IV. Подавление православия латинством в других западно-славянских племенах, просвещенных св. Мефодием. – Очерк истории христианства в Чешской стране.
Во всех других западных славянских землях, принявших при св. Мефодии христианскую проповедь на славянском языке, православное вероисповедание постепенно было вытеснено римским, и славянское богослужение латинским. Главною причиною этому было то, что западные славяне были слишком разобщены с православным восточным миром, жили далеко от главных центров восточного славянства и восточного православия. Разделенные притом на несколько отдельных государств, из которых при взаимных междоусобиях ни одно не могло приобрести надолго твердости и силы, они должны были подчиняться политическому, а затем и религиозному влиянию соседних сильных католических государств. В особенности средневековая священная римская империя со времен Оттона I приобрела сильное влияние на западные славянские страны, и во всех землях, находящихся от неё в зависимости, старалась утверждать господство римской церкви. Распространенно латинства у западных славянских племен не мало также способствовало и то, что хотя все эти племена приняли первоначально христианство по исповеданию и обрядам восточной церкви с богослужением на родном языке, но по иерархическому управлению они с самого начала стали в зависимость от римской церкви. Римская церковь в то время (в IX веке) не была еще объявлена не православною, и не стесняла на первых порах восточного обряда н славянского богослужение у западных славян, поэтому они и не имели законного основание не подчиняться ей. Но вскоре римская церковь стала более и более заражаться не православными нововведениями и распространять их на все подчиненные её влиянию христианские страны. Славяне дольше всех других западно-европейских народов не подчинялись не православным нововведениям и деспотическим притязанием Рима, сохраняя приверженность к учению и обрядам, распространенным у них св. Мефодием, и богослужению на родном языке. Но поставленные в среде других народов, приверженных к католицизму, увлекаясь общим движением западно-европейской жизни, в средние века во всем заправляемой папством, славяне не могли не поддаваться мало-по-малу влиянию римской церкви. Сама римская церковь притом употребляла все возможные законные и незаконные, прямые и косвенные меры к тому, чтобы совратить славян из православия в латинство. Где было возможно, там римская церковь прямо и насильственно запрещала славянское богослужение и искореняла православные обряды, не смотря, на ропот народный. Там же, где этого нельзя было сделать, папская политика действовала осторожно и постепенно, славянам на первых порах дозволялось сохранять свое славянское богослужение и любимые православные обряды, но потом мало-по-малу славянские богослужебные книги переделывались по духу латинскому и совсем заменялись латинскими, восточные обряды уступали место западным, наряду с уважаемыми народом православными святыми, искусственным образом утверждалось почитание католических святых, прославившихся особенною приверженностью к римской церкви, истреблялись памятники православия в славянских странах, переделывалась история народа в смысле благоприятном для латинства. Такими мерами римская церковь успела постепенно, в продолжение многих столетий, некоторых западных славян сделать ревностными своими сынами, других – по крайней мере по внешности – насильно привлечь к себе, у иных утвердить унию, т. е. обязательство признавать верховную власть папы с правом сохранять до времени богослужение на народном языке и православные восточные обряды. Замечательно то, что во всех западно-славянских странах распространение католицизма имело подавляющее влияние на самостоятельное развитие самой народности славянской. Где более утверждался католицизм, там более изменялись свойства народного характера, народного быта, самого языка славянского – влиянием чуждых стихий романо-германского мира.
Скорее всего православная вера стала уступать влиянию латинства в тех славянских странах, которые более других были удалены от греко-восточной церкви, и более находились в сношениях с немецкими, государствами – в Богемии и Польше.
В Богемии православная вера со славянским богослужением, принятая при князе Боривое из Моравии, твердо держалась, пока Богемия находилась в союзе с центром западно-славянского православия – княжеством моравским, откуда она получала себе и первых священников из учеников св. Мефодия (известен между ними Павел Кайх, духовник св. Людмилы жены Боривоя). Но моравское княжество, сильное при Ростиславе и Святополке, к концу IX века стало падать, и Богемия стала больше склоняться к союзу с только что возникавшею тогда немецкою империей. В 895 году старший сын Боривоя Спитигнев на резенском (регенском – регенсбургском) сейме заключил союз с немецким императором Арнульфом, следствием которого было то, что Богемия в церковном отношении подчинилась власти немецкого регенсбурского епископа; вместе со священниками из славян в ней стали появляться священники из немцев, и наряду с славянским богослужением утверждаться латинское. Православие не могло укорениться прочно в Богемии между прочим и потому, что здесь оставалась еще довольно сильная языческая партия, по временам вступавшая в борьбу с христианством, и в самом княжеском роде начались междоусобие, дававшие повод немцам мешаться в дела чешской страны. После недолговременного управления сыновей Боривоя Спитигнева и Вратислава, стала управлять Богемией жена последнего – Дрогомира, дочь одного из прибалтийских языческих славянских князей – женщина гордая и властолюбивая, покровительница языческой партий. По её наветам в 921 году умерщвлена была св. Людмила, бывшая главною покровительницею православия в чешской стране. Через нисколько лет открылось новое междоусобие между сыновьями Дрогомиры. Старший сын её благочестивый князь Вячеслав, воспитанник св. Людмилы, пал от руки своего брата Болеслава в 935 году (св. Вячеслав и Людмила признаются святыми в восточной и в западной церкви; св. Вячеслав считается главным патроном чешской страны). Следующие за тем князья Болеслав 1-й (98й-967 г.) и Болеслав 2-й (967–999 г.) старались возвысить свое княжество, и дать ему политическую самостоятельность. Но постоянные связи с немцами (при Оттонах 1-м, 2-м и 3-м) более и более давали в Чехии место политическому немецкому и церковному латинскому влиянию. Болеслав 2-й в 973 году послал в Рим сестру свою Младу ходатайствовать перед папою об открытии в Праге самостоятельного чешского епископства. Папа дал согласие на это, но с тем, чтобы богослужение в Чехии было совершаемо по латинскому обряду, и чтобы епископ пражский подчинен был зависимости от майнцского архиепископа (папского примаса в германских странах): Вместе с тем папа дал благословение сестре Болеслава, основать в Праге женский монастырь по уставу св. Бенедикта.
Первым епископом пражским был Дитмар, родом немец, впрочем хорошо знавший славянский язык (управлял с 973 до 982 г.); второй после него-Адальберт или Войтех. Этот, хотя был природный славянин, сын знатного чешского воеводы Славника, но воспитанный в Магдебурге (Девине) латинским духовенством, явился самым злым гонителем православных обрядов и славянского богослужение не только в Богемии, но и в соседственных с нею славянских странах. Правда, Войтех выказывал ревность к христианству искоренением остатков язычества в Богемии и Польше, и попытками к распространению христианства у славян прибалтийских. Но вместе с язычеством он старался искоренять следы православие, и своими насилиями внушал невыгодное понятие о христианстве самим язычникам. Несколько православных чешских священников при нем ходили в Рим просить папу о сохранении народного славянского богослужение; но папа Григорий V не согласился уважить их просьбу. Наконец насилие Войтеха вызвали негодование в самом народе. Ненавидимый чехами, он несколько раз должен был оставлять свой епископский престол, и тогда отправлялся в соседственные страны-в Моравию, Венгрию и Польшу распространять латинство. Наконец деятельность его закончилась тем, что раздраженные им прибалтийские славяне убили его. Тело его в последствии было перенесено в Чехию; римская церковь объявила Войтеха святым, и старалась поставить имя его на ряду с именем самого св. Мефодия в уважение народном.
