество разбойных нападений на границе. В период 1881–1910 гг. президент Мексики Порфирио Диас поддерживал американскую администрацию в инициативе совместно патрулировать границу. Мексиканская сельская полиция, руралес, вместе с техасскими рейнджерами преследовала команчей. В штате Аризона мексиканские и американские солдаты участвовали в совместных кампаниях против апачей. Сегодня задача по пресечению деятельности наркокартелей в отдаленном регионе с пересеченной местностью, среди гор и степей, за пределами Сьюдад-Хуареса возложена на армию, но законодательной базы для такого сотрудничества не существует, частично из-за строгой интерпретации закона XIX в. о чрезвычайном праве шерифа округа отдать приказ о сборе мужчин с оружием в случае необходимости американской стороной.[488] Потратив сотни миллиардов долларов на возможность повлиять на историю Евразии, мы необычайно вяло реагируем на события в стране, с которой делим протяженную сухопутную границу. А ведь эта страна вот-вот погрузится в хаос, а население ее почти в 2 раза больше населения Ирака и Афганистана вместе взятых.

 

Конечно, можно утверждать, что в условиях строжайшего контроля на границе дееспособная и патриотически настроенная Америка может сосуществовать рядом с недееспособной и анархичной Мексикой. Но это возможно лишь в течение короткого периода времени. В долгосрочной же перспективе, в XXI в. или позднее, как отмечает Тойнби, граница между высокоразвитым и отстающим от него обществом не закрепит равновесие, а сдвинется в пользу более отсталого общества. Другими словами, сохранение американского национализма в той степени, которая бы удовлетворила Хантингтона, невозможно без достижения Мексикой статуса промышленно развитого капиталистического государства. И если Мексика приобретет такой статус, она будет представлять меньшую угрозу, а слияние двух обществ только ускорится. В любом случае, из-за реальных фактов, продиктованных географической картой, мы двигаемся в сторону слияния Мексики и Америки в какой-то определенной форме. Хотя, конечно, действия политиков, определяющих курс обеих стран, смогут установить, на каких условиях и при каких обстоятельствах это произойдет. Тойнби пишет:

 

«Возведение [римских] пограничных валов приводит в движение общественные силы, и это неизбежно заканчивается катастрофой для тех, кто эти валы строит. Политика изоляции от варваров за пределами оборонительных валов совершенно бесполезна. Что бы ни решило руководство империи, интересы торговцев, первооткрывателей, искателей приключений и многих других неизбежно лежат по ту сторону границы».[489]

 

Альфред Тойнби также отмечает, что «мировое государство создается его основателями и принимается его подданными как панацея от всех бед смутного времени». Он упоминает Египет Среднего царства, Второе Вавилонское царство, Персию Ахеменидов, государство Селевкидов, римский мир и китайский мир времен династии Хань как примеры мировых по своей сути государств, в которых разные народы и конфессии сосуществовали, к своей взаимной выгоде. Рим, в частности, решил неприятный вопрос двойной лояльности, поскольку гражданство мирового города Рима и определенной местной территории не противоречили друг другу.[490] Таким образом, возможно, что мировое государство когда-нибудь в будущем окажется панацеей от бед смутного времени, которые сейчас переживают Северная Мексика и юго-запад Америки в приграничном регионе.

Было бы сложно преувеличить важность такой монументальной перемены в национальной мифологии и концепции суверенитета, хотя в этот самый момент она происходит, в соответствии со стандартами СМИ, во временном периоде, который можно назвать геологическим временем. Когда я в 1970 г. путешествовал по США автостопом, то физически ощутил, насколько идеально умеренная зона Северной Америки подходит для «государствостроительства». Аппалачи стали западной границей для зарождающегося сообщества штатов к концу XVIII в., а долины рек, прорезающихся сквозь эти горы, например реки Мохок и Огайо, позволили поселенцам проникнуть на запад. За Аппалачами поселенцы нашли ровные плодородные земли без географических препон, где в XIX в. можно было создавать материальные блага и где различия между людьми стирались. Так формировалась уникальная американская культура.

Протяженность судоходных рек в большом бассейне Миссисипи вместе с Береговым каналом[491] больше, чем во всем остальном мире, а сам канал расположен на самом большом в мире сплошном участке пахотной земли. К тому времени как продвигающиеся на запад первопроходцы достигли действительно пугающей преграды – Великой Американской пустыни как к востоку, так и к западу от Скалистых гор, – к их услугам уже была трансконтинентальная железная дорога.[492] «На атлантическом побережье США больше крупных портов, чем во всем остальном Западном полушарии… американцы имеют такое значение не из-за того, кто они такие сами, а из-за того, где они живут», – значится в документе, опубликованном Strategic Forecasting, американской частной разведывательно-аналитической компанией.[493] Когда географ Арнольд Гюйо рассматривал материковую часть США в 1849 г., еще до Гражданской войны и триумфа промышленной революции, он считал ее наряду с Европой и Азией одним из «континентальных центров», которым суждено управлять миром. Но уже тогда он считал, что США станет лидером среди этих центров. Причины этому следующие: Америка была защищена с двух сторон «океаническими щитами», которые тем не менее позволили ей взаимодействовать с Евразией, а ее развитие было обеспечено «связью между хорошо орошаемыми водой внутренними зонами» континента.[494] Джеймс Фейргрив в 1917 г. написал:

 

«И вот перед нами Соединенные Штаты, окруженные другими землями, это новый центр земли , лежащий теперь за пределами [евразийской] системы, которая имела значение прежде. Это компактные и целостные земли, с огромными запасами энергетических ресурсов, омываемые водами Атлантического и Тихого океанов, государство, поддерживающее отношения с востоком и западом Евразии, готовое по укрепленному Панамскому каналу перебросить свой флот в любой из двух океанов…».[495]

 

Это континентальное величие в обрамлении двух океанов никуда не делось. Но в его владения вторгается другая концептуальная география, выраженная в путешествии Коронадо с целью исследовать новые земли в 1540–1542 гг. из Центрально-Западной Мексики на север, через Аризону, Нью-Мексико, Техас, Оклахому и Канзас. Исследование территорий Луизианы и Орегона в 1804–1806 гг. Льюисом и Кларком развернуло границы Америки от Атлантического до Тихого океана и, таким образом, заложило образ современного американского континентального государства. В то же время экспедиция Франсиско де Коронадо, предпринятая с юга на север, а не с востока на запад, хотя и произошла несколько раньше, определенным образом была своего рода постмодерном. Ведь она не была ограничена никаким национальным сознанием и послужила ориентиром для будущего мирового государства, протянувшегося от субтропической Мексики до умеренной Северной Америки. Целью Франсиско де Коронадо были золото, грабеж и легкая нажива. Его мышление было средневековым. Но новые испаноязычные мигранты, переселяющиеся на север, не из средних веков. Они ищут работу, которая часто предполагает изнурительный физический труд. Они готовы тяжело трудиться ради достойного зароботка. Они меняются под воздействием англопротестантской трудовой этики, точно так же как сами меняют англопротестантскую культуру США.

 

Качество и изменчивость этого культурного взаимодействия двух наций, возможно, больше, чем любой другой отдельный процесс, будет определять, насколько хорошо Америка взаимодействует с маккиндеровским «мировым островом» (Евразией и Африкой). Американская внешняя политика, вполне возможно, в последующие десятилетия будет то мудрой, то неблагоразумной. Но на американскую экономическую, культурную, моральную и даже политическую и военную мощь будет в значительной мере влиять то, сможем ли мы вместе с Мексикой и Канадой развиться в сплоченное двуязычное, так сказать, сверхгосударство. Или, наоборот, станем заложниками нестабильного и неконтролируемого растущего пограничного региона, который является причиной цивилизационного напряжения между все еще доминирующей в Америке англопротестантской культурой и культурой латиноамериканской. Опасения Хантингтона оправданны, но вот решение проблемы, предложенное им, отчасти ошибочно.

Следует помнить, что, как нам стало известно от Брэкена и других ученых, политическая география Земли все больше похожа на закрытую, замкнутую систему. Культурное и политическое взаимодействие, которому моря не помеха, станет все более естественным. Таким образом, если США и Мексика в конечном итоге не сплотятся настолько же, насколько сплотились США и Канада; если Мексика не станет нашим близким и надежным союзником на всемирных форумах, то это негативно повлияет на другие отношения США. Особенно если учесть, что население Мексики (и Центральной Америки) растет значительно быстрее и она со временем приобретет больший вес. Исследование Средиземноморского региона XVI в., предпринятое Броделем, четко указывает на то значение, которое приобретают со временем такие природные показатели, как географическое положение. Именно поэтому Мексика должна играть одну из важнейших ролей в любой глобальной стратегии, к которой мы прибегаем.

Мир будущего можно представить в общих чертах как подобие жизнеустройства в Османской империи – «сети географически переплетенных общин», по словам Тойнби, а не «лоскутного одеяла, сшитого из… государств, изолированных в пределах своих границ».[496] Любые отношения будут сказываться на других как никогда ранее. Как мы имели возможность увидеть, в грядущие десятилетия вся Евразия будет связана железнодорожными путями, автодорогами и трубопроводами через узлы сообщения в Центральной Азии, и в частности в Афганистане. Взаимосвязанная и объединенная Евразия в качестве противовеса будет нуждаться во взаимосвязанной и объединенной Северной Америке, от Канадской Арктики до джунглей Центральной Америки. Если не продолжать укреплять связи с Мексикой и Центральной Америкой, чье население в целом составляет половину населения США, результатом может стать то, что Мексика, а возможно, и некоторые ее южные соседи выйдут на враждебную дипломатическую и политическую орбиту в мире, где Евразия будет расположена как никогда близко. Чтобы не допустить развития проиранских симпатий в Венесуэле и подчас радикальных настроений в других странах Западного полушария, нужно сделать страны Карибского бассейна зоной свободной торговли и миграции, где в любом случае будут доминировать США, поскольку более молодое население Мексики и Центральной Америки является рабочей силой для стареющей Америки. Конечно, это уже происходит, но интенсивность взаимодействия должна и будет возрастать.

