Член парламента от консервативной партии 8 страница
Перед Поппи и Мартином были записаны Кортни и Даррен, после них Кармель и Ллойд. При словах «Кармель и Ллойд» Поппи представился дорогой универмаг.
Она вообразила себе, как одна из тех женщин, что живут в больших домах на главной улице – куча денег, сложная укладка, нянечка, собственные ванная и туалет, – глядя на ключи, лежащие на туалетном столике из сосны, говорит мужу: «Дорогой, загляни в «Кармель и Ллойд», у нас кончается фуа-гра, и я не знаю, что сегодня подать на обед, когда придут Чарльз и Фелисити». Муж, которого бесит её привычка говорить в нос, понимает, что сама она не съест ни крошки, поэтому ничего не отвечает и лишь продолжает разглаживать невидимые складки газеты «Телеграф». Кортни и Даррен оказались гопотой.
Всех гостей перепутал бестолковый охранник. Поппи подумала, может быть, не такой уж он и бестолковый, может быть, при такой чудовищно монотонной, тоскливой работе он нарочно придумал хоть что-то, развеявшее скуку. Новобрачные обменивались клятвами, и тут кто-то завопил: «Это не наша Кортни!» Поппи пригляделась и увидела Доротею, плачущую на плече чернокожего франта; он мог быть гостем и на той свадьбе, что ещё не началась, и на той, что уже закончилась. Большая часть девушек пришла бы в негодование, если бы их важный день превратился в такой кавардак, но только не Поппи. Ей всё это показалось уморительным, ведь бабушка, и ухом не поведя, отправилась праздновать внучкину свадьбу с незнакомцами.
|
|
|
В результате Мартин и Поппи то и дело принимались хихикать прямо во время недолгой, сухой церемонии, и им не довелось испытать всех тех чувств, что должны были сопровождать такое великое событие. Да, впрочем, ничего великого в нём не было, не считая задницы Кортни, необъятной и затянутой в персиковый атлас. Поппи видела её в саду; зажав сигарету в карминно-красных губах, Кортни беспокоилась, как бы не поджечь залитые лаком кудряшки по обеим сторонам щедро нарумяненного лица. Она напомнила Поппи большую толстую куклу, только ей в жизни не доводилось видеть куклы, умеющей говорить такие плохие слова.
Поппи завороженно смотрела, как дрожащий фотограф пытается собрать вместе упорно сопротивляющуюся толпу для группового снимка. Вынув изо рта окурок, Кортни держала его в руке, пока многочисленные дети толкались у её ног. Выдохнув, она завопила так, что её услышали на парковке: «Даррен, а ну быстро сюда, утырок паршивый!»
Поппи вздрогнула, и ей стало грустно. Маленький, тощий Даррен, с бритой головой и блестящей серёжкой в ухе, поплёлся, куда приказала будущая жена. Руки он прятал в карманах, увы, слишком неглубоких; ссутуленные плечи подчёркивали узость пиджака, изо рта свисала самокрутка. Вид у Даррена был побитый. Поппи не видела счастливого будущего Кортни и Даррена, которые даже в этот особенный день не смогли выбраться из грязи. Злые, разочарованные, они, должно быть, надеялись на двадцатичетырёхчасовую передышку от гнетущего убожества никуда не годной жизни. По-видимому, они сознавали, что этот день для них – особенный, но жизнь так и осталась паршивой, и от этого не спасал ни взятый напрокат костюм, ни подержанное платье.
|
|
|
У Поппи Дэй не было ни венчания в церкви, ни хора, ни священника, ни роскошного платья, ни фаты, ни подружек невесты, ни цветов, ни весёлой вечеринки со свадебным тортом и конфетти. Она не шла к алтарю под музыку, окружённая букетами лилий и побегами плюща, отец не вёл её под руку, отца просто не было – и точка. Не было свадебного путешествия в какую-нибудь жаркую страну, где еда до неприличия вкусная, не было фотографий, передающих «атмосферу свадьбы», ничего этого не было. Были двадцать минут смеха, пара бокалов в пабе с друзьями, которые спели «та-да-да-да» на мотив «невеста идёт», а потом домой, в кровать. Да, и мамы тоже не было, но про маму отдельная история.
Поппи позвонила ей за несколько недель до свадьбы. Телефонная трубка, соединившая их через километры, скользила во вспотевшей ладони.
|
|
|
– Привет, милая.
