Немного о рейтинге «Алисы в Стране чудес»



«Алиса в Стране чудес» переведена на 125 языков. Среди них китайский, корейский, иврит и даже идиш. (На идиш самые грустные рассказы становятся смешными. Представляете, как чудесно звучит «Алиса» в переводе на этот удивительный язык?)

Сюжет книги лег в основу многих произведений. По мотивам «Алисы» написаны оперы, балеты, драматические пьесы и снято множество фильмов. Наиболее известный из них – мультипликационная лента Уолта Диснея – «Алиса в Стране чудес» (на мой взгляд, не самая удачная из его картин). Многие рок‑группы исполняли песни на сюжет «Алисы». Особенной популярностью пользовались две песни: «Белый Кролик» группы Jefferson Airplane (мои ровесники наверняка помнят ее первые строки про волшебные таблетки, от которых то растешь, то уменьшаешься) и «В Зазеркалье» Питера Хэммила. Американский певец и композитор Том Уэйте написал рок‑оперу «Алиса», посвященную непростым взаимоотношениям Льюиса Кэрролла и Алисы Лидделл (о них мы еще поговорим). И это только несколько примеров. Современные писатели и художники продолжают использовать в своем творчестве идеи этих двух замечательных книг.

Так что же такое есть в этих произведениях, чего нет в других? В чем их особенность?

 

Книга песка и зеркала

До того как мы займемся подробным анализом книг про Алису, я хочу напомнить вам о «Книге песка». Так называется рассказ аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса. В нем говорится о книге с бесконечным количеством страниц. Ни одну из них нельзя прочесть дважды. Каждый раз, когда пытаешься вернуться на ту же страницу, попадаешь на другую. Первая и последняя страницы в книге отсутствуют.

По‑моему, Борхес не имел в виду какую‑то определенную книгу. Он говорил обо всех книгах сразу. О тех, что уже написаны, и тех, которым только предстоит родиться. (И о книге, которую вы читаете сейчас, тоже.) Возможно, Борхес стремился показать бессмысленность погони за знаниями, ибо, как утверждает Карл Поппер, «знание всегда ограниченно, а незнание бесконечно».

В статье «Остановите Брандашмыга», посвященной анализу «Алисы в Стране чудес», блогер Марк Бурштейн высказывает предположение, что в «Книге песка» Борхес имеет в виду именно «Алису». Доказателвством, по его мнению, служит следующее обстоятелвство: читая комментарии разных авторов к «Алисе», трудно поверить, что все они читали одну и ту же книгу.

 

Не существует ничего, кроме текста.

Жак Деррида

 

Исходя из личного опыта я должен добавить, что, перечитывая книги об Алисе, не можешь отделаться от впечатления, что каждый раз читаешь нечто новое. И дело не только в том, что с каждым прочтением открываешь для себя новые грани, прежде ускользавшие от твоего внимания, но и в том, что некоторые вещи, в прошлый раз казавшиеся очень важными, теряют значение. А иногда вся книга целиком вдруг наполняется новым смыслом. Тут самое время вспомнить немецкого философа XVIII века Георга Лихтенберга, который сказал, что книга – это всего лишь зеркало, и если в него смотрится обезьяна, то она увидит там только себя. Уж не знаю, что увидит обезьяна, читающая Кэрролла, но его книги действительно обладают зеркальными свойствами. Всякий видит в них свое отражение. А поскольку человеку свойственно меняться, с каждым прочтением приключения Алисы будут представать перед ним в новом свете.

 

Толкования Алисы

Количество комментариев к Алисе поистине огромно. Одни считают, что это описание процесса взросления, другие – что это история о чувствах и бесчувственности. Некоторые видят в ней аллегорическое повествование о религиозных диспутах в викторианской Англии. Отдельные комментаторы усматривают в «море слез» сатиру на теорию эволюции Дарвина. Интересно отметить, что почти все животные в сказках Кэрролла – хищники. Даже уютная домашняя кошка Алисы, как только становится персонажем книги, превращается в грозу мышей.

