Либеральный период царствования Александра I .

Приход к власти сына Павла I — Александра I означал возвращение к идеалам эпохи Екатерины II. Новоиспеченный император обещал“управлять Богом нам врученный народ по законам и по сердцу в Бозе-почившей Августейшей Бабки нашей Государыни Императрицы Екатерины Великия…” Александр был воспитан бабушкой в духе либерализма. Его учителем был швейцарец Лагарп, республиканец и демократ по убеждениям. Но Александр не восхищался бабушкой, а наоборотжестоко и насмешливо критиковал екатерининский двор и презирал ее придворных. В юности он мечтал о свободных учреждениях для страны (constitution libre) и даже отмены династического преемства власти; свою задачу он видел в том, чтобы привести государство к идеальному порядку силой законной власти и затем от этой власти отказаться добровольно.

К началу XIX в. была полностью сформулирована политическая программа европейского либерализма, в которой говорилось о свободе личности, деятельности, преобладании индивидуальных интересов над коллективными. Государство должно было лишь следить за соблюдением прав личности, закрепленных в законе. В экономике учение либерализма подразумевало свободу конкуренции и свободы договора работодателя и работника. Однако идеи либерализма все более расходились как с политической реальностью самодержавной России, так и с экономическим строем и культурными традициями жизни народа (господством натурального хозяйства и преобладанием коллективистских ценностей у населения). Попытки их внедрения в жизнь страны порождали множество противоречий, но и оставить все как есть было невозможно, потому что от этого зависел престиж страны в Европе.

В 1801 г. Александром I были восстановлены отмененные при его отце Жалованные грамоты дворянству и городам, было запрещено применение пыток в судопроизводстве и телесных наказаний к дворянам, купцам, священникам и дьяконам, были помилованы все подвергшиеся наказанию без суда. Разрешено было вновь открыть частные типографии , восстановлено право свободного ввоза иностранных книг и свободного выезда за границу . Здесь видно, что Александр не только не боялся распространения западных либеральных идей в обществе, но и приветствовал их.

С этой же целью он провел реформу народного просвещения, по которой в 1804 г. были учреждены уездные училища, губернские гимназии и университеты. В 1805 г. в России было 3 университета. Страна была разделена на 6 учебных округов с попечителями во главе. По уставу 1804 г. университетам была предоставлена автономия в выборе руководства. Тем самым впервые в России появилась система народного образования, благодаря которой уже в первой половине XIX в. отмечался быстрый культурный рост российского общества. Прежде всего, это относилось к появлению широкого круга европейски образованного дворянства. Государь также считал, что у каждого человека должна быть своя, “внутренняя церковь”, а уж каким путем человек придет к Богу, в каком храме, православном, католическом или ином, он будет ему молиться - вопрос менее существенный. Такой "либерализм" в вере был порожден не только влиянием новых идей того времени, но и отсутствием у императора каких-либо систематических религиозных знаний, прочных убеждений.

Был намечен план либеральных преобразований. В его составлении большую роль сыграл “Негласный комитет” либералов —единомышленников Александра I . В него входили граф П. А. Строганов, бывший член парижского Якобинского клуба, граф В. П. Кочубей, Н. Н. Новосильцев и польский патриот князь А. Чарторыйский. В результате деятельности комитета в 1802 г. устаревшая система петровских коллегий была заменена системой министерств (иностранных дел, военно-сухопутных сил, морских сил, внутренних дел, юстиции, финансов, коммерции и народного просвещения) Была проявлена политическая воля к ограничению крепостного права. В 1803 г. был объявлен“указ о вольных хлебопашцах”. По этому указу помещики могли по своему желанию освобождать крепостных крестьян с землей за выкуп. Освобожденные крестьяне составляли особое сословие“вольных хлебопашцев”. Однако большого практического значения указ не имел. Всего было отпущено на свободу около 50 тыс. крепостных “душ” (тогда как аграрную Россию в то время населяло 40 миллионов человек). В Прибалтике крепостное право в 1804 —1805 гг. было ограничено, а в 1816 —1819 гг. отменено, хотя земля осталась в собственности помещиков. Эти реформы мало облегчили жизнь крестьян, да и задумывались они больше с целью поддержания авторитета страны, поэтому и проводились в основном в Прибалтике– “витрине России”. Положение крепостных крестьян несколько ухудшилось: для того, чтобы получать зерно для торговли помещики эксплуатировали крепостных. Барщина оставалась очень выгодной. Объем барщинных повинностей в 70-х гг. XVIII в. —20-х гг. XIX в. вырос в два раза. Поэтому стремление части дворян к ликвидации крепостничества, проявившееся в конце XVIII в. в деятельности Вольного экономического общества, сменяется заботой о рационализации существующего барщинного хозяйства, внедрении новых сельскохозяйственных культур, способов обработки земли, новых машин.

Многие либеральные реформы связаны с деятельностью М. М. Сперанского. С 1810 г. предполагалось начать реализацию его программы реформ. Она развивала идеи разделения властей, заложенные Екатериной II. Эти реформы были настолько радикальны, что осуществить их в России удалось лишь в 1905—1917 гг. Высшая законодательная власть оставалась в руках императора. Предусматривалось создание представительных органов власти снизу доверху (волостных, уездных, губернских) и Государственной думы.

