Трансгеноз и законодательство
Большинство стран (но далеко не все) достаточно жестко и скрупулезно регламентирует порядок создания, испытания и использования ГМО. Однако в условиях, когда биоинженерия и ГМ-продукция (медикаменты, продукты питания и пр.) стремительно увеличивают свою долю в мировой торговле и национальных бюджетах, они все в большей степени оказываются под протекционистской защитой тех государств, где соответствующие исследования и производство наиболее продвинуты. Типичным примером в этом отношении являются США, транснациональные компании которых абсолютно доминируют в указанных сферах. Сдержанное и даже отрицательное отношение к широкому распространению ГМ-продукции в странах ЕС (что отражено в соответствующем законодательстве) обусловлено мощным давлением общественности, интуитивно опасающейся негативных последствий кардинального вмешательства человека в эволюцию биосферы. И наконец, выжидательную позицию занимают развивающиеся страны, в том числе и Россия, которые остро нуждаясь в импорте дополнительного количества продуктов питания и одновременно опасаясь стать популяцией Homo sapiens для испытания биоинженерных новшеств, хотя и принимают соответствующие законы, однако заранее знают, что материально-технической, организационной и главное финансовой базой, необходимой для тщательной проверки ГМ-продукции, они не обладают. Именно это обстоятельство вызывает наибольшую тревогу, так как, с одной стороны, речь идет о большей части населения Земли, действительно пока не имеющей возможности прокормить себя, а с другой, - о все большей монополизации мирового рынка продовольствия уже даже не отдельными странами или их группами, а несколькими транснациональными компаниями, главными побудительными мотивами экспансии новшеств которых являются не общественные интересы, а получение прибыли.
|
|
|
Известно, что на фоне продолжающейся не один десяток лет дискуссии о целесообразности либерализации мирового рынка государственный протекционизм в этой сфере со стороны промышленно развитых стран (где проживает лишь около 20 % населения мира) не только не ослабевает, а, наоборот, усиливается. Имеются все основания считать, что уже в обозримом будущем в борьбе за передел исчерпаемых ресурсов в качестве главного аргумента будут использованы запасы продовольствия, что значительно усилит вмешательство правительств и казначейств в мировой продовольственный рынок, а следовательно, и программы по использованию ГМ-продукции. Это в свою очередь делает вполне обоснованными сомнения мировой общественности в следующем:
- базируются ли принимаемые в промышленно развитых странах законы в области биоинженерии на заботе о здоровье населения стран-импортеров продовольствия или же на коммерческих интересах крупнейших биотехнологических корпораций;
|
|
|
- будут ли реализованы призывы к глобализации экономики, в том числе либерализации мирового рынка продовольствия и исчерпаемых ресурсов, в интересах мирового сообщества;
- удастся ли принять законы относительно биоинженерной деятельности (исследования, производство, контроль), реально обеспечивающие безопасность биосферы Земли в целом и населения каждой страны в отдельности.
С учетом уже известных реальных возможностей и ограничений биоинженерии по генетическому изменению живых организмов, недостаточного знания возможных последствий такого вмешательства в эволюцию биосферы, а также глобальной экономической, экологической, демографической и ресурсной неопределенности развития цивилизации в обозримом будущем наиболее надежной стратегией в законодательстве относительно трансгеноза явились бы, на наш взгляд, государственная поддержка опережающего развития соответствующих научных исследований и крайне осторожный подход к широкому практическому использованию возможностей генетической инженерии в тех сферах, где существует хотя бы малейшая опасность нарушения динамического равновесия таких эволюционно хрупких конструкций, каковыми являются биосфера Земли и популяция Homo sapiens.
|
|
|
Позиция США (где выращивают в настоящее время бoльшую часть всех генетически модифицированных культур) встречает активное сопротивление стран ЕС. Единая точка зрения последних состоит в том, что реальное влияние ГМ-продуктов на здоровье людей в достаточной степени пока еще не изучено. Если в США введение новых биоинженерных технологий обычно предшествует оценке связанного с ними риска, то в Западной Европе, напротив, ГМ-продукция начинает использоваться только после комплексной предварительной оценки. Даже правила маркировки ГМ-продуктов в европейских странах отличаются от таковых в США и Канаде. Не исключено, конечно, что защитные барьеры ЕС на пути продукции США обусловлены и обычной конкуренцией на мировом рынке продовольствия.
Встретив активное сопротивление со стороны стран ЕС, биотехнологические корпорации резко усилили экспансию продовольственных культур трансгенного происхождения - сои, пшеницы, кукурузы и ряда других видов растений в страны Азии, Африки и Восточной Европы, в том числе страны СНГ, где требования по обеспечению "пищевой безопасности" в целом и биобезопасности населения в частности менее жесткие, чем в промышленно развитых странах. Наиболее сложными задачами при этом оказываются обнаружение и оценка непредсказуемых эффектов, а также последствий долговременного использования ГМ-продуктов. А поскольку в будущем генетические модификации будут носить более сложный характер, включая множественные межвидовые переносы, вероятность появления непредсказуемых эффектов значительно увеличится. Заметим, однако, что в соответствии с принципом предосторожности (precantionary principle), обсуждавшимся на Всемирной конференции по устойчивому развитию в Рио-де-Жанейро (1992), обязанность доказывать отсутствие риска при использовании тех или иных новшеств лежит на разработчиках, а не на их оппонентах. При этом уровень и масштабы доказательств должны быть соизмеримы с потенциальным риском для окружающей среды и населения. Во всяком случае следует признать право потребителя иметь выбор на основе исчерпывающей информации о продуктах, получаемых на основе ГМО. С целью предотвращения негативных последствий использования ГМ-продуктов Государственной Думой России в 1996 году был принят Федеральный Закон "О государственном регулировании в области генно-инженерной деятельности".
