Марта 1976 года. Первая репетиция на сцене. 2 страница

Л Е Б Е Д Е В . Лыняев даже усилий не прилагает, чтобы узнать что-нибудь про документ. Просто пришла Глафира, ему надо о чем-то с ней говорить. Это — Обломов. ТОВСТОНОГОВ. Обломовское начало вообще есть в Лыняеве.

БАСИЛАШВИЛИ. Обломов — другое.

ТОВСТОНОГОВ. Конечно, совсем другое, но я говорю о том, что их объединяет. Сам брак Обломова, и эта общественная тема — она тоже обломовская. Л Е Б Е Д Е В . Проектов много, а ничего не делается. БАСИЛАШВИЛИ. У Обломова есть тема сознательного отхода от действия. Оправдывая собственную лень, он говорит, что не хочет принимать в этой жизни никакого участия. Здесь же этого нет.

373

ТОВСТОНОГОВ. Но фактически Лыняев делает то же самое.

БАСИЛАШВИЛИ. Лыняев считает, что он должен зани­маться общественной деятельностью, но он из породы тех людей, Для которых это не главное. Он хочет искоре­нить зло — это искренне, но для него это не самое глав­ное, не совсем важное, не жизненное. ТОВСТОНОГОВ. Он воспитан в этих идеалах. БАСИЛАШВИЛИ. Воспитан, да. Хорошо бы бороться со злом и надо бороться, он даже получает удовольствие от этой борьбы.

ТОВСТОНОГОВ. От слов о борьбе.

Б А С И Л А Ш В И Л И . Да, от слов, от того, что он все узнал, какой он молодец. А когда надо что-то делать — делай теперь ты, Беркутов, а я — все.

СТРЖЕЛЬЧИК. Значит, он просто перекладывает на другого? Я этого не думаю.

БАСИЛАШВИЛИ. Не знаю, перекладывает ли, но надо определить эту задачу. Если это борец в начале, то нет повода для слома в конце. Он сам все отдает. ТОВСТОНОГОВ. Конечно.

БАСИЛАШВИЛИ. Глафира ломает его личную жизнь, а не общественную. В общественной он остается просто байбаком.

ТОВСТОНОГОВ. Нам нужно было установить общее, тогда мы сумеем определить место каждого. Л Е Б Е Д Е В . Если бы все это нарисовать, то глаза у всех были бы удивленные. Такой открытый глаз. Не хитрый глаз, а удивленный. В этом большая наивность. ТОВСТОНОГОВ. Такая хитрость, которая впереди чело­века идет.

Л Е Б Е Д Е В . Она в воздухе, ею еще не воспользовались, еще не осознали.

Е. ПОПОВА. Меропа натворит гадостей, потом кается, а у Глафиры уже не осталось никакой совести. Вот моло­дые и старые.

Э. ПОПОВА. У Меропы есть какой-то остаток совести — страх перед богом.

ТОВСТОНОГОВ. Вы думаете, она искренне кается? Она же не искренне кается.

Э. ПОПОВА. Поначалу. Она поиграла с богом, вот ее бог и наказал. С богом шутки плохи. Потом она стала больше понимать, что натворила, и это ее мучает. А у

374

Глафиры никаких проблем, никаких мучений, ловчее обмануть, надо надеть платочек — и все. ТОВСТОНОГОВ. Я не очень-то верю в мучения Меропы. Э. ПОПОВА. Правда? А мне кажется иначе. Поначалу-то она, конечно, окаянная...

ТОВСТОНОГОВ. Целую сцену кликушества устроила. Э. ПОПОВА. Поначалу да, а потом...

