ПРИЕМ ПО СЛУЧАЮ ДНЯ РОЖДЕНИЯ ТЕТИ ФАННИ 7 страница
— Ты получила сильные ушибы позвоночника и головы. Доктора считают, что травма позвоночника сказалась на координации твоего двигательного аппарата, но ты не беспокойся, Энни. Я сделаю все, чтобы ты снова стала здоровой. — Он поцеловал мою мокрую от слез щеку и улыбнулся. Его голубые глаза смотрели успокаивающе.
— Дрейк, — вспомнила я. — Где Дрейк? И Люк-младший. Где Люк? И тетя Фанни? — прошептала я. Возле себя мне хотелось видеть сейчас мою семью, а не этого незнакомого человека. О Господи, что будет со мной? Я чувствовала себя потерянной, покинутой, опустошенной, летящей по воздуху неизвестно куда, подобно воздушному змею, у которого порвалась нитка и его уносит ветер. Что я теперь буду делать?..
— Дрейк находится в зале ожидания, Люк и Фанни были здесь не один раз, и я дам им знать, что ты вышла из комы. Но сначала я пришлю сюда своих врачей.
— Нет. Вначале я хочу видеть Дрейка, и, пожалуйста, позвоните Люку и Фанни и скажите им, чтобы они сразу пришли.
— Хорошо, я сделаю это. Все, что ты хочешь.
Он снова поцеловал меня в щеку и встал. Улыбнувшись тепло, но все же как-то странно, он вышел. Через несколько минут в комнате появился Дрейк. Его лицо было мрачным, глаза с красными прожилками выдавали бессонницу. Не говоря ни слова, он обнял меня и прижал к себе так сильно, что слезы снова хлынули из моих глаз. Мои всхлипывания вызвали боль в спине и в области сердца. Дрейк целовал меня и укачивал, как ребенка, прижимаясь лицом к моему лицу и смешивая свои слезы с моими.
|
|
|
— Ты знаешь, они были мне как родители, — сказал он. — Моя настоящая мать не могла бы любить меня больше, чем Хевен. И Логан всегда относился ко мне так, как он относился бы к своему родному сыну. Однажды, когда мы вдвоем были на верховой прогулке, он сказал мне — я это хорошо помню, — что всегда думал обо мне, как о своем сыне. «Все мое является и твоим, — заявил он, — и так будет всегда».
— О Дрейк, это действительно правда? Они на самом деле умерли и их больше нет?
— Да. И это чудо, что ты жива. Я видел автомобиль. От него ничего не осталось.
— Я не могу двигать ногами. Я даже не чувствую, что они вообще есть у меня.
— Я знаю. Тони сказал мне мнение врачей. Он все сделает для тебя, Энни. Тони удивительный и замечательный человек. Как только он услышал новости, то привел в движение всю силу и могущество своей империи Таттертонов. Сразу же направил самолетом врачей, которые будут находиться при тебе постоянно. Послал в Уиннерроу одного из своих управляющих, с тем чтобы фабрика Логана продолжала работать, поскольку, как он сказал, для Логана и для Хевен было так важно, чтобы люди здесь имели что-то значительное. Тони поклялся, что фабрика никогда не прекратит свою деятельность и будет даже расширена. Он уже спрашивал меня, не захочу ли я рассмотреть возможность руководить ею после того, как закончу колледж. Тони сказал мне, что планирует привести снова в порядок Фартинггейл, чтобы ты могла восстанавливать свое здоровье в прекрасном окружении. Нам повезло, Энни, что он есть у нас, когда мы теперь в этом так нуждаемся.
|
|
|
— Но я не хочу ехать в Фартинггейл! Я хочу поехать домой, Дрейк! Никогда не предполагалось, что Фарти станет не раем, а больницей. Пожалуйста, Дрейк.
— Энни, тебе трудно принимать сейчас какие-либо твердые решения. Оставь это другим, тем, кто старше и мудрее и не так близко связан с этой трагедией. Мы должны все сделать с максимальной для тебя пользой. Ты ведь хочешь этого, не правда ли? Ты хочешь снова ходить, продолжать свою жизнь?
— Мою жизнь? Без мамочки, без папы? Вдали от всех? От Люка? От тебя? От всех людей, которых я люблю? Как я могу продолжать свою жизнь?
