Глава 3. Координаты сознания и логика 5 страница
Если стыд и совесть – одно и то же, кажется, это именно так, мы должны констатировать, что стыд не является автоматической реакцией на враньё. Не всегда совесть его преследует стыдом. Враньё оказывается расколовшимся. Стыд и совесть – следствие чего-то более безусловного, чем враньё.
«Гадкий Утёнок» и отчаяние тоже отличаются друг от друга. Отчаяние – противное ощущение, но я – не Гадкий Утёнок – в этот момент. Отчаяние его отменяет. Кажется, при ощущениях «Гадкого Утёнка» моя энергия направлена на терпение. Моё определение оставаться невидимым в этом случае выражает себя, а при отчаянии действует что-то противоположное ему. Потрясаемый чувствами, я кажусь себе освещён до последней волосинки.
Когда мать тянет меня за руку, а мой воспринимающий цент выбирает – плакать или не плакать, – я не плачу, потому что мне так выгодней. Этот выбор подсказывает мой опыт. В случае же с петухом что-то отодвигает мой опыт и выбирает за меня. Мой воспринимающий центр начинает терять очертания... Я не сводим только к опыту.
Воспринимающий центр безошибочно настроен на смысл. Он вполне допускает лицемерные и циничные расчёты. Этот настрой обусловлен. «Гадкий Утёнок» и отчаяние выражают тоже обусловленный смысл. Гадкий Утёнок количественно превосходит ощущения отчаяния, и центр кажется смещённым в одну сторону... но это не та проблема, которая стоит сейчас перед нами.
|
|
|
Всё было бы просто и не интересно, если бы не совесть, вылетевшая, как джин из бутылки.
Светлый, кудрявыймальчик подошёл ко мне за воротами детского сада. С ним мы практически не играли, и я выслушал его новость с удивлением. Он сказал, что Галькапокажетпиську,если ей показать свою. Мальчик вёл себя целенаправленно, говоря со мной, именно мне сообщал эту новость, хотя много бы народу с интересом выслушало. Я растерялся и вслух от усомнился. Он заверил, что онасогласится, определенно давал мне совет. Мыслей в голове возникло сразу несколько: в сухом остатке я заподозрил саму Гальку за советом. Она никогда мне особенно ненравилась, даже вызывала досаду, меняя правила игры каждую минуту, но бегала с мальчишками в отличие от других девчонок. Поговоритьс ней можно было запросто.
По наущению кудрявого мальчика, я сделал ей предложение показать письку, в этот момент я сам не понимаю, что говорю. Она легко согласилась. Галька была сориентирована, по её инициативе, мы побежали в туалет. Там я с недоумением смотрю на свою письку рядом с Галькой... То, что она показала, почему-то, не было для меня новостью. Я подумал потрогать её письку, но толком не разобрал, к чему прикоснуться, и не стал. Мы вернулисьводвор. Каждый стал играть сампосебе...
|
|
|
Всё-таки мнезахотелосьпотрогать её письку. Япозвал её снова. Онасогласилась, уже уступая... Втуалете я обнажил свою письку по-честному, кмоемуудивлению,она приподняласьбезпомощирук и налилась. Галька, тем временем, шагнула к дырке и стала писить. Её писька унеслась далеко... а я рассчитывал её потрогать. Вструйке, несущейся из писки, играли солнечныезайчики, но у меня всё это вызывало досаду. Я сказал довольно бессмысленную фразу: –Покажисвою!
– Смотри! – сказала Галька с недоумением, потом надела трусы и убежала. Я стоял какой-то время в туалете один, переживая досаду, а, когда собрался его покинуть, показалась другаядевочка. Она всегда мне нравилась. Это была прекрасная замена Гальке. Меня встревожило, что она зайдёт в соседнюю дверь. Это, скорей всего, бы и случилось. Я высунулся в щель и позвал её шёпотом: – Заходи! Заходи!
Девочка повела себя неожиданно. Она зло крикнула: – Я всё расскажу воспитательнице! –и убежала.
Тут я немного одумался: мои отношения с Галькой не распространялись на весь мир. Срочно удрав из туалета, я стал играть во дворе, как ни в чём не бывало.
