Экономические прогнозы и политическое будущее
Какое политическое будущее ожидает Россию? Могут ли официальные экономические прогнозы помочь понять перспективы страны? Боится ли власть того, что ей реально грозит? Каким станет наше общество в ближайшие годы?
Министерство экономического развития (МЭР) усиленно переписывает свой прежний макроэкономический прогноз на 2009-2012 годы. Действительность убедила чиновников, что прежние оптимистические показатели необходимо пересмотреть в сторону уменьшения. Сделанный недавно Международным валютным фондом прогноз сокращения ВВП России на 6% в 2009 году признается реалистическим и российскими чиновниками. Прежде они упорно мечтали об экономическом росте, но теперь готовы согласиться на новое маленькое падение. Лишь с неохотой признали они в прежнем варианте своего прогноза сокращение ВВП страны на 2,2%. Теперь этой цифре предстоит возрасти, несмотря на то, что падение ВВП по официальным данным в сравнении с весной 2008 года составило 9,5%.
В другом вопросе аналитики МЭР идут в обратном направлении. Расчетная цена барреля нефти на 2009 год будет увеличена. Ее поднимут с 41 до 45 долларов. Улучшение ситуации на нефтяном рынке внушает оптимизм и государственным экспертам, знать ничего не желающим о причине и перспективах экономических явлений. В целом прогноз МЭР явится продолжением прежнего позитива, но с поправкой на незапланированные хозяйственные проблемы. Новые проблемы в экономике тоже не будут прогнозироваться, чтобы не напугать публику. Главное, что у чиновников от этого лишь прибавится работы. Прогнозы предстоит еще столько раз переделать, прежде чем они хоть немного совпадут с тем, что уже случилось.
|
|
|
К государственным прогнозам не стоит относиться с доверием – это, кажется, понятно всем, кроме тех кто их составляет. Но с одной стороны чиновники попросту не умеют писать прогнозы, иначе как наполняя их благими обещаниями. Разве это не было лучшим решением в период хозяйственного подъема? Другая сторона состоит в непонимании специалистами государства реальных перспектив кризиса. Люди просто пытаются выдумать то, что им нравится и подходит начальству. Плоды фантазии выдаются за результаты аналитической работы. Единственное, что успокаивает МЭР, это текущая стабилизация: кризис замедлил развитие, а цены на нефть стали более приемлемыми для корпораций.
Нельзя, однако, сказать, что экономика существует отдельно от официальных прогнозов. Они слишком часто пересматриваются, но дело отнюдь не в этом. Они попросту не совпадают с реальностью, подчас обещая события обратные тем, что происходят. Но понять это можно лишь задумавшись над официальным позитивом. И это важно!
|
|
|
Прежде, когда эксперты уже не только предсказывали, но и констатировали быстро наступающий кризис, МЭР рисовал приукрашенные картины будущего. Пересмотр текущих прогнозов тоже получится приукрашенным и потом их опять придется радикально пересматривать. Изменение прогнозируемой цены нефти на 2009 год с 41 доллара на 45 долларов, представляет собой лишь механический перенос имеющегося факта на будущее. Но в России вообще именно так и делаются экономические прогнозы. Текущая картина проецируется на будущее, которое отчего-то оказывается совершенно иным.
Но какое отношение имеют прогнозы МЭР к реальному будущему? Любопытней всего то, что по ним действительно можно судить об экономических перспективах. Что не запланировано, наверняка может произойти.
Для нового падения цен на нефть складываются объективные условия: снижается потребительский и межотраслевой спрос. Дальнейшее сокращение глобального производства означает снижение потребления нефти, то есть падение спроса на нее, а затем и цен. Вслед за этим могут последовать новые меры российского Центробанка по ослаблению рубля. Это, а также отложенная волна банкротств обернется очередным падением спроса в стране. Промышленное производство, как нацеленное на экспорт, так и направленное на внутренний спрос ускорит падение. 6% сокращения ВВП окажутся очередной сказкой. В стране к концу года резко вырастет число безработных. Уже теперь оно превышает 10% от трудоспособного населения. Те кто сохранят заработок лишатся значительной его части. МЭР опять пересмотрит прогноз, а министры похвастаются успешной антикризисной политикой. Но как должны будут реагировать на это миллионы людей?
|
|
|
Перспективы российской экономики известны. Развитие кризиса как в мировом, так и в отечественном масштабе спрогнозировано еще год назад специалистами ИГСО в Докладе «Кризис глобальной экономики и Россия» (http://igso.ru/articles.php?article_id=45). События развиваются по известному сценарию. Завершение кризиса не ожидается до 2012-2013 годов. По окончании его, отнюдь не автоматическом, мировая экономика примет новые черты. Россия не сможет остаться прежней.
