Латерализация принципов обработки информации в больших полушариях мозга животных (Бианки, 1985)

Исследователями установлено, что клинические синдромы, связанные с поражениями головного мозга, у праворуких и неправоруких различны. Например:

при повреждении правого полушария правшей наблюдается синдром «замедления времени»: в момент приступа больные испытывают ощущение замедление времени,

им кажется, что помещение уменьшается в размерах, движения окружающих людей

становятся медленными, соматическое «я» растворяется в пространстве. При

поражении левого полушария головного мозга неправоруких наблюдается синдром

зеркальности: больной начинает писать справа налево инвертированными буквами

(яркий тому пример – Леонардо да Винчи и Льюис Кэрролл); пациент воспринимает

окружающее пространство перевернутым на 180°, иногда больные говорят, что

предвосхищают событие которое сейчас произойдет и могут описать ту ситуацию,

которая развернется в будущем. Таким образом, был сделан вывод: восприятие

времени и пространства тесно связаны друг с другом, как у правшей, так и у

левшей. В связи с этим восприятие времени и пространства определяется

термином пространственно-временной континуум. Анализ клинических синдромов

больных с поражениями головного мозга показал, что у правшей и левшей

организация пространственно-временного континуума различна. Предполагается,

что функциональная асимметрия головного мозга каким-то образом опосредована пространственно-временными факторами.

Более выраженная асимметрия всех изучаемых показателей у правшей обусловлена

большим абсолютным значением «индекса асимметрии мощности» полушарий

головного мозга, чем у левшей, что в свою очередь связано с особенностями

организации пространственно-временного континуума правшей. Известно, что

адаптивные способности организма находятся в прямо пропорциональной

зависимости от выраженности асимметрии, вероятно, это обусловливает

превалирование в популяции правшей (80 – 89%) над левшами (10 – 20%).

Таким образом, в идентичных условиях у правшей и левшей будут формироватьсяразличные функциональные системы. Высокий уровень активности

антиноцицептивной системы, выраженность асимметрии, более богатая

корреляционная картина и тесная связь изучаемых показателей у правшей

позволяют предположить, что адаптивные способности у правшей выше, чем у левшей.

Моторная асимметрия

Руки

Рука — «самый полифункциональный орган двигательной активности» [Розе Н. Д., 1970].

Обозначений асимметрии рук много: праворукость, или правшество; леворукость, или левшество; обоюдоправорукость, или амбидекстрия амбилевия, десноручие, шуеручие, равноручие. Наиболее распространены обозначения: правша, левша, амбидекстр.

Описаны морфологические признаки неравенства рук. Правая длиннее, крупнее левой руки [Гинзбург В. В., 1947]. Размер кисти правой руки у 97 % мужчин больше левой (на ¼ размера перчаток), это различие меньше выражено у женщин [Брандт А. Ф., 1927]. Венозная сеть на тыльной поверхности более развита на ведущей руке [Гуревич М. О., 1949], где больше и величина ногтевого ложа большого пальца. Масса мышц правой руки больше, чем левой, на 6 % [Weber E., 1905]. Различны кожные узоры (пальцевые и ладонные дерматоглифы) на правой и левой руках: они более вариабельны у левшей [Войтенко В. П., Полюхов А. М., 1986].

Многообразны функциональные асимметрии рук. У преобладающего большинства населения земли правая рука превосходит левую по силе. Эту симметрию выражают формулой: A=S/D, где А — асимметрия рук, D — мышечная сила правой, S — мышечная сила левой руки [Кубышкин Ю. И., 1963]. Это отношение меньше единицы у правшей, больше единицы — у левшей и равно единице — у амбидекстров.

Руки неравны по точности и скорости движений, совершаемых в разных направлениях. Так, точность движений правой руки уменьшается при перемещении тела вправо, левой — при перемещении тела влево [Розе Н. А., 1970]. Движения ведущей руки дозируются, управляются, осознаются точнее. При одновременном представлении движений обеих рук больше внимания испытуемого концентрируется на движениях правой руки, если он правша [Пенская А. В., Бычков М. С, 1948]. Движения ведущей руки полнее отражают эмоциональные и личностные особенности человека [Ананьев Б. Г., 1955], отличаются большей степенью автоматизации, а движения указательного пальца этой руки точнее модулируются [Barnsley R., Rabinovitch M., 1970; Peters M., 1980]. Количество изменений направлений движений у правой (ведущей) руки больше, чем у левой (неведущей) [Kimura D., Humphrys C. A., 1980]. Диадохокинез более развит справа, маятникообразные движения при ходьбе больше у левой руки правшей, очень редко они бывают выраженнее у правой руки левшей, что K. Henner (1960) объясняет «насилием праворукой культуры». Левая рука у правшей более вынослива к статичному усилию [Лунева Е. Н., 1976], чаще служит опорой, тогда как правая рука играет роль активного исполнителя [Войно М. С, 1958].

Интересные данные об отражении в движениях рук индивидуальных особенностей психики каждого человека получены в исследованиях с использованием принципа миокинетической диссоциации [Lopez Mira E., 1963], где испытуемый выполняет каждой рукой без контроля зрения мелкие однообразные движения в трех взаимно перпендикулярных плоскостях пространства в соответствии с заданными образцами; величина и характер девиаций отражают особенности структурирования мышечного тонуса и позволяют судить о наличии асимметрии.

