ЦЕНТРАЛЬНЫЙ И ВОСТОЧНЫЙ СУДАН

 

Канем, был расположен у северной оконечности озера Чад. Постепенно центр этого объединения предков современного народа канури сместился на запад в область Борну. Основой экономики просуществовавшего до середины ХVI в. державы Канем-Борну была транссахарская торговля со странами Северной Африки, заинтересованных в получении сугубо африканских товаров – слоновой кости и рабов. В обмен северонигерийские территории получали соль, лошадей, ткани, произведенное в Европе и странах Магриба оружие и различные бытовые товары. Значительные затруднения вызывали постоянные набеги объединявшихся для этих целей сахарских племен туарегов.

Дарфур. В западной части Восточного Судана в XVI – XIX вв. существовал султанат Дарфур. Его этническую основу составлял народ фор (конджара). Основным языком Дарфура был язык конджара. В начале XIX в. население султаната составляло около 3-4 миллионов чел., а армия насчитывала до 200 тыс. чел. Первым султаном – основателем династии был Сулейман Солонг (правил в 1596-1637 гг.).

Власть султана была практически абсолютной. У него был главный совет из высшей знати, малый тайный совет и несколько особо важных сановников – таких, как главный арбитр по земельным делам, министр по делам рабов и крупного рогатого скота, министр иностранных дел, верховный главнокомандующий – «правая рука султана».

Султанат делился на провинции во главе с наместником султана, в распоряжении которого были полицейские силы – отряды вооруженных рабов. Делопроизводство в государственном аппарате вершили представители мусульманского духовенства – факих – один-два таких чиновника были в самом низшем звене административной системы – в деревне. Деревенские жители должны были платить в пользу султана натуральный налог до 1/10 своего дохода – зерном, кожами, мясом и пр. Это же касалось и кочевников-арабов, живших на территории султаната.

Земли султаната делились на султанский домен, земли наследственной и служилой аристократии. На этих землях трудились как свободные крестьяне (система отработок), так и рабы. В султанате преобладало натуральное хозяйство, но существовал обмен и рынки. Роль денег выполняли оловянные кольца, медные кольца, бруски соли, рабы. Султанат вел и внешнюю торговлю, вывозя рабов, верблюдов, слоновую кость, страусовые перья, гуммиарабик. Ввозилось в султанат прежде всего огнестрельное оружие, металлы, ткани, бумага и др. Города стояли на караванных путях, столицей султаната был город Эль-Фашер.

В 1870 г. султанат Дарфур признал свою зависимость от Египта.

Сеннар. В восточной части Восточного Судана в XVI-XIX вв. существовал султанат Сеннар. Его этническую основу составлял народ фунг. Фунги – одна из загадок региона. Некоторые специалисты полагают, что фунги – потомки жителей древнего государства Мероэ (VII в. до н. э. - VII в.н.э.), испытавшие на себе влияния как негроидных нилотских народов, так и арабов.

Сеннар представлял собой объединение под власть фунгов целой цепи территорий вдоль Нила от 3-го порога на севере до собственно Сеннара (Голубой Нил) на юге. Султанат жил орошаемым земледелием, его жители умело строили каналы, плотины и водяные мельницы. Они выращивали пшеницу, просо, кукурузу, бахчевые, перец и хлопчатник. Разводили скот – мясной, молочный и тягловый и были искусны в изготовлении особой хлопчатобумажной ткани.

Принципы государственного устройства Сеннара установил пятый султан Декин в последней трети XVI в. Они были основаны на законах шариата. Верховный правитель - наследственный султан, при нем – совет знати из высших сановников, тайный совет четырех, главный судья – кади. Провинции различались собственно сеннарские и покоренных областей. Зависимые провинции платили больше податей, а собственно сеннарские – фитру (подушный налог), зякат (налог на скот и земли) и ушр (1/10 урожая). Верховным собственником всех земель считался султан.

В султанате было широко развито строительство – даже в деревнях были укрепленные замки, в городах же богатые кварталы состояли из глинобитных домов с плоской крышей. Столица султаната – город Сеннар – насчитывал к концу XVIII в. около 100 тысяч жителей.

В султанате широко применялся рабский труд – только на султанских землях трудилось до 8 тысяч рабов Сильна была и армия, насчитывавшая несколько десятков тысяч солдат.

Сеннар был страной мусульманской учености. Государственным языком там был арабский. Велик был процент грамотных, обучавшихся в школах при мечетях. Было много ученых-богословов. От основания султаната до 1912 г. велись исторические хроники.

Султанат Сеннар был захвачен хедивским Египтом а 1821 г.

ЭФИОПИЯ

         

К новому времени Эфиопия представляла собой достаточно обширное по территории и мощное в военном отношении государство, экономический базис и политическая надстройка которого позволяют говорить о наличии в стране развитого феодализма. В середине XVI в. страна вступила в полосу опустошительной тридцатилетней войны с некогда вассальными мусульманскими султанатами. Особую угрозу представляли действия эмира султаната Адаль Ахмеда-ибн-Ибрагима аль-Гази, известном в Эфиопии под именем «Грань» («Левша»). Лавина мусульманской конницы Граня захлестнула большую часть страны. Наступая с юга, мусульмане продвинулись на север вплоть до священного для христианской Эфиопии города Аксум, традиционном месте коронования эфиопских императоров.

Призвав на помощь португальцев, вооруженных огнестрельным оружием, Эфиопия с большим трудом сумела разбить мусульманскую армию и отстоять свою независимость. Попытки португальцев обратить население страны в католицизм вызвала упорное сопротивление со стороны эфиопского клира и паствы, не пожелавших отойти от «чистой веры отцов».

Второе важное событие в истории Эфиопии того времени – начало массовой миграции с красноморского побережья в пределы страны племен оромо. Событие это имело огромное значение в политической и этнической истории Эфиопии. В течении двух веков оромо сумели захватить плодородные области страны, в том числе и в ее центральной части. В результате территория христианской Эфиопии значительно сократилась. Ситуация ослажнялась и отсутствием выхода к морю, поскольку с XVII в. все красноморскон побережье находилось под властью Османской империи.

В течение почти всего последовавшего столетия внешний мир мало что знал об Эфиопии. Страна находилась в состоянии самоизоляции и под страхом смерти европейцам было запрещено находиться в ее пределах. Основным содержанием внутриполитической жизни были постоянные междоусобные войны феодалов за расширение своих владений.

Центробежные тенденции, усилившиеся к середине XVIII в., привели к эпохе, известной в эфиопской историографии под названием - «времена князей». Власть императора была чисто номинальной, а страна превратилась в конгломерат фактически независимых областей-государств, важнейшими из которых были Тыграй, Шоа, Годжам, Гондэр, Амхара и Бэгэмдыр. Вместе с тем, при ослаблении центральной власти, шел процесс укрепления и развития отдельных частей Эфиопии, прежде всего Шоа. На протяжении нескольких десятилетий армия шоанских правителей завоевала обширные области к югу и юго-западу, значительно расширив пределы Шоа. Захваченные трофеи в виде рабов, слоновой кости и кофе шли на продажу в страны Аравийского полуострова, а выручка от продаж – на закупку огнестрельного оружия.

Вторая половина XIX в. – период непрестанной борьбы за создание и укрепление централизованного эфиопского государства, за сохранение и упрочение эфиопской государственности. Начавшаяся в этот период «схватка за Африку» между западноевропейскими империалистическими державами делали процесс создания сильного и объединенного эфиопского государства задачей первой необходимости.

Сложная и небескровная задача создания централизованной Эфиопии была решена в период правления трех императоров, вошедших в историю как императоры-объединители: Теодроса II, Йоханныса IV и Менелика II. Действуя в зависимости от конкретной исторической обстановки разнымиметодами, им в разной степени удалось подавить сопротивление феодалов-сепаратистов и упрочить центральную власть.

Начало централизации Эфиопии было положено императором Теодросом II (1855-1868). Забросив учебу при монастыре и собрав вооруженный отряд, в течение нескольких лет он разбил армии наиболее могущественных правителей областей и короновался на эфиопский престол. На всем протяжении правления императора Теодроса его действия, направленные на собирание земель и оздоровление экономической жизни осуществлялись в условиях упорного сопротивления центробежных сил. Тем не менее удалось немало. Была создана армия, подчинявшаяся только центральной власти, принят ряд законов в судебной и таможенной области, облегчено положение крестьян, начато строительство дорог и отливка пушек. Впервые в истории страны были приняты законы, ограничивавшие рабство и работорговлю.

Новое внедрялось ценой огромных усилий, и в историю страны Теодрос вошел скорее как жестокий и беспощадный правитель, огнем и мечом уничтожавшим каждого, кто противился проведению реформ. Арест императором английского консула и нескольких европейцев-миссионеров был использован Великобританией в качестве повода для вторжения в Эфиопию. Лишившись поддержки населения и церкви, которая предала императора анафеме за его попытки конфисковать часть церковных земель, Теодрос не смог дать отпор британскому экспедиционному корпусу. В начале 1868 г. он был осажден в крепости Мэкдэле, и не желая попасть в плен, застрелился.

Процесс централизации Эфиопии получил свое дальнейшее развитие при императоре Йоханнысе IV (1872-1889). На период его правления падают многочисленные сражения с суданскими махдистами, египтянами и начавшими свое проникновение на Африканский континент итальянцами. Эфиопы по праву гордятся победами, одержанными в 1875 г. над египтянами при Гундете и Гуре, разгромом многочисленного итальянского отряда при Догали. Менее удачно для Йоханныса сложилось последнее сражение с махдистами при Мэтэме, в котором он погиб.

В эфиопской историографии Йоханныс представлен не только защитником страны, но и правителем, известным своей религиозной нетерпимостью. В отличие от Теодроса, который объединял Эфиопию силой оружия, Йоханныс в основу своей объединительной политики положил тезис «один народ - одна религия». Период его правления ознаменован многочисленными кампаниями по насильственному обращению в христианство нехристианских племен и народностей страны.

Политическая централизация получила свое завершение в период правления Менелика II, пожалуй, самого выдающегося монарха в истории страны. Исследователи справедливо считают, что его усилиями была создана та Эфиопия, которая просуществовала вплоть до революции 1974 г. Действительно, в конце XIX–начале XX вв. страна приобрела современные географические очертания, были проведены административная реформа, предусматривающая назначение чиновников из центра и денежная реформа (впервые с времен Аксума в Эфиопии появилась собственная валюта, роль которой до этого выполняли бруски соли «амоле», патроны, перец и т.п.). Важное значение как для экономики, так и для улучшения положения основной производительной силы Эфиопии имело введение десятины на содержание армии. До этого селяне подвергались постоянным поборам со стороны солдат и не были заинтересованы в расширении производства. Был создан кабинет министров, организованы почтовая и телеграфная службы, открыты первые школы по европейскому образцу. Большое внимание Менелик уделял модернизации страны, заимствуя у Европы то, что по его мнению могло быть полезным для Эфиопии. В столице и других городах возводились современные здания, было открыто отделение банка, появились автомобили и кинематограф. Введение новшеств наталкивалось на сопротивление консервативных феодалов и прежде всего духовенства.

Следует отметить и разумную политику Менелика в религиозной области. Его домен, Шоа, раньше других вста на путь территориального расширения за счет соседних нехристианских областей. Значительное увеличение численности населения области привело к тому, что постепенно шоанские оромо стали превосходить по численности амхара. Поэтому в этой части Эфиопии практиковалась религиозная веротерпимость. Став императором, Менелик распространил эту политику на территорию всей страны.

Конец XIX в., известный в историографии Африки как период «схватки за Африку», был тревожным и для Эфиопии. Особую активность в районе Рога Африки проявляла Италия. Ей уже принадлежали часть Сомали (Итальянское Сомали) и часть северных областей Эфиопии, которые она объединила в колонию Эритрея (от латинского названия Красного моря – Мааре Эретрум). Не сумев навязать Эфиопии свой протекторат дипломатическим путем, Италия решила добиться цели силой. Следует отметить, что в Италии плохо представляли внутриполитическую обстановку в Эфиопии, мимо их внимание прошло то обстоятельство, что страна за многие десятилетия действительно стала представлять собой единое целое. А значит император мог использовать военный потенциал всей Эфиопии.

Фактически вся итало-эфиопская война 1895-1896 гг. вылилась в три сражения: при Амба-Алаге, при Мэкэле и Адуа. В решающем сражении в ночь на 1 марта 1896 г. со стороны итальянцев были задействованы 4 бригады, общая численность которых составила 17400 чел. при 64 орудиях. Эфиопская сторона состояла из 80 тыс. пехоты, 8 тыс. конницы и 43 орудиях. Разница в численности не смущала итальянцев - в период колониальных захватов в Африке соотношение 1 к 20 считалось нормальным для победы. Давала знать профессиональная выучка и превосходство в вооружении.

Не имея точной карты местности, итальянцы полагались на кроки, составленные со слов местных жителей, которые дали заведомо ложную информацию. Ошибки итальянского командования привели к тому, что в этом генеральном сражении эфиопской армии противостоял не весь экспедиционный корпус сразу, а по очереди три его колонны, перепутавшие пути подхода к полю битвы. Умелое руководство императора Менелика, мужество эфиопских воинов вкупе с тактическими ошибками итальянского командования привели к полному разгрому колонизаторов. По подсчетам эфиопской стороны потери европейцев составили 11 тыс. человек убитым и, около трех с половиной тысяч были взяты в плен. Эфиопские трофеи включали огромное количество современного огнестрельного оружия и почти всю артиллерию противника.

Правда, Менелик не решился преследовать противника. В результате Италия, потерпевшая сокрушительное поражение на поле боя, сохранила за собой Эритрею, создав плацдарм для вторжения в 1935 г.

Победа при Адуа значительно укрепила в стране и без того высокий авторитет императора Менелика. Это позволило ему намного быстрее реализовывать задачи по окончательной централизации, укреплению и модернизации страны, которые и составляли суть его государственной деятельности на протяжении последующих пятнадцати лет.

ВОСТОЧНАЯ АФРИКА

 

Восточноафриканское Межозерье. Территории, лежащие между Великими африканскими озерами, называются Восточноафриканским Межозерьем. Здесь еще на рубеже I и II тысячелетий нашей эры возникло государство Китара, расцвет которого пришелся на XII-XIV века. Государство возникло в результате взаимодействия земледельческих и скотоводческих народов.

Земледельческую культуру принесли народы группы банту, прародиной которых считаются территории современного Камеруна. Оттуда они расселились на протяжении первого и половины второго тысячелетия нашей эры по всей Тропической и Южной Африке. В Межозерье они пришли во второй половине I тысячелетия. Банту умели добывать железную руду, переплавлять ее в примитивных печах и делать из нее различные изделия - например, железные наконечники для мотыг и для стрел.

 Вторую, скотоводческую культуру несли народы нилотской группы, пришедшие в Межозерье, как считают, с Эфиопского нагорья. Они пришли сюда к началу II тысячелетия нашей эры. Разводили (и до сих пор разводят) они крупный рогатый скот - коров и быков, но не таких, к которым привыкли мы. Это - белые горбатые животные, привычные к местному климату. Скотоводческие народы мяса практически не едят, но зато очень любят молоко и особенно молочнокислые продукты. А самое главное - они искусные воины, ведь они свободны от ежедневного труда земледельцев.

В результате контактов (далеко не всегда мирных) этих двух групп народов и возникла Великая Китара. Великой ее называют потому, что она знала на протяжении около десятка веков три династии правителей, и была прародительницей всех крупнейших государств региона - Буньоро, Торо и Буганды.

К началу Нового времени Китаре пришлось уступить главенство в Межозерье своей бывшей маленькой и незаметной южной провинции - Буганде, жители которой назывались  баганда.  

Буганда, что располагалась северо-западнее озера Виктория на территории со­временной Республики Уганда, стала одним из крупнейших и интереснейших государств доколониальной Тропической Африки.

Эту страну издавна покрывала сеть грунтовых дорог шириной до шести метров, по которым тянулись земледельцы и ремесленники, несшие пальмовое пиво, шкуры, гончарные изделия как дань правителю. Или же по этим дорогам возвраща­лось с поля брани войско, вооруженное копьями и щитами, захватившее богатую добычу, прежде всего целые стада коров. Все они шли в столицу - там находились обширные храмовые постройки, а главное - дворцовый комплекс лубири, где жил верховный наследственный правитель, кабака, со сво­ими многочисленными женами, наложни­цами и придворными.

