Венгрии Ласло Райк на судебном процессе

 

 Догматически перенося в свои страны опыт однопартийной системы из СССР, руководители ряда стран рассматривали непролетарские партии как «изжившие себя» и добивались их ликвидации. В тех же странах, где эти партии со­хранились (Польша, Чехословакия, Болгария, ГДР), они существовали лишь формально, признав руководящую роль компартий.

После смерти Сталина, в 1953 – 1956 гг., в осуществление политического курса были внесены определенные коррективы: снижены чрезмерные темпы индустриализации, увеличены капиталовложения в раз­витие легкой промышленности и сельского хозяйства, осуждено нарушение принципа добровольности при создании производственных кооперативов. В деревне больше внимания стало уделяться кооперативам низшего типа. Все это способствовало увеличению промышленного и сельскохозяйственного производства, повышению уровня жизни народов. Были приняты некоторые меры по реабилитации невинно осужденных деятелей. В итоге преобразований было ликвидировано господство частной собственности, завершено производственное кооперирование кресть­янства (кроме Польши и Югославии), свершилась культурная революция. На этом основании руководство правящих компартий стран Вос­точной Европы сделало вывод о построении «основ социализма». Сложилось представление о возможности завершения социалистического строительства и постепенного «перехода к коммунизму».

В дальней­шем, в начале и середине 70-х гг., на съездах компартий ряда стран были приняты программы строительства «развитого социализма». Задачи и сроки их реализации впоследствии уточнялись. Жизнь показала, что эти установки не соответствовали реальностям. В 60-е гг. страны Восточной Европы встали перед проблемой интенсификации экономики. Стали проводиться реформы: предприятиям предоставлялась определенная самостоятельность в решении производственных вопросов, расширялось участие трудовых коллективов в управлении, повышалась материаль­ная заинтересованность трудящихся в результатах деятельности предприятий. Реформы принесли определенные позитивные результаты, но по-прежнему сохранялась централизованная система руководства народным хозяйством. Резкое повышение цен на нефть оказало неблагоприятное воздействие на внешнеэкономические связи стран СЭВ и др. Кроме того, образовалась значительная внешняя задолжен­ность. В 70-е и в начале 80-х гг. снизились темпы экономического роста. Возникла необходимость серьезных перемен. Однако проводимые в Югославии, Польше, Венгрии реформы не означали отхода от принципов этой системы и не привели к реальной демократии, политическому плюрализму и рынку. Эти реформы, с одной стороны, лишь продлевали жизнь административно-командной системы, а с другой – закладывали предпосылки для ее разрушения.

Бурные события и процессы конца 80-х – начала 90-х гг. в Восточной Европе вызывают большой интерес ученых, политиков, широ­кой общественности. Каковы их причины? В чем их сущность? В каком направлении они могут развиваться?

Ученые (В.K. Волков и др.) к числу объективных внутренних предпосылок событий 1989 г. относят несоответствие характера производственных отношений уровню развития производительных сил. Авторитарно-бюрократические или тоталитарные режимы стали пре­пятствием на пути экономического и научно-технического прогресса своих стран, тормозом интеграционных процессов даже в рамках СЭВ. 45-летний опыт стран Центральной и Юго-Восточной Европы показал, что они резко отстали от уровня передовых капиталистических стран, даже от тех, с кем они находились когда-то на одном уровне. Для ГДР – это сравнение с ФРГ, для Чехословакии и Венгрии – с Австрией, для Болгарии – с Грецией. По ВОП на душу населения ГДР, ли­дируя в СЭВ, занимала, по данным ООН, в 1987 г. лишь 17 место в мире, ЧССР – 25-е, СССР – 30-е. Возрастал разрыв в уровне жизни, социальной обеспеченности, качестве медицинского обслуживания, образовании и культуре. Отставание стран Восточной Европы стало приобретать стадиальный характер. Командно-административная система управления с ее жестким централизованным планированием, сверхмо­нополизмом, порождала загнивание, неэффективность производства. Особенно это стало заметно в 50-80-е гг., когда в этих странах «проглядели» новый этап НТР, который вывел США и Западную Европу на «постиндустриальный» уровень развития. К концу 70-х гг. наметилась тенденция к пре­вращению «мира социализма» во второстепенную экономическую и со­циально-политическую силу на мировой арене. Сильные позиции сохранялись лишь в военно-стратегической области, да и то, в основном, благодаря военному потенциалу СССР. 