С помощью этой методики могут быть оценены модификации амплитуды движений, первичные отклонения во фронтальной, сагиттальной и горизонтальной плоскостях пространства, отклонения в плоскости, перпендикулярной направлению движения. Эти моторные характеристики расцениваются [Березин Ф. Б., 1976] как корреляты психологических черт — тревоги, психомоторного тонуса, агрессивности, экстра- и интроверсии, эмоциональности. Этот принцип связывает «моторные выражения» ведущей руки с преимущественно актуальными реакциями личности, а неведущей — с реакциями, обусловленными главным образом конституционально (темпераментом).

Ф. Б. Березин показал, что коэффициент правая/левая увеличивается при состояниях тревоги и напряжения (усиливается активность правой руки — левого полушария мозга). Этот коэффициент увеличивается у правшей при адаптации к новым условиям жизни [Лавров В. И., 1976].

Тест миокинетической психодиагностики А. Б. Коган и соавт. (1982) называют стереокинетическим тестом, так как здесь выявляется участие мышечного тонуса в пространственной ориентировке. При одновременном рисовании движения правой и левой рук могут быть одно- или разнонаправленными.

Предпочитающие разнонаправленные движения спортсмены — каратисты проводили поединки успешно и в левой, и в правой стойке; предпочитающие однонаправленные движения — в какой-либо одной (правой или левой) стойке. Навыки сложного координированного движения у занимающихся каратэ лучше усваиваются неведущей рукой и маховой ногой, хотя по силе удара и умению его концентрировать мощнее ведущая рука и толчковая нога. У каратистов, хуже успевающих в технической подготовке, авторы обнаружили большую степень асимметрии сложных двигательных актов. Для умеющего технически правильно выполнять атакующие и защитные действия и руками и ногами не имеет существенного значения то, на правую или левую сторону выполняется прием; им успешно используется комбинация левая рука — правая нога, правая рука — левая нога. Предпочитающие левую стойку пользуются правой рукой — правой ногой, а предпочитающие правую стойку пользуются левой рукой — левой ногой. Каратисты могут отличаться от занимающихся вольной борьбой проявлениями асимметрий: моторной, сенсорной, психической [Ермаков П. Н., 1985].

Симметрия — асимметрия рук может изменяться под влиянием длительного практического опыта человека. Так с увеличением стажа игры у теннисистов нарастает коэффициент праворукости (разница между силой правой и левой рук в процентах), возникает асимметрия топического показателя (способность к произвольному напряжению и расслаблению мышц). У теннисистов со стажем игры 1–2 года коэффициент правой руки равен 10,5 %; 3–4 года — 18,4 %; 5–6 лет — 18,8 %; 8–10 лет — 19,7 %; 11–15 лет — 23,8 %; и при стаже игры свыше 15 лет — 15,9 %. Коэффициент праворукости за время спортивных занятий увеличивается, как видно, с 10,5 % до 23,8 %. Отмечено уменьшение его величины у теннисистов со стажем игры больше 15 лет: «в этой группе собрались лица, которые прекратили активную тренировку и выступления несколько лет назад. Эти цифры говорят о том, насколько обратимой реакцией является изменение степени выраженности праворукости» [Ильин Е. П., 1963, с. 15].

Коэффициент правой руки (КПр) у здоровых взрослых мужчин — операторов и летчиков — А. Г. Федорук определял с учетом не только силы, но и многих других показателей неравенства рук, и установил 6 степеней: низкий КПр = 10–20 %; ниже среднего КПр=21–40 %; средний КПр = 41–50 % ; выше среднего КПр= 51–70 %; высокий КПр = 71–80 % и очень высокий КПр=81–90 %. У здоровых взрослых людей редко встречается КПр>90 %, Большой диапазон величин КПр выявляется у больных нервно-психическими заболеваниями. Так, у больных эпилепсией среднее значение КПр оказалось равным 37,5±5,6 % против 52,4±9,1 % у здоровых; количество тестов, выполняемых правой, левой и обеими руками было у больных равно соответственно 6:2:2 и у здоровых — 7:2:1 [Тетеркина Т. И., 1985].

Ноги

По размерам, длине ноги не совсем равны. Обувь, шитая «на две строго симметричные колодки, сидит плотнее на одной, чем на другой, ноге». Левая нога «относительно чаще крупнее, чем правая», но относительное число людей с преобладанием левой ноги над правой меньше, чем с преобладанием правой руки над левой — 50–60 %. У ног нет «столь бросающегося в глаза на верхних конечностях разделения труда»; «равноножие» должно быть более частым, чем «равноручие» [Бранят А. Ф., 1927].

Изучение костяков захоронений I—II тысячелетий н. э. показало, что комбинация большей правой руки с большей левой ногой является наиболее частой (70 %) и характерна для «типичных правшей»; очень редко сочетание большей левой руки с большей правой ногой (7 %). характерное для «типичных левшей»; большая величина правых руки и ноги отмечена в 19 % наблюдений, а в 5 % — большая величина левых руки и ноги [Гинзбург В. В., 1947]. На этом основании стали говорить о перекрестной асимметрии — сочетании праворукости с левой ведущей ногой как о характерном для большинства людей [Жеденев В. П., 1962], хотя высказано и мнение о более частом доминировании руки и ноги одной стороны [Annel M., 1972].