Со времен Войтеха-с конца 10-го века латинское богослужение в Чехии официально стало брать перевес над славянским. Впрочем в народе и в продолжение одиннадцатого столетия приверженность к славянскому богослужению держалась крепко, и по временам сказывалась очень выразительно. В начале 11-го столетие замечательным поборником православия явился в Чехии св. Прокопий, сын благородных родителей славянского рода из богемского местечка Хотунь. Обученный сначала в доме родителей православному учению по письменам св. Кирилла, он довершил образование в моравском Велеграде, где в то время еще процветало православно-славянское просвещение. По возвращении на родину, он сделался образцовым приходским священником, и потом, по примеру восточных пустынников, выкопал себе пещеру в дремучем лесу для высших аскетических подвигов. Князь чешский Ольдрих (Ульрих), случайно открывший уединение св. Прокопия во время охоты, и проникнутый благоговением к его высокой жизни, помог ему основать православно-славянскую обитель на реке Сазаве. Таким образом получил свое начало знаменитый в истории чешской Еммаусский монастырь, бывший главною опорою православия и славянского богослужения в Чехии в 11-м веке. Настоятелями в этом монастыре были замечательные поборники православия – сам св. Прокопий до своей смерти (умер в 1053 году), после него ученик его Вит, потом уже в конце 11-го столетие замечательный иконописец Божетех. Латинское духовенство смотрело с глубокою ненавистью на Еммаусский монастырь; латинские аббаты старались представлять его в глазах чешского правительства гнездом всяких ересей, и пользуясь легковерием некоторых князей, они успевали несколько раз разгонять православно-славянских монахов из Еммаусского монастыря, истреблять в нем следы славянского богослужение, сжигать православно-славянские книги. Но потом опять в этом монастыре было восстановлено православно-славянское богослужение с дозволений князей, вероятно по желанию народа. По преданиям чешским сам св. Прокопий являлся в сонном видении латинским аббатам и с угрозами вынуждал их оставлять его обитель её законным обитателям православно-славянским инокам. Таким образом до конца 11 -го века Еммаусский монастырь оставался твердою опорою православия в Чехии. В последующие века в нем утвердилось латинское богослужение и латинский устав, но и доселе, в обличение латинству, сохранился от этого монастыря замечательный памятник православно-славянской письменности – это так-называемое Сазаво-Еммаусское или Реймское славянское Евангелие, открытое и изданное в недавнее время5
В правительстве чешском в продолжение 11-го века заметно было колебание между православием и латинством. Находясь под влиянием латинской иерархии, и увлекаясь общими интересами западно-европейской политики, князья чешские склонялись к латинству, – но с другой стороны чувство народной самостоятельности, память о древних преданиях народа чешского, в иных случаях вероятно и прямые выражения сочувствий народных – побуждали некоторых князей покровительствовать остаткам древней православной веры. Это сказывалось в отношениях чешских князей к Еммаусскому монастырю. Так князья Ольдрих и Брячислав I покровительствовали православно-славянскому богослужение в Еммаусском монастыре. Следующий затем князь Спитигнев II приказал выгнать из Еммаусского монастыря учеников св. Прокопия, н ввести в нем латинскую службу. Преемник его Вратислав II не только приказал восстановить славянское богослужение в Еммаусском монастыре, но и просил у папы Григория VII позволение восстановить его во всех чешских церквах. Конечно, в этой просьбе сказывалась не личная только воля князя, а и желание самого чешского народа. Но гордый и непреклонный Григорий VII дал чешскому князю выразительный и характеристичный в духе латинства ответ: «Мы никак не можем согласиться на вашу просьбу (о совершении богослужение на народном языке). Мы убеждены, что не напрасно угодно было Богу, чтобы некоторые места Священного Писаний были сокрыты, чтобы оно не всем было ясно и понятно, дабы чрез то не пришло в пренебрежение, и худо понятое не ввело в заблужденье. Не извинительно, что у вас некоторые духовные лица беспрекословно исполняли требование народа, и допускали беспорядки (т.е. совершали для народа богослужение на славянском языке). Первоначальная церковь (богемская или вообще древняя вселенская церковь, позволявшая каждому народу совершать богослужение на своем родном языке) много потворствовала этому; но в последствии, когда христианство окрепло, это исправлено по строгом исследование. Потому, не смотря на ваше требование неблагоразумное, повелеваем властию блаженного Петра и в славу Божию – противостать суетной дерзости всеми силами». Насколько в то время Чехия была неприязненно настроена против папства, видно из того, что когда у Григория VII началась ожесточенная борьба с германским императором Генрихом IV, и большая часть немецких князей стала на стороне папы, князь чешский Вратислав напротив явился в этой борьбе деятельнейшим помощником Генриху. Но это был уже едва ли не последний из древних князей чешских, желавший спасти религиозную самостоятельность своего народа от притязаний папства. Преемник Вратислава Брячислав II показал себя самым ревностным приверженцем папства. При нем опять были разогнаны православно-славянские иноки из Еммаусского монастыря. В 1096 году вновь подтверждено папское запрещение совершать богослужения в Чехии на славянском языке. В Чехии один за другим стали появляться папские легаты. Правительство чешское стало более и более втягиваться в западно-европейскую политику, которая с этого времени стала особенно подчиняться влиянию пап. Чехия стала принимать участие в крестовых походах, возбуждаемых и заправляемых папами, – между прочим против единоплеменников и соседей чешского народа прибалтийских славян, не хотевших принимать латинства, – также против немецких государей, споривших с папами и т. д.
Таким образом в чешских церквах с 12-го века смолкли звуки славянских молитв и песнопений, – и на место древних православных обрядов, утвержденных св. Мефодием, в Чехии стали распространяться те нововведение, которыми западная церковь преимущественно со времен Григория VII-го стала более и более отделяться от восточной. Народ чешский не мог представить этим нововведением твердого сознательного противодействия, когда правительство и духовенство стояли на стороне папизма. Одна кож приверженность к древним православным обрядам, хотя и безотчетная, долго хранилась в чешском народе в последующие века, и никакими мерами латинское духовенство не могло утвердить в нем искренней преданности папизму. У чехов оставалась, хотя и неясная, память о старой вере св. Мефодия, как о настоящей истинной и святой вере. Славянские песнопение и молитвы, вытесненные из храмов, хранились в памяти народной. Славянская песнь «Господи помилуй» была любимой народной песнью: чехи пели ее в торжественных случаях- отправляясь на войну, на общественных собраниях, во время общественных бедствий, и придавали ей особенную чудодейственную силу. Нововведение латинские принимались в Чехии туго, медленно, и нередко со значительным сопротивлением. Так обычай безбрачия духовенства был введен в Богемии уже более, чем чрез столетие после распространения его по всей западной церкви, и кардинал Петр, присланный от папы Целестина III-го для введения этого обычая в Чехию в 1197 году, едва не был побит камнями. Еще более не сочувствие в чешском народе возбудило другое нововведение, распространившееся в западной церкви с 13-го века – причащать мирян только Телом Христовым, не дозволяя им вкушать от евхаристической чаши. Это нововведение встретило себе противодействие в Чехии более, чем во всех других западно-европейских странах, – и в некоторых местах у чехов причащение под обоими видами сохранилось, полагают, даже до времен Гуса. С другой стороны не сочувствие к католицизму в чешском народе, увлекаемом в него против убеждения и воли, выразительно сказывалось в том, что Чехия в 12-м, 13-м и последующих веках сделалась – можно сказать – главным притоном всяких оппозиционных папству сект. Катары, вальденсы, лолларды, адамиты и другие сектанты, преследуемые в других странах, находили вебе в Чехии радушный приют, и имели тем больший успех в народе чешском особенно потому, что они проповедовали народу свое учение на народном языке, к чему чехи всегда были особенно расположены. Вследствие этого, а также вследствие того, что народ чешский выказывал нередко явное сопротивление приказаниям папским но поводу сборов церковных, и прогонял из своей страны епископов, отличавшихся особенною ревностью об интересах папства, по сознанию самих западных писателей, ни одна страна в Европе в средние века не подвергалась так часто запрещениям и проклятиям папским, как Богемия.