Еще одним мощным фактором перемен в Восточной Европе стал национальный фактор. То, что авторитарно-бюрократические или тоталитарные режимы напоминали советский образец, как правило, ущемляло национальную гордость. В том же направлении оказывали воздействие политические ошибки и бестактные действия советского руководства или советских представителей в этих странах. Так было после разрыва советско-югославских отношений в 1948 г., в ходе показательных судебных процессов по образцу предвоенных московских и т.д. В свою очередь руководство правящих партий, догматически перенимая опыт СССР, вносило немалую лепту в советизацию местных режимов. Это порождало ощущение, что существовавший там строй навязан им извне. Вмешательство руководства СССР в события в ГДР в 1953 г., в Венгрии 1956 г., в. Чехословакии в 1968 г. закрепляло в сознании людей, подтверждало т.н. «доктри­ну Брежнева» – доктрину ограниченного суверенитета. Значительная часть общественности, сравнивая свое экономическое положение с положением своих соседей на Западе, невольно связывала воедино экономические и политические проблемы. Социально-политическая неудовлетво­ренность и ущемление национальных чувств оказывали воздействие в одном и том же направлении» Следствием этого были кризисы: 17 июня 1953 г. – в ГДР, в 1956 г. – в Венгрии, в 1968 г. – в Че­хословакии, в 1956, 1968, 1970, 1976, 1980 – 1981 г. – в Польше. Но эти кризисы не получали полного позитивного разрешения. Каждый из этих кризисов способствовал дискредитации существующих режимов, накапливал идейные сдвиги, которые предшествуют обычно политическим переменам, создавал негативный образ правящих партий. В то же время кризисы показали одну из причин стабильности авторитарно-бюрократических режимов – их принадлежность «социалистическому содружеству», к ОВД, давления со стороны руководства Советского Союза. Любое критическое отношение к существующей действительности, даже попытки с позиций творческого понимания теории марксизма внести какие-либо коррективы о учетом реальностей, объявлялись «идеологическими диверсиями», «ревизионизмом» и т.п. Единообразие в идеологии и культуре, отсутствие плюрализма в духовной сфере приводило к политической пассивности людей, двоемыслию, конфор­мизму, что нравственно разлагало личность, с чем не могли мириться прогрессивные интеллектуальные силы.

 В странах Восточной Европы стали складываться революционные ситуации. Наблюдая за процессом перестройки в СССР, общественность стран Восточной Европы ожидала собственных реформ. Но в решающий момент сказалась слабость субъективного фактора: отсутствие зрелых партий, способных на глубокие перемены. За долгие десяти­летия бесконтрольного правления правящие партии потеряли способ­ность к обновлению. Они утратили политический характер, становясь продолжением государственной машины, бюрократически переродились, все больше утрачивали связь с народом. Они не доверяли интеллигенции, недостаточно внимания уделяя молодежи, не нашли с ней общего языка. Их политика лишилась доверия масс – особенно, когда руководящий слой все больше разъедала коррупция, когда процветало личное обогащение, утрачивались моральные ориентиры. До­статочно сказать о клане Чаушеску. Надо отметить и репрессии  против «инакомыслящих» (в Румынии, Болгарии, ГДР и других странах).

Правящие партии, казавшиеся монопольными и мощными, разъединившись с государственным аппаратом, стали постепенно разваливаться. Споры вокруг прошлого (а оппозиция обращала внимание на ответственность компартий за кризис), внутрипартийная борьба между «консерваторами и «реформаторами» – все это в определенной мере парализовало деятельность этих партий. Они теряли свою боеспособность. Даже в условиях обострившейся политической борьбы они понадеялись, что монополия на власть им обеспечена, но просчитались.

       Можно ли было избежать драматического развития событий? Вряд ли. Но это объясняется прежде всего внутренними причинами. О них мы уже говорили. Все, что произошло в Восточной Европе – это в значительной мере результат не вполне свободного развития, результат навязанной им модели социализма.

Перестройка в СССР дала, казалось, импульс для социалистического обновления. Однако, как отмечает В.Л. Мусатов, руководители большинства стран Восточной Европы не смогли подняться до понимания назревшей задачи кардинального переустройства общества, не были способны принимать сигналы времени. Партийные массы, привыкшие получать указания сверху, оказались дезориентированными.