Важны данные о неравенстве ног по многим функциям. M. Peters, B. Petrie (1979) говорят о раннем выявлении опорной и ведущей ноги: уже в возрасте 17, 51, 82 и 105 дней в рефлексе переступания у детей чаще преобладает правая нога.

Ноги неравны по силе. На степени этой асимметрии сказывается образ жизни, опыт профессиональной деятельности человека. Этот вопрос актуален в спорте. У юных барьеристов (15–18 лет) сильнейшей оказывается правая нога (сгибатели и разгибатели стопы, голени, бедра), хотя у большинства из них толчковой является левая нога. В отличие от прыгунов и метателей силовая асимметрия ног у барьеристов выражена больше; закрепляется в процессе тренировки в качестве преимущественно удобной правая нога [Никитин Б. М., 1971]. Правосторонняя силовая асимметрия ног отмечена у 71±1,9 % спортсменов, левосторонняя — у 17,0±2,4 и симметрия — у 11±1,4 %. Сильнейшая и толчковая нога совпадали только у 41,9 % прыгунов в длину. Силовая симметрия ног обнаружена у 90 % ходоков, марафонцев и бегунов на длинные дистанции (членов сборной команды СССР по легкой атлетике), т. е. у представителей тех видов спорта, где «характер работы обеих конечностей требует относительно симметричных движений» [Амбаров Э. Х., 1969].

У 23 женщин — мастеров спорта по прыжкам в высоту с разбега с толчковой левой ногой определяли коэффициент асимметрии по формуле: Ка = (F1 — F2)/F1 · 100, где Ка — коэффициент асимметрии. F1 — относительная статическая сила сильнейшей ноги и F2 — слабейшей ноги. Среднеарифметическое значение суммы силы измеренных мышц маховой ноги оказалось больше, чем толчковой: 6,449 и 6,345 соответственно; Ка = 1,6. Правосторонняя асимметрия — у 69,6 %. левосторонняя — у 26,1 % и симметрия — у 4,3 %. «У спортсменок с правосторонней асимметрией силы ног спортивный результат выше, чем у группы прыгуний с левосторонней асимметрией» [Доля Г. Д., 1973]. У занимающихся волейболом Ка=9,4 %, спортивной гимнастикой — 12,5 %, художественной гимнастикой 22 %, легкой атлетикой — 23,9 % и у подростков, не занимающихся спортом, Ка=22,2 %.

До 89 % прыгунов с разбега как толчковую используют левую ногу, как и 59 % прыгунов в длину и 86 % бегунов на короткие дистанции [Амбаров Э. Х., 1909]. Из 686 человек, прыгавших в длину и высоту, 35 % предпочитали толкаться правой ногой, 45 % — левой, остальные (главным образом дети и женщины) пользовались той и другой ногой; есть лица, которые прыжки в длину совершают толчком одной, в высоту — другой ногой [Поцелуев А. А., 1960].

Неравенство ног выявляется при педалировании. За активным правосторонним давлением по вертикали сохраняется ведущее значение «водителя» силового и темпового режима. Ведущая нога считается более маневренной. С учетом этой асимметрии ног устроены рычаги управления автомобилем: под правой ногой водителя расположен стартер, ножной тормоз и педаль привода дроссельной заслонки, под левой — только педаль сцепления.

Ноги неравны по точности, координации движений и по тому, как осознаются субъектом движения той и другой ноги. Лучшая координация движений правой ноги отмечена у 90±0,9 % обследованных Э. Х. Амбаровым лиц, левой — у 8±0,8 % и равная координация движений обеих ног — у 2±0,1 %. Асимметрия ног по этим признакам выражена у футболистов. У них точность удара правой ноги больше (по сравнению с левой) в 2,4 раза; эта разница уменьшается при утомлении. Согласно данным опроса тренеров, только 10,7 % игроков в одинаковой степени владеют приемами игры обеими ногами, 80,7 % владеют лучше правой и 8,6 % — левой ногой. В командах мастеров 70 % составляют правоногие футболисты, 15,5 % — равноногие и 14,5 % — левоногие.

Лучший вратарь мирового чемпионата 1966 г. в Лондоне Г. Бэнкс показал, насколько асимметричны в своих действиях футболисты высокого класса: «Играя в клубах и в международных турнирах, я пытался изучить методы пенальтистов. Большинство из них предпочитает одну сторону ворот, и я, смещаясь туда, пытался заставить их бить в непривычную сторону, что снижало эффективность удара. Вначале это помогало, по меня быстро раскусили. Однако, польза моего исследования состояла в том, что я изучил особенности большинства форвардов, а в игре — в пылу матча, они не рискуют, как правило, изменять свой любимый удар».