|
|
|
Не вызывает сомнений, что в наращивании производства продуктов питания в XXI веке решающее значение будет принадлежать биологизации и экологизации интенсификационных процессов в растениеводстве, а важнейшим фактором их реализации станет адаптивная система селекции. При этом биологическая составляющая повышения величины и качества урожая, его ресурсо- и энергоэкономичности, экологической надежности и рентабельности будет постоянно расти. В этом и состоит главный лейтмотив вступления сельскохозяйственного производства, биологичного уже по своей природе, в "век биологии". Известно, что главные средства производства, предметы, а зачастую и продукты труда представлены в этой уникальной сфере деятельности человека живыми организмами. При этом "зеленые машины-растения" обладают уникальной способностью "питаться" солнечным светом и другими неисчерпаемыми экологически безопасными ресурсами окружающей среды. Именно это и предопределяет основополагающее место зеленых растений в пищевой пирамиде биосферы, включая популяцию Homo sapiens.
Современная селекция растений, история которой насчитывает более 10 тыс. лет, впитала в себя не только эмпирический опыт многих поколений безымянных селекционеров, но и достижения в области синтетической теории эволюции, физиологии, биохимии, цитогенетики, экологии, фитоценологии и других фундаментальных наук. Именно синтетическая направленность в развитии селекции как науки позволила ей успешно преодолеть многочисленные "вызовы" XX столетия (демографический "взрыв", эпифитотии, наращивание техногенных средств интенсификации, освоение неблагоприятных и даже экстремальных территорий и пр.), обеспечив практически непрерывное повышение урожайности сельскохозяйственных культур.
Бесспорно, с появлением методов генетической инженерии возможности человека в "управлении формообразовательным процессом по произволу" необычайно возросли. Однако весь исторический опыт развития адаптивной системы селекции, а также особенности методов самой генной инженерии свидетельствуют о том, что единственная возможность эффективного использования последней лежит на пути интеграции соответствующих методов и подходов. Необходимость таковой вытекает не только из ограниченных возможностей самой генной инженерии, но и основополагающей роли громадной функционирующей сети и инфраструктуры селекционных центров в обеспечении эффективной системы сортосмены, сортообновления и семеноводства. Вместе с тем, как и любое другое крупномасштабное новшество, генетическая инженерия наряду с достижениями несет с собой и опасности.
В связи с обсуждаемым вопросом уместно вспомнить слова французского социолога П. Бурдье: "Производство активно развивается и становится эффективным только в том случае, когда оно с самого начала внушает веру в ценность того, что собирается производить". В то же время среди широких возможностей генной инженерии можно и нужно выделить как заведомо положительные аспекты, так и те, практическая реализация которых преждевременна и даже опасна. Бесспорно, например, что генная инженерия позволяет значительно расширить сферу поиска генетических доноров хозяйственно ценных и адаптивно значимых признаков, причем не только среди высших растений, но и всего биологического разнообразия, включая микроорганизмы и пр. Это особенно важно для тех видов культивируемых растений, имеющийся генофонд которых беден или не имеет необходимых гендоноров. Однако генетическая инженерия в корне меняет возможности человека в управлении формообразовательными процессами живых организмов, делая их практически беспредельными, причем не только в целях добра, но и зла.
Очевидно, что проблемы широкого распространения генетически модифицированных растений требуют теоретического осмысления, разработки соответствующих методов и критериев, интеграции с другими областями знаний и, наконец, выбора оптимальных возможностей широкого распространения конечного продукта. Следовательно, должно быть построено соответствующее дерево логически связанных проблем (оrdered problem truss). Поскольку, однако, только логических рассуждений для этого недостаточно, необходимо ступенчато наслоенные проблемы такого "дерева" свести к уже известным составляющим или, по крайней мере, использовать соответствующие модели. Из истории науки хорошо известно, что нетрадиционность возникших проблем и предлагаемые способы их решения вызывают не только сомнения, но и сопротивление. Поэтому вполне резонно замечание Root-Bernstein (1982) о том, что как задавать вопросы природе и о чем - является центральным вопросом самой науки. Разумеется, это вовсе не означает игнорирования мнения общественности. И все же поставить критические вопросы по обсуждаемой проблеме могут только ученые.
Действительно ли, как утверждают некоторые авторы, "традиционное ведение сельского хозяйства сходит с дистанции"? Возможен ли в обозримом будущем полномасштабный переход к основанным преимущественно на биотехнологии сельскому хозяйству и производству пищевых продуктов? Большинство исследователей на эти вопросы отвечает отрицательно. В их числе и ученые, непосредственно занятые в агропромышленном комплексе.
Радужные надежды на биотехнологию и многообещающие заявления ее апологетов позволяют значительной части общества уклоняться от решения кардинальных социально-экономических и экологических проблем вообще и в сельском хозяйстве в частности. Именно это дает основание считать, что и биотехнология находится в ряду бесконечного пути попыток "подчинения природы", а также перераспределения контроля над исчерпаемыми ресурсами Земли и продовольствием. Вот почему ее упрекают в экологической агрессивности (Buch с соавт., 1991). Поэтому вопрос состоит в том, бороться ли с глобальным изменением климата, изничтожением лесов и голодом или же "сотрудничать" с изменениями окружающей среды, беря на вооружение биотехнологию и генную инженерию, не задаваясь вопросом об эволюционных, экологических и медико-биологических последствиях широкого распространения генетически модифицированных организмов. Между тем самая главная мысль XXI столетия, как справедливо считает Райков (1999), состоит в неуничтожении себя и ближнего (и не только ближнего, но и дальнего).
Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 505; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!