Если советское руководство предчувствовало надвигавшиеся перемены в Восточной Европе, почему не вмешалось и не отстранило прежних руководителей, которые своими консервативными действиями усиливали недовольство народных масс?

Во-первых, о силовом давлении  после апреля 1985 г. и вывода советских войск из Афганистана, заявления руководства СССР о свободе выбора не могло идти речи. Для руководящих деятелей стран Восточной Европы и для оппозиции это было ясно. Одних эго разочаровывало, других «окрыляло».

       Во-вторых, советское руководство говорило о пагубности застоя на двухсторонних и многосторонних встречах и переговорах в 1986 – 1989 гг. Но как реагировали на это? В действиях большинства ру­ководителей прослеживалось стремление отделаться минимумом изменений, не затрагивающих существа сложившейся системы власти. Руко­водство БКП (Т. Живков) лишь на словах приветствовало перестройку пытаясь путем многочисленных перетрясок в стране сохранить режим личной власти. Лидеры СЕПГ (Э. Хонеккер) и КПЧ (М. Якеш) упорно сопротивлялись действительным переменам, стремились ограничить влияние советского примера упованиями на то, что перестройка в СССР потерпит крах. Они надеялись на то, что при относительно  уровне жизни можно обойтись без радикальных реформ. 7 октября 1989 г. сначала в узком составе, затем с участием всех членов Политбюро СЕПГ, в ответ на аргументы М.С. Горбачева, что надо брать инициативу в свои руки, чтобы не пришлось принимать решения под топот ног, руководитель ГДР заявил: «Не учите жить, когда в ваших магазинах нет даже соли». В тот же вечер массы вышли на улицу, дав старт к развалу ГДР. В Румынии Н. Чаушеску сделал ставку на репрессии и запятнал себя кровавыми злодеяниями. Там же, где реформы проходили без отказа от прежних структур и не привели к реальной демократии, плюрализму и рынку, они привели лишь к разложению и неконтролируемым процессам.

Выяснилось, что без советской, страховочной сетки, военного вмешательства СССР на стороне правящих режимов, запас стабильности последних на поверку оказался небольшим. Надо учесть и психологические настроения населения, а они сыграли значительную роль. Люди хотели перемен.

       К тому же западные страны были заинтересованы в том, чтобы власти пришли оппозиционные силы. Они поддержали эти силы материально, в предвыборных кампаниях. Об этом ныне сообщают и бывшие сотрудники западных спецслужб.

В ходе эволюционной передачи власти на основе договоренностей за «круглым столом» (в Польше), исчерпания резерва доверия к реформаторским программам ВСРП в Венгрии, массовых демонстраций, забастовок (в большинстве стран) или восстания (в Румынии) результат получился один: власть перешла в руки новых политических сил.

В чем сущность свершившихся в Восточной Европе перемен?

Ю.К. Князев указывает на 3 точки зрения по этому вопросу:

Первая. В четырех странах (Болгария, ГДР, Румыния, Чехословакия) в конце 1989 г. свершились народно-демократические революции, в результате которых стал осуществляться новый курс. Скоротечным завершением длительных эволюционных процессов стали перемены революционного характера 1989 – 1990 гг. в Венгрии, Польше и Югославии. С конца 1990 г. аналогичные сдвиги стали происходить и в Албании.

Вторая. Эти события и процессы – верхушечные перевороты, приход к власти альтернативных сил, не имеющих четкой программы переустройства общества и потому обреченных на неудачу и скорый бесславный уход с политической арены.

Третья. Происшедшие события – не революции, а контрреволюции, т.к. они носили антикоммунистический характер, привели к отстранению от власти бывших правящих коммунистических и рабочих партий и к отказу в большинстве стран от социалистического выбора.

Вопреки всей специфике и разнообразию общая направленность движений была одноплановой – это были выступления против авторитарных или тоталитарных режимов, против грубых нарушений прав и свобод граждан, против социальной несправедливости в обществе, незаконных привилегий и коррумпированности государственных структур низкого или постоянно снижающегося уровня жизни народа. Это было массовое отторжение административно-командной, однопартийной государственной бюрократической системы, ввергшей все страны Восточной Европы в глубокие кризисы и неспособной найти из нее достойного выхода. Следовательно, речь идет не о верхушечных переворотах, а о демократических революциях. Об этом говорят не только многочисленные демонстрации и митинги, но и результаты проведенных затем в каждой стране всеобщих выборов. Это были революции не только «против», но и революции «за», а именно: за установление подлинной демократии и свободы; за политический плюрализм, за социальную справедливость, за улучшение материальной и духовной жизни народа, за признание приоритета общечеловеческих ценностей, за эффективную экономику, развивающуюся по законам, действующим в высокоразвитых цивилизованных обществах.

