Привлекательность морской силы 11 страница



 

Взлет и падение немецкой геополитической школы, в которой один теоретик за другим опирался в своих идеях на неверно истолкованные труды своих предшественников, представляют собой большой интерес для историков. Начиная с работ Фридриха Ратцеля, немецкого географа и этнографа конца XIX в., который сформулировал знаменитую идею о Lebensraum , или «жизненном пространстве», могучих идей в немецкой геополитике было в изобилии. Само понятие «жизненного постранства» на самом деле обязано своим происхождением журналисту и профессору политологии Фридриху Листу, немцу, иммигрировавшему в Америку в начале XIX в., дельцу и другу Генри Клея, который черпал вдохновение из доктрины Монро с ее представлением об обширной и практически независимой географической зоне. Что касается Ратцеля, на него в значительной степени повлияли труды Чарльза Дарвина, в результате чего у него развилось несколько иное, биологическое понимание географии как живого организма, в соответствии с которым географические границы постоянно менялись, эволюционировали в зависимости от размера и состава населения, проживающего в данной местности. В то время как мы рассматриваем границы как нечто статичное, как воплощение постоянства, законности и стабильности, Ратцель видел в них постепенное расширение или сокращение, демонстрирующие непостоянство в делах государственных. Для него политическая карта мира дышала , как живое существо, и из этого развилась идея о государстве как живом биологическом организме, чье увеличение обусловлено законами природы.

Рудольф Кьеллен, один из студентов Ратцеля, швед по национальности, став ученым-политологом в университетах Упсалы и Гётеборга, и сформулировал знаменитый термин «геополитика». Кьеллен, будучи ярым шведским националистом, боялся российского экспансионизма и стремления Российской империи усилить свое влияние в сравнительно теплых водах Балтийского моря и хотел, чтобы экспансионистские кампании Швеции и Финляндии нарушили планы России. Хотя Кьеллен и нашел поддержку среди аристократов, а также представителей верхушки среднего класса, которые испытывали ностальгию по былому величию Швеции во времена правления таких королей, как Густав Адольф и Карл XII, в конечном счете его взгляды не нашли широкого одобрения в шведском обществе. Уже к концу XIX – началу XX в. у Скандинавии не было никакого желания предпринимать какие-либо значительные шаги в этом направлении. Надежды Кьеллена тогда обратились в сторону Германии, которая могла бы выступить против России и Англии, а именно к этим двум странам он питал особенную неприязнь. Германская империя будущего в видении Кьеллена включала в себя всю Европу, а также порты, расположенные на французских берегах Ла-Манша, прибалтийские провинции России, Украину, Малую Азию и Месопотамию (соединенную с Берлином железной дорогой). Используя идеи Ратцеля, Кьеллен разделил человеческие сообщества по расовым и биологическим принципам, представляя государство посредством идеи под названием Volk.  Суть этой идеи заключается в том, что тотнарод, который является достаточно зрелым и динамичным, требует значительного жизненного пространства. Именно выспренность и пустословие, характерные для идей Ратцеля и Кьеллена, позволили будущему поколению нацистских убийц использовать их для оправдания своих деяний. Все идеи имеют значение, к счастью или к несчастью. Но вот неясные идеи всегда представляют собой немалую опасность. В то время как «разумная» география показывает нам, с какими трудностями мы сталкиваемся по всему миру, география Ратцеля и Кьеллена – «неразумна», она уничтожает человеческую личность и заменяет ее широкими национальными массами.