Поппи могла поклясться, что мать не вынула изо рта сигарету. Была у неё такая манера – говорить краешком рта, сжав зубы, добавляя таким образом пламени в разговор.
– Как ты, мамочка?
– Ой, сама знаешь.
Поппи знала. Очередная мамина авантюра принесла ей вместо золотого песка только тот, что сыпался из её ухажёра. Он пообещал ей рай и несколько недель казался сказочным принцем, кормил, поил и ласкал, но что потом? Ах! Ужас! Кошмар! Оказался толстым, лысеющим кретином, стоило ей лишь протрезветь. Опять она связалась с таким же неудачником, как все остальные, опять оказалась на дешёвом приморском курорте. Благодаря выпивке он, конечно, был похож на Карибы, но в дождливый вторник, когда под рукой не было ни денег, ни друзей, казался скорее Блэкпулом. В Блэкпуле, по крайней мере, можно было выпить чаю и поболтать с местными.
– У меня новости, мам.
– Да?
Что бы ни случилось у Поппи – смертельная болезнь, выигрыш в лотерею, – маме до этого не было дела. Впрочем, тут Поппи погорячилась. Большой выигрыш в лотерею, пожалуй, смог бы заинтересовать Шерил.
– Мы с Мартом решили пожениться!
|
|
|
– Когда?
– Через месяц.
– Да я не про свадьбу. Когда тебе?
– Что – когда мне?
– Рожать, тупая ты корова!
Поппи понадобилось некоторое время, чтобы проследить ход её мысли. По счастью, общение с Доротеей научило Поппи связывать воедино полнейшую чепуху так, чтобы получалось что-то связное.
– Я не беременна. – Поппи прикусила губу, чтобы сдержаться и не добавить: «Тупая ты корова!»
– Не беременна?
– Не беременна.
– Ну и слава богу! Представляю, как вытянулось бы лицо у Терри! Связался с бабушкой!
– Очень мило.
– А почему же вы тогда женитесь?
– Как – почему?
– Ну, раз ты не беременна…
– Потому что мы любим друг друга, мама. Когда люди любят друг друга, они женятся. Во всяком случае, мы хотим.
– Но… Мартин Термит…
Поппи мгновенно ощетинилась, готовая защищать.
– Да, Мартин Термит. И что?
– Ну, не знаю, детка. Он же тебе луну с неба не достанет.
Поппи ничего не ответила. Она думала: Мартин столько всего для неё сделал и так заботился о ней, что этой любви хватило бы с лихвой заменить ту, что она не видела от мамы. Поппи избегала таких разговоров, так было лучше для всех.
Внезапно Шерил воскликнула:
– Ой, Поппи! Я тут купила себе такое платье, бирюзовое, из шифона, и жакет к нему в тон – подобрать украшения, и будет просто идеально!
Поппи улыбнулась этому неожиданному проявлению эмоций, стараясь не обращать внимания на то, что он связан с новым нарядом, а не со скорой свадьбой дочери. Мать придёт на свадьбу, а это уже кое-что.
– Так ты придёшь? – Поппи старалась, чтобы голос не звучал слишком удивлённо и восторженно.
– Это же свадьба моей девочки, счастливый день моей малышки! Конечно, я приду. Ни за что на свете не пропущу такое событие!
Поппи просияла, неожиданно обрадованная. Как бабушке будет приятно!
– Я бы рада вам помочь в плане денег, но…
– Не волнуйся, мамочка, у нас всего хватает.
На следующий день после свадьбы Поппи узнала, почему мама всё-таки не пришла. По дороге в загс Дженна заметила её у бара. Она не видела Шерил несколько лет и была поражена её худобой – свидетельством долгой алкогольной диеты. Винные пары сделали своё дело. Бирюзовое платье висело на иссушённом тельце. Тощие ноги в белых туфельках из лакированной кожи передвигались с трудом. Золотая сумочка с витиеватой застёжкой из тех, что громко щёлкают, когда закрываются, шлёпала по костлявому бедру. С Шерил были два торговца с рынка. Все трое не держались на ногах, не могли ни говорить, ни даже стоять прямо; в конце концов они рухнули у стены, сплетясь в кучу непослушных конечностей. Невесомое, бледно-голубое тело Шерил накрыло их всех; один из пьяных приятелей нацепил её шляпку с пером в тон платью, она криво сидела на голове, которую не держала шея.