На первых порах преобразования в ряде стран почти не затронули глубинных пластов базиса общества (т.е. отношений собственности) и поэтому могли выглядеть легковесными и незаконченными, что давало повод для высказывания сомнений в истинной революционности преобразований. Но в то же время перемены в Восточной Европе обозначили начало фундаментального процесса, который уже можно считать необратимым. Очевидно, что покончено с тем, что мы называли «реальным» социализмом, что в одночасье рухнули т.н. «мировая система социализма» и «мировое социалистическое содружество». А это вполне достаточно для характеристики событий и трансформаций как революционных.

Что касается третьей точки зрения, о ее справедливости можно было бы говорить только при одном условии – существовавшие общества в Восточной Европе были действительно социалистическими. Ю.К. Князев считает, что общественный строй, созданный здесь, имеет слишком мало оснований для этого. Сегодня даже представи­тели бывших или реорганизовавшихся и сменивших названия правящих партий признают, что общество однопартийной государственно-бюрократической диктатуры не соответствует критериям подлинного социализма. Общество, где народ был отстранен от власти, где господ­ствовали командные, бюрократические методы управления экономикой, на худой конец можно назвать квазисоциалистическими. Поэтому отрицание отжившего общественного строя вряд ли можно считать антисоциалистической контрреволюцией.

Была ли возможность регулируемых перемен?

В принципе – да. Но время было упущено. Как отмечает В.Л. Мусатов, реформы нужно было проводить еще в период «Пражской весны» 1968 г., когда политика компартии поддерживалась большинством населения.

События 1989 – 1990 гг., начавшись под флагом обновления модели социализма, вышли за эти рамки. Повсеместно была взята ориентация на формирование нового общественного устройства, базирующегося на принципах буржуазной демократии и свободного предпринимательства, социального рыночного хозяйства. Из конституций государств были исключены такие постулаты, как руководящая роль компартий в обществе, упоминание о социализме. Из названий государств исчезли слова «народная» или «социалистическая», сменились гербы. Рас­чет социал-демократических кругов в Европе на усиление общест­венной роли возрожденных социал-демократических партий, которые должны заполнить социалистический вакуум, пока не оправдываются. Маятник политического развития качнулся резко вправо. У власти оказались, в основном, правоцентристские блоки. Появилась масса круп­ных и мелких, партий. Началось наступление на левые, коммунистические силы. Отдельные компартии распались (РКП), некоторые еще не преодолели послед­ствия раскола, деморализованы, третьи пытались трансформироваться в современные партии левого типа. Но в условиях поражения носителей социалистической идеи слабо ощущается наличие традиционной альтернативы «правые – левые». Поэтому левый фланг политической жизни может заполниться популистскими движениями (с националис­тическим оттенком), что показали, например, события в Словакии.

В дальнейшем возросла ностальгия по временам «социальной справедливости». В сознании народов пустили достаточно глубокие корни коллективизм, представления о социальной справедливости, защищенности и гарантированности занятости. Люди привыкли к защитному зонтику государства и его распределительной функции, Это накладывает отпечаток на ход преобразований.

Завершился этап политических реформ. Окончился процесс демонтажа административно-хозяйственной плановой структуры, закончилась «малая приватизация», переход к рынку. Эти процессы происходили болезненно, росла стоимость жизни, увеличилась безработица. Поэтому возникла социальная напряженность, забастовочные конфликты. Продвижение вперед затруднялось огромным внешним долгом.

Ситуация в странах Восточной Европы осложнялась ростом на­ционализма, центробежных тенденций, особенно в Югославии и Чехословакии (фактически произошел распад этих федеративных государств).

В странах Восточной Европы происходили изменения и во внеш­ней политике. Наблюдалась тенденция к усилению реализации своих собственных национально-государственных интересов на международной арене. Предпринимались попытки объединить усилия ряда восточноевропейских стран (Польша, Венгрия и Чехословакия) с целью выработки их общего подхода к проблемам европейской и мировой политики. Растет стремление восстановления традиционных связей с Западом, нарушенные в гг. холодной войны, происходит «возврат в Европу».

