История фотографии. Конец XIX века
Валерий Блюмфельд
Мы уже говорили, что желатин явился наиболее подходящим веществом для создания светочувствительных материалов в традиционной светописи — иными словами, в «мокрой» фотографии. Особенно ценным его качеством явилась способность во много раз увеличивать светочувствительность галоидного серебра. Открытие Г. Фогелем в 1871 году «оптической сенсибилизации» усилило этот эффект. Не отставали и оптики. Применение стекла с особыми добавками позволило создать не только объективы, лишенные ранее присущих им искажений предметов при съемке, но и значительно увеличить их практическую светосилу.
Все эти усовершенствования вели к решению недостижимой ранее задачи моментальной съемки повседневных событий — «голой» жизни, «живой» фотографии — по терминологии тех времен.
Один из наиболее серьезных исследователей фото- и кинематографии (1930–1950) И. Соколов составил примерную таблицу выдержек (времени экспозиции) от первых опытов Н. Ньепса (1765–1833) до середины ХХ столетия.
1826 год — в ньепсотипии на асфальте — 6 ч
1839 год — в дагерротипии — 30 мин
1841 год—в талботипии (каллотипии) — 3 мин
1851 год— при мокроколлодионном процессе — 10 с
1878 год— при бромжелатиновых фотослоях — 1/200 с
1900 год — после усовершенствования
хлоро-бромжелатиновых слоев — 1/1000 с
Оговоримся, что вышеуказанное время экспозиции было достигнуто лишь выдающимися мастерами, в наиболее благоприятных световых условиях. Фотографы-портретисты в своих ателье на самостоятельно приготовленных фотопластинках, не спеша, после слов «спокойно — снимаю», открывали крышку объектива и так же без спешки закрывали объектив. Выдержка составляла несколько секунд, а характеристики наиболее светочувствительных пластинок «Рапид» до Великой Отечественной войны не превышали 16 — 32 ед. ГОСТа.
|
|
|
Но и при выдержках в 1/30 или 1/60 с можно производить моментальную съемку, «живую» фотографию. Оставалось лишь изобрести моментальные фотозатворы, однако это оказалось делом нелегким.
Моментальные затворы
Как сообщает в своей книге «Путь фотоаппарата» А. Сыров, один из первых в мире моментальных затворов с двумя крышками был разработан в России фотографом и изобретателем из Белоруссии С. Юрковским. Суть его действия состояла в том, что одна из крышек открывала световое отверстие объектива, а вторая — через долю секунды его закрывала. На съезде фотографов в 1882 году в Москве Юрковский продемонстрировал свое изобретение под одобрительные возгласы присутствующих. Затвор попросту надевался на объектив. Его описание вскоре появилось в журнале «Фотограф». Российские предприниматели новинкой не заинтересовались.
|
|
|
Но система затвора Юрковского, пишет Сыров, «получила широкое применение и у нас, и за границей, но не под именем изобретателя, а под именем иностранной фирмы «Герри».
В 1883 году С. Юрковский создал «моментальный затвор при пластинке» — легко узнаваемый прообраз до сих пор существующего щелевого затвора. Принцип действия такого затвора состоит в следующем: мягкая прорезиненная светонепроницаемая шторка наматывается на два вала, расположенных выше и ниже светочувствительного слоя внутри фотокамеры. Шторка состоит из двух частей, и щель между ними регулируется. Перематываясь при спуске затвора перед фотослоем, шторка через щель пропускает свет от объектива. Сама шторка под действием пружины перематывается с одинаковой скоростью, но в зависимости от размера щели между двумя шторками количество света, попадающего на фотослой, будет различно и может быть достаточно точно измерено.
Вскоре появились «центральные» фотозатворы, состоящие обычно из трех лепестков, наподобие лепестков диафрагмы, регулирующей световое отверстие объективов. Под действием пружины лепестки перекрывали объектив, но при спуске затвора поворачивались и расходились, открывая световое отверстие, и через определенное время вновь его закрывали. Их недостатком был невысокий КПД. При минимальных выдержках момент поворота лепестков занимал большую часть времени, отведенную на экспозицию. Усиление пружины, предназначенной для поворота лепестков затвора, приводило к вздрагиванию фотокамеры в момент спуска затвора и к некоторой смазке изображения.
