Глава третья. Злополучная среда
Тик‑так! Тик‑так!
Маятник часов в Детской медленно раскачивался взад и вперед. Словно старушка качала головой.
Тик‑так! Тик‑так!
Вдруг часы перестали тикать и начали ворчать и скрипеть – вначале тихо, но потом все громче и громче, точно накануне подхватили простуду. Потом они так затряслись, что вместе с ними задрожала каминная полка. Пустая банка из‑под варенья подскочила и тоненько звякнула. Гребенка Джона, забытая здесь с вечера, заплясала на своих зубьях. Королевское Фарфоровое Блюдо, подаренное миссис Бэнкс ее двоюродной тетушкой Каролиной, покатилось по камин ной полке, и нарисованные на нем три мальчика (на картинке они играли в лошадки) перевернулись вниз головой.
Потом, когда начало казаться, что часы вот‑вот взорвутся, они начали бить.
Один! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь!
С последним ударом Джейн проснулась.
Солнце пробивалось в щель между занавесками и рассыпалось золотистыми пятнами по одеялу. Джейн села и оглядела Детскую. С кровати Майкла не доносилось ни звука. Близнецы тихо посапывали в своих колыбельках.
– Только одна я проснулась! – подумала Джейн с гордостью. – Все в мире спят, кроме меня! Я могу лежать в одиночестве и думать, думать, думать…
Она поджала колени и уютно свернулась клубочком, как в гнездышке.
– Я птичка! – сказала она себе. – Только что я снесла семь красивых беленьких яичек и теперь их высиживаю! Ко‑ко! Ко‑ко! – издала она тихий звук, отдаленно напоминающий кудахтанье. – А потом, когда пройдет много времени, – ну, скажем, полчаса, – раздастся тоненький писк и слабый‑слабый стук. Скорлупа расколется, и из яиц вылупится семь маленьких птенчиков – три желтеньких, два коричневых и два…
|
|
|
– Пора вставать!
Мэри Поппинс, появившись неизвестно откуда, сдернула с Джейн одеяло.
– О, нет! Нет! – захныкала Джейн, натягивая его опять.
Она очень рассердилась на Мэри Поппинс: ворвалась, все испортила!
– Не хочу вставать! – сказала она, уткнувшись лицом в подушку.
– Неужели? – спросила Мэри Поппинс спокойно, совершенно не реагируя на ее слова.
– О, Боже! – пожаловалась Джейн. – И почему это я всегда должна вставать первая?
– Потому что ты старшая! Вот почему! – объяснила Мэри Поппинс, подталкивая ее к ванне.
– Но я не хочу быть старшей! Почему Майкл не может быть старшим хоть иногда?
– Потому что ты родилась первой! Понятно?
– А я не просила об этом! Я устала быть старшей! Я хотела подумать!
– Ты вполне можешь думать и чистить зубы одновременно.
– Но это будут уже не те мысли!
– А никто и не держит в голове одни и те же мысли все время!
– Я держу!
|
|
|
Мэри Поппинс бросила на нее быстрый, суровый взгляд. – Ну все, хватит! Спасибо!
И по ее тону Джейн сразу поняла, что она говорит серьезно.
Повернувшись, Мэри Поппинс пошла будить Майкла.
Джейн отложила зубную щетку и села на край ванны.
– Это несправедливо! – хныкала она, ковыряя линолеум большим пальцем ноги. – Заставлять меня делать всякие дурацкие вещи только потому, что я старшая! Не буду чистить зубы!
И тотчас же сама на себя удивилась. Обычно ей наоборот нравилось, что она старше Майкла и Близнецов. Это делало ее главнее, значительнее их. Но сегодня… Сегодня ее это только злило и раздражало.
– Если бы Майкл был старшим, у меня бы хватило времени высидеть птенцов! – бурчала она себе под нос, думая, что день начался просто отвратительно.
К несчастью, дальше дела, вместо того, чтобы исправиться, пошли еще хуже.
За завтраком Мэри Поппинс обнаружила, что воздушного рису хватает только на три порции.
– Что ж, Джейн придется довольствоваться овсянкой, – сказала она, расставляя тарелки и сердито фыркая, потому что терпеть не могла готовить овсянку (в ней всегда образовывалось слишком много комков).
– Но почему? – захныкала Джейн. – Я хочу рису.
Мэри Поппинс негодующе посмотрела на нее.
|
|
|
– Потому что ты старшая!
Опять! Опять это противное слово! Джейн пнула под столом ножку своего стула, надеясь, что сумела ободрать полировку.
Овсянку есть она старалась как можно медленнее, пережевывая ее вновь и вновь и почти совсем не глотая.
– Вот бы умереть от голода! – мстительно подумала она. – Пусть тогда жалеют!
– Какой сегодня день? – весело спросил Майкл, выскребая из тарелки остатки воздушного риса.
– Среда, – ответила Мэри Поппинс. – Смотри не соскреби рисунок с тарелки!
– Значит сегодня мы идем к мисс Ларк пить чай!
– При условии, что будете себя хорошо вести! – мрачно добавила Мэри Поппинс, словно не очень‑то верила, что такое возможно.
Но Майкл был в хорошем расположении духа и не обратил на ее замечание ни малейшего внимания.
– Среда! – завопил он, барабаня ложкой по столу.–
Лучшего дня для Джейн не найдешь!
Родился в среду – горя хлебнешь!
Она родилась в среду и поэтому получила
Овсянку вместо риса!
– поддразнил он Джейн, переделав на ходу известный стишок.[1]
Джейн насупилась и пнула Майкла ногой под столом. Но он успел увернуться и, довольный этим, засмеялся.
– Родился в понедельник – пригож лицом, Родился во вторник – ловок умом, – продекламировал он. – Что ж, это правда. Близнецы довольно ловкие, а они родились как раз во вторник. А я родился в понедельник. Значит я – пригож лицом.
|
|
|
Джейн презрительно рассмеялась.
– Да, – повторил Майкл, – я сам слышал, как миссис Брилл говорила Элен, что я такой же красивый, как полкроны!
– Ну, это не так красиво, как тебе кажется! – возразила Джейн. – А кроме того – у тебя нос курносый!
Майкл обиженно посмотрел на нее. И опять Джейн сама на себя удивилась. В любое другое время она бы с ним согласилась, так как считала Майкла очень симпатичным мальчиком. Но только не теперь!
– Да, а еще ты косолапый! – зло сказала она. – Кривоножка! Кривоножка!
Майкл бросился на нее.
– Сейчас же прекратить! – прикрикнула Мэри Поппинс, свирепо глядя на Джейн. – Если и есть в этом доме кто‑то действительно красивый, то это… – она замолчала и с самодовольной улыбкой посмотрелась в зеркало.
– Кто? – в один голос воскликнули Джейн и Майкл.
– Тот, кто не носит фамилию Бэнкс! – отрезала Мэри Поппинс. – Вот кто!
Майкл искоса взглянул на Джейн, как он делал всегда, когда Мэри Поппинс говорила что‑нибудь непонятное. Но Джейн, несмотря на то, что почувствовала его взгляд, притворилась, будто ничего не замечает. Она отвернулась и вынула из шкафа свою коробку с красками.
– Не хочешь поиграть в поезда? – спросил Майкл.
– Нет, не хочу. Я хочу побыть одна!
– Ну, мои дорогие, как дела сегодня?
Миссис Бэнкс вбежала в Детскую и торопливо поцеловала детей. У нее было так много всяких дел, что просто ходить (а не бегать) она не могла.
– Майкл! – быстро сказала она, – тебе нужны новые сандалии – у тебя все пальцы наружу. Мэри Поппинс, боюсь, Джона уже пора стричь. Барбара, крошка моя, не нужно сосать пальчик! Джейн, сбегай вниз и скажи миссис Брилл, чтобы она не покрывала сливовый торт глазурью. Пусть оставит, как есть.
Опять! Опять никакого покоя! Стоит ей чем‑то заняться, как для нее тут же находится работа!
– Но, мама! Почему я? Почему Майкл не может сбегать?
Миссис Бэнкс удивленно посмотрела на Джейн.
– Я думала, тебе нравится мне помогать! Ты же знаешь, что Майкл постоянно все забывает и путает! Кроме того, ты – старшая! Ну, сбегай, не ленись.
Джейн поплелась по ступенькам так медленно, как только могла. Она очень надеялась, что придет слишком поздно и миссис Брилл уже покроет торт глазурью.
Джейн снова удивилась собственным мыслям. В ней словно поселился еще один человек – со скверным характером и капризным лицом. Он‑то и заставлял ее весь день злиться и своевольничать.