Государственная дума обладала правом рассматривать и одобрять проекты законов и государственный бюджет, вносить предложения по поводу нужд народа и злоупотреблений местных властей. Избирательными правами пользовались все граждане России, владеющие землей или капиталами, включая государственных крестьян. Сенат превращался в высшую судебную инстанцию, избираемую Думой и утверждаемую царем. Для координации действий Думы и правительства учреждался Государственный совет. Однако фактически в 1810 г. был создан лишь Государственный совет. Либеральные преобразования Александра I были непоследовательны, они затронули политической системы самодержавия. Напротив, они укрепили ее, способствуя централизации власти и ее упорядочению. Это была прежняя политика просвещенного абсолютизма, начатая при Екатерине II. Она была ориентирована прежде всего на создание“цивилизованного”образа России в глазах европейского общественного мнения и соответствовала интересам привилегированных слоев общества. Поэтому наиболее радикальные преобразования совершались не в центральной России, а, как я уже упоминала, в Прибалтике и присоединенной в 1809 г. Например, в Финляндии был введен режим политической автономии. Власть принадлежала сенату и сейму, состоявшим из местных жителей, хотя параллельно и действовала власть генерал-губернатора, назначаемого царем. Также продолжались попытки создания конституционных проектов и проектов ликвидации крепостного права в России. В отличие от европейской буржуазии, чьи экономические и политические интересы полностью совпадали с либеральными ценностями и идеалами, либерализм Александра I и верхов дворянства был непоследовательным. Либеральные ценности и экономические интересы дворянства совпадали лишь частично. Российское дворянство все более европеизировалось, вступая в родственные отношения с европейским дворянством. Их экономические и духовные интересы совпадали. На землях Новороссии появились помещичьи хозяйства, работавшие на европейский рынок. В связи с этим богатейшие землевладельцы выступали против утвердившейся со времен Петра I протекционистской, т. е. защитительной по отношению к внутреннему рынку, таможенной политики правительства. Они ратовали за введение либерального принципа свободной торговли. Идя им навстречу, правительство в 1802 г. разрешило помещикам вести оптовую торговлю с заграницей. Важнейший южный торговый порт России— Одесса был объявлен местом беспошлинной торговли. В 1800 — 1806 гг. правительство разрешило беспошлинный ввоз из Европы паровых и сельскохозяйственных машин. Это была попытка решить проблему развития хозяйства техническим путем, не прибегая к ломке сложившихся общественных отношений. Тем самым проблема интенсификации хозяйства противопоставлялась проблеме модернизации общественного строя. Сословные интересы купечества и государственных крестьян стали учитываться более полно. К началу XVIII в. на предприятиях все шире распространялся вольнонаемный труд. И уже к 1825 г. более половины рабочих в промышленности были вольнонаемными. В хлопчатобумажной, шелковой и кожевенной промышленности они составляли большинство. Крепостные мануфактуры зачастую оказывались менее доходными. Особенно малопроизводительным был труд приписных крестьян. В связи с этим в 1803 г. часть из них была освобождена от заводских работ и переведена на положение государственных крестьян. Условия покупки рабочих для заводов в 1814 г. были снова ограничены, в том числе для помещиков.

Права купцов расширялись. В 1801 г. купцы, мещане и государственные крестьяне получили право приобретать, завещать, продавать и дарить ненаселенные земли. Для богатейших купцов устанавливались льготы по наследованию имущества, переходу из губернии в губернию и из гильдии в гильдию. Купцов стали награждать медалями, занесением в книгу “знатных купеческих родов”, они получали особые звания. Все это способствовало формированию сословного самосознания купечества, его сплочению в особую общественную группу.

Реализуя либеральные идеалы, правительство Александра I учитывало реальный баланс сил в обществе, способность каждого из сословий добиваться осуществления своих интересов. Поэтому его деятельность сближалась с практикой европейского абсолютизма. Правда, основное внимание уделялось интересам и ценностям дворянства, в котором видели главного представителя общества. Недостаток его политики был в том, что он не обращал внимания на “непросвещенные” массы крестьянства. Однако влияние либерализма резко ограничивалось влиянием имперского, великодержавного сознания. В конце XVIII- начале XIX в. эти ценности в общем совпадали. Однако кризис идеологии Просвещения в результате Великой французской революции и распространения идеологии консерватизма в ходе борьбы с наполеоновской Францией все больше увеличивал противоречие между ними. Место либеральных ценностей постепенно замещали ценности национального сплочения под лозунгом незыблемости самодержавия. Этому способствовали внешнеполитические события.

Внешняя политика России в период правления Александра I, появление консервативных взглядов.

В 1804 г. возник союз России и Англии против захватнической политики Наполеона, провозгласившего себя “императором французов”. К нему присоединились Австрия, Швеция, Неаполитанское королевство и даже Османская империя, опасавшаяся агрессии Франции на Востоке. Это была коалиция феодальных государств, объединенных консервативной идеологией, противостоящая революционной армии Франции, которую Наполеон использовал в своих имперских целях. В сражении при Аустерлице союзная австро-русская армия была разбита, потеряв около 30 тыс. человек. Наполеон расширил свои владения за счет Италии, Австрии и юго-западной Германии. Затем в 1806 г. ему удалось разгромить прусскую армию.

В июне 1807 г. русская армия потерпела поражение под Фридландом. Летом 1807 г. был подписан Тилъзитский мир. Россия была вынуждена присоединиться к Континентальной блокаде Англии (т. е. прервать всякую торговлю с ней). Однако союз с Францией был непрочным. Летом 1812 г. Наполеон с 640-тысячной армией вторгся в Россию. Армия такого масштаба впервые участвовала в европейских войнах. В русских войсках насчитывалось менее 200 тыс. человек. Нашествие “двунадесяти языков”вызвало в России взрыв патриотических чувств и осознание национального единства, каких страна не знала с 1612 г. С радостью в народе было принято известие о назначении главнокомандующим М. И. Кутузова, ставшего народным героем. В стране было создано земское ополчение, ибо рекрутчина не могла дать достаточного количества солдат, развернулось широкое партизанское движение. В ходе войны исчезли противоречия между народом и властью, дворянами и крепостными. Битвы под Смоленском и Бородиным, Тарутинский маневр, бой под Малым Ярославцем, изгнание французских войск из России стали не только частью летописи славы русского оружия, но и национальной гордостью русского народа. Поэтому война 1812 г. вошла в историю как Отечественная война.

Консервативный период царствования Александра I.

Победа в Отечественной войне и успех заграничного похода русской армии, взятие Парижа не привели, как в 1613 г. , к национальному согласию после войны. Напротив, каждый сделал свои выводы.

Крепостные крестьяне, воевавшие в ополчении и партизанских отрядах, считали, что справедливый царь, освободитель Европы, масть которого они защищали, должен дать им свободу от крепостной зависимости. Дворянские офицеры, многие из которых и до войны были либералами, укрепились в идее необходимости ликвидации царской власти и введения в России демократических свобод. Александр I, в свою очередь, считал, что народ сплотил в войне идеал самодержавия, который сильнее либеральных идей. Общность интересов объединила его с европейскими консерваторами, боровшимися против революционного движения, за сохранение, вопреки воле народов, феодально-абсолютистских режимов. В 1814 г. в Вене был созван конгресс для решения вопроса о послевоенном устройстве. По венским соглашениям в состав России перешла значительная часть Польши вместе с Варшавой. Александр I предоставил Польше конституцию и созвал сейм.

