Формула денежно-ценового равновесия



Инфляционную механику в экономике трудно проследить и осознать, не прибегая к выражению процесса в виде формулы. Постараемся вывести ее для облегчения понимания того, как кризисные процессы усиливают инфляцию.

 

Согласно закону, данному Марксом в первом томе «Капитала» (Глава 3. Деньги, или обращение товаров), масса денег, функционирующих в качестве средств обращения, равна отношению суммы цен товаров к числу оборотов одноименных денежных единиц. В виде формулы это выглядит так:

 

∑Д = ∑Ц / ЧО либо ∑Д*ЧО = ∑Ц

 

∑Д – масса (сумма) денег, обращающихся в экономике.

∑Ц – сумма цен товаров, нашедших сбыт.

ЧО – число денежных оборотов одноименных денежных единиц.

Изложенный всеобщий закон может быть описан еще более подробно. Для этого требуется разделить сумму цен товаров на основные группы, принимая каждую равной условной цене за единицу товара, помноженной на сумму проданных товаров. Отношения аренды подлежат учету в общем порядке, рассматриваемые как отношения приобретения временного права собственности на тот или иной товар.

 

Услуги как не являющиеся согласно нормам классической экономики материальным продуктом труда отдельному учету в формуле не подлежат. Затраты на них включаются в цены производимых товаров, то есть оказание услуг оплачивается за счет материального производства. Услуги являются частью этого процесса, а не играют самостоятельной роли. Также важно уточнить, что в формуле должны учитываться лишь реализованные товары, без учета выставленных на продажу, но не нашедших покупателей – застрявших на рынке.

 

∑Д*ЧО = Ц1*∑Тр + Ц2*∑Тпн + Ц3*∑Тпт + Ц4*∑Тст + Ц5*∑Тф + Ц6*∑Тв

 

При раздельном учете числа оборотов уравнение принимает следующий вид:

 

∑Д = Ц1*∑Тп/ЧО1 + Ц2*∑Тпт/ЧО2 + Ц3*∑Тст/ЧО3 + Ц4*∑Тф/ЧО4 + Ц5*∑Тв/ЧО5

 

или (приняв ∑Тп = ∑Тр + ∑Тпн)

 

∑Д = Ц1*∑Тр/ЧО1 + Ц2*∑Тпн/ЧО2 + Ц3*∑Тпт/ЧО3 + Ц4*∑Тст/ЧО4 + Ц5*∑Тф/ЧО5 + Ц6*∑Тв/ЧО6

Ц1, Ц2, Ц3, Ц4, Ц5, Ц6 – условные цены товаров различных групп.

ЧО1, ЧО2, ЧО3, ЧО4, ЧО5, ЧО6 – число оборотов денежных средств, вложенных в товары различных групп, соответствующее числу оборотов товаров.

∑Тп – масса реализованных на рынке предметов потребления, непосредственно предназначенных для личных и коллективных нужд.

∑Тр – масса реализованных на рынке предметов, потребление которых может быть существенно ограничено в условиях сокращения дохода индивидуума («предметы роскоши»).

∑Тпн – масса реализованных на рынке предметов, потребление которых не может быть легко ограничено в условиях сокращения дохода индивидуума («предметы первой необходимости»).

∑Тпт – масса реализованных на рынке товаров, относящихся к предметам труда. Они включают в себя добытые людьми различные материалы (лес, рыбу в естественных водоемах, уголь, руды, нефть, газ и так далее), а также подвергшиеся предварительной обработке материалы.

∑Тст – масса реализованных на рынке товаров, относящихся к средствам труда (инструменты, станки, машины, источники энергии, здания, земля, сооружения, транспорт, линии связи, склады и так далее).

∑Тф – сумма нашедших сбыт фиктивных товаров, включающих различные ценные бумаги, торгуемые на фондовом рынке.

∑Тв – сумма реализованных на рынке валют, включая золото и иные драгоценности, предназначенные для вывода средств из экономики (превращения накопленного богатства в сокровище).

 

Предметы потребления являются базисными товарами. Спрос на них определяет востребованность товаров остальных групп. За снижением спроса на потребительские товары в целом (т.е. ∑Тр+∑Тпн) неминуемо следует сокращение спроса на средства производства (предметов и средств труда). Возникающее в результате падение выручки компаний ведет к падению спроса на ценные бумаги (ибо заемщик-эмитент ценных бумаг, недополучив запланированную прибыль, может оказаться неплатежеспособным). Биржевое падение, как правило, разворачивается уже при первых признаках надвигающегося промышленного спада. Кризис увеличивает спрос на валюты (а в особо критических фазах непосредственно на золото).

 

В результате резкого падения нормы прибыли в отраслях, занимающихся производством «предметов роскоши» (из-за сокращения спроса на них), капитал начинает перетекать в сферу перепродажи товаров первой необходимости. Цены получают толчок к росту в тех сегментах, где сохраняется относительно устойчивый, либо растущий спрос. Таким образом, экономические агенты пытаются отыграть потери, понесенные в сфере производства. Снижение цен происходит по тем группам товаров, которые теряют сбыт. В условиях кризиса возможно даже падение цен ниже себестоимости товаров.

 

Во время экономического роста дорожают товары, предложение которых ограничено при возрастающем спросе. Однако там, где спрос удовлетворяется ростом предложения (при росте производства, если говорить о промышленных и сельскохозяйственных продуктах), цены не поднимаются. Возможен даже обратный процесс – дефляция. Однако неолиберальные правительства стараются справляться с этой «ужасной бедой» за счет увеличения денежной массы в экономике. Покупательная способность доходов населения снижается, что оборачивается дополнительными выгодами для работодателей.

 

Осенью 2008 и зимой 2009 года в России отмечалось снижение цен промышленных производителей, упавших более чем на 30%. Особенно активно снижались цены в металлургии, сырьевом и энергетическом секторах. При этом усиливалась инфляция. Продолжали расти цены на потребительские товары экономного класса. Среди одиннадцати экономически развитых стран в России отмечался самый высокий рост потребительских цен. Согласно данным Росстата, по итогам 2008 года он оценивался в 13,3%. В Индии этот показатель равнялся 9,7%, в Бразилии – 5,9%. По мнению независимых аналитиков, эти цифры являлись заниженными. В России отмечалось большее ускорение темпов потребительской инфляции (иногда оцениваемой за 2008 год в 40%). Крайне негативно на реальных доходах трудящихся сказывалась произведенная властями девальвация рубля, а также произведенное работодателями урезание зарплат.

 

После продолжительного падения в январе-феврале 2009 года на биржах установилась некоторая стабильность. Возобновился слабоустойчивый рост. Отмечалось повышение спроса на иностранные валюты. К лету, однако, стали вновь накапливаться негативные сведения. По официальным данным доля безработных превысила 10% от трудоспособного населения, а падение ВВП оказалось существенно больше, нежели ожидали власти. Продовольствие в России по данным Росстата дорожало в январе-апреле 2009 года в 10 раз быстрее, чем в ЕС. Рост цен на продукты питания составил 5,8%. К осени разрыв между темпом роста продовольственных цен в России и ЕС еще более увеличился.

