Глава третья. МОИ УНИВЕРСИТЕТЫ 8 страница
Находясь в чужой стране, за многократными кольцами охраны, избиваемые на работе и в бараках, полуживые от голода, окружённые умирающими товарищами, мы, узники концлагерей, находили в себе смелость думать о сопротивлении. Многие спросят, можно ли всерьёз говорить о борьбе с фашизмом за колючей проволокой, где постоянно дымили трубы крематория, где вся жизнь узников проходила под дулами пулемётов и автоматов сторожевых вышек, где можно было в любое время получить пулю в лоб или умереть от истязаний и истощения. На этот вопрос отвечаю положительно.
Герой Советского Союза генерал-лейтенант Д.М. Карбышев выразил мысль, которая была близка каждому советскому воину, попавшему в неволю: «Плен – страшная штука, но ведь это тоже война, и пока идёт война на Родине, мы должны бороться здесь».1
В Бухенвальде стала складываться подпольная организация. Вначале создавались группы единомышленников. Душой и инициатором этих групп стали коммунисты-командиры и политработники Красной Армии. Группы возникали стихийно, действовали разрозненно. Их действия были недостаточно эффективными. Нелегко было этим группам нащупать наличие подобных организаций. Однако примечательно то, что они, точно договорившись, избирали одинаковый путь борьбы, ставили перед собой те же задачи. Подпольными группами проводилась работа по сплочению советских людей, велась борьба за поднятие их авторитета, проявлялась забота о спасении товарищей, сказывалась поддержка больным и истощённым. _______________________
|
|
|
1 Решин Е.Г. Генерал Карбышев. – М.: Изд. ДОСААФ, 1974.- С. 343
Подпольщики были инициаторами ломки инструментов, выведения из строя машин.
В начале 1941 года первые подпольные группы сплотились вокруг Николая Симакова, Михаила Левшенкова, Ивана Ногайцева, Павла Лысенко, Виктора Попова. Весной 1942 года были созданы группы сопротивления Степаном Баклановым, Павлом Бабкиным и Константином Руденко.1
Советские военнопленные застали в Бухенвальде давно сложившуюся подпольную организацию немецких коммунистов. Во главе её стояли мужественные люди. Они оказывали неоценимую помощь своим советским друзьям.
В составе тысячи военнопленных меня весной 1942 года включили в транспорт для отправки в Заксенхаузен.
Этот лагерь, расположенный в городе Ораниенбурге, в 25 километрах от Берлина, занимал одно из первых мест среди лагерей смерти. Он был образцовой «фабрикой убийств». Лагерь находился под непосредственным руководством рейхс-фюрера Гиммлера.2 Здесь фашисты готовили кадры палачей, которых после «учёбы» направляли в 2000 концентрационных лагерей, покрывавших, как паутина, всю Германию и оккупированную часть Европы.2
|
|
|
В Заксенхаузене постоянно содержалось около 70 тысяч заключённых, целый город. И в этом городе – каторжной тюрьме, влачили жалкое существование узники сорока семи национальностей. Наряду с многочисленными рабочими командами, работавшими вблизи концентрационного лагеря, имелось более 20 филиалов: Хейнкель, Клинкеверк, Лагерькеллер и другие.
_______________________
1 Брендючков К.Б. Дважды рождённые. – Ярославль: Кн. изд-во,1961. – С. 365
2 Заксенхаузен. Берлин. – М., 1960. - С. 19, 25
С августа по декабрь 1941 года постоянно пребывали в Заксенхаузен эшелоны с советскими военнопленными. Только в августе поступило шесть транспортов по несколько тысяч человек в каждом. Во время запланированной «русской акции» было расстреляно и сожжено в крематории 20-23тысячи наших сограждан.1
Советские военнопленные, оставшиеся в живых, содержались в 10, 11, 34, 35 и 36 блоках. Эти бараки представляли собой изолятор, отгороженный от всего лагеря воротами. Военнопленных выстраивали зимой раздетыми между бараками и держали их в строю целый день с перерывом на обед. Тех, кто не выдерживал и падал, складывали в штабеля, как дрова. Их отправляли в крематорий, хотя многие из них подавали признаки жизни: они ещё дышали. Нередко фашисты для большего эффекта выводили из строя группу узников и заставляли их кататься по асфальту. С людьми поступали, как с брёвнами.