В 1815 г. европейские монархи заключили между собой “Священный союз”. Фактически он превратился в оплот европейской реакции. В течение 1818 — 1822 гг. собирался ряд конгрессов “Священного союза”, принимавших решения о подавлении вооруженной силой революций в Испании и Италии. Главным идеалом “Священного союза” стало сохранения в странах Европы монархического строя. Смена направления внешней политики сопровождалась изменениями во внутренней политике. Главной их приметой стал принципиальный отказ от либеральных реформ, попытка опереться на консервативные силы и идеалы общества. Александр I стал расценивать либеральные реформы как гибельную политику, как путь к революции.

Страх перед реформами стал особенно характерен для Александра I после солдатских волнений 1820 г. в гвардейском Семеновском полку. Заранее настроенный против революционных идей, царь приписал причину выступления их влиянию.

Александр I занимался делами международной политики, решая задачу предотвращения распространения революционных идей. Большое внимание царь уделял организации военных поселений, идея создания которых принадлежала А. А. Аракчееву. Главной целью их создания было уменьшение государственных расходов на содержание армии. Для этого деревни с государственными крестьянами передавались в ведение военного министерства. Крестьяне освобождались от податей, но должны были содержать военные части. Население деревень составляли женатые солдаты с семьями. У них по квартирам распределялись холостые солдаты, которые работали как батраки. Жизнь крестьян в военных поселениях была подчинена военной дисциплине: на работы ходили строем, работали под надзором начальников. Дети военных поселян с 7 лет обучались военному делу, а с 12 лет отбирались у родителей. Браки заключались по предписанию начальства.

К концу царствования Александра I в военных поселениях жило около 400 тыс. крестьян. Восстания поселенцев стали одними из основных форм крестьянского движения в первой трети XIX в. Особенно сильными были восстания 1819 г. на Украине, в Чугуеве, и 1831 г. в Новгородской губернии.

В области культуры и просвещения Александр I стремился восстановить традицию влияния церкви на светское образование. Фактически это явилось предлогом для борьбы против идей просвещения и либерализма. Министерство духовных дел и народного просвещения во главе с А. Н. Голицыным, обер-прокурором Синода, за“вольномыслие”увольняло лучших университетских профессоров. Все, что казалось несогласным с содержанием Библии, изгонялось из образования. Тем самым было искажено преподавание естественных наук. Свирепствовала цензура, запрещавшая обсуждать политические вопросы, печатать сведения о судебных процессах.

Результатом всего этого стал новый этап раскола между властью и населением страны, самодержавием и дворянской интеллигенцией в России. Фактически потерпела крах политика просвещенного абсолютизма, стремившаяся к единению власти и общества. Неудачи политических реформ в России стали приобретать систематический характер. Если в XVI — XVIII вв. это объяснялось традиционным характером общества, невозможностью опереться в деле реформ на архаические идеалы крестьянства, то в XIX в. все большую роль в отказе от реформ начинает играть консервативная позиция власти, сознательно противопоставлявшей себя либеральным идеалам. В этих обстоятельствах надежды на реформу“сверху” стали покидать либеральное дворянство. В России зародился революционный либерализм. Его приверженцами стали представители дворянской интеллигенции, прежде всего офицеры, участники Отечественной войны 1812 г. и заграничного похода. Пребывание в Европе позволило им убедиться в преимуществах общественного и политического строя европейских государств.

Первоначально в 1816 — 1820 гг. общества будущих декабристов, такие, как “Союз спасения” и “Союз благоденствия”, носили полулегальный характер и ставили перед собой мирные задачи повышения нравственности в делах управления государством и просвещения общества. Лишь с открытым переходом Александра I в консервативный лагерь с 1821 г. деятельность обществ становится тайной и они начинают ставить перед собой цели революционного свержения самодержавной власти. Образуются Северное и Южное общества декабристов, а затем и Общество соединенных славян. Во главе северного общества в Петербурге первоначально стояли Н. М. Муравьев, С. П. Трубецкой, Е. П. Оболенский, затем поэт К. Ф. Рылеев. В программе Северного общества (“Конституции”), составленной Н. М. Муравьевым, предполагалась отмена самодержавной власти царя и крепостного права. Власть царя ограничивалась. Россия должна была стать конституционной монархией с императором во главе исполнительной власти и двухпалатным Народным вечем. Страна превращалась в федерацию 14 держав и двух областей с назначаемой исполнительной и выборной законодательной властью. Чтобы избирать или быть избранным, надо было владеть значительной собственностью. Крестьяне при освобождении получали землю — по две десятины на двор. Гораздо более радикальной была программа Южного общества, центр которого находился на Украине, в Тульчине. Во главе него стояли П. И. Пестель, А. П. Юшневский, позже С. И. Муравьев-Апостол. Автором этой программы (“Русской Правды”) был П. И. Пестель. Целью революции считалось создание революционного правительства с диктаторской властью. Немедленно упразднялись крепостное право и сословный строй, устанавливалось равенство граждан перед законом. Россия провозглашалась единой и неделимой республикой. Устанавливалось всеобщее избирательное право для мужчин. Верховным законодательным органом становилось Народное вече, правительством — Державная дума. Крестьяне получали землю в двух формах: в форме коллективной, неотчуждаемой собственности и в форме частной, отчуждаемой собственности. К Южному обществу в 1825 г. примкнуло Общество соединенных славян, ставившее задачей создание демократической федерации стран со славянским и неславянским населением: России, Польши, Чехии, Сербии, Венгрии, Молдавии и Валахии. Выступление декабристов произошло 14 декабря 1825 г. , сразу после смерти Александра I, во время путаницы с присягой. Революционерам не удалось добиться своих целей, пятеро декабристов (П. И. Пестель, К. Ф. Рылеев, П. Г. Каховский, С. И. Муравьев-Апостол, М. П. Бесстужев-Рюмин) по приговору суда были повешены, более 100 человек осуждены на каторгу, на заключение в крепостях и разжалованы в солдаты. Идеи декабристов стали знаменем российского либерализма, на протяжении XIX и начала XX в. пытавшегося воплотить их в жизнь. Кровь декабристов навсегда разделила в России интеллигенцию и государство.

