Источники непарадигмальных проблем
Такими источниками могут быть как явления действительности, так и определенные феномены самого знания и процесса познания. Непарадигмальные проблемы могут проистекать, например, из таких черт знания, как неочевидность, неясность, недоказанность, необоснованность, неподтвержденность того или иного научного положения, необъясненность тех или иных элементов знания. Все эти характеристики представляют собой не что иное, как методологические дефекты имеющегося знания. Положительным следствием этих дефектов является как раз то, что они приводят к проблемам, ведущим в свою очередь к новому знанию. Обусловленные этими характеристиками проблемы могут быть как парадигмальными, так и непарадигмальными.
Мы будем говорить о непарадигмальных проблемах, поскольку они содержат в себе большой творческий потенциал и тем самым обеспечивают прорыв к качественно новому знанию. Если истинность какого-либо теоретического положения неочевидна, т.е. неясно, из каких предпосылок оно вытекает, соответствует ли оно действительности, то в отношении такого положения правомерно поставить вопрос: действительно ли дело обстоит так, как утверждается в этом положении? Такой вопрос может оказаться непарадигмальной проблемой, т.е. для его решения необходимо будет выйти за рамки существующих представлений, прибегнуть к новым подходам и идеям.
Э.Мах в свое время усомнился в истинности ньютонова понятия абсолютного пространства, поставил проблему поиска иной системы отсчета для инерциально движущихся тел. Решение этой проблемы привело к необходимости отказа от представлений Ньютона о пространстве. А.Эйнштейн писал об этом так: “Эрнст Мах убедительно отмечал неудовлетворительность теории Ньютона в следующем отношении. Если движение рассматривать не с причинной, а с чисто описательной точки зрения, то оно существует только как относительное движение предметов по отношению друг к другу. Однако с этой точки зрения ускорение, появляющееся в уравнениях Ньютона, оказывается непонятным. Ньютон вынужден был придумать физическое пространство, по отношению к которому должно существовать ускорение. Хотя это специально введенное понятие абсолютного пространства логически корректно, оно тем не менее кажется неудовлетворительным. Поэтому Эрнст Мах пытался изменить уравнения механики так, чтобы инерция тел сводилась к движению их не по отношению к абсолютному пространству, а по отношению к совокупности всех остальных весомых тел. При существовавшем тогда уровне знаний попытка Маха была заведомо обречена на неудачу. Однако постановка проблемы представляется вполне разумной”[11].
|
|
|
Ориентация исследователя на поиск неочевидных истин — важная творческая установка, обеспечивающая возможность обнаружения перспективных непарадигмальных проблем. Такой же важной является установка на пристальное внимание к неясным научным положениям. Они также проблематичны и также могут быть источником непарадигмальных проблем. Неясность может относиться к причине или основанию выбора и принятия какого-либо положения. При критическом анализе может оказаться, что такой причины или основания вообще нет или они неудовлетворительны. Тогда и возникнет задача поиска действительной причины и действительного основания, а ее решение может привести к формулированию совершенно иного теоретического положения по сравнению с существующим.
|
|
|
Неясность может быть в определении какого-либо явления, в содержании понятия, в формулировке закона. Тщательный анализ таких элементов знания, особенно с привлечением новых данных, может выявить их неудовлетворительность и побудить к поиску новых определений и формулировок, которые окажутся принципиально иными. Эйнштейн в свое время обратил внимание на неясность понятия инерциальной системы и закона инерции. “Это сомнение, — подчеркивал он, — приобретает решающее значение в свете опытного закона равенства инертной и тяжелой массы...”[12].
|
|
|
Анализ этого пробела привел его к радикальному выводу: “... В свете известных из опыта свойств поля тяжести определение инерциальной системы оказывается несостоятельным. Напрашивается мысль о том, что каждая, любым образом движущаяся система отсчета с точки зрения формулировки законов природы равноценна любой другой и что, следовательно, для областей конечной протяженности вообще не существует физически выделенных (привилегированных) состояний движения...”[13].
Тем самым он пришел к новой формулировке принципа относительности, утверждающего равенство всех систем координат.