Авторитет власти в глазах россиян по-прежнему велик. Но события медленно подтачивают его, месяц за месяцем. Происходит не просто некий рост недовольства, которого ждет либеральная оппозиция, чтобы взять власть и проводить старую неолиберальную политику. В массах формируется критическое мышление. И порождает его сама власть. Находясь в Вашингтоне министр финансов РФ Кудрин заявил: ситуация в экономике ухудшается быстрее, чем мы планировали, проблем становится больше, но зато правительство Медведева-Путина успешно борется с кризисом. Что еще требовалось сказать? Выступление министра показало (http://www.newsru.com/world/25apr2009/uk.html) российское телевиденье.
|
|
|
Чиновники считают российское общество способным перенести без серьезного возмущения любые проблемы. Власти верят лишь в стихийный разрозненный протест, возможный в ряде регионов. Для его подавления готовятся полицейские силы, а для незначительных уступок (при крайней необходимости) пока хватает средств. Но правительство совершенно не подозревает, что миллионы трудящихся в стране способны совсем по-новому взглянуть на свое положение и на всю проводимую антикризисную политику. Очевидные противоречия слов и реальных дел могут внезапно открыться.
Либеральные оппозиционеры и обслуживающие их псевдолевые борцы с «кровавым режимом» ждут спонтанного взрыва, который забросит их в комфортные кабинеты Кремля. Но годы экономического подъема придали классовой структуре российского общества строгость. Сырьевые монополии крепко еще держат власть, а огромный рабочий класс, став таковым по форме, еще не осознал своих особых интересов. Его сознание затуманено пока патриотическими и клерикальными идеями. Но для перемен в коллективном сознании кризис наиболее подходящее, ускоряющее все процессы время. Он должен изменить не настроение людей, а сам способ их мышления.
К концу года российское общества не охватит революционный подъем в либеральном его понимании, региональные бунты тоже не опрокинут существующий строй. Их даже не будет в том масштабе как опасаются власти. Но дальнейшие изменения в экономике активизируют перемены в умах. Молодежь активней будет интересоваться вопросами экономики и политики, иначе попробует взглянуть на культуру, историю и собственное будущее. Превозносимые прежде индивидуалистские идеалы смертельно ранены крахом неолиберализма. Место рыночного оптимизма занимает сомнение.
Миллионам рабочих, учащихся и студентов предстоит в ближайшие годы пройти период становления самостоятельной мысли. Потребуется многому учиться, многое обдумать и обсудить. И только тогда в России начнутся радикальные общественные перемены.
Rabkor.ru
26.04.09
Короли и картофель
У социального протеста в России есть могучий подземный противник…
Россияне по-прежнему не склонны критиковать правительство. Авторитет руководителей страны высок вопреки экономическим проблемам. Лишь об одной новости сообщает фонд «Общественное мнение»: рейтинг президента снизился с 56% до 50%. Премьер-министр сохранил поддержку россиян на уровне 69%. Антикризисный план властей население оценивает сдержанно, но зато 30% опрошенных заявили о готовности участвовать в протесте.
В своих оценках граждане, как обычно, противоречивы. Правительство удостаивается нелесных эпитетов, но ни один из них не достается его главе. Доверие к «Единой России» падает, но ее беспартийный лидер твердо удерживается на прежнем месте.
Стоит ли доверять этим данным? Вполне. Россияне видят в Путине человека, с чьим именем связаны надежды прежних лет. В годы экономического подъема пропаганда Кремля уверяла: экономика растет, это сделает жизнь россиян лучше, а руководит всем он – «отец и учитель».