При этом выступление декабристов увеличило раскол между дворянством и крестьянством. Крестьянство не ждало от дворян ничего, кроме зла. Поэтому разгром восставших декабристов был воспринят крестьянами как справедливое наказание“барам”, пытавшимся воспрепятствовать освобождению крепостных. На протяжении долгого времени крестьяне связывали свои надежды на социальную справедливость только с царем. Все выступления дворян, а затем и разночинской демократической интеллигенции воспринимались ими неверно. Крестьяне не могли признать, что врагом их интересов является царь, а союзниками–либералы и демократы. Поддержка со стороны крестьянства расширяла базу консервативной политики самодержавия, которое, опираясь на традиционные идеалы, могло бороться с либеральным и революционным движением.

Вывод.

Александру I свойственно двуличие. С детства он разрывался между шумным дворцом бабушки и скучной Гатчиной родителей, стараясь угодить всем. В зрелом возрасте его привычки сохранились, сам Наполеон называл Александра“хитрецом и якобинцем”. В политике его двойственность также проявлялась. Именно поэтому и произошел резкий перепад от либеральных идей до консерватизма. Александр всю жизнь жил в страхе, боялся огласки, каких–либо волнений. Видя, что внедрение либерализма не проходит слишком гладко (а иначе и быть не могло), он стал приверженцем консерватизма. Точно такой же переворот на 180 градусов произошел у него и на религиозной основе: он пришел от атеизма к аскетизму.

Безусловно, либеральная политика принесла больше пользы для России, нежели консервативная. Идеи либерализма поддерживали самые прогрессивные страны Европы. В либеральный период правления Александром I был усовершенствован государственный аппарат, улучшены условия торговли, сельского хозяйства, произошли существенные изменения в лучшую сторону в образовании. Консерватизм способствовал разве что сплочению русского народа (хотя не известно, как бы повел себя народ в либеральном государстве).

Большинство слоев населения не приветствовало либерализм, т. к. не понимало его плюсов и не думало о будущем.

Либеральные ценности дворянской интеллигенции и ее реальные экономические интересы, связанные с крепостным поместьем, роковым образом расходились. Поэтому поддержка декабристов среди дворянства была ничтожной. Экономические интересы крестьянства были связаны с отменой крепостного права. Но в их системе ценностей главное место занимала царская власть, которая противилась этой отмене.

Купцы, будущая буржуазия, стратегические экономические интересы которых, казалось бы, были связаны с буржуазными реформами, предпочитали им сиюминутные интересы и ценности знатного положения, стремясь к переходу в дворянство и чиновничество. Таким образом, социальная база либеральных реформ размывалась. В итоге тенденции к либеральным реформам не находили достаточно мощной общественной поддержки. В то же время сторонниками традиционных ценностей, носителем которых провозглашало себя самодержавие, были самые широкие слои населения.

Насильственное введение консервативных реформ вызвало сопротивление со стороны населения (восстание декабристов и менее значительные волнения), а вместе с тем и разногласия в обществе.

Боясь провести революцию “сверху”, Александр I спровоцировал революцию “снизу”, которая всегда проходит очень долго и болезненно. Может быть, в невнедрении либерализма есть и кое-что положительное, потому что либеральное государство с неликвидированным крепостным правом–нонсенс, а в своей политике Александр I заботился только о государственных крестьянах и о крестьянах Прибалтики.

Политика Александра I способствовала появлению и противостоянию политических движений“западничество” и “славянофильство”(40 годы XIX в. ), а следовательно и общественных движений 60-80 г. г. и конца XIX - начала XX.

Интеллигенция навсегда отделилась от правительства.

Заслуга Александра I в том, что при нем Россия приобрела значительный авторитет в мире, российский народ сплотился и поверил в свою силу, а также огромное культурное значение.

Либеральные реформы больше не будут приниматься в течение длительного срока из-за формирования консервативных взглядов у“верхушки” (дворянства, высшего купечества).

 

 