|
|
|
Впрочем, пружины встряхивали камеру и при применении шторных затворов, чей КПД был самым высоким. Вскоре появились идеи «затвора-жалюзи». Такой затвор, состоящий из нескольких металлических полос, в закрытом виде перекрывал доступ света к фотопластинке. При спуске затвора полосы поворачивались под углом 90° и пропускали дозированное количество света, после чего закрывались. Их недостатком было частое появление полос на негативе от теней, отбрасываемых самими затворами. В настоящее время в большинстве малоформатных камер применяются «гильотинные» затворы, также состоящие из нескольких металлических полосок, складывающихся и уходящих в верхнюю часть фотокамеры при спуске затвора, и затем моментально закрывающих доступ свету к фотослою после отсчета выдержки. Их принято называть «моргалками», наподобие века человеческого глаза.
|
|
|
Чтобы покончить с вопросом о моментальных затворах, добавим лишь, что впервые идею современного электронного фотозатвора выдвинул в 1899 году студент Московского технического училища И. Поляков. Свои идеи он запатентовал и опубликовал, по сведениям А. Сырова, в 1900 году в газете «Тифлисский листок» и «Придунайский край». В 1917 году идеи Полякова обсуждались в «Журнале точной механики» и в немецком журнале «Фотографише корреспондент». Немцы не забыли эти идеи и в дальнейшем. Германский журнал «Фотографическая индустрия» полностью перепечатал патент и чертежи А. Полякова в 1937 году, то есть во времена появления трехслойной цветной фотопленки, потребовавшей более точных экспозиций, чем в черно-белом процессе.
Шторные затворы, созданные по идеям С. Юрковского, были выпущены фирмами «Торнтон-Пикара» и чуть позднее — Аншютца.
Светочувствительность
Итак, к концу XIX в. задачи разработки и создания моментальных выдержек были принципиально разрешены. Тогда же фотохимики были заняты вопросом увеличения светочувствительности фотослоев. Следуя идеям Г. Фогеля об оптической сенсибилизации, они исследовали сотни всевозможных красителей, но лишь некоторые из них можно было применять в фотографии. Опыты по изготовлению высокочувствительных фотоэмульсий подробно излагаются в книге фотохимика начала ХХ в. Э. Уолла «Фотографические эмульсии».
Чтобы читатель осознал серьезность проблемы, приведем лишь один из многочисленных рецептов, почерпнутых из вышеупомянутой книги.
Для выработки высокочувствительной эмульсии аммиачным способом рекомендовано взять бромистого аммония, иодистого калия, желатина, лимонной кислоты (пропорции веществ мы для краткости опускаем), дистиллированной воды. При температуре 55°С прибавить: азотнокислого серебра, воды, аммиака, прибавить желатина, но уже при 20°С. Дать постоять 45 мин и застуденить (охладить). Промывать дистиллированной водой в течение 40 мин, расплавить при 50°С и добавить вновь желатина. Вновь охладить до 30°С и добавить аммиака. Настаивать 20 ч, и еще добавить аммиака. Вновь настаивать 20 ч, после чего добавить чистого этилового спирта. После всей этой сложной процедуры вы получите высокочувствительную, но сильно вуалирующуюся фотоэмульсию.
Особую тщательность следовало соблюдать при подборе желатина. Он подразделялся на твердый, средний и мягкий. Во многих случаях предпочтение отдавалось мягкому желатину. Прославленный фотохимик тех времен Валента определял качество желатина по температуре его плавления методом Поля. На шарик термометра помещалась 1–2 капли студня, термометр подвешивали в пустую пробирку в «водяной бане» (подогреваемой воде в более объемном сосуде). Как только капля, расплавившись, перемещалась к нижней части термометра, он изымался из пробирки и поворачивался, пока капля вновь не застуденится. В этот момент отмечали температуру градусника, определяя качество желатина.
Объективы
Оптики также усердно вели поиски путей усовершенствования фотообъективов, повышения их светосилы и исправления недостатков, присущих обыкновенной линзе: недостаточная резкость изображения, искажения прямых линий, разложение белого света на цвета спектра. Пожалуй, наиболее трудной задачей было исправление путей прохождения света сквозь объектив боковыми лучами. Точки изображения, лежащие в стороне от оси линзы, передавались менее резко, чем центральные. Оптики называют такое явление астигматизмом.