 Аккуратно возде­ланные банановые плантации, на которых трудились женщины, красивая одежда жи­телей - живописные тоги из лубяной ма­терии, похожей на замшу, - все это на­столько отличало страну от ее соседей, что первые европейцы, увидевшие ее лишь во второй половине XIX века, на­звали здешний народ баганда «черными японцами».

От Китары Буганда унаследовала деление на провинции - саза, правда, здесь они дроби­лись на более мелкие округа - гомболола и мирука. Каждую провинцию или округ возглавлял наместник, называвшийся соответственно ому-саза, ому-гомболола и так далее.. Назначал­ся каждый наместник непосредственно самим кабакой, перед ним и отвечал за свои действия. Поскольку наместники часть времени обязательно проводили при дворе, все они имели заместителей, которые вы­полняли за своих отсутствующих начальников их обязаннос­ти: собирали подати для кабаки, созывали войско в случае войны, налаживали стро­ительство дорог, а также поддерживали по­рядок и выносили судебные решения.

Центром жизни государства был каба­ка. Он считался если не божеством, то во всяком случае связующим звеном с духами своих предков, восходивших к легендар­ному основателю Буганды Кинту. Именно духам предков и поклонялись баганда. Пантеоны своих божеств существовали у каждого рода и у всей Буганды. После смерти оче­редного кабаки его прах торжественно захоранивался, а пуповина и нижняя челюсть захоранивались отдельно, и все эти погребения почитались священными. При каждом из них назна­чался хранитель, который должен был твердо запомнить на всю жизнь и передать потомкам рассказ о деяниях почившего властителя. Так в устной форме, от поко­ления к поколению сохранялась история Буганды - письменности в этой стране, как и в большинстве областей Тропической Африки, в доколониальные времена не знали. Историю своей страны, своего клана должен был знать каждый член общества.

Кабака был абсолютным правителем Буганды. Но так сложилось не сразу. Дру­гой титул кабаки - ссабатака, то есть ста­рейшина старейшин, указывает, что преж­де он был просто «первым среди равных» старейшин родов - батака. Роды, или кланы, были устойчивой единицей соци­альной организации Буганды. Старейши­ны или их представители имели опреде­ленные придворные должности, которые передавались по наследству, и поначалу составляли большинство управленческого сословия.

Однако в XVIII веке происходит постепенное становление и укрепление служилой аристократии. Лучший случай выдвинуться предоставляли войны, кото­рые Буганда вела с соседями постоянно. Отныне не права наследования, а личные качества - талант полководца или орга­низатора, смелость, инициатива зачастую определяли положение человека в обще­стве. Вчерашний простой земледелец мог стать управителем целой провинции. Как раз на служилую аристократию, начиная с XVIII века, все больше опирались каба­ки, что одновременно укрепляло их соб­ственную власть, поскольку именно они принимали решения о назначении на военные и административные посты, а также о смещении с них. При этом кабака зорко следил за тем, чтобы кто-либо из его наместников не стал слишком силь­ным, постоянно переводя их из одной про­винции в другую или даже понижая в должности.

На вершине служилой иерархии Буган­ды находились главный советник катикиро (которого впоследствии европейцы оши­бочно принимали за премьер-министра), начальник придворного ритуала кимбугве и верховный главнокомандующий - муджаси. Все большее место служилая знать занимала и в люкико - верховном совете при кабаке, потеснив и там родовую арис­тократию. Однако в стране продолжали су­ществовать государственные должности, которые занимали только особы высоко­го происхождения. Самыми важными из них были номинальные (не обязательно настоящие) мать (намасоле) и сестра (лубуга) кабаки, кото­рые принадлежали к обширной родне по­велителя и считались его соправительницами.

Сыновья царствующего кабаки воспитывались в разных концах страны и не должны были видеться, чтобы не всту­пить в заговор против родителя. Все они обладали равными правами на престол, все, кроме самого старшего сына, который носил титул кивева и был одним из главных наставников своих братьев. Неудивительно, что в Буганда часто возникали воины за престолонасле­дие, которые были большим бедствием для страны. Но во второй половине XVIII ве­ка им был положен конец: все «лишние» принцы, помимо единственно­го, названного умирающим кабакой своим преемником, умерщвлялись еще в период междуцарствия. Ввел этот обычай 27-й кабака Семакокиро, вошедший в историю Буганды как радетель  укрепление госу­дарства.

Наибольшего расцвета Буганда достигла при кабаке Мутесе I, правившем в 1856-1884 годах. В этот период она господствовала в Восточноафриканском Межозерье, оттеснив на второй план своего вечного соперника - Буньоро. Мутеса I создал начатки постоянной армии и грозу региона - флот боевых каноэ. Самые большие из таких каноэ имели до 20 метров в длину и до двух метров в ширину. Они вмещали до 150 человек, из них 30-40 гребцов, а остальные - воины. Начальник флота каноэ получил титул габунга.  Он и его воины подчинила Буганде очень многие народы, жившие по берегам озера Виктория.

Сам Мутеса редко ходил в военные походы, но обязательно выслушивал отчеты о них. Каждый из командиов полков по очереди докладывал кабаке о военных операциях, называя при этом самых смелых своих подчиненных и трусов. Первых Мутеса тут же награждал, а вторых - приговаривал к смерти.

Межозерье развивалось в относительной изоляции от внешнего мира. Торговцы, в том числе и работорговцы с побережья Индийского океана, попали сюда только во второй половине XVIII века. Они, представители суахилийской цивилизации, несли с собой ислам. Мутеса также принял ислам и следовал мусульманскому ритуалу десять лет. Он овладел, помимо родного языка луганда,  также арабским и языком суахили.

Первых европейцев-христиан в Буганде увидели вообще лишь в 1862 году, это были известные английские путешественники Дж. Спик и Дж. Грант. А в 1875 году Буганду посетил другой известный путешественник - Генри Мортон Стэнли. Он пригласил в Буганду европейских миссионеров, за которыми последовали и колониальные деятели.

 

Суахилийская цивилизация. В VII-VIII веках нашей эры на океанском побережье Восточной Африки на стыке местных и исламской культуры, которую принесли с собой переселенцы из Аравии и Персии, в VII-VIII веках нашей эры возникла знаменитая суахилийская цивилизация. 

В свое время эта цивилизация потрясла первых португальских мореплавателей, посетивших эту часть Африки в самом конце ХV века. Когда экспедиция Васко да Гамы в 1498 г. обогнула континент с юга и приблизилась к его восточным берегам, мореплаватели неожиданно обнаружили оживленные порты и населенные города.

К XIII веку возникшие по всему восточно-африканскому океанскому побережью торговые поселения выросли в крупные каменные города-государства Кильва, Пате, Ламу и другие. Вот довольно типичное описание одного из суахилийских городов-государств, сделанное чуть позже португальским путешественником начала XVI века:

«Кильва представляет собой мавританский город со множеством прекрасных домов из камня и извести, и окна в этих домах сделаны наподобие наших, и улицы города очень хорошо распланированы».

Суахилийская цивилизация была не только очагом торговли и каменного городского строительства - здесь расцветала богатая духовная культура, для которой были характерны лирические песни и эпические поэмы на местном языке суахили (название языка, как и всей цивилизации, происходит от арабского слова «сахель» - берег). В каждом городе-государстве велись и хроники, послужившие бесценным источником для последующих поколений историков. Города-государства суахили пришли в упадок после Великих географических открытий, в результате которых португальцы постепенно перехватили инициативу в морской торговле – основе экономического процветания суахилийской цивилизации.

Занзибарский султанат. Наследником суахилийской цивилизации стал Занзибарский султанат, возникший по воле оманского султана Сейида Саида. Этот южноаравийский владыка был очарован красотами острова Занзибар и решил перенести туда свою столицу. К 1832 году он переехал туда, включив в свои владения до трехсот крупных и мелких соседних островов, самые знаменитые из которых – Пемба и Мафия. При Сейиде Саиде и его преемниках на Занзибаре и соседних островах были заложены гвоздичные плантации, ставшие основой экономического процветания султаната. Другой важной статьей доходов была работорговля. Занзибарский султанат стал одним из крупных центров работорговли, поставляя рабов из внутренних районов Восточной Африки на Ближний Восток. В городе процветал большой невольничий рынок, ведь на рабском труде держались и занзибарские плантации.

После смерти Сейида Саида в 1856 г. его империя была поделена между наследниками на две части – Оманский и Занзибарский султанаты. Занзибарские султаны вели активную внешнюю политику, на острове были постепенно открыты консульства всех ведущих европейских держав и США. Здесь был построен ряд красивых зданий, в том числе и знаменитый «Бейт-эль-Аджаб» – султанский дворец чудес. Занзибар стал воротами в Восточную Африку для европейских товаров, а невольничий рынок был закрыт в 1871 г. султаном Сейдом Баргашем под давлением европейских держав. В ходе схватки за Африку Занзибарский султанат в конце концов попал в зависимость от Великобритании.

 

7.5. ЭКВАТОРИАЛЬНАЯ АФРИКА.

 

Центральная Африка – один из самых рудных для жизни человека регионов. Здесь густые тропические ласа уступают место саваннам на плато, уступами поднимающихся от океана вглубь континента. На самом восточном из этих плато, Шаба, банту в ходе своих миграций консолидировались на рубеже первого-второго тысячелетий и начали вторичные миграции.

К началу нового времени на побережье Атлантического океана к югу от устья р. Конго расселились баконго, к югу от них, на территории современной Анголы – бамбунду, в междуречье Касаи и Санкуру – бакуба, на плато Шаба балуба, а в северо-восточной Анголе – балунда.

Конго. Еще в средневековье к югу от устья р. Конго сложилось государство под таким же названием. Правитель государства носил титул маниконго. К началу Нового времени маниконго принимали католичество от португальских миссионеров. Первый был крещен под именем Жуау Первого в 1491 г. Страна в период расцвета (XVI–первая половина XVII в.) была разделена на шесть провинций, имелось множество придворных должностей с пышной титулатурой. Во второй половине XVII в. в стране не раз вспыхивали междособные войны. Окончательному распаду государства способствовала так называемая Антонианская ересь, когда в стране объявилась некая пророчица Беатриче, объявившая, что в нее вселился святой Антоний. Она проповедовала в частности ненависть к миссионерам и находившемуся пд их влиянием королю. « В стране нет короля», - говорила она. Беатриче была сожжена на костре в 1706 г., а ее сторонники были разгромлены королевскими войсками лишь в 1709 г. После этого от Конго осталась практически только провинция, окружавшая столицу - Мбанза-Конго (Сан-Сальвадор).

Ангола (Ндонго). Это государство возникло на южной периферии Конго около XV в. Оно было многонаселенным и полиэтничным. Основу его экономики составляли переложное земледелие и скотоводство, а также обработка металлов (железо и медь), гончарное ремесло и ткачество. Во главе государства стоял верховный правитель, управлявший страной с помощью иерархии наместников. Двор правителя отличался пышностью. Ндонго имело сильную по тем времена армию, насчитывавшую до 50 тысяч солдат. Именно это обстоятельство определило упорность сопротивления государства португальскому проникновению. Португалия вела там так называемые «ангольские войны» с 1575 г. Войска возглавлял Паулу Диаш де Новаиш. Он сумел добиться помощи правителя Конго Алвару Первого и совместными усилиями продвинуться вглубь Ндонго, построив там ряд крепостей. Сопротивление португальцам возглавила Нзинга Мбанди Нгола, (р. ок. 1582 г.), сначала принцесса, а с 1624 г. правительница Ндонго. Она вела долгую войну с португальцами, заключив против них в 1641 г. союз с Голландией. В октябре 1647 г. ангольско-голландские войска разбили португальцев. Однако те взяли реванш в 1648 г. Смерть Нзинги в 1663 г. способствовала дальнейшему упадку Ндонго, и с конца XVII-начала XVIII вв. Португалия полностью подчиняет себе Анголу.

В глубине Экваториальной Африки последовательно достигали своего расцвета государства народов бакуба, балуба и балунда. Первое, называвшееся Бушонго, возникло к концу XVI в., а наивысшего расцвета достигло в 1630-1680 гг. Отличительными чертами его государственного устройства были, в частности, рабская гвардия и специализация судей по различным типам дел. Расцвет государства луба приходится на конец XVIII – начало XIX вв. В это время оно простиралось с запада на восток на 600 км. Титул верховного правителя государства – мулохве. При нем существовал совет знати и номинальная мать-соправительница Титул верховного правителя государства балунда – муата ямво.  Наивысшего расцвета государство достигло в XVIII – первой половине XIX вв.

Экспансия муата ямво на восток привела к возникновению около 1750 г. государства Казембе, устроенного по образцу государства лунда. К концу XVIII в. Казембе стало доминирующей силой на территории нынешнего Южного Заира и Замбии. Государство вело торговлю с восточноафриканским океанским побережьем и в 1798-1799 гг. успешно отразило атаки военной экспедиции португальцев.

Государства внутренних районов Экваториальной Африки имели много общего. Они долгое время развивались практически в полной изоляции. В каждом из них существовал верховный наследственный правитель, определяемый по нормам материнского права. При правителе существовал совет знати и многочисленные придворные. Каждое государство имело несколько уровней административного управления. Резиденция правителя находилась в поселении городского типа, но местоположение столицы постоянно менялось. Денежным эквивалентом служили раковины нзимбу, более известные как каури. Наиболее стабильной по составу было государство бакуба, менее стабильным – балуба и еще менее – балунда. В общем можно отметить, что эти три государства были типичными африканскими ранними государствами.

 

 

ЮЖНАЯ АФРИКА

 

Создание первой поселенческой колонии. 6 апреля 1652 г. у подножья плоской как стол горы в удобной бухте бросили якорь три голландских судна. Из них высадились семьдесят человек, среди которых были в основном голландцы, а также немцы и представители некоторых других европейских народов, и их тридцатитрехлетний капитан – Ян ван Рибек.

Они построили форт у подножья горы, которую, как и бухту, назвали Столовой. Этот форт стал началом города Капстаада (города у мыса), ныне носящего название Кейптаун.

В задачи ван Рибека кроме постройки форта, где моряки кораблей Голландской Ост-Индской компании (ГОИК) могли свободно отдыхать, входило обеспечение их свежими овощами и фруктами, а также налаживание добрых отношений с местным населением, у которого можно было бы постоянно покупать мясо.

Однако мирные отношения с койкой у белых не сложились. Африканцы с удовольствием выменивали у пришельцев на свой скот железные и медные изделия, а также табак. Но этот источник поступления скота не отличался значительным постоянством. Африканцы, в отличие от голландцев, не испытывали острой необходимости в меновой торговли, к тому же скот представлял для койкой чрезвычайно большую ценность. Поэтому африканцы не спешили расставаться со своим достоянием, а если и продавали голландцам несколько голов, то это были далеко не самые лучшие из их стад. Это, конечно, не устраивало голландцев. Чтобы наладить снабжение колонии на более регулярной основе, ван Рибек отправлял специальные экспедиции для налаживания контактов с общинами койкой внутренних районов, но в ряде случаев европейцы не гнушались и просто-напросто красть у койкой скот. Эта практика постепенно становились на Капе обычным делом. Немудрено, что мирные поначалу отношения европейцев с койкой все более осложнялись.

Тогда ван Рибек понял, что для стабильного снабжения моряков, да и самих себя поселенцам проще самим разводить скот и добился у руководства Компании разрешения на то, чтобы часть его служащих стали фермерами. Кроме того, было решено специально привезти из Европы людей для занятия на Капе сельским хозяйством. В 1657 г. первые двенадцать фермеров из числа отставных служащих ГОИК обосновались у восточных склонов Столовой горы. Это послужило началом европейской переселенческой колонии в Южной Африке. Свободные поселенцы стали именоваться бюргерами.

Но создание переселенческой колонии не мог не вызвать острый конфликт по поводу земли. Африканцы считали занятые колонистами территории своими и продолжали на них выгонять свой скот. В результате возникших конфликтов между голландацами и койкой произошло два достаточно крупных вооруженных конфликта – так называемые койкой-голландские войны в 1659–1660 и 1673–1677 гг., соответственно. Они закончились поражением африканцев и голландцы смогли упрочить свое влияние в окрестностях Капстаада. 

Земли на самом юге Африки оказались очень удобными для ведения фермерского хозяйства, и население Капской колонии быстро росло. Приезжали свободные бюргеры из Нидерландов и немецких земель, также сюда переселились несколько сотен французскиз гугенотов, спасавшихся от религиозных гонений у себя на родине.

С ростом фермерских хозяйств возникла и еще одна проблема: нехватка рабочих рук. Выход нашли вскоре: уже в 1654 г. ГОИК организовала доставку в Капскую колонию рабов с острова Мадагаскар.