Эпоха Александра I была эпохой высококультурного отношения не только к книге, но к знанию вообще. Это дает право назвать ее вслед за Бердяевым коротким периодом "духовного ренессанса" , периодом преобладания абстрактного общегуманистического идеала над национальными, сословными, политическими пристрастиями. Писательство и издательское дело превращаются из досужего развлечения в профессиональное занятие и общественную потребность. Именно с этим временем мы связываем становление национальной русской литературы, истории как науки, питавшейся прогрессированием таких ее отраслей как источниковедение, археография, историческая география, статистика, генеалогия. Эпоха "книжности" началась, строго говоря, еще при Павле I, который мечтал об общедоступной публичной библиотеке в России и был серьезным библиофилом. Но "массовая" книжность, задевшая значительную часть не только дворянства, но всех образованных людей, распространяется в александровское царствование. В 1814 г. была открыта Императорская
Публичная библиотека, издается правительственный рескрипт об учреждении в губерниях типографий, поощряется частная инициатива авторов и издателей. Во втором десятилетии
XIX в. заметно активизируются университетские и ведомственные типографии, а также фирмы нового типа, сочетающие интересы извлечения прибыли с высокими просветительскими задачами, как, например, типография Н.И. Греча, А.Д. Сытина, В.С.
Плавильщикова, братьев Глазуновых, С. Селивановского. В течение всего 25-летия наблюдается равномерное увеличение тиражей изданий, в том числе научных. В 1814 г. в
России было издано 234 наименования книг, а в 1825-м уже 575 . При большой тиражности изданий они все довольно быстро раскупались, вот почему цены на книги в Петербурге, по словам закупщиков, "превосходили цены Парижа" . Для научных изданий весьма полезным оказалось сочетание меценатства (единственно возможной в XVIII веке формы поощрения авторов) с экономическими выгодами предпринимателей и с намерениями правительства
Александра I сделать книгоиздание частью просветительской политики. Вопрос о том, какие издания и авторы, которые находились под запретом в предшествующие десятилетия, обязаны своим выходом в свет правительственной инициативе, - представляется особенно важным. По распоряжению Александра I в начале 1800-х гг. за счет казны были переведены на русский язык и изданы произведения философов-просветителей, экономистов, социологов, юристов: И. Бентама, А. Смита, Ш. Делольма, Ч. Беккариа, Ш. Монтескье. Это было закономерным воплощением той просветительской программы, которая была сформулирована еще в период существования оппозиционного кружка "молодых друзей" вокруг Александра, тогда великого князя. Оппозиционный кружок инициировал в 1798 г. издание уникального по своему либеральному духу для павловского царствования "СанктПетербургского журнала". Тогда "молодым друзьям" удалось привлечь в качестве сотрудников
А.Ф. Бестужева (отца декабристов Бестужевых), И.И. Пнина, И.И. Мартынова, П.Я.
Галинковского, которые стали в следующее десятилетие самостоятельными и весьма популярными издателями, авторами, переводчиками. Если сопоставить круг европейских авторов, с которыми реферативно или в отрывках организаторы "Санкт-Петербургского журнала", знакомили или намеревались познакомить российского читателя, - с издаваемой в
1800-х гг. политико-философской литературой, мы совершенно четко зафиксируем преемственность просветительских планов "молодых друзей" и долговременной книгоиздательской политики Александра I. В Нью-Йоркской Публичной библиотеке представлено 680 названий книг и периодических изданий первой четверти XIX в., распределенных примерно равномерно по годам издания. Лаконичность данного очерка оправдывает попытку охарактеризовать их по следующим основным группам: книги на иностранных языках, изданные вне России; русские политические брошюры и публицистика; периодика; академические издания; "путешествия" и географические описания; историкопатриотические сочинения; литература для юношества; польские книги и книги так или иначе касающиеся истории и культуры Польши; беллетристика; наконец, книги, представляющие особую библиографическую ценность. Широкая представительность иностранной книги в коллекции NYPL наглядно отражает отношение либеральной александровской цензуры к книжному импорту. Как известно, цензурный устав 1804 г. отменил павловский запрет на ввоз из-за границы любых печатных изданий и ограничился задачей "допущения к читателю лишь книг, способствующих просвещению ума и воспитанию нравственности", и запрещением "тех книг, которые не способствуют этим условиям". Статья 21 устава формально исключала возможность цензурных гонений за "политическую неблагонадежность", ибо гласила: "... когда место, подверженное сомнению, имеет двоякий смысл, то в таком случае лучше истолковывать оное выгоднейшим для сочинителя образом, нежели его преследовать" . Да и фактически, мы почти не встретим до конца 1810-х гг. цензурных запрещений по политическим соображениям, так как правительство само усиленно занималось пропагандой "просвещенного образа мыслей", стимулируя издание переводов А. Смита, Ж.-Б. Сэя, Сисмонди и даже Мабли из средств Кабинета. "Свирепость" же учрежденного в 1828 г. при Николае I "комитета цензуры иностранной", который был отделен от цензуры отечественных изданий, тоже не объясняется только ужесточением политического режима. Дело еще и в том, что идеалы европеизма и открытости, служившие фоном внутренней политики Александра, в "апогей самодержавия" стали опасны. Николай I избирает новую идеологическую парадигму, которую принято называть "официальной народностью". От русского читателя теперь будет удалено все, что "... развращает и обессиливает духовно ... , в чем проявляется ненависть и злоба против России, ее жизни и верховной власти" . В NYPL представлены такие острополитические сочинения иностранцев как "Secret memoires..." Ш.-Ф. Массона (английское, французское и американское издания:
1801, 1802, 1804 гг.), Кастера "The life of Catharine II, empress of all the Russians" т. 1-2.
Филадельфия. 1802., Вильяма Тука, Генри Карда; многочисленные "путешествия иностранцев по России" (Лезюра, Струве, Аткинсона), этнографические, политико-экономические очерки.
Отражены и русские публицистические и пропагандистские сочинения, связанные с эпохой наполеоновских войн, когда закладывались каноны политической публицистики как жанра.