Чем выше класс футболистов и чем жестче условия игры и ответственнее соревнование, тем меньше футболистов выполняют приемы «слабейшей» ногой; соотношение приемов, выполняемых ведущей и неведущей ногой, изменяется в сторону увеличения использования ведущей [Бозененков М. Г., Лебедев В. М., Медников Р. Н., 1975; Медников Р. Н., 1975]. При этом увеличивается общая эффективность действий футболиста. Рост эффективности игры ведущей ногой сопровождается увеличением числа ее применений и ускорением темпа выполнения приемов. Рост эффективности игры не ведущей ногой происходит за счет уменьшения числа ее применений и стабилизации относительно медленного темпа выполнения ею движений в момент игры. Число «коронных» приемов и техническом арсенале игроков достоверно увеличивается; исполняются они ведущей ногой и в удобную сторону. Даже команды высокого класса пространство футбольного поля используют асимметрично: неведущей ногой футболисты предпочитают действовать на ее одноименной половине поля, правши — на левой, левши — на правой половине. Для «коронных» координационно сложных приемов выступает определенная пространственная закрепленность их выполнения. Освоение технических навыков управления мячом форсирует одноопорное пространственное приспособление, где каждая нога выполняет свою функцию, причем ту, в которой превосходит другую. Если ведущей ногой лучше манипулируют мячом, то на неведущей лучше стоят.

М. Г. Бозененков, В. М. Лебедев, Р. Н. Медников (1975) провели интересный педагогический, эксперимент. Мальчиков 9 лет обучали игре в футбол различно в трех группах. В первой обучение велось согласно двигательному «удобству» занимающихся — через ведущую сторону, во второй — через неведущую, в третьей «изучаемые приемы осваивались в каждом занятии обеими ногами посредством равного времени выполнения и количества повторений». Изучались удары внутренней стороной стопы, внутренней частью подъема, прямым подъемом, прием мяча теми же способами и ведение, обводка. Осуществлялся контроль за динамикой тонуса и температуры четырехглавых и икроножных мышц, мышечно-суставной чувствительностью тазобедренных суставов. Результат эксперимента оказался удивительным. Освоение технических приемов и действий происходило наиболее успешно в первой группе, хуже всего — во второй, а третья группа заняла промежуточное положение. «Весьма существенным... явилось то, что навязанное двигательное обучение через неведущую в моторном отношении сторону привело к замедлению роста испытуемых... освоение технических действий и их реализация осуществляется тем успешнее, чем теснее они увязываются с функциональными особенностями, опора на которые позволяет полнее реализовать двигательные возможности человеческого организма». Видно, что учет асимметрии ног повышает эффективность обучения.

Результаты этого эксперимента и их значение разбираются авторами и в других их сообщениях. В первой группе «регулируемое функциональной асимметрией двигательное поведение получает адекватную возможность его реализации ("подкрепляющее" влияние)», а во второй «непривычно навязанная двигательная программа ("координационный дискомфорт") приводит к подавлению функционально закрепленной доминантности, перераспределению информационных и энергетических потоков, сопровождаемому координационным неудобством и эмоциональным негативизмом» [Лебедев В. М., Медников Р. Н., 1975]. Они рекомендуют: «начальное обучение приемам игры в футбол в возрасте 8–10 лет нужно осуществлять через ведущую по моторике ногу до тех пор, пока ученик не усвоит основные навыки и не станет успешно применять их в игровой обстановке» [Лебедев В. М., Медников Р. Н., 1977].

Ноги неравны в поддержании вертикальной позы, которое С. Б. Карапетян (1983) рассматривает как целенаправленную двигательную деятельность. Описаны и другие проявления асимметрии ног. особо заметные у спортсменов. В произвольном вращении 90 % людей предпочитают левую сторону [Поцелуев А. А., 1960]. При опросе 143 фигуристов оказалось, что 84 % из них выполняют вращения и прыжки в левую сторону; в эту же сторону выполняют упражнения во время занятий хореографической подготовкой; при выполнении прыжков на льду толчковой является обычно левая нога [Староста В., 1963]. Результатом асимметричной тренировки во вращениях предполагается односторонняя устойчивость вестибулярного анализатора: она оказалась меньшей у фигуристов контрольной группы (2-го и 3-го года обучения), проявивших одностороннее приспособление к вращательной нагрузке. После вращения в привычную сторону (в кресле Барани) двигательную задачу (бег на коньках) они выполняли быстро и точно. После вращения в непривычную сторону у них ухудшались быстрота и точность выполнения той же экспериментальной задачи.

С более активной работой правой руки при отталкивании связана большая сила сгибателей правого плеча фигуристов по сравнению с относительной силой левого плеча. Результат прыжка с места без взмаха рук с правой ноги в большинстве случаев выше, чем с левой ноги, а прирост результатов в прыжках с места с левой ноги со взмахом рук и свободной ноги в большинстве случаев выше, чем с правой ноги [Кобелев В. В., 1969].

Ноги неравны по длине шага. Обычная ходьба, передвижение на лыжах и плавание с завязанными глазами невозможны по прямой линии уже в пределах 100 м, что А. А. Поцелуев объясняет присущей человеку асимметрией ног. Она отражается на особенностях ходьбы по необозначенной местности. Левоногие отклоняются вправо за счет большей длины шага левой ноги: кривая их движения приближается к кругу с направлением по ходу часовой стрелки. Правоногие отклоняются влево, направление их движения по кругу получается против часовой стрелки, что, по-видимому, сказалось в правилах соревнований по бегу (против часовой стрелки). Эту асимметрию объясняют и асимметрией глаз: правоглазый правша, направляясь к цели, отклоняется влево, так как «зрительная линия находится под преимущественным влиянием правого глаза», хотя Г. А. Литинский (1929) не исключает роли «первичной разницы двигательной иннервации, а именно: импульс к раздражению правой стороны всегда сильнее, вероятно, вследствие врожденного предрасположения... это объясняет то, что лица, заблудившиеся в темноте, благодаря круговому движению возвращаются к исходному пункту». В тенденции отклоняться в сторону при ходьбе, беге А. Ф. Брандт видит влияние сдвига «центра тяжести тела вправо, приходящейся на пользу левой конечности».