Итак, неясность какого-либо элемента знания свидетельствует во многих случаях об ограниченности соответствующей теории, о невозможности на ее основе дать отчетливое, эксплицитно выраженное знание. А это говорит о необходимости перехода к новой теории, к новым представлениям. Неясность оказывается прибежищем проблем, туманностью, за которой скрываются новые горизонты знания. Подобные туманности должны быть для ученых такими же привлекательными объектами, как и представшие их взору вполне наглядные, но еще неизученные явления.
|
|
|
Однако не всякая неясность предстает перед исследователем как таковая. Многие неясные положения, понятия и представления вследствие привычки кажутся бесспорными, очевидными, не вызывающими сомнение. Став общепринятыми, они скрывают свою проблематичность. Вот почему для науки ценен такой интеллект, который может увидеть в кажущейся ясности неясность, поставить благодаря своей критической и аналитической способности взрывающие дефектное знание проблемы. Такие же проблемы эта способность поможет увидеть и в недоказанности, необоснованности, необъясненности каких-либо элементов знания.
Сама действительность становится источником непарадигмальных проблем, когда в ней удается обнаружить аномальные явления. По отношению к таким явлениям ставятся вопросы относительно их природы, причин, механизмов и т.п. Поскольку существующие знания не дают ответа на эти вопросы, то проблемы и являются непарадигмальными. Так, в свое время встали вопросы о природе неожиданно открытого явления радиоактивности, о механизме фотоэффекта, о причине отклонения альфа-частиц при бомбардировке ими золотой пластинки.
Путь к непарадигмальной проблеме может начаться с постановки вопроса феноменологического характера, например, как будет внешне протекать тот или иной процесс. Изучение этого вопроса может дать результаты, которые отличаются от существующих представлений, и тогда возникнет проблема базисного характера: каков, скажем, механизм данного процесса. Эта проблема и будет непарадигмальной. Именно по этой схеме развивалось открытие в химии разветвленных цепных реакций[14].
Непарадигмальные проблемы могут быть порождены и знакомыми явлениями, уже находящимися в поле зрения исследователей. Для этого необходимо по-иному, с новой точки зрения посмотреть на такие явления, увидеть в них нечто, ранее незамечавшееся и поставить по отношению к этому моменту соответствующую проблему. Именно таким путем пришел к своему выдающемуся открытию — открытию синдрома стресса — Г.Селье. Целесообразно привести его подробный рассказ об этом, поскольку в нем по существу описана процедура обнаружения нового в известных явлениях и постановки на этой основе непарадигмальной проблемы.
В книге Селье читаем: “... Я впервые “наткнулся” на идею стресса и общего адаптационного синдрома в 1925 году, когда изучал медицину в Пражском университете. Я только что прошел курс анатомии, физиологии, биохимии и прочих теоретических дисциплин, изучение которых должно предварять встречу с настоящим пациентом. Нашпиговав себя теоретическими познаниями до предела своих возможностей и сгорая от нетерпения заняться искусством врачевания, я обладал весьма слабыми представлениями о клинической медицине. Но вот настал великий и незабываемый для меня день, когда мы должны были прослушать первую лекцию по внутренним болезням и увидеть, как обследуют больного. Получилось так, что в этот день нам показали в качестве введения несколько случаев различных инфекционных заболеваний на их самых ранних стадиях. Каждого больного приводили в аудиторию, и профессор тщательно расспрашивал и обследовал его. Все пациенты чувствовали себя больными, имели обложенный язык, жаловались на более или менее рассеянные боли в суставах, нарушение пищеварения и потерю аппетита. У большинства пациентов отмечался жар (иногда сопровождаемый бредом), была увеличена печень или селезенка, воспалены миндалины и т.д. Вот эти симптомы прямо бросались в глаза, но профессор не придавал им особого значения (пример неспособности видеть проявление чего-то аномального. — А.М.). Затем он перечислил несколько “характерных” признаков, способных помочь при диагностике заболевания, однако увидеть их мне не удалось, ибо они отсутствовали или, во всяком случае, были столь неприметными, что мой нетренированный глаз не мог их различить; и все-таки именно они, говорили нам, представляют собой те важные изменения в организме, которым мы должны уделять все наше внимание. В данный момент, говорил наш преподаватель, большинство из этих характерных признаков еще не проявилось и потому помочь чем-либо пока нельзя. Без них невозможно точно установить, чем страдает больной, и, следовательно, назначить эффективное лечение. Было ясно, что многие уже проявившиеся признаки заболевания почти не интересовали нашего преподавателя, поскольку они были неспецифическими (нехарактерными), а значит, бесполезными для врача (влияние шор традиционного взгляда на явление. — А.