Тогда Поппи не знала, смешно это или грустно, что мама смогла проделать долгий путь из своего Ланзасрате до Лондона, но бутылка водки помешала ей пройти последние пятьсот метров до загса. Сейчас Поппи поняла – грустно это, а не смешно. Ни капли не смешно.
Она расставляла диванные подушки, когда позвонили в дверь. Прежде чем увидеть Дженну, Поппи услышала её громкое пение не в лад и открыла. Подруга не нуждалась в приглашении – этот этап они миновали много лет назад. Отпихнув Поппи, Дженна мимоходом чмокнула её в щёку и, не умолкая, проскользнула на кухню – ставить чайник. Поппи неподвижно застыла в дверном проёме. Из кухни доносился «SOS» – хит группы Абба.
«Ты ушёл, как же снова мне жить без тебя?» Дженна дотанцевала до прихожей и, встав напротив подруги, продолжила петь уже в деревянную ложку, которая обычно стояла возле плиты в фарфоровой банке в форме курицы. Смеясь, Дженна ждала, когда же Поппи к ней присоединится, но та не двигалась с места, и подруга резко остановилась. Выражение лица Поппи и её нежелание принимать участие в концерте подсказали – случилась неприятность.
– Что с тобой, детка? Что-то случилось?
Поппи покачала головой; её глаза наполнились слезами. Уровень тревожности Дженны мгновенно повысился. Поппи несвойственно было так себя вести; обычно ей нравилось импровизированное караоке. Будь всё в порядке, она схватила бы расчёску и закружилась бы в танце, но сегодня всё было иначе. Чем дольше Поппи молчала, тем сильнее становился страх. Он становился осязаемым и, вертясь вокруг девушек, опутывал их паутиной нервозности и тревоги. Дженна начала строить догадки.
– Что-то с Доротеей?
– Нет, нет.
– С мамой?
Поппи улыбнулась, как бы говоря: «Что с ней может такого случиться, чтобы я расстроилась?»
– Нет.
Помолчав немного, Дженна наконец решилась высказать новое, более вероятное предположение. Положив руку на локоть лучшей подруги, она спросила:
– Поппи, что-то с Мартом?
Поппи посмотрела в лицо подруги; ей тяжело было сообщать Дженне печальную новость, своей болью причинять боль другому человеку. Но Поппи кивнула.
Дженна подалась вперёд, сжала подругу в объятиях и тут же разрыдалась – бурно, искренне.
– О Господи, Поппи, нет! Поппи, он жив?
Прижатая к плечу подруги, Поппи невнятно пробормотала слова, которые считала самым честным ответом:
– Я не знаю. – И слёзы хлынули из глаз с новой силой. Девушки неподвижно стояли в дверном проёме; обе не знали, как быть дальше.
– Присядь-ка, милая. – Дженна кое-как втащила подругу в комнату, уложила на аккуратно расставленные подушки, а сама села на пол и вытянула ноги. Вытягивать ей пришлось ещё и слова из Поппи; та никак не могла собраться с духом и обо всём рассказать.
– Говори как есть, Поппи. Ты же знаешь, я всегда буду рядом, с тобой. – В её голосе появились материнские нотки, те самые, что помогали успокоить подругу с незапамятных времён, даже когда девочки были ещё слишком маленькими и не понимали, какую роль берёт на себя Дженна.
– Вчера ко мне пришли два солдата. Они сказали мне: Март пропал без вести.
– Почему ты мне не позвонила? Я бы тут же примчалась! Сижу, ни о чём не думаю, а ты тут совсем одна…
Поппи посмотрела на Дженну. Она не знала, как объяснить подруге свою потребность побыть в уединении. Но Дженна и не ждала ответа. Она сразу же задала новый вопрос:
– Как это – пропал без вести? Они же не могли его потерять!
Поппи грустно улыбнулась.
– В общем-то, они действительно его потеряли. Когда они только рассказали мне, я подумала, наверное, он погиб, и никто не может найти тело, или…
Её речь была прервана громкими, шумными рыданиями Дженны.
– Поппи, бедная… бедный Март…
Поппи погладила ладонь подруги.