Джейн передала сообщение миссис Брилл и очень огорчилась, что успела как раз вовремя.
– Что ж, меньше хлопот, – заметила миссис Брилл. – И вот еще что, – добавила она добродушно, – сбегай, пожалуйста, в сад и напомни этому Робертсону, чтобы он наточил ножи. А то у меня всего одна пара ног, да и то старых.
– Не могу. Я занята.
Теперь настал черед миссис Брилл удивляться.
– Ну, будь хорошей девочкой! Я и стою‑то с трудом, где уж мне бегать?
Джейн вздохнула. И почему они не могут оставить ее в покое?
С грохотом захлопнув ногой кухонную дверь, Джейн поплелась в сад.
Робертсон Эй спал на садовой дорожке, подложив под голову лейку. Он так храпел, что его жидкие волосы в такт дыханию то стремительно взлетали, то снова безвольно опадали. Особый талант Робертсона Эя состоял в том, что он мог спать где угодно, когда угодно и – самое главное – сколько угодно. Он вообще предпочитал сон бодрствованию. Обычно Джейн с Майклом, когда могли, предупреждали Робертсона Эя, чтобы родители не застали его спящим. Но сегодня все было по‑другому. Вселившееся в Джейн существо со скверным характером ничуть не заботилось о Робертсоне Эе.
– Всех ненавижу! – сказала она и изо всей силы двинула ногой по лейке.
Робертсон Эй так и подскочил.
– На помощь! Убивают! Пожар! – завопил он, размахивая руками.
Протерев глаза, он заметил Джейн.
– О, это всего лишь ты, – протянул он разочарованно, словно надеялся увидеть что‑то более интересное.
– Иди и наточи ножи. Сейчас же! – приказала Джейн.
Робертсон Эй медленно поднялся на ноги и встряхнулся.
– О‑хо‑хо, – грустно вздохнул он, – вот так всегда. То одно, то другое. Ни минуты покоя. Только хотел отдохнуть…
– Да ты только этим и занимаешься! – безжалостно сказала Джейн. – Все время спишь!
Робертсон Эй обиженно посмотрел на нее. В любой другой день Джейн стало бы нестерпимо стыдно за свои слова, но сегодня ей было все нипочем.
– Говорить такие вёщи! – с укором покачал головой Робертсон Эй. – А еще старшая! Вот уж не думал! Вот не ждал!
И, еще раз обиженно взглянув на Джейн, он поплелся на кухню.
– Он, наверное, никогда не простит меня, – подумала Джейн. Но тут, словно в ответ на ее мысли, существо со скверным характером пропищало изнутри: «Ну и ладнр! А меня не волнует!»
Вздернув голову, Джейн медленно отправилась в Детскую, вытирая по дороге грязную руку о недавно побеленную стену.
Мэри Поппинс наверху чистила мебель.
– На похороны или с похорон? – спросила она у вошедшей Джейн.
Джейн мрачно на нее посмотрела и ничего не ответила.
– Кажется, кто‑то ищет себе неприятностей. А тот, кто ищет, обязательно найдет!
– А меня не волнует!
– «Не волнует» еще затоскует. «Не волнует» решили казнить, – усмехнулась Мэри Поппинс, откладывая щетку в сторону.
– А теперь, – она строго посмотрела на Джейн, – я иду обедать. Присмотри за Близнецами. И если я услышу Хоть Одно Слово… – она не закончила фразу и угрожающе фыркнув, вышла из комнаты.
Джон и Барбара подбежали к Джейн и схватили ее за руки. Но она высвободилась и сердито оттолкнула Близнецов.
– Как бы мне хотелось быть единственным ребенком! – сказала она с горечью.
– А ты убеги из дома, – предложил Майкл. – Может, кто‑нибудь тебя усыновит.
Джейн с удивлением посмотрела на него.
– Но ты будешь скучать без меня!
– Нет, не буду, – спокойно возразил Майкл. – Потому что ты все время злишься. И краски твои тогда мне достанутся.
Чтобы показать, кто на самом деле хозяин красок, Джейн достала альбом, кисточки и разложила все на полу.
– Нарисуй часы, – дружески посоветовал Майкл.
– Нет.
– Ну, тогда Королевское Фарфоровое Блюдо!
Джейн подняла взгляд. По зеленому лугу, изображенному на Блюде, играя в лошадки, бежали три маленьких мальчика. В любой другой день Джейн с удовольствием стала бы их рисовать, но сегодня ей не хотелось ни с кем соглашаться. Ей хотелось делать все наоборот.
– Не буду. Сама знаю, что рисовать!
И она стала рисовать себя. Как она совершенно одна высиживает птенцов…
Майкл с Джоном и Барбарой, расположившись рядом на полу, наблюдали за работой.
Джейн так увлеклась, что почти забыла о своем плохом настроении.
Майкл подался вперед.
– Почему бы тебе не нарисовать курицу – вот здесь?
Он ткнул пальцем в рисунок и нечаянно толкнул Джона. Тот повалился набок и задел ногой стакан. Грязная вода большущей лужей разлилась по рисунку.
С криком Джейн вскочила на ноги.
– О! Я не вынесу этого! Ах ты медведь! Ты все испортил! – И, бросившись на Майкла, она с такой силой толкнула его, что он отлетел в сторону и упал прямо на Джона. Близнецы взвыли от боли и страха, но громче всех вопил Майкл.
– О! Голова разбилась! Что мне теперь делать! О! Голова разбилась! Что мне теперь делать! – повторял он снова и снова.
– А меня не волнует! Не волнует! – кричала Джейн. – Все время приставал, а теперь рисунок испортил! Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу!
Дверь распахнулась. Взгляд Мэри Поппинс был просто ужасен.
– Что я тебе сказала? – спросила она у Джейн устрашающе спокойным голосом. – Если услышу Хоть Одно Слово! И вот результат! Думаю, что гости для тебя на сегодня отменяются. Шагу не ступишь из этой комнаты! И если это не так, то я – китаянка!
– А я и не хочу идти! С удовольствием останусь дома!
Заложив руки за спину, Джейн отошла прочь. Ей ни капельки не было жалко.
– Очень хорошо.
Голос Мэри Поппинс звучал спокойно, но было в нем что‑то очень‑очень страшное…
Джейн – молча наблюдала, как Мэри Поппинс одевает Майкла и Близнецов. Когда все были готовы, Мэри Поппинс достала из коробки свою лучшую шляпку и надела ее, сдвинув чуть‑чуть набок. На шею она повесила золотую цепочку с медальоном и повязала красно‑белый клетчатый шарф, который ей недавно подарил мистер Бэнкс. На одном конце шарфа красовалась белая метка с большими буквами «М» и «П». Улыбнувшись в зеркало своему отражению, Мэри Поппинс спрятала метку под воротник. Потом вынула из шкафа зонтик с ручкой в форме головы попугая, сунула его под мышку и вместе с детьми направилась к двери.
– У тебя будет достаточно времени, чтобы подумать! – обернувшись, ехидно заметила она. Потом громко фыркнула и захлопнула за собой дверь.
Джейн долго сидела, уставившись в одну точку. Она попыталась думать о птенцах, которых ей так и не удалось высидеть. Но – странное дело – они почему‑то совсем ее не интересовали.
Вот бы теперь узнать, что Мэри Поппинс и Майкл с Близнецами делают в гостях? Наверное, играют с собаками мисс Ларк или слушают ее рассказ о родословной Эндрю или сетования на то, что Варфоломею не слишком повезло с предками (Варфоломей, как известно, был наполовину эрделем, а наполовину легавой. Причем обе эти половины были худшими).
А может они сейчас едят шоколадный торт с ореховым печеньем… Пьют чай!
– О, Боже!
Мысль о том, что она лишилась ecerQ этого, да еще по собственной вине, разозлила Джейн еще больше.
Тик‑так! Тик‑так! – громко приговаривали часы.
– Да замолчите вы! – закричала Джейн в ярости и, схватив коробку с красками, изо всей силы швырнула в них.
Коробка, ударившись о стеклянную крышку часов, отлетела и опрокинула Королевское Фарфоровое Блюдо.
Трррах! Блюдо упало на каминную полку.
– Ой, мамочки! Что я наделала!
Джейн в страхе зажмурилась.
– Послушайте! Это же больно! – с упреком сказал чей‑то звонкий голос.
Джейн вздрогнула и открыла глаза.
– Джейн! – снова послышался голос. – Вы мне коленку разбили!