Все сказанное – всего лишь пролог к жизни Карла Хаусхофера, нацистского геополитика и верного поклонника идей Маккиндера. То, какие трагические последствия имело искажение Хаусхофером теории Маккиндера, а также опасность нацистской концепции геополитики изящно изложены в большей частью забытой, но считающейся классической работе по политологии Роберта Штраус-Хупе «Geopolitics: The Struggle for Space and Power» («Геополитика: Борьба за пространство и власть»), опубликованной в 1942 г. Штраус-Хупе, эмигрировавший из Австрии в США, работал в Университете Пенсильвании, а в годы холодной войны был послом США в четырех странах. В 1955 г. в Филадельфии он основал Институт внешнеполитических исследований, с которым я уже 20 лет поддерживаю тесные контакты. Книга Штраус-Хупе, написанная до того, как в ходе войны случился перелом в пользу союзников, совершенно очевидно была попыткой не только объяснить опасность нацистской геополитической теории гражданам его новой родины, но и объяснить, что такое геополитика вообще и почему она так важна. Он создал эту книгу, чтобы силы добра могли пользоваться теорией геополитики совершенно отличным от нацистов образом. Таким способом Штраус-Хупе удалось спасти и доброе имя Маккиндера, и саму науку о геополитике, сделав таким образом свой личный интеллектуальный вклад в победу во Второй мировой войне.

 

Генерал-майор, профессор, доктор наук Хаусхофер родился в 1869 г. в Мюнхене. Его дед, дядя и отец писали о картографии и путешествиях, и это наложило свою печать на его жизнь. В юности Хаусхофер вступил в баварский офицерский корпус, и в 1909 г. получил назначение на должность инструктора по артиллерийской подготовке в японской армии и был поражен развитием военной мощи Японии, которую считал лучшим возможным союзником для Германии. Хаусхофер участвовал в Первой мировой войне в качестве командира бригады, а адъютантом его был Рудольф Гесс, которому он позже посвятил несколько своих книг. После войны Хаусхофер стал преподавать географию и военное дело в Мюнхенском университете, куда Гесс последовал за ним в качестве ученика. Именно через Гесса Хаусхофер познакомился с «пропагандистом» Адольфом Гитлером, к которому в будущем наведывался и давал краткие консультации по геополитике во времена его тюремного заточения в Ландсбергской крепости, которое последовало после неудачного «пивного путча» в 1923 г. В то время Гитлер писал «Mein Kampf», и, не имея достаточного образования, нуждался в более широких знаниях об окружающем мире, несмотря на свою хваленую интуицию, а этот университетский профессор мог бы заполнить некоторые пробелы в его знаниях. Отдельные главы второй части «Mein Kampf», которая определяет нацистскую внешнюю политику и нацистский идеал «жизненного пространства», возможно, писались под влиянием взглядов Хаусхофера, которые, в свою очередь, были сформированы под влиянием идей Ратцеля, Кьеллена и в особенности Маккиндера, а последний писал, что мировая история всегда вершилась усилиями народов, со всех сторон окруженных сушей и проживающих в районе Восточной Европы и «Хартленда» Евразии. Такие народы были просто вынуждены вершить мировую историю, чтобы вырваться из своего окружения.[158]

Роберт Штраус-Хупе предлагает нам проследить ход мысли, который привел Хаусхофера к безоговорочному приятию идей его современника, Маккиндера. Хотя Маккиндер и был одержим идеей господства на суше, он на самом деле никогда не преуменьшал важности военно-морской мощи. Просто он не видел возможности для Британского военно-морского флота предотвратить нападение на «Хартленд» сухопутных войск Германии. Овладев же «Хартлендом», Германия могла построить огромный флот, который помог бы ей завоевать «мировой остров». В XX в. Маккиндер объяснял, что господство на море как никогда требовало широкого доступа в глубь континента для того, чтобы воспользоваться достижениями индустриализации. Эпоха индустриализации обозначила мир больших государств, где слабым не было места. Как пишет Штраус-Хупе, Хаусхофер решил посмотреть на теорию Маккиндера «с противоположной, немецкой точки зрения» и сделал вывод, что путь к господству Германии в мире лежит в том направлении, которое пугало англичан, то есть через объединение «прилегающих территорий» России и Германии. По словам Штраус-Хупе, идеи Хаусхофера полны мистицизма, неясны и туманны, особенно когда он описывает маккиндеровский «Хартленд». Это «колыбель завоевателей мира», гигантская цитадель, простирающаяся от «Эльбы до Амура», то есть от Центральной Германии до Маньчжурии и российского Дальнего Востока, в сердце которой Германия может сконцентрировать свои важнейшие военные производственные мощности, в то время как ее армия и флот могут наносить удары по всем направлениям.[159]