Впервые в достаточной степени исправить астигматизм удалось ученым фирмы Цейсса в 1880-х годах. Сотрудники этой фирмы сварили баритовое стекло, которое по своим свойствам оказалось мало схожим с иными известными в то время сортами оптических стекол. Новинка вскоре получила название «иенского стекла» по имени города, в котором производились опыты.
Пауль Рудольф, работавший у Цейсса, занялся исследованием новинки. С помощью нового стекла Рудольфу удалось исправить явление астигматизма. Измененный объектив он назвал «анастигматом», то есть «лишенный астигматизма». В 1891 году фирмой «Цейсс» первые анастигматы под названием «Протаров» с относительным отверстием в 1:8 были выпущены в продажу. За ними появился самый знаменитый объектив Цейсса — «Тессар».
Оставалось снабдить дорожную камеру «Протаром» Рудольфа, надеть на объектив моментальный затвор «Герри», обзавестись наиболее светочувствительной пластинкой по Уоллу — и заняться «живой» фотографией.
Моментальные снимки
Поиски возможностей для съемки движения, на самом деле, начались значительно раньше, чем производство предложило соответствующую фототехнику. Во всяком случае, еще в 1870 году Г. Хейл отдельно сфотографировал две фазы танцевальной пары и показывал их с помощью им же сконструированного «стробоскопа» — прибора для показа движений. Фотография ожила, предвосхищая появление кинематографа.
В 1878 году американец-миллионер Л. Стэнфорд затеял спор с друзьями, настаивая, что в скачке есть момент, когда лошадь отрывает от земли все четыре ноги. Впрочем, и до Стэнфорда художники изображали лошадь парящей в воздухе: передние ноги выброшены вперед, задние — назад. Чтобы разрешить этот спор в Америку был приглашен известный английский фотограф Э. Мюйбридж.
Для съемки Мюйбридж построил вдоль скаковой дорожки забор, выкрашенный белой краской. Напротив забора было расставлено несколько фотокамер специального устройства. От затворов камер поперек дорожки были натянуты шнуры, которые должна была задевать лошадь и тем самым спускать фотозатвор. В этой съемке Мюйбриджу помогал приглашенный инженер Д. Исаакс.
Первые съемки не удались. Затворы фотокамер не открывались, лошади пугались при виде нитей-шнуров, тянувшихся от фотокамер. После многочисленных попыток фотографу удалось сделать четыре снимка — в пользу миллионера. Оказалось, что в скачке лошадь в какой-то момент действительно парит в воздухе, но лошадиные ноги в этот момент подобраны под живот, и весь эпизод недостаточно выразителен, в отличие от картин известных художников.
Мюйбридж, начав с пяти фотокамер, увеличивал их число сначала до 12, а потом и до 24. На опыты по моментальным съемкам лошадей, а затем и людей, он израсходовал за пять лет до 50 тыс. сухих фотопластинок. Как сообщает И. Соколов: «Снимки Э. Мюйбриджа были опубликованы в 11 томах «Движение животных» в Филадельфии в 1887 году, в которых было помещено 781 изображение с 20 тыс. фаз различных движений».
В 1885 году в Военном кавалерийском институте в Ганновере опыты Мюйбриджа повторил О. Аншютц. Кроме того, он получил моментальные снимки прыжков лошади через барьер. Сенсационные снимки Аншютца были напечатаны в различных газетах и журналах. Не прошли они и мимо русской прессы. Пожалуй, наиболее трагичными из них были те, где изголодавшийся волк пожирает козленка. Возможно, что эта серия снимков была одной из первых моментальных работ Аншютца. В ней еще очень велики промежутки между последовательными снимками, хотя появились они в журнале «Новь» лишь в 1887 году.
Если снимки с волком и его жертвой еще можно было сделать без моментального затвора, то скачущую лошадь без фотозатвора не сфотографируешь. Поскольку свой патент на моментальный затвор Аншютц получил только в конце 1888 года, историки вправе считать, что последователь Мюйбриджа воспользовался затвором С. Юрковского, описание которого было опубликовано еще в 1882 и 1883 годах. Да и идеи, лежащие в основе затвора «Герц-Аншютц», не отличаются от конструкций С. Юрковского.
