Генетический детерминизм: несокрушимая догма



В 1953 году Уотсон и Крик изменили направление человеческой истории, опубликовав в престижнейшем британском научном журнале Nature статью под названием

 

«Молекулярная структура нуклеиновой кислоты». При помощи метода рентгеновской кристаллографии они обнаружили, что молекула ДНК представляет собой длинную линейную молекулярную нить, состоящую из четырех разновидностей молекулярных «кирпичиков» под названием нуклеотидные основания: аденин, тимин, гуанин и цитозин (сокращенно их обозначают буквами А, Т, G и С). Кроме того, ученые обнаружили, что пары нитей ДНК соединяются в двойные спирали. Но самое главное их открытие состояло в следующем: последовательность нуклеотидных оснований А, Т, G и С вдоль молекулы ДНК являет собой код, используемый для синтезирования протеинов тела.

Таким образом, ген — это отрезок ДНК-кода, состоящий из последовательности нуклеотидных оснований, необходимых для создания конкретного протеина. Молекулы протеина представляют собой материальные «кирпичики» клетки и в этом качестве ответственны за физические и поведенческие черты организма.

Исходя из природы кодировочного механизма ДНК Фрэнсис Крик вывел концепцию, которая носит название центральная догма молекулярной биологии. Эта центральная догма описывает движение информации в биологических системах. ATGC-последовательности в ДНК представляют собой массивы информации (оформленной в виде генов), в которых закодирована структура протеинов. Клетка делает что-то вроде ксерокопии гена в виде нуклеиновой кислоты другого типа — рибонуклеиновой кислоты (РНК).

РНК-копия представляет собой молекулу, которая физически задействована в превращении ДНК-кода в молекулу протеина. Таким образом, информация из ДНК транскрибируется в молекулу РНК, затем информация из РНК трансформируется в молекулы протеина. Центральная догма Фрэнсиса Крика описывает движение информации в большинстве биологических систем как унифицированный процесс: от ДНК к РНК, а затем к протеину.

Поскольку изначальные характеристики формообразующих структур закодированы в ДНК, эта молекула считалась первичным детерминантом наших биологических черт. Таким образом, центральная догма гласит, что ДНК является основным фактором, определяющим наше положение в жизни. Согласно Уотсону и Крику, секрет жизни в конечном счете сводится к линейным молекулярным процессам, которые осуществляются в ядре клетки путем включения или выключения конкретных генов внутри ДНК. Этот вывод вкратце отображает концепцию биологического редукционизма: основой жизни являются материальные гены.

Центральная догма стала одной из важнейших аксиом современной науки и оказала решающее влияние на направление генетических исследований в последние полвека. Уверовавшие в механистический ньютонов мир биологи полностью убеждены в том, что жизнь и ее процессы являются результатом материальных взаимодействий, наподобие того, что происходит с движущимися взаимно подогнанными шестеренками заводных механических часов. В общем, получается следующее: еще до рождения Уотсона и Крика наука определила, что жизнь управляется набором физических молекул. Оставался лишь один вопрос: «Какие именно молекулы в этом задействованы?» Когда Уотсон и Крик опубликовали результаты своих исследований, вывод казался очевидным: жизнью управляют молекулы ДНК.

Ученые безапелляционно приняли центральную догму за истину, поскольку изначально предощущали именно такой результат. И вот ведь забавно: биологи признали гипотезу Крика, даже не подвергнув ее критической проверке и оценке. Любопытный и важный факт: сам Фрэнсис Крик охарактеризовал гипотезу о механизме передачи наследственной информации по пути ДНК-РНК-протеин как «догму». А ведь слово догма означает- «верование, основанное на религиозном убеждении, но не на научных фактах».

Приняв неподтвержденную догму за истину и положив ее в основу биологии и медицины, научный материализм по иронии судьбы официально забрел на территорию религии! И теперь вопрос, кого представляет современная биология — науку или религию, определяется тем, контролирует ли, собственно говоря, ДНК жизнь в полной мере. Давайте-ка, прежде чем мы станем ходить по отелям, заменяя лежащие там томики Библии на книги по генетике, рассмотрим вопрос о значении ДНК. Действительно ли эта молекула играет первостепенную роль?

