Семнадцать пунктов Асакуры Тосикагэ. 9 страница



Его младший брат Тюдзобо был отшельни­ком и жил в горах. Моан был советником господина Мимасака, и Гороуэмон также по­лучал от него денежное содержание.

Когда эти обстоятельства стали известны в доме Дзиробэя, его младший брат напра­вился к жилищу Гороуэмона. Обнаружив, что дверь заперта изнутри и никто из нее не вы­ходит, он изменил голос, сделав вид, что это какой-то посетитель. Когда дверь отвори­лась, он выкрикнул свое настоящее имя и скрестил мечи с убийцей своей матери. Оба свалились на кучу мусора, но в конце концов Гороуэмон был убит. В этот момент появился Тюдзобо и зарубил младшего брата Дзиробэя.

Услышав об этом происшествии, Дэнко немедленно отправился в дом Дзиробэя и сказал: «Только один из наших врагов был убит, в то время как мы потеряли троих. Это чрезвычайно прискорбно, поэтому почему бы тебе не напасть на Тюдзобо?» Однако Дзи­робэй не слушал его.

Дэнко посчитал, что такой исход ложится позором на всю семью, и, хотя был буддий­ским священником, решил напасть на обид­чика и отомстить за свою мать, младшего брата и племянника. Тем не менее он знал, что поскольку он обычный священник, то, скорее всего, со стороны господина Мимасаки последуют карательные меры. Поэтому усердно трудился и в конце концов получил сан главного священника храма Рюундзи. Тогда он пошел к Иёнодзё, который изготав­ливал мечи, и попросил его сделать длинный и короткий мечи, предложил стать его подма­стерьем и даже получил разрешение на учас­тие в работе.

К двадцать третьему дню девятого месяца следующего года он был готов приступить к осуществлению задуманного. По случайно ­сти в это время к нему приехал какой-то гость. Отдав приказание подавать на стол, Дэнко переоделся в мирское платье и тайно выскользнул из своих покоев. Затем он на­правился в Таку и, порасспрашивав о Тюдзо- бо, узнал, что тот находится среди большой группы людей, которые собрались, чтобы по­смотреть па восход луны, и что, таким обра­зом, больше пока ничего нельзя сделать.

Не желая терять времени, он подумал, что его основное желание будет удовлетворено, если он разделается с отцом Тюдзобо и Іоро- уэмона, Моаном. Придя к дому Моана, оп ворвался в спальное помещение, объявил свое имя и, когда Моан начал вставать с постели, вонзил в него меч и убил. Когда прибежали люди, жившие по соседству, и окружили его, он объяснил ситуацию, отбросил в сторону оба меча — длинный и короткий — и вер­нулся домой. Новости об этом дошли в Сагу

еще до его прибытия, и добрая часть прихо­жан Дэнко встретила его на обратном пути и благополучно проводила до самого храма.

Господин Мимасака пришел в немалую ярость, но, поскольку Дэнко был главным священником храма клана Набэсима, ничего поделать было нельзя. Наконец, использовав посредничество Набэсима Тоннэри, он пере­дал послание Таннэну, главному священнику Кодэндзи, в котором говорилось: «Если свя­щенник убил человека, его следует пригово­рить к смертной казни». Ответ Таннэна был следующим: «Наказание для духовного лица будет вынесено в соответствии с решением, которое примет Кодэндзи. Прошу вас не вмешиваться».

Господин Мимасака еще больше разгне­вался и спросил: «Каково же будет это нака­зание? » Таннэн ответил: «Хотя вам до этого не должно быть никакого дела, тем не менее, раз вы настаиваете, я отвечу. [Буддийский] закон гласит, что священник-отступник ли­шается своего одеяния и изгоняется».

В Кодэндзи Дэнко лишили одеяния свя­щенника, но, когда его должны были изгнать, некоторые послушники надели на себя длин­ные и короткие мечи, к ним присоединилось большое число прихожан, и они сопровожда­ли его до самого Тодороки. По дороге им встретилась группа людей, похожих на охот­ников, которые начали спрашивать, не из Та­ку ли идет процессия. Впоследствии Дэнко поселился в Тикудзэне, где все относились к нему очень хорошо. Живя там, он также поддерживал дружеские отношения с самура­ями. Эта история получила широкую огласку, и говорят, что его везде принимали с почетом.