Между тем чешское правительство все более и более онемечивалось и сближалось с папством. В конце 12-го столетия (1197 г.) вступила на чешский престол новая династия, родоначальник которой – Премысл Оттокар – был утвержден в королевском достоинстве папою Иннокентием III-м. При этой династии римская церковь еще более стала распространять свое влияние в Чехии, чем было доселе. Сын Оттокара I-го, Вячеслав с своею сестрою Агнесой сильно заботился о распространении в Чехии католических монашеских и рыцарских орденов,-и так как монахи собственно чешского происхождение не внушали к себе доверия приверженному к папизму правительству, то их стали удалять из своей страны, а чешские монастыри старались населять немцами, которые должны были явиться проводниками немецкого влияния на народ. При следующем за тем государе Премысле Оттокаре II-м введено было в Богемию ненавистнейшее учреждение западной церкви, инквизиция. Наконец – когда в половине XIV века со времен Карла IV (1347 г.) чешские короли стали вместе с тем и германскими императорами, для чешской народности, по видимому достигшей высшей степени политической славы, настала серьезная опасность утратить свою нравственную самостоятельность, слиться с немецкою народностью. Правительство чешское всячески старалось сблизить эти две народности сколь возможно теснее; и так как немецкая народность была сильнее чешской, то это сближение должно было вести к ослаблению последней. Во второй половине XIV века высшие образованные классы Чехии стали более и более оставлять свой природный язык, народные правы и обычаи, и старались во всем подражать немцам.
Но это усиленное влияние чуждой национальности естественно стало возбуждать реакцию в народе чешском. В произведениях чешской народной литературы, относящихся к этому времени (из них сохранилась до нашего времени так-называемая Далимилова Летопись и несколько произведений чешской народной поэзии) сказывалась сильнейшая ненависть к немцам и горячая ревность о сохранении народной самостоятельности. Та же неприязнь между немецкою и чешскою национальностью стала обнаруживаться в пражском университете, который и основан был Карлом IV с целью сближения германской и славянской национальности, и в этих видах разделен на четыре народные партии: баварскую, саксонскую, чешскую и польскую. Вместо ожидаемого сближения эти партии постоянно находились между собою в ожесточенной вражде. В религиозной сфере возбуждение народного духа обнаружилось прежде всего в стремлении к восстановлению народной проповеди и богослужения на славянском языке. Это стремление сказывалось с такою силою, что сам император Карл IV нашел нужным ходатайствовать у авиньонского папы Климента IV о дозволение восстановить славянское богослужение в Еммаусском монастырь, и стал поощрять в самой Праге народную чешскую проповедь. Чем более получало свободы выражение народного возбуждения, тем сильнее сказывалась в нем давно накопившаяся ненависть к папству. Папство в то время само позорило себя пред всем христианским миром своими крайними злоупотреблениями и деспотическими притязаниями, безнравственностью, открыто господствовавшею при авиньонском дворе, наконец соблазнительным расколом, возникшим в римской церкви с 1378 года. Из всех стран западной Европы стали раздаваться сильнейшие обличения против папства. Но нигде эти обличение не высказывались с такою решительностью и не производили такого движение в народе, как именно в Чехии. Здесь прежде всего принимались с сочувствием всякие враждебные папству голоса, раздававшееся из других стран. Так резкие, направленные против католической иерархии проповеди горячего немецкого проповедника Вальдгаузера, вызванного Карлом IV из Австрии в Прагу, между его единоплеменниками далеко не имели того влияния, какое имели между чехами (даже несмотря на то, что Вальдгаузер проповедовал на немецком языке). Так сочинение английского реформатора Виклефа, в которых папа назывался антихристом и в существенных пунктах подвергалась критике целая система католического вероучения, проникшие в Чехию, возбудили здесь более движение, чем в самой Англии. В конце XIV и начале XV столетия, из среды самых чехов стали появляться сильные обличители папства и возбудили народо-религиозного духа. Первым из них был Ян Милич из Кромежира – пражский каноник, прежде канцлер королевского двора, восстановивший в Чехии проповедь на народном языке, и сразу давший ей направление враждебное папству; его за это вызвали в Авиньон на суд папский, где он и умер в 1374 году. За ним следовал Матвей из Янека – каноник и духовник архиепископской церкви, словесно к письменно развивавший мысль о восстановлении первобытной церкви, между прочим с причащением под обоими видами. Далее, в том же направление стали учить магистры пражского университета Якубек из Стибра, Иероним пражский, и наконец самый влиятельный и любимый народный проповедник Ян Гус-ректор университета и духовник придворный, самая высокая, благородная, чистая, нравственная и разумная личность из всех западных реформаторов XV и XVI веков, возвышавших свой голос против папства. Наконец, после изменнической казни Гуса на костанцском соборе (16 июля 1415 года) давно созревавшее религиозное возбуждение народа чешского разрешилось известным так-называемым гусситским восстанием.
Чешское гусситское движение, обыкновенно поставляемое западными писателями на ряду со всеми реформаторскими движениями, возникавшими на западе Европы в XV и XVI веках, существенно отличается от них тем, что оно имело по преимуществу народный, национально-славянский характер В других западно-европейских странах движение против папства начиналось отдельными личностями, и за тем уже постепенно распространялось в высших классах общества и в самих народных массах. В Чехии, обратно, передовые вожди движения были не столько возбудителями, сколько выразителями издавна накоплявшейся в самом народе неприязни к папству, насильно наложившему свое господстве на чешскую страну. Поэтому движение гусситское так быстро распространилось на весь народ чешский, сразу получило самый горячий и решительный характер, и не ограничиваясь собственно религиозною сферою, охватило собою все другие области национальной жизни. Поэтому же гусситское движение, как народное выражение собственно чешской жизни, и остановилось в пределах чешской национальности. Другие народы запада, также готовые к восстанию против папства на началах, провозглашенных Гусом, отнеслись к гусситскому движению со страхом и ненавистью, как к движению вышедшему из чуждой западу – не сочувственной среды. Первые либералы запада, собравшиеся на констанцский; собор с целью преобразовывать западную церковь, произнесли смертный приговор на славянского проповедника, осмелившегося возвысить свой голос против папства. И в последующие века имя Гуса повторялось с проклятием и страхом западными богословами, сочувствовавшими и не сочувствовавшими папству – не только католическими, но и протестантскими. Между тем для чехов имя Гуса сделалось символом религиозной и национальной самостоятельности. Его неправедная казнь подала сигнал к всенародному восстанию, и восстание это с самого начала получило самый страстный, не религиозный только, но обще-национальный характер. Восставая против римской церкви, чехи в то же время восставали против подавлявшей их немецкой национальности. Стремясь к религиозной самостоятельности, чехи в то же время задавались мыслью – весь существенный быт перестроить на других началах, противоположных тем, которые они заимствовали от общественного устройства западно-европейских народов., Поэтому гуситское восстание было принято на западе Европы, как восстание против всего западно-европейского (романо-германского) мира. Государи и народы западной Европы – и сочувствовавшие и не сочувствовавшие папству – соединились в страхе и ненависти пред гусситским движением, и образовали против него общий крестовый поход, – и с той и с другой стороны борьба приняла самый страстный, ожесточенный, кровавый характер.