Ценились не только рабы-мужчины, но и рабыни. В колонии белых женщин не хватало, и поселенцы и моряки заходивших в Капстаад кораблей часто вступали в сексуальные связи с женщинами азиатского происхождения или происходившими из Мадагаскара и других частей Африки. В 1685 г. браки европейцев с небелыми были официально запрещены, но постепенно, в результате смешения представителей различных расовых групп, на Капе возникла особая группа населения – так называемые «цветные». Среди них, в свою очередь, образовались две основные этнокультурны группы – «капские малайцы», основу которых составили рабы и слуги, вывозившиеся ГОИК из стран Азии и Мадагаскара в XVII–XVIII вв., а вторую составляли потомки от связей европейцев и африканских рабов с женщинами койкой, образовавших общность бастеров (бастардов). Родным языком для представители обеих групп был так называемый капско-голландский, позже получивший название африкаанс.

Сами буры (от голл. boere – крестьянин), как постепенно стали называть белых поселенцев на Юге Африки, также представляли собой новую этническую группу, возникшую в результате смешения выходцев из Нидерландов, немецких земель, Франции. Их язык – капско-голландский – постепенно приобретал все новые отличия от классического голландского, в частности, в нем появлялись слова из местных африканских языков.

Неотъемлемой частью истории и культуры бурских фермеров являлся постоянный трек, т. е. переселение и освоение близлежащих территорий, что, как правило, сопровождалось изгнанием и подчинением местного африканского населения. Постоянно растущая потребность в новых землях определялась хозяйством и образом жизни буров. Их главным занятием было экстенсивное скотоводство, лишь в окрестностях Капстаада существовало достаточно развитое земледелие и возделывались виноградники. При этом все хозяйство базировалось на труде рабов и свободных койкой, находившихся на службе у колонистов. Обычный размер бурской фермы равнялся шести тысячам акров, но в отдельных случаях они достигали тридцати или даже пятидесяти пяти тысяч акров. Ее площади соответствовало и количество скота, находящегося во владении колониста. Дети колонистов, а семьи буров, как правило, были многодетными, достигнув совершеннолетия и обзаведясь семьей, стремились основать свою собственную ферму, полностью воспроизводя образ жизни своих родителей.

Кроме постоянного земельного голода, другим обстоятельством, определявшим политику колонистов по отношению к коренному населению, являлся недостаток рабочих рук. Хозяйственный уклад буров требовал использования рабской или наемной рабочей силы. Но коренное население не спешило вступать в отношения трудового найма. Острее всего эта проблема стояла перед жителями отдаленных от Кейптауна районов, где им было тяжелее удовлетворять свои потребности за счет импорта рабов из других регионов Африки и стран Азии. Основным источником рабочей силы для них являлось коренное население Южной Африки. Чтобы привлечь к себе на фермы африканцев буры прибегали к прямому насилию и принуждению.

О разрушительном воздействии европейской колонизации на доколониальную систему отношений свидетельствует тот факт, что именно в XVIII–XIX вв. с южноафриканской карты исчезают большинство этнических объединений койкой, а группы охотников-собирателей были частично истреблены, а частично оттеснены в малопригодные для жизни и сельского хозяйства районы Калахари.

Африканские общества на пороге европейской колонизации (XVIII – начало XIX вв.). Африканские общества к моменту появления на Юге Африки европейцев уже успели пройти длительный этап самостоятельного развития. И они отнюдь не представляли собой статичную систему. В рамках всего южноафриканского субконтинента существовала достаточно разветвленная система торгового обмена между различными этническими общностями, часто стоявшими друг от друга на расстояниях в сотни километров.

Действовавшая еще в доколониальный период система межобщинных и межэтнических связей играла большую роль не только в обмене вещами и результатами производительного труда и охоты между различными районами и этносоциальными общностями, но и оказывала значительное влияние на протекание процессов политогенеза. Образование крупных и влиятельных вождеств, послуживших ядром для формирования многих современных народов Южной Африки, также было во многом связано с установлением контроля над основными маршрутами торгового обмена. Это относится как к вождествам тсвана и сото, возникшим на территории Западного и Восточного Трансвааля, так и к формированию державы зулусов в конце XVIII – первой трети XIX вв. Контроль над торговлей находился в руках верховных правителей южноафриканских вождеств, что позволяло им аккумулировать значительные материальные средства в своих руках и привлекать к себе дополнительное число сторонников и клиентов. Чем больше ресурсов контролировал правитель и его линидж, тем быстрее росла численность правящего клана и тем прочнее становилась его гегемония на региональном уровне.

Сложившаяся в доколониальный период система межобщинных и межэтнических взаимодействий представляла собой достаточно равновесную систему, в которой оставалось место для различных этнических групп, находившихся на разных ступенях социальной эволюции. Каждая этносоциальная общность занимала свою экологическую нишу, определенное положение в социальной иерархии, свое место и роль в системе торгового обмена и межобщинных коммуникаций.

Однако с продвижением европейцев во внутренние районы Южной Африки в жизни африканских вождеств стали происходить значительные изменения. Голландские колонисты совершали рейды далеко за пределы Капской колонии с целью захвата рабов и скота, добычи слоновой кости, установления торговых отношений.

Значительную роль в расширении влияния на африканские вождества колониальной переферии сыграли группы бастеров и койкой, мигрировавшие во внутренние районы Южной Африки из Капской колонии. Вооруженные огнестрельным оружием они представляли значительную угрозу для независимых общин африканцев.

Для африканцев набеги колонистов и бастеров являлись сильным дестабилизирующим фактором. В приграничных районах была налажена торговля людьми, захваченными в ходе набегов на мирные поселения африканцев. Нападения банд койкой и бастеров на соседние общины тсвана приводили их к постепенному упадку. Потеряв все средства к существованию, африканцы были вынуждены уходить в Капскую колонию в услужение к европейским фермерам или к соседним общинам гриква

Но наиболее серьезные потрясения в жизни африканских вождеств были связаны с событиями мфекане/дифакане, что на русский язык можно перевести как «перемалывание». В период с конца 1810-х гг. и до конца 1820-х гг. в Южной Африке происходило переселение целых вождеств и этносов, иногда они совершали миграции на расстояния до 1000 километров, рушились старые и возникали новые вождества. Все это сопровождалось многочисленными войнами и набегами. Результатом этих событий стало значительное изменение всей этнической карты Южной Африки, а многие народы, сейчас ее населяющие, обязаны своим происхождением как раз этому периоду. Источником этих процессов, приведших в движение большую часть юга Черного континента, являлась территория современной провинции КваЗулу-Натал ЮАР. Именно здесь еще в XVIII в. начали происходить важные изменения в организации и жизни местного населения.

В конце XVIII в. в результате увеличения плотности населения и роста конкуренции между африканцами за контроль над пастбищами и путями торгового обмена на территории южноафриканского побережья, между реками Тугела и Понгола, в конце XVIII – начале XIX вв. происходит формирование нескольких крупных вождеств, соперничавших между собой за доминирование в регионе. Сильнейшими из них были мтетва, во главе с Дингисвайо, и ндвандве, предводителем которых был Звиде.

В 1817 (по другим данным в 1818) г. Дингисвайо умер и союз мтетва фактически распался. В этих условиях против гегемонии ндвандве выступил молодой правитель небольшого клана зулусов Чака, проявивший выдающиеся качества военного предводителя. Он смог отразить набег превосходящих сил ндвандве, также ему удалось силой или убеждением склонить соседние кланы к союзу против Звиде. В результате Чака смог нанести решающее поражение ндвандве., что поставило под его контроль территорию в междуречье рек Тугела и Понгола площадью около 20 тыс. км². Территориально-родовые объединения и вождества, до того сохранявшие свою самостоятельность и имевшие собственных правителей, были им разгромлены и рассеяны по пространствам Южной Африки или же вынуждены были признать власть Чаки и войти в состав его державы в качестве вассальных владений. Некоторые инкоси (правители отдельных территориально-родовых объединений и вождеств), потерпев поражение от зулусов, оставили пределы Натала и вместе со своими сторонниками переселились на новые земли.

Расширение пределов зулусского вождества привело к многочисленным вторичным миграциям. Так, поссорившись с Чакой, один из предводителей зулусского войска, Мзиликази, увел своих воинов на север нынешней ЮАР. Покоряя одних и смешиваясь с другими этническими группами, отряд Мзиликази разросся и положил начало самостоятельному этносу – ндебеле. Набеги ндебеле разорили все окружающее население и разбили проживавшие там кланы тсвана, кои и гриква. Однако, в конце 30-х годов XIX в. ндебеле двинулись дальше на север и расселились на юго-востоке нынешнего Зимбабве.

В то же время ндвандве ушли из страны зулусов в 1820-е гг. Часть из них осела в Мозамбике, а другие дошли до современной Танзании, покоряя местные народы и смешиваясь с ними. Одни отряды осели в центральной Танзании, другие повернули на юг, разными маршрутами достигли оз. Малави и осели к западу, востоку и югу от него. Здесь переселенцами были основаны «королевства» ангони. Еще одно подразделение нгуни, отойдя к северу, образовало самостоятельный этнос, а затем и государство, свази.

Особенно пострадали от набегов зулусов и ндебеле народы, говорившие на языках тсвана и северной и южной групп сото. Часть из южных сото отошла в Драконовы горы и основала там свое вождество, положившее начало современному государству Лесото. Под предводительством правителя Мошвешве они успешно воевали не только с зулусами, но и с европейцами.

Но большинство соседних с зулусами вождеств были разбиты. Одни перестали существовать, а остатки их смешались с другими группами; другие, сталкиваясь с гриква, кора, тсвана и между собой продвигались к западу и югу и превращались в мигрирующие военные банды, а то и просто мародерствующие толпы. К середине 30-х годов XIX в. часть из них достигли территории южных нгуни и расселились среди коса в качестве прислуги, работников и прочего зависимого люда. Они заложили основу нового этноса – финго, или мфенгу. Они тяготели к миссионерам и после предпринятого в 1835–36 г. английскими властями переселения, обосновались вдоль восточной границы Капской колонии.

Колониальное общество Капа в 1795–1850 гг. В 1795 г. произошли события во многом изменившие ход исторического развития Южной Африки. В ходе войн с революционной Францией англичане заняли мыс Доброй Надежды и объявили об аннексии территории Капской колонии. Правда, в 1803 г., согласно условиям мирного договора с Наполеоном Бонапартом, Великобритания вынуждена была отказаться от этого своего нового приобретения, но уже в 1806 г. британцы вторично заняли мыс Доброй Надежды.

В конце XVIII в. площадь Капской колонии составляла 206 тыс. кв. километров, а население насчитывало более 60 тыс. человек, из которых примерно 20 тыс. являлись европейцами, подавляющее большинство которых были бурами – потомками переселенцев из Нидерландов, Германии и французских гугенотов. Кейптаун (Капстаад) – главный город и центр всей колонии, являлся важнейшим стратегическим пунктом на пути в Индию, что придавало особое значение новому приобретению британской короны.

В конце XVIII – первой трети XIX вв. место Капской колонии в Британской империи определялось в первую очередь ее стратегическим положением. Скудность ее природных ресурсов и крайне ограниченные возможности внутреннего рынка не способствовали росту интереса английских предпринимательских кругов. В Лондоне не видели проку в расширении на Юге Африки своего влияния. К тому же враждебное отношение буров, отнюдь не способствовало желанию британских властей жертвовать своими материальными и людскими ресурсами ради приобретения новых территорий, в чем были заинтересованы потомки голландских колонистов. Однако, взяв на себя ответственность по управлению и защите Капской колонии, британские власти неизбежно оказались вовлечены и в пограничные конфликты между бурами и коса. Еще 1779–81 гг. произошла так называемая первая пограничная («кафрская») война между колонистами и коса. В результате второй (1789–1793) и третьей войны (1799–1803) коса удалось оттеснить колонистов с части занятых ими территорий на востоке Капской колонии и практически полностью занять район Зуурвелда. Восстановить контроль над этими территориями британским властям удалось только в 1811–1812 гг. После этого была установлена новая система пограничного контроля на востоке Капской колонии. Вдоль границы была создана цепь военных постов, из которых осуществлялось патрулирование прилегающих территорий. Любая торговая деятельность подданных Короны на территориях за пределами колонии признавалась незаконной.

В пределах самой Капской колонии политика британских властей вначале шла вразрез с интересами бурских фермеров. Здесь к началу XIX в. сохранились лишь разрозненные остатки некогда многочисленных общин койкой и бушменов. Они подвергались активной ассимиляции со стороны европейцев и постепенно включались в состав новой социальной и расовой общности – «цветных». Но в начале XIX в. этот процесс не был еще завершен, и многие койкой сохраняли свой язык, связь с предками, элементы религиозной традиции и культуры.

Важнейшим шагом по стабилизации положения внутри Капской колонии и снижению уровня социальной напряженности стало развертывание сети миссионерских станций в пределах колонии. Они должны были служить пристанищем для койкой и бушменов, лишившихся средств к существованию и пополнявших отряды африканцев, восставших против колонистов в 1799–1803 гг.

Утвердившись в Южной Африке, британские власти стали проводить постепенные преобразования во внутренней жизни Капской колонии, в том числе и в отношении африканского населения. В 1809 г. губернатор граф Каледон выпустил прокламацию, которая регулировала условия найма африканцев на работу к бурским фермерам. 17 июля 1828 г. властями Капской колонии был выпущен Ордонанс №50, направленный на улучшение положения африканского населения колонии и отменявший все предыдущие дискриминационные законы относительно койкойи «цветных». Этот документ уравнивал их в правах с белыми, закреплял права африканцев на покупку и владение землей, обеспечивал их защиту при найме на работу. Незадолго до этого, 14 июля, вышел другой указ, согласно которому в колонию разрешался допуск африканцев, живших за ее приделами, для последующего найма на работу.

Эти и другие законодательные акты (об отмене рабства в Капской колонии см. ниже) способствовали расширению контактов между африканцами и европейцами. В колонию увеличился приток банту, значительно повысился уровень предпринимательской активности среди койкой и бастеров. Наиболее предприимчивые из них приобретали фургоны и занимались коммерческой перевозкой грузов, разводили скот и возделывали землю. Постепенно они начинали перенимать привычки и образ жизни европейцев: носили одежду из хлопчатобумажной или шерстяной ткани, употребляли в пищу кофе и сахар, становились ревностными последователями христианства. Наиболее состоятельные из них строили каменные дома.

Однако постепенно, начиная с 1830-х гг., происходит сближение позиций британской администрации и колонистов по вопросу политики в отношении коренного населения. Причина заключалась в том, что хозяйственный прогресс фермеров и экономическое развитие колонии являлись одной из приоритетных задач британского правительства. Это, в свою очередь, связывалось с разрушением традиционной организации коренного населения. Его инкорпорация в колониально-капиталистическую систему становилась одной из приоритетных задач британской администрации. Но этого нельзя было добиться без насильственного разрушения африканского социума. Лишь посредством войны можно было приобрести новые территории и превратить африканцев в источник дешевой рабочей силы для европейских фермеров.

С другой стороны, прогресс койкой и бастеров Капской колонии был столь значителен, что это стало вызвать беспокойство среди колонистов. С ростом конкуренции со стороны представителей коренного населения власти начинали постепенно создавать искусственные барьеры на пути прогресса африканцев. В 1841 г. британской администрацией были ликвидированы поселения койкой на реке Грейт-Фиш. Там скопилось достаточно много африканцев, которые, по мнению колониальных властей, не приносили никакой пользы. Основанием для подобных выводов являлось то, что они отказывались идти на общественные работы и не нанимались в услужение к фермерам. Результатом подобных притеснений со стороны колониальных властей стало широкое участие койкой и бастеров в антиколониальном восстании коса («война Мланджени») в 1851–1853 гг.

Эти же тенденции прослеживаются в отношениях Капской колонии с независимыми общинами коса. В 1830–1840 гг. одним из главных пунктов обращений колонистов к британским властям было требование расширения границ колонии. От фермеров шли жалобы на недостаток рабочей силы и постоянные набеги коса. В результате трех войн в 1835–1836, 1846–1847 и 1850–1853 гг., соответственно, британские власти аннексировали значительную часть территорий коса, образовавших отдельное владение Короны – Британскую Кафрарию. Таким образом, с начала 1840-х гг. английская колониальная администрация переходит к политике широкой территориальной экспансии в Южной Африке, что соответствовало интересам большинства белого населения. И одной из важнейших предпосылок к этому стал «Великий трек» буров, в значительной мере изменивший этнополитическую ситуацию во всем южноафриканском субрегионе.

