Стыд и уход от ответственности 15 страница



Расщепление не только изолирует один образ матери от другого во внутреннем мире ребенка, но и хранит восприятие ребенком самого себя в двух разных образах (хороший Я - плохой Я). То есть, когда мать добра с ним. ребенок ощущает себя хорошим, и плохому Я вход в сознание заблокирован. Если же, наоборот, мать ведет себя резко, отталкивающе или же она недоступна, ребенок начинает ощущать себя недостойным ее любви, злым и плохим, и теперь уже все хорошие воспоминания вытесняются из сознания. Очень интересным свойством защиты-расщепления является неспособность воспоминаний о любви и поддержке изменять, подавлять или еще каким-либо другим образом влиять на интенсивность ненависти к себе в состоянии «плохого» Я. Раскол между двумя частичными Я становится причиной того, что во взрослом возрасте люди, использующие этот механизм защиты, ведут себя непредсказуемо как по отношению к себе, так и по отношению к окружающим.

Эти две «полуличности» похожи на двух дирижеров, пытающихся руководить одним оркестром. Когда партию ведет дирижер А., оркестр играет Гершвина. И вдруг на сцену выскакивает дирижер Б., отталкивает дирижера А. и начинает исполнять Баха. Вовремя «правления» одной «полуличности» сознание не подозревает о существовании другой. Повеление Карла во время сеансов психотерапии - яркое свидетельство раскола между этими половинками Я. Большую часть времени Карл считал себя ничтожеством. Но иногда, когда его хрупкое «хорошее» Я вырывалось наружу, он чувствовал себя уверенным и жизнерадостным, и его в нынешний момент подавленное «плохое» Я никак себя не проявляло. Карлу, как и многим его братьям по несчастью, присущи резкие перепады настроения, потому что он не способен помнить о своем ущемленном Я в тот момент, когда он настроен оптимистично, или же, наоборот, помнить о своем оптимистическом настрое, когда он подавлен и одинок.

Формирование раненого Я

У покинутого или обиженного ребенка формируется весьма шаткая структура «хорошего» Я. которой недостает должного базиса в виде одобрения и поддержки со стороны «хорошего» родителя в процессе развития личности. Эти обрывочные воспоминания не продуцируют стойкого ощущения своей «хорошести». Если родитель необоснованно жесток, несет негативные эмоции или же просто отсутствует, он тем самым предоставляет большой простор для формирования мощного плохого Я. Такая самооценка сливается с эмоциональным представлением о себе, которое ребенок составляет на основании реакции матери, отказывающей ребенку в удовлетворении потребностей, соразмерных его возрасту, возможно, пренебрегающей общением с ним или жесткого с ним обходящейся. Такая травмированная самооценка (до сих пор я называл ее «плохим» Я) довлеет над ребенком, подвергающимся жестокому обращению со стороны родителей; Фейрбейрн назвал ее «антилибидное Эго». Я же буду именовать это состояние раненым Я, чтобы не путать понятие Эго и Я.

Раненое Я переполнено горечью обид, цинизмом, саморазрушающей ненавистью, и - как ни парадоксально - уважением к отвергающим «полуличностям» отца или матери. Раненое Я - это самоощущение, пробуждающееся и действующее при нападках, критике со стороны родителей и при отделении от них. Раненое Я воспринимает эти атаки очень серьезно, формируя у ребенка страх и уважение к отвергающей/злобной части личности матери или отца. Я приведу случай моей пациентки Дженнифер, на котором япроиллюстрирую и раненое Я. и внезапность включения защиты- расщепления. Из этой беседы становится ясно, что невозможно рассматривать ни одну из «половинок» Я, не рассматривая параллельно механизм расщепления.