«Глобальная война, как и глобальный мир, – пишет Спайкмен, – означает, что все фронты и все территории взаимосвязаны. Не имеет значения, как далеко друг от друга они расположены, успех или поражение в одной из них немедленно и определяющим образом скажется на других».[497] В этом гораздо больше правды сегодня, чем в 1944 г., когда данное утверждение было обнародовано в посмертно опубликованном труде. Еще более справедливым это будет в будущем. Штраус-Хупе отмечает: «История Греции – это история борьбы за выживание против периодических набегов из Азии».[498] Подумайте, как близко Древняя Греция была расположена к Персии, и станет понятно, как близки США сейчас к Евразии, учитывая революцию в системах сообщения и коммуникаций. Задача состоит в том, чтобы не допустить излишнего доминирования какой-либо одной державы в Восточном полушарии, что могло бы угрожать положению США в Западном полушарии. Эта задача станет значительно проще для выполнения, если на первое место мы выдвинем единство сил в Западном полушарии.

Мы не должны покоряться географии. Но наши поиски лучшего мира должны опираться на доскональное ее знание. Начав это исследование с желания достичь идеала космополитической Центральной Европы, сформировавшегося после холодной войны, мы заканчиваем его там же. Реальна ли эта цель, или она является недостижимой мечтой, к ней стоит стремиться всегда – и желательно бок о бок с Мексикой. Маккиндер предвидел это, призывая к формированию энергичных и независимых буферных государств между морской Европой и «Хартлендом», отмечая, что мир, в котором есть равновесие, – это свободный мир.

 

 

[1] Пер. М. Ваксмахера.

 

[2] Black J.  Maps and History: Constructing Images of the Past. New Haven, Connecticut: Yale University Press, 1997.

 

[3] Scott J. C.  The Art of Not Being Governed: An Anarchist History of Upland Southeast Asia. New Haven, Connecticut: Yale University Press, 2009.

 

[4] В 1993 г. город переименован в Туркменбаши в честь первого секретаря Компартии Туркмении и пожизненного президента Туркменистана Сапармурата Ниязова. Бывшее русскоязычное название города, Красноводск, – это перевод местного топонима Кызыл-Су, из-за того что в воде Красноводского залива было много планктона с отчетливым розовым оттенком. – Здесь и далее, если не указано иное. – Прим. ред.

 

[5] С апреля 2010 г. провинция называется Хайбер-Пахтунхва.

 

[6] Bose S.  A Hundred Horizons: The Indian Ocean in the Age of Global Empire. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 2006.

 

[7] Mann G . The History of Germany Since 1789 / Translated by Marian Jackson. London: Chatto & Windus, 1968.

 

[8] Намек на книги известного американского журналиста Томаса Фридмана «Плоский мир. Краткая история XXI века» («The World Is Flat: A Brief History of The Twenty-first Century») и «Жаркий, плоский, многолюдный: Кому нужна “зеленая революция” и как нам реконструировать Америку» («Hot, Flat, and Crowded: Why We Need a Green Revolution-And How It Can Renew America»), посвященные глобализации.

 

[9] Gellner  Е. Muslim Society. New York: Cambridge University Press, 1981.

 

[10] Гиндукуш – одна из высочайших горных систем Азии на стыке Памира, Каракорума и Гималаев, простирающаяся с юго-запада на северо-восток по территориям Афганистана, Таджикистана и Пакистана на 700 км.

 

[11] Fukuyama F.  The End of History // The National Interest . – Washington. – 1989. – Summer (в русском переводе: Фукуяма Ф.  Конец истории? // Вопросы философии.  – 1990. – № 3. – С. 84–118). Отдельное издание: The End of History and the Last Man. New York: The Free Press, 1992 (в русском переводе: Фукуяма Ф.  Конец истории и последний человек / Пер. с англ. М. Б. Левина. М.: АСТ, 2007).

 

[12] Randal J. C.  In Africa. Unrest in One-Party States // International Herald Tribune . – Paris. – 1990. – March 27.

 

[13] Garton Ash Т.  Bosnia in Our Future // New York Review of Books . – 1995. – December 21.

 

[14] Schorske С. Е.  Fin-de-Siecle Vienna: Politics and Culture. New York: Knopf, 1980 (в русском переводе: Шорске К. Э.  Вена на рубеже веков: политика и культура / Пер. с англ. под ред. М. В. Рейзина. СПб.: Изд-во им. Н. И. Новикова, 2001). Magris С.  Danube. New York: Farrar Straus Giroux, 1986. P. 268 (в русском переводе: Магрис К.  Дунай. Главы из книги // Иностранная литература . – 2004. – № 3).

 

[15] Игра слов, построенная на немецкой фразе Ich bin ein Berliner  («Я – один из берлинцев») – ставшей культовой заключительной фразой из исторической речи американского президента Джона Кеннеди 26 июня 1963 г. перед Шёнебергской ратушей в Западном Берлине.

 

[16] Garton Ash Т.  The File: A Personal History. New York: Random House, 1997.

 

[17] Ignatieff М.  Isaiah Berlin: A Life. New York: Holt, 1998.

 

[18] Parker W. H.  Mackinder: Geography as an Aid to Statecraft. Oxford: Clarendon Press, 1982. P. 201. Sinnhuber K. A.  Central Europe-Mitteleuropa-Europe Central: an Analysis of a Geographical Term // Transactions of the Institute of British Geographers . – 1954. – V. 20. Butler Dugan А.  Mackinder and His Critics Reconsidered // The Journal of Politics . – 1962. – May.

 

[19] Cohen S. B.  Geography and Politics in a World Divided. New York: Random House, 1963.

 

[20] Mackinder H. J.  Democratic Ideals and Reality: A Study in the Politics of Reconstruction. Washington: National Defense University, 1942.

 

[21] Cohen , Geography and Politics in a World Divided.

 

[22] Gray C. S . Another Bloody Century: Future Warfare. London: Weidenfeld & Nicolson, 2005.

 

[23] Ignatieff M.  Homage to Bosnia // The New York Review of Books . – 1994. – April 21.

 

[24] Joyce J.  Ulysses. New York: Modern Library, 1934 (Джойс Дж.  Улисс. Здесь и далее цитируется в переводе В. Хинкиса, С. Хоружего).

 

[25] Ссылка на поэму Уистена Одена «Сентябрь, 1, 1939», которая начинается строками: I sit in one of the dives On Fifty-second Street Uncertain and afraid As the clever hopes expire Of a low dishonest decade… («Я сижу в забегаловке / На Пятьдесят второй / Улице; в зыбком свете / Гибнут надежды умников / Позорного десятилетия…» – Перевод А. Сергеева).

 

[26] Garton Ash Т.  Kosovo and Beyond // New York Review of Books . – 1999. – June 24. He was referring to a line in Auden’s poem, September 1, 1939 (Цитируется в переводе А. Сергеева), published in 1940.

 

[27] Garton Ash Т.  Cry, the Dismembered Country // New York Review of Books . – 1999. – January 14.

 

[28] У меня тоже есть что сказать относительно таких запоздалых вмешательств. Моя книга «Балканские призраки» («Balkan Ghosts: A Journey Through History») оказалась одним из факторов при принятии Биллом Клинтоном решения не посылать наземные войска в 1993 г. и отложить миссию НАТО на Балканах на несколько лет. «Балканские призраки», записки из моего личного опыта пребывания на Балканах в 1980-х, впервые появились еще в процессе написания в The Atlantic Monthly перед падением Берлинской стены. Затем, в июне 1991 г., третья глава (о Македонии) вышла в The Atlantic. Согласно высказыванию бывшего чиновника из Госдепартамента, на которое ссылается The Washington Post (February 21, 2002), та статья послужила «спусковым крючком для развертывания баз миротворцев ООН в бывшей Югославии». И хотя в 1990 г. в докладе ЦРУ предупреждалось о развале Югославии, Государственный департамент это «отрицал… пока не вышла в свет статья Каплана». Так получилось, что развертывание корпуса из 1500 миротворцев в Македонии смогло предотвратить то, что позже случилось в Косове и Боснии. «Балканские призраки» были изданы книгой в марте 1993 г. Тогда же я опубликовал статью про Балканы в Reader’s Digest, где отмечал следующее: «Пока мы не в состоянии разорвать круг ненависти и мести, силой защищая право на самоопределение и права меньшинств, победа в холодной войне бессмысленна. Любая помощь, всяческие дипломатические усилия, любая сила, если будет использоваться, должна быть направлена на освобождение народов Югославии от насилия». Вскоре я призвал к интервенции по телевидению, равно как и со страниц The Washington Post раздела Outlook от 17 апреля 1994 г., то есть за год до нашего вторжения. В «Балканских призраках» показана ужасная картина этнических взаимоотношений в юго-восточной части Европы, но ведь только в самых ужасающих случаях происходят вмешательства: никогда не следует идеализировать результат действий человека от имени и во имя всего человечества. Мы хорошо усвоили это в Ираке: если решился вмешаться, то действуй без оглядки, решительно. И хотя мои книги и статьи читали как президент, так и многие другие, никто из администрации Клинтона не связывался со мной относительно моей работы и ее применимости для принятия решений в отдельных ситуациях. – Прим. авт.

 

[29] См. примечание автора в сноске в тексте главы.

 

[30] Wieseltier L.  Force Without Force: Saving NATO, Losing Kosovo // The New Republic . – Washington. – 1999. – April 26 and May 3.

 

[31] Wieseltier L.  Winning Ugly: The War Ends, Sort Of. The Peace Begins, Sort Of // The New Republic . – Washington. – 1999. – June 28.

 

[32] Wieseltier , Winning Ugly: The War Ends, Sort Of. The Peace Begins, Sort Of.

 

[33] Wieseltier L.  Useless // The New Republic . – Washington. – 2006. – April 17.

 

[34] Woodward B.  State of Denial: Bush at War. Part III. New York: Simon & Schuster, 2006. Pp. 84–85.

 

[35] Walt S., Mearsheimer J.  The Israel Lobby: and U. S. Foreign Policy. New York: Farrar, Straus and Giroux, 2007.