У 30 % лиц. занимающихся спринтерским бегом, при опоре одной ногой сумма импульсов торможения и отталкивания оказалась положительной, а при опоре другой — отрицательной. Значит, спринтер в одном шаге разгонялся, в другом — тормозился [Тюпа В. В., Райцин Л. М., Кайлин М. А., 1978].

Тело

Отмечены морфологические и функциональные асимметрии правой и левой половин тела человека. Окружность правой половины груди у 70 % людей больше левой; грудина чуть смещена влево; соски располагаются на разных уровнях [Масюк А. И., 1939]. Положение правой половины тела в пространстве, ее соотношения с рукой, ногой и ее движения осознаются лучше, чем те же признаки левой половины. Это характерно, по-видимому, для большинства людей. Об этом говорит прежде всего клинический опыт. В синдроме односторонней пространственной агнозии при поражении правого полушария мозга есть гемисоматоагнозия. Больные перестают воспринимать, игнорируют левые руку, ногу, половину тела. Игнорируют их так же, как не воспринимают эти больные зрительные и слуховые стимулы из левого по отношению к ним пространства. Они не пользуются левой рукой, если даже слабость в ней незначительна. Подобное можно, между прочим, проследить в литературе, посвященной расщеплению мозга у больных эпилепсией. Левая половина тела перенесших эту операцию больных не включается в спонтанную двигательную активность [Газзанига М., 1974]. Такого игнорирования правых частей тела при поражении левого полушария мозга, как правило, не наблюдается. Описаны единичные наблюдения, в которых больные были, по всей вероятности, левшами. Само игнорирование отличалось у этих больных существенными особенностями.

V. Ruggieri и соавт. (1981) выделили три варианта восприятия ширины и длины лица, длины плеча, туловища, руки и кисти, длины всего тела (у 41 студентки — правши с правой и левой асимметрией и симметрией глаз: 1 — индекс отклонения больше для левой половины тела: 2 — индекс отклонения больше для правой половины тела; 3 — нет разницы в восприятии левой и правой половин тела). Больший индекс отклонения на левую сторону сочетался с правым ведущим глазом.

Есть данные о различном участии правой и левой половин тела в общей двигательной активности человека, особенно ярко это выступает у спортсменов при выполнении технико-тактических действий, специфичных для бокса, фехтования, тенниса и т.д.

Боксеры-левши завоевывают 30–40 % золотых медалей на крупных международных соревнованиях. Преимущества левшей в бою показаны при изучении двигательной асимметрии взрослых высококвалифицированных боксеров [Огуренков В. И., Родионов А. В., 1975]. У них определяли: 1 — время латентного периода простой реакции и реакции выбора (предъявлялись световые сигналы — один или два); 2 — время выполнения удара; 3 — время соприкосновения кулака с целью (резкость удара); 4 — точность удара. Преимущество левшей оказалось не в скорости выполнения ударов каждой рукой в отдельности, а в суммарной быстроте реагирования. У них практически отсутствует разность движений правой и левой руки в условиях простого и сложного реагирования, тогда как у правшей эти показатели равны 32 мс и 7 мс. При нанесении прямых ударов в голову левши действуют более симметрично. «Вероятно, в силу специфической правосторонней стойки при встрече с правшой левша часто пользуется защитными движениями правой кистью, в результате чего получает большее развитие, нивелирующее ее отставание от сильнейшей левой руки. Правши же в бою с правшой для защиты чаще пользуются предплечьем и кистью правой {видимо ошибка, должно быть "левой" — И.С} руки, а в боях с левшой — правым предплечьем и кистью правой руки». При всех видах защитных движений туловищем у боксеров-левшей оказалась меньшая скорость двигательной защитной реакции, чем у правшей. Время выполнения защиты уклонением, то есть при сгибании туловища, равно 270 мс у левшей и 230 мс — у правшей. Защита отклонением назад (разгибание туловища) равно соответственно 204 мс и 236 мс. Для защиты, подготовки атаки и контратаки левши реже, чем правши, применяют разнообразные способы защиты при помощи сгибания и разгибания туловища. Во всех движениях туловища — сгибании и разгибании, — левши показывают худшую двигательную реакцию, чем правши [Огуренков 13. И., 1972]. У левшей меньше, чем у правшей, и суммарная скорость простой двигательной реакции при движениях ног. Но в боях левшей чаше наблюдаются быстрые, мгновенные, «взрывные» передвижения. Этот, парадокс автор объясняет компенсаторными механизмами, ярко проявляющимися у левшей. Компенсация достигается за счет своевременного принятия решения и выполнения ответной реакции.