|
|
|
Массовое уничтожение людей служило базой для экспериментов. В первый год войны на участке больничного барака были построены три подвала мертвецких, что позволило складывать в них сотни трупов. Над подвалами находилось отделение патологии. Врачи – эсэсовцы вскрывали трупы в поисках «интересных случаев». Отделение патологии снабжало университеты и анатомические институты Германии черепами, скелетами и другими экспонатами.2
Проводились опыты и на живых людях. Фашисты испытывали в Заксенхаузене на узниках новые образцы химических и бризантных гранат, новые газы, отравленные пули, средства против сыпного тифа, туберкулёза, эпидемической желтухи. Испытывали на них также мази от
|
|
|
_______________________
1 «Коммуна» от 25 октября 1947 года
2 Заксенхаузен. Берлин. – М., 1960. - С. 12
ран и ожогов, действие различных ядов. Проводились и такие эксперименты: на совершенно здоровом теле делался надрез и вкладывались в него перемешанные с соломой куски материи.1
Новое здание, построенное весной 1942 года за чертой лагеря, было снабжено устройством для убийства выстрелом в затылок. Здесь же была и газовая камера. Число убитых там жертв установить нельзя. Целые транспорты, не подвергаясь учёту в лагере, направлялись непосредственно на «Станцию Цэт» и уничтожались.2
Наказания были дополнительным методом уничтожения людей. Наказаниям подвергались узники за малейшую провинность и без причины. Одной из самых тяжёлых пыток было подвешивание на железных крючках к столбам или балкам – в бараках. Узник висел со связанными руками за спиной. Одним из видов наказаний было «стоять на корточках» с вытянутыми руками вперёд, что могло продолжаться часами. На козле наносили узникам от 25 до 100 палочных ударов по нижней части тела. Нелегко было выдержать ходьбу в обуви неподходящего размера по кругу до сорока километров в день. Кроме того, для истязаний существовали подземные бункеры, тюремные бараки и т.д.
Большинство этих наказаний применялись во всех лагерях смерти в годы фашистской диктатуры. Во время моего пребывания в Заксенхаузене одного из советских граждан, татарина по национальности, проживавшего среди заключённых, подвергли сразу нескольким наказаниям за похищение какого-то кожаного изделия. Ему нанесли 75 палочных ударов. Он выдержал. Потом комендант лагеря Кайндль велел его повесить. Верёвка оборвалась. Заключённые всех национальностей зашептали
_______________________
1 Заксенхаузен. Берлин. – М., 1960. - С. 23
2 Заксенхаузен. Берлин. – М., 1960. - С. 10
на разных языках: «Его надо пощадить. Это Бог проявил свою волю». Но комендант пристрелил его собственноручно.
К концу июля 1942 года мне суждено было присутствовать на казни семи советских военнопленных, командиров Красной Армии.1 Это были настоящие патриоты. И смерть их была героической. Казнь наших товарищей стала одним из ярчайших событий в жизни Заксехаузена. Их смелые призывы перед смертью, уверенность в нашей победе произвели огромное впечатление на узников и были переведены на десятки языков: «Всех не перевешаете!.. Мы победим!.. Да здравствует Родина!.. Да здравствует Красная Армия!..» Из повешенных помню только двоих по фамилиям: Яркина и Лобанова.
Я работал в рабочей команде «Канал». Работу, которую мы выполняли, была бы посильной лишь при нормальном питании. В основном мы разгружали щебень из прибывших барж по каналу. Из четырнадцати часов работы каждый из нас возил тачку по трапу бегом семь часов, столько же – нагружал тачки совковой лопатой. Раза два или три мы выгружали мешки с мукой. Эти дни были для нас праздниками. Мы набивали свои карманы мукой, которую в перерыве ели ложками. Вечно голодный организм получал дополнительное питание. Ложки и миски у нас были всегда с собой.
Обед нам возили из лагеря в бачках на собаках. После обеда голод нарастал. Однажды я заметил, что разгруженная нами баржа не отчалила, а стояла у берега. Из трюма вышла женщина, очистила несколько картошек и скрылась. У нас был перерыв на обед. Я подплыл к барже, забрался на неё по тросу, схватил драгоценные для _______________________
1 «Коммуна» от 25 октября 1947 года
меня в тот момент очистки и возвратился на своё место с добычей вплавь.
Произошло какое-то чудо: охрана не заметила моего отсутствия несколько минут. Если бы я пошёл по трапу, эсэсовская пуля настигла бы меня наверняка. Только бригадир команды «Канал» видел всё. Он подошёл ко мне, взял меня за рукав мокрой одежды и отвёл молча к костру. После этого случая я больше не пускался на подобные авантюры. Однако нестерпимый голод ещё дважды одержал надо мной верх: принудил меня грызть уголь в брикетах.
