Вопрос 26.Методология советского правоведения.
(Н.Н. Тарасов, «Методологические проблемы юридической науки») На протяжении многих десятилетий, в силу официального господства в стране марксистского учения, отечественное научное юридическое сознание относилось к методологии правовой науки почти исключительно нормативно, а не рефлексивно. Императивное политическое «вменение» материалистической диалектики как единственно верной методологии научного познания ограничило исследовательские возможности правоведов в данной области, в основном, интерпретацией (в жанре «творческого применения») тех или иных постулатов марксизма применительно юридической предметности. Проблемные исследования, предполагающие критику философских оснований и методологических установок юридической науки, по сути, исключались. Реальные возможности здесь ограничивались, в основном, простой комбина-торикой частных методов правоведения, «по принципу» находящихся в рамках разного рода «модификаций» материалистической диалектики. Словом, существовавшая методология исследования права в нашей науке, по сути дела, не проблематизировалась и разрабатывалась, а обосновывалась и реализовалась
(Тарасов Н.Н.) Ведущие методологические идеи советского правоведения.
1. Механизм социальных революций в марксизме.Было объявлено, что общество развивается поступательно (прогрессивно) и каждый последующий этап развития более прогрессивен, чем предыдущий. В основе развития общества лежит развитие средств производства, которое имеет линейный необратимый характер, оно объективно, доказыванию и обоснованию не подлежит. Человечеству имманентно присуще развитие своих технических средств, средств труда.
|
|
|
Однако производство всегда осуществляется в некоторых формах – производственных отношениях (отношениях по поводу производства, обмена и распределения благ в обществе). Эти отношения, которые закрепляются законом и защищаются государством, не способны к естественному линейному развитию, поэтому они консервируют состояние общества. Производственные отношения всегда отстают от уровня развития производительных сил, поскольку законсервированы и не могут автоматически следовать за развитием средств производства. «Консервация» производственных отношений осуществляется, в том числе, и политико-правовой надстройкой классового общества – институтами государства и позитивного права, которые фиксируют в юридических конструкциях и снабжают государственным принуждением защиту сложившегося типа производственных отношений, выгодного экономически и политически господствующему классу.
2. Идея экономического детерминизма.
|
|
|
Представление о двух сферах жизни общества – экономическом базисе и надстройке, которая имеет различные сегменты (политическая, государственная, правовая надстройка). Надстройка полностью зависит от экономического базиса. Все предопределяется автоматически, на уровне элементарного закона. Смена экономического базиса влечет смену надстроечного базиса, к которому отнесены государство и право. Отсюда вывод, что государство и право не имеют собственной истории, они являются только формой и средством обеспечения базиса в отношениях и полностью следуют законам развития экономической сферы общества.
В рамках этих двух постулатов жила советская юридическая мысль. Она исходила из приоритета экономических отношений, определяющей роли базиса и линейного развития истории. Линейное развитие истории выгодно тем, что считалось, что социалистическая формация (государство и право) – более высокий уровень развития, чем капитализм. Осознавалось, что мы живем в будущем, к которому рано или поздно придут все остальные.
Вопрос 27.Философско-методологический монизм и советское правоведение.
Отношение Н.Н. Тарасова к философско-методологическому монизму, критика позиции В.М. Сырых. Мысль о необходимости следовать в науке только тем путем, который ведет исследователей к объективно-истинному знанию, весьма привлекательна. Вот только кто безошибочно наставит правоведов на такой путь, снабдит знанием о нем - остается проблемой. Если бы ученым был доподлинно известен путь, ведущий к объективно-истинному знанию, то призывать их следовать этому пути вряд ли бы пришлось. Более того, в этом случае и наука, по сути своей, была бы не нужна, поскольку поиски такого пути (или путей), по сути, и составляют смысл ее существования. С таких позиций, в правоведении, свободном от политического и идеологического принуждения, выбор философских оснований и методологи исследования - выбор и ответственность ученого. Важно только, чтобы это была именно методология науки, т.е. исследование осуществлялось по правилам науки, а, например, не искусства или просто в жанре бытовых рассуждений. И в данном выборе участвует только один «цензор» - профессиональная культура ученого, а оценивает его только один «судья» - сама наука в лице научного сообщества.
|
|
|
Философско-методологический монизм имел и положительные следствия для советской теории права.
|
|
|
Во-первых, единая идейная рамка, система философских категорий и принципов познания сформировали единое пространство юридических исследований, дали возможность вести в заданных идеологией рамках разработку новых юридических понятий и конструкций. «Юридическая наука советского периода, обращенная главным образом к советскому государству и праву, находилась в условиях достаточно определенных социальных идеалов и стратегий, имела вполне устоявшиеся философские основания и методологические установки» (Н.Н. Тарасов).