 

[36] Израиль во время событий 11 сентября 2001 г. подвергался частым террористическим атакам, поэтому вполне естественно, что Америка сочувствовала этому государству. Требования прекратить поселения на оккупированных арабских территориях возобновятся позже. Во время же подготовки к иракской войне я писал, что коль Буша ждет успех в Ираке и он останется на второй срок президентом, то он должен «прекратить владычество Израиля над тремя миллионами палестинцев на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа»; ситуация характеризовалась мной как «исключительно постыдная». A Post-Saddam Scenario // The Atlantic Monthly. –  Boston. –  November, 2002. – Прим. авт.

 

[37] См. примечание автора в сноске в тексте главы.

 

[38] Kaplan R. D.  Warrior Politics: Why Leadership Demands a Pagan Ethos. New York: Random House, 2002.

 

[39] Гоббс и Берлин велики благодаря некоторым оттенкам их филисофии. Философия Гоббса, возможно, несколько искажает представления о человечестве, но ведь он был и либералом-новатором, так как в его время обновление значило разрыв со Средневековьем через установление централизованного управления, что он представил в своем «Левиафане». Подобно этому, во время становления либерального гуманизма Берлин оставался реалистом, утверждая, что поиск безопасного укрытия и еды всегда будет идти перед требованием свободы. – Прим. авт.

 

[40] См. примечание автора в сноске в тексте главы.

 

[41] Стоит отметить, что передовые отряды американской армии во время Первой войны в Персидском заливе приблизились к Багдаду до расстояния в 150 км. Но основная масса войск располагалась в Кувейте и Аравийской пустыне. – Прим. авт.

 

[42] См. примечание автора в сноске в тексте главы.

 

[43] Morgenthau H. J.  Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace, revised by Kenneth W. Thompson and W. David Clinton. New York: McGraw Hill, 1948, 2006. Thucydides . The Peloponnesian War, translated by Thomas Hobbes (1629). University of Chicago Press, 1989 (русский перевод см.: Фукидид . История / Пер. и прим. Г. А. Стратановского. Отв. ред. Я. М. Боровский (Серия «Литературные памятники»). Л.: Наука, 1981). Bakolas A . Human Nature in Thucydides, Wellesley College, unpublished. Kaplan R. D.  Warrior Politics: Why Leadership Demands a Pagan Ethos. New York: Random House, 2001.

 

[44] Morgenthau . Politics Among Nations, William Cabell Bruce. John Randolph of Roanoke. New York, G. P. Putnam’s Sons, 1922, Vol II. Mearsheimer J. J . The False Promise of International Institutions // International Security . – Cambridge, Massachusetts. – 1994–1995. – Winter.

 

[45] Hobbes T.  Leviathan, 1651, chapter 15 (русский перевод см.: Гоббс Т.  Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Гоббс Т. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1991. Глава XV. О других естественных законах).

 

[46] Zakaria F.  Is Realism Finished? // The National Interest . – 1992–1993. – Winter.

 

[47] Aron R.  Peace and War: A Theory of International Relations. Doubleday, 1966 (в русском переводе см.: Арон Р.  Мир и война между народами / Пер. с фр. под общ. ред. В. И. Даниленко. М.: Nota Bene, 2000); Ortega y Gasset J.  The Revolt of the Masses. University of Notre Dame Press, 1985 (в русском переводе см.: Ортега-и-Гассет Х.  Восстание масс / Пер. с исп. А. М. Гелескула. М.: АСТ, 2008).

 

[48] Black , Maps and History: Constructing Images of the Past, рp. 58, 173, 216.

 

[49] Mackinder H. J.  Democratic Ideas and Reality: A Study in the Politics of Reconstruction. Washington: National Defense University, 1942. Pp. 15–16.

 

[50] Morgenthau , p. 165.

 

[51] Mahan A. T.  The Problem of Asia and its Effect Upon International Policies. London: Sampson Low, Marston & Co., 1900. P. 56.

 

[52] Parker , Mackinder: Geography as an Aid to Statecraft, р. 93, 130–131.

 

[53] East W. G . The Geography Behind History. New York: Norton, 1965 and 1967. P. 120.

 

[54] Spykman N. J.  America’s Strategy in World Politics: The United States and the Balance of Power / With a new introduction by Francis P. Sempa. New Brunswick, New Jersey: Transaction Publishers, 2007. Pp. xv, 41.

 

[55] East , The Geography Behind History, p. 38.

 

[56] Federalist № 8.

 

[57] Murray W . Some Thoughts on War and Geography // Journal of Strategic Studies. –  Routledge. – London. – 1999. – Pp. 212, 214. Gray C. S.  The Continued Primacy of Geography // Orbis . – Philadelphia. – 1996. – Spring. – P. 2.

 

[58] Owens M. T.  In Defense of Classical Geopolitics // Naval War College Review . – Newport, Rhode Island. – 1999. – Autumn. – P. 72.

 

[59] Spykman , America’s Strategy in World Politics, p. 92.

 

[60] Fairgrieve J.  Geography and World Power. New York: E. P. Dutton, 1917. Pp. 273–274.

 

[61] Western J.  Department of Geography, Syracuse University.

 

[62] Gallup J., Sachs J.  Location, Location: Geography and Economic Development // Harvard International Review . – Cambridge, Massachusetts. – 1998/1999. – Winter. Частично они являются экстраполяцией работ Джареда Даймонда.

 

[63] Ricklefs M. C., Lockhart B., Lau A., Reyes P., Aung-Thwin M.  A New History of Southeast Asia. New York: Palgrave Macmillan, 2010. P. 21.

 

[64] Adams J . Works. Boston: Little, Brown, 1850–1856. – V. 4 – P. 401.

 

[65] Kaplan R. D.  Warrior Politics: Why Leadership Demands a Pagan Ethos. Random House, 2001. Pp. 101–102.

 

[66] Spykman , America’s Strategy in World Politics, p. 43.

 

[67] Murray , Some Thoughts on War and Geography, p. 213.

 

[68] Grygiel J. J.  Great Powers and Geopolitical Change. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2006. P. 15.

 

[69] Gray , The Continued Primacy of Geography. Murray , p. 216.

 

[70] Morgenthau , p. 124.

 

[71] Berlin I.  Four Essays on Liberty. Oxford, England: Oxford University Press, 1969.

 

[72] См. Mahoney D. J . Three Decent Frenchmen // The National Interest . – 1999. – Summer. См. также History, Truth and Liberty: Selected Writings of Raymond Aron / Edited by Franciszek Draus. University of Chicago Press, 1985.

 

[73] McNeill W. H.  The Rise of the West: A History of the Human Community. University of Chicago Press, 1963. Р. 22, 27.

 

[74] Stark F.  Iraq, Islam Today / Ed. by A. J. Arberry and Rom Landau. London: Faber & Faber, 1943.

 

[75] Ibn Khaldun . The Muqaddimah: An Introduction to History. Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1967. Рр. 133, 136, 140, 252. Kaplan R. D.  Mediterranean Winter. New York: Random House, 2004. P. 27.

 

[76] Roux G.  Ancient Iraq. London: Allen & Unwin, 1964. Pp. 267, 284, 297, 299.

 

[77] McNeill , The Rise of the West, pp. 32, 41–42, 46, 50, 64.

 

[78] McNeill , pp. 69, 71. Roux , Ancient Iraq, pp. 24–25.

 

[79] Ibid, pp. 167, 217, 243.

 

[80] Ibid, pp. 250, 484, 618.

 

[81] Ibid, p. 535.

 

[82] Предисловие Артура Хелпса к сокращенному англоязычному изданию Освальда Шпенглера «Закат Европы» (Spengler O.  The Decline of the West. Oxford: Oxford University Press, 1991).

 

[83] Ibid, p. 249.

 

[84] Spengler O.  The Decline of the West / Translated by Charles Francis Atkinson. New York: Knopf, 1962. Pp. 324, 345, 352 (в русском переводе: Шпенглер О.  Закат Европы: очерки морфологии мировой истории. В 2 т. / Пер. с нем. Н. Ф. Гарелина. Минск: Попурри, 2009).

 

[85] Ibid, pp. 177–178, 193–194, 353–354. Toynbee A. J.  A Study of History. Abridgement of Volumes VII–X by D. C. Somervell. New York: Oxford University Press, 1957. Pp. 144–145.

 

[86] Ibid, pp. 451, 539.

 

[87] East , The Geography Behind History, p. 128.

 

[88] Toynbee A. J.  A Study of History. Abridgement of Volumes I–VI by D. C. Somervell. New York: Oxford University Press, 1946. Pp. 123, 237.

 

[89] Toynbee , A Study of History, Volumes I–VI, pp. 146, 164–166. Diamond J . Collapse: How Societies Choose to Fail or Succeed. New York: Viking, 2005. Pp. 79, 81, 106–107, 109, 119–120, 136–137, 157, 159, 172, 247, 276.

 

[90] Европа ни в коем случае не уникальна в этом отношении. Например, Тойнби описывает, как обитателям Альтиплано пришлось столкнуться с трудностями, связанными с холодным климатом и неплодородными почвами, в то время как жители Тихоокеанского побережья Южной Америки должны были выживать в условиях жары и засухи, что сделало необходимыми работы по орошению земель. Разница между Европой и Южной Америкой, о которой не говорит Тойнби, тем не менее заключается в том, что через Европу с ее естественными водными портами лежали многие торговые и миграционные маршруты. – Прим. авт.

 

[91] Toynbee , p. 75.

 

[92] McNeill , pp. 565, 724.

 

[93] Ibid, p. 253.

 

[94] Ibid, pp. 722, 724.

 

[95] Ibid, p. 728.

 

[96] Gilpin R.  War and Change in World Politics. New York: Cambridge University Press, 1981.

 

[97] Morgenthau , pp. 354–357.

 

[98] Ibid, p. 357.

 

[99] McNeill , p. 807.

 

[100] Ibid.

 

[101] Toynbee , A Study of History, Volumes I–VI, p. 284.

 

[102] Toynbee , Volumes VII–X, p. 121.

 

[103] Примеры европоцентрических принципов нанесения на карту см. в Black , Maps & History, с. 60–62. – Прим. авт.

 

[104] Пример европоцентрического сопоставления карт см. Black, Maps & History, pp. 60, 62.