В то время как Маккиндер под влиянием «вильсонианства», а также в условиях необходимости сохранить баланс сил в Евразии рекомендовал в 1919 г. создание буферной зоны из восточноевропейских независимых государств, Хаусхофер, вывернув наизнанку тезис Маккиндера, несколько лет спустя призывает к «искоренению таких государств». Хаусхофер, как говорит Штраус-Хупе, называет их «фрагментами, осколками государств», граждане которых думают только в рамках «узкого пространства», что для Хаусхофера, как объясняет Штраус-Хупе, «является безошибочным признаком упадничества». Далее Штраус-Хупе излагает «изящную логику» Хаусхофера относительно распада Британской империи и необходимости разбить Советский Союз на его составные этнические части, которые будут зависеть от Великой Германии, являвшейся, по мнению Хаусхофера, единственным государством, имеющим право на самоопределение. По словам самого Хаусхофера, «треть немецкого народа живет под чужой властью за пределами Рейха». Немецкая геополитическая концепция, предупреждает Штраус-Хупе, – это «акробатические трюки на трапеции идеологии», где делаются выводы «абсолютной простоты». Немецкий новый мировой порядок предполагает, что в регионе Большой Восточной Азии доминирует Япония, «в Америке доминируют США, а евразийский «Хартленд» находится под контролем Германии с «теневой властью Италии в Средиземноморско-североафриканском регионе». Но для Хаусхофера это только промежуточный шаг: при всем уважении к Маккиндеру «Хартленд» должен господствовать над «мировым островом» и соответственно над миром.[160]

Роберт Штраус-Хупе говорит, что маккиндеровское понятие «Хартленда» несет на себе отпечаток «личного мнения англичанина с эдвардианскими взглядами». Для поколения Маккиндера Россия была противником Великобритании на протяжении почти целого столетия, вследствие чего британские государственные деятели жили в страхе, что Россия в один прекрасный день установит контроль над Дарданеллами, поглотит Османскую империю и затем вторгнется в Индию. Таким образом, Маккиндер был целиком поглощен идеей буферного пояса независимых государств между Россией и морской Европой. Он считал, что с их помощью Великобритания сможет достичь своих стратегических целей, хотя и определил «Хартленд» внутри самой России. Как пишет Штраус-Хупе, «видение Маккиндера хорошо сочеталось только с нездоровой философией “или власть над миром, или ничего”, которая во многом объясняет отклонения в развитии немецкого национализма. В теории Маккиндера есть завершенность, к которой так стремится вагнеровский менталитет». И все же Штраус-Хупе в конечном итоге реабилитирует Маккиндера:

 

«Книга Маккиндера, написанная в то время, когда армии все еще сражались на полях брани, отличается спокойной беспристрастностью и никогда не выпускает из виду широту исторических взглядов. Именно его веры в человека, к огромному сожалению, лишен его немецкий поклонник. Ведь хотя Хаусхофер любит делать акцент на определяющей роли героизма в истории, он имеет в виду скорее коллективные потери на поле боя, а не безымянные жертвы простых людей».[161]

 

И Штраус-Хупе, и Маккиндер верят в человеческий фактор, в священную роль, как они говорят, одного человека, а приверженцы немецкой геополитической школы – нет.