 

Согласно описанному выше механизму инфляции и приведенной формуле нетрудно обрисовать дальнейшую инфляционную перспективу как исключительно негативную для населения России. Падение внутреннего спроса, накладывающееся на общемировое снижение потребления и являющееся его частью, ведет к дальнейшему росту цен на многие предметы потребления и усилению инфляции.

Куда спрятались деньги?

 

Вместе с инфляцией мир столкнулся с иной связанной с ней же проблемой. Деньги не только обесценивались, но и пропадали. Еще в 2007 году банки утопали в избыточных средствах, раздававшихся под снижавшийся день ото дня процент. В 2008 году все стало иначе. Цены росли, а денег оказывалось все меньше как у потребителей, так и у финансовых институтов. Они пропадали, прятались. Поиск их становился все более сложным. Банки с большой неохотой выдавали новые займы. Эмиссия ценных бумаг не привлекала, как прежде, дополнительные средства.

 

2009 год придал ситуации дополнительную остроту. Кризис, перешедший к поражению индустрии, еще более поднимал спрос на кредит.

 

Обнаружившееся в 2008 году исчезновение денег выражало тенденцию к снижению скорости их обращения. В период экономического подъема деньги перемещались быстро. Коммерческим институтам стоило лишь пустить их в оборот, как они возвращались с прибылью. Когда многие товары стали продаваться не так активно, а по оборудованию и машинам, сырью (в частности, начала стремительно дешеветь нефть, упали цены на металлы) и материалам обнаружилось явное проседание спроса, вложенные средства стали возвращаться медленней. Чтобы не прерывать процесс производства, компаниям потребовались дополнительные деньги. Найти их становится с каждым месяцем все трудней. Старые долги делались все обременительней. В России государство перешло к прямому финансовому поддержанию ряда ведущих предприятий.

 

Спрос на платежные средства возрос, но самих их стало хронически не хватать. Однако деньги никуда не исчезли из экономики. Феномен игры в прятки с валютами начал бы проходить, возобновись нормальное обращение денег. То есть – вернись в экономику прежний активный спрос. В действительности в общемировом масштабе он продолжает снижаться, подготовляя возрастание трудностей с платежными средствами.

 

 

В поиске решения

Прогоните инфляцию

Идея необходимости победы над инфляцией владеет многими умами. Согласно монетаристским рецептам, нет ничего проще: нужно просто убрать «лишние деньги» из обращения. Считается, что сокращение государственных расходов при изъятии из обращения средств, вызывающих рост цен, оздоровит экономику. Так ли это на деле? Очевидно, нет. Подобные рецепты не согласуются с реальностью, которая вынуждает правительства действовать наоборот. Монетарная практика правительств все более расходится с монетаристской теорией.

 

США пытаются сдержать разрушение своей финансовой сферы неограниченным вливанием долларов. Страна перешла практически к нулевой ставке рефинансирования, что означает неограниченное использование печатного станка. Осенью 2008 года власти США приняли решение направить на поддержание экономики $700 млрд. Впоследствии эта сумма неоднократно объявлялась недостаточной. Прежние валютные инъекции меньшего масштаба практически ничего не дали. Вместо скорого завершения рецессии совершился лишь переход кризиса из финансовой сферы в реальный сектор экономики. Денежные вливания и защита от конкурентов потребовались практически всем отраслям промышленности.

 

США не одиноки. Другие страны тоже затрачивают на проблемы своих финансовых институтов крупные суммы. Весной 2009 года на саммите G20 руководители стран договорились потратить $5 трлн. на исправление ситуации в глобальной экономике. $1,1 трлн. предназначался Международному валютному фонду. Китай обязался израсходовать на стимулирование экономики и внутреннего спроса $590 млрд. Япония выделяла $250 млрд. США выдели на свою антикризисную программу $787 млрд. Глава ФРС США Бен Бернанке заявил: федеральный резерв даст триллион долларов для выкупа государственных облигаций и ипотечных ценных бумаг. За полтора года кризиса стоимость антикризисных программ значительно выросла, но суть их осталась прежней. Накачка банков деньгами в 2009 году привела лишь к верхушечной, финансовой стабилизации.

В дальнейшем увеличение правительственных затрат в направлении поддержки финансовых институтов неминуемо. Однако финансовый сектор не сможет поправиться, пока больна вся мировая экономика. Индустрия продолжает нести потери от кризиса. Десятки миллионов трудящихся потеряли работу. По итогам 2008 года падение промышленного производства в мире вряд ли составило меньше 6-8% (официальные показатели не дают реальной картины). Эта тенденция не исчезнет в 2009-2010 годах. Глобальная экономика только вступила в полосу индустриального падения. Чтобы вернуть мировому хозяйству рост или приостановить спад производства, требуется активизировать спрос. Пока он будет сокращаться, подхлестываемый инфляцией, финансовый капитал будет нести огромные потери. Не сознавая этого, все правительства все же честно признают: политика монетарной накачки экономики сверху создает мощный стимул для инфляции. Возникает он в результате необеспеченности роста денежной массы платежеспособным спросом. Инфляция уничтожает спрос и провоцирует дальнейшие ухудшения в экономиках.

 

Действия властей логичны, хотя они не слишком понимают происходящее. Предложения монетаристов абсурдны. Несмотря на обесценивание денег, их все более недостает хозяйственным структурам. Кредит дорожает, а условия его предоставления делаются все менее приемлемыми. Монетаристские проклятия государственных расходов, по меньшей мере, не своевременны. Именно поэтому они звучат только по случаю обнаружения «чрезмерных» социальных статей бюджетов. Однако социальные расходы, наряду с государственными заказами и инвестициями, позволяют людям получать зарплаты и пособия, а значит, покупать необходимые товары. Поддерживается основание экономической пирамиды – потребительский спрос.

 

Рассуждения отечественных чиновников о таргетировании и прочих загадочных антиинфляционных мерах остаются лишь рассуждениями. Субсидирование экономики сверху, через коммерческие структуры, не позволяет надеяться на преодоление всеобщей кризисной полосы, а с ней и инфляции. Вливание денег в финансовый сектор не решает его проблем, а усугубляет ситуацию. Предоставление материальной помощи ведущим компаниям-производителям также не снимает противоречий кризиса, поскольку никак не поднимает потребительский спрос. Либеральные экономисты в России говорят о недостаточной активности межотраслевого спроса. Но межотраслевой спрос (как вообще спрос на машины, оборудование и материалы) является производным от спроса на потребительском рынке. Доходы населения падают как под давлением кризиса, так и в результате эмиссионной политики практически всех правительств на планете.