Какое-то время казалось, что раздастся голос воспитательницы, зовущий меня по имени. К счастью, всё осталось тихо.В тот момент моё воображение отказало: я не знал, что буду врать.Как-то, будучи взрослым, я зашёл во двор своего детского садика. Там развернуться было негде. Как мы умудрялись делить его на три большие части? Домахранится фотография детсадовской группы. Галька оказалась яркой еврейской девочкой. Я узнаю и красавицу, что от меня убежала, узнал Таню с круглым лицом, как у куклы, умильно любимую всеми воспитательницами, узнал кудрявого мальчика. Петька – маленький, что и не верится. У него тонкие ручки, детское пузико. Не могу распознать на фотографии Карандаша.Петька как-то отозвалменявсторону, показал ржавый гвоздик и сказал, что собирается целить им Карандашу в глаз во время драки. МынеигралисКарандашом, но эторовнымсчётомничегонезначило. Ужасза мироздание охватил меня. Я возразил. Петька непроронилбольшенислова. Я тогда произнёс неразумные для себя слова и выглядел трусом: эта драка меня не касалась. Я скрытен по воспитанию, но в данном случае это не действует. Я не манипулировал своим поведением, так что совесть вплеталась в работу моего воспринимающего центра не только в случае с петухом.
|
|
|
Послесадамы сПетькой попали вразныешколы, но впятомклассе снова встретились и оказались за одной партой, правда, нас быстро рассадили. А в шестом классе мы подрались. Мне надоели его бессмысленные интриги и всякие подозрения в отношении одноклассников. На следующий год Петька ушёл из школы... Надосказать,чтовсвоейжизни он наломалдров. Мы встретились в девятнадцать лет. У него была искусственнаяпластина вчерепе, стальнаяспицавноге, раздробленнойнамелкиекосточки. Вторая нога была просто сломана. Руки само собой были тоже сломаны. СломанныеребраПетьказатравмы несчитал. Он несколько раз разбивался на мотоцикле, видимо, думал своим упорством заменить умение ездить, и в армию не ходил. Я, кстати, тоже, косвенно из-за него. Видимо, из-за тесной дружбы на меня как-то косвенно упал свет его карма. Мы записались в секцию горных лыж. Отправляясь на второе занятие, я попал под машину. Его судьба достигла меня в виде оглушительного визга тормозов в личной зоне, но я отделался ссадиной на плече и на голове. Никаких сломанных костей, только сотрясение мозга. Тогда же в девятнадцать лет Петька рассказал, что какой-тоБык проигралсяСтрутевкарты. Я не стал уточнять, что было проиграно, но ПетькасБыкомпришликСтруте,чтобы, нимного, нимало, его убить.Имоткрыламать Струты. Его не было дома. Они ушли, но хотелиидтиснова.Петьку удалось отговорить просто. Я сказал,что Струту ненадо убивать. Мой бывший другопять непроронил ни слова.
|
|
|
По слухам, Струту, действительно, убили, но это случилось много позже. И, по слухам же, он сам протянул руку своей судьбе, не оставив вооружённому охраннику другого выбора. Петькаумерпримерновсорок лет. Втрамвае как-то я встретилмалыша, который сиделнаколеняхуотца. Малыш смотрел на меня сосредоточенным, как у Петьки, взглядом. Пока я смотрел в ответ, он хлопнул пару раз веками по широко открытым глазам иуснул. Чьивоспоминания его усыпили, моиили свои собственные?
«Разум с честностью – в превеликой ссоре». (И. А. Крылов). Совесть и мой воспринимающий центр состоят друг с другом в каких-то отношениях, но совесть выглядит в этих отношениях более независимой. Центр, конечно же, обусловлен. Совесть блокировала мой разум до полной немоты, когда я думал, что буду врать воспитательнице про туалет. Если бы я содержал в себе только обусловленный момент, тогда можно было бы просто согласиться с Ницше: Нет никакого «я»!
Я сформирован обстоятельствами жизни, строго по Марксу, – но совесть задаёт интригу и одновременно надежду, что «я» существует.