— Ты должна, Энни. Это то, что хотели бы Хевен и Логан. И если бы я не сказал тебе об этом, то совершил бы ошибку. Твои родители были такими людьми, которые не отступали ни перед чем, Энни. Ты должна быть такой же. Какие бы ни встретились препятствия, иди вперед и преодолевай их.
|
|
|
«Какие бы ни встретились препятствия, — повторила мысленно я, — иди на высокие горы. Так советовал мне и Люк».
— Я буду близко от тебя, Энни. Сегодня я возвращаюсь в Бостон и приду навестить тебя там, в больнице. Понимаю, что тебе невозможно думать обо всем этом сейчас, все происходит так быстро, но ты должна верить тем, кого ты любишь. Пожалуйста, — умолял он.
Я глубоко вздохнула и опустила голову на подушку. Казалось, на меня навалилась вся тяжесть мира. Мои веки вновь стали неподъемными, я почувствовала сильное головокружение и усталость. «Может быть, если я сейчас засну и проснусь, — преследовала меня неотступная мысль, — все это окажется лишь страшным ночным кошмаром и я окажусь в своей комнате в Хасбрук-хаусе».
...Утро. Входит моя мама, как всегда энергичная. Она говорит мне о наших ближайших планах. На нижнем этаже сидит за кофе папа и, как обычно, читает «Уолл-стрит джорнэл». Я принимаю душ, одеваюсь и скачу вниз по лестнице, чтобы приветствовать новый и яркий день. Папа награждает меня поцелуем, прежде чем отправиться на фабрику, как он делает это всегда. А я погружаюсь в свои туманные мечты...
|
|
|
— Роланд приготовил мой завтрак, — прошептала я.
— Что? — спросил Дрейк.
— Я должна поесть и уходить. Мы с мамой собираемся сегодня отправиться по магазинам. Мне нужно новое платье, чтобы пойти на празднование дня рождения Мэгги Темплтон, и мы хотим подыскать что-либо особенное для подарка. Не смейся над нами, Дрейк. Я вижу, что ты улыбаешься.
— Энни... — Его руки обхватили мою голову, но я не могла справиться со своими глазами, они закрылись. Тогда он опустил мою голову обратно на подушку.
— Этот игрушечный коттедж... он такой красивый... такой красивый... спасибо тебе, мама. Я буду беречь его всегда, всегда, всегда...
— Энни...
Это все еще зовет голос папы? Папа, не переставай звать меня, пожалуйста. Папа...
Я медленно погружалась в теплые, успокаивающие объятия сна, отгоняя прочь уродливый и ужасный свет, который пытался прорваться в мой воображаемый мир и сжечь его.
— Давай не позволим делать этого, Люк. Давай не позволим. Я знаю... Ступай на самые высокие горы... этот вид, этот вид...
— О Энни, ты должна снова быть здоровой, — прошептал Дрейк и взял мою руку. Но мне представилось, что это я беру Люка за руку и мы бежим через лужайку в созданный нашими мечтами рай, где я снова почувствовала себя в безопасности. И я погрузилась в глубокий сон.
Когда я проснулась, доктора и сестра-сиделка, которых вызвал Тони, склонились надо мной. Высокий смуглый мужчина с тонкими рыжевато-коричневыми усами и мягкими карими глазами держал мою руку и улыбался мне.
— Здравствуйте, — произнес он. — Я — доктор Малисоф, и я буду вашим лечащим врачом до тех пор, пока вы не поправитесь окончательно.
Я смотрела на него снизу вверх. Постепенно его лицо стало приобретать более отчетливые очертания, и я смогла даже разглядеть небольшие тонкие морщинки, которые пересекали лоб доктора и были похожи на проведенные карандашом черточки.
— Что со мной? — спросила я. Мои губы так пересохли, что мне приходилось постоянно облизывать их.
Вместо ответа он повернулся к более молодому доктору, находившемуся рядом с ним. Это был блондин со светлой кожей и скоплением мелких веснушек под глазами.
— Это мой ассистент, доктор Карсон. Мы оба будем наблюдать за вами.
— Привет, — произнес молодой доктор. Он изучал медицинскую карту, которую держала перед ним сестра.
— А это миссис Бродфилд, ваша сестра-сиделка. Она будет с вами теперь до того момента, пока вы не поправитесь и не почувствуете, что можете снова обходиться без посторонней помощи.