Опыты Марея
Многие историки считают опыты Мюйбриджа и Аншютца по хронофотографии непрерывного движения прямым истоком кинематографии. Иные склонны отдать пальму первенства французскому физиологу Э. Марею, который уже в 1882 году изобрел «фотографическое ружье», по внешнему виду более напоминающее огромный револьвер, барабан которого вмещал круглую пластинку большого размера. После каждого «выстрела-снимка» барабан поворачивался и позволял отснять следующий негатив.
Кроме фоторужья, Марей создал прообраз киносъемочной камеры, позволявшей с помощью оригинального затвора снимать последовательно на одну пластинку фазы различных движений. В отдельных случаях выдержка в опытах Марея достигала 1/2000 с, промежутки между съемкой 1/5 с. Во всяком случае, такие цифры приводит цитированный нами выше Ф. Талбот. Даже если в переводе допущена ошибка, то и скорость в 1/200 с следует признать для того времени феноменальной.
Чтобы выполнить такие сложные задачи по фотосъемке, фон в Физиологическом институте в Париже сделали из черного бархата, который поглощает до 90% света. Люди, двигающиеся перед камерой Марея, были одеты в белое. Такой прием позволил ему продолжительное время держать негатив открытым и заснимать на него большое количество фаз движения. Снимки, полученные в ходе экспериментов, использовались ученым для составления графиков. «Эти усовершенствования, — пишет Э. Талбот, — дали возможность Марею получить лучшие результаты, чем Майбриджу. С научной точки зрения они давали неисчислимые преимущества. Его прекрасные фотографии значительно расширили наши познания в изучении движений животных и явились лучшим методом распознавания движений».
Заметим от себя, что и конструкции его фотокамер были оригинальны и чисты в отношении других патентов. Если еще принять во внимание, что зачастую Мюйбридж использовал клей и ножницы для соединения снимков, произведенных в разное время, то приходится приоритет в хронографии отдать французскому физиологу.
Еще важнее, чем признание приоритета того или иного деятеля, тот факт, что моментальные снимки открыли новый жанр фотографии — фоторепортаж, тот самый, что вывел фотоискусство в «большой свет», обозначил собственные пути в фототворчестве, оторвал от подчиненности живописным и графическим традициям, создал огромную армию фотолетописцев различных сторон жизни человеческого общества.
А термин «живая» фотография со временем остался лишь за кинематографом, который не сразу получил привычное для нашего уха название.
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ ФОТОГРАФИИ
Дагерротипия и талботипия продержались менее двух десятков лет и были вытеснены мокроколлодионным процессом. Применение взрывчатой ваты продолжалось почти три десятилетия. Коллодион позволил поднять светочувствительность. Великолепная прозрачность самого коллодиона и стекла позволяли переносить на позитив многочисленные детали негатива. Благодаря этим достоинствам мокрый коллодион применялся в фоторепродукционных процессах до конца XX века, и был окончательно вытеснен лишь новейшими фотоэлектронными разработками.
И все же мокроколлодионный процесс не мог решить назревавшей проблемы фотографии. Выдержки все еще оставались
велики, что не позволяло развиваться «живой» фотографии, осуществлять съемки быстротекущих процессов. Проводя научные исследования, ученые больше надеялись на собственное зрение, не доверяя фотоотпечаткам.
Между тем еще первооткрыватели фотографии обратили внимание на возможность использования желатина как подслоя для светочувствительной эмульсии на стекле. На это, в частности, указывал и сам Фокс Талбот и французский изобретатель Ньепс де Сент Виктор. Но у них не оказалось возможности достаточно полно исследовать желатин – сложнейшее белковое соединение, получаемое вывариванием костей, хрящей и
сухожилий животных.
Более или менее глубоко химики изучили желатин лишь к концу XIX столетия. Первооткрывателями в области применения желатина в фотографии, как это часто бывает, оказались фотографы-практики. Наибольший вклад принадлежит английскому врачу Ричарду Меддоксу. Время изобретения фотографии совпало с окончанием его обучения в Эдинбургском университете. Слабое здоровье заставило юного доктора покинуть туманный Альбион и заняться врачебной практикой в турецких городах Смирна и Константинополь. В период Восточной войны (1853–1856) он заведовал английским военным госпиталем в Скутари. Именно в это время Меддокс начинает увлекаться фотографией. По-видимому, во многом этому способствовал появившийся в 1854 году в военных лагерях англичан – Роджер Фентон – личный фотограф королевы Виктории и первый военфотокор. Возможно, именно Фентон сообщил Меддоксу о последних новинках фотографии.