Кризис пришел неожиданно. Оснований для оптимизма убавилось, но надежды все еще миллионами невидимых нитей соединяют народ и премьера. Разве не он дал точек экономическому росту? Разве не он поднял ВВП страны выше советского уровня? Кто более компетентен в борьбе с кризисом? Ответственность за невзгоды народная любовь возлагает пока в основном на министров. Немного досталось и новому «либеральному президенту».
Ситуация в экономике России не внушает оптимизма. Вопреки восхваляемой стабилизации растет безработица и падает производство. Пособия ничтожны, а антикризисный план правительства слишком красив, чтобы еще чем-то помочь трудящимся. Всматриваясь в колонки цифр, аналитики рассуждают о настрое масс и перспективах протеста. «Кремлевские короли не усидят в своих креслах!» - похлопывают друг друга по плечу оппозиционные либералы.
Правительство ждет окончания кризиса. Того же желают широкие массы. Однако вместо завершения «плохого периода» подходит к концу стабилизация. Цены на нефть могут внезапно возобновить падение. Для этого есть все условия: хранилища в США и ЕС полны, а потребление «черного золота» снижается. Для России уменьшение цен на сырье будет означать обострение всех внутренних проблем. Положение корпораций осложнится, рост безработицы ускорится, поток банкротств прорвет плотину из государственных субсидий. Авторитет премьера если не в опросах, то в жизни неминуемо упадет.
Что будет когда словесная готовность россиян протестовать соединится с низким рейтингом премьер-министра? В стране грянут перемены, локальные выступления перерастут в общие, экономические требования сменятся политическими – могут ответить политологи. Однако этот ответ далеко не так убедителен, как кажется на первый взгляд. В выгодных условиях экономического подъема трудящиеся слабо боролись за свои экономические интересы, хотя могли многое получить. Вместо этого они большей частью брали лишь те скромные плоды, что давал растущий спрос на специалистов. Отчего теперь, в условиях кризиса, должен грянуть массовый протест?
Голод суров – могут возразить политологи. Однако именно тут на первый план выступает главное противоречие схематичного анализа. Во многих регионах губернаторы уже призвали городское население активней сажать картофель. Выделяются земли. Несложно оказать помощь транспортом и семенами. На картофельные поля – вот куда в первую очередь направится социальный протест. Рейтинг премьера сможет еще упасть, а возмущенные разговоры на кухнях сделаться громче. Социологи еще не единожды смогут зафиксировать «готовность к участию в акциях протеста», но могучая сила масс будет направляться на борьбу с полевыми, а не с иными вредителями.
Картофель крайне недооценен политологами. Но его силу прекрасно создают власти. Мечтать о пробуждении масс не запрещено, но дело борьбы за переустройство общества имеет могучего врага. Однако, он – не питательный корнеплод. Пробуждению масс в России препятствует представление о нормальности нищеты, поскольку нищета и картофель – одно и тоже. Рядом с восприятием нищеты как чего-то привычного стоят неверие в свои силы и непонимание того, что историю творят отнюдь не элиты. Недостает людям и уважения к себе.
Индейская мудрость гласит: человек перестает существовать, когда сломаны его принципы. Он появляется на свет, когда решает твердо следовать внутренним законам, не унижаться и не унижать других. Русские революционеры XIX века постигли эти истину не по книгам о первобытном мире. Ее подсказала несправедливая реальность империи. От себя понесли ее «нигилисты» в рабочие массы.
Без перемены в сознании российских трудящихся невозможны радикальные перемены в стране. Невозможен без этого и серьезный социальный протест. Кризис располагает временем. Но для перемены в умах его потребуется больше, чем для падения рейтинга премьера.
Rabkor.ru
30.04.09
Год созвездия
Наряду с 9 мая Россия отмечает другой праздник. Ровно год назад у страны появилось «новое правительство».
Об этом написаны уже тысячи статей и сделаны сотни репортажей. 7 мая 2008 года Дмитрий Медведев вступил в должность президента, а недавний глава государства стал первым министром. Большинство экспертов настроено радужно, некоторые – сдержано.