 

[105] Hodgson M. G. S.  The Venture o f Islam: Conscience and History in a World Civilization. I: The Classical Age of Islam. University of Chicago Press, 1974. Pp. 50, 56, 60–61, 109–111 (в русском переводе: Ходжсон М. Дж. С.  История ислама: Исламская цивилизация от рождения до наших дней / Пер. с англ. А. Н. Гордиенко, И. В. Матвеева, Н. В. Шевченко. М.: Эксмо, Наше слово, 2013).

 

[106] Hodgson , T he Ve n ture of I slam, 1: pp. 114, 120–124, 133. Hodgson M. G. S.  The Venture of Islam: Conscience and History in a World Civilization, 2: The Expansion of Islam in the Middle Periods. University of Chicago Press, 1974. Pp. 65, 71.

 

[107] Hodgson , 1: pp. 154, 156, 158.

 

[108] Hodgson , 1: p. 151, 204–206, 229.

 

[109] Toynbee , Volumes I–VI, p. 271.

 

[110] Абиссинское нагорье было еще менее доступным и осталось под влиянием христианства.

 

[111] Ibid, p. 268.

 

[112] Hodgson, 2: p. 54, 396, 400–401.

 

[113] Hodgson M. G. S.  The Venture of Islam: Conscience and History in a World Civilization. 3: The Gunpowder Empires and Modern Times. University of Chicago Press, 1974. Pp. 114, 116.

 

[114] Все прямые цитаты взяты из переводов Дэвида Грене (Herodotus.  The History. University of Chicago Press, 1987). Я также обращался к материалам из введений к другим переводам, сделанным А. Р. Бёрном и Томом Гриффитом.

 

[115] Pasternak B.  Doctor Zhivago / Translated by Max Hayward and Manya Harari. New York: Pantheon, 1958. P. 43. Цит. по: Пастернак Б.  Доктор Живаго. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2006. С . 43.

 

[116] Hodgson , 1: p. 25.

 

[117] Grygiel , Great Powers and Geopolitical Change, pp. 2, 24. Owens M. T.  In Defense of Classical Geopolitics // Naval War College Review . – Newport, Rhode Island. – 1999. – Autumn. – Pp. 60, 73. Cohen. S. B . Geography and Politics in a World Divided. New York: Random House, 1963. P. 29.

 

[118] Kennedy P.  The Pivot of History: The U. S. Needs to Blend Democratic Ideals with Geopolitical Wisdom // The Guardian . – London. – 2004. – June 19. Cohen , Geography and Politics in a World Divided, p. xiii.

 

[119] Brzezinski Z.  The Grand Chessboard: American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. New York: Basic Books, 1997. P. 37 (в русском переводе: Бжезинский З.  Великая шахматная доска / Пер. О. Ю. Уральской. М.: Международные отношения, 1999).

 

[120] Morgenthau , pp. 170–171.

 

[121] Mackinder , Democratic Ideals and Reality, p. 205. Parker , pp. 211–212.

 

[122] Mackinder , Democratic Ideals and Reality, p. 155.

 

[123] Mackinder H. J.  On the necessity of thorough teaching in general geography as a preliminary to the teaching of commercial geography // Journal of the Manchester Geographical Society . – 1890. – Vol. VI. Parker , pp. 95–96.

 

[124] Mackinder H. J.  The Geographical Pivot of History // The Geographical Journal. –  London. – 1904. – April. – P. 422.

 

[125] Mackinder , The Geographical Pivot of History, p. 421.

 

[126] Mackinder , p. 422.

 

[127] Mackinder , Democratic Ideals and Reality, p. 72. Fairgrieve , Geography and World Power, p. 103.

 

[128] У США схожая судьба: из Второй мировой государство вышло без значительных потерь – в то время как Европа, СССР, Китай и Япония лежали в руинах, Америка получила десятилетия преимущества в политическом и экономическом развитии. – Прим. авт.

 

[129] См. примечание автора в сноске в тексте главы.

 

[130] Toynbee , Volumes VII–X, pp. 151, 168.

 

[131] Sloan G.  Sir Halford J. Mackinder: The Heartland Theory Then and Now, Geopolitics, Geography and Strategy / Edited by Colin S. Gray and Geoffrey Sloan. London: Frank Cass, 1999. P. 19.

 

[132] Kennedy , The Pivot of History: the U. S. Needs to Blend Democratic Ideals with Geopolitical Wisdom.

 

[133] Parker , p. 154.

 

[134] Kearns G . Geopolitics and Empire: The Legacy of Halford Mackinder. New York: Oxford University Press, 2009. P. 38.

 

[135] Parker , p. 121.

 

[136] Mahoney’s D. J.  Three Decent Frenchmen // The National Interest . – Washington. – 1999. – Summer; Aron R.  History, Truth and Liberty Selected Writings of Raymond Aron. University of Chicago Press, 1985.

 

[137] Grygiel , Great Powers and Geopolitical Change, p. 181; Aron R.  Peace and War: A Theory of International Relations. New York: Doubleday, Garden City, 1966. P. 197–198.

 

[138] Mackinder , Democratic Ideals and Reality, p. 2.

 

[139] Mackinder , p. 1.

 

[140] Parker , p. 160

 

[141] Parker , p. 163.

 

[142] Mackinder , pp. 24–25, 28, 32. Parker , 122–123. Fairgrieve , Geography and World Power, pp. 60–62.

 

[143] Mackinder , pp. 22, 38, 41, 46.

 

[144] Mackinder , pp. 46, 48.

 

[145] Brzezinski , The Grand Chessboard, p. 31.

 

[146] Mackinder , pp. 41–42, 47.

 

[147] То есть Евразией и Африкой.

 

[148] Mackinder , p. xviii, из вступления Stephen V. Mladineo.

 

[149] Mackinder , pp. 95–99, 111–112, 115. Cohen , Geography and Politics in a World Divided, pp. 85–86. Fairgrieve J.  Geography and World Power. University of London Press, 1915.

 

[150] Sloan , Sir Halford J. Mackinder: The Heartland Theory Then and Now, p. 31.

 

[151] Dugan , Mackinder and His Critics Reconsidered.

 

[152] Blouet B. W . Halford Mackinder: A Biography. Texas: Texas A & M Press, College Station, 1987. Pp. 150–151.

 

[153] Mackinder , pp. 55, 78. Cohen , pp. 42–44.

 

[154] Mackinder , pp. 64–65.

 

[155] Mackinder , p. 116.

 

[156] Mackinder , pp. 74, 205.

 

[157] Mackinder , p. 201.

 

[158] Strausz-Hupe R.  Geopolitics: The Struggle for Space and Power. New York: G. P. Putnam’s Sons, 1942. Pp. 48–53. Parker , Mackinder: Geography as an Aid to Statecraft, pp. 178–180.

 

[159] Strausz -Hupe , Geopolitics, pp. 59–60.

 

[160] Strausz -Hupe , pp. 60–61, 68–69.

 

[161] Strausz -Hupe , pp. 142, 154–155.

 

[162] Strausz -Hupe , pp. 85, 101, 140, 197, 220.

 

[163] Herwig H. H.  Geopolitik: Haushofer, Hitler and Lebensraum, Geopolitics, Geography and Strategy by Gray and Sloan, p. 233.

 

[164] Blouet , Halford Mackinder, pp. 190–191.

 

[165] Strausz-Hupe , p. 264.

 

[166] Strausz-Hupe , p. 191.

 

[167] Strausz-Hupe , pp. 196, 218.

 

[168] Bracken P.  Fire in the East: The Rise of Asian Military Power and the Second Nuclear Age. New York: HarperCollins, 1999. P. 30.

 

[169] Blouet , Halford Mackinder, p. 192.

 

[170] Spykman N. J.  Geography and Foreign Policy I // The American Political Science Review . – Los Angeles. – 1938. – February. Sempa F. P.  The Geopolitical Realism of Nicholas Spykman. New Brunswick, New Jersey: Transaction Publishers, 2008.

 

[171] Spykman N. J.  America’s Strategy in World Politics: The United States and the Balance of Power. New Brunswick, New Jersey: Transaction Publishers, 2008. Pp. xvii, xviii, 7, 18, 20–21.

 

[172] Spykman , America’s Strategy in World Politics, pp. 42, 91. Strausz-Hupe,  Geopolitics, p. 169. Mackinder , Democratic Ideals and Reality, p. 202. Boorstin D. J.  Hidden History: Exploring Our Secret Past. New York: Vintage, 1989. P. 246. Fairgrieve , Geography and World Power, pp. 18–19, 326–327.

 

[173] Spykman , p. 89.

 

[174] Spykman , pp. 49–50, 60.

 

[175] Spykman , p. 50.

 

[176] Spykman , pp. 197, 407.

 

[177] Spykman , p. 182.

 

[178] Spykman N. J.  The Geography of the Peace, edited by Helen R. Nicholl. New York, Harcourt, Brace and Company, 1944. P. 43.

 

[179] Mackinder , Democratic Ideals and Reality, p. 51.

 

[180] Кеннан 22 февраля 1946 г. послал из Москвы в Вашингтон секретную депешу, которая вошла в историю как «Длинная телеграмма» и в которой он обрисовал невозможность сотрудничества с СССР. Депеша содержала обоснование политики сдерживания коммунизма, которую вскоре после этого взял на вооружение Вашингтон, проводивший ее вплоть до развала Советского Союза.

 

[181] Parker W. H. , Mackinder, p. 195.

 

[182] Kissinger H. A . Nuclear Weapons and Foreign Policy. New York: Doubleday, 1957. Pp. 125, 127.

 

[183] Spykman , pp. 135–137, 460, 469.

 

[184] Spykman , p. 466.

 

[185] Gerace M. P . Between Mackinder and Spykman: Geopolitics, Containment, and After, Comparative Strategy. U. K.: University of Reading, 1991.

 

[186] Spykman , p. 165.

 

[187] Spykman , p. 166.

 

[188] Spykman , p. 178. Wohlstetter A.  Illusions of Distance // Foreign Affairs . – New York. – 1968. – January.

 

[189] Parker , p. 186.