Джейн быстро повернула голову. В комнате никого не было. Она подбежала к двери и распахнула ее. Опять никого!
Кто‑то засмеялся.
– Я здесь, глупенькая! Наверху!
Она посмотрела на каминную полку. Рядом с часами лежало Королевское Фарфоровое Блюдо. В нем была большая трещина, а еще…
Джейн с‑изумлением увидела, что один из нарисованных мальчиков бросил вожжи и, согнувшись, держится обеими руками за коленку. Двое других повернулись к нему. В их взглядах читалось сострадание.
– Но… – начала Джейн, обращаясь отчасти к непонятному голосу, а отчасти к себе самой, – я не понимаю!
Мальчик на Блюде поднял голову и улыбнулся.
– Не понимаете? Да, возможно. Я заметил, что вы с Майклом довольно часто не понимаете самых простых вещей. Правда?
Он засмеялся и обернулся к своим братьям.
– Точно, – сказал один них. – Например, не знают, как успокоить Близнецов!
– Или как нарисовать птичьи яйца! Рисуют какие‑то квадраты! – отозвался второй.
– Но откуда вы знаете про Близнецов и про яйца? – спросила Джейн, покраснев.
– Ну и ну! – воскликнул первый мальчик. – Что же вы думаете, мы все время смотрим на вас и не знаем, что происходит в этой комнате? Конечно, в спальню или в ванную мы заглянуть не можем… Кстати, какого там цвета кафель?
– Розовый, – сказала Джейн.
– А у нас белый с голубым, хотите посмотреть?
Джейн колебалась. Она была так изумлена, что ничего не могла ответить.
– Пойдемте с нами! Если захотите, Вильям и Эверард будут вашими лошадками! А я побегу рядом и понесу плетку. Кстати, меня зовут Валентин. Мы – тройняшки. А еще у нас есть Кристина.
Джейн внимательно осмотрела Блюдо. Но увидела только зеленый луг, маленький ольховый лес да стоящих рядом Валентина, Вильяма и Эверарда.
– А где же Кристина? – удивилась она.
– Пойдемте – и увидите! – настойчиво повторил Валентин и протянул Джейн руку. – Почему другие должны ходить в гости, а вы нет?
Это убедило Джейн. Она покажет Майклу и Близнецам, что не только они могут ходить в гости! А как они будут ей завидовать! Они еще пожалеют, что так плохо с ней обошлись!
– Хорошо, – сказала она, подавая руку Валентину. – Я иду!
Валентин крепко схватил ее за запястье и потянул за собой. И вдруг… Джейн поняла, что она уже не в прохладной Детской, а на широком, залитои солнцем лужайке и под ногами у нее не истертый ковер, а упругая травка, пестрящая маргаритками.
– Ура! – закричали Валентин, Вильям и Эверард и заплясали от радости.
Джейн заметила, что Валентин хромает.
– Ой! – сказала она. – Я совсем забыла! Колено!
Он улыбнулся ей.
– Ничего! Я ведь знаю, что вы совсем не хотели меня ударить.
Джейн достала носовой платок и завязала ему коленку.
– Да, так гораздо лучше, – вежливо сказал Валентин и передал ей вожжи.
Вильям и Эверард, фыркая и встряхивая головами, как настоящие лошадки, со звоном помчались по лужайке, унося Джейн за собой.
Рядом, прихрамывая, бежал Валентин и весело напевал:
– Как хороша моя любовь!
Красива, как цветок лесной!
Ее к груди я приколю.
Чтобы всегда была со мной!
Вильям и Эверард подхватили песню, и их голоса слились в единый хор: «Чтобы всегда‑а‑а‑а была‑а‑а‑а со мно‑о‑о‑ой!»
Джейн подумала, что песня довольно старомодная. Впрочем, длинные прически Тройняшек, их необычные костюмы и слишком уж вежливые манеры тоже показались ей очень старомодными.
– Как странно! – подумала Джейн, но тут же решила, что здесь гораздо интересней, чем в гостях у мисс Ларк, и что Майкл сильно ей позавидует, когда она обо всем ему расскажет.
А лошадки бежали, унося Джейн все дальше и дальше от Детской. На минуту она придержала вожжи и оглянулась. Сзади, где‑то за лугом, маячил край Блюда. Он казался тонким и очень‑очень далеким. Джейн стало как‑то не по себе. Что‑то внутри говорило ей, что надо возвращаться.
– Ну все, мне пора, – сказала она и бросила вожжи.
– О, нет, нет, нет! – закричали Тройняшки, обступая ее кольцом.
Какие‑то странные нотки в их голосах насторожили Джейн еще больше.
– Меня дома будут искать. Я пойду, – быстро сказала она.
– Но еще очень рано! – возразил Валентин. – Они вряд ли вернулись от мисс Ларк! Идемте! Я покажу вам свои краски.
Это было очень заманчиво.
– А у тебя есть Китайская Белая? – спросила Джейн, потому что именно этой краски не хватало в ее наборе.
– Есть! В серебряном тюбике! Идемте!
Против своего желания Джейн пошла вперед.
«Только взгляну на краски – и сразу домой, – подумала она, – даже порисовать не попрошу!»
– Но где же ваш дом? Его нет на Блюде!
– Конечно есть! Просто его не видно из‑за леса. Идемте!
Они вошли под темные своды старого леса. Сухие листья шуршали под ногами. Иногда, громко хлопая крыльями, с ветки на ветку перелетали голуби. Вильям показал Джейн гнездо малиновки в груде хвороста, а Эверард сплел из листьев венок и надел его Джейн на голову. Но несмотря на все знаки внимания, она все время чувствовала какое‑то смутное беспокойство и поэтому очень обрадовалась, когда они наконец вышли из леса.
– Вот он! – взмахнул рукой Валентин.
И Джейн увидела огромный каменный дом, сплошь увитый плющом. Это был самый старый дом изо всех, которые ей только приходилось встречать. Он угрожающе нависал над ней, а львы, сидящие по обеим сторонам от входа, казалось, готовились к прыжку.
Джейн вздрогнула, когда тень от дома упала на нее.
– Я ненадолго, – с тревогой в голосе сказала она. – Уже поздно.
– Всего на пять минут! – заверил Валентин, увлекая ее в прихожую.
Звук их шагов гулко отдавался от каменных стен. Холодный ветер зловеще свистел в коридоре. Кроме Джейн и Тройняшек во всем доме, похоже, не было ни души.
– Кристина! Кристина! – позвал Валентин, ведя Джейн по ступенькам куда‑то наверх. – Она здесь!
Его голос эхом разнесся по дому. Все стены, казалось, разом пугающе загудели:
– Она здесь! Она здесь! Она здесь!
Вдруг послышались быстрые шаги и из распахнувшейся двери выбежала девочка, одетая в старомодное пышное платье. Подлетев к Джейн, она бросилась ее обнимать.
– Наконец‑то! Наконец‑то! – кричала она радостно. – Мальчики так давно следили за тобой! Но им никак не удавалось тебя поймать – ты всегда была такая счастливая!
– Поймать меня? – переспросила Джейн. – Не понимаю…
Ей стало страшно. Она уже жалела о том, что согласилась пойти сюда…
– Прадедушка все объяснит! – сказала Кристина и как‑то странно засмеялась.
Проведя Джейн чуть дальше по лестнице, она толкнула темную дверь.
– Хе‑хе‑хе! Что там такое? – раздался высокий, надтреснутый голос.
Джейн вздрогнула и отпрянула назад, к Кристине.
В дальнем конце комнаты, в кресле у камина, сидела фигура, при виде которой Джейн почувствовала невыразимый ужас. Отблески огня освещали древнего старика, такого древнего, что он скорее походил на тень, чем на человека. Бледные тонкие губы, жидкая седая борода, темная бархатная шапочка, прикрывающая совершенно голый, будто яйцо, череп. Одет он был в старомодный халат из выцветшего шелка и в вышитые туфли, свободно болтавшиеся на его тощих ногах.
– Ну, что ж, – сказала темная фигура, вынимая изо рта длинную изогнутую трубку. – Значит, Джейн наконец прибыла.
Старикашка поднялся и приблизился к ней. По его лицу блуждала какая‑то жуткая улыбка, а глубоко запавшие глаза блестели недобрым огнем.
– Надеюсь, путешествие прошло хорошо, моя дорогая? – проскрипел он и, прижав к себе Джейн костлявой рукой, поцеловал ее в щеку. От прикосновения его седой бороды Джейн вскрикнула и отскочила назад.
– Хе‑хе‑хе! – засмеялся старик ужасным, скрипучим смехом.
