ГЛАВА 7. Появляется Роза мира 5 страница
Из-под струпьев на коже почти не видна,
Не умыта, вонюча, грязна и страшна,
Громким криком и мёртвым в могилах слышна,
Постепенно гниёт она!
Нельзя не заметить здесь чёрного юмора. Кроме того, для отрывка, принадлежащего перу начинающего поэта, стихотворение выглядит слишком завершённым. С нескрываемой иронией стихотворение пародирует одну известную книгу о жизни «бродячих актёров и о том, как единственной их надеждой было обращение» в христианство. Поэзия стала ещё одним видом оружия в антихристианском арсенале Кроули.
По мере создания новых произведений поэтическое творчество Кроули сосредоточилось на любви и сатире. Однако любовь, о которой он писал, была не просто романтическим чувством. Она была злом, которое неизбежно приводит к возмездию со стороны Бога. Создаваемые им образы часто были мрачными, склонными к мазохизму и необычайно сильными для поэта его возраста. Мало что сохранилось из этих произведений, в которых Кроули часто изображал триумф молодости и чувства над возрастом и важностью стариков. Большинство их были им уничтожены или потерялись в течение жизни, критикуемые им как «топорные, подражательные и чувствительные». Истинного же поэтического мастерства Кроули достиг лишь годам к двадцати.
Если говорить о книгах, не относящихся к художественной литературе, то однажды в руки Кроули попал том под названием «Уроки по элементарной химии» сэра Генри Энфилда Роско, профессора химии из Оуэнского колледжа в Манчестере, прославившегося изобретением способа очищать ванадий. Поскольку его мать очень хотела, чтобы сын стал врачом, — она колебалась относительно его карьеры, выстроив иерархию, где верхнюю ступень занимала медицина, затем шла юриспруденция и, как нечто немыслимое, рассматривалась проповедническая деятельность, - Кроули было позволено устроить дома маленькую лабораторию. Разумеется, его интерес к науке рассматривался всеми как знак того, что мальчик наконец всерьёз на чём-то остановился.
|
|
|
После нескольких неудачных экспериментов, среди которых были оптимистически наивный проект изготовления алмазов и взрыв, в 1890 году Кроули начал готовить фейерверк для Дня Гая Фокса. Все необходимые ингредиенты он спрятал в большой банке на игровой площадке колледжа Стритхэм, но, когда он собрался запустить ракету, всё это хозяйство взорвалось, выбив окна соседних зданий и оставив его без сознания. Несколько дней пролежав в полубессознательном состоянии, он утверждал впоследствии, что из его лица удалили более четырёх тысяч осколков гравия и запретили напрягать глаза вплоть до Рождества. Это был пример типичной для Кроули чрезмерности, хотя этот случай и принёс некоторую пользу, поскольку на некоторое время Кроули стал центром всеобщего внимания.
|
|
|
Нетерпимость Кроули к религии, его упрямое стремление спорить, сомнительный уровень нравственности и неуправляемое поведение привели дядюшку Тома и дядюшку Джонатана к одному и тому же выводу. Настало время снова отправить племянника в школу-интернат, но, по общему согласию, его следовало послать в приемлемое учреждение, а не в пропитанное религиозным фанатизмом заведение типа Дотбойз-холла6. Джонатан Кроулихотел, чтобы мальчик поехал в Уинчестер, но это предложение было отвергнуто. После рассмотрения нескольких школ в поисках подходящей, Кроули наконец записали учеником в Малверн-колледж.
В начале летнего семестра в апреле 1891 года Кроули сел в поезд, идущий в Грейт-Малверн, что в Вустершире. Все надеялись, что с поступлением в эту школу для него начнётся новая жизнь. Но всё оказалось иначе. Малверн-колледж совершенно не подходил для такого мальчика, как Кроули.