 

[190] Kemp G., Harkavy R. E.  Strategic Geography and the Changing Middle East. Washington: Brookings Institution Press, 1997. P. 5.

 

[191] Mahan A. T.  The Problem of Asia: and Its Effect Upon International Policies. London: Sampson Low, Marston & Company, 1900. Pp. 27–28, 42–44, 97, 161. Cohen , Geography and Politics in a World Divided, pp. 48–49.

 

[192] Strausz-Hupe,  Geopolitics, pp. 253–254.

 

[193] Mahan A. T.  The Influence of Sea Power Upon History, 1660–1783. Boston: Little, Brown, 1890. Pp. 225–226.

 

[194] Strausz-Hupe , pp. 244–245.

 

[195] Sumida J., Mahan A. T.  Geopolitician, Geopolitics, Geography and Strategy, Gray and Sloan, pp. 53, 55, 59. Sumida J . Inventing Grand Strategy and Teaching Command: The Classic Works of Alfred Thayer Mahan. Baltimore, Maryland: Johns Hopkins University Press, 1997. Pp. 41, 84.

 

[196] Mahan , The Influence of Sea Power Upon History, 1660–1783, p. 25 (в русском переводе: Мэхэн А. Т.  Влияние морской силы на историю 1660–1783 / Пер. Н. Азбелева. СПб.: Тип. Морского министерства, 1896).

 

[197] Mahan , pp. III, 8, 26–27, 50–52, 67.

 

[198] Mahan , pp. IV–VI, 15, 20–21, 329.

 

[199] Mahan , pp. 29, 138.

 

[200] Mahan , pp. 29, 31, 33–34, 138. Grove E.  The Future of Sea Power. Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1990. Pp. 224–225.

 

[201] Angell N.  The Great Illusion. New York, Cosimo Classics, 2007. Pp. 310–311.

 

[202] Holmes J. R., Yoshihara T.  Chinese Naval Strategy in the 21st Century: The Turn to Mahan. New York: Routledge, 2008. P. 39.

 

[203] Corbett J. S.  Principles of Maritime Strategy. London: Longmans, Green and Co., 1911. Pp. 87, 152–153, 213–214 (в русском переводе: Великие морские сражения XVI–XIX веков / Пер. с англ. Л. А. Игоревского. М.: Центрполиграф, 2009).

 

[204] U. S. Navy, U. S. Marine Corps, U. S. Coast Guard, A Cooperative Strategy for 21st Century Seapower // Washington and Newport . – Rhode Island. – 2007. – October.

 

[205] Mearsheimer J. J.  The Tragedy of Great Power Politics. New York: W. W. Norton, 2001. Pp. 210, 213, 365.

 

[206] Bracken P.  Fire in the East: The Rise of Asian Military Power and the Second Nuclear Age. New York: HarperCollins, 1999. Pp. 33–34.

 

[207] Bracken , Fire in the East, pp. XXV–XXVII, 73.

 

[208] Bracken , Fire in the East, pp. 2, 10, 22, 24–25.

 

[209] Bracken , pp. 26–31.

 

[210] Bracken , pp. 37–38.

 

[211] Bracken , pp. 42, 45, 47–49, 63, 97, 113.

 

[212] Bracken , p. 156.

 

[213] Bracken , p. 110.

 

[214] Ibn Khaldun . The Muqaddimah: An Introduction to History / Translated by Franz Rosenthal. Princeton, New Jersey: Bollingen/Princeton University Press, 1967. Pp. 93, 109, 133, 136, 140.

 

[215] Southern R. W.  The Making of the Middle Ages. New Haven, Connecticut: Yale University Press, 1953. Pp. 12–13.

 

[216] Orwell G.  1984. New York: Harcourt Brace, 1949. P. 124 (цит. по русскому переводу Виктора Голышева: Оруэлл Дж . 1984. М.: Мир, 1989. С. 79).

 

[217] Предисловие Томаса Пинчона к роману Джорджа Оруэлла «1984» (Orwell G.  Nineteen Eighty-Four. New York: Plume, Harcourt & Brace, 2003).

 

[218] Spengler O.  The Decline of the West / Translated by Charles Francis Atkinson. New York: Vintage, 2006. P. 395.

 

[219] Bracken , pp. 123–124.

 

[220] Bracken , pp. 89, 91.

 

[221] Grygiel J.  The Power of Statelessness: the Withering Appeal of Governing // Policy Review . – Washington. – 2009. – April and May.

 

[222] Schweller R. L.  Ennui Becomes Us // The National Interest . – Washington. – 2009. – December 16.

 

[223] Cohen , Geography and Politics in a World Divided, p. 157.

 

[224] Hay W. A.  Geopolitics of Europe // Orbis.  – Philadelphia. – 2003. – Spring.

 

[225] Magris , Danube, p. 18 (цитата приводится в русском переводе: Магрис К . Дунай (главы из книги) // Иностранная литература . – 2004. – № 3).

 

[226] Моравские Ворота – горный проход между восточными отрогами Судет и западными отрогами Карпат в Чехии.

 

[227] Перевал Бреннер – самый низкий перевал главного альпийского гребня в Центральных Альпах, расположен между Австрией и Италией.

 

[228] Cunliffe B.  Europe Between the Oceans: Themes and Variations: 9000 BC – AD 1000. New Haven, Connecticut: Yale University Press, 2008. Pp. vii, 31, 38, 40, 60, 318, 477.

 

[229] Judt Т.  Europe: The Grand Illusion // The New York Review of Books. –  1996. – July 11.

 

[230] Ахен, или Аахен – город в Германии, расположен в месте, где смыкаются три страны: Германия, Бельгия и Нидерланды.

 

[231] Cunliffe , Europe Between the Oceans, p. 372.

 

[232] Hay , Geopolitics of Europe.

 

[233] Brown P.  The World of Late Antiquity: AD 150–750. London: Thames and Hudson, 1971. Pp. 11, 13, 20.

 

[234] Pirenne  Н. Mohammed and Charlemagne. ACLS Humanities E-Book, 2008.

 

[235] Braudel F.  The Mediterranean: and the Mediterranean World in the Age of Philip II / Translated by Sian Reynolds. New York: Harper & Row, 1949. P. 75 (в русском переводе: Бродель Ф.  Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II: В 3 ч. Ч. 1: Роль среды / Пер. с фр. М. А. Юсима. М.: Языки славянской культуры, 2002. С. 84).

 

[236] Cunliffe , p. 42–43.

 

[237] Kaplan R. D.  Eastward to Tartary: Travels in the Balkans, the Middle East, and the Caucasus. New York: Random House, 2000. P. 5.

 

[238] Tsoukala P.  A Family Portrait of a Greek Tragedy // New York Times . – 2010. – April 24.

 

[239] Judt , The Grand Illusion.

 

[240] Goldstone J. A.  The New Population Bomb: The Four Megatrends That Will Change the World // Foreign Affairs . – New York. – 2010. – January/February.

 

[241] Hay .

 

[242] Judt .

 

[243] Brzezinski , The Grand Chessboard, pp. 69–71 (цит. по русскому переводу О. Ю. Уральской: Бжезинский З.  Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы). М.: Международные отношения, 1998. С. 69).

 

[244] Gray C. S.  Another Bloody Century: Future Warfare. London: Weidenfeld & Nicolson, 2005. P. 37.

 

[245] Беседа с Йозефом Йоффе, 5 мая 2011, Мадрид. Conference of the Fundacion Para El Analisis y los Estudios Sociales.

 

[246] Gray, Sloan , Geopolitics: Geography and Strategy, p. 20.

 

[247] LeVine S.  Pipeline Politics Redux // Foreign Policy . – Washington. – 2010. – June 10. BP Global Statistical Review of World Energy, June 2010.

 

[248] Hay .

 

[249] Mackinder , Democratic Ideals and Reality, p. 116.

 

[250] Solzhenitsyn  А. August 1914 / Translated by Michael Glenny. New York: Farrar, Straus and Giroux, 1972. P. 3 (цит. по: Солженицын А. И.  Красное колесо: Повествованье в отмеренных сроках. Узел 1: Август Четырнадцатого. Т. 1. М.: Воениздат, 1993).

 

[251] Cohen , Geography and Politics in a World Divided, p. 211.

 

[252] March G. P.  Eastern Destiny: Russia in Asia and the North Pacific. Westport, Connecticut: Praeger, 1996.

 

[253] Longworth P.  Russia: The Once and Future Empire from Pre-History to Putin. New York: St. Martin’s Press, 2005.

 

[254] March , Eastern Destiny, pp. 4–5. Lincoln W. B.  The Conquest of a Continent: Siberia and the Russian. Random House, 1994. P. xx.

 

[255] Billington J. H.  The Icon and the Axe: An Interpretive History of Russian Culture. New York: Knopf, 1966. P. 11 (в русском переводе: Биллингтон Дж. Х.  Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры / Пер. С. Ильина, М. Еремина, Н. Мовниной, И. Гуровой, В. Муравьевой, Н. Федоровой, В. Скороденко. М.: Рудомино, 2001).

 

[256] Longworth , Russia, p. 1.

 

[257] Lincoln , The Conquest of a Continent, p. 19.

 

[258] Прозвище первого царя всея Руси «Грозный» в английском переводе предстает в искаженном виде – terrible – «ужасный», причем даже не всегда в значении, эквивалентном внушающему ужас или действительно страшному, иначе говоря – «неприятный»; в то время как «грозному», зачастую подразумевающему трепет и уважение для российского менталитета, в большей степени соответствует английское слово formidable («вызывающий трепет»).

 

[259] Longworth , pp. 94–95; March , p. 28.

 

[260] Kaplan R. D.  Introduction to Peter Constantine’s translation of Taras Bulba. New York: Modern Library, 2003.

 

[261] Herzen  А. My Past and Thoughts / Translated by Constance Garnett. Berkeley: University of California Press, 1982. P. 97 (цит. по: Герцен А. И.  Былое и думы. М.: Правда, 1979. С. 112).

 

[262] Longworth , p. 200.