Мы находимся в реальности, в которой быть совестью – самоубийство, но «неразгаданный феномен человека» давно бы разгадали, будь я только обусловлен. В то же время я не могу быть одновременно безусловным и обусловленным. Это – противоречие в определении. Из-за этого проблема выглядит неразрешимой. Я могу быть безусловным, должен быть безусловным, но совесть, как безусловное, не включает в себя то, что я считаю собой. А я ни при каком условии не могу отречься от того себя, который выкручивается и лжёт. Взаимное отрицание совести и лжи тоже не просто так возникло. Вопрос ещё запутывается и тем, что безусловная совесть не может иметь регулятор применения. После этого она прекращает быть безусловной. Её регулятор становится безусловней. Моё сознание, таким образом, имеет не вполне ясное начало... Сознаниена всех этапах своего становления содержит обусловленные моменты – сознание ребёнка, сознание подростка,сознаниевзрослого, – но надо исходить из того, что «я» появляется на свет в результате рождения. Иначе мы являемся продуктом общественных отношений.
Когда у меня родился сын,ввозрастеоднойнедели он умелплакатьсвесьма разными интонациями. Я слышал требовательность,нетерпение,тоску,отчаяние, вопрос... Всё это выражалось одним-единственным звуком: «ы-ы-ы». Плач содержал весь спектр человеческих смыслов, которых в его опыте ещё не было. В дальнейшем его сознание включилось в работу в режиме общества, в котором он живёт, подверглось организованному этим обществом воспитанию, но у меня такое впечатление, что со смыслом он уже родился.
Жалобный, слабенький голос в первую неделю жизни произвёл на меня сильное впечатление. Я поделился им с соседом, у него была дочь пяти месяцев:
– Подожди, скоро начнёт орать! – сказал сосед.Действительно, голос прорезался. Примерно через месяц: «а! а! а!», «у! у!», «э! э!», – но сначала это был «ы-ы», включавший весь спектр человеческих смыслов, когда ребёнок умел только сосать титю и лежать на спине. Потом будет пальчик,указующийнапредметы: «ы-ы-ы?».
Еслияпонимаю интонацию плача, – это явлениесемантическогопорядка.
Лингвисты считают, чтоузвуковнет смысла. По их мнению, его не имеют и междометия, выражающие только эмоциональность: «ха-ха!», «ах!».
Но можнозаметить, чтоха! иах! содержат переставленные местами звуки. Их эмоциональность тоже какая-то противоположная... Может, всё-таки есть смысл у звуков?
Лингвистика изучает язык, как систему. Структураязыка– её мечта. Может, при структурном анализе у неё есть шанс доказать, что звуки имеют смысл?
Впотокеречи «а» нередко встречается совершенно отдельно:«азавтра?»,«аскольковремени?», «а не знаю!».Человек, таким образом, выделяет своё высказывание вленте речи, что-то в нём подчёркивает с помощью «а». Пожалуй, стоит допустить, что он подчёркивает самого себя, в завуалированной форме говорит: «я». Если «а» – это «я», то, что тогда «х-х-х»?
Кажется, что эмоциональный фон становится каким-то опасным для здоровья. Мы можем позволить себе допустить, что «х-х-х» – этовраг. А почему «ха!» – весело, а «ах!»–наоборот?
Видимо, смысл совпадает с последним звуком. «Ха!» – в итоге борьбы с врагом – это «я», а «ах!» – в итоге «враг».Французский философ Жиль Делёз выдвигает фундаментальное положение: «Смыслом обладают только события». Междометия, как раз и есть события: «ха!», «ах!».
Смысл, возникающий в конце, прослеживается и у отдельных звуков: «хр-р-р», «фр-р-р», – это угроза или опасения самой лошади. Звук в процессе своего становления оказывается одним и тем же: «р» – на конце.Итоговый звук – это первыйуровень развёртывания смысла. Впоследствии из итогового смысла последнего звука, как бы взятого два раза (в качестве значения и акцента), развивается вся структура языка.
Жиль Делёз ещё говорит о едином Голосе Бытия: «Бытие – это Голос, который говорит, и говорит обо всём в одном и том же «смысле». То, о чём говорится, вовсе не одно и то же, но бытие – одно и то же для всего, о чём оно говорит. Бытие – уникальное событие во всём, что происходит даже с самыми разными вещами».
Мир издаетзвуки. Это – шум, который выражают согласные: п, к, т, с, в, ф.Все согласные на конце имеют редуцированное «ы». Это – тот самый звук, что потряс меня в плаче сына своими разнообразными смысловыми оттенками. «Ы» – общий знаменатель согласных звуков. Это – единый Голос шума. Фамилия советского актёра Фрунзика Мкртчяна даже не произносится без вставляемых в неё «ы»: Мыкыртчян. То же самое: «кс-кс». Ы создаёт несколько тоскливое впечатление, но в отличие от шума это – гласный звук.