– Она пришла из‑за леса вместе с мальчиками, Прадедушка! – сказала Кристина.
– А? А как они ее поймали?
– Ей надоело быть самой старшей. Она швырнула в Блюдо коробку с красками и разбила Валентину коленку.
– Так, – просвистел жуткий, скрипучий голос, – капризы! Хорошо, хорошо… – он пискляво захихикал. – У нас ты будешь самой младшей! Моей самой младшей праправнучкой. Но учти, капризничать здесь не позволяется! Хе‑хе‑хе! Вот так, дорогуша! Ну, подходи поближе и присаживайся к огню. Что будешь – чай или вишневую наливку?
– Нет, нет! – вырвалось у Джейн. – Это какая‑то ошибка! Мне нужно домой! Я живу в доме № 17 по Вишневой улице!
– Жили, вы хотите сказать, – торжествующе поправил ее Валентин. – Теперь вы живете здесь!
– Как вы не понимаете! – вскричала Джейн в отчаянии. – Я не хочу здесь жить! Я хочу домой!
– Ерунда! – оборвал ее Прадедушка. Дом № 17 – ужасное место! Тесное и душное! Повсюду эти новомодные штучки… К тому же там ты была несчастлива! Хе‑хе‑хе! Я знаю, что значит – быть старшей! Это значит все время работать вместо того, чтобы развлекаться! Хе‑хе‑хе. Но у нас… – он взмахнул трубкой, – у нас ты будешь Маленькой Милой Крошкой, Золотком, Сокровищем! И ты никогда не вернешься назад!
– Никогда! – будто эхо, подхватили Вильям и Эверард, танцуя вокруг Джейн.
– Вернусь! Вернусь! – заплакала Джейн, и слезы ручьями потекли у нее из глаз.
Прадедушка улыбнулся своей страшной беззубой улыбкой.
– Неужели ты думаешь, что мы отпустим тебя просто так? – спросил он, и его глаза недобро сверкнули. – Ты разбила наше Блюдо – и поэтому должна заплатить выкуп! Кристина, Валентин, Вильям и Эверард хотят, чтобы ты стала их младшей сестрой. А я хочу, чтобы ты была моей самой маленькой праправнучкой. Кроме того, ты нам задолжала и еще кое‑что – ведь ты разбила Валентину коленку.
– Я извинюсь перед ним… Я отдам ему свои краски!
– У него уже есть краски.
– Тогда я отдам обруч!
– Он уже вышел из этого возраста.
– Ну тогда… – Джейн запнулась. – Тогда я выйду за него замуж, когда вырасту.
Прадедушка подавился смехом.
Джейн умоляюще взглянула на Валентина. Тот покачал головой.
– Боюсь, что это слишком поздно, – грустно сказал он, – ведь я давно вырос…
– Но почему… но как… О! Я ничего не понимаю! Где я? – плакала Джейн, в ужасе оглядываясь вокруг.
– Очень далеко от своего дома, моя детка, очень далеко, – проскрипел Прадедушка. – Ты перенеслась в Прошлое. На шестьдесят лет назад, когда мальчики и Кристина были еще маленькими…
Сквозь слезы Джейн видела его страшные глаза, горящие, словно языки пламени.
– Но… но как я вернусь домой? – всхлипывала она.
– Ты не вернешься. Ты останешься здесь. Другого выхода просто нет. Помни, это далекое Прошлое! Ни Близнецы, ни Майкл, ни даже твои Папа с Мамой еще не родились! Дом № 17 еще не построен! Так что забудь о возвращении домой!
– Нет! Нет! – кричала Джейн. – Это неправда! Этого не может быть!
Сердце ее бешено колотилось. Никогда больше не увидеть Майкла, Близнецов, Маму с Папой, Мэри Поппинс!
И она закричала, что было силы:
– Мэри Поппинс! Мэри Поппинс! Помогите! Я больше никогда не буду себя так вести! Помогите! Мэри Поппинс!
Ее голос эхом разнесся по каменным коридорам.
– Быстрее! Быстрее! Хватайте ее! Окружайте! – услышала она визгливые команды старика.
Четверо ребят окружили ее тесным кольцом…
Джейн в страхе зажмурилась.
– Мэри Поппинс! Мэри Поппинс! – закричала она опять.
Вдруг чья‑то рука схватила ее и вырвала из объятий Кристины, Валентина, Вильяма и Эверарда.
– Хе‑хе‑хе! – разнесся по комнате хриплый Прадедушкин смех.
Джейн почувствовала, что ее взяли за руку и куда‑то ведут. Не решаясь еще раз взглянуть в эти ужасные, горящие злобой глаза, Джейн изо всех сил старалась разжать цепкие пальцы.
– Хе‑хе‑хе! – слышалось где‑то рядом, а Джейн все вели и вели по каменным ступенькам, по гулким коридорам…
Все, теперь ей не спастись! Голоса Кристины и Тройняшек смолкли вдали. Теперь и они не смогут прийти ей на помощь!
Она слышала чьи‑то легкие шаги и чувствовала, даже несмотря на то, что глаза были закрыты, как темные тени пробегают по ее лицу, как шуршит под ногами листва.
Что происходит? Куда ее ведут? О, зачем она была такой грубой сегодня! Зачем была такой злой!
Чья‑то сильная рука по‑прежнему вела ее вперед, и вскоре Джейн почувствовала на щеке солнечный свет, а под ногами мягкую травку.
Потом крепкие, будто железо руки обхватили ее и подняли в воздух.
– О, помогите! Помогите! – закричала Джейн, колотя по ним, что есть силы. Пусть не думают, что она так просто сдастся! Она будет колотить, колотить, колотить…
– Буду очень обязана, если ты вспомнишь, – произнес у нее над ухом знакомый голос, – что это моя лучшая юбка и что я собираюсь носить ее все лето!
Джейн открыла глаза.
Перед ней была Мэри Поппинс. Так вот чьи это были руки! Вот кто вел ее через лес, через луг…
– О! Мэри Поппинс! – воскликнула Джейн. – Это были вы! А я думала, вы не слышите меня! Я думала, что навсегда останусь там! Я…
– Некоторые люди, – заметила Мэри Поппинс, мягко опуская ее на пол, – чересчур много думают! Вот это точно! Будь добра, вытри лицо!
Она дала Джейн свой носовой платок и начала убираться в Детской.
Утирая платком заплаканное лицо, Джейн наблюдала за ней. Все в комнате было знакомо и привычно. Потертый ковер, шкаф для игрушек, кресло Мэри Поппинс… От них веяло таким теплом, таким уютом, что ее страх мгновенно улетучился. Джейн почувствовала себя несказанно счастливой.
– Не может быть, чтобы я была такой плохой, – думала она про себя. – Скорее всего это была не я, а кто‑то другой!
Мэри Поппинс тем временем подошла к комоду и достала оттуда чистые ночные рубашки для Близнецов.
Джейн подбежала к ней.
– Мэри Поппинс! Можно я их просушу?
Мэри Поппинс фыркнула.
– Нет уж, спасибо! Кажется, ты и без того достаточно натворила за сегодняшний день! Лучше я попрошу Майкла, когда он придет.
Джейн покраснела.
– Пожалуйста, позвольте мне! – попросила она. – Я люблю помогать. А кроме того, я – старшая!
Мэри Поппинс уперла руки в бока и некоторое время не отводила от Джейн пристального взгляда.
– Гм! – произнесла она наконец. – Смотри не порви их от усердия! У меня и без того достаточно штопки!
С этими словами она отдала Джейн рубашки…
– Но этого не могло случиться на самом деле! – не поверил Майкл, когда Джейн рассказала ему о своих приключениях. – Ты слишком большая для того, чтобы уместиться на Блюде!
Джейн на минуту задумалась. В ее душе тоже зародились кое‑какие сомнения.
– Может, ты и прав, – сказала она. – Но тогда мне казалось, что все это по‑настоящему.
– А мне кажется, что ты все это выдумала. Думала‑думала – и выдумала!
Майкл сразу почувствовал себя главнее, так как сам вообще никогда не думал.
– Опять вы со своими глупостями! – Мэри Поппинс отодвинула их в сторону, чтобы уложить Близнецов в кроватки.
– Может, теперь, – сердито бросила она, укрывая Джона и Барбару одеяльцами, – у меня будет хоть минута покоя!
Она сняла шляпку и уложила ее в коробку. Потом расстегнула цепочку и заботливо спрятала ее в ящик стола. Встряхнула пальто и повесила его на крючок за дверью.