Ключевое практическое следствие центральной догмы Крика состоит в том, что наследственная информация движется лишь одним путем ДНК-РНК-протеин и никогда—в противоположном направлении. Отсюда следует, что (согласно Крику) протеин не может влиять на функции и деятельность кода ДНК. Загвоздка в следующем: тело, живущее своей жизнью, состоит из протеинов, и если протеины не могут посылать информацию о своем жизненном опыте обратно к ДНК, получается, что данные из окружающей среды никак не влияют на генетическую судьбу жизненных форм. Это означает, что генная информация никак не связана с окружающей средой.

Направление информационного потока, определяемое центральной догмой, послужило основой концепции генетического детерминизма, повлиявшего на жизнь каждого обитателя нашей планеты! Генетический детерминизм представляет собой верование, согласно которому гены управляют всеми нашими чертами — физическими, поведенческими, эмоциональными. Именно в силу этого верования мы постоянно ищем, какие черты определяют судьбы наших семей, а ученые ищут гены, определяющие те или иные характеристики исследуемых организмов. Проще говоря, это верование в то, что наша судьба управляется генами, а поскольку извне на гены повлиять никак невозможно, то мы являемся пассивными жертвами собственной наследственности.

Однако со временем были совершены новые открытия, поставившие правильность таких верований под сомнение. В конце 1960-х годов генетик из Висконсинского университета Говард Темин исследовал, каким образом опухолевые вирусы берут на себя управление генетическим кодом зараженных клеток. Вирус, с которым работал ученый, содержал в себе только РНК в качестве генетической молекулы. Когда Темин опубликовал результаты своих исследований, согласно которым информация, содержащаяся в РНК молекулы-паразита может двигаться в обратном направлении, изменяя ДНК-код молекулы-хозяина, его подвергли остракизму и объявили еретиком. В данном случае религиозные коннотации ярлыка еретик оказались совершенно уместными, поскольку ученый был виновен в том, что поставил под сомнение догму.

На тот момент никто не был готов к глубоким практическим следствиям открытия Темина но теперь мы уже знаем, что вирус, вызывающий СПИД, использует тот же генетический механизм. Так что в конце концов Темин в 1975 году стал сополучателем Нобелевской премии по физиологии за открытие обратной транскриптазы, фермента, копирующего информацию РНК в код ДНК.

Темин своими работами повредил фундамент центральной догмы Фрэнсиса Крика, поскольку показал, что наследственная информация движется в обоих направлениях: ДНК посылает информацию в РНК, а РНК может посылать информацию обратно в ДНК. Из открытия Темина следует вывод: генетический код может быть изменен искусственно или под влиянием среды, а не только путем случайных мутаций, как предполагалось ранее.

К 1990 году был низвергнут еще один базовый принцип центральной догмы и генетического детерминизма. Фредерик Ниджхоут, биолог из Университета Дьюка, показал, что гены, попросту говоря, не активизируются сами по себе. В своей статье Ниджхоут подчеркивает — гены представляют собой не более чем своего рода чертежи, а идея о том, что чертеж может включиться, абсурдна. Представьте себе человека, который, разглядывая строительный проект в кабинете у архитектора, спрашивает: «Этот чертеж включен или выключен?» Так что более уместен другой вопрос: «Эта ДНК прочитана или нет?» Будучи всего лишь чертежами, гены не способны читать себя сами, то есть они не могут сами себя активизировать. Тогда возникает вопрос: «Какой механизм отвечает за чтение гена?» Ниджхоут пишет: «Когда возникает потребность в том или ином генном продукте, его активизирует сигнал из внешней среды, а не внутренняя способность к активизации, присущая самому гену». Проще говоря: активность генов управляется сигналами среды.

Как мы видели выше, биология и медицина претерпевают значительные изменения под влиянием новой науки об эпигенетическом контроле. Префикс эпи- означает «над»; таким образом, само название этой науки подразумевает: она изучает то, что контролирует гены сверху. Иными словами, эпигенетика описывает то, каким образом генная активность и клеточные проявления управляются информацией извне (а не внутренним материальным содержанием ДНК).

Неудобная правда, что гены не управляют собственной активностью сами и что наследственная информация не течет в одном направлении (как это утверждает центральная догма), была установлена уже более двадцати лет назад. Однако, не обращая ни малейшего внимания на эту муху в компоте, учебники по биологии, средства массовой информации и, прежде всего, фармацевтическая промышленность продолжают сопротивляться отмиранию центральной догмы. Они и дальше убеждают обычных людей в том, что нашими жизнями управляют гены. По-видимому, кто-то всерьез надеется, что слепая вера сможет оживить эту дохлую собаку-догму.