И дело было не в том, что он отставал в учёбе: во многих отношениях он был более образован, чем его сверстники. И не его религиозные (или антирелигиозные) взгляды стали помехой его учёбе в этой школе. Проблема заключалась в том, что он не обладал таким крепким здоровьем, как его ровесники, был застенчив и углублён в себя и не отличался успехами в спорте. Малверн-колледж имел постоянно растущую репутацию по части спортивных занятий. Мало того что он вернулся в атмосферу школьной дисциплины после многих месяцев сравнительной свободы, что само по себе должно было стать для него психологическим шоком, Кроули также предстояло приспосабливаться к новым требованиям. Он испытывал к этому месту даже большее отвращение, чем к школе Чемпни. Старшие ученики («невежи огромных размеров, равно увиливающие и от учёбы, и от игр и сосредоточившиеся на непристойной брани и мелкой тирании») задирали и обижали его за то, что он не участвовал в занятиях спортом, тогда как одноклассники травили его, потому что он был одиночкой. Он испытал на себе такую грубую традицию, как «pill-ragging», представлявшую собой разновидность борьбы, при которой противники стараются больно ухватить друг друга за яйца; и «смазка», при которой противники или плюют друг другу в лицо, или стараются плюнуть так, чтобы жертва не заметила, кто это сделал. Попав в дом № 4 — дома для воспитанников Малверн-колледжа не имели названий, они нумеровались — под руководство заведующего домом преподобного Г. Э. Хантингдона, Кроули пришлось делить спальню с мальчиком, который подговаривал других совершить над ним акт мужеложства, что в те времена не было редкостью в школах.
|
|
|
|
|
|
Несмотря на травлю, причиняющую ему страдания, и на презрение Кроули к учителям — «назойливым и потенциально опасным малым», — Кроули принялся за учёбу. Подобно многим мальчикам, оказавшимся в такой ситуации, он посчитал самым мудрым опустить голову и стараться не привлекать внимания. Как бы то ни было, он принял сознательное решение не ухудшать своего положения, и, хотя ему и не хватало рвения кучёбе, он решил, что должен сдать все экзамены, однако с минимальной затратой сил. У него была хорошая память, особенно на слова, и ему прочили будущее неплохого филолога-классика, но ему было скучно запоминать учебный набор из греческих и латинских текстов. В самом деле, учёба мало была способна зажечь его воображение. Он проявлял способности к арифметике, но считал её наукой торговцев; подобным образом он пренебрегал и тригонометрией, поскольку она применяется в таком вульгарном деле, как архитектура, но алгебра завораживала его, потому что это была чистая математика, мало, как ему казалось, применимая на практике. В третьем семестре у них началась химия. Её вёл престарелый преподаватель, очень мало сведущий в предмете. Кроули считал своим долгом указывать учителю на ошибки.
«Моя жизнь в Малверне, — писал Кроули в автобиографии, — мало повлияла на меня. Бульшую часть времени я был погружён в собственные мысли и старался как можно меньше соприкасаться со школьной жизнью. Я ни с кем там по-настоящему не подружился». Однако у Малверн-колледжа были некоторые преимущества: может быть, его там и дразнили, может быть, он и не завёл себе там новых друзей, но эта школа не была подчёркнуто христианской, и там он смог отдохнуть от религиозного лицемерия. В свои шестнадцать лет Кроули был способным юношей со зрелым, сложившимся умом. Он продолжал писать стихи и читать так много и так разнообразно, как только мог, причём школа предоставляла ему для этого возможности, которых не было дома.
Во время летних каникул 1891 года Кроули и его мать отправились на остров Скай. Приехав в Кайл-оф-Лохалш, они переехали в Кайлакин, затем продолжили путь в экипаже —• вероятно, это не был дьявольский кэб — и, проехав двадцать пять миль по пустынным, повергающим в трепет, прекрасным местам в окружении гор и озёр, добрались до гостиницы «Слигахан-Инн», расположенной десятью милями южнее Портри. Гостиница была местом паломничества не только для тех, кто нуждался в оздоровительных свойствах чистого воздуха, но и для альпинистов. Мощная горная цепь Куиллин начиналась менее чем в двух милях от гостиницы.