Варшавский договор перестал быть союзом социально однотип­ных государств, придерживающихся марксистско-ленинской идеологии и общих внешнеполитических целей и летом 1991 г. прекратил свое существование. Советские войска ушли из всех стран Восточной Европы. После объединения Германии (октябрь 1990 г.)  с конца августа 1994 г. они начали выход из  восточной часть этой страны. Произошел и роспуск СЭВ (лето 1991 г.). В то же время поспешный переход в торговле с СССР на мировые цены и расчеты в валюте вызвал серьезные трудности в торгово-экономической сфере (из-за отсутствия валюты).  

Каковы итоги преобразований?

Страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) развиваются по пути создания демократических правовых государств, политического плюрализма, многопартийной системы. Осуществлен переход власти из рук партийного аппарата к органам государственной власти, действующим не на отраслевой, а на функциональной основе. Обеспечивается принцип разделения властей, баланс между различными ветвями государственной власти.

В странах ЦВЕ стабилизировалась парламентская система. Ни в одном из государств не сложилась президентская республика, не утвердилась сильная президентская власть. Политическая элита сочла, что после периода тоталитаризма сильный президент может ослабить развитие демократического процесса. Л. Валенса в Польше, В. Гавел в Чехословакии, Ж. Желев в Болгарии пытались укрепить институт президентской власти, но парламенты и общественное мнение воспротивились этому.

                    Лех Валенса                                    Вацлав Гавел

 

Нигде президент не является главой исполнительной власти, нигде не берет на себя

определение экономической политики и ответственности за внешнеполитческий курс.  

Вся полнота законодательной власти принадлежит парламенту, исполнительная – правительству. Парламент утверждает состав правительства, осуществляет контроль за его деятельностью, принимает законы и госбюджет.

Проявлением демократии стали свободные парламентские и президентские выборы.

Почти во всех странах ЦВЕ (за исключением Чехии) власть безболезненно перешла из рук одних политических сил в руки других.. В Польше это произошло в 1993 г., в Болгарии – в 1994 г., в Румынии в 1996 г. Правило колебания политического маятника стало действительностью.

В Польше, Венгрии, Болгарии к власти пришли левоцентристские силы, в Румынии – правоцентристские. В 1993 г. на парламентских выборах победила коалиция Союз левых центристских сил, а в 1995 г. ее лидер и глава партии «Социал-Демократия Республики Польша» А. Квасневский одержал победу на президентских выборах. В июне 1994 г. на выборах в парламент победа досталась Венгерской социалистической партии, лидер которой Д. Хорн возглавил социал-либеральное правительство. В конце 1994 г. социалисты Болгарии получили после выборов 125 мест в парламенте (из 240). В Румынии в ноябре 1996 г. к власти пришли правоцентристы. Президентом стал Э. Константинеску. В Албании в 1992 – 1996 гг. у власти находилась Демократическая партия.

Однако в дальнейшем политический маятник качнулся в другую сторону. В сентябре 1997 г. на выборах в сейм Польши победил блок правых сил «Предвыборное действие солидарности» (АВС). В апреле 1997 г. в Болгарии на парламентских выборах победу одержали правые силы. В мае 1999 г. в Словакии на первых общенародных выборах президента победил представитель Демократической коалиции Р. Шустер. В то же время в Румынии в ноябре-декабре 2000 г. после выборов на президентский пост вернулся лидер социалистической партии И. Илиеску.

       Президентом Чехии остался В. Гавел. Но во время парламентских выборов 1996 г. чехи лишили премьер-министра В. Клауса безоговорочной поддержки. В конце 1997 г. Клаус был лишен своего поста.

Политические свободы, высокая активность населения, складывающийся рынок формируют новую социальную структуру и новые интересы. Политический плюрализм стал реальностью. В Польше – около 300 партий и общественно-политических организаций – либеральных, социал-демократических, христианско-демократических. Влиятельными политическими партиями являются Гражданская демократическая партия в Чехии, Союз свободных демократов в Польше. Из социал-демократических партий следует назвать Болгарскую социалистическую партию, Социал-демократию Республики Польша, Социалистическую партию Сербии.