Каковы результаты для страны первого года полномочий нового президента? Их оценивают по победоносной войне с Грузией, успехам газовой дипломатии и положительному восприятию политики властей населением. Все неприятности списываются на мировую финансовую конъюнктуру, как будто не имеющую отношения к большой политике в России. Может показаться, что так оно и есть. Однако для верности стоит оценивать итоги по тем переменам, что произошли в стране за год.
Бесспорно: первый год президентского срока оказался неудачным не по вине самого Медведева. Путину, наверняка, тоже пришлось не раз пожалеть о том, что он не отошел в тень накануне столь внезапного для властей кризиса. Медведеву пророчили «золотое царствование» в «золотой век» нефтяной России. Дорогое сырье позволяло распространять мечту о либерализации если не политического строя, то атмосферы в стране. Ничего этого не произошло. Навалились экономические беды, с которыми правительству пришлось бороться неэффективными, непопулярными и даже необычными мерами (война с Грузией) мерами. Тяжело пришлось и пропаганде. Кризис стремительно уничтожал плоды экономического подъема прежних лет. С весны 2008 года по весну 2009 года дела в российском государстве только расстраивались.
За год был обвален рубль, израсходованы огромные денежные средства, сильно упали доходы трудящихся. Но все это неолиберальные экономисты умело записывают правительству в плюс. Разве дешевый труд не основа процветания сырьевого бизнеса? Некоторые оригиналы даже утверждают: девальвация рубля спасла сбережения граждан. Спланированное властями во благо крупным банкам и сырьевым экспортерам обесценивание доходов и накоплений россиян именуется «спасением сбережений». Нанесенный внутреннему рынку урон в результате упавшего спроса объявляется благом для экономики. Конечно, нельзя не признать, что правительство может записать себе подобные результаты в плюс. В конце концов, какое отношение имеют многомиллионные массы трудящихся к большой политике? Что они вообще могут понять в столь тонких вопросах как махинации с рублем в их кармане?
Россияне умеют считать. Однако в Кремле не верят, что они способны на борьбу. В дни первых увольнений власть позволила себе испугаться призрака массового возмущения. Теперь она смотрит на вещи более трезво. Пропаганда отыскивает плюсы в антикризисной политике, полиция мрачно готовится справляться с «недостойным» поведением граждан, чьи реальные доходы опустились за год на 40%. Население ждет экономического миссии, бога-человека, что объявит с телеэкрана об окончании кризиса. Ухудшается настроение и растет интерес к алкоголю. Беда трудящихся России в том, что они сами не понимают, на что способны. Они почти совсем забыли 1905 и 1917 годы, а некоторые смотрят на события тех лет с позиции «доброго царя» стрелявшего в демонстрации.
«Добрые» правители есть и сейчас. Всякая власть признает за собой множество положительных сторон. Поиску их посвящено все празднование «юбилея» первого года. Но в то же время в России продолжает свое шествие хозяйственный кризис. Падает производство, зреет банковский кризис, миллионы людей уволены. Десятки миллионов – потеряли в доходах. Журналисты отмечают «успешную борьбу» с проблемами в экономике. Есть ли она на самом деле? Как можно назвать результаты первого года кризиса для страны? Пугающими? Разрушительными? Что было сделано, чтобы они оказались иными?
С каждым месяцем ухудшений волшебный туман вокруг нового президента исчезал. Вначале это происходило незаметно. Потом признать снижение рейтинга пришлось и официальным социологам. Если бы Путин отошел в сторону год назад, о нем многие могли бы сказать: он справлялся гораздо лучше. Но все это пока имеет мало значения. Главный моральный итог деятельности «нового» правительства еще впереди. Миллионам россиян предстоит понять, что во главе страны стоят не выдающаяся личность, умело справляющаяся со всеми трудностями, а посредственности обслуживающие лишь интересы сырьевых корпораций. Однако это итог не настоящий, а предстоящий.
Если некоторые аналитики называют минувший год благоприятным для политических созвездий Кремля, то для страны он оказался совсем иным. Будут ли следующий год кризиса лучше? Надеяться на это можно. Можно даже поверить неолиберальным экспертам уверяющим, что кризис почти достиг дна. Но полагаясь опять на сумрачные надежды стоит вспомнить, чем обернулись они в 2008 году. Кризис начался не просто так. Он появился на месте столь красочно обещанного народу процветания.