Великий трек. С 1806 г. в Капской колонии окончательно утвердилось британское господство. Англичане провели ряд экономических реформ: отменили торговую монополию, ввели свободную торговлю с проходящими судами, открыли регулярное морское сообщение между Европой и Азией. В 1826 г. в Капской колонии появляются первые овцы-мериносы, в течение 10 лет главной отраслью ее экономики стал экспорт шерсти.

В 1820–1821 гг. на Кап приехало около 4 тыс. английских колонистов, для расселения которых британские власти отвели восточные приграничные дистрикты, тем самым затруднив продвижение буров на земли коса. Во второй половине 1820-х гг. было отменено преподавание в школах на голландском языке, и английский стал единственным официальным языком в колонии. Все это, естественно, вызывало недовольство буров. К этому надо добавить финансовую реформу 1825 г., по которой обмен старых денег – риксдаллеров – проводился по грабительскому для фермеров курсу.

Но наиболее серьезные последствия для буров имела отмена рабства. Еще в 1808 г. вступил в силу запрет британских властей на работорговлю. В 1834 г. на Капе вступило в силу решение британского парламента о полном запрете рабства. В течение четырех лет рабы могли оставаться у хозяина, но в конце срока они должны были быть обязательно отпущены. За денежной компенсацией буры должны были обращаться в Лондон, но не зная английского и не имея достаточных средств на поездку большинство буров не могли воспользоваться обещанными им средствами.

Все это подрывало основы хозяйства буров и переполнило чашу их терпения. Они решили уйти из Капской колонии, ими же когда-то основанной.

Массовый исход буров, вошедший в историю под названием «Великий трек», начался в 1835 г. Большинство переселенцев (треккеров) происходило из восточных дистриктов Капской колонии. В течение десяти лет пределы Капской колонии оставили около 15 тысяч человек.

Миновав территорию между реками Оранжевая и Вааль, и перейдя через Драконовы горы, группы треккеров ступили на земли зулусов, привлекавших переселенцев свои мягким климатом, удобным выходом к морю, обширными пастбищами и плодородием. В 1837 г. буры направили в лагерь правителя зулусов Дингане (Дингаана) послов во главе со своим лидером Питером Ретифом, чтобы добиться соглашения на поселение в этих землях. Однако переговоры закончились массовым избиением буров, в результате которого в общей сложности погибло более 300 человек, включая женщин и детей.

16 декабря 1838 г. на реке Баффало между десятитысячным войском Дингане и несколькими сотнями бурских переселенцев во главе с Андриесом Преториусом произошло решающее сражение. Вооруженные огнестрельным оружием, треккеры с успехом отразили нападение зулусов и устроили настоящую «кровавую бойню», уничтожив более трех тысяч из них. Потери же самих буров составили лишь несколько человек.

 Дингане вынужден был пойти на подписание соглашения о мире 23 марта 1839 г. Зулусы отказывались от всех территорий к югу от реки Тугелы. На захваченных землях бурские переселенцы основали республику Натал. Однако через четыре года англичане захватили и эту территорию, образов здесь новую английскую колонию с тем же названием.

Африканеры вынуждены были мигрировать на север и северо-запад, во внутренние районы Южной Африки, где они столкнулись с ндебеле и их правителем Мзиликази, бывшим военным предводителем Чаки. После нескольких кровопролитных столкновений, Мзиликази вынужден был вместе со своими людьми уйти дальше на север на территорию современной Зимбабве. А на отвоеванной у ндебеле и других африканских народов территории треккеры образовали две новые республики: в 1852 году Южно-Африканскую Республику (она также именовалась Трансвааль) со столицей в Претории, и в 1854 г. – Оранжевое Свободное государство со столицей Блумфонтейн.

Пророчество Нонгг’авусе и завершение сопротивление коса англо-бурской колонизации. В 1850-е гг. коса суждено было пройти через один из самых драматических периодов в своей истории. В ходе двух войн с Капской колонией в 1846-1847 и 1850-1853 гг. они потеряли большую часть своих территорий, лишились значительной части скота, захваченного колонистами, колониальные власти пытались лишить инкоси части наследственных прерогатив – исполнения судебных функций. В 1854 г. земли коса поразила эпизоотия, вызвавшая массовый падеж скота. Африканцы потеряли две трети от общего количества своих стад в районах, затронутых болезнью. Это стало для них настоящей катастрофой, так как скот занимал центральное место в хозяйственной и социальной жизни коса, использовался в ходе важнейших религиозных ритуалах.

Среди коса большой популярностью стали пользоваться различные пророчества, объяснявшие причину постигших народ несчастий вмешательством сверхъестественных сил. В начале 1856 г. по всей восточной границе Капской колонии распространилось новое пророчество, провозвестницей которого стала юная девушка Нонгг'авусе. Ей якобы явились посланники давно умерших предков и велели передать всем живущим, что мертвые готовятся восстать, но для этого люди должны убить весь свой скот, так как он стал «нечистым» из-за того, что они ухаживали за ним руками «загрязненными» колдовством. Также для выполнения пророчества необходимо было перестать возделывать землю и уничтожить все свои запасы. Тогда их предки восстанут, и к людям вернется изобилие.

Известия и видение молодой девушки получили широкое распространение. Были и другие «пророки», объявлявшие о скором воскрешении мертвых. Предсказания имели ярко выраженную антиколониальную направленность. Повсюду циркулировали слухи, что умершие предки коса уже воюют с англичанами за морем (здесь нашли свое воплощение достигшие коса сведения о Крымской войне) и скоро появятся в Южной Африке. Спровоцированы эти слухи были известием о том, что в одном из боев против русских в Крымской войне погиб бывший губернатор Капской колонии генерал Джордж Кэткарт.

Подавляющее большинство инкоси и простых общинников коса безоговорочно поверили этим предсказаниям. Около 85% всех взрослых мужчин Британской Кафрарии и Транскея (так со второй половины XIX в. стали называть территории к западу от реки Кей), являвшихся главами домохозяйств, уничтожили весь свой скот и посевы. Было убито 400 тысяч голов скота, а от последовавшего за этим голода умерло 40 тысяч человек. Еще примерно столько же покинуло свои дома в поисках пропитания. Население Британской Кафрарии, насчитывавшее в начале 1857 года 104 тысячи человек, к его концу составляло 37 тысяч. По всей Британской Кафрарии и в Транскее можно было наблюдать ужасные сцены голода. Были отмечены случаи каннибализма. Косабыли настолько дезорганизованы, что на целых два десятилетия потеряли способность активного сопротивления.

Воспользовавшись тем, что в результате этих событий коса не могли оказать сопротивления, колониальные власти захватили две трети территорий, принадлежавших африканцам в Британской Кафрарии под предлогом, что те оставили ее. Все инкоси, участвовавшие в массовом забое скота, лишались правительственных субсидий, которые они получали с 1855 г. Наиболее авторитетные и влиятельные лидеры коса, Макома и Сандиле, были арестованы и отправлены в заключение.

На освободившихся территориях были расселены германские легионеры – солдаты нанятые британским правительством для войны с Россией в 1854-1856 гг. Земли в Южной Африке были им предоставлены в качестве платы за службу. В результате европейское население Британской Кафрарии возросло с 1 073 до 5 388 человек. В 1860 г. новое перераспределение земли было закреплено прокламацией губернатора. Таким образом, за несколько лет, последовавших за этими событиями, колониальным властям удалось добиться большего, чем за предшествующие 50 лет.

Последняя попытка коса отстоять свои земли была предпринята в 1877-1879 гг. в ходе так называемой девятой пограничной («кафрской») войны. Но это восстание против британской власти было изначально обречено и не потребовало привлечения значительных сил со стороны метрополии. Основные действия против восставших велись силами самой Капской колонии и ополчения из колонистов. Одним из итогов этой войны стала ликвидация самостоятельности вождеств Транскея и его присоединение к Капской колонии в 1879 г. С этого момента традиционные формы антиколониального сопротивления окончательно отошли в прошлое, и на первый план в движении зарождавшихся сил протеста стали выходить первые африканские организации во главе с представителями нарождавшейся африканской интеллигенции.

Англичане и зулусы в Южной Африке в XIX в: история контакта и конфликта. С присоединением Натала к владениям британской Короны английским колониальным властям пришлось напрямую столкнуться с наиболее могущественным из африканских вождеств, возникших в доколониальный период. Чаке удалось создать достаточно эффективную систему управления завоеванными территориями.

Главным инструментом поддержания контроля над завоеванными землями стало строительство военных краалей (иканда), в которых квартировались «полки» (амабуто) зулусов. Иканда находились под управлением ближайших родственниц Чаки – его сестер и теток. Посредством этого вся территория зулусской державы фактически уподоблялась зулусскому краалю (умзи), в котором традиционно отдельные хижины – домохозяйства управлялись женами и близкими родственницами главы семьи.

Непосредственный контроль и командование над военными подразделениями осуществляли индуны – ближайшие советники и сподвижники Чаки, лидеры союзных родов и вождеств. На них также были возложены функции апелляционного суда, они осуществляли на вверенной им территории сбор штрафов и подношений в пользу верховного правителя зулусов. Из них также формировался совет, на обсуждение которого выносились важнейшие вопросы внутренней и внешней политики: объявление войны и мира, разрешение особо запутанных судебных споров и т. д. Чака ввел свою монополию не только на политическую власть и командование вооруженными силами, но и на религиозные обряды и культы, жестко ограничив влияние колдунов − изангома. Постепенно власть Чаки приняла поистине неограниченный характер, его слово являлось решающим в политических, военных, судебных и религиозных делах.

После убийства Чаки в 1828 г. зулусским инкоси стал его сводный брат Дингане. Он частично ослабил контроль над жизнью зулусских общинников. Амабуто стали собираться лишь на полгода, и молодые воины теперь могли раньше получить разрешение обзавестись семьей и основать свое собственное домохозяйство.

Безраздельному господству зулусов на юго-восточном побережье Южной Африки положил конец «Великий трек» буров. После поражения от буров на реке Баффало в 1838 г. зулусы потеряли более половины своих территорий. Одновременно с этими событиями в стране зулусов развернулась междоусобной войны, которая привела к свержению Дингане и приходу к власти при помощи буров его брата Мпанде.

Совершив значительные территориальные уступки европейцам, Мпанде смог сохранить независимость зулусской державы. Ему удалось установить дружественные отношения с англичанами, аннексировавшими в 1843 г. республику Натал. Граница между новой британской колонией и владениями зулусов проходила по реке Тугела и ее левому притоку Баффало.

В целом отношение к англичанам Мпанде и его сына Кечвайо, сменившего отца в качестве инкоси в 1872 г., отличалось достаточной лояльностью. Своими главными противниками зулусы видели прежде всего буров, которые продолжали претендовать на северные территории Зулуленда, как тогда официально называли страну зулусов.

Отношения англичан и зулусов стали резко меняться в 1870-е гг., что было обусловлено рядом причин: планами создания Южно-Африканской Конфедерации, которые не предусматривали сохранения независимых африканских вождеств, ростом потребностей экономики британских колоний в дешевой рабочей силе и аннексией Трансвааля в 1877 г., что возложило на британские власти ответственность за разрешение пограничных споров между бурами и зулусами.

11 декабря 1878 г. губернатор Натала Г.Балвер предъявил Кечвайо ультиматум, в котором, в том числе, содержались требования распустить войско и принять английского резидента, который осуществлял бы надзор за внутренним управлением страной. Кечвайо соглашался удовлетворить большинство пунктов ультиматума, но он не мог пойти на выполнение главного условия – роспуска войска, что было равносильно потере независимости. Судьба зулусов была предрешена и 11 января 1879 г. английские части несколькими колоннами вступили на территорию Зулуленда – это послужило началом англо-зулусской войны.

22 января 1879 г. у холма Изандлвана был окружен и практически полностью уничтожен отряд полковника Дернфорда. В результате этого сражения погибло более 800 англичан и 500 африканцев из «туземных войск». В сражении также пали около 3 тыс. зулусов.

Известие об этом поражении вызвало панику в Натале. Колонисты со дня на день ожидали вторжения зулусов, и все населенные пункты готовились к обороне. Но зулусы не стали вторгаться в пределы британских владений. Кечвайо, по-видимому, хорошо осознавал неизбежность поражения в открытом противостоянии с Великобританией, он пытался разрешить войну миром. 

Вплоть до конца мая 1879 г., пока в Натал не прибыли подкрепления из метрополии, британское командование не предпринимало новых наступательных действий. Развязка наступила 4 июля, когда произошло решающие сражение у Улунди, резиденции Кечвайо. В этом бою была разгромлена 20-тысячная армия зулусов, причем колониальные войска потеряли всего 9 человек убитыми. Сам Кечвайо был захвачен в плен в конце августа.

В сентябре 1879 г. был установлен новый порядок управления Зулулендом. Его территория была разделена между 13 «вождями», среди которых был и Дж. Данн, перебежавший во время войны к британцам. Уничтожение централизованной власти, олицетворением которой являлся Кечвайо, ввергло страну в анархию. В 1880–1881 гг. зулусов поразил страшный голод, к тому же народ оказался втянут в изнурительную междоусобную войну.

Англия не могла долго оставаться в стороне от дел, происходящих под боком от Натала. Министерство колоний организовало в 1882 г. поездку Кечвайо в Англию, где он удостоился аудиенции королевы Виктории. Ему были предложены условия, на которых британское правительство соглашалось восстановить его в правах на престол. Кечвайо обещал отказаться от военной системы зулусов и поощрять мужчин отправляться на заработки в Натал. Он обязался запретить практику казни колдунов, отказаться от ввоза огнестрельного оружия и разрешать все споры с другими инкоси при посредничестве британского резидента. Под его властью оставалась лишь треть его прежних владений. Остальные территории должны были войти в резервацию, призванную служить буфером между Наталом и зулусами, и составить владения Зибебу – главного противника Кечвайо в борьбе за власть.

Кечвайо вернулся в Зулуленд в январе 1883 г., но это не принесло мира. Зибебу не хотел признавать его верховенство, а Кечвайо стремился вернуть утраченные земли. Начавшаяся война не принесла успеха Кечвайо. После двух поражений от Зибебу он вынужден был бежать в резервацию, где умер 8 февраля 1884 г.

Ситуация в Зулуленде ухудшилась, когда Динузулу, сын Кечвайо, заключил соглашение с бурами Трансвааля и разгромил при их поддержке Зибебу в июне 1884 г. Но это оказалась пиррова победа, так как в обмен за помощь буры потребовали большую часть Зулуленда.

Видя, как буры захватывают земли зулусов, всполошились власти Натала. 5 февраля 1887 г. британский резидент М. Осборн, не дождавшись официальной санкции, объявил о распространении власти Великобритании на восточную часть Зулуленда и установил над ним режим протектората. Это означало конец независимости зулусов. Их территория была поделена между англичанами и бурами. В северной части Зулуленда была создана бурская Новая республика, к которой отошла примерно четверть всех зулусских земель, над остальными территориями был объявлен британский протекторат.

Окончательно статус Зулуленда был установлен в 1897 г., когда он был присоединен к Наталу. В политическом плане это означало ликвидацию последних осколков независимости зулусов, но в долгосрочной перспективе способствовало дальнейшему сплочению их этноса, расколотого до этого между двумя территориями: британским Наталом и Зулулендом.

Юго-Западная Африка (Намибия). Автохтонным населением Намибии являются сааны (бушмены). Они были организованы в небольшие родственные группы и занимались охотой и собирательством, при этом у каждой группы была своя обширная территория. Затем туда пришли нама и гереро. Наиболее важные миграции растягивались во времени на несколько столетий.

Мигрировавшие на север современной Намибии овамбо оседло расселились вдоль рек Кунене и Окаванго. Они издавна разводили крупный и мелкий рогатый скот, главными земледельческими культурами для них были зерновые. Продукты земледелия и скотоводства в рационе овамбо тра­диционно дополнялись добытыми на охоте и собирательством.

С занятием земледелием был связан переход овамбо к осед­лости. В начале нового времени на территории современной Страны овамбо возникли социальные надклановые структуры, часто именуемые «королевствами». Одним из таких образований была Укваньяма. Она достигла расцвета, в первой половине XIX в., когда к ней были присоединены территории многих других «королевств» овам­бо. Во главе централизованных объединений овамбо стоял верховный правитель, принадлежавший непременно к «королевскому» роду. Правитель считался представителем на земле верхов­ного божества, процедура его воцарения, сопровождалась сложным ритуалом. Правителю приносились материальные подношения в виде скота, зерна и орудий сельскохозяйствен­ного труда. Ему принадлежала также определенная доля тро­феев, захваченных во время военных походов, а также часть добычи, полученной на охоте и рыбной ловле. Кроме матери­альных подношений подданные должны были участвовать в строительстве общественных зданий (например, «королевского крааля») и в военных по­ходах. В ответ правитель, считавшийся верховным собственником или распорядителем всего сущего, раздавал своим подданным земли в пользование, имел обязательства по их физической и моральной защите, осуществлял посредничество с предками. Правитель возглавлял судебную систему своей страны, а с вы­ходом овамбо в широкие торговые связи во второй половине прошлого века еще и контролировал внешнюю торговлю.