Так или иначе, но с этого времени Меддокс серьезно занялся фотоисследованиями. Журнал «Фотографические новости» сообщал, что Ричард Меддокс «применил фотографию в изучении некоторых вопросов бактериологии и первым в Англии ввел фотографический
метод для получения точных изображений с микроскопических препаратов».
Будучи врачом, Меддокс понимал, что пары эфира, образующиеся при работе с мокрым коллодионом, очень вредят здоровью. И тогда он обратил внимание на желатин, который не представляет опасности для человека и даже употребляется в пищу.
Новый фотопроцесс – броможелатиновый – долго не удавалось довести до кондиции мокроколлодионного. Только 8 сентября 1871 года в «Британском фотографическом журнале» появилась статья Меддокса об эксперименте с броможелатином.
Меддокс смешивал теплый желатиновый раствор с бромистым кадмием, добавляя раствор азотнокислого серебра. В результате была получена новая фотоэмульсия. По светочувствительности она не превосходила мокроколлодионную, но была сухой и долго сохранялась. Впоследствии использование хорошо сохраняемой желатинной фотоэмульсии, позволило наладить изготовление негативо-позитивных материалов фабричным способом. Наличие производственных лабораторий и кадров научных сотрудников способствовало дальнейшему совершенствованию процесса изготовления сухих фотопластинок.
В упомянутом журнале «Фотографические новости» были приведены имена ученых, совершенствовавших желатинный процесс на крупных предприятиях: Бурже, Сервус, Стас, Беккер, Астон, Беннет, Абней, Гарри-Ли, Кинг, Монговен, Эдер, Фогель. К сожалению, оказалось пропущенным имя нашего соотечественника, впервые разработавшего теорию цветочувствительности, приват-доцента Лермантова, дальнего родственника знаменитого поэта.
Что касается изобретения Меддокса, то его статья не вызвала революции в фотоделе. Привыкшие к испытанному мокроколлодионному методу, фотопортретисты не спешили внедрять новинку. Многолетний труд Меддокса остался невостребованным. Лишь в 1889 году «за замену коллодия для фотографических эмульсий желатином» Франклиновским институтом в Пенсильвании Меддоксу были присуждены золотая медаль и премия Скотта. Только тогда фотографы оценили изобретение англичанина и фотографические общества стали наперебой обсуждать достоинства и недостатки нового метода.
Выдающееся изобретение, однако, не принесло Меддоксу ощутимых материальных выгод, так как не было запатентовано им. В 1892 году лопнул банк, куда Меддокс положил премиальные деньги. Узнав о полном разорении изобретателя, предприниматели, занимающиеся производством фотоматериалов, создали комитет по сбору пожертвований, и Меддоксу была передана крупная сумма денег.
Еще в 1880-х годах исследователи обратили внимание на особое свойство желатинной эмульсии. При длительном нагревании ее светочувствительность поднималась в десятки раз, намного превышая светочувствительность мокрого коллодиона. Одна проблема была решена, но оставалась другая: как заставить фотослой с одинаковой активностью воспринимать различные природные цвета?
Галогенное серебро наиболее чувствительно к сине-фиолетовой части спектра и наименее – к красному и желтому цветам. Поэтому, например, губы человека едва намечались на негативе и выходили на фотографии преувеличенно темными. Зеленая листва деревьев также выглядела темным пятном. Надо было «научить» фотоматериалы с одинаковой активностью воспринимать все цвета спектра. Эту задачу успешно решил немецкий фотохимик Герман Вильгельм Фогель.
Один из выдающихся советских фототехников член-корреспондент Академии наук К.В. Чибисов писал: «В 1873 году гениальное открытие Г.В. Фогеля, обнаружившего оптическую (по его терминологии) сенсибилизацию, дало возможность исправить ограниченную спектральную светочувствительность галоидосеребряных фотоматериалов, поэтому точнее его следует называть спектральной
сенсибилизацией».
Таков был трудный путь к современным желатиновым материалам. В процессе поисков «панхроматических» фотоматериалов испробованы десятки и сотни различных красителей, и лишь единицы дали благоприятные результаты.
Сам желатин оказался очень капризным материалом, трудно поддающимся очистке и стандартизации. Знания о фотохимических процессах и о желатине добывались в процессе неустанных поисков. С открытием увеличения светочувствительности после длительного нагревания желатиновой фотоэмульсии и ее оптической сенсибилизации общая светочувствительность слоев повысилась в тысячи раз.