 

Меры по ослаблению национальных валют объявляются необходимыми для повышения выручки от экспорта и сокращения импорта. На деле же осуществляемое одновременно всеми странами (при скрытом лидерстве США) эмиссионное ослабление валют ведет лишь к ускорению сокращения мирового потребления, поскольку обваливают реальные доходы трудящихся – основных потребителей. Девальвационная гонка в мире (прописанная неолиберальными экспертами) работает на усиление кризисной инфляции и содействует углублению экономического кризиса в мире. Она способствует разрушению внутренних рынков стран, но не оборачивается выигрышами на внешнем рынке, представляющем собой сумму национальных рынков. Расстройство мировой торговли в перспективе грозит форсироваться по вине эмиссионных мер правительств. Инфляция, особенно в странах промышленной периферии, будет ускоряться. Еще в 2008 году она составила в Египте 17,1%, в Нигерии – 12,1%, в Южной Африке – 11,2%, в Турции – 10,2% и т.д. Завершение периода финансовой стабилизации на планете способно привести к новому повышению темпов инфляции.

 

Раздаваемые крупному бизнесу субсидии не поднимают товарной обеспеченности денег, это делает лишь растущий спрос при увеличивающемся производстве. С другой стороны, девальвационная и эмиссионная политика мировых властей снижает товарную обеспеченность денег, что содействует углублению кризиса.

 

 

Долгое восхождение цен

Угроза ускорения глобальной инфляции велика. Развернувшиеся с началом кризиса и лишь временно отсроченное стабилизацией 2009 года крушение мирового финансового сектора делает ситуацию необыкновенно сложной. Капкан мировой экономики захлопнулся: рамки возможного регулирования национального хозяйства сузились. Процесс потенциально сделался много сложнее, чем в 1950-1960-е годы «кейнсианского процветания».

 

Когда экономика тяжело больна, принято вспоминать об идеях Джона Кейнса. Проблема состоит лишь в том, что разработанные британским экономистом и его последователями методы хозяйственного регулирования неприменимы в условиях свободной торговли. В глобальном хозяйстве невероятно велико разделение труда между странами. Осуществить кейнсианскую политику в мировом масштабе невозможно – стимулирование спроса при одновременной приверженности принципам свободной торговли не выведет мировую экономику из кризиса. Не существует ни институтов, ни понимания необходимости отказа от прежней экономической стратегии. Корпоративные противоречия слишком велики, чтобы вскоре стало возможно единое планетарное экономическое пространство. Необходимость межгосударственной интеграции меньшего масштаба далеко не всегда осознается политическими верхами.

 

Позвать Джона Кейнса некому. Без смены глобальных правил государственное стимулирование потребления в одних странах поможет не столько им, сколько всем производителям товаров. Именно в целях поддержания мирового совокупного спроса государства накануне кризиса не жалели средств на укрепление американской финансовой пирамиды. Раздававшиеся потребителям кредиты удерживали спрос на высоком уровне. Однако ресурсов для поддержания этого механизма не осталось. Он рассыпается на глазах, генерируя как банкротства, так и всеобщую инфляцию. На смену ему пришла прямая финансовая помощь корпорациям со стороны правительств. Этот метод породил стабилизацию, объявленную в августе 2009 года «окончанием рецессии», «дном кризиса» и «завершением падения». В перспективе эта «победа» над кризисом грозит миру усилением инфляции.

 

Проблема инфляции состоит не в том, что ее нельзя победить. Остановить рост цен возможно, но для этого требуется преодолеть мировой кризис. Без смены экономической политики сделать этого не удастся. Пока кризис развивается, разрушая финансовую сферу, производство и потребительский спрос, инфляция имеет все шансы на усиление в ближайшие годы. Против нее бессильны изъятия «лишних» денег из обращения, сокращения бюджетных затрат и ограничения на экспорт продовольствия. Стихийная и осознанная девальвационная политика большинства стран только осложняет ситуацию.

 

Для сдерживания инфляции, как и для защиты от кризиса в целом, требуется смена стратегических ориентиров в экономике. Вместо прежних выигрышей мировой рынок сулит национальным хозяйствам грандиозное обрушение. Прежде всего это касается стран с относительно большими внутренними рынками, таких как Россия или Бразилия. Возможности национальных рынков работают на широкий круг иностранных предприятий, в то время как местная индустрия испытывает все большие трудности. Логика кризиса объективно ставит вопрос: кто будет получать прибыль на внутреннем рынке? Выигрыш одних в условиях ослабления мирового спроса означает проигрыш других. Банкротства компаний внутри стран влекут за собой безработицу, и, как следствие, новое падение спроса; дальнейшая же накачка не получающих прибылей корпораций деньгами усиливает инфляцию.

 

Перезапуск глобальной экономики не произойдет в ближайшее время. Однако уже в настоящем борьба корпораций за внешний сбыт обретает остроту. Из мирового рынка невозможно выпрыгнуть, но протекционистская защита национальной индустрии возможна. Однако для этого необходимо настойчиво преодолевать давление транснациональных корпораций, осуществляемое в частности через МВФ, МБРР и ВТО. В протекционистской стратегии заключен один из главных методов сдерживания инфляции. Но протекционизм не может быть результативным при отсутствии государственного курса на повышение доходов населения, особенно тех слоев, чьи доходы меньше прожиточного минимума.

 

Чем более живым остается внутренний рынок страны в условиях кризиса, тем меньше шансов имеет инфляция. Важны также сохранение положительного либо нулевого внешнеторгового баланса и защита национальных денег от переноса на них инфляции извне через скупку иностранных валют. Особенно это касается стран бывшего социалистического лагеря Восточной Европы, а также бывших республик СССР. Для правительств разумней выкупать собственные валюты, сбрасывая иностранные. Правила ВТО попросту вредны для рынков таких стран, как Россия.

 

30.09.09

 

Часть 2. На пульсе кризиса

21-22 января 2008 года мировые биржи сотрясли первые падения. Затем последовал ряд новых обвалов. Эра неолиберальной стабильности подошла к концу. Экономику планеты поразил тяжелый кризис. Россия не стала в нем «тихой гаванью», как обещало правительство. Падение нефти разрушило надежды верхов на превращение страны в «мировой финансовый центр». Всюду в мире ускорилась инфляция. Стало снижаться производства. Начались увольнения и сокращения зарплат. Кризис ударил по банкам и должникам. Не одна сфера хозяйственной жизни не осталась незатронутой. Экономический кризис надолго стал для общества темой №1, породив непрерывный поток проблем и вопросов.

 

Преддверие конца

 

Лишь немногие предсказывали окончание «золотого роста». Еще меньше людей на планете хотели верить в скорый приход нестабильности. Правящему классу России будущее казалось безоблачным. Массы трудящихся тешили себя экономическими иллюзиями. Правительство подогревало их, обещая, что нефть продолжит расти, а экономический подъем улучшит жизнь населения. Почти никто в стране не верил больше в то, что экономика может падать.

 

Институт глобализации социальных движений (ИГСО) оказался в числе первых сформулировавших угрозу. Предупреждение ИГСО прозвучало в декабре 2007 года, меньше, чем за два месяца до начала первой волны падения на биржах. Оценка ситуации была очень осторожной.

 

Приблизительно через полтора, максимум, два года российскую экономику ожидал серьезный кризис, к такому выводу пришли сотрудники Института. Причиной остановки роста отечественной экономики и, возможно, затяжной депрессии должен был послужить общий кризис мирового хозяйства. Он предрекался гораздо раньше: уже в 2008 году. Усугубляющим моментом для России грозила стать ее экспортно-сырьевая ориентация. Падение цен на нефть, неизбежное при сокращении производства, должно было парализовать крупнейшие отечественные компании и привести к обвалу всего внутреннего рынка страны.

