Наполеон и его политика в области печати
Термидор покончил с революционной журналистикой. Наступивший после крушения якобинской диктатуры период Директории (1795-1799) в целом характеризовался падением общественно-политической активности журналистики. Уже 27 сентября 1794 г. роялист Рише де Серизи начинает публиковать «периодический памфлет» «Аккюзатер пюблик» («Общественный обвинитель»). Вслед за ним появляются другие печатные периодические издания, предназначавшиеся для более или менее завуалированной агитации в пользу восстановления монархии. В свою очередь, напоминают о себе и газеты противоположной политической ориентации. Но, несмотря на свои достаточно однозначные названия, вроде «Курье репюбликен» и «Бюллетен ренюбликен», они уже не имели ничего общего с революционностью якобинской печати.
В вопросе свободы печати Директория нарушала даже собственную конституцию от 22 августа 1795 г. Закон от 16 апреля 1796 г. предусматривал «смертную казнь за преступления против Директории». Через год смертная казнь была введена всем «конспирирующим» за восстановление как старой монархии, так и конституции 1793 г. Были арестованы и преданы суду редакторы, сотрудники и типографы более 30 газет. Все существовавшие издания были поставлены под прямой контроль полиции. В то же время были резко увеличены правительственные субсидии официозным газетам «Монитер юниверсель» и «Курье де Пари», имевшим ограниченную читательскую аудиторию. Как отмечает Р. де Ливуа, теперь французские журналисты стали озабочены, прежде всего тем, как обеспечить себе спокойную жизнь, и уже не играли действительно важной роли в политической жизни нации.
|
|
|
7 августа 1805 г. Наполеон начал грабеж изданий введением налогов, штемпельных сборов и т.д. Он всегда аргументировал свои действия. Так, введение налогов и штемпельных сборов он объяснял тем, что на эти деньги будут выплачиваться «пособия и пенсии литераторам».
Наполеон смотрел на газеты, как на такое необходимое зло, без которого вовсе обойтись, к сожалению, невозможно. Его антипатия к периодической печати всегда смешивалась с презрением. Император вечно возвращался к мысли, нельзя ли из многих газет сделать немногие, а из немногих - одну. Он то приказывал из 73 газет сделать 13, а из 13 - четыре, то намечал дальнейшие планы уничтожения прессы.
Результатом подобной политики явилось то, что вскоре правительство оказалось отчасти собственником парижских газет. Теперь оно назначало в газеты редакторов, которые одновременно являлись собственным цензорами. Они так себя и называли: redacteurs-censeurs.
При каждом удобном случае жаловались министру полиции на издателей, просили министра, чтобы он заставил издателей повысить им жалованье. К этим прошениям в министерстве полиции относились весьма благожелательно.
|
|
|
В первый же год консульства пресса была задавлена быстро и бесповоротно. Впрочем, предварительной цензуры при Наполеоне не было, поскольку он не хотел ничего «разрешать к печати», ведь публикация, прошедшая через предварительную цензуру, автоматически как бы получала одобрение Наполеона. Император упорно делал вид, что цензуры не существует и даже называл саму должность цензора постыдной.
Наполеоновское правительство всегда подчеркивало, что оно вовсе не желает указывать редакторам, за что именно оно их карает, какие именно мысли, ими проводимые, должны считаться вредными. В то же время Наполеон не позволял газетам молчать о том, что они не могли или не хотела говорить. Молчание каралось почти так же, как и крамола. Например, газета «Пюблисист» («Публицист») провинилась перед императором тем, что не ежедневно бранила англичан, в чем Наполеон обнаружил ее неискупимый грех перед Францией. Газета была немедленно закрыта.
И все же критика наполеоновских методов прорывалась, хотя и редко, на страниицы информационных листков. Вот несколько фраз из статьи, озаглавленной «Некролог», которая была опубликована в газете под названием «Литературный листок»: «28 нивоза, ровно в 11 ч. утра, различные газеты, мучимые воспалением, скончались во цвете лет, вследствие опаснейшей эпидемической болезни. Некоторые из них обращались к знаменитым врачам и обещали хорошее вознаграждение за избавление от опасности. Все оказалось тщетным... Так как покойники скончались внезапно, то у них не было времени сделать завещание; их наследство, по праву, переходит к тринадцати оставшимся в живых».
|
|
|
Вот, собственно, все, что сказала легальная (уцелевшая) печать о погибших собратьях; значение же нелегальной прессы в этот период было совсем ничтожно.
«Консульским указом о газетах» (январь 1800 г.) было декретировано немедленное закрытие газет, в случае публикации ими материалов «противных уважению общественного договора, народного суверенитета и славе французского оружия», а также статей ругательных в адрес держав «дружественнык республике или с нею связанных, хотя бы эти статьи и были перепечатаны из иностранной периодической печати».