Куиллин-хиллз, считавшиеся в то время самым лучшим местом для занятий альпинизмом в Британии и лишь немногим уступающие Альпам, приобрели свою популярность лишь недавно, благодаря Джону Норману Колли, самозабвенному альпинисту, преподавателю химии из Лондонского университета и первому, кто применил на практике рентгеновское облучение. Он обнаружил эту цепь холмов, начертил планы восхождений и нанёс на карту горные тропинки. Поскольку альпинизм был новым видом спорта, особенно популярным среди состоятельных людей, такие места часто посещались знаменитостями и богачами. В тот момент, когда Кроули зарегистрировался в гостинице, она была заполнена альпинистами и горными туристами. Среди них находился сэр Джозеф Листер, изобретатель применения антисептических средств в хирургии.
Кроули, развитый не по годам и любознательный, вступил в разговор с Листером, и тот убедил нескольких альпинистов на следующий день взять мальчика с собой. Эмили Кроули, без сомнения, одобрила эту идею: ведь её сын находился здесь именно для того, чтобы дышать свежим воздухом, кроме того, уйдя в горы, он лишится возможности соблазнить какую-нибудь служанку или деревенскую девушку. На десять миль вокруг по всем направлениям едва ли можно было встретить человеческое поселение. Когда рано утром на следующий день они отправились в путь, Кроули понятия не имел, зачем он туда идёт: скорее всего, он ожидал, что это будет нелёгкая прогулка на довольно большую высоту и возвращение в гостиницу к полудню.
Команда вышла из гостиницы, чтобы взобраться на гору Сгарр-нан-Гиллеан, что находилась примерно в двух с половиной милях к югу от гостиницы, если мерить по прямой. Они пересекли реку Слигачан и пошли вдоль ручья под названием Альт-Деарг-Беаг, поднимаясь по довольно крутому наклону, пока не дошли до большого прута. Здесь начался уже серьёзный подъём: они взбирались э каменистому, открытому ветрам гребню, который назывался Вершинный кряж, был отвесным и имел около трёх четвертей мили в длину. Кроули было нелегко, но он не сдавался и добрался до вершины, находившейся на высоте 3100 футов над уровнем моря. Когда вечером он вернулся в гостиницу, он уже заразился лихорадкой альпинизма.
Во время каникул Кроули пожаловался как матери, так и обоим своим дядюшкам на жизнь в Малверн-колледже, сообщив им о травле, которой он там подвергается, и делая особый акцент на пристрастии учеников колледжа к содомии. Зная образ мыслей своих родственников и будучи уверенным в своей способности влиять на их решения, он объявил им о своём желании вернуться к домашнему обучению с частными учителями. Родственники же, помня об умении Кроули манипулировать этими несчастными людьми, не поддавались и категорически отвергли идею с приглашением учителей как неспособную стать решением проблемы на сколько-нибудь длительный срок. Тем не менее Малверн-колледж был признан непригодным по причине процветания там сексуальных отклонений, и возник план как можно скорейшего перевода мальчика в школу, расположенную ближе к дому.
Какой бы несчастной ни была школьная жизнь Кроули, она всё же смягчалась каникулами, во время которых он мог предаваться своей новой страсти, альпинизму. Семья приветствовала новое увлечение мальчика, считая его полезным для здоровья во многих отношениях, а не только из-за укрепляющего действия свежего воздуха, происходящего от длительного пребывания на природе. Эти требующие усилий занятия должны были укрепить его мускулы, сделать его сильнее, задать направление его действиям, придать ему уверенности в себе и, если повезёт, отвлечь его мысли от противоположного пола.
Оставленный «наедине с Природой и вдалеке от своих тиранов», Кроули делал первые шаги в альпинизме, причём сейчас их скорее назвали бы скалолазанием. Альпинизм с верёвкой и другим оборудованием тогда только зарождался, большинство скалолазов просто карабкались вверх по крутым склонам и подолгу шли по горам.
Это был опасный спорт, имевший в первые годы своего распространения высокий процент несчастных случаев, нередко заканчивавшихся гибелью альпиниста, однако для спортсменов времён королевы Виктории и короля Эдуарда это была редкостная возможность поставить перед собой по-настоящему сложную задачу.