Труд на канале Гогенцолерна изматывал нас. Не у всех хватало сил проработать весь день и вернуться в блок. Тех, кто не мог двигаться, несли товарищи. Один брал узника лицом вниз за плечи, другой за ноги. Такие «тройки» мы называли «ласточкой». Но в конце колонны ежедневно было больше «пятёрок»: двое несли ослабевшего за руки, двое других – за ноги. Пока я чувствовал себя сносно, помогал товарищам добраться до работы. Вскоре сам превратился в «дохлягу». И однажды не дошёл до своего изолятора, а, можно сказать, дополз на своих изогнутых в коленях ногах. В таком состоянии меня увидел переводчик Вилли. Он спросил меня:
- Ты, … конь, получил пайку?
- Да, получил, - ответил я хриплым голосом.
- Ты разве не знаешь, что заболевший не должен получать порцию хлеба?
- Не знаю. Со мной это случилось впервые.
- Пойдёшь завтра утром в санчасть. Если Карл не даст тебе освобождение от работы, попадёшь на сковородку…
Намёк был не из приятных. Тем более, что Вилли никогда не бросался напрасно угрозами. В Заксенхаузене у меня был знакомый, служивший в нашей 8 стрелковой дивизии. Ни его фамилии, ни имени никто в нашем изоляторе не знал. У нас с ним были общие знакомые, но себя он не называл. Все его звали Капитаном. Ели же судить по возрасту, то он, пожалуй, был подполковником или полковником. При нашей первой встрече Капитан предупредил меня: «Когда тебе станет невыносимо трудно, приходи ко мне. Никому не говори, что мы с тобой из одной воинской части».
Случай был необычный, и я обратился к нему:
- Капитан! Вилли пригрозил мне сковородкой.
- Завтра на утренней поверке станешь в мою команду.
На следующий день мне стало лучше, и я вышел на работу в лесную команду, старшим в которой был Капитан. Почему команда называлась лесной, никто мне объяснить не мог. Узники копали землю, грузили в вагонетки, тащили их наверх и высыпали на холме. Надсмотрщиков за работой было двое: чех следил за земляными работами, поляк за тем, как узники возили и разгружали вагонетки. Наполненную вагонетку по узколейке тащили вдвоём. Надсмотрщику – поляку показалось, что я не прилагаю никаких усилий, а только держусь за вагонетку. Он начал меня избивать резиновой дубинкой. Товарищи решили меня выручить и дали в руки мне лопату. Один из них заметил меня.
Поляк снова вернул меня на прежнее место. Выручил чех:
- Пан! Что бьёшь этого русского? Это же известный боксёр.
- Правда, что ты боксёр? – спросил меня пан.
- Был боксёром, - ответил я, чтобы не подводить чеха.
- Он занимал не раз первое место в Российской Федерации, - сказал один из товарищей.
- Попробуем? – спросил поляк. – Я профессиональный боксёр.
- От тебя останется только мокрое место. Подкорми его только, - продолжал игру чех.
Меня послали на знакомый мне канал разгружать шпалы. Гнилые доски баржи провалились, когда несколько человек сгрудились на одной стороне. Я повис над каналом. Правая нога оказалась зажатой между досками. На следующий день нога отекла и стала малиновой. Обратился в санчасть. У меня оказалась флегмона правой голени (гнойное воспаление мышечной ткани). Врач Карл сделал мне операцию без наркоза: вскрыл опухоль. Рана не зарастала около четырёх месяцев. Не было бы счастья, так несчастье помогло. Только так можно определить моё долгое пребывание в санчасти.
Между больными и санитарами из военнопленных сложились дружеские отношения. Вечера в санчасти проходили оживлённо. Сын профессора Михаил Орлов каждый вечер рассказывал что-либо из ранее прочитанного. Некоторые произведения зарубежных писателей он знал почти наизусть. Так, несколько вечеров он почти слово в слово передавал содержание романа А. Дюма «Граф Монте-Кристо». Больные попросили и меня рассказать что-нибудь. Рассказчиков стало двое. Мы пытались отвлечь узников от жестокой действительности, один вечер Михаил, другой – я. По временам и сами забывали, где мы находимся.
Иногда заходил в спальню Карл.
- Сказки? – спрашивал он по-русски.
- Сказки, - отвечал Михаил или я.
Когда моя рана затянулась, по настоянию Карла меня включили в команду «Сапожная фабрика». Счастье и тут мне улыбнулось. Но радость была недолгой. Я заболел гнойным плевритом, от которого недалеко до туберкулёза. В санчасти подобные болезни отказывались лечить. Меня могли включить в группу туберкулёзных больных, которых куда-то отправляли или сжигали здесь. Поэтому я в санчасть не пошёл, а перенёс эту тяжёлую болезнь на ногах.