Кстати о Дарвине. В 1860 году в Оксфорде между клерикалами и Дарвином разгорелся горячий спор. Первые защищали концепцию божественного сотворения мира, второй настаивал на теории эволюции. (Спор этот не окончен и по сей день. По иронии судьбы, один из главных приверженцев Дарвина – Ричард Докинз – преподает как раз в Оксфорде.) Чарльз Доджсон был человеком религиозным. И хотя, как полагают многие, его посещали сомнения, открыто он их не высказывал. Что именно он в действительности думал о дарвиновском учении, нам неизвестно. Зато известно, что теория происхождения видов, сегодня отнюдь не претендующая на центральное место на первых полосах газет, в то время была настоящей сенсацией. Дани Керман обратил мое внимание на обезьяну, изображенную на иллюстрации к третьей главе «Алисы в Стране чудес», озаглавленной «Бег по кругу». Она не имеет отношения к сюжету, зато тесно связана с теорией эволюции.

Многое в теории Дарвина до сих пор остается непонятым. Разумно предположить, что в эпоху Чарльза Доджсона вопросов и недоумений по ее поводу возникало еще больше. Не исключено, что Кэрролл воспринял идею эволюции как войну всех против всех и потому вывел всех животных в своих книгах хищниками.

Вообще почти невозможно найти философскую идею, влияния которой тот или иной комментатор не нашел бы в книгах Кэрролла. Начиная от платоновской пещеры до взаимосвязи души и тела по Платону и Декарту и логического позитивизма «Венского кружка», сформировавшегося после Первой мировой войны. Но далеко не все читатели видят в книгах про Алису сложные научно‑философские построения. Например, переводчица «Алисы» на иврит Рина Литвин убеждена, что это история взросления маленькой девочки. История непростая, но увлекательная.

Была даже сделана попытка найти связь между книгами Льюиса Кэрролла, ортодоксальным иудаизмом и тайным еврейским учением – Каббалой. По словам Марка Бурштейна, некто доктор Фридман даже написал на эту тему книгу. Я попытался ее найти, но мои поиски не увенчались успехом. Одно я знаю точно: если прочитать имя Бармаглот (в оригинале JABBERWOCKY) наоборот, то получается (ну, почти получается) рабби Иаков.

Другие исследователи увидели тесную связь между «Алисой» и дзен‑буддизмом. В Зазеркалье есть лишенный памяти лес без имен, а сама Алиса все время меняется. Но ведь в этом и состоит одна из основных идей буддизма.

И, если уж мы заговорили о Будде, давайте познакомим с Алисой еще одного великого пессимиста.

 

На кушетке у Фрейда

После Фрейда читать Кэрролла, игнорируя многочисленные эротические намеки и подтексты, просто невозможно. Действительно, появилась масса комментариев, посвященных рассмотрению приключений Алисы с точки зрения психоанализа. Как пишет в своей книге «В тени чудо‑ребенка» Каролин Лич, именно это в 1933 году попытался проделать Энтони Голдшмидт. И пришел к однозначному выводу: Чарльз Доджсон – извращенец и педофил. Голдшмидт отталкивается от нескольких фактов. Во‑первых, у Кэрролла никогда не было связей со взрослыми женщинами. Во‑вторых, Кэрролл терпеть не мог мальчишек, предпочитая общение с девочками. (В своем дневнике Доджсон так и пишет: «Я люблю всех детей, кроме мальчиков». Менее строгий логик мог бы выразиться значительно проще.)

Во времена Голдшмидта оба упомянутых факта считались бесспорно установленными. Сегодня, однако, появились основания усомниться в их истинности. Недавно были обнаружены ранее неизвестные стихи Кэрролла. Судя по их содержанию, вряд ли они посвящены маленьким девочкам. То есть у Кэрролла, по‑видимому, таки были романы со взрослыми женщинами. Того же мнения придерживается профессор Мортон Коэн, автор подробной биографии Льюиса Кэрролла[4].