В то время как концепция «Хартленда», с точки зрения Маккиндера, – это способ объяснить концепцию геополитики, привлечь внимание людей, у Хаусхофера она превращается в безумную и оторванную от реальности идеологию. Тем не менее Штраус-Хупе относится к его теориям со всей серьезностью, заставляя так же отнестись к ним своих соотечественников. «Нацистам, – пишет Штраус-Хупе, – Хаусхофер сумел передать связную и логичную идею построения будущей империи, которую туманные измышления Гитлера были, однако, не в состоянии донести до народа». Маккиндер в будущем желал видеть такой баланс сил в мире, который бы служил гарантией свободы, тогда как Хаусхофер был настроен совершить переворот в этом отношениии. Таким образом, его ви́дение геополитики было искаженным. Более того, точно так же, как Хаусхофер перевернул с ног на голову идеи Маккиндера, он поступил и с идеями лорда Джорджа Керзона. В 1907 г. Керзон прочитал лекцию по поводу границ. Хаусхофер, вдохновленный Керзоном, написал книгу под названием «Frontiers» («Границы»), которая, в сущности, повествовала о том, как эти границы разрушить. По мнению Хаусхофера, только государства, находящиеся в стадии упадка, стремятся к стабильности своих границ, и потому только они стараются защитить свои границы с помощью крупных фортификационных укреплений, но ведь границы – живые. Сильные, развитые государства вместо этого строят дороги. Границы для Хаусхофера были всего лишь временными преградами на пути господствующих стран. Немецкое понимание геополитики предполагает постоянную войну за «пространство», а значит, оно родственно нигилизму. Штраус-Хупе добавляет:

 

«Тем не менее не стоит предполагать, что это искаженное применение, деструктивное по отношению к миру на планете, обязательно делает несостоятельными все геополитические теории; антропология ведь не перестала быть наукой оттого, что послужила инструментом для расизма».[162]

 

Карл Хаусхофер даже в рамках своего жесткого ви́дения мира, однако, имел такие научные принципы, которые он с легкостью готов был поменять при первом удобном случае. На 50-летний юбилей Гитлера он отличился тем, что описал фюрера как «государственного деятеля», который совместил в себе «горячую кровь Клаузевица и понимание почвы и пространства Ратцеля».[163] Хаусхофер с большим энтузиазмом воспринял пакт 1939 г. между Россией и Германией, подчеркивая необходимость для Германии объединить свою сухопутную мощь с мощью России. Однако после того, как Гитлер вторгся в Россию в 1941 г., он писал уже совсем другое. В опубликованной им статье Хаусхофер всячески поддерживал германское вторжение в СССР как способ захватить «Хартленд». Конечно, никто не осмеливался критиковать решение Гитлера. Есть серьезные аргументы, свидетельствующие о том, что особые связи между Хаусхофером и Гитлером сильно преувеличены, хотя Хаусхофер тем не менее в конечном итоге представлял типично нацистскую точку зрения на стратегию.[164] Когда дела на фронте пошли не очень хорошо, Хаусхофер впал у фюрера в немилость и в 1944 г. был отправлен в концентрационный лагерь Дахау. В том же году сын Хаусхофера, Альбрехт, который также занимался геополитикой, был казнен за участие в заговоре против Гитлера. Это случилось после того, как Хаусхофера и его семью отправили в тюремное заключение почти на три года. Также сыграл свою роль тот факт, что жена Хаусхофера была частично еврейского происхождения. Прежде от нацистских расовых законов пару защищал Гесс, но в 1941 г., после одиночного перелета с целью проведения переговоров о сепаратном мире, он был заключен в Великобритании в тюрьму. Должно быть, противоречия в жизни Хаусхофера стали невыносимыми, когда он постепенно осознал, какую роль сыграл в кровавой бойне и разрушениях Второй мировой войны. Жизнь Хаусхофера наглядно показывает, с какими опасностями могут столкнуться умные и талантливые люди, которые отчаянно стремятся снискать расположение власть имущих. Вскоре после поражения Германии и расследования его участия в военных преступлениях нацистов Карл Хаусхофер и его жена покончили с собой.