Rabkor.ru
10.05.09
Голодные годы фиска
Казна России привыкла к изобилию денег. Но теперь все иначе. За первые четыре месяца года дефицит бюджета достиг 3,3% ВВП.
По данным министерства финансов доходы казны с начала 2009 года составили 2,22 триллиона рублей. Расходы равны 2,59 триллионам рублей. Размер бюджетного дефицита за четыре месяца достиг 370 миллиардов рублей. В пересчете на ВВП России это составляет 3,3%. Однако по отношению к ВВП на апрель 2008 года дефицит равен 11,3%.
Для покрытия неполученных доходов Минфин уже задействовал средства Резервного фонда. С 10 марта по конец апреля из Фонда был получен триллион рублей. Пресса с тревогой обсуждает ситуацию. Правительство делает вид, что проблема не столь велика, как говорят злые языки. До последнего времени официальные лица высказывались обнадеживающе, а «великие либеральные экономисты» обещали близкое окончание спада. Для этого они видели достаточно причин: улучшение настроения биржевых игроков, заявления политиков и банкиров. При таких «объективных» предпосылках начинало казаться, что кризис уже почти выдохся.
Казалось, все выглядело хорошо. Однако опубликованная недавно статистика по промышленности сильно подпортила картину. Оказалось, что пока финансовые умы ликовали, производство в России падало. Апрель оказался лихим месяцем. Цены на нефть демонстрировали рост, а промышленное производство упало по официальным данным на 16,9% к апрелю минувшего года. Одновременно была обнародована информация о падении ВВП. Оно оказалось большим, чем ожидали чиновники. В конце 2008 года они и слышать ничего не желали о сокрушении внутреннего продукта. Кризис внес поправку в красивые прогнозы хозяйственной бюрократии.
Падение валового продукта страны по данным Росстата за период с января по март 2009 года составило 9,5% по сравнению с первым кварталом прошлого года. Относительно четвертого квартала ВВП упал на 23,2%. Открывшийся дефицит бюджета лишь подтвердил общую тенденцию: стабилизация зимы и весны ничего не изменила в экономике, хотя и была куплена необычайно дорого. На создание видимости финансового благополучия корпоративных гигантов ушли огромные средства из государственных резервов.
Будущее «окончание» кризиса предстало в мае ясной картиной. Спад не остановился вопреки всюду распространяемому оптимизму. Победить спад моральными средствами власти не удалось.
История с бюджетным дефицитом только началась. Даже на фоне приниженных потерь ВВП он будет увеличиваться в 2009 году и дальше. Доходам казны предстоит снижаться тем быстрее, чем глубже будет заходить кривая падения производства. Сегодняшние проблемы – это проблемы макроэкономической стабилизации, а не быстрого падения. Что же будет когда она завершиться? Момент этот приближается, но заранее ясно к чему прибегнут власти. Правительство возьмется за печатный станок, и чем дальше, тем менее осторожно.
По итогам второго квартала года экономические показатели вряд ли окажутся на немного лишь хуже текущих данных. До осени на помощь монополиям будут брошены новые огромные средства, а материальное положение населения ухудшится. Внутренний спрос наряду со внешним продолжит падать и вероятно возьмет новый темп. Отложенное падение цен на сырье может состояться. Единственная помеха этому – новые вливания денег в корпорации, очередное оживление спекуляций на бирже и платежей между компаниями. Но даже повторная стабилизация не отменит развития кризиса.
Чиновники разводят руками от недоумения: как может выходить так, что меры по борьбе со спадом оказываются не эффективными? Разве их не подсказывают лучшие либеральные экономисты – гении мыльных пузырей? Беда в том, что антикризисной политики в России, в сущности, нет. Есть лишь борьба с последствиями кризиса. Поэтому экономические условия в стране будут ухудшаться, снижения налогов для бизнеса ничего принципиально не изменит. Снижение бюджетных трат приведет к дальнейшему ослабления потребителей, а значит, ускорится спад.
Фиск ждут голодные годы. Экономику – спад. Правительству предстоят пустые тревоги. Но самая плохая карта достанется россиянам.