 

О приближении мирового экономического кризиса говорил целый ряд фактов. Рост производства в «новых промышленных странах» должен был, прежде всего, обслуживать потребление в богатых США и ЕС. Однако в связи с выносом из этих «старых промышленных стран» многих производств в них неуклонно снижалась реальная заработная плата, усиливалась тенденция к неполной и нестабильной занятости. Если во времена «социального государства» 1949-1969 годов политика занятости, проводимая правительствами, в сочетании с высокими пособиями по безработице обеспечивала устойчивый спрос при стабильном жизненном уровне, то в современной западной экономике даже в работающих семьях характерной сделалась тенденция к нестабильности доходов. Отчасти на протяжении первой половины 2000-х годов это компенсировалось ростом потребительского кредитования, но к концу десятилетия задолженность семей в США и Британии достигла критической отметки.

 

В Соединенных Штатах нарастал кризис неплатежей – «народный дефолт», в ходе которого частные лица задерживали или прекращали выплаты по банковским кредитам. Таким образом, ресурс поддержки потребления за счет банковского кредитования, охваченного кризисом, оказывался практически исчерпанным. С другой стороны само потребительское кредитование (часто не способное за счет процентов покрыть инфляционные издержки банков) явилось следствием перенакопления капиталов, которые некуда стало вкладывать. Набирали оборот спекуляции ценными бумагами, усиливалась инфляция. Рассчитывая на прибыль от продажи акции, банки и многие компании скрывали убытки и снижение рентабельности.

 

Несмотря на эти негативные симптомы в мировом хозяйстве, российская экономика сохраняла в последние месяцы 2007 года высокий уровень прироста ВВП. По итогам года он составил 8,1%. Отечественный внутренний рынок расширялся, а приток иностранного капитала в сферу производства создавал дополнительную почву для позитивных прогнозов. Однако состояние бума на российском рынке было вызвано не только высокими ценами на энергоносители, но также исчерпанностью возможностей многих других рынков. Рассчитывая на стабильное развитие в ближайшие годы, российские корпорации увеличивали свою задолженность иностранным банкам. В свою очередь иностранные банки охотно кредитовали российских корпоративных клиентов, даже не имея четкого представления об эффективности их бизнеса (в качестве гарантии выступал не столько достоверная информация о перспективах конкретной российской компании, сколько общая позитивная оценка перспектив российского рынка). В случае смены хозяйственного роста глубоким кризисом, покрыть задолженность российских компаний не смог бы никакой стабилизационный фонд государства.

 

Специалисты ИГСО предполагали, что выигрышное положение внутреннего рынка России позволит стране задержаться на пороге кризиса более года. Однако политика властей, направленная на удешевление рабочей силы, разрушила эту возможность колоссальной эмиссией рубля. Россия провожала 2007 год и встречала 2008 год одним и тем же – инфляционным ростом. Реальные доходы населения падали, что сводило на нет смысл инвестиций в отечественный реальный сектор. Даже полуторагодичная отсрочка от кризиса для России оказалась чрезмерной. Верхи ничего не понимали и ничего не меняли в своей экономической политике.

 

Вызревающий кризис должен был открыться сразу, как только всеобщее товарное перепроизводство сделалось бы очевидным. Это должно было повлечь обесценивание курсировавших на рынке бумаг. ИГСО предупреждал: как только произойдет крупное падение цен на энергоносители, отечественная экономика окажется в кризисе, переходящем в продолжительную депрессию. Никаких механизмов предотвращения кризиса или его смягчения у нынешней российской власти не существовало. Кремлевские мечтатели видели будущее исключительно в розовом цвете.

 

Власти не пытались структурно переориентировать экономику страны, сделав ее не настолько зависимой от сырьевого экспорта. Они даже отказались от плана инвестировать средства стабилизационного фонда страны, насчитывавшего несколько сот миллиардов долларов, в развитие инфраструктуры. Эта сфера слабо интересовала сырьевые монополии, поскольку их основные рынки сбыта лежали за границами Российской Федерации.

 

Кризис обещал для России стать особенно тяжелым, но поверить в это не стремились даже левые. Многочисленные группы оставили выводы товарищей из ИГСО без внимания. Интерес левых запоздал самое малое на 8-9 месяцев. Только осенью появились первые политические декларации, в которых речь шла о мировом кризисе.

 

Мировую экономику готовился охватить не просто очередной циклический кризис перепроизводства, но и кризис всего способа эксплуатации периферии. Выход из него капитализма должен был оказаться возможным лишь ценой крупных социально-экономических перемен, технологической революцией и, возможно, отказом от повсеместного применения углеводородного топлива. Для России он грозил сменой власти и радикальным изменением всей структуры управления государством.

 

Цена русской инфляции

 

Перед наступлением нового года население беспокоил не туманно маячивший кризис, а повышение цен на многие товары. Вопреки рассуждениям неолиберальных экономистов, главной причиной роста цен в России являлась денежная эмиссия. По оценке Центра экономических исследований ИГСО, выпуск новых денег опережал в стране рост производства. Рублевая масса росла быстрее товарной. Находящие пристанище в российской экономике инфляционные доллары слабо инвестировались в реальный сектор экономики. Правительство печатало рубли и выкупало валютную выручку у корпораций.

 

Власти не боролись с инфляцией, а раскручивали ее. Резкое снижение инфляции в стране было возможно только в случае изменения приоритетов экономической политики. Лишь прекращение выброса на рынок необеспеченных денег могло остановить гонку цен.

 

По различным оценкам с начала 2007 года цены в России выросли на 11,1-12,5%. При этом цены на товары народного потребления (прежде всего продукты питания) поднялись еще больше. Стоимость некоторых товаров увеличилась на 25-50%. Новый виток ценового роста ожидался уже в 2008 году. Правительство РФ практиковало выброс на рынок новых бумажных денег, прежде всего, купюр в 1000 и 5000 рублей. От этой политики оно не отказалось ни в 2007, ни в 2008 году. При этом официальные лица государства не переставали твердить об «укреплении рубля». В действительности потребители постоянно ощущали, что покупательная способность рубля снижается. Оставаясь прочным в сравнении с долларом, рубль медленно падал. Политика «стерилизации» экономики (отказ от инвестиций в производство и социальную сферу), проводившаяся Алексеем Кудриным на посту министра финансов, не только не предотвращала новых взрывов инфляции, но и явилась основной их причиной.

 

Фактически в конце 2007 и начале 2008 года стало ясно: рост цен грозит подорвать внутренний рынок страны. На ситуацию влияло все. Даже рост цен на транспорте способствовал снижению спроса на потребительские товары.