– А где же ваш новый шарф? – спросила вдруг Джейн. – Неужели вы его потеряли?
– Она не могла его потерять! – удивился Майкл. – Он был на ней, когда мы возвращались домой! Я видел…
Мэри Поппинс повернулась к ним.
– Будьте добры заниматься своими делами! – раздраженно оборвала она Майкла. – А мои оставьте для меня!
– Но я только хотела помочь… – начала Джейн.
– Я в состоянии помочь себе сама! – фыркнула Мэри Поппинс.
Джейн многозначительно посмотрела на Майкла. Но он не замечал ничего. Он лишь таращил глаза да беззвучно открывал рот.
– Что такое, Майкл?
– Ты… ты не выдумала это! – прошептал он наконец и, вытянув палец, указал на каминную полку.
Джейн подняла глаза. На каминной полке лежало треснувшее посередине Королевское Фарфоровое Блюдо. На нем по‑прежнему был нарисован зеленый луг, небольшой ольховый лес и три маленьких мальчика, играющих в лошадки – двое спереди, а один, с кнутиком в руке, – сзади.
Но что это? Нога того мальчика, который правил «лошадками», была перевязана маленьким белым носовым платком, а рядом, на траве, лежал, словно оброненный кем‑то в спешке, красно‑белый клетчатый шарф. На одном его конце красовалась большая белая метка и два инициала – «М» и «П».
– Так вот где она его потеряла! – взволнованно прошептал Майкл. – Сказать ей, что мы его нашли?
Джейн оглянулась. Мэри Поппинс повязывала передник с таким видом, словно весь мир ее смертельно обидел.
– Лучше не надо, – прошептала она в ответ. – Думаю, ей это известно.
С минуту Джейн еще стояла, рассматривая треснувшее Блюдо, свой носовой платок и красно‑белый клетчатый шарф. Затем вдруг сорвалась с места и, в одно мгновение перелетев через комнату, прижалась к белому крахмальному переднику.
– Мэри Поппинс! – кричала она. – Мэри Поппинс! Я никогда больше не буду грубой и злой!
Чуть заметная скептическая улыбка тронула уголки губ Мэри Поппинс.
– Гм! – только и сказала она, разглаживая складки на крахмальном переднике…
Глава четвертая. Шиворот‑Навыворот
– Держитесь рядом, пожалуйста, – сказала Мэри Поппинс, выходя из автобуса и раскрывая зонт.
На улице дождь лил, как из ведра.
– Когда я иду рядом, вода с вашего зонтика течет мне прямо за шиворот! – возразил Майкл.
– Не спорь. Иначе потеряешься и будешь искать дорогу с помощью полисмена, – фыркнула Мэри Поппинс, аккуратно обходя лужу.
Сказав это, она остановилась перед аптекой и стала рассматривать свое отражение, запечатленное сразу на трех огромных бутылях, выставленных в витрине. Одновременно она могла любоваться на зеленую, красную и голубую Мэри Поппинс. И каждая из них несла в руках новую кожаную сумку с металлической застежкой.
На ее лице тут же появилась довольная улыбка. Переложив сумочку из правой руки в левую, Мэри Поппинс задумалась над тем, что лучше: нести ее под мышкой или повесить на руку. После некоторого раздумья она остановилась на первом варианте.
Джейн с Майклом стояли рядом и, не смея сказать ни слова, лишь бросали друг на друга страдальческие взгляды да вздыхали про себя. А вода с зонтика стекала им прямо за воротник.
– Ну, не заставляйте меня ждать! – сердито бросила Мэри Поппинс, оторвавшись наконец от разноцветных бутылей с собственным отражением.
Джейн с Майклом обменялись взглядами. «Майкл, не надо!» – просигналила Джейн и сделала страшное лицо. Но Майкл уже взорвался.
– Это не мы! Это вы заставляете нас ждать!
– А ну‑ка тихо! – прикрикнула Мэри Поппинс.
Больше возражать Майкл не осмелился.
Они шли по обе стороны от своей няни, временами переходя на бег, чтобы успеть за ее широкими, энергичными шагами. Иногда им, правда, приходилось подолгу стоять, переминаясь с ноги на ногу, и ждать, пока Мэри Поппинс насмотрится в очередную витрину и убедится, что ее новая сумочка выглядит и впрямь так красиво, как она об этом думает.
Дождь плясал на поверхности зонта с ручкой в виде головы попугая и ручьями стекал на шляпы Майкла и Джейн.
Под мышкой Джейн осторожно несла тщательно завернутое в коричневую бумагу Королевское Фарфоровое Блюдо. Они несли его дядюшке Мэри Поппинс, мистеру Навывороту, который занимался, по ее словам, починкой всевозможных вещей.
– Что ж, – сказала миссис Бэнкс перед их уходом, – надеюсь, он все сделает как надо. Иначе я просто не смогу взглянуть в глаза своей двоюродной тетушке Каролене! (Дело в том, что тетушка подарила миссис Бэнкс это Блюдо, когда той исполнилось три года, и поэтому очень бы расстроилась, узнай, что ее подарок разбили.)
– Члены моей семьи, – презрительно фыркнув, бросила в ответ Мэри Поппинс, – всегда и все делают как надо!
Она была так возмущена, что миссис Бэнкс почувствовала себя как‑то неловко и за завтраком даже выпила лишнюю чашку чая…
Плюх!
Джейн оказалась посреди лужи.
– Будь добра, смотри лучше, куда идешь! – строго заметила Мэри Поппинс, стряхивая воду с зонтика. – Нет, этот дождь просто разрывает мне сердце на части!
– Мэри Поппинс! А если ваше сердце и впрямь разорвется, ваш дядя сможет его починить? – спросил Майкл. Ему было очень интересно, чинит мистер Навыворот абсолютно все или только определенные вещи.
– Еще одно слово, – оборвала его Мэри Поппинс, – и ты отправишься домой!
– Но я только спросил… – испуганно пролепетал Майкл.
– Больше не спрашивай! – сердито фыркнула Мэри Поппинс и, завернув за угол, вошла в старые железные ворота.
Скоро она уже стучала в дверь небольшого приземистого домика.
Бам! Бам! Бам! Бух!
Звук ударов эхом разнесся по дому.
– Боже, если его не окажется дома, это будет просто ужасно! – прошептала Джейн Майклу.
Но через мгновение до них донесся шум тяжелых шагов. Дверь, громко заскрипев, открылась, и перед ними предстала женщина с круглым, красным лицом. Волосы у нее были стянуты на макушке в пучок, а на лице застыло злое, раздраженное выражение.
– Ну‑ну, – проворчала она, уставившись на ребят и Мэри Поппинс. – Если это не гости, то я датчанка!
Было не очень похоже, что она обрадовалась этой встрече. Мэри Поппинс тоже была не в восторге.
– Мистер Навыворот дома? – спросила она, не обращая внимания на тон краснолицей дамы.
– Гм! Не уверена, – отозвалась дама неприязненно. – Может дома, а может и нет! Все зависит от того, как на это взглянуть!
Мэри Поппинс протиснулась между дверным косяком и неприветливой леди и вошла в прихожую.
– Это его головной убор? – спросила она, показывая на фетровую шляпу, висящую на вешалке.
– Ну… если так можно выразиться, – нехотя кивнула головой краснолицая дама.
– Тогда он дома, – уверенно заявила Мэри Поппинс. – Потому что никто из членов моей семьи никогда не выходит на улицу без шляпы! Они слишком воспитаны!
Круглолицая дама пожала плечами.
– Сегодня утром он мне сказал так: «Мисс Тартлет! Я может буду к обеду, а может и нет. Не знаю». И это все. Если хотите, можете сами подняться и посмотреть. А меня увольте. Я не верхолаз.
Женщина выразительным взглядом окинула свою упитанную фигуру и тряхнула головой. Джейн с Майклом без слов поняли, что не с подобной комплекцией бегать туда‑сюда по лестнице, а тем более по такой крутой, какая вела к комнате мистера Навыворота.
– Идите за мной, – позвала Мэри Поппинс ребят и стала подниматься по скрипучим ступенькам.
Достигнув верхней площадки, она постучала в дверь ручкой зонта. Ответа не последовало. Мэри Поппинс постучала снова – на этот раз чуть громче. Опять ни звука.
– Дядя Артур! – крикнула она в замочную скважину. – Дядюшка! Вы здесь?
– Нет! Меня здесь нет! – донесся изнутри приглушенный голос.
– Как же его может там не быть, если я слышу его голос! – прошептал Майкл Джейн.