Различна точность удара левшей и правшей. При нанесении прямого удара левой рукой отклонения от цели у левшей составляли 2,2 см и при ударе правой — 2,9 см, а у правшей те же показатели были равны соответственно 3,2 см и 2,9 см. «Если боксеры-левши показали лучшие результаты, чем правши, в точности прямых ударов левой рукой, то при ударе правой в голову эти величины совпали. Левшам ведущая левая рука дала суммарное преимуществе в точности прямых ударов в голову» [Огуренков В. И., 1972].

В изложенных различиях выступает несходство правшей и левшей во всем двигательном поведении, психомоторных процессах.

Лицо

Среди морфологических асимметрий лица отклонение носа вправо выражено у правшей и влево — у левшей [Bardeleben K., 1909]; правая половина лица у большинства людей больше левой [Koff E. et al., 1981]. В криминалистике есть понятие «биологической диссимметрии лица (головы)»: правый тип имеет более высокую и узкую правую часть и более широкую, низкую — левую, а левый тип характеризуется обратными соотношениями. В «кривой» (одной половиной лица) улыбке участвует преимущественно «широкая» половина. Привычное поднятие брови чаще осуществляется на узкой половине. Разжевывание пищи, если все зубы здоровы, лучше осуществляется функционально доминирующей стороной [Лобзин О. В., 1968]. В речевом акте правая половина рта более активна у 86 % правшей и у 67 % левшей [Graves R. et al., 1982], это характерно и для больных с афазией; при пении и серийном воспроизведении (счете, перечислении дней недели) шире открывается левая половина рта [Graves R. et al., 1985].

В литературе обсуждаются два вида асимметрии лица. Первый — неодинаковая способность половин лица отражать эмоциональное состояние человека. Публикуемые данные разноречивы. Одни полагают, что у большинства людей правая половина лица превосходит левую по выразительности и больше, чем левая, сходна со всем лицом [Членов Д. Г., 1960; McCurdy H., 1949; Lindzey G. et al., 1952; Gilbert Ch. et al., 1973]. Другими авторами более эмоциональной признается левая половина лица; например, более эмоциональными считаются фотографии, составленные только из левых половин лица [Sackeim H. et al., 1978]. Испытуемых просили оценить синтезированные (только из правых и только из левых половин) фотографии по 9 шкалам: отрицательное — положительное, мягкое — жесткое, мужественное — женственное и т. д. «Левосторонние» лица оценивались как более энергичные, сильные, активные, но более отрицательные; правосторонние — как более слабые, женственные, мягкие и более положительные. Левая половина лица левшей в улыбке выглядит более веселой, чем правая, представляющаяся относительно печальной в спокойпом состоянии; у правшей более грустными и счастливыми признавались лица на фотографиях, составленных из правых половин [Campbell R., 1978, 1979, 1982]. При тахистоскопическом предъявлении и правши и левши воспринимали как более счастливые лица с улыбкой на левой половине [Heller W., Levy J., 1981]. Различно впечатление зрителя об эмоциональном выражении схематически представленного лица: лица с опущенным левым углом рта (линия рта поднимается слева направо) чаще оцениваются как более грустные; лица с приподнятым левым углом рта (линия рта поднимается справа палево) — как более веселые [Розенфедьд Ю. В., 1983].

Второй вид асимметрии лица относится к движениям глаз, несущих «функции сенсорно-перцептивного входа» [Буякас Т. М. и др., 1980], рассматривающихся и как двигательный орган [Гиппенрейтер Ю. В., 1976]. Предполагается фундаментальной взаимосвязь движений глаз и умственной активности субъекта [Rosenberg B., 1981].

При осмыслении вопросов, требующих вербального размышления или математических, логических, счетных операций глаза большинства людей направляются вправо, при выполнении зрительно-пространственных, музыкальных задач и восприятии музыки, ритмических звуков природы — влево [Lefevre E. et al., 1977; Erlichman H. et al., 1978: Isaacsen-Bright M., 1978; Katz J. et al., 1981]. Вербально-концептуальные вопросы вызывают большее число движений глаз, чем зрительно-пространственные [Hiscock M. et al., 1981]. Отношение числа первых поворотов (вправо) к общему числу боковых движений глаз равно 0,68 при осмыслении испытуемыми вербальных вопросов и 0,5 — при зрительном воображении, припоминании сновидений [Jones D. et al., 1980]. Латентный период для движений глаз вправо при предъявлений слов короче, чем при предъявлении изображений; этой асимметрии не выявили у леворуких [Pirozzolo F. et al., 1980]. У больных шизофренией (по сравнению со здоровыми) преобладают движения глаз вправо [Tomes P. et al., 1982].

Эмоциональность обращенных к испытуемым вопросов увеличивает число левосторонних движений глаз [Schwartz G. et al., 1975]. Положительные эмоции вызывают большее число движении вправо: страх — влево. Люди с преимущественно правосторонними движениями глаз чаще специализировались в точных науках, меньше употребляли в своих ответах прилагательные, превосходили по вербальной шкале тех, у кого обнаруживалось большее число левосторонних движений глаз и кто специализировался в гуманитарных пауках, в ответах чаще употреблял прилагательные [Ahern G. et al., 1979]. Боковые движения глаз не возникают, если вопрос для испытуемого прост или уже готов ответ на него; эти движения зависят еще от уровня тревожности субъекта, отношения испытуемого к исследователю, возраста и половой принадлежности испытуемых. Так, у 50 женщин — правшей отмечены преимущественно левосторонние движения глав независимо от содержания вопросов, если задающий вопросы — мужчина и находится он напротив испытуемой [Gumm W. et al., 1982].