Если прислушаться, то все музыкальные инструменты заканчивают своё звучание на «Ы», но нередко из тоскливого он становится юбилейным. Иногда «Ы», как общий знаменатель, встречается и в голосе певцов, которым повезло с таким голосом родиться. Примерами такого вокала были Валерий Леонтьев и Маша Распутина. Они испортили всё дело, пытаясь подчеркнуть специфику своего дара. Сознательная рефлексия единого Голоса Бытия им не удалась. ВалерийСюткин поёт по-другому. У него голос на «э». ЛуиАрмстронг тоже поёт «э». При этом оба поют по-разному. Достаточно яркийпример рефлексии единого Голоса Бытия (удачный) можно встретить у Аллы Пугачёвой в песне «Мэрри». Там не просто много звуков «Ы». Они там все.
Стоит допустить, что из «ы» развиваются другие гласные. Мы знаем их пять, кроме «ы», – «у», «о», «э», а», – и пять дифтонгов: «и», «ю», «ё», «е», «я» («jы», «jу», «jо», «jэ», «jа»). Все гласные обладают определённостью под ударением. Ударение в современном языке – нечто тождественное акценту на концовке междометия. Событие, обладающее смыслом, само по себе тоже что-то «ударное». А в безударном положении гласные теряют свою определённость.
Проще всего из выражения тоски «ы» образуется «у». Это голос боли. Из «у» довольно просто образуется «о» – намерение опережающе отразить боль, заметить опасность. Из внимания для опережения боли, возникает объект, который причиняет боль, – «э». «Звуки – сочетание телесных действий и страданий». (Делёз).
В завершение всего из «э» образуется «а». Это – сознание, направленное на объект, способный причинить боль, в то же время, выражение своей противоположности объекту.
Круг замкнулся. Субъект «А»противостоит собственной тоске «Ы».
«Жжу-у-у!», – муха бьётся о стекло. Что за «у-у-у» такое? Уж не просит ли муха помощи? Уж, не у меня ли! Я охочусь за ней, чтобы убить. Моё сочувствие не распространяется на мух. Убийство – противоположный полюс сочувствию. В едином Голосе Бытия все противоположности связаны, как согласный и гласный. Можно связать в единство физиков и богословов: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было – «Бах!». Кажется, что единый Голос Бытия создал великое и смешное вместе. Большой Взрыв и Бог отличаются друг от друга одним звуком.
Возможно, русский язык лежит в основе мироздания. Привет, древние укры! Ваше слово: «Deus».
Звуковые кирпичики сохранили свой противоположный смысловой узор в словах до сих пор. «Осмотреть», «посмотреть» отличаются друг от друга одним звуком. Посмотреть кажется как-то короче по смыслу, просмотреть – ещё короче, и нередко используется в противоположном значении. Что, собственно, произошло? Почему «просмотреть» – это не заметить? Перед «о» накопились согласные, и смысл слова изменился на противоположный. Мы уже не видим. Что «о» – именно «взгляд», свидетельствует французский лингвист Шарль Балли. Он стремился создать структуру языка и в одной из своих работ показывал нарастание краткости при нарастании эмоциональности: «Я удивлён тем, что вижу вас здесь», «Вы? Здесь!», «Вы!», и, наконец: «Оh!».Последнее восклицание не требовало перевода, было оставлено, как в оригинале вместе с h, самим переводчиком.
«Международная группа лингвистов и кибернетиков из США, Аргентины, Германии, Нидерландов и Швейцарии установила, что человечество говорит на одном языке. Учёные при помощи специальных компьютерных программ проанализировали по 40 – 100 базовых слов в 3700 языках. Это примерно 62% всех существующих в мире языков. В результате удалось обнаружить закономерности, которые раньше лингвисты не замечали... До последнего времени считалось, что звучание слов зависит от их этимологии и особенностей произношения у различных народов, то есть связь эта произвольна. Однако новое компьютерное исследование показало, что у всех языков в мире есть скрытые общие корни. Для базовых слов люди, независимо от их происхождения и места проживания, выбирают одни и те же звуки.