 

Практика денежной эмиссии в России не была связана с дефицитом у государства платежных средств. Ее основной целью являлось понижение цены рабочей силы, объективно возраставшей вследствие экономического роста. На фоне аналогичной эмиссионной практики в США и ЕС (новые ассигнации по 500 евро), а также разговоров об «укреплении рубля», бьющий по карману рост цен должен был оставаться для населения естественным и почти незаметным. Политических проблем, он действительно не вызывал. Однако в результате начавших осенью 2007 года проявляться в отечественной экономике первых проблем, инфляция вышла из-под контроля.

 

Лишние деньги не могли быть покрыты ростом товарной массы. Но биржевой рост также не был в стоянии их покрыть. Не хватало даже ресурса «фиктивных» товаров – ценных бумаг. В итоге под давлением инфляции проявились первые проблемы в оборотах компаний. Давление лишних денег на рынок возросло. В результате первый серьезный скачек цен пришелся на самый неудачный для власти момент: во время выборов в Государственную Думу.

 

Дальнейшие последствия денежной эмиссии не трудно было предсказать. Инфляция ускоряла рост недовольства населения, подталкивая его к активным действиям. Падение покупательной способности заработной платы побуждало наемных работников бороться за ее повышение: создавать профсоюзы и организовывать забастовки. Отношение людей к правительству также начало медленно изменяться. Однако в 2008 году профсоюзы еще острее, чем в 2007 году столкнулись с проблемой слабости координации движения и его недостаточной массовости. Как и ожидали в Кремле, основной протест вылился в ворчание на кухне.

 

В конце декабря Центр экономических исследований (ЦЭИ) ИГСО констатировал: «Печатая «лишние деньги», правительство усложняет свое собственное положение, уменьшая пространство для маневра в условиях смены хозяйственного роста экономическим кризисом. Понижая доходы населения за счет эмиссии, и не стремясь разрешить структурных проблем отечественной (преимущественно сырьевой) экономики, власть сама ставит себя в тупик».

 

Почему падает биржа

 

Все началось в Америке. Сведения о резком сокращении прибыли банковской группы Citigroup привело 15 января 2008 года к падению на Нью-йоркской фондовой бирже. Индекс промышленной активности Dow Jones снизился на 2,2%, Standard & Poor's – на 2,51%. Nasdaq Composite потерял 2,45%. 21 января резкое снижение цен на акции произошло на всех основных мировых рынках. Торги на Франкфуртской, Лондонской и Парижской биржах завершились падением на 7,16%, 5,5% и 6,83%, крупнейшим за последние шесть лет. В России оно составило более 8%. Негативную роль в развязке биржевого кризиса сыграли предложенные президентом Бушем меры по снижению налогов – «республиканская панацея» – не способные поправить экономическую ситуацию в США.

На протяжении 2007 года мировая экономика все более ощущала признаки недомогания. В США, Великобритании и ЕС отмечался постепенный спад потребления, вызванный снижением реальной заработной платы большинства населения. Он только временно сдерживался ростом потребительского кредитования. К концу 2007 года в Англии и США проявился ипотечный кризис – долги людей превысили их возможности покрывать даже проценты. В декабре стало ясно: мир стоит на пороге глобального экономического кризиса. Вопрос состоял лишь в том, когда он мог проявиться в полную силу. Сталкиваясь в 2007 году с нарастающими проблемами банки и некоторые корпорации не находили решения. Они скрывали убытки, завышали полученную прибыль.

Торговля дорожающими акциями компаний маскирующих свои нарастающие трудности не могла не вырваться наружу. Инвестиции в биржевые операции многократно превысили капиталовложения в реальный сектор мировой экономики. В результате, 21 января даже акций высокорентабельных сырьевых экспортеров, таких как «Газпром» оказались под ударом. Достигнув в середине января максимума, они впервые рухнули. Причина сложившегося положения состояла в том, что в условиях «вдруг» открывшихся проблем мировой экономики, сырье могло существенно подешеветь, а «благополучные гиганты» оказаться в ряду проблемных компаний. Если бы спад производства немедленно последовал за первыми биржевыми обвалами, падение цен на нефть могло произойти сразу. Однако цепочка проблем еще только начала проявляться в торговле, причем на последнем ее звене. Промышленные гиганты с гордостью утверждали: спрос только увеличивается. Нефть дальше пошла вверх.

На протяжении 2007 года практически на всех мировых биржах отмечался рост. Рынок акций США, крупнейший и наиболее важный в мире, лишь к концу года стал давать сбои в связи с ипотечным кризисом. Активный рост был зафиксирован на немецком фондовом рынке: индекс DAX показал отличный результат в 22%. Британские акции поднялись на 3,8%, французские на 1,3%. Российский фондовый рынок в минувшем году развивался успешно. Особенно удачными оказались IPO электроэнергетических компаний. Однако ограниченность потребительского рынка в России, продолжавшего сужаться из-за инфляции, делала проблемы в экономике неминуемыми.

 

К началу 2008 года глобальное хозяйство практически исчерпало ресурс имеющихся рынков. Зарплаты работников были слишком малы, чтобы гарантировать производству дальнейший рост. 21-22 января выяснилось, что возможности фондового рынка использованы почти до конца. В результате дальнейшее падение акций становилось неизбежным. Рентабельность западных банков слишком сильно разошлась уже с их капитализацией. Информация о низкой доходности американских кредитных институтов взорвала фондовые рынки планеты.

 

Мировой экономический кризис начался. ЦЭИ ИГСО утверждал: даже если падение прекратится в ближайшие дни и произойдет некоторая стабилизация, можно ожидать, что вскоре последует новое снижение цен на акции.

 

Несостоявшийся бум

 

Как только аналитики по всему миру протрубили о «биржевом кризисе», названном немного времени спустя «финансовым кризисом», в России заговорили о выигрышах для страны. Они действительно были. Нефть дорожала, а потенциал внутреннего рынка все еще оставался большим. Поддержи правительство потребительскую активность в сочетании с протекционистскими мерами, и приток капиталов в реальный сектор был гарантирован стране. Шансы национальной экономики противостоять кризису поднялись бы.

 

Несмотря на начинающийся мировой кризис, экономический рост в России мог продолжиться в 2008 году. На деле продолжался он лишь до лета. Действуя в интересах экспортных отраслей, власти продолжили эмиссионную политику «укрепления рубля». Не помешала им даже собственная растерянность перед неконтролируемой стихией цен.

 

В начале 2008 года российский рынок по-прежнему оставался привлекательным для иностранных инвестиций. После оттока частных средств из банковской сферы, можно было ожидать обратную волну. Иностранные капиталы могли вновь хлынуть в Россию для вложений в ценные бумаги, промышленное производство и торговлю на внутреннем рынке. В условиях нежелания сырьевых корпораций и государства вкладывать средства в реальный сектор, нацеленный на внутренние потребности, приток капиталов был способен произвести непродолжительный бум в отечественной экономике. Это, однако, не только отсрочило бы кризис, обеспечив страну новыми производственными мощностями и рабочими местами, но и обострило бы в перспективе проблемы большой задолженности российских компаний и банков. И все же, национальная экономика оказалась бы перед лицом кризиса не так уязвима. Падение сырьевых цен не влекло бы за собой всеобщее обрушение, а явилось бы просто крупной проблемой. В стране существовал бы объемный внутренний спрос на сырье, который облегчил бы общеэкономическую ситуацию.