ТОВСТОНОГОВ. А потом — страх. Совсем другая природа. Раскаяние имеет цену только, если человек не боится, а здесь страх. А если бы у нее все пошло хорошо, то все и было бы хорошо. Поэтому мне подозрительно ее раскаяние. Какое же это раскаяние, если она просто на каторгу должна пойти, и Беркутов ее спасает. БОГАЧЕВ. Она просит его замять это дело. ТОВСТОНОГОВ. Конечно. Не знаю, где у нее раскаяние. БАСИЛАШВИЛИ. Я три раза смотрел эту пьесу в Малом театре, все три редакции, и сейчас, читая ее, понял, что мне, как зрителю, самый симпатичный человек — Мурза-вецкий. Человек ведет себя откровенно. Ему все эти разговоры, интриги, видимость борьбы — все безразлично. Он не хочет участвовать в жульничестве и откровенно заявляет: я вот такой, какой есть, я — подлец... БОГАЧЕВ. Юродивый. «Подайте копеечку». Обидели юродивого — волки съели любимую собаку, и плачет по-настоящему.

БАСИЛАШВИЛИ. Он симпатичен, потому что открове­нен, и никакого двойного дна.

ТОВСТОНОГОВ. Он вне игры, поэтому и симпатичен. БАСИЛАШВИЛИ. А остальные почему-то все производят впечатление несимпатичных людей. И Лыняев в том числе. Потому что их борьба у одних продиктована чувством стяжательства, у других является прекраснодушием. Для Лыняева главное — покой. Он борется, а потом ему говорят, что черное — это белое, и он верит на слово, чтобы и дальше дремать и жить спокойно. Кто-то другой взял на себя ответственность, и он успокоился. ТОВСТОНОГОВ. Правильно. Но что касается симпатий, я не согласен. Все равно вызывают симпатию и Лыняев, и Купавина, и даже Глафира. Если в ней не будет женского шарма, а будет только хищница — это не сыгранная роль. В Глафире есть талант. И роль Беркутова будет сыграна только в том случае, если в этом волке будет обаяние силы.

375

С Т Р Ж Е Л Ь Ч И К . Он глубоко убежден, что в его действиях есть правда. Он понимает: нельзя жить так, как они живут. Идем к разрухе, русский народ погибает, цивилизация погибает, надо действовать только так, как я. В этом оправдание его поступков. Мы же не встаем утром и глядя в зеркало не говорим: «Да-да, я сволочь», даже если мы сделали что-то нехорошее. Мы себя успокаиваем, что сегодня все исправим, и делаем еще хуже — приспосаб­ливаемся, отступаем. И каждый раз оправдываем себя: «Правильно я делаю». Беркутов считает, что может спасти человечество — в этом его обаяние. Глафира считает, что только таким способом может вырваться в другую жизнь. Если их целью будет борьба — за какие-то идеалы...

ТОВСТОНОГОВ. Эти люди не ставили перед собой никаких идеальных общественных задач. С Т Р Ж Е Л Ь Ч И К . Я вижу, какие задачи ставит перед собой Беркутов — прибрать к рукам имение Купавиной, запу­гать и «спасти» Мурзавецкую, она поможет вырваться в предводители — это для него высокая цель. И объектив­но получается...

ТОВСТОНОГОВ. Да, он считает, что Россия не может существовать без железных дорог, без прогресса, и что именно он, Беркутов, носитель высокой цивили­зации.

БОГАЧЕВ. Он считает, что делает благое дело: всех спасает от суда, Купавину — от разорения. С Т Р Ж Е Л Ь Ч И К . Я об этом и говорю.

ТОВСТОНОГОВ. Я понимаю, что вам необходимо найти субъективное оправдание деятельности Беркутова, кото­рую сам он считает благородной.

БАСИЛАШВИЛИ. Я не помню актерских побед в роли Беркутова, всегда выходил зловещий артист и все раз­решал.

Л Е Б Е Д Е В . Вообще здесь не должно быть злых людей. Э. ПОПОВА. А ты много видел добрых? ЛЕБЕДЕВ. Они не считают себя злыми. Э. ПОПОВА. Мы все злые.