 

[263] «Явное предначертание» или «предопределение Судьбы» (англ . Manifest Destiny) – крылатое выражение, которое используется для оправдания американского экспансионизма. Данный термин впервые использован демократом Джоном О’Салливаном в 1845 г. с намеком на то, что США должны простираться от Атлантического до Тихого океана. В публицистической литературе термин продолжает широко использоваться для обозначения американской «миссии» по продвижению демократии во всем мире.

 

[264] Shaw , Russia in the Modern World, pp. 5, 7. Meinig D. W.  The Macrogeography of Western Imperialism, in F. H. Gale’s and G. H. Lawson’s Settlement and Encounter. Oxford, England: Oxford University Press, 1968. Pp. 213–240.

 

[265] Lincoln , p. ixx.

 

[266] Longworth , p. 322.

 

[267] Thubron C.  In Siberia. New York: HarperCollins, 1999. Pp. 99, 122.

 

[268] Lincoln , p. 57.

 

[269] Lincoln , pp. 89, 395.

 

[270] March , pp. 51, 130.

 

[271] Shaw , p. 31.

 

[272] Информация, которую изложил автор книги, не совсем соответствует действительности. Согласно официальной советской историографии, 30 декабря 1922 г., на I Всесоюзном съезде Советов в Москве было торжественно провозглашено образование Союза Советских Социалистических Республик. По предложению Ленина в состав нового государства входили республики: Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика, Украинская Социалистическая Советская Республика, Белорусская Социалистическая Советская Республика и Закавказская Социалистическая Федеративная Советская Республика. Осенью 1924 г. было проведено «национально-государственное размежевание» в Средней Азии, в результате которого из Туркестанской АССР, входившей в состав РСФСР, а также Бухарской и Хорезмской ССР были образованы Узбекская и Туркменская ССР, Таджикская АССР (с 1937 г. – Таджикская ССР) и Кара-Калпакская АО в составе РСФСР (с 1937 г. – АССР в составе УзССР). 5 декабря 1936 г. была ликвидирована Закавказская ССР, и на ее базе образовались Грузинская, Азербайджанская и Армянская ССР.

 

[273] Saradzhyan , Russia’s Red Herring.

 

[274] Brzezinski , The Grand Chessboard, p. 98.

 

[275] Erickson J.  Russia Will Not Be Trifled With: Geopolitical Facts and Fantasies, Geopolitics, Geography and Strategy by Gray and Sloan, pp. 242–243, 262.

 

[276] Brzezinski , p. 110.

 

[277] Trenin D.  Russia Reborn: Reimagining Moscow’s Foreign Policy // Foreign Affairs. –  New York. – 2009. – November/December.

 

[278] Shaw , p. 248.

 

[279] Trenin , Russia Reborn.

 

[280] Dibb P.  The Bear is Back // The American Interest . – Washington. – 2006. –  November/December.

 

[281] Andres R. B., Kofman M.  European Energy Security: Reducing Volatility of Ukraine-Russia Natural Gas Pricing Disputes. Washington: National Defense University, February 2011.

 

[282] Brill Olcott М.  The Kazakhs. Stanford, California: Hoover Institution Press, 1987, 1995. Рp. 57–58.

 

[283] Roy  О. The New Central Asia: The Creation of Nations. New York University Press, (1997) 2000. Pp. xiv—xvi, 8–9, 66–69, 178.

 

[284] Andres, Kofman , European Energy Security.

 

[285] Olcott , The Kazakhs, p. 271.

 

[286] Hiro D.  Inside Central Asia: A Political and Cultural History of Uzbekistan, Turkmenistan, Kazakhstan, Kyrgyzstan, Tajikistan, Turkey, and Iran. New York: Overlook Duckworth, 2009. Pp. 205, 281, 293.

 

[287] Brooke J.  China Displaces Russia in Central Asia // Voice of America.  – 2010. – November 16.

 

[288] Olcott , p. 273.

 

[289] Hiro , Inside Central Asia, p. 262.

 

[290] Parker , Mackinder, p. 83.

 

[291] Mackinder , The Geographical Pivot of History.

 

[292] Mackinder , Democratic Ideals and Reality, pp. 46–48, 203.

 

[293] Китай, расположенный в умеренной зоне, имеет население 1,32 млрд человек, а его ВВП в 2008 г. составил 4,326 млрд долл. Россия же, расположенная между Арктикой и умеренной зоной, имеет население 141 млн человек, а ее ВВП в 2008 г. составил 1,601 млрд долл. Saradzhyan, Russia’s Red Herring. – Прим. авт.

 

[294] См. примечание автора в сноске в тексте главы.

 

[295] Keay J.  China: A History. London: HarperCollins, 2008. P. 13.

 

[296] Keay , China, p. 231.

 

[297] Ebrey P. B.  China: The Cambridge Illustrated History. New York: Cambridge University Press, 1996. P. 108.

 

[298] Fravel M. T.  Strong Borders, Secure Nation: Cooperation and Conflict in China’s Territorial Disputes. Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 2008. Pp. 41–42.

 

[299] Помимо этого, Оуэн Латтимор пишет: «Очевидно, существовала линия, отделяющая территории и народы, которые можно было включить в состав Китайской империи с определенной выгодой, от тех, которые включить было нельзя. Роль именно этой линии должна была выполнять Великая Китайская стена». Lattimore O ., Origins of the Great Wall. // Geographical Review  – 1937. – Vol. 27. – Прим. авт.

 

[300] Grygiel , Great Powers and Geopolitical Change, p. 133.

 

[301] Fairbank J. K., Goldman M.  China: A New History. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 2006. Pp. 23, 25, 45.

 

[302] Ebrey , China, p. 57.

 

[303] Cohen , Geography and Politics in a World Divided, pp. 238–239.

 

[304] Keay , China, maps, pp. 8–9, 53.

 

[305] Ebrey , p. 164.

 

[306] Fairbank , China, pp. 41–42.

 

[307] Положение Пекина, как пишет географ Т. Трегер, отвечало потребностям династий Юань, Мин и Цинь, позволяя им, благодаря своему относительно центральному расположению, править Китаем, к тому же он был достаточно близко, чтобы контролировать и степи на севере и западе. – Прим. авт.

 

[308] Tregear T.  A Geography of China. London: Transaction Publishers, 1965, 2008. Pp. 94–95.

 

[309] Угроза, которую представляли вторжения «варваров», раскрывается в труде покойного синолога Оуэна Латтимора. – Прим. авт.

 

[310] Lattimore  О. China and the Barbarians, in Empire in the East / Edited by Joseph Barnes. New York: Doubleday, 1934.

 

[311] Keay , p. 259.

 

[312] Fairbank , p. 109.

 

[313] Ebrey , p. 227.

 

[314] Карта Китая XIX в. и конфликтов: www.fordham.edu/halsall. – Прим. авт.

 

[315] Карта Китая XIX в. и конфликтов: www.fordham.edu/halsall, репродукция приведена в Reshaping Economic Geography (Washington: The World Bank, 2009), p. 195.

 

[316] March , Eastern Destiny, pp. 234–235.

 

[317] Fairbank , p. 63.

 

[318] Согласно Карлу Виттфогелю (1886–1988) – немецко-американскому синологу, социологу и историку, испытавшему серьезное влияние марксизма, – ирригационный способ земледелия является наиболее вероятным ответом доиндустриального общества на трудности ведения хозяйства в условиях засушливого климата в виде необходимости организованных коллективных работ. – Прим. авт.

 

[319] См. примечание автора в сноске в тексте главы.

 

[320] У Фэрбэнкса «на каждую квадратную милю приходится 2000 человек». – Прим. авт.

 

[321] Fairbanks , p. 5.

 

[322] Профессор Йельского университета Джонатан Спенс пишет о Галдане, джунгарском воине, верном далай-ламе в Тибете, чьи силы были окончательно повержены в северной Внешней Монголии в 1696 г., после вторжения маньчжурской армии (династии Цин), численность которой достигала около 80 000 человек. – Прим. авт.

 

[323] Spence J. D.  The Search for Modern China. New York: Norton, 1990. P. 67.

 

[324] Blair D.  Why the Restless Chinese Are Warming to Russia’s Frozen East // Daily Telegraph . – London. – 2009. – July 16.

 

[325] Согласно материалам Министерства обороны США, военные теоретики КНР разработали концепцию «первой и второй островных цепей», своеобразных воображаемых «линий», которые обозначают первостепенные зоны обеспечения безопасности КНР по периметру морских границ в восточном и юго-восточном направлении.

 

[326] Spence , The Search for Modern China, p. 97.

 

[327] Maclean F.  Eastern Approaches. New York: Little, Brown, and Company, 1949. P. 120.

 

[328] Spence , p. 13.

 

[329] Lattimore O.  Inner Asian Frontiers: Chinese and Russian Margins of Expansion // The Journal of Economic History . – Cambridge, England. – 1947. – May.

 

[330] Sinha U. K.  Tibet’s Watershed Challenge // The Washington Post . – 2010. – June 14.

 

[331] Wong  Е. China Quietly Extends Footprints Into Central Asia // New York Times. –  2011. – January 2.

 

[332] Starr S. F., Kuchins A. C., Benson S., Krakowski E., Linn J., Sanderson T.  The Key to Success in Afghanistan: A Modern Silk Road Strategy. Washington: Central Asia-Caucasus Institute and the Center for Strategic and International Studies, 2010.

 

[333] Brzezinski Z.  The Grand Chessboard: American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. New York: Basic Books, 1997. P. 167.

 

[334] Twining D.  Could China and India Go to War Over Tibet? // ForeignPolicy.com.  – Washington. – 2009. – March 10.

 

[335] Lattimore  О. Chinese Colonization in Manchuria // Geographical Review. –  London. – 1932. Tregear , Geography of China, p. 270.

 

[336] Dillon D., Tkacik Jr. J. J.  China’s Quest for Asia // Policy Review . – Washington. – 2005/2006. – December/January.

 

[337] Ross R. S.  The Rise of Chinese Power and the Implications for the Regional Security Order // Orbis . – Philadelphia. – 2010. – Fall.

 

[338] Mearsheimer J. J.  The Tragedy of Great Power Politics. New York: W. W. Norton, 2001. P. 135.