*

Проступок Хориэ Санэмона заключался в том, что он ограбил склад клана Набэсима в Эдо, забрав все хранившиеся там деньги, и скрылся в другой провинции. Его поймали, и он признался. Тогда был объявлен следую­щий приговор: «Поскольку это серьезное преступление, он будет замучен до смерти», и Накано Дайгаку назначили надзирать над приведением приговора в исполнение. Снача­ла Санэмону сожгли все волосы на теле и вы­дернули ногти. Затем ему перерезали сухо­жилия, просверлили отверстия в его теле

и подвергли различным другим пыткам. В те­чение всей казни он ни разу не поморщился, и даже лицо его не изменило цвета. В конце концов ему сломали хребет, сварили в соевом соусе, и его тело сложили пополам, перегнув назад.

*

Однажды, когда Фукути Рокуроуэмон покидал замок, перед домом господина Таку проносили паланкин, в котором, судя по все­му, сидела женщина из высшего сословия, и человек, который стоял у дверей дома, при­ветствовал ее подобающим жестом. Копей­щик, входивший в процессию, которая сопро­вождала паланкин, сказал этому человеку: «Ты недостаточно низко поклонился» — и ударил его по голове древком своего копья.

Когда человек провел рукой по голове, оказалось, что у него течет кровь. Тогда он поднялся и сказал: «Ты совершил возмути­тельный поступок, несмотря на то что я был любезен. Жаль, что так случилось». Сказав это, он зарубил копейщика одним ударом.

Паланкин двинулся дальше, но Рокуроуэмон снял чехол со своего копья, встал перед тем

человеком и сказал: «Спрячьте свой меч.

На территории замка запрещено разгуливать с обнаженным клинком».

Тот человек отвечал ему: «Того, что про­изошло, избежать было нельзя. Я действовал под давлением обстоятельств. Несомненно, вы видели, что иного выхода не было. Хотя мне и хотелось бы спрятать меч в ножны, мне трудно это сделать, учитывая ваш тон. Мне неприятно вступать с вами в спор, но, если вы настаиваете, я буду рад принять ваш вызов».

Рокуроуэмон сразу же отшвырнул копье и любезно ответил ему: «Ваши слова вполне разумны. Меня зовут Фукути Рокуроуэмон. Я засвидетельствую, что ваше поведение в данной ситуации заслуживает восхищения. Более того, я буду отстаивать вашу правоту, даже если это будет стоить мне жизни. А те­перь спрячьте свой меч».

«С удовольствием»,— ответил человек и спрятал свой меч.

На вопрос, откуда он, этот человек отве­тил, что он слуга Таку Нагато-но-ками Ясуёри. Рокуроэмон сопроводил его к господину Нагато и разъяснил обстоятельства случив­шегося. Зная, что женщина в паланкине была женой знатного человека, господин Нагато, однако, приказал своему слуге совершить сэппуку.

Рокуроуэмон вышел вперед и сказал: «Поскольку я дал слово самурая, то, если этому человеку приказывают совершить сэп- пуку, тогда я совершу сэппуку первый».

Говорят, что после его слов дело закончи­лось удачно.

*

Господин Сима направил посыльного к своему отцу, господину Аки, с посланием, в котором говорилось: «Я хотел бы совер­шить паломничество к усыпальнице Атаго в Киото». Господин Аки спросил: «Для чего это ему нужно?» — и посланец ответил: «По­скольку Атаго — бог стрельбы из лука, госпо­дин Сима желает попросить успеха в войне».

Господин Аки рассердился и отвечал:

«Это совершенно бесполезно! Разве подобает одному из первых воинов клана Набэсима обращаться с просьбами к Атаго? Если бы сам Атаго воплотился в воина и стал сражать­ся на стороне врага, воин Набэсима должен

быть достаточно хорош, чтобы рассечь его пополам».

*

Дохаку жил в Куроцутибару. Его сына звали Горобэй. Однажды, когда Горобэй нес мешок с рисом, он увидел, что навстречу ему идет ронин господина Кумасиро Сакё по имени Ивамура Кюнай. Раньше из-за како- го-то случая между ними возникла ссора, и теперь Горобэй ударил Кюная мешком с рисом, начал с ним драться, побил и столк­нул в канаву, после чего вернулся домой. Кю­най бросил ему вдогонку какую-то угрозу и вернулся домой, где рассказал о случив­шемся своему старшему брату Гэнэмону. За­тем они вдвоем отправились к Горобэю, на­мереваясь ему отомстить.