В религиозной собственно области чешское народное движение выражало собою не только протест против папства, но и стремление возвратиться к древнему православию. Ни в одной из западных протестантских сект, стремление к восстановлению первобытной православной церкви не сказывалось с такою выразительностью и силою, как у чехов – в проповедях самого Гуса и в учение его последователей, чешских братьев. Восстановление первобытного чистого христианства представлялось чехам не в смысле какого-ни-будь отвлеченного идеала – подобно тому, как представлялось оно другим западным реформаторам XV и XVI века, но именно в смысле издавна родной чешскому народу старой веры св. Мефодия. Оторванные от православных преданий уже не-сколько веков, чехи не могли конечно восстановить себе этих преданий в полной ясности и точности. При всем том в стремлении к восстановлению духовного характера церкви, чуждых политических свойств папства, в стремлении к восстановлению богослужения на родном языке, в причащении под обоими видами, которое сделалось главным символом гусситского движения, в учении о таинствах, и в учение об исхождении св. Духа, проповедь Гусса его позднейших последователей – богемских и моравских братьев – сильно напоминала собою следы древних православных преданий, хранившихся в Еммаусском монастыре. Наконец у чехов во время гусситского движения сказалось явное сочувствие не восточной церкви греческой и русской, сохранившей в целости и чистоте древние православные предания. Чешские реформаторы, восставая против злоупотреблений папства, не редко в обличение римской церкви указывали на учение и уставы греческой. Некоторые из них старались лично ознакомиться с состоянием восточной церкви. Героним Пражский, друг и товарищ Гуса, путешествовал в западную Россию, и, говорили даже, в Витебске и Пскове причащался св. Тайн в православной церкви. Потом чехи старались завязать связи с Галицкою и Литовскою Русью, посылали посольство и внутрь России. Наконец после базельского и флорентийского соборов, обманутые в своих последних надеждах на западную церковь, они прямо обратились к константинопольской церкви с предложением соединения. Посредником в этом деле был избран ими греческий священник Константин Ангелик, проживавший в Чехии, которого они два раза отправляли в Константинополь для переговоров о соединении (в 1450 и 1452 годах). Со стороны греческой церкви деятельное участие в этих сношениях принимали знаменитейшие тогда греческие богословы Геннадий Схолярий и Сильвестр Сиропул. Епископы греческие нашли исповедание веры, переданное от чехов, согласным с учением православия, и соборным посланием от константинопольской церкви (от 18 января 1452 года) с братскою готовностью предложили чехам вступить в общение с православною восточною церковью, обещая им оставить неприкосновенными непротивные православию местные обряды и обычаи.
Но несчастные для востока исторические обстоятельства помешали в то время чехам соединиться с восточною церковью. Константинополь 29 мая 1453 года был взят турками. Другие юго-восточные православные государства, единоплеменные чехам, болгарское и сербское – еще прежде подпали под власть турков. Северо-восточная московская Русь, только что освободившаяся от монголов, и после двухвекового рабства находившаяся на низкой степени умственного и общественного развития, не могла привлечь к себе гораздо более просвещенных и политически развитых чехов. Юго-западная Россия Галицкая и Литовская колебалась в своей политической и религиозной самостоятельности, мало-по-малу поддаваясь влиянию Польши и католицизма. На западе между тем разглашали, что восточные церкви греческая и русская сами склоняются к союзу с Римом. Таким образом Чехия не могла на востоке найти твердой опоры для себя в борьбе с западно-европейским католицизмом.
Оставшись одиночною в тяжелой борьбе, и не успевши выработать себе твердых нравственных основ для политической и религиозной самостоятельности, Чехия неминуемо должна была слабеть мало-по-малу. Государи немецкие после костанцского собора поднимали против восставших чехов несколько крестовых походов. Чехи под предводительством своих славных полководцев Яна Жижки, Прокопа Большого, Прокопа Малого и других, победоносно отразили эти нападения, и сами перенесли свое оружие в Германию, ожесточенно нападая па владение богатых немецких баронов, на немецкое духовенство, на католические храмы и монастыри. Но эти кровопролитные войны должны были значительно ослабить силы чехов. Еще более повредили им внутренние раздоры, начавшиеся со времени самого гусситского восстания. При затемненности православных преданий, при недостаточной определенности представлений о церкви и истинном христианстве, между чехами, когда они задумали восстановить самостоятельную национальную чешскую церковь, естественно должны были обнаружиться разномыслие. Одни из них – крайняя горячая партия таборитов, увлекшись идеальными, но мало осмысленными социалистическими представлениями о царстве Божием на земле, царстве безусловного равенства, братства и свободы во всех проявлениях религиозной и общественной жизни, и развивая свои идеи в применение к существующему порядку вещей, дошли до крайне фанатических представлений о необходимости огнем и мечем истребить с земли все нечестивые порядки и всех нечестивцев, чтобы приготовить устроение царства Божия. Эта партия, со своими Фанатическими стремлениями, не могла долго держаться. Табориты имели силу и значение в Чехии только до тех пор, пока чехам нужно было вести ожесточенную борьбу со своими врагами. Но когда настало более спокойное время, крайние стремление таборитов стали возбуждать против себя опасение и преследование в среде самих чехов. Другая партия – более умеренные в своих стремлениях Чашники утраквисты или Каликстины (т.е. требовавшие для всех христиан причащения из чаши (caLix или под обоими видами sub utraque), не задаваясь широкими политическими мечтаниями, желали преимущественно религиозного преобразования, и свой протест против римской церкви ограничивали главным образом требованиями проповеди Слова Божия на народном языке, причащение под обоими видами, и более скромной нравственной жизни от духовенства. Эта партия между чехами была самая многочисленная и пользовалась большою силою, особенно, когда во главе её во второй половине XV века стоял ученый и влиятельный епископ Рокицана. Но так как и эта партия не имела твердых и ясно определенных стремлений, и в своих протестах против папства мало-помалу становилась все умереннее и умереннее, то римской церкви не трудно было льстивыми обещаниями и малыми уступками склонить эту партию к примирению. Склонность к союзу с Римом в этой партий стала обнаруживаться почти с самого начала её существования. Уже в 1436 году на базельском соборе представители утраквистов заявили свое согласие помириться и вновь соединиться с римскою церковью, если в Чехии будет дозволена свободная проповедь Слова Божия на народном языке, восстановится причащение под обоими видами, и отобраны будут светские владение от духовенства. Базельский собор принял эти условия; и в этом заключалась сущность так называемых базельскихкомпактатов. Но сами действия базельского собора, клонившиеся к ослаблению неограниченной власти папской и строгого католицизма, признаны были на западе незаконными и отвергнуты папами. Папа Евгений IV, на собранном им флорентийском соборе, вновь отверг требование чехов и – его преемники Николай V, Каликст III, Пий II и другие продолжали громить чешскую страну отлучениями и проклятиями. Таким образом чешские утраквисты остались в неопределенном положении. Они не решались совершенно отделяться от католического запада, и считали свою церковь законною католическою церковью, имеющею только свои местные национальные права и обычаи. Но папство не хотело признавать их истинными католиками, ни их иерархий – законною иерархию. Папы чрез своих легатов, посылаемых в Чехию (Филиберта Констанцского, кардиналов Карваяля, Канистрана, Энея Сильвия) и через светских государей твердо настаивали на том, чтобы чехи утраквисты вполне и безусловно подчинились авторитету римской церкви – до тех пор, пока в XVI веке одна часть их не покорилась требованием папским, a другая не решилась совсем отделиться от католицизма. Кроме таборитов и утраквистов, между чехами около половины XV столетия образовалась еще третья партия так называемых богемских и моравских