Требовалось, чтобы «редакторы газет были неподкупных нравственности и патриотизма». Уже в начале 1800 г. по требованию Первого консула были запрещены все газеты политического характера (в общей сложности их было 13), зато были разрешены газеты, занимавшиеся исключительно литературой, искусствами, наукой, торговлей, рекламными объявлениями. «Наполеон поставил себе прежде всего сознательной целью искоренить по возможности всякие воспоминания о только что окончившейся революционной эпохе... Воспрещено было не только писать о революции, но даже упоминать о ней или о деятелях того времени. Никакого Робеспьера не было, Марата не было... даже Мирабо не было никогда на свете... Свое убеждение, что «для управления печатью нужны хлыст и шпоры», Наполеон начал осуществлять с первых дней своей власти. Наполеон не только не хотел, чтобы, например, его пресса вела борьбу с революционными принципами, нет, он просто не желал, чтобы читатели могли вспомнить, что когда-то были провозглашены эти принципы». Был наложен запрет на ввоз во Францию немецких газет лишь потому, что в них шла усиленная борьба против революционной идеологии. Запрещены были путеводители и топографические карты, в которых содержалось хоть какое-нибудь упоминание о революционных событиях во Франции.
|
|
|
Позиции Наполеона быстро укрепились после подавления им самой возможности всякой оппозиции в печати. Созданное Бонапартом специальное «бюро печати» при министре полиции даже запретило газетам вообще высказываться о религии и союзниках Франции.
Нельзя не признать, что Наполеон Бонапарт, которого французские историки нередко величают «великим журналистом», хорошо понимал общественную важность журналистики, роль которой он мог наблюдать в ходе всей Великой французской революции, и издавал свои газеты как органы французской пропаганды в странах, где он бывал со своими войсками: в Италии и в Египте он основал по две газеты (в 1797 и 1799 гг.). Другой вопрос, что Наполеон люто ненавидел «идеологию», под которой он понимал французскую общественно-философскую литературу XVIII н. и все умственное течение, нышедщее из литературы этого столетия и давшее душу революционной эпохе и еще не исчезнувшее из жизни, несмотря на всю реакцию в обществе.
Наполеон, которого еще совсем недавно называли «Робеспьером на коне», постулировал: «Заглавие «Журналь де деба» (газета, которая возникла в разгар революции) неприлично, оно напоминает революцию. Было бы лучше назвать ее «Журналь де л'Ампир» («Газета Империи») или как-нибудь в этом роде». Так и было сделано. «Журналь де л'Ампир» сделалась одним из главных газетных рупоров Бонапарта.
Современник определяет состояние журналистики Франции при Консульстве и I-й Империи, провозглашенной Бонапартом в мае 1804 г., как «картину идеального, законченного уничтожения всяких признаков независимого печатного слова… во всей полноте», заметив в связи с этим, что при таком режиме «самая смелая фраза заключалась а умении «красноречиво молчать».
В 1811 г. в Париже были разрешены всего четыре ежедневные газеты («Журналь де Пари», «Газетт де Франс», «Журналь де л'Ампир» и «Монитер»). Причем газету «Монитер» Наполеон сделал единственной официальной газетой Франции, предоставив ей множество привилегий, важнейшей из которых было дарованное ей монопольное право на публикование политических новостей. Император сам следил за содержанием этой газеты, в которой он видел «эхо» своего голоса, лично участвовал в ее редактировании и, по сути, установил над нею свою личную цензуру. Стремившийся к тому, чтобы все французские газеты говорила «только то, что я хочу». Наполеон лишил их даже права самостоятельно затрагивать любые вопросы, связанные с политикой, обязав их ограничиваться во всем, что касается политической проблематики, прямыми перепечатками и извлечениями из «Монитора».
3 августа 1810 г. Наполеон издал декрет, которым разрешал издавать в каждом департаменте лишь одну газету и ставил эту газету под власть местного префекта, который волен был поступать с нею так, как ему заблагорассудится, в частности, назначать ее главного редактора. Все было сделано для того, чтобы исключить какую-либо возможность не только «тайных козней», намеков, «скрытых надежд», но и выражать какую-либо «неблагонамеренную мысль».
Так называемое «бюро общественного настроения» министерства полиции, созданное еще во времена Директории, которое, как отмечают современник, было «страшнее всякой предварительной цензуры», могло конфисковывать целые номера, и тиражи газет лишь за такие слова и фразы, которые могли показаться ему подозрительными или неуместными. «Бюро общественного настроения» внимательно следило за проявлениями какого-либо нежелательного духа в том или ином издании: достаточно было узнать от тайных соглядатаев о частной жизни, встречах, сокровенных убеждениях редакции - и судьба печатного органа была решена. Для этого широко пользовались негласно служившими в полиции литераторами, услуги которых полиция высоко ценила.
Таким образом, неограниченным хозяином журналистики Империи являлся министр полиции. Наряду с ним ликвидировать любую неугодную газету мог также министр внутренних дел, а провинциальные газеты - префект.
Декретом от 5 февраля 1810 г. Наполеон ввел должность особого «главного директора» по делам печати, непосредственно подчиненного министру полиции. Согласно этого декрета не только владельцы типографий, но даже простые книгопродавцы должны были в обязательном порядке засвидетельствовать свою благонамеренность, представив доказательства:
1) «доброй жизни и нравов»
2) «привязанности к отечеству и государю».
В 1814 после сражения в «битве народов» Наполеон I признал свое поражение, отрекся от престола и укрылся на острове Эльба. Сенат опубликовал указ: «Свобода печати полная, за исключением законной репрессии за преступления, которые могут произойти из-за злоупотребления этой свободой».
5 марта 1815 года Наполеон неожиданно покидает остров Святой Елены и возвращается в Париж. По возвращении Наполеон издает декрет от 22 апреля 1815 «О свободе печати». После поражения его взгляды полностью переменились, он стал верить в то, что свобода печати - абсолютное благо, он готов был отстаивать эти принципы. Но битва при Ватерлоо поставила крест на судьбе Наполеона. Говорят, что, даже находясь в изгнании на острове Святой Елены, он выступал за полную свободу печати. В этом примере хорошо просматривается вся противоречивость личности первого французского императора.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 401; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!