– Дядя Артур! – снова позвала Мэри Поппинс и подергала за дверную ручку. – Я знаю, что вы там!
– Нет! Меня нет! – произнес тот же голос. – Говорю вам, я вышел! Сегодня второй понедельник месяца!
– О, Боже! Я совсем об этом забыла! – сказала Мэри Поппинс и что было силы дернула ручку. Дверь распахнулась.
Джейн с Майклом увидели большую и почти совсем пустую комнату. Лишь возле одной из стен стоял плотницкий верстак, доверху заваленный самыми разными вещами: фарфоровыми собаками с отбитыми носами, деревянными конями без хвостов, треснутыми тарелками, сломанными куклами, ножами без ручек, стульями без ножек – в общем, всем на свете, что требует починки. Вдоль стен от пола до потолка тянулись полки, которые тоже были заставлены растрескавшимся фарфором, битым стеклом и сломанными игрушками.
Больше ничего и – самое главное – никого в комнате не было.
– О… – разочарованно протянула Джейн, – он и правда куда‑то вышел.
Не обратив внимания на замечание Джейн, Мэри Поппинс подошла к окну.
– Сейчас же возвращайся, Артур! На улице дождь, а у тебя прошлой зимой был бронхит!
И в следующую минуту изумленные Джейн с Майклом увидели, как Мэри Поппинс, ухватившись за длинную тощую ногу, свешивающуюся над подоконником, втянула в комнату высокого, худого человека. Казалось, тот был чем‑то сильно опечален.
– Стыдно! – сердито сказала Мэри Поппинс, одной рукой продолжая крепко держать человека за ногу, а другой захлопывая окно. – У нас для тебя важная работа, а ты себя так ведешь!
– Вряд ли я смогу вам помочь, – извиняюще произнес дядя Артур, вытирая глаза большим носовым платком. – Я же сказал – сегодня второй понедельник месяца!
– И что это значит? – поинтересовался Майкл.
– Ах! – воскликнул с чувством мистер Навыворот и крепко пожал Майклу руку. – Как любезно с вашей стороны спросить меня об этом! Очень, очень любезно! – он замолчал и снова вытер платком глаза. – Видите ли, дело в том, что каждый второй понедельник месяца у меня все идет не так, как надо.
– А что именно? – спросила Джейн, чувствуя, что в ней просыпается жалость к дяде Артуру.
– Ну, например, сегодня! – охотно принялся он объяснять. – Сегодня как раз второй понедельник месяца. А поэтому, когда я захотел остаться дома (у меня скопилось очень много всякой работы), я автоматически очутился снаружи. А если бы я захотел куда‑нибудь выйти, то, вне всяких сомнений, сидел бы дома.
– Ясно, – сказала Джейн, про себя решив, что ей этого, видимо, никогда не понять. – И поэтому вы…
Мистер Навыворот кивнул.
– Я услышал ваши шаги на лестнице, и мне еще больше захотелось остаться дома. Но как только это произошло, я мгновенно очутился за окном. Я бы до сих пор болтался там, если бы Мэри Поппинс не втащила меня!
Он тяжело вздохнул.
– Конечно, такие вещи происходят не весь день, а только между тремя и шестью часами. Но все равно это просто ужасно!
– Представляю! – посочувствовала Джейн.
– Но это еще не все! – жалобно продолжал дядя Артур. – Например, если я хочу подняться по лестнице наверх, то сразу же начинаю спускаться вниз! Кажется, только что свернул направо, а оказывается, что налево! Если отправляюсь на Запад, то непременно пойду на Восток!
Дядюшка громко высморкался.
– А хуже всего то, – сказал он, и его глаза наполнились слезами, – что меняется и мой характер. Глядя на меня, трудно представить, что именно сейчас я счастлив, как никогда!
И действительно – дядя Артур выглядел таким расстроенным, что у Джейн с Майклом появились сомнения, умеет ли он вообще смеяться.
– Но почему? Но как? – удивился Майкл.
Но мистер Навыворот лишь печально покачал головой.
– Ах! – вздохнул он обреченно, – я должен был родиться девочкой!
Джейн с Майклом переглянулись, недоумевая, что он хочет этим сказать.
– Видите ли, – поспешил объяснить дядя Артур, – моей маме очень хотелось, чтобы родилась девочка. А когда на свет появился я, то выяснилось, что я не девочка, а мальчик. Думаю, не надо объяснять, что произошло это как раз во второй понедельник месяца…
Дядя Артур снова принялся всхлипывать и сморкаться в носовой платок.
Джейн ласково дотронулась до его руки. Он с благодарностью посмотрел на нее, но лицо его оставалось все таким же печальным.
– Работать, – всхлипнул он, – нет никакой возможности! Вы только посмотрите!
И он указал на одну из самых длинных полок.
Глаза Майкла и Джейн расширились от удивления. Они увидели, что всю полку занимали сердца самых разных цветов и размеров – треснутые, переломленные напополам или вовсе разбитые вдребезги.
– Все это нуждается в срочном ремонте! – мрачно сказал дядя Артур. – Вы даже не представляете, как люди сердятся, если я вовремя не отсылаю сердца обратно! Они расстраиваются из‑за них больше всего! А я не могу приступить к работе, пока не пробьет шесть часов! Если я начну раньше, они будут испорчены, как и вот эти вещи!
Он кивнул на другую полку. Повернув головы, Джейн с Майклом увидели, что она доверху забита неправильно починенными вещами. Фарфоровая Пастушка была разлучена со своим фарфоровым Пастушком и сжимала в объятиях вместо него свирепого медного Льва. Игрушечный моряк, которого кто‑то вытащил из его парусника, был накрепко приклеен к расписной фарфоровой тарелке. А в его паруснике, привязанный за туловище к мачте и закрепленный для верности клейкой лентой, восседал серый плюшевый Слон. Кусочки разбитых тарелок были соединены неправильно, так что рисунок на них разобрать было невозможно. А нога от деревянного коня красовалась на крышке большой серебряной купели.
– Видите? – спросил дядя Артур и, убедившись, что видят, безнадежно махнул рукой. Джейн с Майклом почувствовали к нему еще большую жалость.
– Брось сейчас думать об этом, – нетерпеливо перебила Мэри Поппинс. – Мы принесли тебе Блюдо. Его надо починить.
Взяв сверток у Джейн, она стала одной рукой развязывать веревку. Другой она все время придерживала своего дядюшку.
– Гм! – важно хмыкнул дядя Артур, когда бумагу наконец развернули. – Королевский Фарфор! А вот трещина плохая! Похоже, его чем‑то стукнули.
При этих словах Джейн почувствовала, что неудержимо краснеет.
– Если бы в какой‑нибудь другой день, то – пожалуйста! Но сегодня… – он поморщился.
– Ерунда! – отрезала Мэри Поппинс. – Это же очень просто! Надо только поставить заклепки здесь, здесь и здесь.
Показывая, где именно следует ставить заклепки, она выпустила руку дяди Артура. И в тот же миг он принялся кувыркаться в воздухе, выделывая посреди комнаты бесчисленные сальто.
– Ой‑ой‑ой! – завопил он. – Зачем, зачем ты меня отпустила? Ах, я бедный! Ах, я несчастный! Я сейчас улечу!
– Закройте дверь! Быстро! – крикнула Мэри Поппинс.
Джейн с Майклом бросились к двери и успели захлопнуть ее как раз перед носом дяди Артура. Он стукнулся о косяк и, продолжая кувыркаться, отлетел назад. С его лица не сходило все то же унылое выражение.
Внезапно дядя остановился и застыл в странной позе посреди комнаты: перевернувшись вверх тормашками и стоя на голове.
– Господи, помилуй! – проговорил мистер Навыворот, брыкаясь ногами, – Господи, помилуй!
Но это не помогло. Его ноги по‑прежнему болтались где‑то высоко над головой.
– Что ж, – заметил он меланхолично, – это еще ничего. По крайней мере намного лучше, чем там, – он кивнул на окно, – под дождем и без пальто! Вот видите, – обратился он к Джейн и Майклу, – стоило мне захотеть встать на ноги, как я тут же перевернулся вниз головой! Ну да ладно, не обращайте внимания – я скоро привыкну. Ведь это длится почти 45 лет! Подайте‑ка лучше ваше Блюдо.
Майкл взял Блюдо у Мэри Поппинс и поставил его на пол рядом с головой дяди Артура. Но едва Майкл это сделал, как с ним произошло что‑то очень странное. Пол, как ему показалось, вдруг с силой подбросил его вверх.
– Ой! – закричал в страхе Майкл. – Что это?