Предлоги современной речи тоже нередко отдельные звуки. Их смысл вне контекста требует длинной вербализации, но для понимания в ленте речи она не нужна. Предлоги, состоящие из одного звука, доказывают, что звуки, в том числе и согласные, имеют смысл. Отдельно произносимые звуки в речи вообще встречаются довольно часто. При помощи «у-у» можно выражать неодобрение, иронию или восхищение, то есть – противоположный смысл. Если неодобрение более или менее совпадает с болью, то восхищение всё запутывает. Но смысл звуков в ленте речи запутан не хаотически – всегда амбивалентно. С помощью «ы» тоже можно выразить радость. Всё дело – в интонации. «Хм» («х») можетвыражать одобрение, а звук «А» - бытьвозгласом выделения себя и возгласомболи. Междометия тоже оборачиваются вокруг смысловой оси: «ха!», «ах!», «а -у-у!», «у-а-а!» – Ура!
Кто-то считает «Ра» именем бога. Но достоверно, что это междометие имеет семантику преодоления опасности, как «ха!», только «ха!» кажется конкретней. «Ра» вполне может быть первой абстракцией. «Р» – сонорный согласный или переходная ступень к итоговому смыслу, то ли гласный, то ли согласный. Сонорные согласные могли быть дополнительным обобщением наряду с «ы». После развившихся гласных дифтонги последовали по тому же пути, и стал складываться из речи язык. Краткие звукосочетания часто повторялись друг за другом при коммуникации, это могло быть вызвано одними и теми же повторяющимися событиями и послужить устойчивости языка.
Из устойчивых звукосочетаний позже образовались слова. В этой логике «крамольник» целое предложение. (В. Сундаков). В итоге, междометия стали слогами слов. А слова соединились в предложения, предложения – в тексты. Но уже с появлением устойчивых звукосочетаний, речь стала превращаться в язык. Мы находимся практически в современном языке среди междометий, даже сомнение возникает, что для его развития потребовались тысячи лет...
Самым прозрачным образом боль выражает принадлежность. Она и есть принадлежность. Свою роль сыграла амбивалентность. Противоположный смысл боли «у» сохранился до сих пор в слове «урожай». Это – хорошо. «Урод» имеет тот же корень и приставку, но амбивалентность, неустанно возникающая в речи, превратила его в «плохо». «Хорошо», «плохо» – это эмоциональный, оценочный смысл. Кстати, по-польски, «uroda» до сих пор – «красавица».
В лице Делёза современная философия додумалась до связи смысла с поверхностью или плоскостью, а древние руны использовались, как средство предсказания смысла надвигающихся событий, то есть они использовались для опережающего отражения действительности. Они плоские. Названия рун звучат, как междометия: получается, что руны ни в чём не уступают современным философским спекуляциям.
Nisudh – «не важно». Это один из смыслов руны манназ; – «h» как-то влияло на звучание «d», но всё равно получается «нисуд». Если «нисуд» – «не важно»; значит, «суд» – это «важно». Кто бы спорил? «Суд» есть в слове «судьба» и близок к междометиям. «Ба» тоже междометие: «Ба! Какие люди!». Это что-то громкое, как барабан. Короткие звукосочетания способны выражать и спокойный смысл: «на», кажется, вполне спокоен: «На, возьми». Вот «ан» – эмоционален! Если ударило током, такое восклицание вырывается само собой, а в литературе используется для пафосного усиления отрицания: «Ан-нет!».
Вместе с итоговым смыслом возникли и два его пафоса. Они различаются интонационно. Итоговый смысл «а» из-за согласного перед ним ослаблен: «на», а в случае «ан» значение «а» усилено из-за согласного после него. В целом «ан» более интенсивен, чем «на». То же самое касется «ха» и «ах!».
Маленькая девочка бежит за голубями, хочет их схватить: «Ам-ам!», обратное по смыслу звукосочетание будет «хватай меня!», спасай: «Мама!». Песня М. Боярского: «Ап! – себе говорю, – Ап!» – «Стоп! – себе говорю». Если обернуть «ап», получается «па». Скорей всего, первоначальный смысл «па» был связан с охотой. Он призывал двигаться на звук своего голоса или, наоборот, использовался при загоне добычи. Танцы – охотничий ритуал. До сих пор «па» предлагает двигаться под музыку, а если не придавать большого значения правописанию, то и «пАшли» содержит «па».
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 296; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!