Не случайно на этой "ниве" подвизаются не "рупоры правительства" из официального чиновничества, а энтузиасты, часто - люди просветительского склада, с ярким литературным дарованием. Таким был С.С. Уваров (1768 - 1855), тогда - еще не министр, а всего лишь деятельный попечитель Санкт-Петербургского учебного округа (правда, по долгу службы он руководил и цензурным комитетом в столице). В своей брошюре "Император всероссийский и Бонапарте", посвященной вдовствующей императрице Марии Федоровне , он рассуждал не только о закономерности победы русского оружия, но и об исторической обреченности тиранических режимов, "ниспровергающих" (в лице Наполеона, конечно) "все понятия нравственные и политические" . Еще дымились развалины европейских городов, а С.С.
Уваров призывал современников рассуждать о Наполеоне "строгим и умеренным языком потомства". Осуждая с нравственных позиций и французскую революцию, и тиранию, он в то же время не скупится на славословия в адрес русского царя - защитника свободы, отвоеванной русским оружием для народов Европы, или, как сказано "... европейской республики, которая готовится выйти из хаоса и утвердить вновь свои основания". В определении отношения к своему времени публицист побеждает в Уварове историка, и он восклицает: "Новый период истории, да именуется он Александровым!" . Читателя не должна вводить в заблуждение республиканская фразеология Уварова-публициста. Апологией "умеренных конституционных начал" дышат многие параграфы правительственных распоряжений тех лет, что давало повод советским историкам характеризовать политический курс Александра I как "заигрывание с либерализмом". В коллекции NYPL ряд политических публицистов продолжают А.Я. Булгаков, московский почт-директор, автор сочинения "Русские и Наполеон Бонапарт, или рассмотрение поведения нынешнего обладателя Франции с Тильзитского мира по изгнание его из древней Российской столицы..." (1813), а также его анонимный английский оппонент, автор брошюры "A key to the recent conduct of the Emperor of
Russia" (Ld., 1807), написанной во времена англо-русского охлаждения; анонимный автор брошюры "Наполеон с причтом своим...", значительно уступающий С.С. Уварову в силе идейного убеждения; цензор Г.М. Яценков ("Дворянство наполеоново перед судилищем потомства". СПб., 1814.) ; Теодор Фабер в памфлете "Бич Франции...", вышедшем в 1813 г. одновременно на русском языке в Петербурге и на немецком - в Кенигсберге . Фабер был назначен первым редактором газеты "Conservateur impartial", специального органа
Министерства иностранных дел России, выполнявшего задачи военно-дипломатической пропаганды, или, как первоначально предполагалось эту газету назвать, "Anti-moniteur".
Куратором "Conservateur impartial" сделался тот же С.С. Уваров, который выступал в 1814-1815 гг. теоретиком и практиком реформирования политической пропаганды . Среди наиболее ярких периодических изданий на русском языке следует назвать "Сын Отечества", журнал, с
1812 г. издававшийся Н.И. Гречем в Санкт-Петербурге (NYPL, к сожалению, не располагает полным его комплектом). Литературно-утонченный, благодаря хорошо подобранному составу авторов и острополитический в то же время, "Сын Отечества" снискал популярность на волне народного патриотизма. Он защищал конституционные идеи, щедро воспроизводил на своих страницах фрагменты уже существующих европейских конституций. Однако, и его нельзя считать только детищем просветительской инициативы редактора, в то время близкого общественному кругу будущих декабристов. Организация подобного издания не была бы возможна без официальной поддержки, о чем свидетельствует сам Н.И. Греч в своих мемуарах. Идею журнала, как и его название предложил тот же С.С. Уваров . Таким образом, "Сын Отечества" представлял из себя род "частного официоза", привлекая передовые литературные силы, оставался в то же время связан с правительством и субсидировавшей его "Особенной экспедицией" . Совершенно иное место в истории русской журналистики занимает "Северная почта" (1810-1819), учрежденная как официальный орган Министерства внутренних дел. Однако ее направление определялось тогдашним министром, О.П.
Козодавлевым, просветителем екатерининских времен, питомцем Лейпцигского университета. Не случайно после его смерти в 1819 г. "Северная почта" прекратила свое существование. Как это ни парадоксально, не раз осмеянная дворянскими либералами за пропаганду протекционизма и технологических новшеств в мануфактурном производстве, "Северная почта" стояла гораздо ближе к широкому читателю, чем любое родственное издание. Об этом говорит хотя бы состав и число ее подписчиков и корреспондентов, среди которых - вся хозяйствующая русская провинция - от дворян-предпринимателей до сельских священников. Тираж газеты достигал 5.5 тысяч экземпляров . Не чуждалась "Северная почта" и политики, отстаивая свободу книгопечатания, помещая отклики на современные европейские события в либеральном духе. О.П. Козодавлеву удалось наладить постоянную связь с периферией и получать из первых рук донесения о местных происшествиях через почтмейстеров и местную печать . Среди близких "Северной почте" журналов в коллекции
NYPL "Горный журнал" (просуществовал с 1825 г. до революции) и "Технологический журнал". В отличие от первого, который был рассчитан на специалистов, "Технологический журнал" ориентировался на популяризацию естественно-научных знаний. В первые годы XIX в. он был единственным, более или менее удовлетворявшим разносторонним требованиям различных слоев общества. Важно, что "Технологический журнал" был учрежден при
Академии наук вскоре после принятия ее нового Регламента в 1803 г. в полном согласии с его
1, поставившим целью Академии "заботу о распространении просвещения" и "практического применения науки". За годы существования "Технологического журнала" его тираж колебался от 624-х (в 1804 г.) до 325 экземпляров. Редактор В.М. Севергин весьма тщательно отбирал материалы для публикации, часто выбраковывая заметки академиков, если они не отвечали задачам "популяризации знаний" . По словам академика А.А. Куника, это издание было своего рода "энциклопедией естественных наук", сочетая серьезность содержания и доступность изложения. NYPL располагает комплектом "Северного вестника", издававшегося И.И. Мартыновым и наследовавшего ему "Лицея". Уже в первое десятилетие