Возродились некоторые довоенные партии, например, Национал-царанистская партия в Румынии.

Однако, несмотря на демократизацию политической жизни еще дают себя знать проявления «скрытого авторитаризма», что обнаруживается в стиле государственного управления, высокой персонификации политической жизни. Показательны возросшие монархические настроения в некоторых странах (Болгарии). В начале 1997 г. в Румынии бывшему королю Михаю было возвращено гражданство.

В странах ЦВЕ болезненной проблемой стало обострение национального вопроса (проблема турецкой диаспоры в Болгарии, греческой в Албании, венгерской в Словакии, румынской в Венгрии). Перед лицом новых проблем не устояла общая государственность чехов и словаков. В 1993 г. ЧСФР разделилось на Чехию и Словакию.

Символом крайнего обострения угрозы межнациональной розни стала судьба Югославской федерации. Распад СФРЮ был результатом долговременных этнических конфликтов, различий в конфессиональной принадлежности, кризиса модели «самоуправляющегося социализма». Распад Союза коммунистов Югославии, проявившийся во время XIV съезда СКЮ (1990 г.), стимулировал и раскол государства. После выборов 1990 г. на многопартийной основе к власти пришли националистически настроенные партии и движения (кроме Сербии и Черногории). Начался демонтаж социалистической государственности, итогом которого стали декларации 1991 г. о национальном суверенитете Хорватии и Словении. После столкновений с отрядами местной самообороны югославская армия отступила за пределы Словакии. Сепаратизм хорватского руководства Ф. Туджмана вызвал создание вооруженных отрядов сербского населения. Началась гражданская война. С помощью миротворческих сил ООН удалось приостановить развитие конфликта. Более мирно произошло отделение Македонии. В начале 1992 г. в ответ на проведение референдума о независимости Боснии и Герцеговины сербское население провозгласило Боснийскую Сербскую Республику. Это стало поводом к военным действиям между вооруженными формированиями 3-х общин (сербской, хорватской, мусульманской). Косвенно в конфликт были втянуты Хорватия и новая Югославская федерация, образованная в апреле 1992 г. Сербией и Черногорией. Запад стал поддерживать хорватские силы, мусульманские страны Ближнего и Среднего Востока – мусульман. Был создан антисербский фронт. При фактической поддержке авиации НАТО хорватским формированиям удалось уничтожить сербскую автономную республику. В ответ началось наступление сербов против мусульманских формирований в Боснии. Но лидер Югославии (СРЮ) С.Милошевич стал склоняться к компромиссу с Западом.

 

                     

 

                             Слободан Милошевич

 

в декабре 1995 г. В.Туджман, С.Милошевич и мусульманский президент Боснии А.Изетбегович подписали договор о разграничении этнических зон в Боснии. «Голубые каски» ООН блокировали сопротивление местных сербских сил. Дейтонские соглашения 1995 г. означали создание двуединого государства Боснии и Герцеговины – Хорвато-мусульманской федерации и Республики Сербской.

К концу 80-х гг. резко обострился давно развивавшийся Косовский кризис.

Действия албанских сепаратистов активизировались после урезания прав автономии края Косово. В ответ на нападения косовских (албанских) боевиков на сербскую полицию сербские власти применили силу. При этом пострадали и мирные жители. Под угрозой применения силы НАТО удалось в 1998 г. добиться от Милошевича ряда уступок. 1999 г. в Рамбуйе и Париже проходили встречи «контактных групп» по урегулированию косовской проблемы. Предложения Югославии подписать выработанную политическую часть договора и продолжить переговоры об объеме и характере международного присутствия в Косово Западом приняты не были. Военное приложение к договору обсуждалось без участия России – Югославская сторона не соглашалась на ввод войск НАТО в Косово. США и НАТО обвинили СРЮ в срыве переговоров и 24 марта 1999 г. нарушив нормы международного права, начали бомбардировку Югославии. В результате 78-дневной агрессии 19 стран погибли 2 тысячи гражданских лиц. Материальный ущерб Югославии превысил 100 млрд. долларов. Безперспективность продолжения военных действий, опасение потерь в ходе сухопутных операций, протесты мировой общественности, позиция России, резко осудившей агрессию, вынудили США искать пути выхода из кризиса. Специальному представителю президента РФ В.С.Черномырдину и президенту Финляндии М.Ахтисаари удалось навязать президенту СРЮ С.Милошевичу подписание 3 июня 1999 г. документа о достижении мира, одобренного Скупщиной Сербии (о размещении международных сил ООН с участием НАТО в Косово, создании временной администрации для края и представлении ему существенной автономии в рамках СРЮ). 10 июня СБ ООН принял резолюцию №1244: политическое урегулирование будет основываться на договоренностях министров иностранных дел «большой восьмерки» от 6 мая 1999 г. и других соглашениях. СБ ООН подтвердил свою приверженность суверенитету и территориальной целостности СРЮ и территориального самоуправления для Косово. Югославия обязывалась прекратить насилие в Косово и начать поэтапный вывод войск и полицейских формирований. Боевики из «Армии Освобождения Косово» должны были разоружаться. Бомбардировки НАТО увеличили число беженцев из Косово – албанцев и сербов. С отводом войск Сербии из Косово албанцы начали изгонять из родных мест местных сербов. Албанские боевики активизировались и в соседней с СРЮ Македонией, спровоцировав военные действия.