 

Подобный сценарий был вероятен лишь при смене экономической политики государства, а это являлось объективно невозможным. Машина власти, прежде всего, обслуживала сырьевые монополии, а они небыли заинтересованы в подобных мерах. Казна вбрасывала через коммерческие институты потоки новеньких рублей, что снижало затраты буржуазии на рабочую силу, но подрывало внутренний рынок. Вот почему экономический «бум» 2008 года оказался настолько коротким.

 

Продолжающий развиваться глобальный кризис не оставлял для нефтегазовой России шансов избежать депрессии и бегства капиталов. Даже если подъем российского хозяйства продолжался бы в 2008 году на пару месяцев больше, приход мирового экономического кризиса мог только отложиться.

 

Вслед за 21-22 января, 28 января и 5 февраля на всех фондовых биржах мира произошли обвалы. Для России февральское падение составило 3,38% по индексу РТС. Другой основной отечественный фондовый индикатор, ММВБ упал на 4,04%. Больше всего потеряли бумаги Сбербанка России (-5% на ФБ ММВБ) и ОАО «Роснефть» (-5,7% в РТС), долги которой превышали уже тогда отметку в $100 млрд.

 

Общее снижение цен российских голубых фишек оказалось в границах 5,7%. Причина всех трех биржевых падений состояла в несоответствии роста на фондовых рынках накопившимся проблемам в реальной экономике, прежде всего проявившихся в США. В тот момент в американском национальном хозяйстве уже отмечался рост безработицы и первое сокращение объемов промышленного производства. Падала активность компаний работающих в сфере услуг, в секторах розничной торговли, транспорта, финансов, недвижимости и здравоохранения. Вслед за США экономический спад грозил вскоре распространиться на другие страны. Особенно масштабным он мог оказаться в Китае.

 

В результате обнаружившихся на американском рынке проблем и угрозы скорого прихода кризиса в Европу и Азиатско-Тихоокеанский регион, интерес инвесторов к экономике России существенно возрастал. Казавшееся стабильным положение отечественного внутреннего рынка, обещало многим компаниям выгоды от вложения средств в акции российских корпораций, новые производства, а также сферу торговли и услуг. Однако, присматриваясь лучше к ситуации внутри страны, инвесторы замечали: инвестировать в реальный сектор не так выгодно. Капиталы концентрировались на биржах.

 

На протяжении 1990-х годов экономика РФ оставалась во многом закрытой для иностранных компаний. Благодаря этому в России смогли сформироваться собственные сильные корпорации, чего не произошло в Казахстане и большинстве стран Восточной Европы. Мощное хозяйственное оживление 2000-2007 годов происходило для России в условиях ограниченного доступа иностранного капитала.

 

Право работать на внутреннем рынке предоставлялось Кремлем нередко только в обмен на открытие российскому капиталу доступа на рынки других стран. Тесно связанная с мировым хозяйством как поставщик сырья, Россия оставалась достаточно закрытой для транснациональных корпораций. Оживление отечественной экономики происходило в условиях притока в страну нефтедолларов. И хотя цены на нефть зимой и весной 2008 года стремительно шли вверх, «золотая эра» сырьевых монополий завершалась.

 

Блеск и оптимизм России

 

Выросший за семь лет рынок России мог оказаться востребован мировым капиталом с большой охотой на условиях отечественных верхов. Но вместо того, чтобы оценить обстановку и сделать хозяйственную ситуацию в стране более устойчивой, российские власти стали блистать оптимизмом. Цены на нефть поднимали настроение корпоративным верхам и чиновникам.

 

От щедрой души, Минфин РФ предложил спасти мировую экономику от кризиса средствами стабилизационного фонда России. Вслед за этим была продекларирована еще более авантюристичная идея превратить страну в мировой финансовый центр, надежный островок стабильности в мире экономических бурь.

 

Высокие цены на нефть действовали как наркотик.

 

Нерв инфляции

 

В мечтательных порывах власть не желала ничего замечать. Между тем инфляция в 2008 году наступала, грозя сделать экономические результаты года для страны хуже самых осторожных негативных прогнозов.

 

Инфляция продолжала съедать реальные доходы населения. В результате сжимался внутренний рынок, понижалась его инвестиционная привлекательность, сокращалась устойчивость экономики России, приближая ее включение в глобальный хозяйственный кризис. ЦЭИ ИГСО отмечал: чтобы сдержать вызванную инфляцией негативную динамику, правительство должно в течение года инвестировать средства стабилизационного фонда в развитие производства, осовременив многие отрасли и создав новые рабочие места. Необходимо было также резко увеличить социальные расходы, повысить оплату труда работников бюджетной сферы и принять иные меры компенсирующие потери в доходах населения. Перед лицом кризиса удержаться мог лишь сильный внутренний рынок. Зависимость экономики от внешнего сбыта требовалось сократить как можно скорее.

 

На фоне продолжающегося спада американской экономики, Россия первоначально имела неплохие шансы экономического роста в 2008 году. По оценкам ряда рейтинговых агентств она занимала первое место в мире по инвестиционной привлекательности. За Россией следовала Бразилия, тоже обладавшая перспективным внутренним рынком.

 

Зафиксированный в последние дни февраля рост цен на нефть ($102 за баррель марки Light Sweet, $100 за баррель Brent) также способствовал дальнейшему повышению инвестиционной привлекательности России на текущий год. Экспорт страны на 80% состоял из нефти, нефтепродуктов, газа и металлов. Рост цен на эти товары положительно влиял на курс бумаг отечественных корпораций. Однако главным фактором успешного привлечения капиталов для России являлся большой спрос на внутреннем рынке, существенно увеличившийся за 10 лет возрастания мировых цен на сырье. При этом основной проблемой национального хозяйства РФ оставалась высокая инфляция. В январе по потребительским ценам она составила 2,3%, в феврале оставалась примерно на том же уровне прироста. Весной, как ожидалось, цены должны были поползти вверх еще быстрей. Виновником инфляции было правительство.

 

На протяжении благополучных 2000-2007 годов переориентации отечественного хозяйства не производилось. Минфин увеличивал бумажную денежную массу в стране, выкупая за счет эмиссии «лишние» нефтедоллары. Пока главные мировые рынки сбыта не испытывали больших затруднений, а поднимающаяся экономика России поглощала вбрасываемые рубли, внешне все было нормально. Эмиссия сдерживала рост доходов населения, что оценивалось либеральными экономистами как благое средство поддержания конкурентоспособности российского хозяйства. Однако ситуация на глобальном рынке изменилась. Россия сделалась привлекательной для иностранных капиталов больше как богатейший рынок. Именно поэтому, организуя в РФ производство, зарубежные корпорации не спешили выходить на отечественные фондовые биржи. Относительно высокий спрос – главное, что делало Россию страной положительных перспектив на 2008 год. В такой ситуации высокая инфляция становилась для роста крупной помехой, убивала его.