Когда они пришли туда, дверь была слегка приоткрыта, а за ней притаился Горобэй с об­наженным мечом. Не подозревая об этом, Гэ- нэмон вошел, и Горобэй ударил его, нанося удар сбоку. Получив глубокую рану, Гэнэмон использовал свой меч в качестве посоха и, хромая, выскочил на улицу. Затем Кюнай бросился в дом и ударил зятя Дохаку, Кацуэ- мона, который сидел возле жаровни. Его меч скользнул по крючку, на котором подвешива­ют чайник, и он отсек Кацуэмону половину лица. Дохаку вместе с женой удалось вы­рвать меч из рук Кюная.

Кюнай принес извинения и сказал:

«Я уже добился того, чего хотел. Пожалуй­ста, отдайте мне мой меч, и я сопровожу сво­его брата домой». Но когда Дохаку вернул ему меч, Кюнай ударил его в спину и наполо­вину разрубил ему шею. Затем он снова скрестил мечи с Горобэем; они оба выбежали на улицу и дрались на равных, пока Кюнай не отсек Горобэю руку.

Тогда Кюнай, который также получил много ран, взвалил на плечи своего старшего брата Гэнэмона и вернулся домой. Однако Гэ­нэмон по дороге умер.

Горобэй получил многочисленные ранения. Хотя ему удалось остановить кровотечение, он умер из-за того, что выпил воды.

У жены Дохаку было отсечено несколько пальцев. У Дохаку оказалась разрублена шейная кость, и, поскольку незадетым было лишь горло, его голова свисала на грудь.

Придерживая голову руками в вертикальном положении, Дохаку отправился к лекарю.

Лекарь проводил лечение следующим об­разом. Во-первых, он натер челюсть Дохаку смесью сосновой смолы и масла и обвязал ее волокном из рами. Затем он закрепил на его макушке веревку и привязал ее к балке, за­шил открытую рану и закопал его тело в рис, чтобы тот не мог двигаться.

Дохаку ни разу не потерял сознание, не менял позу и даже не пил женьшень. Гово­рят, что лишь на третий день, когда откры­лось кровотечение, он выпил немного воз­буждающего лекарства. В конце концов кос­ти срослись, и он благополучно выздоровел.

*

Когда господин Мицусигэ заразился ос­пой в Симоносэки, Икусима Сакуан дал ему какое-то лекарство. Это был очень тяжелый случай заболевания оспой, и слуги господина Мицусигэ, как высокого, так и низкого ран­га, находились в некотором волнении. Неожиданно струпья стали чернеть. Люди, которые за ним ухаживали, пали духом и втай­не уведомили Сакуана, который немедленно

прибыл. Он сказал: «Что ж, это радостное известие. Струпья заживают. Вскоре он дол­жен полностью выздороветь без каких-либо осложнений. В этом я могу поручиться».

Люди, стоявшие у постели господина Ми­цусигэ, услышали это и подумали: «Сакуан выглядит слегка не в себе. Болезнь становит­ся все более безнадежной».

Затем Сакуан расставил вокруг постели складные ширмы, через некоторое время сно­ва пришел и дал господину Мицусигэ один пакетик лекарства. Струпья больного очень быстро зажили, и он полностью выздоровел. Сакуан позднее признался кому-то: «Я дал господину этот один пакетик лекарства, зара­нее приняв решение, что поскольку я один занимался его лечением, то, если оп не вы­здоровеет, я тут же вспорю себе живот и умру вместе с ним».

*

Когда умирал I Іакано Такуми, собрались все его слуги и домочадцы, и он сказал: «Вам нужно понять, что слуга должен обладать тремя качествами. Это выполнение воли

господина, природная энергия и готовность к собственной смерти».

*

Однажды, когда какие-то люди собрались на платформе внутренней цитадели замка, некий человек сказал Утида Соуэмону: «Го­ворят, что вы учитель фехтования, но, судя по вашему повседневному поведению, вы вряд ли можете научить чему-нибудь путно­му. Я полагаю, что если бы вас попросили со­вершить кайсяку, то, вместо того чтобы от­рубить голову, вы бы, наверное, отсекли бы человеку макушку».

Соуэмон возразил: «Это вовсе не так. Нарисуйте у себя на шее чернилами малень­кое пятнышко, и я докажу вам, что могу на­нести точный удар, не отклонившись ни на волосок».