Надобщинные структуры овам­бо к концу доколониаль­ного периода представляли собой достаточно типичные для Африки ранние государства.

Гереро постоянно передвигались в поисках пастбищ и воды, преодолевая огромные расстояния. Смыслом жизни, мерилом богатства и престижа для гереро был скот. Скот давал гереро основную пищу: утром они пили свежее молоко, а вечером — сквашенное в калебасах кислое молоко. Мясо не занимало большого места в рационе гереро. Хозяйственной ячейкой гереро являлась община во главе со старейшиной, управлявшим своими подданными вместе с советом старейших членов общины. Однако к середине XIX в у гереро появился институт омухоны — наследственного надобщинного лидера. Социальные структуры, которые бы­ли созданы гереро к моменту колониального раздела Африки, следовало бы отнести к вождествам. Таких вождеств в Стране гереро было несколько. Эти вождества были совершенно независимы, их овахона (мн. от омухона) считались равными друг другу.

Одним из таких омухон стал Магареро (Камагереро), выдвинувшийся в ходе войн гереро против нама (1863—1870) и ставший предво­дителем гереро. Он даже объявил себя верховным вождем гереро. Далеко не все гереро признали Камагереро своим верховным вождем, хотя позже германские колониальные власти официально объявили его таковым. Как бы то ни было, в последней трети XIX в. под его властью была объединена часть гереро и центром этого объединения стала именно Окахандья.

 

Отдельные группы нама, продвигавшиеся в северном направлении на территорию современной Намибии, в южные районы плоскогорья, насчитывали от нескольких десятков до нескольких тысяч человек. Одним из проявлений процесса с умфекане в Капской колонии было вторжение намаязычных групп орлам на территорию сегодняшней Намибии. Орлам, научились от белых жителей Капской колонии - буров скакать на лошадях, пользоваться огнестрельным оружием, а также говорить, читать и писать на языке буров - капско-голландском, или африкаанс. В первой трети XIX века эти европеизированные нама откочевали на север, в Юго-Западную Африку. Они покорили жившие там другие группы нама и передали им свои знания и навыки.

Орлам расселились среди нама в первые десятилетия XIX в. Их вторжение нарушило традиционный уклад жизни местного населения и хрупкий социально-политический баланс в здешних краях. Орлам были организованы в мобильные военные отряды - командос под началом капитанов, владели современной для той поры тактикой боя. Они использовали свое военно-техническое техническое превосходство над местным населением (бычьи упряжки и огнестрельное оружие) для захвата принадлежавшего гереро скота. В 1830–1850-х годах вождь орлам Йонкер Африкаанер подчинил многие группы нама и гереро и создал военно-территориальное образование, власть которого распространялась на большую часть центральных районов современной Намибии. После смерти Йонкера Африкаанера в 1861 его государство распалось, однако нама держали в постоянном страхе гереро. Войны между гереро и нама продолжались с перерывами практически весь XIX век. В 1870 г. между ими был заключен мирный договор.

Военные действия, однако, прекратились ненадолго и вскоре вспыхнули вновь, и лишь в 1890 г., перед лицом общей опасности для гереро и нама – германского колониализма – между ними был окончательно заключен мир.

Европейские торговцы стали проникать во внутренние районы южной части Намибии в первой трети XIX в, а немецкие миссионеры - с 1842 г. (Рейнское миссионерское общество).

В 1878 Великобритания захватила район Уолфиш-Бея, присоединив его через шесть лет к Капской колонии. Но первый решительный шаг к колонизации внутренних районов Намибии сделала в 1884 Германия, объявив протекторат над территориальными приобретениями бременского купца А. Людерица, который купил у одного из старейшин нама бухту Ангра-Пекена и прилегающий к ней район. Затем немцы сумели навязать местным старейшинам т.н. «договора о защите», т.е. о протекторате, и вскоре под контролем Германии оказалась значительная часть территории. Так на картах появился протекторат Германская Юго-Западная Африка. Для управления новыми владениями было создано «Германское колониальное общество Юго-Западной Африки», просуществовавшее ок. 10 лет. Когда Обществу оказалось не по силам справиться с вооруженным сопротивлением намибийцев, официальный Берлин направил туда губернатора, Теодора Лейтвейна, после чего в Намибию прибыли первые белые поселенцы.

МАДАГАСКАР

Особую страницу доколониальной истории Африки представляет Мадагаскар. Этот гигантский остров населен в основном представителями не негроидной, а монголоидной расы, говорящими на языках малайско-полинезийской семьи. Археологические находки свидетельствуют, что формирование народов, населяющих Мадагаскар, проходило в ходе многочисленных переселений и ассимиляции выходцев из Индонезии, Восточной Африки, и стран Арабского Востока. К началу XVI в. на острове насчитывалось около 18 этнических групп, отличавшихся друг от друга формой хозяйственной деятельности (везу – рыболовы, мерина – земледельцы-рисоводы, сакалава – скотоводы). В период 16-17 вв. на территории современного Мадагаскара возникли несколько раннеполитических образований: Ариндрану, Исандра, Лалангина и др. Самое значительное из них - Имерина, этническую основу которого составляли мерина. Государство это находилось на центральном высокогорном плато, на его территории был основан г. Антананариву, первое упоминание о котором датировано 1726 годом.

До конца XVIII в. Имерина переживала период гражданских войн. Объединителем государства стал в конце XVIII века Андрианампуйнимерина – правитель, которого сравнивают с Петром Первым. Он говорил: «Границами моего рисового поля будет море», и ему действительно удалось объединить под своей властью большую часть плато с помощью военных походов, дипломатии и династических браков. К этому времени в Имерине сложилось три основных социальных слоя: андриана – знать, подразделявшаяся на шесть категорий,   хува – рядовые общинники, в основном – земледельцы-рисоводы и   андеву – патриархальные рабы.

XIX век – особый этап в истории острова. Это – век бурного развития Имерины как единого государства.

Продолжил реформы своего отца Радама I (правил в 1810-1828 гг.). В 1817 он принял титул короля Мадагаскара. Заключив договор с Великобританией, он получил военную помощь и создал регулярную армию по европейскому образцу, насчитывавшую до 10 тыс. человек. С этой армией он сумел подчинить практически все народы, жившие в низинных прибрежных районах острова.

При Радаме I на острове развернуло свою деятельность Лондонское миссионерское общество. Миссионеры открыли в 1820 г. первую школу, а к 1828 году миссионерских школ в Имерине насчитывалось уже 23. Миссионеры перевели малагасийский язык с арабской графики на латиницу, что способствовало скорейшему распространению грамотности. Тогда же, в 1928 г., на острове была открыта первая типография, в которой печатались королевские указы. Именно тогда была заложена основа для небывалого для африканских доколониальных государств явления – введения в 1876 г. всеобщего бесплатного образования для всех детей от 8 до 16 лет. Другим результатом внедрения грамотности в Имерине было издание с 1866 г. газеты «Тени Суа» (Благородное слово), давшей начало появлению около 15 наименований газет и журналов к 1896 году.

При Радаме было начато строительство первого канала в прибрежной зоне острова, а в 1825 г. был открыт сахарный завод, 10% доходов которого принадлежали лично королю.

Трон Радамы в 1828 г. унаследовала его жена Ранавалуна I. Это было первое правление женщины в истории Имерины, и поначалу был даже издан указ, предписывавший считать королеву лицом мужского пола. Она продолжила укрепление государства, при ней был издан первый юридический кодекс – Кодекс 46 статей. Этот документ закрепил законодательно иерархизацию малагасийского общества, административное деление, судебную систему и пр.

С другой стороны, политика королевы Ранавалуны I носила антиевропейский характер. Она денонсировала договор с Англией 1817 г. и инициировала гонения против христиан. Так, в 1835 г. было запрещено крещение детей и солдат, а 1 марта 1835 г. был объявлен полный запрет христианства. 15 августа 1861 г. Ранавалуна I умерла.

Трон наследовал Радама II. Он процарствовал всего два года, до 11 мая 1863 г. Это был последний абсолютный монарх Имерины. Но именно он открыл французам двери на остров, заключив с ними в 1862 г. договор. Французы, пытавшиеся закрепиться на Мадагаскаре с 1841 г., в этом договоре добились провозглашения там религиозной свободы, открытия своего консульства, отмены таможен и пр. При Радаме II была запрещена смертная казнь и ограничена работорговля. Но в его правление в стране развернулись бесчинства его близких друзей, и в результате заговора Радама II был задушен.

В 1863-1896 г. фактическим правителем Имерины был Райнилайаривуни, премьер-министр и муж последовательно трех королев Его называли «регент-христолюбец», поскольку уже в 1868 г. он объявил христианство в форме англиканства государственной религией Имерины.

При Райнилайаривуни Мадагаскар переживал времена расцвета. Была укреплена законодательная система государства – последовательно приняты кодексы законов 1863, 1868, и 1881 г. Последний назывался «Кодекс 305 статей». Был укреплен государственный аппарат. В 1881 г. в стране было создано восемь министерств по образцу европейских, в том числе Министерство обороны и Министерство иностранных дел.

Министерство иностранных дел стало инструментом дипломатического сопротивления Мадагаскара колониальной экспансии европейских держав. Для сохранения независимости Мадагаскара неоднократно использовались противоречия между Англией и Францией, посылались делегации в Европу и Америку. Французская экспансия на остров возобновилась в 1882. В результате двух франко-малагасийских войн (1883–1895) Франция упразднила местную монархию и в июне 1896 объявила остров своей колонией. Не помогло ни героическое вооруженное сопротивление жителей Мадагаскара, ни твердая позиция их правителей.

 

8.КОЛОНИАЛЬНЫЙ РАЗДЕЛ АФРИКИ И ПЕРИОД ПРОНИКНОВЕНИЯ ЕВРОПЕЙЦЕВ ВО ВНУТРЕННИЕ РАЙОНЫ

 

Лорд Солсбери, министр иностранных дел Великобритании, говорил: «Африка создана в наказание министрам иностранных дел». Именно в последней трети XIX века, на которую пришлось два периода его пребывания в должности главы внешнеполитического ведомства империи, и подписывались основные договоры о разграничении владений европейских держав в Африке.

Колониальный раздел Африки начался в 1870-е гг. Важным его этапом стала так называемая Берлинская конференция по разделу бассейна реки Конго, Она проходила с 15 ноября 1884 г. по 23 марта 1885 г., в ней участвовала и Россия. Председательствовал на конференции канцлер Бисмарк. Важнейшим из документов конференции был Заключительный акт, принятый 26 февраля 1885 г. В нем, в частности, была объявлена «свобода торговли в бассейне р. Конго, ее устьях и окрестных странах».

 Также был установлен т.н. принцип «эффективной оккупации», т.е. колониальные державы обязывались не просто провозгласить свой суверенитет над той или иной территорией, но и установить там систему управления ввести налоги, строить дороги и т.д. В документе подчеркивалась необходимость борьбы с работорговлей и поддержка миссионерской деятельности.

Особым периодом в истории колониального раздела Африки является колониальное проникновение - период между появлением первого европейца и официальным провозглашением колонии. Он мог быть различной продолжительности в каждом конкретном случае, от нескольких месяцев до нескольких десятилетий, но всегда имел огромное значение. Именно в этот период первых контактов европейцев с местными лидерами закладывались основы будущих отношений с метрополией, от формы и интенсивности этих контактов зависело зачастую будущее колоний и даже форма колониальной зависимости – протекторат или собственно колония.

Важной составляющей колониального раздела Африки было антиколониальное сопротивление африканских народов. Английский ученый Т. Рейнджер назвал его «первоначальным сопротивлением».

Сложился миф, что были две группы африканцев и их лидеров – герои-сопротивленцы и предатели, подписывавшие неравноправные кабальные договоры. При ближайшем рассмотрении оказывается, что, как правило, один и тот же африканский лидер выступал то в той, то в другой роли.

 Один из ярчайших примеров тому – кабака Буганды Мванга (правил в 1884-1899 гг.). В начале 1890-х годов он подписал множество договоров об установлении чужеземного господства над своей страной – сперва с агентом Британской Восточноафриканской компании Ф. Лугардом, а затем – с представителем правительства Великобритании. Эти договора передали Буганду под чужеземное управление, а самого Мвангу лишили практически всех полномочий правителя. Однако в 1897-1899 гг. он возглавил антибританское вооруженное восстание в Буганде.

Другим примером служит Хендрик Витбой, старейшина одной из групп нама в Юго-Западной Африке (современная Намибия). В 1880-х - начале 1890-х годов он вел ожесточеннейшую борьбу с немецкими колонизаторами. Для умиротворения его народа в 1893 г. губернатор Лейтвейн пошел на беспрецедентный шаг - оставил им огнестрельное оружие. Согласно договору с германскими властями, Хенрик Витбой обязывался «по первому зову <…> выставлять безусловно и незамедлительно войско, состоящее из всех боеспособных мужчин, против всех внутренних и внешних врагов германских властей».[9]

В течение десяти лет Витбой исправно выполнял это условие, т.е выступал союзником германских властей в подавлении антиколониальных выступлений африканцев. Но когда в 1904 г. вспыхнуло Великое восстание нама, Хенрик Витбой возглавил антиколониальное восстание нама и геройски погиб в битве с немцами.

Другой миф: европейцам удалось покорить Африку, т.к. они стравливали африканцев. Однако этим же приемом, не всегда успешно, но пытались пользоваться африканцы. Например, верховный правитель гереро Камагереро, подписав ряд соглашений о протекторате с представителем Германии, в 1887-1888 гг. обратился к британскому агенту Р. Льюису и даже 15 июня 1887 г. издал прокламацию о денонсации своих соглашений с немцами. Затем он закрыл одну из немецких церквей в Стране гереро и передал это здание британскому представителю, а позднее продал здание резиденции германского представителя. Лишь военной силой немцы сумели восстановить и укрепить свое господство в Стране гереро.

Еще один миф: африканцы подписывали договоры с европейцами бездумно, за связку бус. Это в большинстве случаев далеко не так. Африканские лидеры, вступая в альянсы с европейцами, преследовали свои конкретные цели. Вот что, например, писал кабака Буганды Мутеса Первый английскому эмиссару в 1876 г.:

 

«Я хочу быть другом белых людей. Поэтому послушай, что я тебе скажу,

1. Я хочу священника, который покажет мне божий путь.

2. Я хочу золота, серебра, железа и бронзы.

3. Я хочу одежд для моего народа и для себя.

4. Я хочу отличных ружей и хороших пушек.

5. Я хочу, чтобы в моей стране построили хорошие дома.

6. Я хочу, чтобы мой народ знал Бога».

 

 К тому же, как правило, африканский правитель имел династического соперника в своей стране или соседа-соперника по гегемонии в регионе. Он не мог победить этого соперника самостоятельно и надеялся сделать это в союзе с европейцами. Осознание того, что ценой такой победы является утрата независимости, приходило позднее.

Например, для кабаки Буганды Мванги таким соперником в регионе Великих Африканских озер был омукама (правитель) соседнего государства Буньоро Кабарега. Мванга сознательно натравливал британцев на Кабарегу, и в конце концов Буньоро было подчинено с помощью британцев, но уже не Буганде, а Великобритании.

 

Наконец, еще один миф: «хорошие» африканские лидеры поднимали народы на сопротивление во имя благородных целей. Надо отдавать себе отчет в том, что первым, кто ощущал на себе бремя иноземного господства, был именно верховный правитель - он терял свою власть. Именно поэтому правители поднимали свои народы на антиколониальные восстания и возглавляли их. Это четко видно из письма кабаки Буганды Мванги к германскому кайзеру Вильгельму Второму. Мванга писал там еще в 1891 году:

«Я хочу, чтобы мне дали править моей страной, как правили ею те тридцать три султана [предка Мванги – А.Б.] – как сами того хотели».[10]

 

Таким образом, период колониального проникновения европейцев во внутренние районы Африки явился важной предтечей колониального раздела континента и во многом определил его ход и особенности в каждом конкретном регионе.