Несмотря на то что наука доказала несостоятельность догмы о генетическом детерминизме, средства массовой информации продолжают пропагандировать концепцию, что нашей жизнью управляют гены. Ежедневно мы видим в новостях сюжеты о том, что обнаружен ген, контролирующий ту или эту человеческую черту. Люди выстраиваются в очередь, чтобы узнать свою судьбу при помощи новейшей технологии чтения индивидуального генома. Ложная концепция генетического детерминизма вошла в плоть и кровь доминирующей базовой парадигмы и теперь не боится даже неопровержимых научных доказательств своей несостоятельности.

 

Эгоистичный ГЕН

Ярким свидетельством того, сколь популярной остается до сих пор эта, по сути мертвая, догма, является бешеный спрос, которым пользуется безграмотная с научной точки зрения книга Ричарда Доукинса «Эгоистичный ген». Доукинс выдвигает теорию, что гены создали нас ради того, чтобы мы их распространяли и размножали. Используя логику для совершенно нелогичных умозаключений, он не просто написал абсурдную пародию на научную фантастику, но и оставил далеко позади самый суровый редукционизм, редуцируя организмы до положения простых биологических машин на службе у генов.

В конце концов, отмечает Доукинс, гены живут на протяжении многих поколений, тогда как человеку отпущена лишь одна жизнь. Гены являются водителем, а человек всего лишь машина, которую нужно сменить на новую модель после того, как она пробежит 5 миллионов миль или проживет 120 лет — в зависимости от того, что случится раньше. Предположение Доукинса сродни древнему убеждению в том, что курица — это просто приспособление, при помощи которого яйца производят новые яйца.

Но почему ген назван эгоистичным? А потому, утверждает Доукинс, что генам свойственно такое же желание выжить, как и нам, и они обеспечивают собственное выживание, не заботясь о выживании организма и даже вида, в котором они обитают. Согласно этой теории, целью эволюционной адаптации от поколения к поколению является не обеспечение выживаемости организма, а увеличение репродуктивной способности самих генов. И даже если такая адаптация не обеспечивает выживаемость организма, эгоистичному гену нет до этого никакого дела.

А поскольку центральная догма утверждает, будто все в жизни определяется генами, вполне разумно рассудить (каким бы неразумным ни было это рассуждение), что, говоря словами Доукинса, «мы все от рождения эгоистичны». И еще он полагает, что естественный отбор благоволит к тем, кто жульничает, лжет, изворачивается и эксплуатирует других, — дескать, гены, побуждающие детей вести себя аморально, получают преимущество на фоне других генов. Альтруизм, по утверждению автора этой книги, изначально непродуктивен, так как он идет вразрез с тенденциями естественного отбора. То же самое касается практики брать приемных детей; Доукинс считает, что это «противоречит нашим инстинктам и интересам наших эгоистичных генов».

К счастью, лишь немногие люди перенимают крайние материалистические взгляды Доукинса. Тем не менее, как мы видели на примере фирмы Enron, его идеи служат научной основой (во всяком случае, так кажется некоторым) для самых безжалостных проявлений социального, коммерческого, индустриального и правительственного дарвинизма. Доукинс называет себя атеистом и утверждает, что не верит ни в заботливого Творца, ни в заботливых людей. В отличие от многих гуманистов, которые тоже не верят в Бога-личность, он просто отметает все, что не является детерминистским, материалистичным и откровенно эгоистичным.

Если выживание равнозначно успеху (как это утверждает Доукинс), тогда метастазирующий рак высоко успешен. Ровно до тех пор, конечно, пока не убьет хозяина. Однако (если исходить из идеи, что нашей судьбой управляет ДНК) на момент смерти хозяина эгоистичные гены, послужившие причиной рака, уже успели обеспечить свое выживание, внедрив себя в генетическую структуру хозяйского потомства, в котором будущие копии этого гена будут снова и снова повторять этот же процесс... пока гибельная ситуация не распространится, как раковая опухоль.

Возникает ощущение, что с точки зрения биосферы человеческая деятельность подобна раковой опухоли, воспро-извводящей и копирующей себя до тех пор, пока не разрушит свою среду обитания. Сейчас, когда человечество вышло и космос, мы сделали первый шаг к тому, чтобы оставить любимую Землю умирать и самим отправиться заражать новые планетные системы — тем самым обеспечив свое дальнейшее выживание.

 

ГЕНОМ ЧЕЛОВЕКА

Между тем материалистическая идея, что все заложено в генах, побудила людей к одному из самых амбициозных (и самых разочаровывающих) научных проектов в истории биологии. Речь идет о проекте «Геном челов'ека».