*

Нагаяма Рокуродзаэмон путешествовал по Токайдо и находился неподалеку от Хама­мацу. Когда он проходил мимо постоялого двора, перед его паланкином встал нищий и произнес: «Я ронин из Этиго. У меня нет

денег на дорогу, и я в стесненном положении. Мы оба воины. Пожалуйста, помогите мне».

Рокуродзаэмон рассердился и сказал: «Неучтиво упоминать о том, что мы оба вои­ны. Если бы я оказался в твоем положении, я бы вспорол себе живот. Чем говорить о том, что тебе не хватает денег на дорогу, и навлекать на себя позор, лучше вспори себе живот не сходя с этого места!» Говорят, что нищий пошел дальше своей дорогой.

*

Макигути Ехэю в жизни приходилось быть кайсяку для многих людей. Когда не­кий Канахара собирался совершить сэппуку, Ехэй согласился быть его кайсяку. Канахара воткнул в живот свой меч, но, когда нужно было вспороть его, он не смог сделать этого. Ехэй подошел к нему сбоку, крикнул: «Эй!» — и топнул ногой. Это послужило Канахара чем-то вроде сигнала, и он смог ровно вспо­роть себе живот. Говорят, что после заверше­ния кайсяку, Ехэй пролил слезу и сказал: «Несмотря на то что раньше он был моим хорошим знакомым...»

Это рассказал господин Сукээмон.


Во время сэппуку некоего человека, когда кайсяку отсек ему голову, остался висеть ма­ленький кусочек кожи, и голова оказалась не полностью отделена от тела. Официальный наблюдатель сказал: «Немного осталось». Кайсяку разозлился, ухватился за голову и, полностью отделив ее от тела ударом меча, поднял ее на уровень глаз и сказал: «Посмот­ри!» Говорят, что это было довольно'страшное зрелище. Это рассказал господин Сукээмон.

В прошлые времена бывали случаи, когда голова отлетала в сторону. Говорят, что лучше всего оставлять немного кожи, чтобы она не улетела в сторону официальных лиц, надзи­рающих за сэппуку. Однако сейчас считает­ся, что лучше полностью отсекать голову от туловища.

Человек, который отсек пятьдесят голов, однажды сказал: «В зависимости от того, ка­кую по счету голову ты рубишь, бывают слу­чаи, когда даже туловище может оказывать сопротивление. Если отрубаешь всего три го­ловы, сначала не ощущаешь сопротивления, и ты можешь рубить хорошо. Но когда дохо­дишь до четвертой или пятой, то ощущаешь довольно сильное противодействие. Во вся­ком случае, поскольку это очень важный во­прос, следует сказать, что, если человек всегда заранее планирует сделать так, чтобы голова упала на землю, ошибок быть не должно».

*

Когда господин Набэсима Цунасигэ был ребенком, Ивамура Кураносукэ назначили старшим. Один раз Кураносукэ увидел, что перед маленьким Цунасигэ лежат золотые монеты, и спросил прислуживавшего ему че­ловека: «По какой причине ты положил их перед молодым господином?» Слуга ответил: «Господин только что услышал, что ему при­несли подарок. Он сказал, что еще не видел его, поэтому я его принес». Кураносукэ стро­го отругал этого человека, сказав: «Поло­жить такие презренные вещи перед важным лицом — крайнее проявление необдуманнос­ти. Ты бы и сам мог додуматься, что это не то, что подобает класть перед сыном госпо­дина. Впредь прислуживающие слуги долж­ны очень внимательно к этому относиться».

В другой раз, когда господину Цунасигэ было около двадцати лет, он однажды по ка­ким-то делам отправился во дворец в Наэкияме. Когда отряд приближался к дворцу, он попросил дать ему трость. Миура Дзибудза- эмон, который носил его сандалии, быстро нашел палку и собирался подать ее молодому господину. Кураносукэ увидел это, быстро забрал палку у Дзибудзаэмона и строго его отчитал, сказав: «Ты хочешь сделать из на­шего важного молодого господина бездельни­ка? Даже если он и попросил палку, ее не следует ему давать. Это свидетельствует о том, что слуга, прислуживающий господи­ну, не отдает себе отчет в своих действиях».

 

Из девятой главы.

 

Дзибудзаэмона позднее повысили и дали ему должность тэакияри, и Цунэтомо услы­шал эту историю непосредственно от него.

Когда Симомура Сёун состоял на службе в замке, господин Наосигэ сказал: «Как за­мечательно, что этот Кацусигэ так энергичен и силен для своего возраста. Борясь со свои­ми ровесниками, он побеждает даже тех, кто старше его».