Оппозиционные силы в СРЮ осенью 2000 г. одержали победу в ходе первого тура президентских выборов, но, по мнению оппозиции, итоги выборов были искажены. Под давлением этих сил вызвавших массовые выступления граждан С.Милошевич был отстранен от власти. Президентом стал лидер демократической оппозиции В.Коштуница.

 

 

            

 

Воислав Коштуница

 

Что касается экономики в странах ЦВЕ была быстро преодолена иллюзия относительно саморегулирующихся рынков. В Польше, где к середине 1949 г. по государственным ценам реализовывалось менее 30% потребительских товаров и услуг, даже после «шоковой терапии» (план Бальцеровича) процесс освобождения цен был более длительным и продуманным, чем в России. Административные ограничения были вновь распространенны на цены товаров и услуг (доли их в оптовой торговле к середине 90-х гг. составила 12%, в розничной – около 15%). Во многих других странах процесс либерализации цен также растянулся во времени. Государства в странах ЦВЕ регулировали зарплату с помощью налогов, изменение величины страховых взносов.

В ЦВЕ введена конвертируемость национальных валют. В Польше, Чехословакии, Венгрии был введен фиксированный курс валют, в Болгарии и Румынии – плавающий курс. В ЦВЕ (кроме Венгрии) до середины 90-х гг. не сложилось рынка ценных бумаг.

Приватизация в некоторых странах была ваучерной, но именные ваучеры позволяли избегать широкомасштабных спекуляций ими. В Чехословакии (до ее распада) на приватизационные чеки гражданин мог обрести акции нескольких предприятий. Однако купонная приватизация не создала реального собственника. При продаже предприятий сферы обслуживания их профиль должен быть сохранен.

В Словакии преобладали самоуправленческие предприятия, в Венгрии иностранный капитал скупил многие крупные заводы и фабрики. Польша приступила к массовой приватизации лишь в конце 1996 г.

Государство стимулировало развитие средних и мелких предприятий. Прямой зависимости между масштабами частного сектора и темпами роста экономики не было. Уже коммерциализация госпредприятий (например, в Польше) могла дать эффект. Польша с 1992 г. вышла из кризиса. В 90-е гг. темпы роста ее ВВП составили около 6% в год. В Чехии же экономика в 1991-1993 гг. переживала спад. В 1998 г. спад ВВП составил 2,7% Это – результат глубокого структурного кризиса, заложенного стратегией трансформации, прежде всего, моделью купонной приватизации. Национальная собственность перетекла в банки: через сращивание банков, инвестиционных приватизационных фондов и предприятий.

В странах ЦВЕ началось постепенное создание системы адресного перераспределения социальной помощи.

       В целом административные методы государственного воздействия на экономику ограничивались сферами гражданского права и правоохранительной деятельности, контроля за соблюдением экологических и технических стандартов, ценообразованием (по сокращающемуся кругу товаров), внешней торговли и валютных операций, деятельности монополий. Центр тяжести смещается к косвенным, рыночным методам регулирования экономики со стороны государства.

После распада ОВД и СЭВ страны ЦВЕ потянулись в структуры западных союзов. Польша, Чехия, Венгрия первыми из бывших союзников СССР стали членами НАТО (1999 г.) и опорой США в их геополитических планах.

 

---

Дата добавления: 2018-02-18; просмотров: 641; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!