Согласование противоположных интересов

 

Тезис о том, что право должно или может быть инструментом примирения противоположных интересов, вытекает из более об­щей позиции по вопросу о природе общества как такового. Как мы видели выше, речь может идти о модели как консенсуса, так и конфликта.

В модели консенсуса право рассматривается как общая цен­ность, которая позволяет примирить конфликтующие стороны и согласовать различные интересы с всеобщим консенсусом. В мо­дели конфликта, напротив, общество обязано сделать выбор меж­ду ценностями сторон, участвующих в конфликте. При этом пра­во вместо примирения конфликтующих интересов призвано утвердить интересы одних за счет пренебрежения интересами дру­гих.

Какая же модель в наибольшей степени находит отражение в правовой системе Англии? По всей вероятности, обе модели име­ют право на существование. Во всяком случае могут быть пред­ставлены довольно убедительные доказательства, подтверждаю­щие правоту каждой модели. Поэтому следует признать, что пра­вовая система Англии обнаруживает обе модели. Так, модель со­циального консенсуса явно просматривается в тех положениях английского права, которыми устанавливается ответственность за совершение преступления или предусматривается защита граж­данских прав и свобод человека; модель конфликта социальных интересов — в тех нормах, которыми регламентируются охрана собственности, контракты и др.

Теоретики права расходятся во мнениях по вопросу о структу­ре конфликтной модели. Предполагает ли она наличие только од­ного правящего класса (к которому принадлежат также и судьи)? Или в этой модели есть место для разных социальных групп, в равной мере претендующих на власть в обществе? Если ответ на второй вопрос положительный, то отличается ли конфликтная модель от модели социального компромисса, или консенсуса?

Например, считается, что экономическая система Англии ос­новывается на отношениях собственности. Поэтому собствен­ность рассматривается как ведущий социальный интерес в систе­ме разнообразных интересов, которые должны быть сбалансиро­ваны в обществе.

Собственность как главный интерес должна охраняться пра­вом в целях не только сохранения национальной безопасности, но и защиты публичных интересов. Однако помимо интересов собственников в обществе есть и другие, пожалуй, не менее важ­ные интересы, например связанные со свободами личности, пра­вами потребителя и т.д. Поэтому нормы права предусматривают специальные положения, которыми защищаются эти интересы. Иногда возможны конфликты между интересами, как мы это ви­дели на примере дела Донохью против Стивенсона.

Далее, если право действует как средство, с помощью которо­го общество уравновешивает разные интересы, то оно должно это делать, защищая одни интересы от причинения вреда при пресле­довании других интересов и обеспечивая безопасность государст­ва. В таком случае право не может быть нейтральным, а у судей не остается иного выбора, как ранжировать интересы по их зна­чимости. Разрешая дело в суде, они должны все время выбирать между разными интересами.

На примере дел о нарушениях общественного порядка и покоя (nuisance) особенно хорошо видно, что судьи, принимая решения, опираются на оценочные суждения в определении того, какие ин­тересы должны получить приоритет в данном деле.

По семейным делам судьи, кроме того, вынуждены занимать­ся поисками компромисса между интересами мужей, жен, детей, собственников. По трудовым делам они балансируют между ин­тересами работодателя, стремящегося обеспечить интересы биз­неса, и работника, стремящегося обеспечить выполнение своих трудовых прав. В делах о клевете суд вынужден балансировать ме­жду правом на свободу слова и правом на защиту неприкосновен­ности личности, ее чести и достоинства. Наконец, речь может ид­ти о том, что использование предоставленных обществом свобод может быть сопряжено с угрозой причинения вреда интересам на­циональной безопасности страны. В таких случаях судьям также приходится согласовывать интересы свободы и безопасности. Последние зачастую преобладают, и право нередко открыто ста­новится на их сторону.

Согласование интересов разных групп происходит не только в судебном заседании. Этот процесс характерен и для стадии разра­ботки законодательных актов и принятия их Парламентом. Пре­жде чем тот или иной законопроект принимается Парламентом в качестве статута, в него вносится множество поправок и дополне­ний. При этом преимущество многопартийной системы состоит в том, что в Парламенте ни одна из партий не может сказать: "Что хорошо для нас, то хорошо и для других".

Нельзя забывать и о том, что в обществе существуют различ­ные социальные группы, обладающие достаточно серьезным по­литическим и экономическим влиянием и весом. Все они оказы­вают воздействие на формирование мировоззрения министров и других государственных служащих, включая судей. Поэтому пред­положение о том, что законодательство есть не что иное, как зер­кало общества, может оказаться глубоко ошибочным.

Не секрет, что политический класс страны — люди состоятель­ные и влиятельные. Они могут быть напрямую связаны с круп­ным бизнесом, например, через акции, директорские посты в компаниях и т.п. Трудно даже представить, чтобы они не прислу­шивались к тому, что говорят, например, в Конфедерации бри­танских промышленников (Confederation of British Industry). Эта организация представляет интересы крупных собственников, биз­несменов и руководящего персонала компаний. Нередко она за­нимает позицию, противоположную позиции профсоюзов, кото­рые представляют интересы рабочих и служащих.

В то же время Парламент нередко принимает законы, которые в большей мере отражают интересы тех социальных групп, кото­рые не обладают всей полнотой власти в обществе. Взять хотя бы социальное законодательство, законодательство о защите прав потребителей, соответствующие акты в области прав человека, ох­раны здоровья на производстве и т.п. Такие шаги Парламента не­редко идут вразрез с интересами власть имущих, влиятельных сил общества. Поэтому эта линия законодательной политики англий­ского Парламента имеет как сторонников, так и противников.