В начале пасхальных каникул 1892 года, после того как Кроули окончательно покинул Малверн-колледж, его послали на ферму под Лангдейл-фелл, что находится в озёрной местности к западу от Грасмера. Живя здесь, он мог исследовать окрестные горы. С ним был учитель, чтобы опекать его и держать подальше от прелестей деревенских девушек. В деревушке Уэстдейл-Хед, расположенной на берегу озера Уэст-Уотер, где собирались скалолазы со всей Великобритании, Кроули услышал о принятом здесь тесте на проверку альпинистских способностей и выносливости. Тест заключался в том, чтобы покорить четыре самых высоких здешних горы Скофелл, Хелвеллин, Скиддо и Саддлбак в течение двадцати четырёх часов. Воспламенённый идеей этого испытания на выносливость, Кроули решил устроить себе тренировочное восхождение. Он покинул ферму на рассвете, достигнув первой цели своего похода, горы Лангдейл, он преодолел Россет и Боу-фелл, обогнул Хангин-нотс и Эск и направился в сторону плоскогорья, в конце концов покорив вершину Скофелл. Его восхождение продолжалось целый день под палящим солнцем, чей жар усиливался, отражаясь от скал и щебня, он почти не останавливался, разве что для того, чтобы отдышаться. Не взяв с собой воды, он был на грани истощения отжары и, направляясь на север вдоль ущелья, добрался до озера Стай-Хед. Напившись из озера, он поменял направление на юго-западное и, пройдя мимо озера Спринклинг, снова добрался до Боу-фелл. Луна светила ярко, но Кроули был истощён и не мог найти обратный путь. В одиннадцать часов на подходе к Мидл-фелл, где в наши дни находится горноспасательная станция, он встретил группу спасателей, отправившуюся на его поиски.
Был и другой случай, когда Кроули взял сестру своего учителя, отправляясь взбираться на расположенную неподалёку Лангдейл. Эта сестра — её возраст неизвестен, но, кажется, она была старше Кроули — в какой-то момент похолодела от страха, разразившись эмоциональным монологом, состоявшим из молитв, перемежавшихся криками и требованиями к Кроули, который находился при восхождении ниже неё и мог страховать её только снизу, чтобы он перестал смотреть на её ноги. Она представляла собой, как позднее вспоминал Кроули, пример «малодушной трусости, сладострастия, смешанного со стыдливостью, и фанатической набожности: как будто она была одной из героинь Теннисона».
По мере того как уверенность Кроули в себе росла, он не только начал заниматься альпинизмом с более опытными людьми, но и приобрёл некоторую степень юношеского честолюбия, побуждавшего его исследовать ещё не изведанные пути и маршруты восхождений. Одним из таких маршрутов был отвесный склон горы Миклдор, рядом с которым сейчас построена хижина спасателей. Во время одного из таких восхождений обрушилась гроза, и Кроули утверждал, что в его стальной альпинистский топорик попала молния. Более вероятно, что на нём накопилось статическое электричество, и он начинал искрить от прикосновения. Восхищённый и напуганный грозой, Кроули начал быстрый спуск, цепляясь то за один выступ, то за другой. Это, как он утверждал, требовало большой концентрации, но втотмоментон был слишком увлечён тем, что происходило, и видом горы Ско-фелл, «которая стояла в сияющем лиловом обрамлении грозовых туч и буквально пылала от молний», чтобы заботиться о своей безопасности.
Во время одного из восхождений на Скофелл Кроули познакомился с местным фермером по имени Джон Уилсон Робинсон, который делал многое для распространения альпинизма в своём родном Камберленде. Он проникся симпатией к Кроули и показал ему несколько несложных маршрутов для восхождений в одиночку. Во время тех же каникул Кроули познакомился с Оуэном Глинном Джоунсом, которого ему представил Робинсон. Один из пионеров скалолазания, Джоунс занимался тем, что обучал других технике этого дела; он также изобрёл классификацию горных склонов по степени сложности восхождения. Несколько молчаливый, он был сильным человеком, пользовавшимся уважением со стороны других скалолазов, но так и не был признан как альпинист. Тем не менее в Британии он зарегистрировал 23 маршрута восхождений, которые он совершил первым.