— Привет, Энни, — сказала она и изобразила улыбку, которая появилась и исчезла так же быстро, как вспышка фотоаппарата. Ее волосы были такими же черными, как у тети Фанни, только очень коротко подстрижены. Она была полной, с круглым лицом и широкими, как у мужчины, плечами. На лице без единого следа косметики выделялись губы цвета светлого бургундского вина.
— Где Дрейк? — спросила я, а потом смутно припомнила, что он мне говорил о своем отъезде в Бостон.
— Дрейк? — переспросил доктор Малисоф. — В зале ожидания находятся два человека, которые хотели бы повидаться с вами. Это ваша тетя Фанни и, видимо, ее сын. — Он взглянул на миссис Бродфилд, и та утвердительно кивнула. — Я позволю войти им через минуту. Только разрешите мне вначале сообщить вам, что мы собираемся предпринять, Энни. Когда автомобиль вашего отца перевернулся, — продолжал он, — вероятно, вы обо что-то довольно сильно ударились. Удар пришелся по позвоночнику прямо под головой, образовав то, что мы называем травмой, которая вмешивается в контроль над вашим двигательным аппаратом и вызывает паралич нижней половины тела. Мы не знаем точно, где произошло нарушение и насколько оно велико, потому что условия этой больницы не позволяют установить точный диагноз. Поэтому мы собираемся перевезти вас на самолете в Бостон, где вас исследует мой коллега-невролог. Там имеется сложное современное оборудование, например, сканирующий аппарат с компьютером, которое поможет определить ваши проблемы, поставить точный диагноз и сделать прогноз.
— В настоящий момент я не чувствую никакой боли в ногах, — сказала я.
Он улыбнулся на это.
— Вы и не можете ее чувствовать, поскольку ноги парализованы. Вот если бы вы ощущали боль, это было бы признаком того, что ваши нервы и мускулы восстанавливают свои функции. Я знаю, что это звучит странно — надеяться на появление боли, но на самом деле это то, что мы должны делать. Полагаю, как только мы вылечим травму, вы снова сможете ходить. Однако для этого потребуется определенное время, в течение которого вам будут необходимы не только внимательный любящий уход, но и профессиональная терапия.
Мне были приятны его уверенный тон и моральная поддержка от его слов. Но мне хотелось, чтобы около меня сидел папа и держал мою руку, мне была нужна мама, которая сказала бы мне, что со мной все будет хорошо, мне недостаточно было присутствия докторов и сестер. Никогда раньше я не чувствовала себя такой одинокой, такой покинутой и забытой в этом чужом холодном мире.
— А теперь, — заявил доктор, освобождая мою руку и выпрямляясь, — просто отдыхайте до тех пор, пока не закончатся все приготовления. Вы поедете в машине «скорой помощи» до аэропорта, и затем вас отправят на специальном самолете в Бостон. — Он снова улыбнулся и ободряюще похлопал меня по руке. — А тем временем миссис Бродфилд даст вам поесть чего-нибудь жидкого, хорошо?
— Я не хочу есть. — Кто бы смог думать о еде в такое время? Мне было безразлично, буду ли я вообще есть когда-нибудь.
— Я это знаю, но все же хотел бы, чтобы вы съели чего-либо жидкого, питательного в дополнение к тому, что вы получаете через капельницу. Договорились? — Доктор несколько помедлил и вновь улыбнулся, чтобы еще раз меня подбодрить и успокоить, хотя этого уже никто и никогда не сможет сделать. — Теперь я позволю вашим родственникам навестить вас.
Он повернулся и вышел вместе со своим ассистентом. Миссис Бродфилд открыла для меня небольшую коробочку клюквенного сока и вставила в нее пластиковую соломинку.
— Пейте сок понемножку, — посоветовала она и поправила кровать таким образом, что я оказалась в сидячем положении. От частого протирания спиртом ее короткие сильные пальцы и широкие ладони издавали запах алкоголя. Она была так близко от меня, что я заметила внизу ее круглого подбородка крошечные черные волоски. Мне снова захотелось видеть рядом мою красивую, любящую, приятно пахнущую маму и чтобы только она одна ухаживала за мной, а не эта уродливая незнакомая женщина.
Сестра вложила коробочку с соком в мою руку, а сама подкатила к кровати столик. Изменение положения вновь вызвало у меня головокружение, и пришлось закрыть глаза.