Что же до отвращения к мальчикам, то и тут не все так однозначно. Сохранились письма Кэрролла, адресованные мальчикам и выдержанные в самом дружеском тоне. Справедливости ради следует, однако, отметить, что адресатами большей части его писем оставались девочки.

Стоит начать анализировать образ Алисы по Фрейду, как сразу выясняется, что «удивительное рядом». Энтони Голдшмидт был в ряду таких исследователей первым, но далеко не последним. Есть книга, которая по уровню безумия даст фору даже поиску связи между Алисой и еврейской Каббалой. Ее автор утверждает, что Алиса – это на самом деле половой орган (!) Льюиса Кэрролла. Правда, неожиданно? В обоснование своей теории автор приводит большое количество примеров и цитат. В самом начале исследования он спешит сообщить: «В чем смысл падения Алисы в кроличью нору?

Разумеется, это желание совершить половой акт»[5]. «Разумеется»! Автору это ясно как божий день.

А что происходит с Алисой после падения? Она «то увеличивается, то уменьшается»… Ну, вы сами понимаете, о чем это…

Но и на этом автор останавливаться не собирается. «Алиса боится, что она уменьшится настолько, что совсем исчезнет…» Этому страху есть, конечно же, психологическое объяснение. Оказывается, Льюис Кэрролл страдает… комплексом кастрации. И крики королевы во время игры в крикет «Отрубить ему голову!» ничем, кроме этого комплекса, объяснить нельзя. Ну как? Убедительно?

Вообще же поклонники психоанализа предлагают много разных толкований одних и тех же сцен в книге. Так, например, в путешествии по кроличьей норе можно (хотя и не обязательно) увидеть желание вернуться в материнскую утробу.

В любой книге можно найти строки, поддающиеся истолкованию в эротическом смысле. Книги для детей не являются исключением. Скорее наоборот. Только представьте, какой простор открылся бы перед господином Голдшмидтом, вознамерься он написать исследование о Красной Шапочке или о Белоснежке и семи гномах! Но давайте вернемся к его опусу про Алису и Льюиса Кэрролла. В главе «Вниз по кроличьей норе» Алиса должна выбрать между двумя дверями – большой и маленькой. Она выбирает маленькую. Голдшмидт полагает, что речь тут идет о вагине. Соответственно, выбор Алисы в пользу маленькой двери, несомненно, свидетельствует о сексуальных наклонностях Льюиса Кэрролла, предпочитающего маленьких девочек взрослым женщинам. И это нам предлагают считать бесспорным доказательством склонности Кэрролла к педофилии?

По‑моему, все это чепуха. Фрейд сказал как‑то, что все на свете всегда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Любителям подвергать психоанализу персонажей книг следовало бы об этом помнить. Их комментарии куда больше говорят о них самих, чем о писателях, чьи произведения они пытаются толковать.

Не могу удержаться и не высказать своего мнения о так называемой педофилии Кэрролла. Мне кажется, она в корне отличается от педофилии Гумберта Гумберта – главного героя романа Владимира Набокова «Лолита», Страсть Гумберта Гумберта к нимфеткам – это страсть плотская. В ней нет ничего, кроме эротического вожделения. Влечение же Льюиса Кэрролла к девочкам напрочь лишено эротизма, хотя он оканчивал свои письма фразами, которые могут показаться нам подозрительными. Например, «целую тебя 100 миллионов раз», «шлю тебе четыре поцелуя и еще четвертушку», «миллиард факториал (произведение чисел от одного до миллиарда) поцелуев от меня». Я надеюсь, что не окажу Кэрроллу медвежью услугу, если скажу, что он был бы глубоко потрясен, если бы узнал, что его отношениям с девочками придают эротический оттенок. Стоит упомянуть также, что при жизни никто и никогда не подозревал его в педофилии. Все это выдумки, относящиеся к значительно более позднему времени. Один литературовед хотел приписать Кэрроллу педофилию на том основании, что в его дневнике не хватает одной страницы. Этот книголюб предполагал, что именно на этой странице Кэрролл изложил все свои извращенные желания и тайные пороки. А я думаю, что на этой странице Кэрролл решал трудную математическую задачу, не справился с ней и вырвал страницу из дневника. Или на эту страницу пролили чай. Англичане известны своим пристрастием к чаю. Почему надо сразу предполагать, что эта страница была полна разврата и похоти?