Смещение взора при ответах на вопросы разного содержания наблюдаются уже у детей в возрасте от 2 лет 8 мес до 9 лет 11 мес [Reynholds S. et al., 1980]; у детей в возрасте от 4 лет 7 мес до 6 лет 2 мес боковые движения глаз возникали при вопросе «Какое мороженое тебе нравится?» [Schroeder N. et al., 1976]; движения глаз как вправо, так и влево одинаково часты у девочек и мальчиков, у детей боковые движения глаз чаще вызываются при вопросах, требующих пространственных представлений (70 %) и реже — вербальных размышлений (55 %); по мере взросления происходит дифференцировка боковых движений.

Мужчины-правши с левосторонними движениями глаз более эмоциональны, лучше выполняют задания по различению 10-секундной последовательности световых вспышек, индуцируемых R-зубцом собственной электрокардиограммы (ЭКГ) и не связанных с ЭКГ, как и последовательности звуковых сигналов, связанных с R-волной ЭКГ и не связанных с ЭКГ [Montgomery W. et al., 1984], что свидетельствует о взаимосвязи между правополушарными функциями и афферентным представительством кардиоваскулярной деятельности [Hantas M.et al., 1984].

Значение данных о движениях глаз вправо и влево и об их связи с содержанием психической деятельности в полной мере пока не оценено. Существующие объяснения разноречивы. Лишь частную закономерность отражает, наверное, гипотеза М. Кинсборна (1978), объясняющего направление движений глаз при разных видах психической деятельности преимущественной активизацией того полушария, которое ответственно за реализуемую сейчас субъектом деятельность. О том, что движения глаз отражают собой степень внимания субъекта, заставляет думать клинический опыт. В частности, наблюдения больных, впадающих в приступ, называемый абсансом и возникающий у правшей при дисфункции передних отделов левого полушария мозга [Чебышева Л. Н., 1975; Доброхотова Т. А., Брагина Н. Н., 1977]: больной сохраняет позу, в какой его застало начало приступа; лицо его становится «каменным», лишенным всяких признаков внимания взгляд — неподвижным; именно исчезновение с лица признаков внимания свидетельствует о перерыве психической деятельности больного на время приступа; возвращение же проявлений внимания и, в частности, возобновление движений глаз означает выход больного из приступа и возобновление прервавшейся психической деятельности.

Подчеркивается значение движений глаз в формировании зрительных образов. Выделяют два функционально различных движения глаз: 1 — макродвижения, которыми обеспечивается смена точек фиксации взора при рассматривании неподвижных объектов; эти движения носят, как правило, скачкообразный характер; 2 — микродвижения, непроизвольные движения в процессе фиксации неподвижных объектов, среди них: а) дрейф, неупорядоченное и относительно медленное перемещение глазных осей, при котором фиксируемая точка остается внутри fovea; б) тремор, высокочастотные, маленькие по амплитуде колебательные движения осей глаз; в) микросаккады, маленькие, непроизвольные скачки, выполняющие в основном функцию корректировки [Митькин А. А., 1974].

При рассматривании картин глаз вовсе не обводит зрачками контуры предметов, а совершает странные, поначалу кажущиеся хаотическими скачки. По мере того, как записи движения наслаиваются одна на другую, выступают любопытные закономерности [Ярбус Л. Л., 1965]. Рассматривая, например, портрет, зритель останавливает взор главным образом на глазах, губах, носе. В одном из опытов автор предлагал рассмотреть картину Репина «Не ждали» с разных установок: 1 — оценить материальное положение семьи (привлекалось особое внимание к убранству комнаты, которое при «свободном» рассматривании практически не замечалось); 2 — определить возраст персонажей (внимание концентрировалось исключительно на лицах, совершались быстрые перелеты взора от лиц детей к лицу матери и далее — к лицу вошедшего и обратно).

В. Н. Пушкин (1967) использовал киносъемку глаз, чтобы исследовать участие взора в решении шахматных задач. Движения глаз оказались зависимыми от установки: 1 — найти решение (взор фиксируется в основном на «функционально значимых пунктах» позиции и имеются обширные районы доски, куда взор вообще не направлялся), 2 — оценить, чья позиция сильнее (точки фиксации глаз распределяются по всей доске; каждый фрагмент позиции, привлекающий его внимание, шахматист рассматривает примерно четверть секунды).

Психическая асимметрия

Определение этой асимметрии более трудно, чем уже изложенных моторных и сенсорных асимметрий. Психическая асимметрия имеется в виду в двух планах. В первом она выражает собой неравенство функций полушарий мозга в формировании целостной нервно-психической деятельности. Выше показана взаимосвязь моторных и сенсорных асимметрий с психическими асимметриями.

В монографии «Зрение и мышление» В. Д. Глезер подчеркивает, что «любой даже самый элементарный акт зрения, например, видение вспышки света, следует рассматривать как акт мышления» и что «наше мышление основано в первую очередь на зрительном восприятии» (1985).

Моторные и сенсорные процессы человека, по всей вероятности, резко дифференцируются, когда они проявляются в сочетании с психическими процессами.