XIX в. в "Северном вестнике" появлялись далеко не благонамеренные материалы, как, например, перевод речи шведского короля Густава II о "вольности книгопечатания" (1804, ?
8), анонимная статья "О Великобритании", содержащая рассуждения о полезности преобразовать сословные отношения в России на английский манер (1805, ? 2-3), отрывки из
Тацита, Гиббона, Гольбаха, Монтескье с политическим подтекстом и даже глава "Клин" из книги А.Н. Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву", правда без указания имени автора (1805, ? 11) . Определенный интерес для историка русской литературы представляет такой неоднозначный по составу материала журнал как "Чтения в Беседе любителей отечественной словесности", в котором под одной обложкой напечатаны и ретроградные рассуждения А.С. Шишкова о правилах отечественной словесности, и романтические стихотворения К.Н. Батюшкова. В 1813-1815 гг. в "Чтениях..." развернулась литературная полемика между С.С. Уваровым и В.В. Капнистом по вопросу о гибкости русского стихотворного размера . В литературной схватке XIX век восторжествовал над XVIII-м, а плодом этой победы стало классическое творение Н.И. Гнедича, который выполнил перевод "Илиады" Гомера метрическим русским стихом. В отделе периодики первой четверти XIX в. представлены также "Осенние вечера" (1803), еженедельник, выпускавшийся почти целиком одним В.Ф. Малиновским, впоследствии, первым директором Царскосельского Лицея; "Вестник Европы" (1802-1830 гг.), первым из русских универсальных журналов, поставивший перед собой задачу знакомить русского читателя с политической жизнью Запада; периферийные издания:"Труды Казанского общества любителей отечественной словесности" (Кн. 1. Казань, 1815); "Урания" (1804), издававшаяся в Калуге; "Украинский вестник" (18161817), редактировавшийся С. Филомафитским и Г. Квиткой-Основьяненко. Впечатляющим вкладом декабристов и их окружения в историю изящной словесности стал альманах "Полярная звезда" (1823-1825), выпускавшийся А.А. Бестужевым и К.Ф. Рылеевым. "Полярная звезда" впервые установила устойчивую гонорарную практику и благодаря этому сумела привлечь к себе внимание не только передовых читателей (и читательниц), но и лучших авторов. NYPL располагает всеми тремя вышедшими книгами "Полярной звезды", а также четвертой книгой, так называемой "Звездочкой", выходу которой помешали события 14 декабря 1825 г. На отпечатанные листы альманаха был наложен арест, тираж свален в тюках в кладовые Главного штаба и в 1861 г. сожжен. Сохранились только два экземпляра "Звездочки", воспроизведенные репринтным способом в 1981 г. Широко представлены в
NYPL академические издания первой четверти XIX в. Их более сорока: всевозможные статистические и географические описания Российской империи, путешествия словари, грамматики, учебная литература. Нужно заметить, что в первое десятилетие XIX в. в научной и издательской деятельности Академии Наук заметен явный упадок, что отражает и состав коллекции NYPL. Только в конце 1810-х гг. жизнь Академии меняется, происходит ее организационная перестройка, каталогизация и пополнение академической типографии на 9й линии Васильевского острова. Все эти события нельзя не связать с назначением энергичного С.С. Уварова, энциклопедиста и организатора науки на пост Президента
Академии. Среди академических изданий любопытны первые российско-татарские словари и разговорники, составленные Иосифом Гигановым, учителем татарского языка в Тобольском училище; учебники - "Основания алгебры" Леонарда Эйлера в переводе В.И. Висковатова (2-е изд. СПб., 1812); "Подробный словарь минералогический..." В.М. Севергина, 3-е издание книги Я. А. Коменского "Зрелища вселенныя..." (1808), "Путешествие на озеро Селигер" Н.Я.
Озерецковского (1817). В 1818 г. издается "Каталог обстоятельный российским рукописным книгам Священного писания...", которые были собраны в академической библиотеке. Каталог был составлен по распоряжению Президента Академии П.И. Соколовым, который затем в течение 15 лет возглавлял русское отделение библиотеки . В 1818 г. С.С. Уваров инициировал издание "Полного собрания ученых путешествий по России..." (вышло 7 томов), начатое с замечательных описаний С.П. Крашенинникова и И.И. Лепехина. Предполагалось, что это издание станет продолжающимся и строго научным. Из "непрофильной" продукции, изданной при Академии наук, любопытна книга "Дух великого Суворова или анекдоты подлинные о князе Италийском", автор которой скрылся под криптонимом "С.В." По сведениям В.С. Сопикова, эта книга так и не поступила в продажу, и потому является книжной редкостью . В NYPL имеется изданное в 1823 г. В.Н. Бергом описание путешествия
Витуса Беринга в 1727-1729 гг., а также комплект организованного с 1821 г. издания "Трудов...
Академии Наук" которое, в отличие от непериодических "Записок Академии...", сделалось регулярным. Необходимо обратить внимание на богатство картографического материала первой четверти XIX в., которым располагает NYPL. Карты и атласы представлены в ведущих российских библиотеках далеко не полно. Библиотека Академии наук, к примеру, в то время не занималась специальным сбором атласов и карт, поступления их носили случайный характер, в качестве дара отдельных лиц и ведомственных учреждений. В 1810 г. после закрытия Географического департамента АН было рассеяно богатейшее собрание рукописных и печатных карт России . Еще более обширен в Славянском отделе NYPL раздел "путешествий". Его открывает "Путешествие флота капитана Сарычева по северо-восточной части Сибири, Ледовитому морю и Восточному океану..." (1785-1793 гг.), СПб., 1802., с приложением карт и гравюр, выполненных Сандерсом, Ф. Михайловым, И. Телегиным, А.
Ухтомским. Г.А. Сарычев (1763-1831) - русский адмирал и просветитель, член Вольноэкономичесого общества (с 1812 г.), Главного правления училищ (с 1824 г.), почетный член
Императорской Академии Наук, Общества любителей словесности, наук и художеств.
Последние десять лет жизни Г.А. Сарычев трудился над составлением истории всех русских портов, а незадолго до своей трагической смерти во время эпидемии холеры стал морским министром . Не менее любопытно издание "Двукратного путешествия в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова" (в 2-х тт., 1810-1812), переведенное в 1816 г. на немецкий язык. Лейтенант флота Г.И. Давыдов во время путешествия к северо-восточному берегуАмерики занимался собиранием словаря языков местных жителей, который был опубликован