Тут самое время вновь вспомнить Винни‑Пухово – «все вокруг – отличные ребята». По крайней мере, пока не доказано обратное.

 

Не судите…

Евангелие от Матфея

 

Возвращение Мартина Гарднера

Любой поклонник Льюиса Кэрролла согласится с утверждением, что комментарии Мартина Гарднера, написанные к «Приключениям Алисы в Стране чудес» и к «Алисе в Зазеркалье», входят в золотой фонд «алисоведения». Но мало кто знает, что сначала издатель «Алисы» обращался с просьбой написать к тексту комментарии к лауреату Нобелевской премии по литературе, математику и философу Бертрану Расселу. Рассел просьбу отклонил, мотивировав свой отказ тем, что книга получится бесконечной.

Написать комментарии к «Алисе» согласился ученик Рассела Мартин Гарднер, который довольно скоро пришел к выводу, что его учитель был прав. Раскрыть все намеки, подтексты и потаенные смыслы, скрытые в книгах Льюиса Кэрролла, невозможно. Уже после выхода «Аннотированной Алисы» в свет Гарднер доработал и расширил комментарии, так что второе издание книги получилось намного более объемистым, но и оно не казалось Гарднеру полным и законченным.

Гарднер утверждает, что «Алису» можно читать на разных уровнях понимания. Так, на наиболее высоком метафорическом уровне эти книги представляют собой квинтэссенцию абсурда, пересказанную математиком‑идиотом[6].

В предисловии к «Аннотированной Алисе» Гарднер отмечает, что некоторые литературоведы усматривают явные и скрытые параллели между Кэрроллом и Кафкой.

Например, «Процесс» Кафки перекликается с судом над Червонным Валетом, а «Замок» – с шахматной партией, в которой фигурам‑персонажам не дано знать, самостоятельно они двигаются по доске или их передвигает чья‑то невидимая рука.

 

Мы обязаны верить в свободу воли. У нас просто нет другого выхода.

Исаак Башевис Зингер

 

Как видим, «Алису» можно трактовать очень широко, проводя самые, на первый взгляд, далекие параллели. Но при этом хорошо бы еще не забывать, что главнейшей частью процесса чтения является удовольствие от прочитанного. В рассказе «Неспешное наслаждение» Амос Оз так описывает своих учителей литературы: «Они анализировали все и до мельчайших подробностей, включая художественный метод, оксюмороны и метонимии, аллегории и коннотации. Они находили скрытые в тексте иудейские намеки, психологические подтексты и социальные мотивы. Они разбирали образы типичных героев и идейное содержание произведения, подводя под него то или иное мировоззрение. Вот только наслаждение чтением они умертвили, чтобы не мешало работать. Чтобы мы поняли, что литература – дело серьезное, а жизнь вообще не игрушка.

 

Секрет успеха

Объяснять, почему та или иная книга пользуется успехом, дело неблагодарное. И в мои намерения, конечно, не входит создание рецепта сочинения удивительных книг, которые на протяжении сотен лет будут пользоваться любовью детей и взрослых. Потому что, располагай я этим рецептом, давно сам бы написал такую книгу. У каждого великого произведения свой секрет, раскрыть который не дано никому. Помню, тысячу лет назад я смотрел по телевизору передачу, в которой композитор и дирижер Леонард Бернстайн разбирал «Страсти по Матфею» Иоганна Себастьяна Баха. Он анализировал, и вникал в суть, и объяснял, а потом просто сказал, что, будь у него в распоряжении и четыреста часов, их все равно не хватило бы, чтобы проникнуть во все тайны этой гениальной музыки.

Как я уже говорил, я не претендую на открытие рецепта написания великих литературных произведений. Я просто хочу понять, в чем заключается секрет очарования «Алисы».