ЛЕБЕДЕВ. Нет. Просто мы грешники. Аполлон не то чтобы ушел от этого общества сознательно, он никогда ничего не понимал, ни о чем всерьез не задумывался. Он в маразме. Как у Салтыкова-Щедрина один из сыновей, который пропил все. А мы помогаем этим про-376

пойцам, жалеем их. Это делает Мурзавецкая по-родствен­ному, родная кровь. Э. ПОПОВА. Удушу всех за него.

Ноября 1976 года.

Первое действие. Сцена Мурзавецкой и Чугу-нова.

Л Е Б Е Д Е В . Вместе с прогрессом человечества идет про­гресс и в области воровства. Чугунов стоит на первой ступени. Он боится многого: бога, Павлина... А вот Мур-завецкую он не боится. Его сила в том, что он знает законы и может пустить Мурзавецкую по миру. Э. ПОПОВА. Как это он меня не боится? Шевельну пальцем — и его не будет.

ТОВСТОНОГОВ. Тогда и пьесы не будет, и сцена эта не нужна. Здесь встретились два равных по силе против­ника. На данном этапе они договорились, и Чугунов стал служить ей.

С Т Р Ж Е Л Ь Ч И К . Почему же Мурзавецкая так наступает на него?

ТОВСТОНОГОВ. На всякий случай, она видит, что он уже готов, но хочет сохранить дистанцию. ГАРИЧЕВ. Из текста пьесы видно, что она ему угрожает. Почему мы этим словам не верим? Ведь это соответствует истинному распределению сил.

ТОВСТОНОГОВ. Нет, не соответствует, это внешняя форма.

ГАРИЧЕВ. Потом он ее прижал. Это два волка, один хитрый, а другой сильный.

ТОВСТОНОГОВ. Форму раболепства Чугунов сохраня­ет до конца. Внешний слой нельзя принимать за су­щество.

ГАРИЧЕВ. Мурзавецкая угрожает, а он под ее воздей­ствием предлагает конкретные дела.

ТОВСТОНОГОВ. В такой трактовке сцена неинтересна. Идет борьба двух равных противников, в результате Мурзавецкая берет верх.

С Т Р Ж Е Л Ь Ч И К . Все время идут весы, но сила у нее. Л Е Б Е Д Е В . Если идти по такой логике, то я не должен противоречить ей ни в чем. У Островского все эти сутяги разные. Например, Ризположенский тихо клюет по зер­нышку в сторонке и никуда не лезет. Чугунов — другой.

377

Он говорит про себя, что дурак, значит — умен. Он боится сказать лишнее слово, чтобы не влипнуть. Мурзавецкая тоже его боится — он может все рассказать Купавиной, если найдет выгодным для себя. Сейчас острый момент — заработать можно много, и очень хочется, но рискованно. Он нашел способ, но еще не знает, пойдет ли за ним Мур-завецкая. Чтобы это проверить, провокационно рвет бумагу.

МАТВЕЕВ. Интересно смотреть, как он пресмыкается, а на самом деле они на равных. Э. ПОПОВА. Мурзавецкой нет равных.

ТОВСТОНОГОВ. Это она так думает. Если бы она была честна, она была бы неизмеримо выше Чугунова. Встав на путь мошенничества, она с ним сравнялась. БАСИЛАШВИЛИ. Мурзавецкая разоряется, а Чугунов наживается как управляющий в имении Купавиной. И в этой сцене Мурзавецкой владеет паника, ее имение вконец расстроено. Лыняев знает все ее дела, подозре­вает ее, сух с ней.

КРЮЧКОВА. Она целиком зависит от Чугунова. ТОВСТОНОГОВ. И тем более хочет спрятать это за атакующим, нападающим характером диалога. Л Е Б Е Д Е В . Чугунов умеет приспосабливаться к обстоя­тельствам.

ТОВСТОНОГОВ. Мурзавецкая обладает очень сильным характером. Зависимость от Чугунова — ее уязвимое место. Отсюда — драма, она загнана в угол. Подложная бумага — ее единственное спасение. Поэтому она решает­ся на подлог, на уголовщину.