Дальнейшие события подтвердили, что мой поступок был оправдан. В изолятор поместили несколько десятков черногорцев, воевавших в составе вермахта против нашей страны и заболевших туберкулёзом. Наши ребята попытались открыть им глаза, высказав предположение, что их привезли в концлагерь, чтобы отправить на тот свет через трубу. Как они возмутились! Они хвалились своими победами на восточном фронте и надеялись, что снова станут, подлечившись, солдатами. Через неделю их отправили в крематорий.
В Заксенхаузене существовало хорошо законспирированное подполье немецких антифашистов во главе с коммунистом – тельманцем Эрнстом Шнеллером. Во второй половине 1942 года стали создаваться группы русских организаций Сопротивления. Количество их росло по мере прибытия новых транспортов с советскими гражданами. Опасную работу по объединению отдельных групп возглавил генерал-майор Александр Семёнович Зотов.1 Он отличался твёрдым и целеустремлённым характером, сложившимся в годы Октябрьской революции и гражданской войны. Опыт коммуниста – военноначальника подсказал ему верные пути конспиративных связей.
Подпольная организация ставила перед собой следующие задачи:
- повседневная борьба за сохранение жизни узников; - укрепление братских связей с узниками других национальностей;
_______________________
1 Зепп Хаан. Безмолвная схватка.- М., 1964. - С.15
- саботаж на рабочих местах;
- политическая работа среди заключённых и военнопленных;
- подготовка к восстанию.
Около двух с половиной лет я был участником войны на незримом фронте. Я возглавлял подпольный взвод. Мне поручалось также агитационно-массовая работа среди узников, изучение немецкого языка. Мой лучший друг Павел Андреевич Максаков был в моём взводе командиром отделения. Другой друг Иван Иванович Шеренгин командовал подпольной ротой и поддерживал связь с чешским коммунистом Яном Водичкой, бывшим членом Коминтерна. От него он получал сводки Совинформбюро. Эта информация давала возможность разоблачать ложь вражеской пропаганды, убеждать товарищей в неминуемом крахе гитлеровской Германии. Активными подпольщиками были все старшие команд, в том числе команды «Сапожная фабрика» - Василий Николаевич Автаев, весь медицинский персонал санчасти и многие другие.
Мои знания немецкого языка до войны были ничтожны. Во время пеших переходов из лагеря в лагерь в моей памяти засели слова: «Давай!» «Пошёл!» «Живо!» «Проворней!». В деревне Фалленбах мне удалось усвоить ряд выражений из разговорной речи. Своими знаниями я обязан машинисту экскаватора Симону. В Бухенвальде всем нам вбивали в голову лагерную лексику: «Строиться!» «Снять пилотки!» «К воротам!» и т.п.
Мы находились в стане врага, и знание его языка было необходимо. Иностранный язык, по Марксу, - оружие в борьбе за жизнь. Но изучение немецкого языка в лагере было нелёгкой задачей. Нам, русским военнопленным, запрещалось общаться с представителями других национальностей, иметь при себе письменные принадлежности. За них можно было поплатиться жизнью.
Каждый из «студентов» (это были, кроме меня, Павел Максаков, Валерий Лебедев) черпали лексику из угроз блокового, окриков бригадиров и надсмотрщиков на работе, из обрывков подобранных газет. Всё это мы переписывали друг у друга. Для блокнота мы использовали бумагу из цементных мешков. Усвоению языка мешало также почти полное отсутствие памяти. Мы, как говорится, «съедали» свой мозг. Все силы организма уходили на жалкое прозябание. Я забывал иногда, как зовут моих сестёр.
На сапожной фабрике, где заключённые из многих стран и наши военнопленные работали рядом, было больше возможностей для изучения языка неприятеля. Огромную помощь оказал мне польский профессор, трудившийся со мной за одним столом, в усвоении элементов грамматики немецкого языка, что облегчало мне перевод газетных текстов.
Весной 1943 года состоялась первая встреча руководителей двух крупных подпольных лагерных организаций – русской и немецкой – Эрнста Штеллера и Александра Зотова. Они договорились о подготовке вооружённого восстания.1 Смелый план восстания родился
после всесторонней оценки ситуации. Разгром гитлеровцев на Волге и Курской дуге, стремительное наступление советских войск по всему фронту ещё больше ожесточили эсэсовцев. Чтобы скрыть следы своих чудовищных преступлений, гитлеровские палачи вынашивали мысль об уничтожении всех узников лагеря.
В разработке плана восстания принимали участие А.С. Зотов и С.А. Ткаченко. Возглавить восстание должны были Эрнст Шнеллер, политический и государственный _______________________
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 254; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!