М.). Так как это были мои первые пациенты, я еще был способен смотреть на них взглядом, неискаженным достижениями современной медицины. Если бы я знал больше, то не задавал бы вопросов, потому что все делалось “именно так, как положено, как это делает каждый хороший врач”. Зная больше, я наверняка был бы остановлен величайшим из всех тормозов прогресса — уверенностью в собственной правоте. Но я не знал, что правильно и что нет (проявление непредубежденности взгляда исследователя на явление. — А.М.) ...Я понимал, что наш профессор, дабы определить конкретное заболевание каждого из этих больных, должен был найти специфические проявления болезни. Мне было ясно также, что это необходимо для назначения подходящего лекарства, обладающего специфическим действием против микробов или ядов, вызывавших болезнь этих людей. Все это я прекрасно понимал; но что произвело на меня, новичка, наибольшее впечатление, так это то, что лишь немногие признаки были действительно характерны для данного конкретного заболевания; большинство же из них со всей очевидностью являлись общими для многих, если не для всех, заболеваний (факт видения незамечаемого ранее в явлении. — А.М.). Почему это, спрашивал я себя, такие разнообразные болезнетворные агенты, вызывающие корь, скарлатину или грипп, имеют общее со многими препаратами, аллергенами и т.п. свойство вызывать вышеописанные неспецифические проявления? (Постановка непарадигмальной проблемы. — А.М.) Но ведь им всем на самом деле присуще это свойство, причем в такой степени, что на ранней стадии заболевания порой совершенно невозможно, даже для нашего именитого профессора, дифференцировать одно заболевание от другого, столь похоже они выглядят. Я не мог понять, почему с самого зарождения медицины врачи всегда старались сосредоточить все свои усилия на распознавании индивидуальных заболеваний и на открытии специфических лекарств от них, не уделяя никакого внимания значительно более очевидному “синдрому недомогания” как таковому (факт одностороннего подхода. — А.М.). Я знал, что синдромом называется “группа признаков и симптомов, в своей совокупности характеризующих заболевание”. Несомненно, у только что виденных нами больных присутствовал синдром, но он скорее напоминал синдром болезни как таковой, а не какого-то определенного заболевания. А нельзя ли проанализировать механизм этого общего “синдрома недомогания” и, быть может, попытаться найти лекарство против неспецифического фактора болезни?”[15]. (Постановка задачи по изучению вновь открытой стороны явления. — А.М.)
В этой процедуре, операции которой отмечены в наших примечаниях, сочетаются разносторонность взглядов на явление, что позволяет увидеть то, что раньше другими не замечалось, а также критическое отношение к существующим представлениям о данном явлении. Такой подход и обеспечивает возможность обнаружения аномального содержания и формулирования на этой основе новой перспективной проблемы.
Но нередки случаи, когда исследователи не обращают внимание на проблематичность известных им явлений, как это особенно ярко проявилось в отношении генов, ДНК в конце 1940-х — начале 1950-х годов. Дж.Уотсон, один из авторов открытия структуры ДНК, с изумлением наблюдал эту ситуацию в тогдашней генетике: "... От генетиков толку было мало. Казалось бы, без конца рассуждая о генах, они должны были заинтересоваться, что же это все-таки такое. Однако почти никто из них, по-видимому, не принимал всерьез данных, свидетельствующих о том, что гены состоят из ДНК. Это область химии! А им от жизни нужно было совсем другое: донимать студентов изучением недоступных пониманию частностей поведения хромосом или выступать по радио с изящно построенными и туманными рассуждениями о роли генетиков в нашу переходную эпоху переоценки ценностей"[16].
В подобных ситуациях может выручить обычная любознательность. А для этого не следует думать, что все в окружающем ясно, понятно и не заслуживает пытливого, вопрошающего отношения. В таких случаях стоит следовать примеру героя финского эпоса "Калевала" кузнеца Ильмаринена, который по отношению к известным, казалось бы, вещам ставил в любых условиях чрезвычайно продуктивный вопрос: а что будет, если... И получал новые вещи. В эпосе говорится :
Он подумал и размыслил:
"А что будет, если брошу я в огонь железо это,
положу его в горнило."[17].