Во-вторых, отсутствие тотальной прагматической (технико-юридической) ориентации профессионального правосознания.
Отношение советской теории права к юридической догматике. Сложившаяся юридическая догма, строящаяся на понятиях и конструкциях римского права и разрабатывавшаяся применительно к существующим системам законодательства, с позиций советского правоведения принадлежала к досоциалистическим типам права и по содержанию, и как метод. Кроме того, как метод она противоречила самосознанию советской юриспруденции, рассматривающей себя исключительно как научное познание права, осуществляемое посредством диалектического метода.
Стремясь к рассмотрению социалистического права «как нового, высшего типа права, отличного от буржуазного права не только по содержанию, но и по форме», наша юридическая наука осознавала, прежде всего, свой философско-методологический разрыв с юридическим позитивизмом и, в этом смысле, свое отличие от традиционной юридической догматики. Это, разумеется, не означает, что наша наука исключила из поля зрения круг вопросов, традиционно соотносимых с юридической догматикой. Многие из них рассматривались в рамках формально-юридического метода теоретических исследований, актуализировались в плане юридической техники. Причем негативное отношение к догматической юриспруденции не мешает в ряде случаев оценивать результаты ее разработок относительно досоциалистических типов права, правда, почти исключительно в смысле юридической техники, как элементы общей культуры, достижения цивилизации, которые не только могут, но и должны восприниматься и использоваться советской юриспруденцией.
Кажется допустимым считать советское правоведение в значительной мере догматическим, поскольку работы именно такого рода занимали в нашей исследовательской практике весьма почетное, если не сказать основное, место. Отсюда напрашивается выглядящий достаточно очевидным вывод, что относительно юридической догматики советская наука права придерживается «двойного стандарта» - дистанцируется от нее идеологически и реализует практически. Однако вряд ли он вполне точен. По крайней мере, если считать принципиальным для догматического подхода, исходить из устойчивости «формальной стороны в праве при изменяемости его содержания». Наше же правоведение, даже при разработке традиционно догматических аспектов, исходило как раз из приоритета классовой сущности, социально-политического содержания права, целей и задач социалистического общества. С этих позиций интерпретировались традиционные юридические формы и конструкции, например, договор купли продажи (применительно к социалистическим организациям), договор жилищного найма, трудовой договор и т.д., разрабатывались новые приемы и способы регламентации взаимодействия субъектов права. В этой же установке нередко осуществляется и осмысление догмы права на теоретическом уровне, в частности, вопросов субъективного права, правоотношения, юридического лица и др.
В целом, советская правовая наука вполне последовательно стремилась к преодолению классовой, политической нейтральности юридического позитивизма, догматического подхода к праву и, в этом смысле, оправданно осознавала свой принципиальный разрыв с традицией досоциалистической догматической юриспруденции. Что же касается анализа действующего права с позиций юридической догмы, то в виде формально-юридического метода, юридико-техиических разработок он, безусловно, реализуется. Однако лишь в той мере, в какой не нарушает фундаментальных теоретических положений и методологических установок господствующей докт-рины, и в соответствующих интерпретациях.
Таким образом, соотнесение юридической догмы с досоциалистическими типами права в соединении с принципиальной несовместимостью любой догмы с диалектическим методом познания не давало методологических оснований для различения в рамках советской юриспруденции научного исследования и догматического анализа права, а следовательно, осмысления последнего как самостоятельного феномена.
Следствия философско-методологического монизма.В философском плане, в своих онтологических представлениях, гносеологических принципах и установках мы были, да и, в основном, остаемся «методологическими монистами». Сформировавшаяся традиция юридических исследований в рамках монистической, закрытой философско-методологической системы во многом предопределила распространяющееся сегодня стремление к замене марксистской методологии другой, но не менее универсальной и всеобщей.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 3858; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!