Колониальный раздел Африки завершился в основном к концу XIX века. Как известно, в его результате вся Тропическая и Южная Африка за исключением Либерии и Эфиопии оказалась в той или иной форме колониальной зависимости от метрополий – Великобритании, Франции, Португалии, Германии, Бельгии, Италии.

 

АНГЛО-БУРСКАЯ ВОЙНА

 

Англо-бурская война являет собой естественный рубеж между новой и новейшей историей Африки, ибо это была первая крупная война уже не за раздел, а за передел территорий на континенте.

Обычно, когда говорят «англо-бурская война», имеют в виду войну 1899-1902 гг., которая, строго говоря, была второй англо-бурской войной. Первая произошла в 1880-1881 гг.

Первая англо-бурская война была в значительной мере следствием обнаружения алмазов в Западном Грикваленде – землях, населенных гриква и тсвана, и входивших с 1854 г. в бурское Оранжевое Свободное Государство. Залежи алмазов были обнаружены там в конце 1860-х гг., и началась многократно описанная в художественной литературе «алмазная лихорадка». Британия аннексировала эти земли в 1871 г., присоединив их к Капской колонии.

Открытие богатейших месторождений алмазов радикально изменило отношение Великобритании к своим южноафриканским владениям. В 1870-е гг. в Лондоне возникает проект Южно-Африканской Конфедерации, в которую должны были войти, помимо английских колоний, еще и бурские республики. Воспользовавшись крайне тяжелым финансовым состоянием и рядом поражений от правителя вождества бапеди Секукуни, англичане аннексировали в 1877 г. Южно-Африканскую Республику. Но этим планом в то время не суждено было сбыться. В 1880 г. буры Трансвааля подняли восстание против английского господства, началась первая англо-бурская война 1880-1881 гг. Буры нанесли ряд поражений английским войскам, крупнейшее из которых произошло 26 февраля 1882 г. у горы Маюба. В 1881 г. была подписана Преторийская конвенция, по которой Великобритания признала полную самостоятельность Трансвааля во внутренних делах, а буры, в свою очередь, признали своим верховным сюзереном британскую королеву. Буры Трансвааля торжествовали победу.

Однако в 1884 г. в Трансваале было найдено золото. Страну охватила теперь уже «золотая лихорадка». На золотых приисках стремительно вырос новый город, который зулусы называли «иГоли» (золотое место), а мы знаем как Йоханнесбург. Открытие месторождений алмазов и золота в Южной Африке стало «вторым открытием» Южной Африке, так из отсталой аграрной провинции и морской перевалочной базы она стала превращаться в один из важнейших центров горнорудной промышленности.

 «Второе открытие» Южной Африки многократно усилило интерес к ней представителей английских финансовых и промышленных кругов. Уже к концу 1880-х годов практически вся добыча алмазов и золота была монополизирована крупнейшими компаниями. Выросло число фирм, связанных с финансовыми, транспортными и иными операциями в Южной Африке. Огромный спрос на лондонской бирже получили «кафрские» бумаги – акции горнодобывающих компаний, которые широко использовались в спекулятивных сделках.

Пристальное внимание Лондона к Южной Африке определялось и тем, что этот перспективный регион стал одним из объектов соперничества западных держав. Именно здесь тесно переплелись англо-германские интересы, что приобрело особую актуальность после образования в 1884 г. немецкой колонии Юго-Западная Африка. В 1894 г. вступила в строй железная дорога, соединившая Трансвааль с заливом Делагоа в португальском Мозамбике, что сделало буров независимыми от английских колоний в транспортном отношении. Именно этим путем в Трансвааль поступали германские пушки и винтовки Маузера. Возникла непосредственная угроза превращения бурских республик в германскую сферу влияния. Объединение Южной Африки под британским флагом становилось не только чисто колониальным вопросом, но и серьезной внешнеполитической проблемой.

Первоначально колониальные чиновники и С. Родс, контролировавший практически всю алмазодобычу в Южной Африки и являвшийся премьер-министром Капской колонии в 1890-1896 гг., рассчитывали, что присоединение бурских республик к британским владениям может произойти мирным путем. Они возлагали большие надежды на усилившийся приток в Южную Африку европейских эмигрантов, или «ойтландеров», численность которых к 1898 г. практически сравнялась с бурским населением. Такую возможность давала бы победа ойтлендеров и их союзников на выборах в фольксраад. Но правительство Трансвааля, вполне осознававшее опасность потери власти из-за усиления позиций ойтландеров, отказывалось предоставлять им равные с бурами избирательные права.

Столкнувшись с упорным нежеланием бурских лидеров подчиниться диктату Лондона, английские колониальные власти взяли курс на насильственное присоединение республик к британским владениям. В последние дни декабря 1895 г. границу Трансвааля перешел вооруженный отряд войск подконтрольной С. Родсу Британской южноафриканской компании под командованием Л. С. Джеймсона. Англичане рассчитывали на внезапность, но получили отпор – отряд был арестован практически сразу же после вторжения. В свою очередь это заставило Трансвааль заключить в 1896 г. оборонительный союз с Оранжевым Свободным Государством.

Показательна также реакция на эти события Германии, которая еще раз убедила британские правительственный круги в необходимости скорейшего разрешения южноафриканского вопроса. Речь идет о так называемой «депеше Крюгеру» – поздравительной телеграмме германского кайзера Вильгельма II по поводу разгрома «рейда Джеймсона».

В течение нескольких лет Великобритания постепенно стягивала в регион крупные военные силы и продолжала усиливать давление на бурское правительство с требованиями установления в республиках «политического равноправия». В Капской колонии поспешно проводилась мобилизация резервистов и все громче раздавались требования к Трансваалю и другим бурским республикам об отказе от независимости.

9 октября 1899 г. Трансвааль выдвинул Англии ультиматум с требованием удалить солдат от границ бурских республик. Ультиматум был отклонен, и тогда бурские войска 11 октября 1899 г. перешли границу Капской колонии. Поначалу успех в войне сопутствовал бурам. Они были хорошо подготовлены и собрали ополчение, включавшее всех здоровых мужчин от 16 лет. Буры не только смогли нанести англичанам несколько ощутимых ударов, но и осадили три города на территории Капской колонии и Натала – Кимберли, Мафекинг и Ледисмит. Дни 11-16 декабря 1899 г. вошли в историю как «черная неделя Англии», когда англичане потеряли в трех сражениях около 2,5 тысяч человек. Война стала затяжной и кровопролитной, как для англичан, так и для буров. Но постепенно положение стало изменяться в пользу Великобритании. Из метрополии прибыли значительные подкрепления и общая численность английских войск достигла 180 тыс. чел. Перелом наступил в феврале 1900 г. Сначала  лорду Робертсу, назначенному главнокомандующим британскими войсками в Южной Африке, удалось снять осаду с Кимберли. Затем, 27 февраля 1900 г., капитулировал отряд буров во главе с генералом П. Кронье численностью в 4 тысяч человек, что открыло англичанам дорого на Блумфонтейн – столицу Оранжевого Свободного Государства. Буры отдали этот город, не сделав ни единого выстрела в его защиту.

Впоследствии сражения развернулись на территории Трансвааля, и англичанам удалось захватить Йоханнесбург и Преторию. Паулус Крюгер – президент Трансвааля – в октябре 1900 г. покинул Южную Африку, отплыв в Европу из португальского Лоренсу-Маркиша. Но даже эти неудачи не сломили буров, они не сложили оружие, а развернули партизанскую войну. Во главе бурских отрядов стояли такие талантливые военачальники и будущие политические деятели объединенной Южной Африки как Л. Бота, Дж. Герцог, Я. Х. Смэтс, Х. Де Вет и др. Максимальная численность всех партизанских отрядов буров доходила до 20 тысяч человек.

Ведя военные действия на территории бурских республик, англичане прибегли к самым жестоким мерам. Они сжигали фермы, уничтожали посевы, угоняли скот. Гражданское население, в том числе женщин и детей, они стали сгонять в концентрационные лагеря. Условия жизни там были ужасающими. По некоторым данным, в этих лагерях погибло около 26 тысяч человек.

Африканцы почти не принимали участия в этой войне – это была война белых за передел Африки. Между воюющими сторонами были заключены особые договоренности о недопустимости вовлечения африканцев в боевые действия. Но полностью этого избежать, конечно, не удалось. Труд африканцев широко применялся при строительстве оборонительных сооружений, ремонте железных дорого. Также английское военное командование использовало африканцев, хорошо знавших местные условия, в качестве разведчиков, кучеров, проводников, сторожей для охраны складов и железнодорожного пути. Вооруженные отрады баролонгов, принадлежащих к этносу тсвана, участвовали в отражении атак буров на Мафекинг. Они также оказали неоценимую помощь в снабжении осажденного города продовольствием, совершая вылазки с целью захвата скота у буров и их африканских союзников. Но в целом обе воюющие стороны старались избегать привлечения африканцев к прямому участию в боевых действиях.

Война закончилась подписанием 31 мая 1902 г. мирного договора. Согласно его положениям буры признавали власть британской Короны, но взамен правительство объявляло амнистию участникам боевых действий, обещало предоставить бурам в будущем самоуправление,  давало разрешение на использование голландского языка в школьном преподавании и в судах, обязалось возместить убытки, нанесенные фермерам действиями английских войск.

В результате англо-бурской войны англичане вплотную приблизились к своей заветной мечте о линии непрерывных британских владений в Африке от Каира до Кейптауна. Единственной преградой для них оставалась Германская Восточная Африка.

 

О ПЕРИОДИЗАЦИИ

НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ АФРИКИ

 

Новейшая история Африки - период истории, перетекающий в современность. Его нижней хронологической рамкой можно условно считать окончание англо-бурской войны – 1902 год.

В начале ХХ века Тропическая и Южная Африка представляла собой сплошь колониальные владения европейских держав за исключением двух стран – Эфиопии и Либерии. Ныне это 48 независимых стран, составляющих около трети членов ООН.

    

В истории Тропической и Южной Африки в ХХ веке можно выделить несколько рубежных моментов:

· первая мировая война

·  вторая мировая война

·  «год Африки» – 1960 год

·  начало 90-х годов.

 

В результате первой мировой войны была изменена политическая карта Африки - немецкие колонии были поделены между Францией, и Великобританией. В межвоенный период наметились серьезные социальные сдвиги, появились первые политические партии и профсоюзы.

После второй мировой войны наступил период массовой борьбы за политическую независимость. Пятый Панафриканский конгресс (1945 г.) провозгласил курс на достижение независимости. Возникли массовые партии, утвердились старые и выдвинулись новые политические лидеры. Первой в 1957 г. независимость получила британская колония Золотой Берег, взявшая себе историческое название Гана.

В 1960 году политическую независимость обрели сразу 17 африканских колоний, в основном бывших владений Франции, поэтому он и вошел в историю как «год Африки». Далее в 60-е годы независимыми стали британские колонии в Тропической Африке, после португальской революции, в 1975 г. – бывшие португальские владения, в 1980 г. – британская Южная Родезия, получившая название Зимбабве, в 1990 г - оккупированная ЮАР Намибия.

Это был период «строительства наций», поисков новой идеологии, новых ориентиров в социально-экономическом развитии.. В условиях противостояния двух мировых систем африканские страны пытались выстроить новые экономические отношения с Западом, либо противопоставить им тесное сотрудничество со странами социалистического лагеря. В эти годы выявилась масса проблем, присущих практически каждой африканской стране в той или иной степени – политическая нестабильность, этнические противоречия, непотизм, коррупция и пр. Во многих странах происходила смена правящих режимов, часто путем военных переворотов.

 

ИСТОЧНИКИ

ПО НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ АФРИКИ

Корпус источников по новейшей истории Африки имеет свои особенности.

 Во-первых, это преобладание письменных источников. На рубеже XIX-XX веков устная историческая традиция была в основном записана и превратилась в письменный источник. Правда, она продолжала существовать параллельно в устной форме, в чем убедились, в частности, студенты Дар-эс-Саламского университета, собирая в 70-е годы устные свидетельства о войне Маджи-Маджи 1905-1907 гг. в Германской Восточной Африке (Танганьике). 

Во-вторых, это трудность разделения значительного количества источников на источники африканского и неафриканского происхождения. Официальные публикации, е колониальных властей на местах, например, готовились нередко с участием чиновников-африканцев. С другой стороны, в подготовке конституций независимых африканских стран или программных документов африканских политических партий участвовали, как правило, и африканцы, и европейцы.

В-третьих, в ХХ веке появился целый ряд новых видов источников: аудио- и видеоматериалы, Интернет, наконец, современные формы художественной литературы.  Гера Ивановна Потехина, отечественный африканист-литературовед (1926-1979), читала в ИСАА при МГУ курс лекций «Художественная литература как источник по истории Африки ХХ века». Огромную роль в корпусе источников по истории Африки ХХ в. играют архивные материалы.

Несколько видоизменились и старые виды источников.

Официальные публикации стали разнообразнее. С получением африканскими странами независимости изменился характер таких публикаций. Появились международные организации, принимавшие документы, имевшие отношения к развитию исторического процесса в Африке: Лига Наций, затем ООН, ОАЕ и сменивший ее Африканский Союз и т д.

Прессастала выпускаться повсеместно в Африке. В переломный момент колониального периода в 1961г. в африканских странах выходила 231 ежедневная газета.

Мемуарная литература в ХХ веке выходила и из-под пера африканцев, а не только европейцев, как это было раньше. Причем публиковались воспоминания как крупных политических деятелей (Джомо Кениатта – « Глядя на гору Кения», например), так и простых людей – например, мемуары хаусанки Бабы из Каро.

Особый разговор – об архивах. В Африке они появляются за немногими исключениями именно в ХХ веке, да и в европейских странах-метрополиях кроме Португалии основной объем материалов по Африке приходится именно на ХХ век.

Документы, имеющие отношение к истории Африки ХХ века, можно обнаружить в самых различных архивах. Здесь речь идет о тех из них, в которых содержатся не единичные документы, а целые блоки и фонды.   

Архивы, содержащие целые документальные собрания по новейшей истории Африки, можно разделить на следующие основные типы:

 

1. Архивы африканских стран

2. Архивы бывших стран-метрополий

3. Архивы христианских миссий.

4. Архивы международных организаций, активно работавших в Африке

5. Личные архивы деятелей африканской истории ХХ века.

Национальные архивы африканских стран были созданы после достижения этими странами независимости. Национальный архив есть практически в каждой африканской стране. Часто Национальные архивы создавались на базе существовавших в колониальные времена в том или ином виде, как правило, при белой администрации, собраний архивных документов.

В архивах бывших стран-метрополий - Великобритании, Франции, Германии, Португалии, Бельгии - можно найти самые разнообразные документы по африканским колониям, как нарративного, так и документального характера. Это приказы, указы, коллекции официальных публикаций и вырезки из прессы, переписка колониальных чиновников. В подавляющие большинстве в архивах стран-метрополий хранятся документы европейского происхождения. Документы африканского происхождения крайне редки и поэтому особенно ценны. 

Миссионерских архивов существует значительно больше, чем архивов стран-метрополий, поскольку существовали миссии различных направлений христианства, по нескольку в каждой из европейских стран. Многие из этих миссий работали и работают и в африканских странах, зачастую сразу в нескольких. Африканские материалы сохраняются по сей день в архивах соответствующих миссионерских обществ.

 Документы из миссионерских архивов лучше и полнее отражают жизнь африканской глубинки, где часто располагались миссии.

В отечественных архивах материалов по новейшей истории Африки значительно больше, чем по новой истории. Часть из них, относящаяся к последней трети ХХ века, еще не рассекречена. Документы, касающиеся Африки, можно найти, прежде всего, в Архиве внешней политики Российской Федерации (так называемый Архив МИДа). Целые пласты документов, связанные прежде всего с деятельностью Коминтерна в Африке, африканской политикой России и СССР хранятся в Российском Государственном Архиве Социально-Политической Истории (в начале 1990-х гг. – Российский Центр Хранения и Изучения Документов по Новейшей Истории), а также в Российском Государственном архиве новейшей истории (РГАНИ). Перечисленные архивы – «святая святых» советского государства – ибо это соответственно бывшие архивы Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, МИД СССР, ЦК КПСС.

 Можно найти материалы по Африке и в таких отнюдь не первостепенных для историка собраниях документов, как, например, Центральный государственный архив военно-морского флота, Центральный государственный архив литературы и искусства, Архив российского географического общества, и пр.

КОЛОНИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО                                     В ТРОПИЧЕСКОЙ АФРИКЕ.                                                                              ОСОБЕННОСТИ КОЛОНИАЛЬНОГО СИНТЕЗА

В Африке колониализм в значительной мере совпал с хронологическими рамками века. Окончательное установление колониальных режимов в большинстве африканских владений произошло на рубеже ХIХ - ХХ веков, а провозглашение независимости последних колоний Черной Африки приходится на 90-е годы ХХ века. В 1990 году получила независимость Намибия, а в 1994 году с особым колониальным режимом было покончено в ЮАР, где после первых всеобщих выборов к власти пришло правительство черного большинства.

Оценок колониализма существует множество, но самые крайние из них - однозначно позитивная и однозначно негативная - сходятся в оценке его исторического места. Действительно и так называемая «буржуазная историография» (в частности, приверженцы всякого рода теорий модернизации), и сторонники марксистского подхода к всемирно историческому процессу - формационной теории (переход от докапиталистических формаций к капиталистической) видят в колониализме нечто временное, переходное, причем переходное именно к современному капитализму. Действительно, в исторической ретроспективе один век - период весьма короткий. И все же, рассмотрение колониализма как периода промежуточного, переходного, одним словом несамостоятельного, приводит к значительным упрощениям в его понимании.

Наоборот, конструктивным подходом к пониманию колониализма, в частности, колониализма в Африке, как исторического феномена представляется разрабатываемая в отечественной африканистике концепция колониального общества.

В отечественной историографии понятие «колониальное общество» впервые применил один из основоположников нашей африканистики член-корреспондент Академии наук Д.А. Ольдерогге. Однако Д.А. Ольдерогге, конечно, не был автором этого термина. Его ввел в научный оборот французский ученый Ж. Баландье, но подразумевал под ним нечто совсем другое - общество белых колонистов в Африке.

В нашей науке под колониальным обществом подразумевается некий особый тип социальности, сложившийся в Африке (и не только в Африке) в результате ее взаимодействия с Западом. Как бы ни называлось это взаимодействие «традиционного» и «современного» - встреча культур, межцивилизационные или межформационные контакты - оно приводило к неким результатам. Возникали некие новые структуры, процессы, явления, отличные как от исходных местных, так и от исходных привнесенных. Поэтому более правильно говорить о колониальном синтезе, подчеркивая, этим самым возникновение новых, порой весьма нежелательных для одной или даже обеих взаимодействующих сторон качеств.

Такой подход к колониализму помогает понять, что колониальное общество - не просто некий промежуточный исторический период «модернизации», перехода от «архаического» к «современному», от «докапиталистического» к «капиталистическому», а особое явление, со своими собственными законами развития, социальными группами, политическими институтами и пр. Он подразумевает также, и это очень важно, что колониальное общество как тип социальности не заканчивается с достижением африканскими странами политической независимости, а живет по сию пору.

Африканские колонии можно разделить на два типа - поселенческие и непоселенческие. Поселенческие, или переселенческие колонии – такие, в которых выходцы из Европы жили поколениями и вели производящее хозяйство. В другиех европейцы жили временно, занимаясь частным предпринимательством или находясь на государственной службе – военной или гражданской. В последнем случае они были чиновникакми колниальной администрации.

В колониях на Африканском континенте существовало два уровня государственного управления – «белая» и «туземная» администрации. Существовал некий уровень, на который приходился «стык» той и другой - в английских колониях это был, например, дистрикт, где заканчивалась иерархия европейских и начиналась иерархия африканских чиновников. На местном уровне администрация колоний повсеместно оставалась африканской. Управление африканцами на местах осуществлялось в понятных формах и на понятном языке их сородичами. Африканская община в колониальном обществе сохранилась, сохранилась и ее верхушка - деревенские старейшины. Они-то и способствовали интеграции рядовых общинников в колониальное общество, выполняя на местах функции, оставленные европейцами в ведении «туземных» администраций - сбор налогов, организация общественных работ, поддержание законности и порядка.

Таким образом, общинная верхушка стала проводником колониальных установлений, воплощением своеобразного синтеза ибо в положении ее появился некоторый дуализм: будучи продуктом традиционного общества, она стала одновременно нижним этажом колониальной администрации.

Множество копий в связи с «туземной» и «белой» администрацией в Африке было сломано вокруг проблемы так называемого «косвенного управления». Косвенное управление - некий колониальный миф, поднятый на щит такими известными британскими деятелями, как например лорд Лугард. В отечественной африканистике этот миф медленно, но верно развенчивался, причем от критики позитивного смысл косвенного управления постепенно переходили к отрицанию самой уникальности этой системы.

Главным элементом, и той, и другой системы «туземной» администрации являлись вожди. Колониальный вождь и был главным порождением колониального синтеза в области  политической организации общества. Он олицетворял в себе черты и функции как традиционного носителя власти, так и служащего колониальной администрации. Характерно, что изначально колониальные вожди нижних «этажей» не получали никакого жалования, используя в качестве источников своих доходов традиционные личностные отношения. Постепенно и этих вождей включали в категорию оплачиваемых служащих колониальной администрации, однако традиционные личностные отношения с рядовыми общинниками они сохраняли, используя их по-прежнему для личного обогащения. Различие между прямым и косвенным управлением и состоит, главным образом, в том, сохраняются ли эти традиционные личностные связи только на самом нижнем этаже «туземной» администрации или распространяются на один-два, а то и на более высокие уровни. Такое распространение традиционных отношений власти-подчинения зависело от того, сложились ли в данной конкретном обществе в доколониальные времена вертикальные властные структуры и от того, насколько опять же в каждом конкретном случае европейцы хотели использовать местные системы  власти.

 В доколониальные времена у африканских народов существовала целая гамма традиционных носителей власти - от деревенского старейшины до наследственного монарха, но вождями   можно с полным правом называть лишь глав вождеств  - вполне конкретной формы политогенеза. Европейцы же заменили всю эту гамму универсальной и нивелированной фигурой колониального вождя.

С официальным исчезновением колониализма вожди как порождение колониального синтеза не исчезли. Даже если в независимой Африке их таковыми не называют, а они функционируют под названиями вполне современными, все равно традиционная компонента в их деятельности в той или иной степени присутствует. Сами африканские общества заинтересованы в сохранении администраторов синтезированного типа, сочетающих в себе как элементы традиционных носителей власти, так и современных управленцев западного типа.

 

Об экономике колониальной Африки написаны горы литературы. Как правило, в рамках каждой колонии различались зоны развития, зоны застоя и зоны исхожа рабочей силы. Не вызывает сомнений, что экономика колониальных обществ была многоукладной. А вот другой распространенный ярлык - о переходности этой экономики - представляется несколько поспешным. Иначе с концом колониализма мы бы имели сплошь капиталистическую Африку. Но ведь даже в самых «капиталистических» странах Черного континента - Кот д’Ивуаре, Нигерии, даже в ЮАР мы найдем полунатуральные секторы хозяйства, не совместимые с развитым капитализмом.

Много говорят в связи с Африкой о «зависимом» капитализме. Но исследования показывают, капиталистический уклад в колониальный период в Африке ведущего места не занимал. Он, как и практически каждый из элементов, каждый из укладов колониального общества был синтезированным. Трансформация традиционных личностных связей в условиях втянутости в мировую капиталистическую систему стала общим местом, способствовавшим возникновению всех остальных укладов и связанных с ними социальных групп - они также не могли не быть синтезированными.

Страны-метрополии, имея дело в Африке с докапиталистическими обществами, сами неизбежно пользовались докапиталистическими методами их эксплуатации - принудительный труд, просуществовавший в африканских колониях практически до конца второй мировой войны, является тому самым ярким примером. Другой - массовые сгоны африканцев с земель и переселение их в резерваты, что было характерно для переселенческих колоний, в частности, Кении, Родезии (Зимбабве), Юго-Западной Африки (Намибии).

На землях, присвоенных европейцами, возникали крупные фермерские, или плантационные, хозяйства. Но европейский сектор функционировал в основном в среде доклассовых, в лучшем случае раннеклассовых отношений Поселенческие хозяйства, следовательно, представляли собой не феодальный, но и не капиталистический уклад и уж никак не крупнокапиталистический. Его можно назвать колониально-капиталистическим, или квазикапиталистическим, и этот уклад является новым, синтезированным укладом колониального общества.

То же можно, видимо, сказать и о промышленном частном предпринимательстве. В жизни африканских предпринимателей (которых долгое время однозначно считали представителями местного капиталистического уклада, африканской буржуазией) большую роль играют традиционные личностные связи, пришедшие из доколониальных времен и по-новому проявляющиеся. В реальности, видимо, правильней говорить и здесь о некоем синтезированном квазикапиталистическом укладе.

Столкновение докапиталистических обществ с элементами европейского капитализма приводило к тому, что даже такой, казалось бы, классический пример капиталистического уклада в Африке, как горнодобывающая промышленность, также нельзя считать чисто капиталистическим, ибо там использовался принудительный труд или труд отходников.

Отходник – одна из центральных социальных фигур колониального общества. Это - индивид, часть жизни проводящий на заработках, но не выключенный из своего исконного хозяйства, где продолжает жить и работать его семья. Отходник является не промежуточной, а самостоятельной фигурой колониального общества, ибо существовать он может только за счет двух источников дохода - заработков на стороне плюс личного хозяйства, причем сочетания тут могут быть самыми разнообразными.

Таким образом, колониальный крестьянин, - социальная абстракция, представленная в реальном колониальном обществе отходником, батраком с наделом, общинником, ведущим практически натуральное хозяйство и пр. Все перечисленные группы сельскохозяйственного населения, а также и многие другие также являются результатом все того же колониального синтеза.

В социальной структуре колониальных обществ, отсутствуют чистые укладные формы и четко выраженные классовые образования. Один и тот же индивид персонифицирует различные экономические отношения. При этом сочетания могут быть самые разнообразные. Социальные группы колониального общества - продукт колониального синтеза, поэтому их «неартикулированность» неудивительна.

В условиях колониального общества в правовой области существовал (и продолжает существовать!) некий дуализм в правовой области. В традиционных африканских обществах в основном существовало обычное право - т. е. совокупность норм, не устанавливаемых органами государственной власти, а вырабатываемых в течение длительного времени в данном социуме и закрепляемых в нем тем или иным способом. Исключение составляли исламизированные государства, например, средневековые империи Средней дельты реки Нигер (Гана, Мали, Сонгаи) или Занзибарский султанат, где господствовало шариатское право. Однако и там оно функционировало, как правило, на верхушечном уровне, рядовые же общинники продолжали веками жить в основном по нормам обычного права.

В колониальную эпоху это положение изменилось. Каждая колониальная держава старалась навязать своим владениям собственную правовую модель. Так, во Французской Западной Африке и Французской Экваториальной Африке, а также на Мадагаскаре было введено французское право, в Бельгийском Конго- бельгийское, в Анголе и Мозамбике - португальское, в английских же колониях - так называемое общее право.

Однако в реальности дело обстояло значительно сложнее. Так, во французских колониях было введено романо-германское право и французский гражданский кодекс, но большинство е жителей колоний считались субъектом «туземного права и обычая». В Бельгийском Конго также признавалось «туземное» право. В британских колониях было введено общее право страны-метрополии и ее законы. Однако и там внутренняя жизнь африканской общины оставалась в сфере действия обычного права. В португальских колониях права и обязанности «туземцев» регулировались специальным законодательством - индиженатом, также включавшим в себя нормы обычного права.

Однако при сложности и неоднозначности процессов колониального синтеза в Африке в африканских колониальных обществах в жизни реальных индивидов разграничить сферы действия «западного» и «туземного» права становилось все труднее, оба типа правовых систем вступали в неизбежное взаимодействие и взаимопереплетались.

В постколониальной период в африканских странах правовому дуализму был положен конец. Были проведены правовые реформы, составлены новые кодексы права. В каких-то странах было отдельно зафиксировано на бумаге именно обычное право, причем с учетом их модификации, произошедшей в колониальном обществе.

В целом же можно сказать, что нормы обычного права в той или иной степени были интегрированы в законодательства практически всех африканских стран. Таким образом, можно отметить, что и в области права в колониальных и постколониальных странах Африки имел место синтез традиционного и привнесенного. Результаты этого синтеза - реалии сегодняшней Африки.

 

Подводя некоторые итоги, можно отметить следующее. Двадцатый век в Африке был веком активного взаимодействия традиционных, автохтонных элементов и новаций, привнесенных колониализмом, по всем линиям. В результате этого взаимодействия повсеместно рождались некие новые феномены, отличные от исходных составляющих, но несущие в себе их отдельные черты. В условиях независимости эти феномены никуда не исчезают, но продолжают видоизменяться.

Африка вступает в новый век, не являясь просто отсталой частью капиталистического мира. Это - часть мирового сообщества, имеющая свои характерные особенности. Подходить к ее изучению надо с учетом этих особенностей.

 

КОМИНТЕРН И АФРИКА

 

В первые десятилетия после революции 1917 года внешнеполитические связи СССР с окружающим миром в значительной мере устанавливались и поддерживались через Коминтерн – международную организацию коммунистических партий. В Манифесте Коминтерна, принятом его учредительным конгрессом 1919 года, Африка даже не упоминалась. Но все же стремление распространить свою деятельность не только на Европу, Америку и Азию, но и на Африку вскоре проявилось в деятельности Коминтерна. «Цели Коминтерна в Африке были те же, что и на других континентах: находить возможные революционные потенции, стараться вызвать их к жизни, активизировать в русло коминтерновской политики. С самого начала эта политика подчинялась советским государственным интересам».

Наибольшие надежды на достижение своих целей у руководства Коминтерна вызывала Южная Африка, где в 1919 году появилась коммунистическая партия Южной Африки (КПЮА), единственная в то время во всей Африке. Основателями и ядром партии были белые южноафриканцы – иммигранты из европейских стран, большей частью из Великобритании, что облегчало установление связи с КПЮА. Компартия сразу же вступила в Коминтерн, став, как и другие партии, ее секцией.

Несмотря на большую удаленность и технические трудности, связь между Исполкомом Коминтерна (ИККИ) и КПЮА была сравнительно прочной и регулярной. В состав ИККИ был введен представитель Южной Африки, делегаты КПЮА участвовали в работе всех конгрессов Коминтерна и многих пленумов ИИКИ с 1921 до 1935 года. И тем не менее результативность и эффективность этих связей, включая финансовую поддержку, была невысокой, а иногда и отрицательной. В ИККИ не очень учитывали специфику отдельных стран, да и трудно было учесть ее, тем более в Южной Африке, где сложной проблемой были межрасовые отношения и между рабочими, черными и белыми, и в политической сфере. В Москве этого просто не знали. Коминтерн провозглашал лозунги мало понятные и не всегда приемлемые там, куда они направлялись. А центр требовал их реализации прямолинейно и жестко. Это распространялось не только на Южную, но и на всю Тропическую Африку. Только в конце 20-х гг. ИККИ стал посылать в Африку своих тайных эмиссаров для ознакомления с обстановкой на местах и организационной помощи партиям.

Примером такой деятельность руководства Коминтерна может служить директивный лозунг «Борьба за независимую туземную республику», направленный в КПЮА в 1928 г. Результат – противопоставление друг другу черных и белых рабочих, раскол компартии на две фракции, к удовлетворению расистски настроенных властей, опасавшихся единения и сплочения рабочих. Через 7 лет лозунг «Независимая туземная республика» был объявлен тем же ИККИ ошибочным. Те, кто был не согласен с лозунгом и исключен из партии, были восстановлены, но сама партия, в которой осталось около 100 членов, была крайне ослаблена. Расовая граница между черными и белыми рабочими даже окрепла.

Действия Коминтерна в Африке не ограничивались Южной Африкой. Делались попытки расширить свое влияние на Тропическую Африку с ее многочисленными странами – колониями европейских держав.

На IV конгрессе Коминтерна африканская тема прозвучала громче, чем прежде. Разрабатывалась тактика нанесения ударов по тылам западного империализма, одним из которых считалась Африка. На Конгрессе были приняты тезисы «о революционном движении в колониях». И началась активная деятельность.

В большинстве стран тропической Африки не только не было коммунистических партий, но коммунистические идеи были незнакомы большинству африканцев. В такой обстановке Коминтерн использовал свои филиалы. Это были международные организации - Профинтерн (Интернационал профсоюзов), Крестинтерн (Международный крестьянский совет), которые якобы не имели никакого отношения к коммунизму. На самом деле они были инструментами Исполкома Коминтерна в его операциях в Африке.