– А когда я была на работе…
– О господи, тебя после такого заставили работать? Ну, я устрою этой корове Кристине!
– Да всё нормально, Джен. Она же не знает, я ей ничего не рассказала. – Ярость преданной Дженны, сейчас совершенно неуместная, растрогала Поппи. – В общем, я делала укладку миссис Ньютон, и тут у меня в голове возник образ Марта. Понимаю, со стороны это покажется безумием, но я будто смотрела фильм; я слышала и видела, что случилось с Мартом. Я знаю, его захватили.
– Куда захватили? Что ты имеешь в виду? – Дженна ничего не могла понять.
– Захватили в плен. Взяли в заложники.
– О господи! – Дженна зажала рот обеими руками. Она была не в состоянии выбирать выражения; речевые тормоза ей отказали. – Боже мой, Поппи! Это же кошмар какой-то, это как с тем Терри Уэйтом из Блэкпула. Его привязали к батарее и годами не давали даже в Библию заглянуть, хотя он был священником. Зубы у него разрушились, и, когда его наконец спасли, ему пришлось вставлять новые. А с ним был ещё один парень, Джон, так того вообще девушка бросила, когда он домой вернулся, бывает же такое дерьмо. Нет, я не говорю, что ты бросишь Марта, потому что он будет весь заросший и чесоточный, и в Библию он смотреть даром не станет, но это же ужас – даже не знать, как сыграли «шпоры»![1]
Поппи сквозь слёзы улыбнулась в ответ на эту бессвязную речь. Она попыталась представить себе Мартина, привязанного к батарее, как Терри Уэйт, который, она знала, был совсем не священником, а дипломатическим представителем архиепископа Кентерберийского, но Дженне она говорить об этом не стала. Гораздо важнее было понять причину.
– Но ведь тут совсем другое дело, Джен! Март же не священник, и его никто не станет столько лет держать в заложниках.
Дженна посмотрела на Поппи.
– О господи, я что-то не то сказала? Просто я вообще не знаю, что сказать…
– Всё в порядке, Джен, говори, что в голову придёт. Мы же не знаем, как себя вести, да? Всё так неожиданно, глупо и… чудовищно.
– Чудовищно, просто чудовищно, – согласилась Дженна. Некоторое время они молчали. – А что будет дальше?
– Я не знаю… я на связи с сержантом, его зовут Роб, и он придёт позже. Может быть, сообщит новости. Они обещали держать меня в курсе; мне остаётся только ждать. – Поппи решила не рассказывать ей ничего о людях, взявших Мартина в заложники и убивших его товарища; толку от этой информации не было, Дженна бы лишь расстроилась ещё больше.
– У тебя есть зубоврачебная страховка, Поп?
– Зачем?
– Новые зубы Марина, наверное, дорого обойдутся.
Поппи рассмеялась, чтобы не заплакать. Предстояло ещё много слёз.
– И что ты теперь собираешься делать? – неуверенно поинтересовалась Дженна. Поппи не знала ответа на вопрос. Что ей делать? Мысли ещё только-только начинали прорисовываться. Поппи старалась привести их в порядок, если они ни к чему не приведут, это занятие, по крайней мере, хоть немного её успокоит.
– Его же собираются спасать?
Тоже простой вопрос. И тоже без ответа.
– Наверное, Джен. Ведь так его не оставят, как ты думаешь?
Подруги беспомощно посмотрели друг на друга. Ведь так его не оставят? Поппи решила спросить Роба, какой у него план спасения.
Дженна задумчиво закусила нижнюю губу и внезапно вскрикнула:
– Господи, Поппи, да ведь в новостях показывали!
– Что показывали?
– По поводу Марта.
– Что по поводу Марта? – Поппи вспомнила слова Роба о двадцатичетырёхчасовом запрете на передачу новостей, но сутки уже прошли.
– Ну, не совсем по поводу Марта, я же не знала, про кого это, но я что-то такое утром слышала по «Скай», но не обратила внимания.
Дженна, как и большинство населения, была эмоциональна пресыщена известиями о несчётных смертях солдат и не могла сопереживать им в полной мере. Лишь трагедия в собственной семье рвала душу в клочья. Для многих это был лишь третий заголовок после сообщений о выходках знаменитостей и шоу-бизнесе в политике.