Двадцать лет назад я начал работать с одной из моих самых первых пациенток. Дженнифер, которую мать выгнала из дома за употребление наркотиков. Она жила вместе с тремя такими же подростками из неблагополучных семей, которые объединились в некое подобие семьи, и все четверо собирались окончить среднюю школу. Их истории были очень схожи, все они испытывали трудности с самоконтролем, что выражалось в разных формах вызывающего поведения, включая промискуитет. пьянство и мелкое воровство в магазинах. Во время психотерапевтических сеансов Дженифер описывала свою мать как порочную, злобную параноичку, выдумавшую, будто она сотрудничает с государственной полицией в качестве тайного осведомителя. Несмотря на то, что именно по воле матери Дженнифер была вынуждена покинуть родной дом, мать настаивала на том, чтобы дочь присутствовала на всех семейных мероприятиях, потому что родственникам не положено было знать об ее изгнании. Естественно. Дженифер наотрез отказывалась возвращаться, и тогда мать изобрела план, гарантировавший явку дочери на очередное семейное сборище. Она выбирала какую-нибудь дорогую для Дженифер вещь, оставшуюся в ломе, и угрожала уничтожить ее, если Дженифер не явится в назначенный срок. Однажды, когда Дженифер все- таки опоздала, она к своему ужасу обнаружила, что ее любимая куртка была изрезана на куски и развешана на кустах возле дома. За пять сеансов мы с Дженифер сошлись по мнении, что ее мать на самом деле была кошмарным существом. На шестой сеанс Дженифер прибыла одетой весьма консервативно, в отличие от предыдущих наших встреч, и сообщила мне, что возвращается домой к «любящей» маме. Я подумал, что она шутит, и позволил себе неприятное и циничное замечание по поводу любви се матери. Ее лицо исказилось от ярости, она в грубой форме выругала меня за такие ужасные высказывания и заявила, очень громко и четко: «Кровь гуще воды». Я был поражен и спросил ее, что же случилось с достигнутой ранее точкой зрения на поведение матери. Она только рукой махнула, объяснив все сказанное ранее обидой на мать, на то, как та вела себя в прошлом, но. мол, теперь они помирились и она собирается вернуться домой. Чем больше я задавал вопросов, пытаясь прояснить для себя такой невероятный поворот событий, тем больше злилась Дженифер, заявляя, что она не помнит толком ничего из того, о чем мы говорили на наших предыдущих сеансах. Мне казалось, что я разговариваю с совершенно другим человеком в таких случаях многие неопытные психологи путают защиту-расщепление с расщеплением личности. В конце концов, мое нежелание принимать ее новую позицию и мой негативный настрой по отношению к ее матери утомили Дженифер, и она в гневе покинула мой кабинет.

Поведение Дженифер является классическим примером расщепления; в ее внутреннем мире хранилось два абсолютно ратных образа матери (хотя надвое может быть расщеплен любой объект), и эти образы по своему содержанию были почти противоположны, внезапно сменяя друг друга. Расщепление позволяло Дженифер сохранять привязанность к матери, при этом теряя целостность собственного Эго. Одна половина Эго (раненое Я) осознавало враждебность и подлость матери, а другая, совершенно независимая половина (надеющееся Я) игнорировала действительность. Точка зрения этой второй, далекой от реальности половины была противоположна мнению первой половины. Вторая верила в то, что мать любит ее. Внезапно наступающее доминирование второй половины Эго при одновременном угнетении первой половины позволяло ей без малейших опасений возвращаться к матери, в которой она так сильно нуждалась.

Расщепление является очень мощным защитным механизмом, возвращающим взрослого человека в эмоциональное состояние, свойственное в основном только детям. Кроме того, оно изменяет восприятие действительности и искажает ранее существовавшие установки и отношения между партнерами. Так, до внезапно наступившего расщепления, мы с Дженифер выработали ряд мнений о ее отношениях с матерью. Мы пришли к выводу, что ее мать обращалась с ней крайне жестоко и что она (Дженифер) по сути своей является хорошим человеком, в воспитании которого были допущены ужасные ошибки. После того, как она применила защиту-расщепление, ее раненое Я было подавлено, делая невозможной здравую и объективную оценку действий своей матери. Выработанное нами понимание ее отношений с матерью было враз потеряно. Те люди, которые отщепляют одно состояние Эго и заменяют его другим, моментально становятся «слепыми и глухими» к реальности, которую они воспринимали всего минуту или, может быть, час назад. Поэтому общение с людьми, склонными к использованию защиты-расщепления, как правило, представляется задачей непростой из-за непредсказуемости их поведения. Стоило мне напомнить Дженифер о тех чертах ее матери, которые мы договорились считать негативными, она рассердилась на меня, потому что теперь она не считала эти негативные инциденты такими уж значительными.