— Меня тошнит, — закричала я.
— Попытайтесь выпить немного соку, — настаивала она.
Я набрала в рот немного соку и быстро проглотила его. От боли у меня перехватило горло, и я застонала.
— Пожалуйста, опустите меня обратно, — взмолилась я.
— Вы должны пытаться находиться в сидячем положении, Энни, понемногу каждый день. Доктора не могут за вас этого сделать. — В ее голосе слышались нотки неодобрения, даже нетерпения.
— Я еще не готова к этому, — настаивала я.
Миссис Бродфилд покачала головой и откатила столик. Я выпила еще глоток соку и передала ей коробочку. Она сжала губы, ее резиновое лицо выражало полное неудовольствие. Когда я посмотрела на нее более пристально, то заметила, каким негладким было ее лицо. Мне показалось странным, что медицинская сестра имеет такую плохую кожу.
В тот момент, когда она опустила меня в почти горизонтальное положение, в комнату ворвалась тетя Фанни, а за ней вошел Люк. Я никогда до этого не была так рада видеть их. Тетя Фанни, заламывая руки, причитала:
— О Боже!.. О Боже!
Миссис Бродфилд чуть не выронила из рук поднос.
— О Энни, дорогая, несчастное дитя. Моя бедная племянница! — Слезы ручьями текли по ее лицу, и она постоянно прикладывала к щекам шелковый носовой платок. — О Господи, Господи... посмотрите на нее в этой кровати. Милый ребенок, — стонала она, опираясь на Люка. Плечи ее тряслись. Потом она сделала глубокий вдох, подошла ко мне и, обняв, поцеловала в лоб. Я с удовольствием ощутила запах розы — ее любимых духов, которые она раз в месяц получала по заказу из Нью-Йорка.
Тетя Фанни держала меня так крепко, словно от ее объятий зависела моя дорогая жизнь. Ее всхлипывания, которые сотрясали мое тело, становились все громче.
Я посмотрела на Люка, который, казалось, был поражен таким внешним проявлением безутешного горя со стороны своей матери. Потянувшись вперед, я попросила его подойти поближе.
— Ma, — произнес Люк. — Ты делаешь только хуже. Пожалуйста.
— Что? — отмахнулась она и вновь промокнула свои глаза. — О... О Боже, Боже!
— Ma, пожалуйста. Подумай, что пришлось пережить Энни, — умолял Люк, понизив для большего эффекта свой голос.
Моя мать не раз говорила, что когда требовалось сдержать Фанни, никто лучше Люка не мог этого сделать.
— О дорогая, дорогая Энни, — промолвила она и поцеловала меня в щеку. Ее слезы закапали прямо мне на лицо. Она вытерла их и встала.
— Бедный Люк и я сидели здесь часами, дожидаясь, когда доктора и сестры позволят нам войти, — добавила она, направив укоризненный взгляд на миссис Бродфилд. Внезапно ее большая печаль превратилась в большой гнев.
— Попытайтесь не волновать ее, — скомандовала медсестра и вышла из комнаты.
— Ты, наверное, ненавидишь всех этих докторов и сестер! У них такие лица, как будто их только что ущипнули. Они напоминают мне ондатр. И я не могу выносить запахи больницы. Почему бы им не опрыскивать все залы и коридоры каким-нибудь дезодорантом и не ставить цветы? Если я когда-нибудь заболею, Люк, я не знаю, что буду тогда делать. Найми частную сестру, как у Энни, и оставь меня дома. Ты слышишь, Люк?
Все это выглядело так, будто ее печаль была простым колпаком, который она могла стянуть с себя в любое время, как только вздумается.
Люк подошел вплотную к моей кровати. Он выглядел таким красивым, таким молодым. Но его глаза были как два озера, наполненные страхом и болью.
— Привет, Энни.
— Люк! О Люк!
Он осторожно взял мою руку в свои. От слез, которые блестели в его глазах, мне стало еще грустнее. Люк переживал так же глубоко, как и я. Несмотря на то что все эти годы мы старались не затрагивать запретной темы, горькая правда оставалась в его сердце. Ведь он тоже потерял своего отца. А моя мать часто относилась к нему с большой добротой и любовью, чем его собственная.