 

Труд Штраус-Хупе – не просто попытка дискредитировать Хаусхофера и спасти репутацию Маккиндера, а обращение к американцам воспринимать геополитику серьезно, потому что, если этого не сделают они, сделают другие – не со столь благими намерениями, а в процессе захватят и сами Соединенные Штаты. Вот как он высказывает свою мысль в конце книги:

 

«Нацистская военная машина – это инструмент захвата, а немецкая геополитическая концепция – это общий план, разработанный с целью показать тем, в чьих руках находится инструмент захвата, что именно завоевывать и как. Хотя многие ошибки уже сделаны, еще не слишком поздно извлечь урок из ошибок немецкой геополитической концепции».[165]

 

Роберт Штраус-Хупе – реалист до мозга костей. Разоблачения некоторых философских оснований программы захвата новых территорий тоталитарным государством для него недостаточно, да и к тому же слишком просто. Он знает неудобную, тревожную правду о том, что так же, как логика Маккиндера имеет существенные недостатки, так и логика Хаусхофера имеет реальные основания. Так что цель Штраус-Хупе – вселить в американцев, живущих в счастливой изоляции за двумя океанами, бо́льшее уважение к географической науке, чтобы после войны США могли взять на себя роль стабилизирующей силы и защитника равновесия сил в Евразии, которое нацисты при помощи Хаусхофера пытались нарушить.

Что касается самой идеи «Хартленда», то Штраус-Хупе, который вообще к этой идее относится крайне скептически, говорит, что сильные военно-воздушные силы, а также экономическая и военная мощь могут полностью свести ее значение на нет. Тем не менее он все же полагает, что технические достижения индустриальной эпохи сыграли на руку большим государствам. Воспользоваться преимуществами больших заводов, разветвленных сетей железных дорог, а также эффективно применять авианосцы и танки удобнее всего крупным государствам с обширными территориями. «Современная история, кажется, отражает гнетущую неотвратимость появления империй и супердержав, предсказанных ратцелями, шпенглерами и маккиндерами».[166] Конечно, постиндустриальная эпоха с ее акцентом на компактности и портативности – например, в микрочипах, мобильных телефонах, пластиковой взрывчатке – наделила властью не только большие государства, но и отдельные личности и группы людей, не имеющих гражданства, усложняя и без того сложные и напряженные геополитические отношения. Но Штраус-Хупе предвидит часть из этих тенденций в своем обсуждении вопроса границ, которое он предпринимает на основании неправильного толкования Хаусхофером идей Керзона.

Роберт Штраус-Хупе не принимается тут же разоблачать Хаусхофера, несмотря на нигилизм последнего. Сам факт существования границ говорит о мире, разделенном на зоны политического и военного влияния. «Суверенное государство является, хотя бы по своим истокам, организованной силой. Его история начинается с войны. Отсюда его границы – “хорошие” или “плохие” – представляют собой стратегические рубежи», – пишет Штраус-Хупе. В качестве весьма убедительного аргумента он приводит слова Керзона, где тот отмечает, что войн из-за государственных границ будет все больше и они будут все напряженнее, поскольку «территорий для заселения все меньше» и «амбиции одного государства пересекаются и входят в острый и непримиримый конфликт с амбициями другого».[167] Иными словами, нельзя сказать, что Хаусхофер категорически не прав в своем допущении о вечном конфликте. Даже после войны передышка между трагическими событиями в истории человечества будет недолгой. Само стремительное увеличение населения планеты за последние десятилетия, подкрепленное развитием военных технологий, которое свело на нет значение времени и расстояния, означает, что в будущем мир охватит кризис, связанный с нехваткой «места» на карте.[168] Этот пространственный кризис мы рассмотрим позже, поскольку он следует из идеи Маккиндера о «замкнутой системе». Пока что мы всего лишь заметим, что он добавляет актуальности призыву Штраус-Хупе к Америке, которая в его глазах представляет собой источник чистого блага в мире великих держав и которая, по его мнению, не может себе позволить отказаться от геополитической теории. Ведь геополитика и соперничество за «пространство» никогда не прекращаются, и, скорее всего, обстановка в этой области еще более накалится в предстоящие десятилетия. Либеральным государствам придется серьезно подготовиться, чтобы не потерпеть поражение в борьбе с такими идейными мыслителями, как Карл Хаусхофер.


Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 466; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!