Психические процессы, зависимые от правого полушария мозга, по существу включают в себя сенсорные асимметрии. В целом они могут обозначаться как психосенсорные процессы. Они составляют основу для одного из двух главных видов познания человека — познания с помощью органов чувств с формированием чувственных образов внешнего мира и самого себя. Такое познание возможно лишь при непосредственном контакте объекта познания с органами чувств. Такому познанию доступно, следовательно, только то, что есть сейчас (в настоящем времени) и здесь (в реальном сейчас пространстве). Постоянно формирующиеся образы осознаются, сопоставляются с образами прошлых восприятий и таким образом идентифицируются объекты внешнего мира и собственного «Я» субъекта.

Психические процессы, зависимые от левого полушария, тесно соотносятся с двигательными асимметриями. Здесь уже дифференцируются психомоторные процессы.

Известно, что «интенсивное мышление о движении способствует тенденции его выполнения... во время интенсивного воображения выполнения действий» в мышцах появляются биотоки; в настоящее время широко применяются различные виды идеомоторной тренировки — «повторяющегося процесса интенсивного представления движения, воспринимаемого как собственное движение» [Pickenhain L., 1980]. Идеомоторная тренировка рассматривается как находящаяся «между действительным выполнением навыка и его словесным проектом». Признается важным изучение идеомоторной тренировки для понимания сложных психофизиологических процессов управления и регулирования, которые «лежат в основе реализации актов поведения человека».

О тесной взаимосвязанности психических и моторных процессов, об единстве и цельности психомоторной сферы человека свидетельствуют и корреляции, установленные между глазодвигательной и обшей двигательной активностью, с одной стороны, и эффективностью психической деятельности — с другой [Хомская Е. Д., Ефимова И. В., 1985].

Наиболее высокоорганизованным видом психомоторной деятельности является процесс формирования речи, собственной активной речи субъекта. Только на основе речи стало возможным формирование принципиально нового — абстрактного познания. Это означает, что человек становится способным познать то, чего нет сейчас и здесь, чего он никогда в прошлом не видел, не слышал, не осязал; он приобретает способность приобщиться к общечеловеческому опыту, накопленным всеми предыдущими поколениями человечества знаниям.

Психосенсорная сфера или чувственное познание скорее максимально индивидуализированы: одну и ту же ситуацию два человека воспринимают с заметно разными оттенками, определяющимися и сиюминутным состоянием, и прошлым опытом восприятия каждого из них. Психомоторная сфера и абстрактное познание, напротив, должны быть скорее унифицированы: благодаря этой второй стороне психики один человек общается с другим, понимает его. Такое различие между чувственным и абстрактным познаниями особо очерчено, как можно думать на основании клинических наблюдений, у большинства людей. В клинике очаговых поражений мозга выявились подробности, которые могут быть интерпретированы как свидетельствующие о несходстве психики некоторых левшей и правшей.

Термин «психическая асимметрия» в специальной литературе, посвященной проблеме функциональной асимметрии мозга человека, употребляется мало. Но первый план ее рассмотрения представлен по существу во многих публикациях. В частности, в таком высказывании: «Полная латерализация психических функций возможна тогда, когда левое полушарие доминирует по речи, правое — по пространственным и перцептивным функциям» [Бережковская Е. Л. и др., 1980].

Второй план определения психической асимметрии и особенно анализа ее сущности, на взгляд авторов, более адекватен, чем первый, и, пожалуй, более перспективен. Под психической асимметрией здесь понимается нарушение симметрии собственно психических процессов — психосенсорных и психомоторных или чувственного и абстрактного познаний. Если в уже представленном первом плане они выглядят различными по тому, что первые зависимы от функционирования правого, а вторые — от левого полушария мозга, то во втором плане они предстают различными (вплоть до противоположности друг другу) по времени их формирования. Психосенсорные процессы формируются в настоящем времени при постоянном сопоставлении получаемых сейчас чувственных образов с образами прошлых восприятий субъекта. Развитие психомоторных процессов представляется происходящим в настоящем времени так, что их завершения вероятны только в будущем времени.

Можно допустить, что психосенсорные и психомоторные процессы зеркально-симметричны или энантиоморфны. Но зеркально симметричны они по времени их становления: оба ряда психических процессов реализуются в настоящем времени (первые осуществляются как бы полностью, а вторые лишь начинаются), но с обращенностью в противоположные времена — прошлое и будущее (уже осуществленные образы восприятия оказываются в прошлом времени, еще не осуществленные части психомоторной деятельности могут завершиться в будущем времени).

Раскрытию второго аспекта посвящены все следующие за второй главой разделы этой книги. Клинический опыт авторов привлекается для обоснования по крайней мере двух предположений.

Во-первых, принцип симметрии может быть применим и и изучении психики — сознания человека как выражения функций парно работающих полушарий целого мозга.

Во-вторых, использование принципа симметрии в сравнительном анализе психических процессов, зависимых от функционирования пространственно противоположных полушарий мозга, раскрывает неожиданные ракурсы понимания психики человека, ее пределов, а также самого принципа симметрии. Он здесь — на уровне человека, — проявляется подробностями, по всей вероятности, отсутствующими в природе до человека.

Мы поможем в написании ваших работ!