 

[339] Fravel M. Т.  Regime Insecurity and International Co-operation: Explaining China’s Compromises in Territorial Disputes // International Security . – 2005. – Fall.

 

[340] Grygiel , p. 170.

 

[341] Spence , p. 136.

 

[342] Fairgrieve , Geography and World Power, pp. 242–243.

 

[343] Holmes J., Yoshihara  Т. Command of the Sea With Chinese Characteristics // Orbis . – Philadelphia. – 2005. – Fall.

 

[344] Ross , The Rise of Chinese Power and the Implications for the Regional Security Order (см. примечания Росса к цитате). Krepinevich A. F.  China’s ‘Finlandization’ Strategy in the Pacific // The Wall Street Journal . – New York. – 2010. – September 11.

 

[345] С 25 сентября 2012 г. в составе ВМФ НОАК уже имеется первый и единственный авианосец «Ляонин».

 

[346] Cropsey S.  Alternative Maritime Strategies, grant proposal. Ross R. S.  China’s Naval Nationalism: Sources, Prospects, and the U. S. Response // International Security . – Cambridge, Massachusetts. – 2009. – Fall. Kaplan R. D.  How We Would Fight China // The Atlantic Monthly . – Boston. – 2005. – June. Helprin М.  Why the Air Force Needs the F-22 // The Wall Street Journal . – 2010. – February 22.

 

[347] Holmes, Yoshihara , Command of the Sea With Chinese Characteristics.

 

[348] Ross .

 

[349] Erickson  А., Goldstein L.  Gunboats for China’s New ‘Grand Canals’? Probing the Intersection of Beijing’s Naval and Oil Security Policies // Naval War College Review . – Newport, Rhode Island. – 2009. – Spring.

 

[350] Spykman , America’s Strategy in World Politics, p. XVI. Фраза впервые появилась в: Spykman, Rollins  А. А. Geographic Objectives in Foreign Policy II // The American Political Science Review.  – 1939. – August.

 

[351] Особенно актуальным это будет, если построят каналы и наземные мосты, предложенные для соединения Индийского и Тихого океанов. – Прим. авт.

 

[352] См. примечание автора в сноске в тексте главы.

 

[353] Spykman , America’s Strategy in World Politics, p. 60.

 

[354] Erickson A. S., Yang D. D.  On the Verge of a Game-Changer: A Chinese Antiship Ballistic Missile Could Alter the Rules in the Pacific and Place U. S. Navy Carrier Strike Groups in Jeopardy // Proceedings . – Annapolis, Maryland. – 2009. – May.

 

[355] Newmyer J.  Oil, Arms, and Influence: The Indirect Strategy Behind Chinese Military Modernization // Orbis . – Philadelphia. – 2009. – Spring.

 

[356] French H. W.  The Next Empire // The Atlantic . – Washington. – 2010. – May.

 

[357] Гуам – крупнейшая стратегическая военная база США в Тихом океане. имеет официальный статус «организованной неприсоединенной территории США».

 

[358] Garrett  Р. Indian Ocean 21, November, 2009.

 

[359] Corbett J. S.  Principles of Maritime Strategy. New York: Dover Publications, Mineola, 2004. Pp. 213–214.

 

[360] Ross R. S.  The Geography of the Peace: East Asia in the Twenty-First Century // International Security . – Cambridge, Massachusetts. – 1999. – Spring.

 

[361] Mearsheimer , The Tragedy of Great Power Politics, pp. 386, 401–402.

 

[362] Fairgrieve , Geography and World Power, p. 253.

 

[363] Моны – народ, живущий на юге Бирмы и на юго-западе Таиланда. Язык – монский, относится к мон-кхмерской ветви австроазиатской семьи языков; имеется письменность, восходящая к VI в. н. э. По религии – буддисты. В I тысячелетии н. э. у них сложились ранние государства (Дваравати и др.).

 

[364] Пью – народ, основавший группу городов-государств, которые существовали со II в. до н. э. до конца IX в. н. э. в современной Верхней Бирме (Мьянме). Города-государства были созданы вследствие миграции к югу народности пью, говорившей на языке тибето-бирманской языковой подсемьи. Они были первыми жителями Бирмы, о которых сохранились письменные записи.

 

[365] Как отмечает Паниккар: «Проблема этих рек в том, что текут они по гористой местности и не несут живительную влагу в долины, где ведутся земледельческие работы…». – Прим. авт.

 

[366] Panikkar K. M.  Geographical Factors in Indian History. Bombay: Bharatiya Vidya Bhavan, 1954. P. 41.

 

[367] Fairgrieve , pp. 253–254.

 

[368] Mackinder H. J.  Eight Lectures on India. London: The Visual Instruction Committee of the Colonial Office, 1910. P. 114.

 

[369] Stein B.  A History of India. Oxford, England: Blackwell, 1998. Pp. 6–7.

 

[370] Персидский стал литературным языком в Индии с XII в., а формально закрепился и оформился в официальный язык с XVI в. – Прим. авт.

 

[371] См. примечание автора в сноске в тексте главы.

 

[372] Panikkar , Geographical Factors in Indian History, p. 21.

 

[373] Ostler N.  Empires of the Word: A Language History of the World. New York: HarperCollins, 2005. P. 223.

 

[374] Wink A.  Al-Hind: The Making of the Indo-Islamic World. Volume I: Early Medieval India and the Expansion of Islam 7th-11th Centuries. Boston: Brill Academic Publishers, 1996. Chapter IV.

 

[375] Stein , A History of India, pp. 75–76.

 

[376] Watson  А. The Evolution of International Society: A Comparative Historical Analysis. London: Routledge, 1992. Pp. 78–82.

 

[377] Stein , p. 121.

 

[378] Fairgrieve , p. 261.

 

[379] Panikkar , p. 43.

 

[380] Fairgrieve , p. 262.

 

[381] Раджпут – представитель военно-феодальной касты в средневековой Северной Индии.

 

[382] Kaplan R. D.  Monsoon: The Indian Ocean and the Future of American Power. New York: Random House, 2010. Pp. 119, 121.

 

[383] Panikkar , pp. 40, 44.

 

[384] Kaplan , Monsoon, pp. 122–123. Richards J. F.  The New Cambridge History of India: The Mughal Empire. New York: Cambridge University Press, 1993. Pp. 239, 242.

 

[385] Eaton R. M.  The Rise of Islam and the Bengal Frontier, 1204–1760. Berkeley, California: University of California Press, 1993. Pp. xxii—xxiii, 313.

 

[386] Friedman G.  The Geopolitics of India: A Shifting, Self-Contained World // Stratfor . – 2008. – December 16.

 

[387] Географически и культурно отношения к Индии и Ирану равноудаленные. – Прим. авт.

 

[388] См. примечание автора в сноске в тексте главы.

 

[389] Пенджаб значит «пять рек», все притоки Инда: Беас, Чинаб, Джелам, Рави и Сатледж. – Прим. авт.

 

[390] См. примечание автора в сноске в тексте главы.

 

[391] Starr, Kuchins , The Key to Success in Afghanistan.

 

[392] Friedman , The Geopolitics of India.

 

[393] Fairgrieve , p. 253.

 

[394] McNeill , The Rise of the West, p. 167.

 

[395] Hodgson , The Venture of Islam, I, pp. 50, 60, 109.

 

[396] Fairbank , China, pp. 40–41.

 

[397] Kemp G., Harkavy R. E.  Strategic Geography and the Changing Middle East. Washington: Brookings Institution Press, 1997. Pp. 15–17.

 

[398] Ibid, p. xiii.

 

[399] Fox News Channel – основной американский информационный канал со штаб-квартирой в Нью-Йорке.

 

[400] Doughty C. M.  Travels in Arabia Deserta. Cambridge, England: Cambridge University Press, 1888. – P. 336. Vol. 1.

 

[401] Riedel B.  Brezhnev in the Hejaz // The National Interest . – Washington. – 2011. – September/October.

 

[402] Vassiliev  А. The History of Saudi Arabia. New York: New York University Press, 2000. Pp. 29, 79–80, 88, 136, 174, 177, 182. Lacey R.  The Kingdom. London: Hutchinson & Co., 1981. P. 221.

 

[403] Mansfield P.  The Arabs. New York: Penguin Books, 1976. Pp. 371–372.

 

[404] Kemp, Harkavy , map, p. 113.

 

[405] Stark F.  The Valleys of the Assassins: and other Persian Travels. London: John Murray, 1934.

 

[406] Канат, или кяриз, – традиционная подземная гидротехническая система в городах и селениях Средней Азии и Ирана, совмещающая водопровод и систему орошения; вода в нее поступает во время таяния ледников.

 

[407] Brown P.  The World of Late Antiquity, AD 150–750. London: Thames and Hudson, 1971. P. 160.

 

[408] Brown , The World of Late Antiquity, p. 163.

 

[409] Barthold W.  An Historical Geography of Iran. Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1984. Pp. x—xi, 4.

 

[410] Ostler , Empires of the Word, p. 31.

 

[411] Axworthy M.  A History of Iran: Empire of the Mind. New York: Basic Books, 2008. P. 3.

 

[412] Hodgson , The Venture of Islam, I, p. 125.

 

[413] Axworthy , A History of Iran, p. 34.

 

[414] Axworthy , p. 78.

 

[415] Hitti P. K.  The Arabs: A Short History. Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1943. P. 109.

 

[416] Brown , pp. 202–203.

 

[417] Axworthy , p. 120.

 

[418] Hiro , Inside Central Asia, p. 359.

 

[419] Roy  О. The Failure of Political Islam, translated by Carol Volk. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1992, 1994. Pp. 168–170.

 

[420] Hodgson , The Venture of Islam, 3, pp. 22–23.

 

[421] Roy , The Failure of Political Islam, p. 168.

 

[422] Перевод на русский язык О. И. Сенковского опубликован в 1831 г. под названием «Похождения Мирзы Хаджи-Бабы Исфагани въ Персии и Туртсии, или Персидский Жилблазъ». Источник: Электронная библиотека AzbukNET 2003–2004 гг. [Электронный ресурс] https://ru.wikisource.org/wiki/Похождения_Хаджи-Бабы_из_Исфагана.