Как угнетенные женщины используют защитный механизм расщепления

Расщепление - это самый важный защитный механизм, используемый женщинами, терпящими унижения и оскорбления от своих партнеров. Он жизненно важен для них, ведь исключительно благодаря расщеплению женщинам удается поддерживать отношения с партнером в ситуации, когда ее жизни угрожает реальная опасность. Ей необходимо изолировать все воспоминания о прошлых обидах, чтобы остаться с этим мужчиной.

Джанет обратилась ко мне за помощью, потому что ей не удалось своими силами справиться со стрессом из-за развода с первым мужем. Она была робкой и тихой женщиной и, казалось, брела по жизни сквозь сои, как лунатик. Будучи студенткой, она достигла отличных результатов вспорте и вышла замуж за человека, который, по ее мнению, полностью разделял ее интересы. После свадьбы она, однако, обнаружила, что муж не имел привычки часто мыться и вполне довольствовался случайными заработками, в то время как она серьезно занималась профессиональной карьерой; его устраивала их убогая недостроенная хибара без каких-либо удобств. Несмотря на свою робость, Джанет отважилась высказать мужу недовольство их жилищными условиями. Иногда ее жалобы доводили его до бешенства, и тогда он бил ее по лицу до тех пор, пока она не извинялась за то. что посмела расстроить его. После трех лет сплошных разочарований и нескольких десятков случаев избиений Джанет все-таки рассталась с ним. Оставшись одна, оначувствовала себя совершенно потерянной, так и продолжая жить все в том же захолустном пригороде, где жил се бывший муж. хотя ей было неудобно каждый день ездить на работу в город. Живя неподалеку от мужа, она ощущала себя хоть как- то защищенной, ведь ей было очень одиноко и друзей у нее почти не было. Спустя несколько месяцев Джанет встретила наконец «мужчину своей мечты», привлекательного холостого адвоката, работавшего в той же компании, что и она. Джанет сразу показалось очень странным, почему такой красивый и успешный мужчина до сих пор не женат. Ухаживая за ней. он посылал ей открытки, записки и оставлял цветы на се столе почти каждый день. Он ловил каждый ее вздох, она была просто околдована его замечательным характером. Когда их отношения стали более близкими, Стив, ее ухажер, оказался настойчивым и практически ненасытным любовником: он часто заскакивал к ней домой с утра пораньше перед работой, чтобы быстренько заняться сексом. Неожиданно, без предупреждения. Стив был уволен, но уже через пару недель снова нашел работу. Он не догадывался о причине увольнения, но затаил обиду на своих бывших коллег и жаждал мести. В это время Джанет как раз переехала к Стиву, и он стал настойчиво требовать, чтобы, в качестве прелюдии к сексу, она позволяла себя связывать. Она пыталась отказаться, но он убеждал ее, что своим согласием она докажет ему свою любовь. Аргументы Стива казались логичными, и она почти на все соглашалась. Мотом Стив стал настаивать, чтобы она обедала вместе с ним, так как подозревал, что его бывшие коллеги проявляют к ней интерес. Это причиняло Джанет массу неудобств, ведь теперь они работали в разных районах города. Во время обеда Джанет замечала, что Стив старается расположиться за столиком так, чтобы скрыть ее от окружающих и владеть ее вниманием безраздельно. Он стал требовать секса от Джанет каждую ночь, устраивая безобразные сцены, если она отказывалась удовлетворять его потребности. Через несколько лет Джанет заметила, что Стив никогда не использует слова, обозначающие эмоции. Например, любовь в его понимании выражалась открыткой или же сексуальным контактом. Она также заметила, что Стив не понимает потребностей других людей, хотя к своим ненасытным потребностям во внимании, доминировании и сексе он был прямо-таки гиперчувствителен. В конце концов. Джанет устала от беспрестанных сексуальных домогательств Стива и начала отклонять его ухаживания. Отказы приводили Стива в ярость, он терял над собой контроль и избивал Джанет. Однажды Джанет пришла ко мне на консультацию как раз после одного из таких инцидентов. на ее ногах расплывались ужасные синяки в тех местах, куда он ее бил. Обнаружив пациентку в таком виде, я не мог сдержать волнения и уверенно предложил ей бросить своего партнера. Она расплакалась, начала убеждать меня, что это она плохое ним обошлась, что он - прекрасный человек и ни в чем не виноват. Я уже был знаком с защитой-расщеплением и применил ряд мощных тактик противодействия, основанных на результатах нашегос ней четырехлетнего общения и ясного понимания особенностей характера того мужчины. с которым она сейчас жила, но сломить ее защиту мне оказалось не под силу.