Скептики и критики протекционистского направления зако­нодательной работы обращают внимание на то, что соблюдение законов, имеющих социальную и гуманитарную направленность, на практике обеспечивается не самым лучшим образом. Эти зако­ны часто нарушаются. Кроме того, такие законодательные акты хотя и направлены на помощь наименее социально защищенным слоям и группам населения, но на самом деле их принятие часто оказывается выгодно наиболее защищенным слоям и группам в обществе.

Например, получило широкое распространение мнение, что принятие законодательства о защите прав потребителей и трудя­щихся привело к созданию более выгодного имиджа промышлен­ников и торговцев в глазах всего общества, т.е. тех же потребите­лей и трудящихся. В свою очередь, это способствовало дальней­шей реализации целей и интересов экономических групп, по­скольку была создана для них благоприятная социальная и пси­хологическая атмосфера в обществе.

Другой упрек, который приходится часто слышать, делается в адрес комиссий, рассматривающих жалобы и нарекания, так как в их состав входят представители компаний и различных струк­тур, тесно связанных с бизнесом. Это касается, например, Комис­сии по печати. Правового общества, органов по рекламным стан­дартам и др. Поэтому вряд ли приходится рассчитывать на бес­пристрастность таких комиссий в применении положений и норм действующего законодательства.

Защитники политики протекционистского законодательства, напротив, считают, что оно необходимо для сохранения стабиль­ности и порядка в обществе. Правительству необходимо поддер­живать статус-кво между власть имущими группами в обществе и теми, кто этой власти не имеет. Иначе обществу угрожают вспышки насилия, террора и хаоса.

Конечно, не исключаются ситуации, при которых тот или иной законодательный акт принимается при полном общественном согласии, например законы о пенсионном обеспечении по старости и инвалидности (pensions for the old and disabled). Однако это вовсе не означает, что отсутствуют экономически могущест­венные силы, которые предпочли бы направить часть средств во­все не на социальные нужды, а на развитие сферы производства, коммерции и финансов.

Защита прав и свобод

 

В соответствии с теорией права и свободы человека неотчуждае­мы и не должны ограничиваться государством и частными лица­ми. В действительности же, как это признает Европейская кон­венция о защите прав и свобод человека (the European Convention on Human Rights and Fundamental Freedoms), права и свободы чело­века могут ограничиваться, но в определенных обстоятельствах и в определенном порядке. Существенным требованием является то, что права человека и его свободы могут ограничиваться толь­ко в законодательном порядке, а правительства, т.е. исполнитель­ная власть, не имеют на это полномочий. Правительство, адми­нистрация могут пойти на ограничение прав и свобод человека лишь при условии, что законодатель допускает это специальным законом. Поэтому на практике часто возникают ситуации, когда приходится решать, в каких обстоятельствах в целях охраны более важного правового интереса допускается ограничение тех или иных прав и свобод человека.

Прежде всего субъективные права можно разделить на две ка­тегории. Первая категория — это права, которыми люди готовы поступиться во имя более значимого блага или интереса. Такие права могут быть ограничены на законных основаниях. Вторая категория — это права, которые носят фундаментальный харак­тер. Такие права не могут быть ограничены ни при каких обсто­ятельствах, даже при наличии к тому законных оснований.

Права, отнесенные к первой категории, в свою очередь, могут быть двух видов. К первому виду относятся права, которые могут подвергаться отдельным ограничениям. Ко второму виду — пра­ва, которые могут быть изъяты в особых условиях и на определен­ный период, например на время войны или при введении чрезвы­чайного положения, при возникновении обстоятельств, угрожаю­щих национальной безопасности государства, и т.п. Однако с точ­ки зрения права такое изъятие признается законным лишь в силу необходимости, которая диктуется логикой чрезвычайной ситуа­ции.

Юрисдикция Совета Европы оставляет за государствами неко­торую свободу усмотрения в определении пределов изъятия прав. Эта позиция нашла отражение, например, в процессах по обвинению греческой военной хунты (1969 г.), а также в деле Ирландия против Соединенного Королевства (Ireland v. The United Kingdom [1978 г.]), в котором затрагивались условия содержания заключен­ных в тюремных лагерях Северной Ирландии.

В статье 17 Европейской конвенции о защите прав и свобод записано, что нельзя ссылаться на права, содержащиеся в Кон­венции, для того, чтобы ограничивать другие права, принадлежа­щие кому-либо. Имеется множество прецедентов, которые доста­точно ясно иллюстрируют признание законности ограничения прав тех, кто пытается добиться ограничения прав других.

Дело Германской коммунистической партии (1957 г.) — при­мер того, как было отказано в признании свободы объединения в союзы для организации, которая сама ставила своей целью отри­цание права на такую свободу других. Более поздний пример — дело Glimmerveen & Hagenbeck v. The Netherlands. Было показано, что право на свободу слова не распространяется на расистские призывы к выдворению за пределы Нидерландов представителей той или иной расы. В этой ситуации важно поддержать решение соответствующих органов Совета Европы, признающее справед­ливым ограничение одних прав с тем, чтобы защитить другие пра­ва и утвердить принципы права.

В Англии считается, что на права и свободы, признаваемые в стране, в принципе могут распространяться только строго опре­деленные ограничения. Однако это положение не совсем верно передает суть проблемы. Дело в том, что в этой стране отсутству­ет официально утвержденный государством перечень прав и сво­бод, предоставленных на территории этого государства, а точ­нее — здесь субъект имеет право или свободу на что угодно, если только это не противоречит существующему праву.

---

Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 457; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!