— Нет никакого смысла в том, чтобы мы все теперь стояли вокруг кровати и разрывали на части свои сердца, — вдруг заявила тетя Фанни. — Мы не можем вернуть их обратно, хотя я отдала бы все, чтобы это сделать. В душе я любила Хевен гораздо сильнее, чем на словах. Мне жаль, что все эти годы я поступала так нехорошо по отношению к ней, но я не могла ничего поделать со своей завистливой натурой. Сестра понимала это и всегда прощала меня. — Она слегка приложила к глазам свой шелковый кружевной носовой платок, затем, глубоко вздохнув, расправила грудь. — Но я знаю, — провозгласила тетя Фанни, — она хотела бы, чтобы я взяла теперь все под свой контроль. Я твердо это знаю. — Она кивнула головой в знак согласия с собой, и ее гордость во всем ее великолепии предстала перед нами. — Я в состоянии сделать это не хуже, чем... чем может сделать тот грязный богатый старик, который называет себя твоим прадедушкой.
Она покачала головой и провела руками по волосам, как бы освобождаясь от невидимой паутины.
— Ma. — Люк дотронулся до ее руки и указал головой в моем направлении. — Сейчас не время...
— Чепуха! Мы должны сделать то, что мы должны сделать. Теперь он говорит, что завещания твоих родителей передают в его руки контроль, но я утверждаю...
Глаза Люка метали стрелы в Фанни.
— Ma, Энни не в состоянии обсуждать все это прямо сейчас. У нее в данный момент совсем другие вещи на уме.
— Ну, я считаю, что это хорошо, что он предоставляет тебе самое лучшее медицинское обслуживание, — продолжала тетя Фанни, не обращая внимания на увещания и мольбы Люка. — Но что касается Хасбрук-хауса и...
— Ma, пожалуйста.
От охвативших ее чувств она приоткрыла рот, обнажив свои белые, жемчужные зубы, резко контрастирующие со смуглым цветом кожи.
— Хорошо. Тогда я подожду, пока ты не будешь чувствовать себя лучше, Энни. Только не беспокойся относительно того, что собирается сделать с твоим наследством этот старый задрипанный миллионер.
— Он был очень приятным до сих пор, тетя Фанни, — заметила я громким шепотом, будучи не в силах говорить в полный голос.
— Да. Ну, для этого у него есть свои соображения.
— Соображения?
— Ma, пожалуйста. — Люк повернулся к ней. Его глаза пылали гневом. — Я говорил уже, что этому сейчас не время.
— Хорошо, хорошо.
В комнате появилась миссис Бродфилд. Она двигалась так тихо в своих мягких сестринских ботинках, что никто не слышал, как она вошла. Просто возникла, как молочно-белое привидение.
— Боюсь, что теперь вы должны будете уйти. Мы готовим Энни к переезду.
— Уйти? Мы только что вошли. Это моя племянница, как вам известно.
— Я сожалею, но мы должны придерживаться расписания, — авторитетно заявила сестра.
— Ну и куда вы ее забираете? — требовательно спросила Фанни.
— В Бостонскую больницу. Вы сможете получить всю исчерпывающую информацию у сестры, сидящей за столом на этом этаже, — ответила миссис Бродфилд.
Тетя Фанни гневно покачала головой, но миссис Бродфилд, спокойно обойдя вокруг моей кровати, что-то поправила у капельницы.
— Теперь, дорогая Энни, не беспокойся ни о чем другом, кроме как о скорейшем выздоровлении, слышишь? — Тетя Фанни поцеловала меня в щеку и сжала мою руку. — Через пару дней я приеду в этот расхваливаемый госпиталь в Бостоне убедиться, что они делают все правильно для тебя, — добавила она и уставилась на миссис Бродфилд, которая продолжала заниматься своими делами, как будто посетители уже ушли.
— Я приеду вместе с ней, Энни, — пообещал Люк, взяв меня за руку.
— О Люк, я теперь пропущу выпускную церемонию в школе и твою речь! — воскликнула я.
— Нет, это не так, — сказал он с присущей ему уверенностью. — Я прочитаю всю свою речь тебе по телефону еще до того, как пойду в школу в тот день. Поднимусь также на нашу веранду и посижу там, представляя себе, что ты тоже находишься вместе со мной и что ничего этого не случилось.
— Что это за разговор? — спросила тетя Фанни с улыбкой на лице, которая выражала одновременно любопытство и понимание.
Дата добавления: 2018-02-18; просмотров: 409; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!