 

Власти не только разгоняли инфляцию эмиссией, но и «добросовестно» боролись с ней. Однако, методы правительства по борьбе с инфляцией были неэффективны и даже способны ухудшить ситуацию. Популистские решения по ограничению экспорта российского продовольствия не дали положительных результатов. Продолжение неолиберальной политики сокращения социальных расходов бюджета, ликвидации остатков общественной сферы услуг («законы против среднего класса» последних лет) в условиях текущей мировой конъюнктуры лишь ослабляли национальное хозяйство России.

 

Меры по снижению инфляции должны были обеспечивать не сжатие, а расширение потребительского рынка в России, стимулируя производство внутри страны. Этого настоятельно требовал надвигающийся кризис. Правительство не собиралось ничего менять. Эксперты хором повторяли аксиому: запасы нефти ограничены, а значит, цены могут только идти вверх. Либеральные экономисты полагали, что инвестирование стабилизационного фонда России усилит инфляцию. В действительности повышение спроса на внутреннем рынке только вызвало бы увеличение товарной массы, подстегнув рост производства, на которое и следовало направить резервные средства государства. При возрастающем замещении импорта собственной продукцией инфляции пошла бы на спад. Деньги обрели бы обеспеченность в производимых товарах. Минфин реализовывал другую «антиинфляционную» стратегию, он стремился к сокращению социальных расходов государства, дополняя его наращиванием рублевой массы.

 

Состояние мировой экономики оставалось в феврале-марте 2008 года напряженным. Рост прекратился в США, наблюдалось его замедление в ЕС, где также последние десятилетия снижались реальные заработки широких слоев. Однако перенос производства в «третьи страны» не создал в большинстве из них устойчивых внутренних рынков. Возросла лишь взаимная зависимость центров капиталистического накопления и промышленной периферии. В глобальном хозяйстве продолжали усиливаться проблемы: сокращались возможности рынков сбыта, явственнее становилось перепроизводство товаров и перенакопление капиталов, выражавшееся в колоссальном переинвестировании. При этом капиталы все еще искали «надежные гавани»: экономики с растущим спросом. Россия переставала быть таковой. С высокого пьедестала рейтингов предстояло падать.

 

Золото и нефть

 

Вместе с нефтью дорожало золото. В начале марта оно достигло рекордной цены в $955 за унцию. Это являлось признаком сокращения в глобальной экономике возможностей для производственного вложения капиталов и возросшего недоверия к фондовым биржам, пережившим в январе-феврале три крупных обвала, ознаменовавших открытие мирового кризиса.

 

Покупка золота – извечный способ сохранить средства, до завершения неблагоприятного хозяйственного периода в мире. Крупные игроки пессимистично смотрели на перспективы мировой экономики. Дорогая нефть, по мнению буржуазных аналитиков, мешала экономическому росту. Пока сырье поднималось в цене, многие игроки считали нужным уйти в золото, чтобы сберечь средства. Весной 2008 года мало кто сознавал еще спекулятивный характер спроса на нефть. Деловые элиты мира по-прежнему верили: без углеводородов не обойтись, чтобы не демонстрировали биржи, «черное золото» всегда будет в цене. На этой вере нефть росла как на дрожжах вплоть до середины лета, когда пузырь первый раз лопнул.

 

Анализируя ситуацию, в ИГСО отмечали: рост цен на нефть – признак нахождения кризиса на ранней стадии, когда затронуты только центры мировой системы (США, прежде всего). Как только кризис распространился бы дальше, последовало бы падение промышленного производства во всех странах. Это обрушило бы высокие цены на сырье. Расчеты на скорое завершение кризиса были необоснованны. Стратегий его смягчения и дальнейшего преодоления в России, как и в остальном мире не существовало. Более того, приверженные неолиберальным экономическим принципам власти даже не стремились их отыскать.

 

Золоту, как и нефти в 2008 году предстояло еще многое пройти вместе. Рост цен на нефть отражался на золоте. Оно тоже дорожало. Как только углеводороды начинали терять стоимость, золото моментально проделывало то же. Капиталы начинали выходить из убежища в надежде на скорое окончание «дурных времен». Однако «дурные времена» не заканчивались.

 

Большой и ненадежный Китай

 

Десятилетия экономического роста в КНР внушили всему миру веру в надежное завтра этой страны. Прежде чем китайская промышленность начала терять заказы, сомневаться в могучей экономике КНР мало кто осмеливался. Даже падение на фондовом рынке страны не могло рассеять иллюзий.

 

Предполагая, что хозяйственные проблемы США вскоре отразятся на Китае, ЦЭИ ИГСО констатировал: устойчивость экономики Китая сильно переоценена. Бурный экономический рост за три последних десятилетия так и не создал в стране прочного внутреннего рынка. Зависимость китайской промышленности от внешнего сбыта была настолько велика, что национальное хозяйство КНР можно было назвать крайне уязвимым для глобального кризиса. Приход мирового экономического кризиса в Китай способен был нанести большой урон производственному и финансовому секторам, разбалансировать всю социально-политическую систему страны и даже повлечь за собой распад государства. Что оказалось особенно интересным, это то, что ИГСО представил свои оценки всего за несколько дней до массовых выступлений в Тибете и других «национальных автономиях» КНР.

 

К началу кризиса КНР экспортировала товары в 182 страны мира. Экономика Китая росла со скоростью достигающей 10% в год. Она составила на конец 2007 года около 45% от экономики США, что приблизительно являлось 12-14% мирового хозяйства. При этом КНР оставалась крайне неравномерно развитой страной, огромная часть населения которой была занята трудом в полунатуральной сфере.

 

В мировой системе, несмотря на самостоятельные жесты, КНР занимает полупериферийное положение. Широкие массы китайцев существуют в ужасающей нищете, а подавление их недовольства осуществляется репрессивной бюрократической машиной. В стране имеются внутренние границы, отделяющие промышленные зоны от доиндустриальной периферии, осуществляется жесткий контроль перемещения граждан.

 

По мере повышения спроса на рабочую силу государство миллионами привлекало рабочих из сельских районов. До последнего момента эти меры способствовали поддержанию низкой стоимости рабочей силы, создавая выгодные для инвесторов условия. Однако со времени открытия глобального кризиса «преимущества» отсталости не прибавляли КНР устойчивости. Осенью 2008 года власти Китая объявили, что сокращение экспорта не катастрофично. Чиновники с гордостью заявляли: правительство увеличит поддержку сельским жителям, а они смогут покупать больше промышленных товаров. Но какие бы декларации не выдавало руководство КНР, страна в конце 2008 года оставалась уязвимой не менее чем в его начале. Кризис во всю сказывался осенью на промышленности, часть которой стояла уже с середины лета.

 

В общей массе населения Китая (1,3 млрд. жителей) потребительски активный «средний класс» составлял на конец 2007 года приблизительно 100 млн. человек. При этом уровень его доходов был ниже, чем у средних слоев в «старых индустриальных странах». Прямая зависимость внутреннего рынка КНР от спроса на китайские товары в других странах гарантированно делала его крайне уязвимым. Спад в США и инфляционное сужение других рынков означал для Китая в скором времени масштабное падение продаж экспортируемых промышленных изделий, а затем сырья и сельскохозяйственной продукции.