 

[423] J. Morier . The Adventures of Hajji Baba of Ispahan. London: John Murray, 1824. P. 5.

 

[424] Roy , p. 172.

 

[425] Roy , р. 174–175.

 

[426] Nasr V.  Forces of Fortune: The Rise of the New Muslim Middle Class and What It Will Mean for Our World. New York: Free Press, 2009.

 

[427] Roy , p. 193.

 

[428] Bhadrakumar M. K.  Russia, China, Iran Energy Map. Asia Times, 2010.

 

[429] Axworthy , p. 162.

 

[430] Baer R.  Iranian Resurrection // The National Interest . – Washington. – 2008. – November/December.

 

[431] Примерно 85 % мусульман мира составляют сунниты, 15 % – шииты вместе с небольшим меньшинством, в которое входят члены исламских сект.

 

[432] Kaplan R. D.  The Ends of the Earth: A Journey at the Dawn of the 21st Century. New York: Random House, 1996. P. 242.

 

[433] Friedman G . The Next 100 Years: A Forecast for the 21st Century. New York: Doubleday, 2009. P. 7 (в русском переводе: Фридман Дж.  Следующие 100 лет. Прогноз событий XXI века. М.: Эксмо, 2010. Серия: «Библиотека Коммерсантъ»).

 

[434] Langer W., Blake R.  The Rise of the Ottoman Turks and Its Historical Background. American Historical Review. India: Bloomington, 1932. Grygiel , Great Powers and Geopolitical Change, p. 96.

 

[435] Gibbons H. A.  The Foundation of the Ottoman Empire. New York: Century, 1916. Grygiel , pp. 96–97, 101.

 

[436] Hiro , Inside Central Asia // The Nation . – New York. – 1986. – June 28. P. 89.

 

[437] Hiro , pp. 85–86.

 

[438] Kaplan , Eastward to Tartary, p. 118.

 

[439] Хантингтон С.  Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2014 г.

 

[440] Huntington S. P.  The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York: Simon & Schuster, 1996. Pp. 85, 125, 177.

 

[441] Turkmen E.  The Essence of Rumi’s Masnevi. Konya, Turkey: Misket, 1992. P. 73.

 

[442] Champion  М. In Risky Deal, Ankara Seeks Security, Trade // The Wall Street Journal. –  New York. – 2010. – May 18.

 

[443] Kemp, Harkavy , p. 105.

 

[444] Stark F.  Islam Today / Edited by A. J. Arberry and R. Landau. London, Faber & Faber, 1943.

 

[445] Kaplan R. D.  Heirs of Sargons // The National Interest . – Washington. – 2009. – July/August.

 

[446] Roux G.  Ancient Iraq. London: Allen & Unwin, 1964.

 

[447] Dawisha  А. Iraq: A Political History from Independence to Occupation. Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 2009. P. 4.

 

[448] Dawisha , Iraq, p. 5.

 

[449] Dawisha , pp. 286–287.

 

[450] Hitti P. K.  History of Syria: Including Lebanon and Palestine. New York: Mac millan, 1951. Pp. 3–5.

 

[451] Kazimi N.  Move Assad: Could Jihadists Overthrow the Syrian Government? // The New Republic . – Washington. – 2010. – June 25.

 

[452] Young  М. On the Eastern Shore // The Wall Street Journal . – New York. – 2011. – April 29.

 

[453] Salameh F.  Assad Dynasty Crumbles // The National Interest . – 2011. – April 27. См. также Mansel  Р. Levant. New Haven, Connecticut: Yale University Press, 2011.

 

[454] Schwarz B . Will Israel Live to 100? // The Atlantic . – Boston. – 2005. – May.

 

[455] Braudel F.  The Mediterranean and the Mediterranean World in the Age of Philip II. Vol. I–II / Translated by Sian Reynolds. New York: Harper & Row, 1973 (в русском переводе: Бродель Ф.  Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II / Пер. с фр. М. А. Юсима. М.: Языки славянской культуры. Ч. 1, 2002. Ч. 2, 2003. Ч. 3, 2004).

 

[456] Braudel , The Mediterranean and the Mediterranean World in the Age of Philip II, Vol. I, pp. 243, 245–246.

 

[457] Trevor-Roper H. R.  Fernand Braudel, the Annales, and the Mediterranean // The Journal of Modern History . – University of Chicago Press. – 1972. – December.

 

[458] Cunliffe , Europe Between the Oceans, pp. 17–18.

 

[459] В переводе на русский язык у Марка Хелприна вышло два романа: «Зимняя сказка» и «Рукопись, найденная в чемодане».

 

[460] Grygiel , Great Powers and Geopolitical Change, p. 17.

 

[461] Lind  М. America Under the Caesars // The National Interest . – Washington. – 2010. – July/August.

 

[462] Grygiel , p. 123.

 

[463] Grygiel , pp. 63, 79–83.

 

[464] Hutchins F. G.  The Illusion of Permanence: British Imperialism in India. Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1967. Pp. 196–197. Ferguson N.  Empire: The Rise and Demise of the British World Order and the Lessons for Global Power. New York: Basic Books, 2003. Pp. 137–138, 151–153. Kaplan R. D.  Imperial Grunts: The American Military on the Ground. Random House, 2005. P. 368.

 

[465] Luttwak E. N.  The Grand Strategy of the Roman Empire: From the First Century A. D. to the Third. Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 1976. Pp. 192–194.

 

[466] Luttwak E. N.  The Grand Strategy of the Byzantine Empire. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 2009 (в русском переводе: Люттвак Э.  Н. Стратегия Византийской империи. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, Университет Дмитрия Пожарского, 2010).

 

[467] Parker, Mackinder , p. 127. Strausz -Hupe , Geopolitics, p. 240.

 

[468] DeVoto B.  The Course of Empire. Boston: Houghton Mifflin, 1952. P. xxxii.

 

[469] Kennedy D. M.  Can We Still Afford to Be a Nation of Immigrants? // The Atlantic Monthly . – Boston. – 1996. – November.

 

[470] Kotkin J.  The Rise of the Third Coast: The Gulf’s Ascendancy in U. S. // Forbes.com.  – 2011. – June 23.

 

[471] Toynbee  А. A Study of History / Abridgement of Volumes I–VI by D. C. Somervell. New York: Oxford University Press, 1946. P. 10.

 

[472] В район Восточного побережья США входят 13 первых бывших колоний, а также Вашингтон, округ Колумбия, и штат Северная Каролина. Поскольку с этого региона началась колонизация страны, исторически он является колыбелью нации и ее культурным центром. Быть родом с Восточного побережья – значит принадлежать к культурной элите, уходящей корнями в «славное прошлое», быть (предположительно) благородным, образованным и утонченным.

 

[473] Parkes H. B.  A History of Mexico. Boston: Houghton Mifflin, 1960. Pp. 3–4, 11 (в русском переводе: Паркс Г.  История Мексики / Пер. с англ. Ш. А. Богиной. М.: Издательство иностранной литературы, 1949).

 

[474] Danelo D. J.  The Many Faces of Mexico // Orbis . – Philadelphia. – 2011. – Winter.

 

[475] Diehl J.  The Crisis Next Door: U. S. Falls Short in Helping Mexico End Its Drug War // The Washington Post . – 2010. – July 26.

 

[476] Owens M. T.  Editor’s Corner // Orbis . – Philadelphia. – 2011. – Winter.

 

[477] Bonner R. C.  The New Cocaine Cowboys: How to Defeat Mexico’s Drug Cartels // Foreign Affairs . – New York. – 2010. – July/August.

 

[478] Ibid.

 

[479] Huntington S. P.  Who Are We? The Challenges to America’s National Identity. New York: Simon & Schuster, 2004 (в русском переводе: Хантингтон С.  Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности / Пер. с англ. А. Башкирова. М.: ACT: Транзиткнига, 2004). Книга Хантингтона немного опиралась на мой собственный труд, в котором была выдвинута похожая идея. Kaplan R. D.  An Empire Wilderness: Travels into America’s Future. New York: Random House, 1998. Chapters 10–13.

 

[480] Huntington , Who Are We? Pp. 39, 59, 61, 63, 69, 106.

 

[481] Huntington , p. 221.

 

[482] Skerry  Р. What Are We to Make of Samuel Huntington? // Society . – New York. – 2005. – November/December.

 

[483] Kennedy , Can We Still Afford to Be a Nation of Immigrants?

 

[484] Fuentes  С. The Buried Mirror: Reflections on Spain and the New World. Boston: Houghton Mifflin, 1992. P. 343.

 

[485] Huntington , pp. 115–116, 229–230, 232, 238. Skerry Р.  Mexican Americans: The Ambivalent Minority. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1993. Pp. 21–22, 289.

 

[486] Huntington , pp. 246–247; Economist, London, July 7, 2001.

 

[487] Carpenter T. G . Escape from Mexico // The National Interest Online . – Washington. – 2010. – June 30.

 

[488] Danelo D.  How the U. S. and Mexico Can Take Back the Border – Together // Foreign Policy Research Institute . – Philadelphia. – 2010. – April.

 

[489] Toynbee , A Study of History: Volumes VII–X, Book VIII, p. 124.

 

[490] Toynbee , Book VI, pp. 15–16, 75.

 

[491] Береговой канал – система канализированных водных путей вдоль побережья Мексиканского залива и Атлантического океана на юге и востоке США. Общая длина – 4800 км, считается самым протяженным в мире судоходным каналом.

 

[492] Kaplan , An Empire Wilderness, p. 14. См. библиографию.

 

[493] The Geopolitics of the United States, Part 1: The Inevitable Empire [Электронный ресурс]. August 25, 2011. URL: https://www.stratfor.com.

 

[494] Cohen , Geography and Politics in a World Divided, p. 95.

 

[495] Fairgrieve , Geography and World Power, p. 329.

 

[496] Toynbee , Book IX, p. 173.

 

[497] Spykman N. J.  The Geography of the Peace / Edited by H. R. Nicholl. New York: Harcourt, Brace and Company, 1944. P. 45.

 

[498] Strausz-Hupe R.  The Zone of Indifference. New York: G. P. Putnam’s Sons, 1952. P. 64.

 

---

Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 565; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!