Вскочив, Поппи включила телевизор. Изо всей силы нажимая кнопки пульта, она нетерпеливо ждала, когда экран оживёт. Сначала сообщили о падении цен на недвижимость, о звезде, с которой слетело платье прямо во время церемонии награждения, и о решении банка Англии урезать размеры процентной ставки. Девушки, затаив дыхание, ждали.
Бух! Наконец-то появилось! Сердце Поппи забилось быстрее. Подруги придвинулись поближе к телевизору, желая разглядеть каждую деталь, расслышать каждое слово. Обычно, сидя в трёх метрах от телевизора и погромче включив звук, можно было увидеть всё, что нужно, но не сегодня. В правом верхнем углу экрана появилась маленькая фотография – улыбающийся молодой солдат в форме. Это был Аарон Сазерби, тот самый Аарон Сазерби, который завтракал, брился и одевался бок о бок с мужем Поппи всего пару дней назад.
Новости не сообщали особых подробностей, только возраст погибшего и тот факт, что он восемнадцать месяцев состоял на службе Королевского полка принцессы Уэльской; в командировку он отправился впервые, оставил жену и двухлетнего сына. «Оставил» произнесли таким тоном, будто он ушёл от них по собственному желанию, и Поппи это не понравилось. Она представила жену Аарона сидящей на диване рядом с маленьким мальчиком, который не может понять, почему папа их оставил.
Поппи не знала, лучше или хуже вдове, у которой остался малыш без папы. Потом представила возле себя малыша и решила – определённо лучше.
Поппи думала об этом, когда голос, сообщавший новости, вдруг словно взревел: «Во время происшествия, в котором был убит рядовой Сазерби, ещё одного солдата захватила в плен пока неизвестная группа террористов. Требований освободить его ещё не поступило. Его семью проинформировали. Мы будем сообщать подробности по мере их поступления…» – хмурая гримаса ведущего превратилась в улыбку, и продолжился приключенческий фильм об агенте 007, снятый на студии «Элстри».
Было так странно осознавать, что речь о Мартине, и ещё более странно, что семья, которую проинформировали, сама Поппи. Она знала, зачем об этом упомянули: чтобы другие семьи не волновались понапрасну. До того, как новости попадут на телевидение, о них всегда сообщают близким. К тревоге Поппи прибавилось странное волнение; ей не хотелось быть в такой чудовищной ситуации, но в то же время она думала: «Ух ты, мы в телевизоре!»
– Твою мать, Поппи! – Дженна ёмко и чётко обрисовала происходящее.
Обе девушки не отрывали глаз от ящика, ожидая повтора – вдруг что-то пропустили? Прежде чем позвонили в дверь, они успели посмотреть новости ещё раз. Поппи была рада Робу. Они с Дженной без конца муссировали одно и то же, накачиваясь кофеином; Поппи трясло и тошнило. Она всегда любила общаться с подругой, но теперь хотела лишь одного – чтобы та поскорее ушла, и можно было бы поразмыслить в одиночестве, что теперь делать. Но, по правде говоря, делать было нечего, оставалось только ждать.
Столкнувшись в коридоре с Робом, Дженна бросила на него сердитый взгляд; ей тоже нужно было свалить на кого-то вину. Поппи показалось забавным, что теперь её жизнь состоит из крайностей – то тишина, тоска и одиночество, то нескончаемый поток гостей и событий. Рядом с Мартином всё было гораздо спокойней.
– Как вы себя чувствуете, Поппи?
– Да нормально. Хотите чаю?
– Было бы чудесно. – Сняв берет, Роб прислонился спиной к кухонному шкафу.
Поппи была признательна, что он не пытается заполнить тишину светской беседой, оставляя им обоим время поразмыслить. От этого становилось чуть легче.
– Я видела новости, Роб. – Поппи решила опередить его вопрос.
– Я подумал, наверное, вы их включите. Что скажете по этому поводу?
– Так странно понимать, что речь о Марте… немыслимо. Новость о смерти Аарона куда серьёзнее, поэтому ей уделяется больше внимания; об остальном пока говорят мало.
– Почему вы сказали – пока? – задумавшись, Роб прижал указательный палец к губам и усам.
– Мне кажется, когда люди добавят в список очередную смерть, их заинтересует новость о том, что солдата взяли в плен. Думаю, они сочтут её… необычной. Об этом ещё будут говорить.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 789; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!