И тут возникла необходимость в решении новой проблемы: как наладить точный отсчет времени экспозиции с помощью фотозатвора? Первые затворы попросту навешивались на объектив. Затем их стали вставлять между линзами объектива. Появились «гильотинные» объективы, в которых заслонка попросту падала сверху вниз в заданное время. На смену им пришли объективы с центральными затворами, несколько схожими с ирисовыми диафрагмами, изобретенными еще на заре фотографии. Но, оказалось, что при высоких скоростях коэффициент полезного действия центральных затворов очень низок. Появились «шторные» затворы, в которых регулировалась не скорость продвижения шторки-затворки, а размер щели между открывающей и закрывающей шторками. Эти затворы продержались почти столетие и продолжают отсчитывать время выдержки некоторых камер даже в наши дни.
Варщики стекла научились создавать стекло с заданными свойствами. Математики рассчитали фотообъективы, лишенные хроматических и иных недостатков и дисторсии. Появились объективы-анастигматы, передающие изображение на фотослой без существенных искажений. К началу XX столетия основные задачи черно-белой фотографии были решены. Начались поиски в области цветной фотографии, о которых следует рассказывать отдельно, поскольку они были особенно интенсивны и длительны.
«Живую» фотографию, о которой мечтали пионеры светописи, стали воплощать в жизнь практики. Француз Мюррей изобрел «фоторужье» заряжавшееся 12-угольной пластиной, которая быстро поворачивалась в процессе съемки. Англичанин Мейбридж поставил в ряд несколько десятков специально сконструированных камер и заснял фазы движения лошади при различных аллюрах, а также бегущую девушку, полуобнаженную для лучшей демонстрации фаз движения. Начиналась эра кинематографа и фоторепортажа. Впереди была миниатюризация и автоматизация фотокамер.
Еще в начале 1880-х годов Джордж Истман организовал компанию по производству карманных фотокамер и фотоматериалов к ним. После долгих поисков компания получила название Kodak. Словечко легко запоминалось, а суть деятельности новой компании заключалась в лозунге: «Ваше дело нажать на кнопку, остальное за вас сделаем мы». В то время это было не так-то легко. Первые камеры заряжались бумажной лентой, политой желатиновой фотоэмульсией c расчетом на сто снимков. По окончании съемки камера отсылалась к Истману, где негатив обрабатывался и с него печатались снимки. Камера заряжалась вновь и отсылалась обратно заказчику.
Требовалось отыскать материал гибкий и эластичный, заменяющий привычное стекло. Усилиями многих изобретателей такой материал был найден. Им оказался целлулоид, отправивший в архив вместе со стеклом первые бумажные негативы. Kodak выпустил совершенно новую камеру, которую можно было заряжать на экранированном свету, что мы и делаем до сих пор при использовании камер среднего и большого формата.
Немецкий механик Барнак пошел еще дальше. В 1905 году он сконструировал камеру Leica, получившую широкое распространение после 1925-го и известную миллионам людей под названием «Лейка».
Таким образом, к началу XX века все основные принципиальные задачи были решены. Фотокамеры стали миниатюрными, небольшая катушка пленки вмещала от 12 до 36 негативных кадров. Пленка достаточно хорошо передавала основные цвета природы, оптическая печать фотоснимков позволяла с маленьких негативов получать снимки со значительным увеличением. Для создания эксклюзивных снимков были изобретены огромные «карданные» камеры. Объективы-анастигматы получили огромную по тем временам светосилу до значения 1,2. Казалось бы, что еще надо фотографам?
Но оказалось, что приблизительно к 1890-м годам параллельно в фотографии оформилось «пикторальное» направление, отрицающее новейшую фототехнику, призывающее к съемке старыми объективами, к использованию «мягко рисующей оптики» и к ручной обработке фотоотпечатков, чтобы достичь наиболее полного приближения к графике. К зарождающемуся фоторепортажу фотопиктореалисты относились с подозрением и презрением, считая высшим достижением «художественную» фотографию. Но фоторепортаж продолжал успешно развиваться, и в наши дни стал, конечно же, основным направлением в фотоискусстве. Впрочем, об этом можно поспорить, но это уже будет тема другого разговора.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 738; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!