БАСИЛАШВИЛИ. При крепостном праве она была хозяйкой положения. После отмены крепостного права у нее все рухнуло.

ТОВСТОНОГОВ. Она обречена. Приходят более крупные люди, хищники типа Беркутова. Мурзавецкая неизбежно попадает в полную зависимость от этих людей.

Актеры читают сцену Мурзавецкой и Павлина.

ТОВСТОНОГОВ. Что в этой сцене? Почему Мурзавецкая говорит Павлину про племянника: «Суди меня бог, а я его женю»? Она знает, что пути к этой женитьбе нечистые? ОЛЬХИНА. Павлин всю жизнь в доме. Для нее он проб­ный камень, она проверяет на нем свои планы.

378

ТОВСТОНОГОВ. Парадокс в том, что ей стыдно перед Павлином.

ГАРИЧЕВ. Он всегда был глашатаем ее честности, религиозности.

ТОВСТОНОГОВ. И теперь ей неловко перед ним. И вообще — силу интересно играть, если в каждой сцене обнаружить слабость и способы ее преодоления. Э. ПОПОВА. Мурзавецкая думает, что в ней есть что-то сверхъестественное — могу убить, наказать, прочесть мысли на расстоянии.

ОЛЬХИНА. Но ей неуютно, даже у себя в доме. ТОВСТОНОГОВ. В пьесе нет такого события, которое говорило бы о наличии сверхъестественной силы. Л Е Б Е Д Е В . Придет из церкви и тут же сделает какую-нибудь подлость. Все время идет внутренняя борьба — страх перед богом и желание добиться богатства любым путем.

ТОВСТОНОГОВ. Если мы обнаружим сложность харак­тера Мурзавецкой, образ прозвучит по-новому. Ей все можно — в этом источник ее силы. Она сама придумала свою исключительность и старается внушить это окружаю­щим. И потом — она знает, что умна, а всех считает дураками, которых обмануть не грех. В ней какая-то трансформация тезиса многих героев Достоевского — «все позволено». И многое ей удается внушить. Павлин, например, убежден, что на греховные поступки Мурзавец-кую толкает Чугунов.

Актеры читают сцену Лыняева и Мурзавец-кой из первого действия.

КРЮЧКОВА. Это не столь уж безобидная сцена, как кажется.

ТОВСТОНОГОВ. Конечно. В ней завязываются все узлы, но сцена как будто проходная — забежал на минутку Лыняев, завез Анфусу. Он говорит Мурзавецкой о мошен­никах вообще, мягко и добродушно, ее он безусловно исключает, хотя знает все. Он не то что не борец, он антиборец. Может все знать, намекать, но не сделает ничего. А по форме это салонный выход, визит. БАСИЛАШВИЛИ. У него такое чувство, какое бывает у каждого порядочного человека — встречаешь подлеца, и так неловко становится, сам себя подлецом чувствуешь.

379

ТОВСТОНОГОВ. Она его ничуть не боится, слишком хорошо его знает.

БАСИЛАШВИЛИ. Лыняев абсолютно все знает про подложные письма, но говорит с ней по-дружески, как будто хочет ее остеречь от мошенников.

С Т Р Ж Е Л Ь Ч И К . Он все понял, догадался, убедил­ся, можно сказать, поймал за руку — и ничего не сде­лал.

БАСИЛАШВИЛИ. Увидел ее глаза и не смог сказать прямо. А собирался сделать именно это и воспользовался поводом — по просьбе Купавиной заехал с Анфусой. Л Е Б Е Д Е В . Ему лень что-либо нарушать в своей жизни холостяка и сибарита.

ТОВСТОНОГОВ. Надо сыграть внутреннее беспокойство. Он что-то сказал, но легко, полушутливо, а должен был сказать прямо и серьезно. Мурзавецкая даже не воспри­нимает его слова.

Ноября 1979 года.

Первое действие. Сцена Мурзавецкой и Ку-павиной.