братьев. Основание учению этой секты положено было в сочинениях замечательного чешского писателя Петра Хелчицкого (современника гусситскому восстанию), а практическое устройство около половины XV века дал ей родственник Рокицаны, отделившийся от утраквистов брат Григорий. Общество братьев разделяло с таборитами идею о восстановлении царства Божия на земле, и желало полного преобразования церкви и общества на началах чистого апостольского христианства, но оно с негодованием восставало против насилия и фанатизма, провозглашаемого таборитами. В противоположность таборитскому фанатизму, оно отрицало и проклинало всякое насилие и принуждение как в делах веры, так и в делах гражданских (отвергало поэтому присягу, войну, рабство, различие гражданских состояний), и поставляло своим идеалом мирное распространено чистой евангельской истины на земле путем проповеди и высокими примерами нравственной жизни. Эта партия вначале была не так сильна, как другая; но потом она распространилась, и внутренне укреплялась более и более. В ней долее всех других чешских партий сохранялись лучшие предания гусситства и поддерживалась самостоятельность чешских национальных и религиозных стремлений. Она имела свою организованную иерархию (заимствованную, полагают от давно существовавшей в Чехии секты вальденсов) и образцовое внутреннее устройство по идеалу христианской церкви первых веков, насколько этот идеал был понят чехами того времени. Члены общества братьев отличались строгою нравственностью и крепкою взаимною связью, скромностью и трудолюбием, делами человеколюбие и ревностью к распространению христианства. У них по преимуществу поддерживалась чистота древнего чешского народного языка и быта; между ними образовывались лучшие чешские ученые и писатели (Сениор Лука, Блогослав, Страпский, Амос Коменский и др.) Это же общество более всех чешских партий поддерживало сочувствие к древним православным преданием и к восточным церквам. В учении о церкви, о таинствах, об иерархии, чешские братья более всех западных обществ, образовавшихся в ХV и XVI веках, близки были к учению восточной церкви. В учений об исхождении Св. Духа чешское «общество братьев», одно из всех западных обществ, держалось такого воззрения, что Дух Святый по существу Своему имеет начало бытия от Отца, сообщаясь тварям чрез Сына. К церквам восточным, при всем наружном их упадке, чешские братья продолжали питать сочувствие. Уже в 1491 году они посылали избранных мужей из своего братства в Грецию, Палестину, Болгарию и Россию для ближайшего ознакомления с состоянием православных церквей. Но и в 1491 году восточные церкви, по своему внешнему состоянию, находились не в лучшем положении, как в 1451 году. Чешское посольство на восток и теперь не принесло определенных результатов. При всем том одна кож, и общество моравских братьев, оставаясь на западе одиночною сектою, отделенной и от римской и от восточной церкви, и не имея ясно определенного и утвержденного авторитетом вселенской веры догматического учения, стало мало-по-малу подвергаться чуждым влияниям, и распадаться па различные отрасли. Кроме этих партий, образовавшихся в самой Чехии в ХV веке, во время борьбы с папством, в ней выступили наружу издавна зашедшие сюда из других стран, скрывавшиеся от преследований секты вальденсов, лоллардов, пикардов, адамитов. Чешский народ был волнуем множеством самых разнообразных учений, и некоторые из этих учений, отличаясь самыми дикими крайностями, давали повод противникам распространять дурную славу о всем чешском народе. Вековая религиозная рознь, взаимные распри и споры, недостаток определенности и постоянные колебания в религиозных стремлениях ослабляли нравственные силы чешского народа.
Между тем в начале XVI века кругом Чехии поднялось сильное религиозное движение в среде самого романо-германского мира. Учение Лютера, Цвинглия, Кальвина и других реформаторов всколебали всю западную Европу. Загорелась сильная литературная, и затем политическая борьба между старым католическим миром и новыми протестантскими обществами. Чехи, поставленные в самом центре этого движения, волей-неволей должны были принять в нем участие, и стать на сторону той или другой из борющихся партий. Одна часть чехов преимущественно из наиболее консервативной партии утраквистов решилась теснее сблизиться с католической церковью. Другая более значительная часть, находя в учение германских реформаторов повторение идей своего великого народного учителя Гуса, пристала к протестантам. Чешские братья, после неоднократных совещаний с самим Лютером и другими германскими учителями (в 1523, 1535, 1542 годах), находя преимущественно нравственную сторону протестантства неудовлетворяющим их требованиям, желали удержать самостоятельность своих общин. Тем не менее одна кож, при неопределенности своего догматического учения, общины братьев мало-по-малу стали поддаваться крайностям протестантских идей, отступая от своих прежних более чистых и близких к православию гусситских преданий. Таким образом религиозная и национальная самостоятельность чешского народа в XVI веке еще более стала колебаться, и чехи опять стали подчиняться нравственному влиянию немцев.
К довершению несчастий, в ХV и XVI веках пошли беспорядки в политическом состоянии чешской страны. Древняя династия прирожденных чешских государей, хотя и значительно онемечившаяся со времен Карла IV, и действовавшая нередко вопреки национальным чешским интересам при последних своих представителях Вячеславе, Сигизмунде и Альбрехте, но все еще любимая чешским народом, пресеклась в 1439 году. После девятилетней анархии, один из знатных воевод чешских Юрий Подебрадский захватил власть в свои руки, и более 20 лет (с 1448 до 1471 года) управлял Чехией – сначала в звание земского правителя, потом с титулом короля. При нем чешская страна взошла на высшую ступень могущества. При нем стали утихать несколько и распри между различными религиозными партиями, существовавшими в Чехии, и чешская церковь утраквистов, не смотря на все проклятия и интриги папства, под руководством Подебрада и Рокицаны, стала принимать правильную и твердую организацию. Тем не менее, при существовавшем в Чехии сильном соперничестве знатных аристократических фамилий, Юрий Подебрад не решился королевскую власть в Чехии утвердить за своим родом, и сам пред смертью завещал чехам избрать на престол иностранного государя. Несколько десятков лет (с 1471 до 1526 года) Чехия находилась под управлением государей Ягеллонова рода, властвовавших в то же время в Польше и Венгрии. Но когда и эта династия пресеклась со смертью короля Людовика, погибшего в битве с турками при Могаче (29 августа 1526 года), королем чешским объявлен был герцог австрийский Фердинанд, брат знаменитого германского императора Карла V, после него (с 1558 года) сделавшийся и германским императором. С этого времени Чехия перешла под власть государей габсбургского дома, которые в то же время владели землями австрийской и венгерской короны, и до нынешнего столетия имели за собою титул германских императоров. Эпоха габсбургской династии явилась самою несчастною эпохой в истории Чехии; в продолжение её национальная и религиозная самостоятельность славного чешского парода доведена была до крайней степени упадка. Габсбургский род из всех царствующих фамилий в Европе по преимуществу всегда отличался приверженностью к католической церкви, религиозной нетерпимостью и стремлением к подавлению свободных национальностей. Габсбурги на первых порах обещали чехам охранение их национальных прав и религиозной свободы. Но эти обещание очень скоро стали нарушаться. Уже Фердинанд I (он управлял Чехией с 1526 до 1564 года), считавший себя после своего брата Карла V главною опорою католицизма в Европе, призвал в чешскую страну иезуитов и стал истреблять памятники чешской старины, и стеснять национальные права и религиозную свободу чехов. Впрочем он еще не решался поднимать в Чехии общих преследований за веру. Он довольствовался пока преследованием общества братьев и других мелких сект. Для большинства же утраквистов, чтобы лучше привлечь их к католицизму, он даже исходатайствовал у папы утверждения базелскихгкомпанктатов, и сами иезуиты раздавали народу причащение под обоими видами. Дело впрочем ведено было так искусно, что скоро будто бы сами чехи отказались от базельских компактатов, и утраквисты стали делаться настоящими католиками. Сын Фердинанда, Максимилиан