 

1 . Это просто смешно

Я думаю, что первой, хотя и не единственной, причиной успеха этих книг является юмор. Книги про Алису ужасно смешные. Хотя, наверное, правильнее было бы сказать «смешные до ужаса». Потому что далеко не все в них смешно и уж наверняка не для всех.

Почему?

Во‑первых, многие шутки предназначены только для узкого круга друзей Кэрролла и/или семьи Лидделл.

Во‑вторых, в этих книгах много так называемого английского юмора. Его не всегда способны оценить представители других культур.

Вот типичный пример. Два брата шли по шоссе. Одного переехал грузовик. Да и второй не был большим любителем швейцарского сыра.

Вам смешно? А британцы хохочут.

В‑третьих, есть шутки, понятные только математикам и физикам. Если раньше «Алису» в основном читали дети, то сегодня наибольшей популярностью она пользуется у математиков и философов.

А некоторые шутки вполне понятны, но совершенно не смешны.

Например, шутки на тему смерти и самоубийства. Наиболее известная из них – диалог Шалтай‑Болтая с Алисой. Этот отрывок столь мрачен, считает Мартин Гарднер, что большинство комментаторов предпочитают вообще его не обсуждать. А я предлагаю присмотреться к нему внимательней.

 

В таком случае начнем все сначала,отвечал Шалтай‑Болтай.Теперь моя очередь спрашивать! («Можно подумать, что мы играем в такую игру!» – подумала Алиса.) Вот тебе вопрос! Как ты сказала, сколько тебе лет?

Алиса быстро посчитала в уме и ответила:

Семь лет и шесть месяцев!

А вот и ошиблась!закричал торжествующе Шалтай.Ты ведь мне об этом ни слова не сказала!

– Я думала, вы хотели спросить, сколько мне лет?пояснила Алиса.

– Если б я хотел, я бы так и спросил,сказал Шалтай.

Алиса решила не затевать новый спор и промолчала.

Семь лет и шесть месяцев,повторил задумчиво Шалтай.Какой неудобный возраст! Если б ты со мной посоветовалась, я бы тебе сказал: «Остановись на семи!» Но сейчас уже поздно.

Я никогда ни с кем не советуюсь, расти мне или нет,возмущенно сказала Алиса.

Что, гордость не позволяет?поинтересовался Шалтай.

Алиса еще больше возмутилась.

– Ведь это от меня не зависит,сказала она.Все растут! Не могу же я одна не расти!

Одна, возможно, и не можешь,сказал Шалтай.Но вдвоем уже гораздо проще. Позвала бы кого‑нибудь на помощь – и прикончила б все это дело к семи годам![7] 

 

То есть Шалтай‑Болтай предлагает Алисе покончить с собой семи лет от роду. Это ведь единственный способ перестать расти. Но поскольку семилетнему ребенку трудно это сделать самому, да и мысль такая вряд ли придет ему в голову, значит, ему надо помочь. И кто, как не Шалтай‑Болтай, может справиться с этой задачей?

 

Быть или не быть? Жить или не жить? – вот в чем вопрос.

Вильям Шекспир и Альбер Камю

 

К счастью, семилетний рубеж Алиса уже миновала. Честно говоря, мне даже трудно представить себе реакцию ребенка на этот пассаж, если он вдруг поймет его смысл. Мартин Гарднер отмечает, что именно на этот отрывок в книге очень редко обращают внимание комментаторы. Но сама Алиса прекрасно все понимает и поэтому спешит перевести разговор на другую тему. Подобного рода рассуждения, пусть в чуть более мягкой форме, у Кэрролла не редкость. Неудивительно, что многих детей эти книги просто пугают.

Очень часто в основе юмора лежат вещи совсем не веселые. Гоголь как‑то заметил, что если внимательно перечитать любую смешную историю, то выяснится, что она не смешная, а грустная.

 

Тайный источник юмора не в радости, а в грусти.

На небесах юмора нет.