 

Китай развивался в заданном мировым рынком направлении. Он не мог его кардинально изменить. В ЦЭИ ИГСО отмечали, что приход в страну кризиса должен был обернуться спадом промышленного производства, оттоком капиталов и крупными финансовыми трудностями для китайских корпораций. Огромные золотовалютные резервы «фабрики мира», доходившие в начале 2008 года до $1,33 трлн. (70% из них было размещено в долларовых активах) не снимали проблемы экономической уязвимости.

 

Весной кризис в США все более давал себя почувствовать в торговле. Правительство КНР рассматривало проблемы в США как непосредственную угрозу для своей экономики. Однако происходившие межгосударственные финансовые вливания в американское национальное хозяйство не снимали системной проблемы сужения центральных рынков планеты и не могли привести к легкому прохождению кризиса. Уверения экспертов в скором завершении рецессии в США или даже ее предотвращении лились потоком, но ничего не меняли. Приход кризиса в Китай грозил повлечь остановку значительной части промышленности, включая добывающую, вызвать финансовые затруднения и обострить социальные противоречия. Власти Китая были жизненно заинтересованы в мягком прохождении проблемного этапа в развитии глобального рынка. Но если начавшийся мировой кризис оказался бы затяжным, то КНР ожидали большие социально-политические потрясения. Тибет оказался лишь первым признаком перемен.

 

Наиболее острой проблемой Китая в последние месяцы перед кризисом считалась инфляция. В 2007 году продукты подорожали по официальным оценкам на 12%. По некоторым продовольственным товарам ценовой рост составил 40-50%. Высокая инфляция привела к покупательскому ажиотажу, сокращая потребительские возможности национального рынка. Правительство КНР всячески демонстрировало на публики свою непричастность. Однако в последние годы (2004-2007 годы) в «молодых экономиках» обнаружилась тенденция удорожания рабочей силы. Спрос явно опережал предложение, специалистов недоставало. Зарплаты на рынке шли вверх. С подобным «злом» буржуазные режимы не могли не бороться. Лучшим средством оказывалось потребительское обесценивание национальных валют. Юань также терял в товарном отношении, как и рубль.

 

Причина китайской инфляции состояла не в увеличении объемов внутренних кредитов и иностранных инвестиций, как полагали аналитики в КНР. Китайская инфляция была порождена проблемами в мировой экономике, также усиливающими инфляцию в других странах. Помимо собственного желания правительств подорвать доходы работников, на национальные валюты переносилась инфляция с доллара и евро (юань был привязан к доллару). С зимы 2008 года возрастающим оказывалось влияние фондовых рынков. Другим фактором, подхлестывавшим инфляцию, стало затруднение сбыта товаров произведенных в Китае и иных странах индустриальной периферии. В результате того, что одни товары застревали на рынке, дорожать начинали те товары, которые по-прежнему активно сбывались. Капиталы устремлялись из мертвых зон экономики в живые. Именно с этим был связан рост цен на продовольствие.

 

Биржи и обесценивание денег

 

В марте 2008 года в ИГСО пришли к выводу, что крупное падение на фондовых рынках планеты способно привести к дальнейшему сокращению покупательной способности всех валют. Одновременно логичной являлась девальвация многих национальных денежных единиц. Они могли потерять к евро, доллару, а также золоту. При этом покупательная способность валют США и ЕС также должна была ослабевать. Считалось что положение доллара, хуже, чем евро.

 

17 марта произошло новое падение на фондовых рынках. Федеральная резервная система (ФРС) США снизила ставку рефинансирования до 2,25%, что было положительно оценено биржевыми игроками. Однако, несмотря на успокоительные заверения многих экспертов, на рынке сохранялась напряженное ожидание очередного биржевого удара. Кризис в США все более сказывался на промышленности и сфере услуг. Употреблявшийся ранее термин «биржевой кризис» окончательно сменился в риторике многих аналитиков на «финансовый кризис». Предполагалось, что главные проблемы у банков, а все остальное лишь следствие «проблем в кредитном секторе».

 

Оценивая ситуацию, ЦЭИ ИГСО сделал осторожный прогноз предстоящего крупного биржевого падения. Потери фондовых рынков были способны оказаться в районе 40% и даже выше. Тогда никто не воспринимал в серьез подобные оценки, однако к концу 2008 года падение на многих биржах мира превзошло 70%.

 

Крупное биржевое падение характеризовалось как неминуемое. Произойти оно могло как одномоментно, так и в результате серии фондовых обвалов, что и имело место. Вслед за старыми рынками сбыта начинали страдать новые промышленные центры мировой экономики, за ними должны были последовать поставщики топлива и сырья. Произошло это в августе-сентябре, после того как в июне-июле сделались очевидными затруднения мировой промышленности. В результате противоречие между высоким курсом акций и явными проблемами компаний стало реальностью. Вместе с банками в лидерах падения оказывались многие ведущие корпорации.

 

Все это должно было повлиять на денежную систему планеты, сложившуюся после кризисной полосы 1969-1982 годов.

 

В многовалютной системе закон о равенстве суммы цен всех товаров массе денег, с поправкой на скорость их обращения, действует нелинейно. Валюты по отношению друг к другу также являются товарами, соревнуясь за обеспеченность товарной массой, то есть за положение в системе экономического обмена. В результате падений на бирже баланс между денежной и товарной массой изменяется. Валюты теряют обеспеченность дорогими ценными бумагами и начинают неравномерно обесцениваться. Компании продолжают выпускать на рынок бумаги, поскольку все более нуждаются в платежных средствах, но бумаги не находят покупателей. Сумма денег в экономике взятая в статике оказывается равна сумме цен тех товаров, которые продаются, а не только выставляются на продажу. Но поскольку денежная масса в мире, взятая в целом лишь возрастала в 2008 году, а масса реализуемых товаров снижалась, то цены на них должны были расти. Это еще более снижало потребительский спрос, подталкивая кризис к переходу в фазу промышленного падения.

 

Включался эффект домино. Компании должны были снижать издержки за счет сокращения зарплат и числа сотрудников, а это опять обваливало потребительский спрос. В итоге падение на бирже происходило снова и снова. Именно по такому сценария кризис развивался в 2008 году. Инфляция на стадии кризисного падения в глобальной экономике должна была приобрести со временем неконтролируемый характер.

 

Весной буржуазные элиты все еще были достаточно оптимистичны (в некоторых случаях лишь на публике). ФРС США, а также правительства других стран рассчитывали за счет международных финансовых вливаний в американское хозяйство понизить степень его падения, сдержать обесценивание доллара и заморозить положение на бирже. Однако открывшийся кризис был вызван не простым перепроизводством товаров, а системными проблемами сложившейся после 1969-1982 годов неолиберальной модели экономики, приведшими к сужению потребительских рынков в США и Западной Европе. Условий для «мягкого прохождения» кризиса не существовало. Глобальное хозяйство нуждалось в перестроении. Финансовые вливания в проблемные компании не могли вернуть им потерянную устойчивость в развитии.

 


Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 698; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!