II (с 1654 до 1576 года), более добросовестно исполнял свои обязательства но отношению к чехам, и не стеснял их в свободе вероисповедания. Но последовавший затем император Рудольф I (с 1576 до 1612 г.) шел по следам Фердинанда еще с большим коварством и насилиями. При нем, по известием чешских историков, многие магнаты, подслуживавшиеся правительству, стали с собаками загонять своих поселян в католические костелы, где латинские священники насильно заставляли их принимать причащение под одним видом. Наконец высшей степени коварства и жестокости достиг деспотизм габсбургов над Чехией при царствование Фердинанда II (с 1617 до 1637 года), положившего конец чешской национальной и религиозной свободе, и на целые века убившего чешскую народность. Свободолюбивые чехи не могли равнодушно сносить тиранства габсбургов, и на первых порах габсбургского господства часто поднимали восстание, и пытались даже вновь отделить свою землю от австрийских владений. Так в 1608 году выведенные из терпения насилиями Рудольфа I, они предложили престол его брату Матвею; в 1617 году, при вступлении на габсбургский престол Фердинанда II, они избрали себе другого короля Фридриха Пфальцского. Но все эти восстание, истощая силы чехов, кончались победою габсбургского правительства, и влекли за собою новые насилия и преследования. Наконец, когда в последней несчастной битве за свободу отечества при Белой Горе (8 ноября 1620 года) чехи окончательно истощили свои силы, настала над чешскою страною ужасная расправа со стороны габсбургского правительства. 21 июня 1621 года 47 знаменитейших представителей чешской страны, отличавшихся знатностью рода, или ученостью, или влиянием на народ, были казнены самыми позорными и мучительными казнями: головы многих из них выставлены на железных шестах на башнях городских, а тела брошены без погребение в разных местах города. Затем объявлено было обещание помилования другим знатным чехам, помогавшим восстанию, под условием, если они сами признаются в том. 728 панов и рыцарей, большинство чешской аристократии, с доверием к правительству отозвались на это объявление. Их имена приказано было переписать, и затем у всех них конфискованы имения, равно как и у тех, которые сами еще прежде оставили страну. Множество знатных пражских граждан подвергнуты были позорной экзекуции, и выгнаны из страны. Профессоры пражского университета, учители и священники протестантские, и все члены общества чешских братьев (с тогдашним своим настоятелем знаменитым ученым XVII века Амосом Коменским) также принуждены были оставить страну6. В пражском университет все должности и профессорские кафедры замещены иезуитами. Большую часть памятников древней чешской истории, особенно гусситской эпохи, приказано было истреблять. Не оставляли в покое и давно умерших знаменитых деятелей гусситства; прах Рокицаны был сожжен но приказанию правительства. Книги, написанных на чешском языке, приказано было солдатам собирать по домам, сносить на площади, и жечь без разбора. Фердинанд II задался мыслью восстановить в Чехии единую католическую веру, несмотря на то, что в Чехии тогда, как полагают, только десятая часть население принадлежала к католической церкви. Началось прежде всего с того, что из Чехии в 1621 году изгнаны были члены общества братьев и протестантские священники и учители. Затем в 1622 году все иноверцы не католики удалены были от правительственных должностей. В 1624 году один за другим следовали указы императорские, в которых вера католическая объявлялась господствующею в Чехии, приказано было храмы протестантские обращать в католические, воспрещалось совершение всякого богослужение, кроме католического, объявлялись незаконными все браки заключенные вне католической церкви, запрещалось иноверцев принимать в городские сословия и позволять им заниматься ремеслами и торговлей. Наконец 13 июля 1626 года от Фердинанда вышел решительный приказ, в котором объявлялось, что цезарь не хочет терпеть в чешском королевстве ни одного жителя, который бы не захотел быть с ним одной веры. Для перемены веры назначен был шестимесячный срок; кто в продолжение его не обратится в католицизм, тот должен был продать имущество и выселиться из страны; даже больных иноверцев, находящихся в госпиталях, если они не обратятся в католицизм, приказывалось без всякой пощады выгонять, каково бы ни было их болезненное состояние. Для приведения всей страны в католицизм учреждена была особенная преобразовательная комиссия. По городам и селениям разосланы были воинские отряды и целые полки для насильственного обращения жителей в католичество; при этом в иных местах жители, сопротивлявшееся насилию, были истребляемы целыми толпами. Около 36.000 семейств по указу императорскому удалились из Чехии; множество домов в селениях и городах оставалось без жителей. В ноябре 1627 года император Фердинанд, лично прибыв из Вены в Прагу со всем своим двором, созвал сейм, и на нем объявил уничтоженными все доселе существовавшие национальные права чехов; престол королевства чешского объявлен был наследственным в роде габсбургов, а неизбирательным, как было доселе; употребление чешского языка в судах и земском управлений отменено; религиозная свобода уничтожена навсегда; католическое духовенство поставлено во главе управления страны. Но и этим не кончились несчастие Чехии. Чехия вслед за тем сделалась беззащитною жертвою в кровавой борьбе между католицизмом и протестантством во время жесточайшей из европейских войн, тридцатилетней войны; в продолжение этой войны (1618– 1648 г.) Чехия неоднократно была занимаема то, католическими, то протестантскими войсками, и от тех и других подвергалась всем бедствием военного насилие. После царствования Фердинанда II, после тридцатилетней войны в Чехии из трех миллионов прежнего населения осталось только восемьсот тысяч жителей. Всякие порывы чешской национальной и религиозной самостоятельности были убиты. Чехия сделалась католическою страною; небольшие остатки приверженцев других исповеданий должны были скрываться в тайне. На место свободных общин чешских братьев, в Чехии распространилось почти до 200 католических монастырей, завладевших большими богатствами после казненных и изгнанных в чужие страны знатных чешских владельцев. Главнейшую силу в стране составляли иезуиты. Им поручаемы были высшие правительственные места и управление учебными заведениями. Из так-называемых земель чешской короны была образована особенная провинция иезуитского ордена, и иезуиты в короткое время открыли в Чехии 13 своих коллегий. Они всячески стирались всюду разыскивать и истреблять последние памятники чешской истории и литературы, заставлять парод забывать о прежних судьбах своего отечества, перестраивать всю чешскую историю на свой образец. Так они в своей истории совершенно старались изгладить из памяти народной то, что Чехия когда-то была православною страною, держалась восточных обрядах, и имела славянское богослужение; память св. Кирилла и Мефодия иезуиты старались затмить памятью о подвигах Войтеха пражского, св. Вячеслава и Людмиллу представляли приверженными к римской церкви, гусситскую эпоху старались представить отвратительным и позорным пятном в истории чешской, народное уважение к памяти мученика чешской свободы Яна Гуса обратили на сочиненного ими святого, патрона Чехии, Яна Непомука 7 и т. д.
Таким образом чешская национальная и религиозная самостоятельность была по-видимому убита навсегда. В ХѴ40;III веке большая часть еще оставшихся в Чехии знатных аристократических родов забыли свой народный язык и славную историю своей страны, переменили свои старые родовые фамилии на немецкие, и стали во всем подражать немцам. Чехия и соединенная с нею Моравия сделались совершенно католическими странами. Народный язык, народные нравы и обычаи, остатки древних народных преданий хранились только бессознательно в массах простого народа. И между-тем во время такого крайнего упадка чешской национальности, когда по-видимому чехам, подобно, как древним прибалтийским славянам, угрожала уже опасность – совсем утратить свою народность, в многострадальной Чехии вновь поднято было знамя национальной самостоятельности не только для чешского парода, но и для других славянских племен. Этому способствовали некоторые особенные обстоятельства, обнаружившиеся в движение европейской жизни вообще, и в частности в положение австрийской империй и самой чешской страны.