ТОВСТОНОГОВ. Одно из главных свойств Купавиной — обыкновенное женское кокетство. Она кокетничает даже с Мурзавецкой. О Лыняеве Купавина тоже когда-то думала, как о потенциальном женихе, но перешла этот этап — не годится, нехорош собой, немолод. Она вообще дама эротическая, а от слов Мурзавецкой о женихе и вовсе распаляется. Купавина легко краснеет, возбуж­дается. Здесь она все время хихикает. А Мурзавецкой улыбаться не надо — серьезно учит, просвещает, опираясь на опыт своей долгой жизни. Учит и благочестивости, и тому, что надо ценить в мужчине. Легкость перехода от одного к другому характерна для Мурзавецкой, рядом ханжество и грех. А Купавина упоена своей женской прелестью. Нарцисс в юбке. Она постоянно занята собой, своими руками, плечами, грудью. Она обязательно посмот­рит в любое зеркало, когда оно попадается. Все время — полнота чувств. Интересный характер. КРЮЧКОВА. Очень далекий от меня. ТОВСТОНОГОВ. Вот и надо искать неожиданное через

380

физическое самочувствие и поведение Купавиной, тогда многое и откроется. Когда заходит разговор про дела, ей сразу становится скучно. О долге мужа заговаривает на ходу, почти в дверях.

ТАРАСОВА. А как Анфуса участвует в разговоре? ТОВСТОНОГОВ. Главный смысл сцены уловила, а потом дремлет.

ТАРАСОВА. Соглядатай — так она думает о себе. До­носчица.

ТОВСТОНОГОВ. Это неверно. Она боится козней Мур-завецкой и следит за ней в меру своего разума, конечно, но и только.

Сцена Мурзавецкой и Павлина из первого действия.

ГАРИЧЕВ. Я думаю, что Павлин верит в сверхъестест­венную силу Мурзавецкой.

ТОВСТОНОГОВ. Вообще-то он к женщинам относится скептически.

Э. ПОПОВА. Он должен верить безусловно. Л Е Б Е Д Е В . В последнее время он видит, что происходит что-то новое. Он еще не понимает, в чем дело, и удивляется все больше.

ТОВСТОНОГОВ. С помощью появившихся в книге денег Мурзавецкая хочет убедить Павлина в своей силе. Мне кажется более интересным играть его проницательным. Он только что проводил Купавину и вполне мог допустить, что его «барышня» ее облапошила и выманила у Купави-ной деньги. Оценка в этом случае — до чего же дошла хозяйка и до чего еще дойдет! Павлин понимает, что она перед ним играет, и подыгрывает ей. «В газетах надо про этакие дела печатать» — здесь слышится ирония. Э. ПОПОВА. Хотелось бы здесь какого-то спиритизма. ТОВСТОНОГОВ. А вы его и совершаете. У Мурзавецкой свой театр, в котором играет она сама, играют Павлин, Глафира и приживалки.

Она сходила в церковь, а потом пошли другие заботы, главная из которых — нужны деньги. Для этого ей потре­бен прежде всего Чугунов с подложным письмом старика Купавина, затем обработка племянника (не очень вышло, ему нельзя верить), потом пришел Лыняев и предупредил об опасности. Купавину подвела к идее замужества,

381

выманила у нее тысячу рублей, половину отдала Павлину для оплаты долгов — проделана большая, утомительная работа. Теперь можно и покаяться. Здесь есть и искрен­ность, вызванная страхом перед богом. Сквозное действие в первом акте ведет Мурзавецкая.

ГАРИЧЕВ. Из ее выхода надо сделать праздник. Это представление устраивает Павлин. ТОВСТОНОГОВ. Мы это будем искать.