Теперь и он, крутясь «колесом», летал от пола к потолку и обратно. Вскоре он приземлился на голову рядом с дядей Артуром.
– Очень любезно с вашей стороны, – пробормотал тот, с удивлением покосившись на Майкла. – Я не знал, что это так заразительно. Хи‑хи‑хи. Ну и ну! Эй‑эй! Стой спокойно, не то ты смахнешь с полок все мои товары, и мне придется платить за бой! А это еще что?
Последний вопрос был обращен к Джейн, так как она тоже вдруг отделилась от пола и начала бешено вращаться посреди комнаты. В воздухе мелькали то ее ноги, то голова… Но вот наконец все успокоилось – и она очутилась с другой стороны от дяди Артура. И тоже вверх ногами.
– Знаете что, – сказал дядюшка, пожимая плечами, – все это очень любопытно. Никогда не думал, что такое может произойти с кем‑то еще. Честное слово. Надеюсь, это вам не доставляет слишком уж большие неудобства.
Джейн, смеясь и болтая в воздухе ногами, повернулась к нему.
– Нисколечко! Если честно, мне уже давно хотелось постоять на голове, но все как‑то не получалось! Это так здорово!
– Гм! – озадаченно хмыкнул дядя Артур. – Рад, что хоть кому‑то это нравится. К сожалению, о себе я этого сказать не могу.
– А я могу! – воскликнул Майкл. – Я мог бы всю жизнь так простоять. Все вокруг выглядит так красиво, так необычно!
И действительно, все вокруг было крайне необычно. Из их странной позы ребятам казалось, что все предметы, сваленные в кучу на плотницком верстаке, – и сломанные куклы, и фарфоровые собаки, и деревянные табуретки – перевернуты вверх ногами.
– Смотри! – шепнула Джейн Майклу. Он обернулся и увидел, как из дырочки в стене вылезла маленькая мышка. Элегантно шевеля усиками, она вверх ногами шла по ковру.
Изумленные ребята некоторое время наблюдали за ней.
– Джейн! Посмотри в окно! – вдруг сказал Майкл.
Она осторожно повернула голову – а в подобном положении это было не так‑то просто сделать – и ахнула: улица стала совсем другая. Дома перевернулись вверх ногами. Трубами они опирались о тротуар, а ступеньками и дверями смотрели в небо. Из некоторых ступенек поднимались клубы сизого дыма. Чуть поодаль на кончике своего шпиля тихо покачивалась Церковь. А дождь, сплошным потоком поднимаясь с земли, улетал в опрокинутое небо.
– Ой! – воскликнула Джейн. – Как красиво! И как необычно! Будто совсем другой мир! Я так рада, что мы пришли сюда!
– Вы очень, очень добры, – печально пробормотал дядя Артур. – Но вот что мне делать с Блюдом – ума не приложу!
Он протянул руку, чтобы взять его, но в тот же миг Блюдо вдруг подпрыгнуло и тоже перевернулось вверх ногами. Это было так забавно, что Джейн с Майклом не могли удержаться от смеха.
– Это совсем не смешно, – грустно заметил дядя Артур. – Я обязательно поставлю заклепки не туда, куда нужно! Эх, будь что будет!
И, вынув из кармана инструменты, он, тихо всхлипывая, взялся за работу.
– Все! Дело сделано! – провозгласила Мэри Поппинс через несколько минут и взяла Блюдо из рук своего дядюшки. – Нам пора идти!
– Правильно. Уходите, бросайте меня одного! – затянул плаксивым голосом мистер Навыворот. – Не надо мне помогать! Не очень‑то нужно! Я мог бы предложить вам немного перекусить, но теперь не стану этого делать. А на верхней полке, в жестянке, сто ит, между прочим, сливовый торт! Но у вас и своих дел много, так что я не должен просить вас остаться… Ах, как грустно! Да, это очень несчастливый день!
Дядюшка снова достал из кармана платок.
– Ну… – начала Мэри Поппинс, думая, застегивать ей перчатки или нет.
– Мэри Поппинс! Давайте останемся! – закричали хором Джейн с Майклом и даже слегка подпрыгнули на своих головах.
– Мэри Поппинс! Если вы встанете на стул, то вполне сможете достать торт! – добавила Джейн.
Дядя Артур впервые за все время засмеялся. Хотя звуки, которые он издавал, напоминали, скорее всхлипы, это был самый настоящий смех.
– А ей не нужен стул! – сказал он. – Потому что она всегда получает то, что хочет, и так, как хочет.
И тут, к удивлению Джейн и Майкла, Мэри Поппинс сделала очень странную вещь. Приподнявшись на цыпочки, она медленно и с достоинством перекувырнулась в воздухе семь раз. Юбка плотно обтягивала ее колени, шляпка крепко сидела на голове. Подкатившись к верхней полке, Мэри Поппинс взяла торт и через мгновение опустилась на голову рядом с ребятами и дядей Артуром.
– Ура! Ура! – радостно закричал Майкл.
Но Мэри Поппинс наградила его таким взглядом, что он сразу же пожалел о своей несдержанности.
– Спасибо, Мэри! – поблагодарил дядя Артур. Казалось, он совершенно не был удивлен происшедшим.
– На сегодня это последнее, что я для тебя делаю! – фыркнула Мэри Поппинс и положила жестянку перед дядей. Неожиданно жестянка подпрыгнула и перевернулась вверх дном. Дядя Артур попытался установить ее как положено, но у него ничего не вышло – жестянка с тортом упорно переворачивалась крышкой вниз.
– Ах! – вздохнул он расстроенно. – Я должен был это предвидеть. Ведь сегодня все идет не так, как надо! Придется открывать ее снизу! Сейчас, я только попрошу…
Он подобрался к двери и крикнул в щель между ней и полом:
– Мисс Тартлет! Мисс Тартлет! Прошу прощения за беспокойство, но не могли бы вы принести консервный нож? Если, это, конечно, вас не затруднит!
Откуда‑то снизу донеслось недовольное ворчание мисс Тартлет.
– Вздор! – раздался вдруг громкий каркающий голос. – Вздор и ерунда! Зачем зря беспокоить женщину? Лучше поручите это Полли! Красивой, замечательной и умной Полли!
Обернувшись, Джейн с Майклом вытаращили от удивления глаза, потому что голос исходил от зонтика Мэри Поппинс! Зонт кувыркался посреди комнаты и постепенно приближался к торту. Ручка в форме головы попугая нырнула вниз – и через две секунды в жестянке красовалась большая дыра.
– Вот так! – с гордостью воскликнула голова попугая. – Это сделала Полли! Замечательная и умная Полли!
Со счастливой улыбкой зонтик перевернулся вниз ручкой и опустился рядом с Мэри Поппинс.
– Гм! Очень, очень любезно! – уныло пробормотал дядя Артур, косясь на темную корочку торта.
Взяв нож, он отрезал кусочек. Потом придвинулся ближе к жестянке и в изумлении уставился на нее.
– Так! – сказал он и укоризненно взглянул на Мэри Поппинс. – Это твоя работа! Даже не отпирайся! Насколько я помню, этот торт был сливовым! А теперь…
– Бисквит полезней для здоровья, – назидательно проговорила Мэри Поппинс и отрезала Джейн и Майклу по маленькому кусочку. – Будьте любезны, ешьте медленнее! Вы не голодные дикари!
– Все это, конечно, очень хорошо, – недовольно проворчал дядюшка, в один момент проглотив свой кусочек торта, – но мне больше нравится сливовый. Н‑да, но ничего не поделаешь. Такой уж, видно, сегодня день.
Внезапно в дверь постучали.
– Войдите! – крикнул дядя Артур.
Дверь открылась, и в комнату протиснулась мисс Тартлет. Она совершенно запыхалась, пока поднялась по лестнице.
– Вот консервный нож… – начала было она недовольным голосом, но тут же осеклась и, раскрыв рот, уставилась на них.
– Боже мой! – ахнула она и выронила консервный нож. – Да! Много я видела в жизни, но такого еще никогда!
Она шагнула вперед, неприязненно глядя на болтающиеся в воздухе четыре пары ног.
– Вверх ногами! – воскликнула она. – Причем все! Как мухи на потолке! И вы после этого называете себя добропорядочными горожанами! Нет, мне не место в этом доме! Я ухожу от вас, мистер Навыворот! Прошу это хорошенько запомнить!
Она сердито направилась к двери. Но тут широкая пышная юбка вдруг обернулась вокруг ее ног – и мисс Тартлет поднялась в воздух.