Марк Твен

 

Слова Гоголя очень точно передают суть кэрролловских шуток. То, что кажется уморительно смешным при первом прочтении, во второй раз веселит значительно меньше, а в третий и вовсе вызывает тоску. Возьмем, к примеру, стишок, который Алиса декламирует в главе про поросенка и перец.

 

Лупите своего сынка

За то, что он чихает.

Он дразнит вас наверняка,

Нарочно раздражает!

 

В оригинале стихотворение, которое «перевирает» Алиса, звучит так:

 

Любите! Истина вела

Любовью, а не страхом.

Любите! Добрые дела

Не обратятся прахом.

 

На первый взгляд, это просто очень удачная и смешная пародия. Но стоит вам чуть углубиться в изучение Викторианской эпохи, как выясняется, что в пародии скрыт глубокий смысл. В те времена провозглашался подход к воспитанию, основанный на любви, бережном отношении к ребенку и т. д. Но весь этот гуманизм существовал по большей части на словах, действительность же была более неприглядной. В XIX веке была повсеместно распространена эксплуатация детского труда. Дети страдали от побоев и унижений. Нередки были случаи гибели детей от руки родителей.

Вполне возможно, что Кэрролл, сознательно или неосознанно, пародировал именно это ханжество и двуличие.

Косвенным подтверждением могут служить слова самой Алисы, которые она произносит в той же главе.

«Если я не возьму малыша с собой, – подумала Алиса, – они через денек‑другой его прикончат. Оставить его здесь – просто преступление!»

 

Так рассуждает Алиса, пока Герцогиня продолжает отвешивать младенцу оплеухи.

И это только несколько примеров несмешных «смешных» мест в книгах Льюиса Кэрролла.

С другой стороны, в них очень много блистательных и действительно очень смешных шуток без всякой мрачной подоплеки.

 

2 .. Читать мораль – аморально

Еще одной причиной огромной популярности этих книг является полное отсутствие в них нравоучений. В них нет никаких поползновений воспитывать читателя, читать ему нотации и объяснять, «что такое хорошо и что такое плохо». В детской литературе это встречается не часто.

Книги про Алису изобилуют пародиями на детскую литературу того времени. Герцогиня со своими бесконечными «а мораль отсюда такова» представляет назидательное направление в детской викторианской литературе. Она живет в убеждении, что из всего можно извлечь урок, стоит только хорошенько поискать. Например, «Любовь, любовь, ты правишь миром…». (Это, кстати, какой‑то третьесортный перевод последних строк «Божественной комедии» Данте. В оригинале любовь «движет солнце и светила».)

Хава Альберштейн в своей песне «Нужно так немного» предлагает свою трактовку той же темы: «Миром правят бесконечно деньги и любовь, но любовь – одно мгновенье, а богатство – вновь и вновь».

Беседуя с Герцогиней, Алиса не может не обратить внимания на то, что та упорно пытается свести разговор к нравоучению. Наконец Герцогиня переходит к поиску морали в мыслях, роящихся в голове у Алисы, и слышит в ответ, что морали там может и не быть.

В книгах Кэрролла нет не только назиданий и нравоучений, в них также нет ни одного положительного героя, за исключением, может быть, Белого Рыцаря. Из всех персонажей только он по‑настоящему добр к Алисе и даже предлагает ей свою помощь. Только он вежлив и обращается к Алисе с подобающим почтением. Поэтому Алиса помнит его дольше, чем всех остальных героев Зазеркалья.

Многие комментаторы считают, что под Белым Рыцарем Льюис Кэрролл вывел в книге самого себя. Это похоже на правду. Действительно, все вымышленные герои, с которыми Алисе довелось повстречаться, относятся к ней с той или иной степенью неприязни, скрытой под маской добродушия. Именно поэтому многие психологи сочли «Алису» историей о переходе маленькой девочки во враждебный мир взрослых.

Важно помнить, что эти книги написаны в чопорную Викторианскую эпоху. Даже сегодня попытка написать детскую книгу, отказавшись от попытки нравоучения, выглядит чрезвычайно смелой и неординарной. Что уж говоритв об Англии XIX века!

 


Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 315; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!