Во всей Европе с конца ХѴ40;III и в XIX столетий в различных степенях и проявлениях сознательно и бессознательно стало сказываться стремление к облегчению участи я возвышению всяких приниженных личностей, низших классов народа, и угнетенных национальностей. Это стремление уже дало свои результаты в освобождении греков, сербов, в объединении Италии. Оно стало отзываться в значительной степени и на судьбе чешского парода, как показала история, сохранившего еще много крепких залогов к восстановлению своей национальности.
В австрийской империи во второй половине XVIII века замечательную эпоху составило правление императора Иосифа II. Он много способствовал хотя и без намерения, пробуждению чешской национальности. Отступив от наследственной политики габсбургов, он объявил свободу вероисповедание в своей империи, и уничтожил много католических монастырей. Это было благоприятно как для большей части австрийских подданных, так в особенности для чехов. Что Чехия, не смотря на полуторавековые старания иезуитов, далеко еще не сделалась вполне преданной католицизму страной, – это обнаружилось само собою, как скоро объявлена была свобода вероисповедание в австрийских владениях; в Чехии оказалось много протестантов и последователей других сект, так что либеральный Иосиф II нашел даже нужным ограничить свободу исповедания для некоторых чешских сектантов. По отношению к национальному развитию чехов политика Иосифа II была направлена неблагоприятно. Сознавая один из первых, что внутреннюю слабость и существенную опасность австрийской монархии составляет разноплеменность живущих в ней народностей, Иосиф II одною из главных своих задач поставлял сгладить эту разноплеменность, давши над всеми другими народностями империи преобладание немецкой национальности. Поэтому при нем еще более, чем при его предшественниках, дано было исключительное господство немецкому языку и немецкой национальности – в школах, в судах, во всех общественных делах и учреждениях. Но это исключительное господство немцев, угрожавшее совершенным подавлением другим народностям, стало возбуждать в них реакцию, и чехи выступили здесь первые за сохранение своей национальности. Реакция против германского влияния началась в области научной и литературной. Несколько ученых стали заниматься изучением своего народного языка, розыскам древних памятников национальной чешской истории и литературы. Добровский, как его называют – отец славянской филологии и славянского национального движение, изданием славянской грамматики, в которой он показал родство всех существующих славянских наречий, положил начало пробуждению идей единства и самобытности славянского племени. Его даровитые, широко образованные, и преданные народным интересам ученики – Шафарик своими «Славянскими Древностями» (обширное и ученейшее исследование о древнейших судьбах славянства, переведено на русский язык профессором Бодянским), Палацкий своей многотомной историей чешского народа, написанной, насколько позволяло ему его положение и австрийская цензура, в национальном чешском духе, Ганка открытием и изданием драгоценных памятников древней чешской литературы («Краледворская Рукопись») способствовали дальнейшему развитию национального самосознания не только между своими соотечественниками чехами и моравами, но и между другими славянскими племенами. Поэт Колар, воспевший в своей поэме «Дочь славы» замечательнейшие национальные подвиги всех племен славянских, явился горячим провозвестником объединения славян (панславизм). Кроме этих главных вождей национального движение, явилось в Чехии много других замечательных деятелей, способствовавших развитию народного самосознания, Юнгман, Челяковский, Пресль, Пуркине, замечательный поэт недавнего времени Гавличек, положивший жизнь свою в преследованиях от австрийского правительства за преданность национальным интересам, замечательнейший из современных литературных и политических вождей Чехии Ригер и др. Знатные чешские аристократы стали помогать национальному движению своим общественным влиянием и материальными средствами. Графы Штернберг в Коловрат положили основание народному музею и библиотеке. Палацкий, получивший звание государственного историографа и большое значение в чешской администрации, основал общество для содействия развития наук и словесности чешской (чешская матица). Национальное движение из области литературной перешло в область политическую. Чехи, не смотря на все стеснения, интриги и обманы со стороны австрийского правительства, уже успели добиться возвращение некоторых национальных прав, и не перестают искать и надеяться больших и больших – до совершенного восстановления национальной самостоятельности. Для восстановления религиозной самостоятельности чехами, пока их внимание слишком занято политическими и литературными вопросами, сделано еще мало. Тем не менее к в этой области уже заметно некоторое движение. Стремление к восстановлению богослужения на славянском языке начало сказываться в Чехии еще с конца прошлого века – со времен Добровского, и в нынешнем столетии неоднократно высказывалось весьма знаменательно, точно также и стремление к уничтожению безбрачия духовенства и восстановления причащений под двумя видами. В народе более к более растет уважение к народным славянским святым – Кириллу и Мефодию, св. Вячеславу, св. Прокопию, Яну Гусу – и напротив к католическим святым Войтеху Пражскому, Яну Непомуку заметно слабеет. С дальнейшим развитием народного самосознания между чехами должно более и более распространяться не сочувствие к католицизму, сделавшему так много зла Чехии в различные периоды её истории. Начинающее обнаруживаться сближение с восточным православным славянством – по общим вопросам национальным, может возвратить чехов, при помощи Божией, и в высшему крепчайшему единению с восточным православным миром в убеждении религиозном, чего усердно желать и просить у Бога должно искренним сынам православного славянства.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
1 Какой был этот перевод, писанный росскими буквами, об этом между учеными славянистами делались различные догадки: одни предполагали, что у славян живших но северному берегу Черного моря, еще до изобретения cв. Кириллом общеславянской церковной грамоты, была уже своя письменность (глаголицкая или другая какая) и свой перевод некоторых священных книг. Другие думают, что это был известный перевод епископа Ульфилы, сделанный еще в 1-м веке для готских христиан. Некоторые, наконец полагают, что известие о росском переводе Евангелия, находящееся в жизнеописание св. Кирилла, составленном позднее и вдали от поприща его проповеди между хазарами, вероятно основано на каком либо недоразумении. По недостатку ясных исторических данных, трудно об этом предмете установить какое-либо определенное мнение.
2 Скоро после путешествия св. братьев в Хазарию происходить довольно значительное движение в пользу христианства между южно-русскими славянами. В 866 или 867 году киевский князь Аскольд держал поход на Константинополь. Поход этот оказался неудачен. Буря разбила суда киевлян у берегов Константинополя. Греки и киевляне приписали это событие заступничеству силы Божией, – и вслед затем вызван был в Киев из Константинополя епископ проповедник. Проповедь его имела успех, и с этого времени начинает между русскими славянами более и более распространяться христианство.