Проект «Геном человека» (ПГЧ) был запущен в 1990 году под руководством Джеймса Уотсона. ПГЧ был представлен общественности как сугубо альтруистический проект, преследующий три основные цели: идентифицировать генетическую основу всех человеческих черт, как позитивных, так и негативных; создать базу данных и инструменты для анализа генетической информации, чтобы потом ими могли пользоваться биотехническая индустрия и частные фирмы; подстегнуть развитие медицины во всем мире.

Ученые рассуждали следующим образом: если в человеческом теле есть более 100 000 протеинов и для производства каждого их них требуется генный «чертеж», тогда у человека должно быть приблизительно такое количество генов, верно? Организаторы ПГЧ полагали, что, составив полный список генов человека, они смогут использовать эти данные для построения истинной утопии.

Чтобы не обескуражить автора книги «Эгоистичный ген» Ричарда Доукинса такими сугубо гуманистическими целями, отметим, что у создателей проекта были и кое-какие скрытые мотивы. Ученые-генетики убедили рисковых инвесторов, что на идентификации всех 100 000 генов, составляющих человеческий геном, можно изрядно нажиться. Предполагалось, что, запатентовав нуклеотидные основания всех генов, а затем продав эту информацию фармацевтическим компаниям для разработки лекарств, инвесторы получат колоссальные прибыли.

Но Природа в очередной раз откровенно подшутила над теми, кто охотится за ее секретами ради выгоды. Основываясь на ложном предположении, что гены всецело управляют чертами организма, спекулянты из ПГЧ думали так: чем сложнее организм, тем больше у него генов. Поэтому на предварительном этапе проекта ученые решили исследовать геном простых организмов, традиционно используемых в генетических исследованиях. Они выяснили, что бактерии — простейшие из встречающихся в природе организмов — обычно имеют от 3000 до 5000 генов. Затем выяснилось, что крошечный, еле видимый круглый червь Cenorhabditias elegans, организм, насчитывающий всего 1271 клетку, имеет около 23 000 генов. Пока все шло в соответствии с теорией.

Затем, поднявшись по лестнице эволюции чуть выше, генетики изучили более сложную фруктовую мушку и с изумлением обнаружили, что у нее только 18 000 генов. Это никак не вписывалось в имеющиеся теоретические построения. Как может намного более сложная фруктовая мушка иметь меньше генов, чем примитивный круглый червь? Тем не менее эти данные не обескуражили ученых, и они взялись собственно за геном человека.

Когда закончился анализ человеческого генома, результаты оказались настолько неожиданными, что вместо оглушительных фанфар вызвали лишь слабое блеяние игрушечного рожка из пластмассы. Оказалось, что мы, такие сложные с биологической точки зрения существа, состоящие из 50 триллионов клеток, имеем около 23 000 генов — почти столько же, сколько их есть у скромного круглого червячка.

Результаты проекта были опубликованы в 2003 году, и это событие было объявлено одним из величайших достижений человечества. В то же время, поскольку ученые не нашли ожидаемых 100 000 генов, это стало причиной значительного сокращения штатов биоинженерных компаний Cetera и Human Genome Sciences, разросшихся в ходе осуществления проекта, и отставки их генеральных директоров.

Доктор Пол Сильверман — один из пионеров в деле исследования генома и стволовых клеток, с самого начала активно пропагандировавший и разрабатывавший ПГЧ, — отреагировал на неожиданные результаты проекта заявлением о том, что науке необходимо пересмотреть концепцию генетического детерминизма. Наконец-то! Сильверман писал: «Сигнальный процесс в клетке в значительной мере зависит от внеклеточных стимулов, которые запускают преобразование ДНК внутри ядра». Перевожу его слова на нормальный язык: «Ключ находится в окружающей среде, придурки!»

Увы, несмотря на то, что проект «Геном человека» не обнаружил 100 000 генов, и несмотря на открытие того, что гены не активизируются сами по себе, широкая публика продолжает верить в генетический детерминизм. Метафорическое сравнение генов с чертежами уже воспринимается как нечто само собой разумеющееся, но при этом никто не задается более глубоким вопросом: «А кто подрядчик, осуществляющий строительство по этим чертежам?» или, что не менее важно, «Откуда взялся первый эгоистичный ген?» и «Кто или что программирует его на эгоизм?»