Rabkor.ru
19.05.09
Процент на кризис
Банки в теории должны кредитовать промышленность. В российской действительности они предпочитают не делать этого, понимая: поддерживать убыточные предприятие дорого и опасно. Но и без лишнего риска дела кредитных институтов складываются не блестяще.
По словам президента, банковская система России стабилизировалась за счет «своевременно оказанной поддержке». Банковской ликвидности пополнилась: государство с радостью возместило банкам неудачно потраченные деньги. Положительной стороной подобной антикризисной помощи считается сохранение сбережений граждан и поддержание системы расчётов в стране. «Эти проблемы были решены», - заявил Медведев. Однако по оценке правительства деньги остаются недоступными для предприятий и населения.
Банки не торопятся раздавать полученные от государства средства. Чиновники робко замечают, что ставка процента мешает насыщению экономики кредитом. Никто не задается вопросом, почему кредитные институты должны рисковать в неблагоприятных условиях деньгами, для возмещения которых не видят надежных путей? Деятели российского правительства говорят, что банки должны предоставлять кредиты в размере не меньшем, чем полученная ими государственная помощь. Процент по такой помощи обязан «складываться из ставки рефинансирования (12,5%) плюс три процента». Реальная банковская ставка процента значительно выше.
Не меньше чем рассуждения об «удешевлении кредита» власти беспокоит вопрос о госгарантиях для системообразующих предприятий. Предполагается, что с проблемами по кредитам банки должны будут обращаться напрямую к государству для их разрешения. Предприятия тем самым могут быть избавлены от непосредственной ответственности по долгам. Но даже если этот принцип перейдет из мира рассуждений в жизнь наряду с ограничением долговой ставки 15,5% для промышленности останется невыясненным как покрывать кредит. Стабилизация мировой экономики и российского рынка не отменила кризиса, а только облегчила положение компаний. Государства накачали корпорации деньгами и только этим приостановили экономическое падение. Но хозяйственная система мира так и осталась неэффективной.
Важнейшей иллюзией стабилизации стало представление, будто победа над кризисом близка. Потребительский спрос на планете не восстановился. В России поддержка производства оказалась неэффективной. Озабоченность правительства не борьбой с кризисом, а устранением его симптомов сыграло дурную шутку: развитие кризиса стало не столь заметным, но не менее угрожающим. Огромные деньги оказались потрачены, но ничего качественного не произошло, если не считать смены настроений деловых элит.
Схватка власти с симптомами кризиса (без внимания к его сути) делает «антикризисную политику» принципиально бесполезной. Может быть, это не очевидно сейчас, но со временем станет ясно для всех. Верхи ничего не говорят о причинах кризиса и о том, что требуется делать, чтобы ситуация на внутреннем рынке оздоровилась. Поддержки внутреннего спроса нет, никто не стремится улучшить положение конечных потребителей, а значит, любые меры по спасению промышленности будут проваливаться. Битва за облегчение кредита (если только она не является мнимой) не изменит положения.
Экономисты продолжают спор. Что впереди: вторая волна или окончание кризиса? Аргументы в пользу окончания спада основаны на субъективных настроениях. Желаемое посредством одного желания не станет действительным.
Власть не сможет отделаться от кризиса текущими тратами. Чем дальше будет развиваться кризис, тем больше придется государству брать на себя. В конечном итоге это станет одним из факторов отказа от неолиберальной политики. Произойдет это, правда, уже после финансового краха России. Сейчас государство дает гарантии, но поскольку существенных улучшений в реальной экономике не будет, ему придется по своим гарантиям платить. Хватит ли для этого средств? Дойдут ли они до промышленности и смогут ли ей помочь?
Ставка процента в России безумна. Она необычайно высока. Чтобы предприятия почувствовали себя немного легче, кредит должен быть равен не ставке рефинансирования плюс 3% в пользу банков-посредников, а всего 3%. Но представить себе подобного нельзя, поскольку «помощь промышленности» дается не для нее, а для больших банков и все об этом знают. Однако даже появление доступного для индустрии кредита ничего не изменит, пока население теряет доходы. Размер их снижения уже определен за год на 40%. И это самый страшный процент на кризис, потому что он будет расти, подгоняя дальнейший спад.
Rabkor.ru
20.05.09
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 760; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!