Защита-расщепление может оказаться абсолютно непробиваемой. Гигантский объем инфантильных потребностей моей пациентки заставлял се использовать расщепление, чтобы избежать панического страха одиночества. Мощная защита подавила все негативные эмоции по отношению к ее любовнику, как только я заговорил о необходимости расстаться с ним. Воспоминания о сотнях сеансов, когда она жаловалась на его эгоизм, бессердечие, жадность и отсутствие человеческих чувств, в один миг испарились из ее памяти.

Раненое Я

и женщина - жертва жестокого обращения

Я бы хотел продолжить тему раненого Я, используя истории Дженифер и Джанет. У обеих пациенток во время большинства сеансов преобладало раненое Я. Они хорошо помнили обиды, нанесенные руками их объектов-садистов. Дженифер, долгие годы сносившая оскорбления и нападки своей матери, особенно близко принимала их к сердцу, и в результате стала очень самокритично относиться к себе. Это еще один из пунктов теории Фейрбейрна - у ребенка нет ни сил, ни возможности сопротивляться негативному отношению взрослых, как бы плохо те ни поступили с ребенком.

Дженифер, в отличие от Джанет, в детстве страдала от физической жестокости, в то время как Джанет была эмоционально одинока. Раненое Я Дженифер было переполнено ненавистью и злостью к себе, а у Джанет Я было пустым, голодным и отчаявшимся. Эти различия проявлялись в их повелении: Дженифер была агрессивной, елкой и конфликтной, а Джанет - пассивной. Когда в детстве ребенок подвергается физической или эмоциональной агрессии, все негативные оценки, полученные от отвергающих родителей, сливаются воедино и формируют внутренний объект в памяти ребенка, который называется «интернализованный отвергающий объект». Когда человек «слышит» голос отвергающего родителя в своей памяти, раненое Я всплывает на поверхность, чтобы отражать новые атаки, теперь уже изнутри. Раненое Я может проявиться как ответ на воспоминания об интернализованном отвергающем родителе или же на реальное поведение окружающих, которые ведут себя подобным оскорбительным образом. Когда во внутреннем мире Дженифер доминировали воспоминания об обидах, полученных от матери в детстве, она называла себя «лживой сукой», задыхаясь от ненависти к самой себе. Такими словами ее каждый день встречала мать. В репертуаре раненого Я собралось достаточно защитных маневров, чтобы отражать обвинения матери с помощью споров, отрицаний, лжи и ответных оскорблений. Ядовитые испарения токсичной «внутренней матери» заставляли ее напиваться до беспамятства, когда в ней доминировало ее раненое Я. Алкогольная интоксикация действовала как противоядие от той боли, которую испытывала Дженифер, воспринимая себя в таком негативном свете.

Как ни удивительно, но раненое Я выполняет также и положительную функцию, позволяя четко помнить нанесенные в детстве обиды. Воспоминания, хранимые раненым Я, необходимы в процессе психотерапии как «архив» всех обид и наказаний, которые стали факторами в становлении личности пациента. Пока Дженифер оставалась во власти своего раненого Я, она могла описать укоренившийся в ней стыд и ощущение собственной никчемности, испытанные ею, когда мать вырывала у нее волосы, бросала ее совсем маленькой одну в запертом доме и ругала се такими словами, которые заставили бы покраснеть и бывалого моряка. Печально, но ни один из пациентов не согласится остаться в состоянии раненого Я навсегда, потому что это довольно болезненная и неудобная для проживания эмоциональная зона. Когда раненое Ядоминирует, человек терзается своей беспомощностью и ненавидит себя, и эти чувства парализуют все его порывы.