 

О бабуинах и бонобо

Как и в случае всех остальных моделей мифовосприятия, общественное сознание впитало в себя не одно заблуждение, а целый их комплекс. В частности, мы усвоили не только идею, что людьми руководит ДНК, но и мнение, что эгоизм, насилие и агрессия намертво вписаны в программное обеспечение человека. В результате человечество пришло к убеждению, что разрушающее нашу цивилизацию насилие неизбежно, поскольку оно закодировано у нас в геноме. В конце концов, ведь люди — это всего лишь голые обезьяны, верно?

На самом деле все не совсем так. Материалы двух интереснейших исследований заставляют нас усомниться в устоявшихся представлениях о человеческой природе. В 1983 году, когда американский этолог Роберт Сапольский пятый год изучал стаю бабуинов в кенийском заповеднике «Масай Мара», приключилась беда. От вспышки туберкулеза погибла половина самцов стаи. Источником заболевания была мусорная куча, и умерли как раз самые агрессивные и властные самцы, которые наиболее успешно боролись за пищу.

Сапольский решил прекратить исследование этой стаи и переключиться на другую, где было более сбалансированное численное соотношение самцов и самок. Десять лет спустя ученый вернулся на прежнее место исследований и с изумлением обнаружил, что в той стае совсем не осталось знакомых ему самцов (исчезли даже те, кто не умер в свое время от туберкулеза), а пришедшие им на смену радикально отличаются по своим повадкам от обычных представителей своего вида. В битвах за первенство более крупные бабуины больше не задирались к маленьким, но выбирали лишь равных себе по размеру; а еще самцы стали намного реже, чем прежде, нападать на самок.

Во время первого исследования десятью годами ранее Сапольский обнаружил в крови бабуинов этой стаи высокое содержание гормонов глюкокортикоидов, которые отвечают за реакцию «драться или бежать» и активно выделяются в условиях соперничества и агрессии. А при исследовании подчиненных самцов в обновленной стае Сапольский выяснил, что животные демонстрируют намного меньше признаков психологического стресса и уровень глюкокортикоидов у них стал намного ниже, чем прежде.

Каким образом сформировалась эта новая, более миролюбивая культура? Сапольский предположил, что после смерти старых лидеров-самцов главенствующее положение в стае перешло к самкам. Эти самки воспитывали следующее поколение самцов, поощряя тех из них, кто вел себя менее агрессивно и демонстрировал менее стрессовое поведение.

Независимо от того, какие так называемые эгоистичные гены унаследовали эти бабуины, изменения в среде послужили толчком для существенных изменений в их культуре, которые оказались к тому же весьма устойчивыми, — вероятно, потому, что способствовали переходу стаи на более высокий уровень функциональности.

Еще более интересные факты связаны с бонобо, известными также как карликовые шимпанзе (этих обезьян называют в числе наших ближайших родственников среди приматов). Тогда как шимпанзе другого вида (шимпанзе обыкновенный) живут стаями, в которых доминирующие самцы третируют более слабых самцов и поколачивают самок, бонобо демонстрируют нам прекрасный пример общества, построенного по принципу «занимайтесь любовью, а не войной»*. Как только назревает конфликт, бонобо занимаются сексом, что позволяет им снять напряжение и способствует всеобщей безопасности и дружбе. Хотя преобладает сексуальная близость между самцами и самками, наблюдаются также и другие виды сексуальной активности. Если самцы шимпанзе обыкновенных мирятся, обмениваясь после драки поцелуями, то бонобо начинают с поцелуев и тем самым предотвращают драку. Любопытно следующее: несмотря на то что бонобо занимаются сексом намного больше, чем их дальние родственники, это не приводит к чрезмерной плодовитости.

Еще одно интересное различие между ними: если в стаях бонобо образуются тесные социальные связи между самками, то у шимпанзе обыкновенных — между самцами. И у бонобо, и у шимпанзе обыкновенных половозрелые самки переходят в другие стаи. У бонобо новоприбывшая самка сразу находит одну или двух старших самок, с которыми трется гениталиями. Такое поведение создает прочные связи между самками в стае, в результате чего они охотно объединяются для противостояния агрессии со стороны самцов. В противоположность этому в стаях у шимпанзе обыкновенных социальные связи образуются преимущественно между самцами. Сплоченные самцы совместно третируют самок, которые к тому же еще и мельче их. У бо-нобо самки и самцы имеют приблизительно одинаковые размеры, что, по-видимому, тоже способствует установлению равенства между полами.