ОЛЬХИНА. Мурзавецкая ищет выход. Все, что она наме­тила, получилось. Значит, покаяние искреннее? ТОВСТОНОГОВ. Да, искреннее. Для Глафиры в первом акте тоже случилось нечто очень важное — тетка ее предупредила, чтобы она и не мечтала о Лыняеве. Значит, надо скрывать свои планы и от тетки. Осталась в полном одиночестве, все надо делать своими руками. БАСИЛАШВИЛИ. Зачем Лыняеву нужен Горецкий? ТОВСТОНОГОВ. Он знает, что пишет подложные доку­менты не Чугунов, ему надо установить, кто пишет, чтобы узнать всю подоплеку,— этакий детектив. Л Е Б Е Д Е В . Лыняева беспокоит, что происходит нечто мешающее безмятежной жизни. Горецкий для него не главное.

БАСИЛАШВИЛИ. Он и с Глафирой очень активен. ТОВСТОНОГОВ. Только тогда и получится, что он неспособен к решительным действиям, если до приезда Беркутова он будет развивать бешеную активность по выявлению мошенников.

БАСИЛАШВИЛИ. Зачем ему нужно знать про почерк? ТОВСТОНОГОВ. Появился человек, который подделывает письма, документы. Не сама Мурзавецкая это делает — она первый раз пошла на подлог.

БАСИЛАШВИЛИ. Но он связывает эти письма с Меро-пой — все в ее доме начинается и оттуда выходит. Он хочет разобраться и не понимает, знает Мурзавецкая, кто делал подлоги, или не знает. ТОВСТОНОГОВ. До начала пьесы — не знает. Л Е Б Е Д Е В . Лыняев знает, что появилось фальшивое письмо мужа Купавиной, и хочет в этом разобраться. ТОВСТОНОГОВ (Басилашвили). Вы определенно ничего не знаете, но вы знаете, что все происходит не без Чугу-нова, человека Мурзавецкой.

БАСИЛАШВИЛИ. Я не могу ее предупреждать? ТОВСТОНОГОВ. Вы не допускаете ее до мошенничества и

382

предупреждаете, что в ее доме нечисто. Но когда вам говорят, что все в порядке, вы отступаете. КРЮЧКОВА. У Купавиной есть настороженность по отношению к Меропе?

ТОВСТОНОГОВ. Делового начала в ней нет совсем. Ее как-то беспокоят слухи о долге покойного мужа, она хочет разобраться — надо отдавать деньги или нет? Но пока она никого ни в чем заведомо плохом не подозревает.

Второе действие. Сцена Чугунова и Купа-виной.

КРЮЧКОВА. Насколько ее волнует претензия Мурза-вецкой? Ведь это серьезно — двадцать пять тысяч! ТОВСТОНОГОВ. Казалось бы, да, очень серьезно. Но не для Купавиной, она просто не способна относиться серьез­но к какому-либо делу, всем занимался муж, она даже не знает, как выглядит вексель. «Для меня все эти разговоры неприятны, кончите как-нибудь с этим делом» — вот природа ее отношения к иску Мурзавецких. Чугунов иск­ренне тронут доверием Купавиной — мало того что подпи­сала пустой вексель, еще и попросила его спрятать.

Интересна в пьесе тема совести жуликов — Чугунова и Мурзавецкой. Она кается, а он плачет. Искренне тронут. Ненадолго, но искренне. У него и у Мурзавецкой еще сохранились патриархальные мотивы совести, связан­ные с религиозностью. Со стороны Купавиной надо играть полную бездумность, тогда будет острее. Поэтому их и жрут новые волки, что у них еще есть чувства, а у тех нет. Беркутов слезу не пустит.

БАСИЛАШВИЛИ. Лыняева, вероятно, очень тяготит необходимость действовать.

ТОВСТОНОГОВ. В этом разговоре с Купавиной Лыняев, вероятно, впервые связал подлог с Мурзавецкой. А это создает массу неприятностей.

БАСИЛАШВИЛИ. Конечно. У нее имя, положение. Это большое событие.

ТОВСТОНОГОВ. У него и раньше была к ней антипатия, а тут он заподозрил ее лично.

Сцена Купавиной и Аполлона Мурзавецкого.

---

Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 354; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!