Крузенштерном в приложении к его собственному "Путешествию вокруг света..." в 1813 г.
Сам же Г.И. Давыдов в 1809 г. утонул в Неве, о чем сообщает А.С. Шишков в предисловии к "Двукратному путешествию..." . В NYPL хранится также "Путешествие вокруг света..." Ю.Ф.
Лисянского изданное в 1812 году и несколько сочинений Павла Свиньина с описанием быта и нравов жителей Северной Америки. П.П. Свиньин в 1810 г. начал издавать "Отечественные записки", также полностью собранные NYPL. Любопытно для историков русского флота знакомство с сочинением Семена Боброва "Древний российский плаватель..." (СПб., 1812), которое является не чем иным как первой попыткой связного изложения истории флота. С.С.
Бобров, одаренный автор "маринистских" стихов, служивший при департаменте
Адмиралтейства, получил от А.С. Шишкова поручение написать историю флота. Однако он умер, едва начав свою работу в 1810 г. Гораздо более известен как историограф русского флота декабрист Н.А. Бестужев. В период наполеоновских войн щедро издавалась литература историко-патриотического направления, которому отдали дань и серьезные писатели, и популяризаторы . Наиболее яркую ее страницу представляют сочинения недооцененного современниками С.Н. Глинки, старшего брата декабриста Ф.Н. Глинки, издававшего на собственные средства журнал "Русский вестник" (1808-1824). Энтузиаст и патриот и вместе с тем оригинальный мыслитель, Глинка поставил задачу "воспитания духа русских", как было сформулировано в программе его журнала . И это в то время, когда еще сильно было некритическое очарование европейской, и, в особенности, французской культурой в среде русского дворянства. Обращаясь в качестве исторических примеров к образам киевских князей, Суворова, С.Н. Глинка добился действительно всенародной популярности, по словам
П.А. Вяземского, "перенес свою литературу на площадь" . Современные исследователи убеждаются, что С.Н. Глинка проповедовал отнюдь не "квасной патриотизм", а стройную систему, сочетавшую просветительские, общечеловеческие ценности с "философией национальности" в ее наиболее ранней формации . Для литературного потока первой четверти XIX в. стало характерным серьезное отношение к литературе для юношества. Эта часть коллекции NYPL представлена, во-первых, учебной литературой. Это и книга М.М.
Гурьева "Основания трансцендентной геометрии..." (1806 г.), и сочинение академика Е.Ф.
Зябловского "Новейшая география Российской империи" (1807 г.), различные собрания гравировальных атласов по всемирной этнографии, учебник по русской словесности в 4-х тт.
Н.И. Греча с экслибрисом Александра II и многое другое. В это же время был основан ряд журналов для юношества: "Детский вестник" (1815), издаваемый П. Победоносцевым в виде энциклопедического словаря; "Журнал для детей или приятное и полезное чтение для образования ума и сердца"; "Детский музей", выходивший в 1816-1825 гг. на русском, немецком и французском языках. Украшением списка книг для детей, издававшихся при
Александре I, стало стилизованное продолжение "Путешествия Робинзона Крузо" И.-Г. Кампе в переводе с немецкого языка. В 1817 году Академия Наук выпускает перевод "Детской библиотеки" того же автора. Нет ничего удивительного в изобилии польских изданий внутри коллекции книг первой четверти XIX в., либо сочинений русских и иностранных авторов, посвященных истории Польши. В рассматриваемое время Польша и ее история сделались предметом политических столкновений, а польская культура, конечно же, вызывала острейший интерес у русских современников. В эти годы мемуаристы констатируют, что полонофильство и само знание польского языка стало модой для русских. На польском языке свободно могли объясняться П.А. Вяземский, великий князь Константин и сам Александр I.
Вяземский пытался сочинять польские стихи. Нередко книги польских авторов набирались на языке оригинала в московских типографиях, они имелись в публичных а также частных библиотеках. Многие владельческие экземпляры польских книг имеют пометы читателей .
Имена И. Лелевеля, а позже А. Мицкевича не сходили со страниц русских журналов. В самой же Польше в "домицкевичевский" период, в 1800-х - 1810-х гг. XIX века после многих лет культурного оскудения наблюдается десятикратный всплеск издательской деятельности, что связано с ослаблением цензурных запретов при Александре I. Восстанавливается Виленский университет - с преподаванием на польском языке. У русского же читателя польской книги преобладал интерес к гуманитарным областям, к судьбам славянства, что связано с оформлением в обеих странах идеологии национальности в эпоху романтизма. Среди этой группы книг (а их около пятидесяти) представлены труды польского филолога и просветителя
Ержи Самуила Бандтке (1768-1835 гг.) на польском языке, известные не только специалистам, но и широкому читателю: Обстоятельный словарь языка польского и немецкого..." (Бреславль,
1806 г.), "Краткое изображение истории Королевства Польского (в 2-х тт., Вроцлав, 1810), которое представляет собой одну из первых попыток синтезированного изложения истории польской нации. Появлением ее в России С. Бандке обязан цензору П. Гаевскому, который стал и ее переводчиком на русский язык . В период существования Краковской республики
Бандке печатает замечательную историю краковских типографий (Краков, 1815) и "Историю
Ягеллонского университета в Кракове" (1821). Список авторов исторических и филологических трудов, циркулировавших в России на польском и других языках, продолжают имена Яна Комаржевского, Вавржинека Суровецкого, Йозефа Солтыковича,
Феликса Бентковского ("История польской литературы...", в 2-х тт.: Варшава-Вильна, тип.
Завадского, 1814), Юлиана Немцевича ("Исторические песни с музыкой и гравюрами".
Варшава, 1816.), Александра Козушовского, Яна Оссолинского. В 1823 году в Вильно были напечатаны комментарии и прибавления Й. Лелевеля к двум упомянутым книгам Е.С. Бандке о собрании инкунабул и редкостей в краковских библиотеках. На французском языке в СанктПетербурге выходит книга Богуша Сестренцевича "Падение Херсонеса Таврического".
Сестренцевич был обласкан русским правительством и вскоре сделался главой русской католической церкви. Высокой культурой издания отличались не только польские словари и грамматики, но и издания Библии. В собрании NYPL, кроме того, имеется любопытная коллекция переводов на польский язык сочинений Вольтера "О естественном праве" Стефана
Хоментовского (Краков. 1802), Фенелона "Путешествие Телемаха" (1806, Варшава) в переводе
Е. Ставярского. Знаком прямого взаимопроникновения русской и польской культур является перевод на польский язык оды "Бог" Г.Р. Державина (Вильно, 1823) и многочисленные сочинения русских авторов по истории и географии Польши. Среди них - Н.Н. БантышКаменский. Русский читатель имел возможность познакомиться с иностранными сочинениями, нередко тенденциозными, по истории Польши. Это труды Эрнста Борнштейна,
Нужарэ, Ферра. Польша оказалась в эпицентре не только военно-дипломатического, но и политического противоборства европейских держав, следствием чего была попытка "приоткрыть" завесу над дипломатической историей ее разделов. В 1810 году в герцогстве
Варшавском на французском языке была издана дипломатическая переписка, предшествовавшая разделу Польши между Россией, Австрией и Пруссией, переиздается сочинение Рюльера "История анархии в Польше" (1807). Большой редкостью является комплект еженедельной "Газеты Краковской" за 1809 г., которая освещает события первого периода существования Краковской республики. Достойным памятником деятельности администрации вел. кн. Константина в Польше во время его наместничества являются изданные в военной типографии в Варшаве по его приказу "Przepis musztry manewrow piechoty" (Warsz. 1815. ч. I-IV). Этот устав был одним из первых образцов печатной продукции со времени учреждения института наместничества. Завидная оперативность нового военного управления видна в том, что в IV-ю часть устава помещался примененный к польскому языку набор военных команд при обучении пехоты. По распоряжению Константина Павловича были изданы также "Принципы артиллерии...", переведенные на польский язык Яном
Косиньским (Варшава, 1820). В 1823 г. в Варшаве были выпущены "Правила построения и движения фурштадского баталиона по мирному положению и по военному" с параллельным русским и польским текстом. Великий князь Константин Павлович был большим ценителем и старых польских военных уставов, собранных в его библиотеке в Бельведерском дворце в
Варшаве . Совершенно "мирный" характер имеет представленный здесь же и предназначенный явно для русского читателя путеводитель по Польше и Краковской республике, вышедший в 1820 г., составленный на французском языке Йозефом Красиньским.
Памятником польского законодательства первых лет конституционного управления Царством
Польским служит "Дневник заседаний Посольской избы во время сейма Королевства
Польского в 1820 году происходившего", вышедший на польском языке в Варшаве. Большой общественный резонанс в России произвели книги польских физиократов братьев
Стройновских. Сочинение графа Валериана Стройновского "Об условиях помещиков м с крестьянами" (переведенное В.Г. Анастасевичем в 1809 г.) попало в самую гущу противоборства между различными дворянскими группировками по вопросу об освобождении крестьян. Кроме этой книги пользовалось успехом сочинение Иеронима
Стройновского "Наука права Природного, Политического, Государственного хозяйства и права народов", выдержавшая четыре издания на польском языке и также переведенная на русский В.Г. Анастасевичем в 1809 г. Несмотря на постоянно нараставшую циркуляцию литературы, так или иначе связанной с Польшей, вполне ясно просматривается рубеж - 1813 год, когда "полонистами" перестает руководить только бескорыстный академический интерес.
С вхождением Царства Польского в состав Российской империи чисто просветительская литература уступает свое место политическим сочинениям, а полонофильство приобретает оттенок свободомыслия. Акценты еще раз изменились в 1830 г., когда после польского восстания практически все русские патриоты во главе с А.С. Пушкиным и В.А. Жуковским реабилитировали царское правительство в его жестокости по отношению к полякам. С этих пор русский патриотизм всегда оставался окрашен в антипольские тона....

---

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 2800; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!