 

* Лозунг т. н. сексуальной революции на Западе конца 60-х — начала 70-х годов. — Прим. перев.

 

Исследователи, изучавшие бонобо, считают, что процветание этой эдемской культуры шимпанзе обусловлено факторами среды. Как отмечает голландский психолог и приматолог Франс де Вааль, автор книги «Бонобо: забытые приматы», бонобо никогда не остаются без поддержки со стороны леса. Подобно шимпанзе обыкновенным, они всеядны и охотятся на животных. Но в отличие от своих более крупных собратьев, у них есть богатый источник пищи, который исследователь Готфрид Хохманн назвал «шоколадными батончиками для бонобо». В среде обитания бонобо обильно произрастает богатое протеинами растение Haumania liebrechtsiana, которое самим своим существованием посрамило Мальтуса, пережив сотни и сотни поколений голодных бонобо.

Большинству шимпанзе обыкновенных приходится прилагать много усилий для обеспечения себя пищей, поскольку растительность в лесах, где они обитают, богата танинами и другими токсинами — это спасает растения от полного истребления травоядными животными. А в среде обитания бонобо полно «шоколадных батончиков», отчего этим обезьянам не приходится тратить много времени на поиски еды и не нужно бороться за ресурса.

Так чему же могут научиться у бонобо люди? Прежде всего, конечно, весьма интригует мысль о том, чтобы заниматься любовью при назревании конфликта... вы только представьте себе, как это изменит залы судебных заседаний, не говоря уже о хоккейных матчах! Однако главная идея состоит в следующем: когда ресурсов достаточно, необходимость в борьбе отпадает. А когда прекращаются драки, ресурсов становится еще больше. Последнее особенно актуально в мире, где более триллиона долларов в год тратится на вооружение, — ведь все эти мечи вполне можно было бы перековать на орала. Как мы увидим ниже, когда ресурсы переводятся с обеспечения защиты на обеспечение развития, это влечет за собой укрепление здоровья и рост благосостояния — причем данное правило действует как на уровне общества в целом, так и на уровне отдельного организма.

Есть и другие вопросы, которые нам необходимо задать себе в связи со всем сказанным. Во-первых, если миролюбивые бонобо могут жить в изобилии и равновесии и если одна стая обычно воинственных бабуинов сумела отказаться от войны в пользу мира, способны ли на нечто подобное и мы, разумные люди, обладающие гораздо большими ресурсами? Во-вторых, собираемся ли мы и впредь винить в своих личных и мировых проблемах эгоистичные гены, тем самым расписываясь в собственном бессилии и слагая с себя всякую ответственность за происходящее? И в-третьих, когда же мы наконец начнем разумно пользоваться своими мозгами? Ведь если окажется, что наши родственники-приматы обогнали нас на эволюционном пути, будет очень грустно и креационистам, и эволюционистам!

 

ЭТО не карма, а водитель

Едва ли не каждую неделю появляется какая-нибудь научная статья или результаты исследования, связывающие то или иное заболевание с генетическими дефектами. Ген рака, ген болезни Альцгеймера, ген болезни Паркинсона — вот словосочетания, подпитывающие нашу упрямую веру в то, что судьба человека предопределена генетически. Но, копнув глубже, мы обнаруживаем, что в действительности генетическим аномалиям можно приписать сравнительно небольшое количество заболеваний. Пока исследователи пытаются отлить волшебную пулю, которая убивала бы рак на генетическом уровне, Национальный институт рака США определил, что по меньшей мере 60 % случаев заболевания раком обусловлены действием среды.

Если же копнуть еще глубже, оказывается, что, несмотря на тесную связь между тем или иным заболеванием и определенным фактором среды, сравнительно немногие люди, подверженные влиянию этого фактора, действительно заболевают. Например, в результате одного исследования, проведенного несколько лет назад, выяснилось, что один из тысячи человек, постоянно контактирующих с асбестом, заболевает мезотелиомой, редкой формой рака. Хотя это очень высокий показатель по сравнению с заболеваемостью мезотелиомой населения в целом, никто не задался вопросом: а что уберегает от болезни остальные 99,9 % людей, контактирующих с асбестом? Что они делают (или не делают) такого, что позволяет им сохранить здоровье? То есть какие еще факторы, кроме асбеста, влияют на развитие болезни?