Сёун ответил: «Хотя я и пожилой чело­век, но готов биться об заклад, что я самый лучший в борьбе в сидячем положении». Сказав это, он рванул Кацусигэ вверх и бро­сил с такой силой, что тому стало больно. Затем он сказал: «Если будешь гордиться своей силой, пока твой характер еще не усто­ялся, навлечешь на себя позор. Ты слабее, чем выглядишь». С этими словами он удалился.

В то время, когда Мацуда Ехэй был близ­ким другом Исия Дзинку, между первым и Нодзоэ Дзинбэем возникла ссора. Ехэй сказал Дзинбэю: «Пожалуйста, приходи, и я разрешу этот вопрос раз и навсегда». Затем Ехэй и Дзинку встретились и, подойдя к замку Ямабуси в Кихаре, перешли через единственный мост, который там был, и раз­рушили его. Обсуждая обстоятельства ссоры, они изучили их со всех сторон и не нашли по­вода для драки. Но когда они решили повер­нуть обратно и отправиться домой, разумеет­ся, вспомнили, что моста уже нет.

Пока Ехэй и Дзинку искали подходящий способ перебраться через ров, появились люди Дзинбэя, которым они послали вызов. Они передвигались скрытно, но Ехэй и Дзинку увидели их и сказали: «Мы прошли точку, за которой нет пути назад, и лучше вступим в бой, чем покроем себя позором».

Бой длился в течение некоторого времени. Получив серьезую рану, Ехэй упал между двух полей. Дзинбэй также получил глубо­кую рану, и поскольку кровь заливала ему

глаза, он не мог найти Ехэя. Пока Дзинбэй пытался на ощупь отыскать его, Ехэю, кото­рый лежал на земле, удалось ускользнуть от него и в конце концов зарубить. Но когда он попытался нанести последний удар, рука уже не повиновалась ему, и он пронзил шею Дзинбэя, нажав на меч ступней.

В этот момент подоспели друзья и отвели Ехэя домой. После того как его раны зажи­ли, ему было приказано совершить сэппуку. Тогда он позвал своего друга Дзинку, и они вместе распили прощальную чашу.

*

Окубо Тоэмон из Сиода управлял делами в винной лавке, принадлежавшей Набэсима Кэнмоцу. Господин Окура, сын Набэсима Кай-но-ками, был калекой и не выходил за пределы своего дома в деревне Мино. Он да­вал приют борцам и любил драчунов. Борцы часто посещали близлежащие деревни и уст­раивали беспорядки. Однажды они пришли в лавку Тоэмона, стали пить сакэ и вести без­рассудные разговоры, заставив Тоэмона вступить с ними в спор. Он встретил их

с копьем в руках, но, поскольку борцов было двое, они его зарубили.

Его сыну, Канносукэ, было пятнадцать лет, и он как раз трудился над уроками в Дзодзэйдзи, когда ему сообщили о случив­шемся. Примчавшись домой, он схватил ко­роткий меч, который был длиной чуть больше локтя, вступил в бой с двумя взрослыми мужчинами и вскоре прикончил их обоих. Хотя Канносукэ получил тринадцать ран, он выздоровел. Позднее он был известен под именем Доко и, говорят, стал очень сведу­щим в массаже.

*

Говорят, что Токунага Китидзаэмон посто­янно жаловался: «Я стал таким старым, что сейчас, если бы началось сражение, я бы ни­чего не смог сделать. Тём не менее я бы хотел умереть в бою, ворвавшись на коне в гущу врагов, быть сбитым с него и погибнуть. Было бы позором не сделать ничего более, кроме как умереть в собственной постели».

Говорят, что священник Гёдзаку услышал это, когда был еще прислужником у священ­ника Емона, младшего сына Китидзаэмона.

Когда Сагару Кюму попросили стать глав­ным слугой, он сказал Набэсиме Хэйдзаэмону: «По какой-то причине господин постоянно являет мне свою благосклонность и теперь предложил занять высокую должность. По­скольку у меня нет хорошего слуги, мои соб­ственные дела могут оказаться запущенными. Я прошу вас дать мне вашего слугу, Такасэ Дзибусаэмона». Хэйдзаэмон выслушал его и согласился, сказав при этом: «Мне прият­но, что ты обратил внимание на моего слугу. Поэтому я сделаю так, как ты просишь».


Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 350; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!