3 Относительно этого важнейшего в славянской истории факта, т. е. изобретение славянской письменности и перевода священных книг на славянский зык, есть в науке много спорных не выясненных еще вполне вопросов. 1) Кому из св. братьев главным образом принадлежит это великое дело? Само изобретение азбуки и первые переводы священных книг на славянский язык бесспорно признаются всеми делом св. Кирилла, но потом дальнейшие переводы были сделаны им вместе с св. Мефодием, а потом после смерти св. Кирилла труд был продолжаем одним Мефодием и его учениками, – какая доля труда принадлежит, в этом деле тому и другому из св. братьев, трудно разграничить. 2) Был ли св. Кприлл первоначальным изобретателем, или только усовершителем славянской письменности? У славян издавна существовали две древних азбуки – так называемая Кириллица, составленная по образцу греческой, и доселе (с некоторыми изменениями) находящееся в у потреблении у православных восточных славян (русских, сербов, болгар), и другая Глаголица, в средине века употреблявшееся преимущественно у западных адриатических славян – католиков (отчасти – хотя мало – употреблявшаяся у чехов и болгар, и почти совсем неизвестная русским. Эта азбука по начертаниям своим гораздо несовершеннее и искусственнее Кириллицы, и более подходит к восточным письменам еврейским, арабским, сирским. Одни из ученых славянистов полагают, что до св. Кирилла у славян не было никакой письменности, и изобретенная им Кириллица есть первая славянская азбука, а Глаголица уже позднее в средние века изобретена агентами латинства, дабы отторгнуть западных славян от письменного общения с восточными славянами, и чрез то удобнее привлечь их к западной церкви. Другие думают, что Глаголица древнее Кириллицы, и что следовательно св. Кирилл не изобрел, а только усовершил славянскую письменность, заменив в ней несовершенные глаголические знаки более совершенными. Некоторые наконец полагают, что св. Кириллом первоначально была изобретена именно Глаголицкая азбука, а потом уже позднее учеником св. Мефодия Климентом в Болгарии она преобразована в так называемую Кириллицу. 3) В каком году изобретена св. Кириллом славянская азбука, и на какое из славянских наречий были переведены св. братьями книги священного Писание? Большая часть западных ученых и некоторые русские изобретение славянской азбуки относят κ. 862 году, когда св. Кирилл н Мефодий были вызваны на проповедь в Моравию, и полагают, что книги свящ. Писания были переведены ими на моравское наречие. Другие русские ученые думают, что это дело начато было св, Кириллом гораздо раньше ещё до путешествия в Хазарию в 865 году, и что перевод свящ. Писания сделан был св. братьями первоначально для их соотечественников южных славян македонских и болгарских на их наречие. Нужно при этом иметь во внимании, что южные и западные славянские наречия тысячу лет назад не так различались между собою, как в настоящее время. 4) Какие книги были первоначально переведены на славянский язык св. братьями? Этот вопрос также не легко решить. По жизнеописаниям св. братьев видно, что ими первоначально были переведены книги особенно необходимый для богослужения – Кириллом, и Мефодием вместе – Евангелие, Апостол, Псалтирь, Часослов, Октоих. Служебник, Паремейник, потом св. Мефодием после смерти Кирилла докончен перевод всей Библии (кроме книг Маккавейских) и вновь переведен Номоканон и некоторые из писаний св. Отцов, – а потом уже после св. Мефодия его учениками – св. Климентом в Болгарии и другими переведены оставшимся богослужебный книги (Минея) и многие писания св. Отцев. 5) В том ли виде дошли до нас переводы священных и богослужебных книг, в каком они первоначально сделаны св. Кириллом и Мефодием и их учениками. Переводы эти впоследствии были неоднократно подновляемы, но в основе своей они остались такими же, какими вышли из рук святых переводчиков, и поэтому мы имеем полное основание считать св. Кирилла и Мефодия установителями священного и богослужебного языка нашей церкви.
4 Некоторые предполагают, что оба св. брата Кирилл и Мефодий (или только Кирилл.) получили епископство еще в Константинополе, когда только отправлялись на проповедь в Моравию. жизнеописаниях их об этом не говорится; по преданием оба святые брата в православных службах церковных поминаются епископами моравскими.
5 Этот замечательнейший памятник древней славянской письменности состоит из двух частей. Первая часть его писана Кирилловскими письменами, полагают, рукою самого св. Прокопия; затем другая часть писана уже Глаголицкими буквами, вероятно после св. Прокопия – в то время когда латинская иерархия, имевшая целью истребить в Еммаусском монастыре следы православия, старалась распространить в нем Глаголицу на место Кириллицы. Во всяком случае Еммаусское евангелие служит неопровержимым свидетельством того, что в древности в Чехии совершалось богослужение на славянском языке. Замечательна судьба этого евангелия. После того, как латинские монахи, поселившиеся в Еммаусском монастыре, старались истребить в нем следы древнего православия, это евангелие было оставлено ими нетронутыми Затем, когда чешские короли со времен Карла IV сделались вместе и немецкими императорами, это евангелие было перенесено в Реймс, где обыкновенно короновались немецкие императоры. Таким образом в продолжение нескольких следующих веков верховные главы немецкого народа и всей Западной Европы, при вступлении своем на императорский престол в Реймсе, произносили свою присягу пред евангелием славянским Западно-европейские ученые не обращали внимание на внутреннее содержание этого памятника, н не знали, какими письменами он писан. Наконец уже во второй половине прошлого столетия некоторые русские путешественники, бывшие в Реймсе, рассмотрели, что это евангелие славянское. Это открытие обратило на себя внимание ученых исследователей славянской истории. Затем, в начале нынешнего столетия, это евангелие, вероятно не без содействия иезуитов, исчезло, неизвестно куда. Наконец уже в сороковых годах оно вновь открыто и издано чешскими учеными,
6 Большая часть общества братьев, оставивши Богемию, переселилась в Силезию, Саксонию, Польшу; оттуда впоследствии многие из них перешли в Россию (в Сарептскую колонию и в Остзейский край) в Швецию и в другие страны, даже в Северную Америку. В Силезии братья нашли себе убежище и сильное покровительство во владениях богатого, проникнутого религиозным энтузиазмом графа Цинцендорфа. Он увлечен был нравственною строгостью и внутренним устройством этой секты, исходатайствовал для ней право свободы исповедание от саксонского правительства, и основал колонию Гернгут, которая должна была стать средоточием «возобновленной моравской церкви. С этого времени общество братьев стало называться гернгутерским. Оно нашло себе много приверженцев и между немцам, но вместе с тем само еще более подчинилось немецкому протестантскому влиянию. В 1749 году общество гернгутеров, по требованию саксонского правительства, должно было официально принять аугсбургское исповедание, сохраняя впрочем свое прежнее внутреннее устройство. Таким образом в настоящее время гернгутеры или моравсние братья по многим пунктам догматического учения сходятся с протестантам, но во внутреннем устройстве и в самом духе их общин сохранилось еще много остатков древних гусситских преданий.
7 Доктор Ян из местечка Помук, генерал-викарий пражского архиепископа, жил в конце XIV века, при короле чешском Вячеславе, и сделался известен, как ревностный защитник некоторых привилегий католического духовенства, оспариваемых королем Вячеславом, за что и был утоплен по приказанию короля в 1393 году. После его смерти, и в продолжении XV и XVI веков, о нем в Чехии не было воспоминаний. В ХѴ40;II иезуиты стали усердно стараться прославить имя святого Яна из Помука, чтобы вытеснить из памяти народной другое, дорогое чехам, но опасное и ненавистное для католицизма, имя святого Яна из Гуссинеца. О Непомуке было составлено множество легенд, имеющих отчасти романтический характер, отчасти н с примесью некоторых преданий, доселе относимых народом к личности Гуса. Непомуку было воздвигнуто множество статуй. В 1728 году иезуиты собрали от приверженных знатных чехов светских и духовных 78 прошений о канонизации Яна Непомука, как народного чешского патрона, и представили их папе. 19 марта 1728 года Ян Непомук и был канонизирован, будто бы по желанно чешского народа. Четыре имени, по замечанию одного из ученых были особенно чтимы чехами в четыре различных периода их 1200-летней истории: имя языческого бога Святовита в древнейший период чешской истории до принятия христианства; имя святого князя Вячеслава с X до XV века; имя великого мученика чешской религиозной и национальной самостоятельности Яна Гуса в период славнейшего развития той и другой в XV и XVI веках; и наконец имя выставленного иезуитами святого Яна Непомука в габсбургский период чешской истории – в период крайнего упадка чешской национальной и религиозной самостоятельности. В новейшие времена уважение к имени Яна Непомука в Чехии значительно начинает слабеть. Не предвещает ли это новой лучшей эпохи для чешского народа под знаменем святых имен Кирилла и Мефодия – в союзе с другими православными славянскими племенами?
Источник: Из журнала Православное 0бозрение 1860 г.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 633; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!