Современная медицина проявляет удивительное безразличие по отношению к неосязаемым и незримым характеристикам заболевания и исцеления. Благодаря трем столетиям программирования и воздействию центральной догмы на современную медицину мы стали воспринимать себя как некие биохимические машины. Когда с нами что-то не так (появляются какие-то симптомы), мы отправляемся к ближайшему медику-механику, который велит нам высунуть язык, сказать: «А-а-а» — и заглядывает нам под капот.

Как отмечает Фритьоф Капра в своей книге «Поворотная точка», механистическая медицинская практика в общих чертах представляет собой врачебную версию алгоритма ПЗУ у технарей-ремонтников: починить, заменить или удалить. И действительно, история современной биохимической медицины полностью соответствует этой механистической метафоре. С тех самых пор, когда Декарт заявил, что тело — это машина, и даже дошел до того, что настаивал на том, что жив-отные не страдают во время вивисекции, уподобляя их крики «скрипу колеса», мы находимся под влиянием точки зрения, согласно которой медицина должна работать скорее с частями, чем с целым.

Если в китайской врачевательной традиции принято считать сердце .вместилищем души, а аюрведическая медицина видит в этом органе арбитра Неба и Земли, современные западные медики довольствуются примитивным определением выдающегося врача эпохи Возрождения Уильяма Харви, который считал сердце механическим насосом. Философы науки XX века только укрепили людей в убеждении в том, что тело представляет собой физический механизм, — примером тут могут служить британский биохимик Джозеф Нидхам, сказавший: «Человек — это машина и ничего более», и немецкий физиолог и биолог Жак Лоеб, заявивший: «Живые организмы — это химические машины».

Наука эпигенетика исходит из убеждения, что именно среда, а не ДНК, содержащаяся в ядре, определяет действия клетки. Информация из среды трансформируется в биологические реакции, проходя через клеточную мембрану, которая действует одновременно как кожа и как мозг клетки. Любопытно, что клеточная мембрана точнее определяется как «кристаллический полупроводник с воротцами и каналами». Те же самые слова можно считать определением компьютерного чипа, и это служит нам напоминанием, что клетки, как и компьютеры, поддаются программированию. И — фанфары, пожалуйста! — в обоих случаях программист всегда находится где-то вне агрегата!

Но тогда кто или что является биологическим программистом? Кто или что тот гений, который управляет генами? И быть может, наши проблемы не в карме, а в водителе?

Предположим, вы продаете машину с механической коробкой передач. Ее покупает человек, привыкший к «автомату», и вот вы наблюдаете, как проданный вами автомобиль судорожными рывками удаляется от вашего дома. Через неделю парень звонит вам и говорит: «Эй, в машине, которую вы мне продали, неисправна коробка передач!» Вы рекомендуете ему отправиться к «доктору» — в автомастерскую. «Ого! — говорит ему механик. — Да у вас же коробка передач никуда не годится. Придется сделать хирургическую операцию — заменить ее». Операция по пересадке испорченного узла проходит успешно. Владелец машины садится за руль и едет домой — такими же рывками, как и прежде. Не проходит и двух недель, как этот человек снова появляется в мастерской, жалуясь, что и новая коробка передач барахлит!

«Хм, — говорит механик, — похоже, у вашей машины ХДКП, то есть хроническая дисфункция коробки передач». И он предписывает новому владельцу ежемесячную смену «проблемного» узла. Объясняя хронические поломки дефектами самого автомобиля, механик полностью игнорирует роль водителя!

А теперь обратите внимание на следующее: аллопатическая медицина воспринимает заболевания человека точно так же — как проявления врожденных физических дефектов организма, которые, скорее всего, являются следствием генетических мутаций. Такого рода диагноз полностью игнорирует роль разума как водителя нашего тела.

В каждом бюро по транспортному учету каждого штата есть множество и множество папок, в которых содержатся протоколы о дорожно-транспортных происшествиях. Там есть графа, где полицейский обозначает причину аварии — «техническая неисправность» или «вина водителя». И как вы думаете, какая причина проставлена в 95 % случаев? Правильно: ошибка водителя. Развивая эту метафору, не следует ли, по вашему мнению, давать уроки вождения каждому человеку, «сидящему за рулем собственной кармы»? Возможно, по-настоящему здоровая система здравоохранения должна сосредоточиться на обучении «водителей», вместо того чтобы денно и нощно расчищать завалы после трагических, но вполне предотвратимых катастроф.

Какое практическое значение имеет все это для спонтанной ремиссии на нашей планете? Очень просто: мы, люди, обладаем намного большей степенью ответственности, то есть способностью отвечать на сложившиеся обстоятельства, чем приучили себя верить. Программист поля, гений, управляющий генами, — не кто иной, как наш разум, это наши собственные мысли и верования.