В Профинтерне создали «Международный профсоюзный комитет негритянских рабочих», который провел в Гамбурге конференцию представителей негритянского рабочего класса. Через год в Лондоне прошел V конгресс Профинтерна, на котором были приняты резолюции «О работе среди негров-рабочих» и «Задачи сторонников Профинтерна в колониальных странах». Выступили два представителя африканских стран – южноафриканец, нигериец, потом оба оказались в Москве, в учебном центре Коминтерна. Все эти мероприятия и действия Крестинтерна тоже проводились под контролем ИККИ.

Задача Коминтерна в странах Тропической Африки состояла в пропаганде коминтерновских идей, в поисках сторонников, которые бы эти идеи распространяли, и в создании организаций, на которые бы Коминтерн мог опереться. Проникновение в африканские страны, где коммунистического движения не было, Коминтерн пытался осуществить не напрямую, а через компартии метрополий. С 1937 года Коминтерн уже стал отчасти передоверять деятельность в Африке компартиям метрополий. ИККИ получал от компартий Великобритании, Франции, Бельгии информацию о положении в колониях этих стран и давал компартиям директивы для тех или иных акций. Так, перед компартией Франции была поставлена задача создать первичную коммунистическую организацию на Мадагаскаре. По мнению ИККИ, «экономические и социальные условия (нарождение пролетариата, стихийные вспышки стачек и т.д.) очевидно создали уже предпосылки для этого». В исполнение приказа была создано малагасийская секция французской компартии, но просуществовала она всего три года.

Другой пример. Коминтерн, действуя через компартию Бельгии, намеревался создать в Бельгийском Конго организацию под названием «Лига народов Конго за свободу». В Москве была разработана программа действий будущей организации и определены ее цели: «дать политическую и организационную направленность для развития наших групп в Конго, заложить основы для массовой революционной организации под нашим руководством и для независимой организации рабочих в профсоюзах».

По Коминтерновским директивным письмам видно, насколько слабо их составители представляли себе африканские страны. Что стоит хотя бы приказ бельгийским коммунистам перевести на «ведущий язык Конго» программы революционной борьбы в Конго, с его сложным этническим составом. Или создание прокоммунистической организации в «Профсоюзах» - в Конго тогда вообще не было профсоюзов.

Ни «Лига народов Конго за свободу», ни компартия на Мадагаскаре не были созданы.

Активная деятельность Коминтерна по проведению своей политики путем установления связей и создания организации с помощью европейских компартий как в Южной, так и Тропической Африке, трудно назвать эффективной. В 1935 г. Негритянское бюро Восточного секретариата, занимавшееся африканскими делами, докладывало Исполкому Коминтерна, что связь осуществляется только с Южной Африкой через КПЮА, и что «пока у нас нет связи с другими частями Африки, так как мы не имеем там никаких организаций, на которые мы могли бы опереться в проведении наших лозунгов».

Были и другие, более эффективные методы и попытки Коминтерна добиться своего влияния на «Черном континенте». Прежде всего, это – пропаганда. Был журнал, предназначенный специально для Африки и для «негритянского» населения США и Вест-Индии. Назывался он «Нигро Уоркер» на английском языке и «Увриер негр» на французском. В переводе на русский язык «Негритянский рабочий» выходил в 30-х годах тиражом около 1,5-2 тыс. На его обложке призывы «За свободу Африки! За освобождение негритянских народов!» В африканских станах он распространялся нелегально.

И еще одна сфера коминтерновской деятельности – подготовка кадров сторонников коммунистических идей. У Коминтерна было несколько партийных школ. Сроки обучения были разные: от нескольких месяцев до двух лет. Африканцы обучались в двух: до начала 30-х годов в Ленинской школе, с 1932 года чаще всего – в Коммунистическом университете трудящихся востока (КУТВ). Там учились африканцы из Южной Африки, Французской Западной Африки, Золотого Берега (Гана), Сьерра-Леоне, Либерии, Кении. Из тех, кто учился в КУТВ и Ленинской школе, вышли и коммунисты и противники коммунизма. Но, как бы это ни было, это были первые африканцы, получившие политическое образование. Коммунистическая идея пришла в Африку с Коминтерном, но ее распространение не прекратилось после его роспуска в 1943 году.

 

 

14. ДВИЖЕНИЕ ПАНАФРИКАНСКИХ КОНГРЕССОВ

Наличие общей исторической родины – Африканского континента – и новые возможности в сфере образования, связи, транспорта, способствовавшие процессу «взаимного узнавания», создали к концу Х1Х века условия для того, чтобы интеллектуальная элита народов африканского происхождения попыталась объединиться ради улучшения положения своих народов.

Принципы расовой солидарности африканцев и их потомков по другую сторону Атлантики, попавших туда в результате работорговли, пропагандировались и раньше. По мере развития движения за освобождение черных рабов в США и владениях европейских держав в Южной и Центральной Америке (движение аболиционизма, от латинского корня «abolitio» - уничтожение, ликвидация) все большее число негров оказывалось вовлеченным в эту борьбу. Наиболее образованные из них попытались использовать возможности, появившиеся по завершении Гражданской войны в США, для установления связей с африканцами, прежде всего в Западной Африке. Разница в уровнях социально-экономического и политического развития потомков рабов и самих африканцев и противодействие европейских метрополий помешали наладить диалог. Но относительный успех в развитии республики освобожденных рабов - Либерии и значительный объем знаний о достижениях африканских государственных образований, полученный к концу колониального раздела Африки, привели к появлению у афро-американской элиты гипертрофированных представлений о потенциале Африки. Конкретной, достоверной информацией об африканских реалиях афроамериканцы не обладали. Вместе с тем, контакты с западноафриканскими просветителями С. Кроутером, Ч. Хортоном, Д.Джонсоном и наиболее последовательным сторонником утверждения африканского национализма в сфере социального и культурного развития Э. Блайденом убедили афро-американскую элиту в том, что создались условия для совместных действий во имя духовного раскрепощения африканцев и возрождения Африки в целом.

Космополитический характер убеждений западноафриканской элиты и либеральное отношение британских властей позволили адвокату Генри Сильвестр-Уильямсу (выходцу из британской колонии Тринидад в Вест-Индии) создать «Африканскую ассоциацию» и ее усилиями собрать первый масштабный форум черного населения в Лондоне в 1900 г. Понятие «панафриканизм» в этот период не имело какого-то конкретного наполнения. Это был удобный термин, объяснявший многонациональный и, вместе с тем, расово ориентированный состав участников мероприятия. Панафриканская конференция по сути не выработала каких-то новых требований, в ней приняло участие всего несколько человек из числа представителей самой Черной Африки. Как и многочисленные делегации из колониальных владений на всем протяжении последней четверти ХIХ столетия, участники конференции верноподданнически просили британскую королеву улучшить, «очистить» колониальные порядки и установления, создав для жителей британских владений в Африке более цивилизованные условия существования. Практического продолжения конференция не получила, но понятие «панафриканизм» было взято на вооружение представителями новых радикальных организаций афроамериканцев в США. В их среде к началу ХХ века наметился раскол. Наибольшим влиянием пользовались программы Б.Вашингтона, руководителя одного из первых образовательных негритянских учреждений в г. Таскиги (отсюда название «Таскигийское движение»). Они были нацелены на постепенное создание мощного негритянского среднего класса, что должно было гарантировать в перспективе уравнивание в правах черного и белого населения. Городская негритянская молодежь, объединившая прежде всего лиц свободных профессий, создала в противовес Б.Вашингтону в начале ХХ века ряд радикальных организаций, члены которых на первый план выдвигали борьбу за гражданские права негров, за соблюдение тех принципов и законов, ради которых были одержаны победы в Гражданской войне.

Наиболее известным из этих молодых радикалов стал, благодаря своим многочисленным статьям и редкой для американских негров этого времени образованности, Уильям Дюбуа. Став главным редактором журнала «Крайсис» и превратив его во влиятельное издание черного сообщества, Дюбуа сумел принять участие во Всемирном конгрессе рас в 1911 году и вновь озвучить на этом лондонском форуме призывы к панафриканскому единству. Панафриканизм на этом этапе выглядел как стремление националистов африканского происхождения определить общие цели и выработать методы достижения африканцами и афроамериканцами большей самостоятельности в культурной, экономической и, в далекой перспективе, политической областях. Позже именно У. Дюбуа использовал понятие «панафриканизм» для созыва нового форума представителей народов колоний из Африки и Вест-Индии и организаций черного населения США и Канады.

Необходимо отметить, что «Панафриканский конгресс», как стал называться в подготовительной переписке этот форум, был бы невозможен, если бы не те масштабные перемены в жизни колоний, которые происходили в результате передела мира по итогам Первой мировой войны. Наряду с представителями народов Ближнего Востока, Юго-Восточной и Южной Азии У. Дюбуа очень своевременно осознал преимущества, которые создавала Парижская мирная конференция 1919 г для народов колоний. Заручившись поддержкой Б. Дианя - самого влиятельного на тот момент парламентария-не-европейца, депутата Национального собрания Франции от Сенегала, Дюбуа мобилизовал лоббистов, представлявших в кулуарах Парижской мирной конференции самые разные организации африканцев и афроамериканцев.

Первый панафриканский конгресс был организован в Париже в 1919 г. как одно из многих похожих мероприятий представителей стран Востока, пытавшихся повлиять на процесс подведения итогов Первой мировой войны основными европейскими метрополиями и США. Сторонники панафриканской солидарности действовали в условиях эйфории демократических призывов-обещаний держав победительниц, окончательного оформления мандатной системы, зарождения антиколониальных требований у народов, ранее не участвовавших в активном антиколониальном протесте. Надежды участников были связаны прежде всего с постепенными конституционными изменениями под давлением лояльных петиций и просьб, с обращениями за содействием к буржуазно-демократическим общественным организациям метрополий (как, например, Фабианское общество), с робкими попытками вступить в контакт с ширившимся социал-демократическим движением.

Второй, третий и четвертый панафриканские конгрессы (соответственно 1921, 23 и 27 гг.), прошедшие преимущественно в столицах европейских метрополий, вновь подтвердили приемлемость требований панафриканистов для колониальных держав. В начале ХХ века Дюбуа сформулировал тезис об особой роли т.н. «верхних десяти тысяч» - образованной прослойки афро-американской общины США, призванной стать инициатором и движущей силой преобразований в жизни американских негров. Участники панафриканских конгрессов в межвоенное двадцатилетие предложили державам-победительницам и, в незначительной степени, Лиге Наций определять методы, с помощью которых «верхние десять тысяч» (на практике – интеллектуальная элита народов африканского происхождения, численность которой в этот период вряд ли достигала подобной цифры) будут осуществлять свою просветительскую миссию. Движение панафриканских конгрессов оказалось не связано с появившимися националистическими организациями в африканских колониях, не создало какой-либо организационной структуры и после 1927 года практически перестало существовать.

Точкой отсчета для нового периода в развитии идеологии и практики панафриканизма стала агрессия фашисткой Италии против Эфиопии (Абиссинии) в 1935 г. Необходимость организации отпора идеологии национал-социализма и фашизма обострила национальные чувства наиболее информированных слоев и группировок в среде народов африканского происхождения, прежде всего – в Великобритании. Выходцы из колоний создали ряд организаций солидарности с Абиссинией и смогли сохранить единство на всем протяжении военных лет. Участники этого небольшого круга уже не находились под влиянием афро-американских идей, обладали надежными и обширными связями в самой Африке, имели образованных и авторитетных руководителей. Среди них были будущие лидеры независимой Африки – К.Нкрума, Дж.Кениата, Н.Азикиве, Дж.Аппиа, Х.Банда. Все они очень остро восприняли призывы «Атлантической хартии» (август 1941г.), провозгласившей равенство рас и обещавшей равные возможности всем большим и малым нациям при устройстве послевоенных судеб колониальных и зависимых народов. Идея панафриканской солидарности вновь стала основой проведения международного форума. Для поддержания преемственности организаторы назвали конгресс представителей африканских колоний в Манчестере Пятым панафриканским конгрессом (сентябрь 1945 г.). Джордж Пэдмор, главный идеолог панафриканской программы конгресса (выходец из Вест-Индии, видный публицист-антиколониалист, решительно порвавший со своим Коминтерновским прошлым) посчитал необходимым привлечь к участию У. Дюбуа, но роль в подготовке форума афроамериканцев на этом исчерпывалась. Большинство участников представляли профсоюзные организации колоний или выходцев из колоний в Европе. В многочисленных резолюциях конгресса преобладал тон последовательных, обоснованных требований о предоставлении независимости колониальным народам, что было определено в качестве главного условия социального, экономического и политического освобождения. Постоянные ссылки на панафриканизм, тем не менее, так и не добавили ясности в определение этого понятия в послевоенных условиях. По сути термин трансформировался в прилагательное. Главным итогом конгресса стали многочисленные частные предложения национальных представителей, занятых конкретной работой по подготовке перехода колониальных территорий к независимости. Но дух единства, революционный характер призыва К. Нкрумы «Колониальные и зависимые народы всего мира, объединяйтесь!» свидетельствовали о прежней привлекательности панафриканского подхода к проблемам зависимых стран.

Пятый конгресс не получил продолжения в организационном или идейном отношении, как и предшествовавшие конгрессы. На общеафриканских конференциях 1958-59 гг., инициаторами которых после освобождения выступила Гана (где последние годы жизни провел У.Дюбуа), участники из независимых стран континента не только не использовали термин «панафриканизм», но все больше демонстрировали расхождения по основным вопросам дальнейшего развития. Созданная в 1963 г. Организация африканского единства (ОАЕ) также не добавила ничего нового в понятие «панафриканизм». Почти на двадцать лет это понятие вышло из политического обихода, лишь иногда возникая в некоторых названиях (например - «Панафриканистский конгресс Азании» - ПАК в Южной Африке).

Многослойность и противоречивость панафриканизма вновь проявилась к середине 70-х годов, в ходе подготовки и проведения Шестого панафриканского конгресса в Дар-эс-Саламе (Танзания) в июне 1974 г. - первого подобного форума народов африканского происхождения в самой Африке. Документы этого конгресса вполне объяснимо имели победительную тональность – было очевидно, что оставались месяцы до освобождения португальских колоний на континенте, страны третьего мира убедились в действенности совместных усилий в противостоянии апартеиду, страны Восточного блока в тот период еще могли увеличивать поддержку национально-освободительным движениям и развивать сотрудничество с освободившимися странами.

По сути, впервые в истории ХХ века народы африканского происхождения попытались наладить реальный диалог именно в контексте подготовки и проведения этого конгресса. В Манчестере сразу после второй мировой войны отсутствовали афроамериканцы, представительство африканцев было случайным, были представлены в основном профсоюзы. В Танзании удалось собрать вместе очень сложную мозаику мнений, знаний о прошлом и настоящем континента и африканской диаспоры. Но потомки выходцев с континента оказались по сути не готовы выслушать африканцев. Афро-американские организации, участвовавшие в Шестом конгрессе, в основном представляли леворадикальные круги черного сообщества, проникнутые духом «расизма наоборот». Их представители постарались привнести в то, что называли «панафриканизмом», расистские тенденции, продемонстрировали незнание африканских реалий и нежелание брать такие реалии в расчет. Вполне в духе классических европейских метрополий афроамериканцы заняли откровенно патерналистскую позицию в отношении своих черных собратьев.

Африканцы в период проведения этого форума продемонстрировали устойчивую способность отвергать любые попытки навязывать искусственные схемы развития. Основным партнером по диалогу с Афро-Америкой стала на конгрессе группа представителей стран и организаций, считавшая правильным выбором для себя т.н. «социалистическую ориентацию». Предложения левых афро-американских радикалов не могли заинтересовать руководство этих стран по двум причинам. Африканские государства на собственном опыте убедились в пагубности политики расовой нетерпимости и имели слишком сложную внутреннюю этнорелигиозную ситуацию, чтобы следовать советам или призывам афроамериканцев. Помимо этого независимые африканские государства уже накопили значительный опыт международных контактов, чтобы понимать опасности политики, основанной на расовом противостоянии. Государства континента, ориентировавшиеся на развитие политического и экономического диалога со странами Запада , понимали, что, разделив позиции той части афро-американского общества, которая была настроено экстремистски, они могут закрыть для себя путь к сотрудничеству с правительственными и неправительственными организациями этих стран.

Панафриканизм на Шестом конгрессе был для всех участников удобным понятием-лозунгом, в который африканцы помешали афро-американским участникам конгресса вложить откровенно расистское содержание. Разрыва между участниками конгресса по этому поводу тем не менее не произошло, потому что всегда присутствовавший в движении панафриканских конгрессов дух расовой солидарности сохранил и у афроамериканцев, и у африканцев надежду на достижение лучшего взаимопонимания в будущем.

 

---

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 1268; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!