Кроули критически относился к людям, которых считал мошенниками или теми, которые пользовались незаслуженной славой. Он полагал, что Джоунс был именно таким, и обвинял его в самовозвеличивании и, что ещё хуже, распространении опасных приёмов восхождения. Для Кроули не стала неожиданностью гибель Джоунса в 1899 году, когда тот в сопровождении двух проводников совершал трудное восхождение на гребень Ферпекль на горе Дент-Бланш, неподалёку от Церматта в Альпах. По поводу этой трагедии Кроули уверенно заметил, что «опасности альпинизма до смешного преувеличены. Я не слышал ни об одном несчастном случае, который не был бы следствием невежества или неосмо-мтельности».
Каникулы закончились, и Кроули из Стритхэма отпра-ился в Тонбридж в Кенте, где ему предстояло 12 мая 1892 года поступить в Тонбриджскую школу-интернат в пятый класс и начать жить в пансионате под названием Ферокс-холл Хаус. Скалолазание по-настоящему укрепило его. Он поступил в школу с готовностью принять вызов мира и за короткое время утвердился в новой обстановке, отчасти благодаря тому, что мог теперь противостоять тиранам. Будучи более зрелым, чем большинство его ровесников, он, по своему собственному выражению, «развил у себя нечто вроде естественного аристократизма. Люди уже начинали бояться меня, а что касается травли, то об этом больше не было и речи».
В целом Тонбриджская школа была организована лучше, чем Малверн-колледж. Работа учителей контролировалась, и, хотя сохранялся общий дух школы с превосходством сильнейшего, старшими учениками, которые демонстрировали свою силу на младших, и ритуалами посвящения, через которые проходил каждый новичок, всё же порядки здесь были менее варварскими. Превосходство в спорте не выставлялось на первый план, а содомия была не так распространена. Кроули не просто приспособился к этой обстановке, но и завёл здесь друзей, среди которых был мальчик по имени Адаме, тоже живший в Ферокс-холле и являвшийся племянником Джона Кауча Адамса, известного математика и астронома, первооткрывателя планеты Нептун. Согласно словам Кроули, Адаме был своеобразным малым, который однажды, получив два фунта на карманные расходы, купил восемьдесят пачек мороженого в школьной кондитерской лавке и съел их все сам за один присест.
Несмотря на то что Кроули освоился в Тонбридже, его здоровье опять ухудшилось. Он признавал, что отчасти был виноват в этом сам. Во-первых, он был подвержен приступам депрессии и часто чувствовал себя несчастным, что ослабляло его. Во-вторых, он негодовал, что ему не дали правильного образования, подразумевая под этим недостаток собственных знаний в области сексуальной гигиены. Он писал в «Мировой трагедии», что ослабление его здоровья было «прямым следствием порочной системы воспитания, которая, не удовлетворившись своими собственными пытками, применяемыми ко мне, передала меня её грубому величеству Природе». На полях своего собственного экземпляра книги он написал: «Я подхватил триппер у проститутки в Глазго» — и уже в зрелом возрасте признавался, что в 1893 году болел гонореей. Разумеется, учителя и наставники врядли предупреждали его об опасности венерических заболеваний, а также о том, как её избежать, и едва ли мать или дядя когда-либо обсуждали с ним эту тему.
Время, проведённое Кроули в Тонбридже, не ознаменовалось никакими происшествиями. Видимо, проблем он не создавал, из чего следует, что он чувствовал себя там более счастливым, чем прежде. Он делал успехи в учёбе, и его бунтарские проявления несколько утихли. Меньшее количество религиозных мероприятий в школе и его постоянная поглощённость альпинизмом как-то отодвинули его тоску и ярость на второй план. Тем не менее он по-прежнему был убеждённым антихристианином и нападал на религию, кактолько появлялась возможность.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 341; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!