Чтобы проиллюстрировать, сколь велика незримая сила ума, расскажем одну удивительную историю. В 1952 году молодой британский анестезиолог доктор Альберт Мэйсон работал вместе с хирургом, доктором Муром. Они оперировали 15-летнего мальчика, кожа которого была так густо покрыта бородавками, что стала похожа на слоновью шкуру. Мур пытался пересадить чистую кожу с груди парнишки на другие участки его тела, но область поражения была слишком обширной. Поскольку сам Мэйсон, как и другие врачи, уже не раз успешно избавлял других пациентов от бородавок при помощи гипноза, он предложил Муру:

—     Почему бы вам не применить гипнотерапию?

—     А может, вы сами попробуете? — саркастически парировал хирург.

Мэйсон так и сделал. Во время первого сеанса гипноза он сосредоточился на одной руке своего пациента. Когда мальчик был в трансе, Мэйсон сказал ему, что рука излечится и кожа на ней будет чистой и розовой. Когда тот пришел на следующий сеанс через неделю, врач с удовлетворением отметил, что рука и вправду выглядит совершенно здоровой. Когда он привел парня к Муру, у того глаза на лоб полезли от изумления.

Мур признался Мэйсону, что у мальчика были вовсе не бородавки, а неизлечимое смертельное генетическое заболевание под названием врожденный эритродермический ихтиоз. Устранив симптомы этой болезни одной только силой разума, Мэйсон и его пациент совершили то, что прежде считалось невозможным. Мэйсон продолжил сеансы гипнотерапии — с такими же потрясающими результатами, и мальчик, которого прежде безжалостно дразнили в школе, вернулся к занятиям с совершенно здоровой кожей и далее жил нормальной жизнью.

Мэйсон опубликовал отчет об этом случае в British Medical Journal — одном из наиболее читаемых в мире медицинских журналов. Слух о его успехе распространился по земному шару, и к нему стали съезжаться пациенты с редкостными болезнями, считавшимися неизлечимыми или смертельными. Но все же гипноз не панацея. Мэйсон пытался лечить еще многих людей, страдавших от ихтиоза, однако добиться таких же результатов, какие были с мальчиком, ему больше не удалось.

Сам Мэйсон приписывал свои неудачи собственному неверию в успех лечения. Во всех случаях, кроме мальчика с «бородавками», он прекрасно понимал, что пытается лечить заболевание, которое официальное медицинское сообщество считает врожденным и неизлечимым. Мэйсон пытался внушить самому себе необходимый оптимизм, однако воспроизвести свою прежнюю самоуверенность молодого врача, считавшего, что он лечит человека от пустячного недуга, ему так и не удалось. Как он сказал журналистам медицинского блока канала Discovery по поводу своих более поздних пациентов: «Тогда я уже просто играл роль».

Исследуя поразительную способность веры (и неверия) влиять на физическое состояние человеческого организма, нам нужно задаться вопросом: «Возможно ли, что в верованиях кроется невостребованный целительный потенциал?» Или иными словами: «Может ли сила веры исцелять без дорогущих лекарств, сверхсложного больничного оборудования и даже без медицинской страховки?»

Несколько ниже мы познакомимся с людьми, утверждающими, что такая вера изначально присуща человеку и, возможно, коренится — готовы ли вы в это поверить? — в наших генах!

Нам мешает получить доступ к этой силе тот же самый фактор, который сдерживает нашу трансформацию, а именно: ложная вера в то, что целительная сила пребывает где-то вне нас. И эту ложную веру всячески поощряют те, кто наживаются на нашем бессилии. Кто эти люди? Намекнем: годовой оборот фармацевтической индустрии составляет 600 миллиардов долларов.

Итак, выше мы убедились в существовании незримого поля, которое вне всяких сомнений влияет на материальный мир, и осознали, что спонтанное исцеление Земли подразумевает нашу переориентацию с задач выживания на задачи процветания. А теперь оказалось, что на нас лежит ответственность за то, чтобы осуществить эти перемены, и мы обладаем необходимыми для этого силами.

Мы встретили спасителя, и Он (или Она) — это мы сами!*

 

Авторы парафразируют знаменитую реплику Пого (персонажа комиксов Уолта Келли): «Мы встретили врагов, и они — это мы». Эти слова стали крылатой фразой в англоязычном мире. — Прим. перев.

 

Глава 8


Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 498; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!