Дженифер использовала и моральную защиту, которая почти всегда приходит на помощь защите-расщеплению. Матери не составляло труда убедить дочь в испорченности, потому что в детстве Дженифер самой приходилось защищать добродетели своей матери и свою привязанность к ней, убеждая себя, что все ее злобные выходки являются справедливым возмездием за ее, Дженифер, плохое поведение. Использование моральной защиты проложило путь к принятию и интернализации критики, рекой лившейся из уст ее матери. Формальным диагнозом для таких людей, как Дженифер и Джанет, которые используют расщепление в качестве основного защитного механизма и зачастую становятся жертвами жестокости, является пограничное расстройство личности. Женщин с таким диагнозом гораздо больше, чем мужчин, потому что женщины более склонны к крайним формам привязанности, в то время как мужчины чаше используют описанный ранее независимый образец повеления и подпадают под диагноз «нарциссическое расстройство личности».

Роль экстремального поведения родителей, формирование раненого Я и защиты-расщепления

Чрезвычайные формы негативного поведения родителя или обоих родителей по отношению к ребенку являются одной из двух причин формирования защитного механизма расщепления. Долгое отсутствие родителя, пренебрежение потребностями ребенка и случаи, когда ребенок чувствует себя покинутым, дают ему достаточно серьезный повод для обиды, и ему приходится использовать расщепление, чтобы сохранить привязанность к отвергающему объекту. Именно так и произошло в случае с Джанет. С другой стороны, крайняя жестокость родителя гарантирует развитие у ребенка такого защитного механизма. Сталкиваясь с родительской жестокостью, ребенок вынужден размежевать свою память и хранить воспоминания о взбешенной матери подальше от воспоминаний о матери, доставляющей удовольствие. Я уделяю больше внимания роли матери, хотя расщепление может развиться и но отношению к отцу. Крайние проявления жестокости со стороны родителей запускают механизм расщепления, потому что ребенок не может видеть в злом родителе хоть что-то напоминающее его доброго родителя. Агрессия преображает родителя в глазах ребенка до такой степени, что он начинает воспринимать его как совершенно другого человека. В этом случае в основе расщепления лежит вполне разумное допущение ребенка о том, что в различных ситуациях родители могут вести себя как совершенно разные люди. Основная разница между психически здоровыми и неблагополучными родителями заключается в «экстремальности» их поведения. Здоровые родители могут контролировать свой гнев и, таким образом. всегда остаются «собой». Ребенок здоровых родителей за гневом всегда «видит» любовь. Родители с низким уровнем развития могут увлечься своим гневом до такой степени, что видятся ребенку совершенно незнакомыми людьми, таким образом способствуя расщеплению и усиливая его.

Примером того, как крайняя степень агрессии со стороны родителя приводит к формированию защиты-расщепления, может послужить история моего бывшего пациента, отец которого, впадая в ярость, неоднократно терял контроль над собой. Молодой человек вспоминал, как. будучи 12-летним мальчиком, он в шутку назвал своего отца «придурком» как раз в тот момент, когда отец на своей машине подъезжал к гаражу. Отец не вышел из машины, наоборот - он заехал на лужайку и стал гоняться вокруг дома за насмерть перепуганным сыном, пытаясь переехать его. В обычных условиях отец был вполне вменяемым человеком, но его экстремальное поведение в этом конкретном случае привело к отщеплению раненого Я в сознании напуганного сына. Раненое Я сына было тесно связано с интернализованным воспоминанием о непредсказуемом и вспыльчивом отце, которого он боялся. Когда моего пациента «навещали» воспоминания о его ныне покойном отце и его вспышках ярости, ему в голову часто приходили мысли о самоубийстве. В сущности, этот интернализованный отец пытался снова убить его. Сейчас, спустя двадцать лет, мой пациент поймал себя на том, что точно так же жестоко обращается со своим сыном; он перенял роль своего покойного отца, а его сын, в свою очередь, выстраивал гигантских размеров раненое Я в ответ на вспышки гнева моего пациента. Обнаружив в себе те же черты, которые он ненавидел в своем отце, мой пациент решил обратиться за психологической помощью. Такая манера поведения свойственна жертвам домашней жестокости и является одним из важнейших признаков этой проблемы. Жестокость и надругательство, которому в прошлом подвергались детив семье, становится неотъемлемой частью их внутренней структуры, наполняя их страхом и злобой.


Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 255; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!