Имплицирование проблем
Непарадигмальная проблема может возникнуть в качестве следствия другой, ранее поставленной и решенной проблемы. Без такой предваряющей проблемы она не могла бы появиться, не могла быть поставлена. Так, Планк вначале решал задачу формулирования математического закона теплового излучения. Результатом решения данной задачи было появление неизвестной величины h. Это и породило проблему поиска физического смысла данной величины. Проблема оказалась экстраординарной, потребовавшей для своего решения перехода к новым фундаментальным представлениям о механизме физических процессов.
Имплицированные проблемы вызываются необходимостью найти то неизвестное, которое возникает вместе с полученным результатом. Этим неизвестным могут быть причина, механизм, условие, предпосылка, основание, субстрат, структура того объекта, явления или процесса, который отображен в результате. Таким образом, в основе процедуры имплицирования проблем лежат связи и отношения универсального, онтологического характера. Именно благодаря этим связям и отношениям, руководствуясь ими сознательно или неосознанно, Г.Мендель пришел от проблемы передачи признаков по наследству к проблеме носителей этих признаков; Дарвин — от проблемы реальности органической эволюции к проблеме ее причин и движущих сил.
Имплицирование проблем происходит и на основе отношения "частное — общее". Решение какой-либо частной проблемы требует предварительного решения соответствующей общей проблемы, и наоборот. Переход к новой проблеме может быть показан отношением противоположности между изученным и неизученным явлениями. Так после объяснения оптических явлений, сопровождающих распространение света в неподвижных средах, физика конца XIX века перешла к выяснению того, что происходит с электромагнитными явлениями в движущихся средах.
Итак, логическим основанием процесса имплицирования проблем являются принципы философского характера — принцип законосообразности явлений, принцип детерминизма, принципы развития, системности, симметрии и т.д. Зафиксированная с их помощью связь или зависимость двух или более моментов позволяет при обнаружении одного из этих компонентов ставить задачу поиска другого компонента. Для каждого онтологического типа явлений (предмета, процесса, системы, структуры и т.д.) существует более или менее развитая концептуальная сетка — комплекс понятий, отображающих стороны, связи и свойства этих явлений. Когда исследователь обнаруживает какое-либо новое явление, он накладывает на него соответствующую концептуальную сетку, и все неизвестные стороны, связи и свойства нового явления, сопряженные с ним другие явления, о которых говорят соответствующие общие понятия данной сетки, ориентируют на их поиск, становятся объектами дальнейшего исследования, проблемами. Например, если обнаруживается какой-то процесс, то на основе соответствующей концептуальной сетки встают вопросы о его источниках, механизмах, движущих силах, этапах развития и т.д. И.Кант в свое время писал: “...Ясно, что знание естественных вещей — как они есть теперь — всегда заставляет желать еще и знания того, чем они были прежде, а также через какой ряд изменений они прошли, чтобы в каждом данном месте достигнуть своего настоящего состояния "[18].
Рациональным основанием подобных желаний и являются упомянутые концептуальные сетки. Примером непарадигмальной проблемы современной физики, выросшей из общефилософских представлений, в данном случае из представления о том, что свойство явления, переходящего на количественно иной уровень, превращается в свою противоположность, т.е. явление изменяется вследствие выхода за свою меру, является проблема фундаментальной длины. Рассуждение об этом, в основе которого можно усмотреть указанное представление, мы находим у В.Л.Гинзбурга: "В специальной и общей теории относительности, в нерелятивистской квантовой механике, в существующей теории квантовых полей используется представление о непрерывном, по сути дела классическом, пространстве и времени... Но всегда ли законен такой подход ? Откуда следует, что "в малом" пространство и время не становятся совсем иными, какими-то "зернистыми", дискретными, квантованными?.. Сейчас можно, видимо, утверждать, что вплоть до расстояния порядка 10-15 см. обычные пространственные соотношения справедливы или, точнее, их применение не приводит к противоречиям. В принципе не исключено, что предела нет вообще, но все же значительно более вероятно существование какой-то фундаментальной (элементарной) длины.., которая ограничивает возможности классического пространственного описания"[19].
Дата добавления: 2018-04-05; просмотров: 317; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!