Выражение смертельного испуга застыло у нее на лице.
– Мистер Навыворот! Сэр! Поймайте меня! Опустите меня вниз! На помощь! Караул! – кричала мисс Тартлет, размахивая руками и выделывая в воздухе сальто.
– Ой! Ой! Весь мир перевернулся вверх ногами! Что мне делать? На помощь! На по‑о‑о‑мо‑о‑о‑щь! – завопила она еще громче, переворачиваясь вниз головой.
Но когда она перевернулась, в ней произошла непонятная перемена. Круглое лицо мисс Тартлет потеряло свое капризное выражение и осветилось улыбкой. Джейн и Майкл с большим интересом наблюдали, как ее прямые волосы вдруг взлохматились и завились в множество маленьких аккуратных колечек. А когда она заговорила, оказалось, что ее грубый голос стал нежным и тонким.
– Что со мной? – вскричала мисс Тартлет новым голосом. – Я чувствую себя так, словно я мячик! Прыгающий, летающий мячик! Или воздушный шар!
Она счастливо засмеялась.
– О, я так рада! Так рада! – кричала она, кружась и летая по комнате. – До этого замечательного дня я не любила жизнь! Но теперь все изменилось! Я напишу о том, что произошло, своей сестре! Своим тетушкам и дядюшкам! Я напишу им, что единственно правильный способ жить – это вверх ногами! Вверх ногами! Вверх ногами!
Мисс Тартлет снова звонко рассмеялась.
Джейн и Майкл с радостью смотрели, как она кружит по комнате. Дядя Артур, казалось, совершенно опешил, потому что раньше от мисс Тартлет не слышал ничего кроме капризов и беспрерывного ворчания.
– Очень, очень странно! – пробормотал он и покачал головой.
Внезапно в дверь снова постучали.
– Есть здесь кто‑нибудь по фамилии Навыворот? – услышали они голос. В дверях появился Почтальон с письмом в руке. Увидев столь необычную картину, он замер на месте.
– Бог мой! – прошептал он, сдвигая фуражку на затылок. – По‑моему, я куда‑то не туда пришел… Мне нужен джентльмен… э‑э‑э… по фамилии Навыворот. У меня для него письмо. Кстати, я обещал жене вернуться домой пораньше. Но из‑за этого письма мои планы расстроились, а слово свое я не сдержал…
– Гм! – отозвался с пола Дядя Артур. – Это не по моей части. Я не склеиваю расстроенных планов. И не чиню несдержанных слов. Извините.
Почтальон уставился на него.
– Может, я сплю? – пробормотал он. – У меня такое чувство, словно я попал в компанию лунатиков.
– Дорогой Почтальон! Давайте письмо мне! И переворачивайтесь, как мы, вверх ногами!
Мисс Тартлет подлетела к Почтальону и взяла его под руку.
– Меня зовут мисс Тартлет Шиворот, – представилась она. И не успела она закончить фразу, как ноги Почтальона отделились от пола. Мгновение спустя мисс Тартлет и незадачливый почтовый служащий уже кувыркались посреди комнаты, будто два футбольных мяча.
– Как замечательно! – счастливо кричала мисс Тартлет. – О, дорогой Почтальон! Мы впервые увидели жизнь такой, какая она есть! Еще раз! Еще! Ну, разве это не чудо?
– Да! Да! – поддержали ее Джейн и Майкл, присоединяясь к странному танцу Почтальона и мисс Тартлет. Вскоре и дядя Артур, не выдержав, неуклюже закружился по комнате. За ним последовала Мэри Поппинс и даже зонтик с ручкой в форме головы попугая.
Так они все вместе и кружились между полом и потолком, а мир вокруг переворачивался то вниз, то вверх ногами.
– Город с Парком и домами
Повернулся вверх ногами!
– громко распевала мисс Тартлет веселую песенку.
На полках кружились и выделывали сальто треснутые и разбитые сердца. Пастушка вместе со Львом изящно танцевала вальс, серый плюшевый Слон, стоя у мачты, поочередно вскидывал то правую, то левую ногу, а моряк, накрепко приклеенный к расписной фарфоровой тарелке, зажигательно отплясывал джигу, вполне обходясь только руками и головой.
– Какое счастье! – кричала Джейн, проносясь по комнате.
– Какое счастье! – вторил ей Майкл.
Дядя Артур, в очередной раз отскочив от оконного стекла, на лету вытирал платком глаза.
Мэри Поппинс и ее зонтик молча плавали по комнате вниз головой.
– Как мы все счастливы! – восклицала мисс Тартлет. – Это прекрасно!
Но Почтальон, который наконец обрел дар речи, похоже, был с ней не согласен.
– Эй! Эй! – завопил он, замирая от страха. – На помощь! На помощь! Где я? Кто я? Что я? Я все позабыл! Я потерялся! Караул!
Но никто не спешил ему на помощь, и Почтальон продолжал кружиться, кружиться, кружиться…
– Жил себе спокойно, никого не трогал, – причитал он, – вел себя как примерный горожанин! Как я теперь покажусь домой? Что скажет моя жена? Помогите! Пожар! Грабят!
Сделав огромное усилие, он резко вырвал свою руку из руки мисс Тартлет. Бросив письмо в жестянку из‑под торта, он выкатился через дверь на лестницу, а оттуда – во двор, ни на минуту не переставая вопить:
– Я найду на вас управу! Я пожалуюсь в Полицию! Сообщу Директору Почты!
Скоро его голос затих где‑то в конце улицы.
Бом‑бом‑бом‑бом‑бом‑бом!
Часы на Площади пробили шесть.
И тут же ноги Джейн и Майкла с грохотом опустились на пол. Поднявшись, дети почувствовали, что у них кружится голова.
У дяди Артура после не очень удачной посадки сильно дрожали колени…
Только одна Мэри Поппинс изящно перевернулась вверх головой. Она была такой красивой и свежей, что походила на куклу с витрины магазина.
Разбитые сердца на полке лежали тихо. Не двигались ни Пастушка со Львом, ни Плюшевый Слон, ни игрушечный моряк. Взглянув на них, было невозможно представить, что всего несколько минут назад они кружились и танцевали.
Только мисс Тартлет по‑прежнему летала по комнате, счастливо смеясь и звонко распевая песенку:
– Город с Парком и домами
Повернулся вверх ногами!
Вверх ногами!
Вверх ногами!
– Мисс Тартлет! Мисс Тартлет! – крикнул Дядя Артур, и его глаза радостно заблестели. Подойдя к ней, он взял ее за руку и поставил на пол перед собой.
– Как ваше полное имя? – спросил он, замирая от восторга. Мисс Тартлет застенчиво потупилась и покраснела.
– Мисс Тартлет, будьте моей женой! И тогда ваше имя будет миссис Тартлет Шиворот‑Навыворот! Мне этого очень хотелось бы! К тому же вы кажетесь такой счастливой, что, возможно, будете смотреть сквозь пальцы на то, что со мной происходит каждый второй понедельник.
– Смотреть сквозь пальцы?! Да это будут мои самые большие праздники! – ответила мисс Тартлет. – Сегодня я впервые увидела мир вверх ногами! Мой взгляд на жизнь совершенно изменился! Уверяю, весь следующий месяц я с нетерпением буду ждать второго понедельника!
Она смущенно рассмеялась и подала дяде Артуру вторую руку. Джейн с Майклом были очень рады и тоже весело засмеялись.
– Думаю, что он снова стал самим собой, – шепнул Майкл Джейн, – ведь сейчас уже больше шести часов.
Джейн не ответила. Она смотрела на мышь, которая не стояла, как раньше, на носу, а бежала назад, в норку, держа в зубах маленький кусочек торта.
Мэри Поппинс подняла Королевское Фарфоровое Блюдо и стала заворачивать его в бумагу.
– Будьте добры, возьмите перчатки и наденьте шляпы! – строго сказала она, поворачиваясь к детям. Сунув под мышку новую сумочку и прихватив зонт, Мэри Поппинс направилась к двери. – А теперь…
– Мэри Поппинс! Ведь мы еще не уходим? – спросил в отчаянии Майкл.
– Гм! Если вы привыкли рассиживаться в гостях до утра, то я нет! – заметила она, подталкивая Майкла к выходу.
– Вам действительно надо идти? – спросил дядя Артур, хотя особого сожаления в его голосе ребята не услышали. Ведь теперь у него была мисс Тартлет!
Но мисс Тартлет сама подошла к ним. Ее кудри весело подпрыгивали в такт шагам, а с лица не сходила лучезарная, счастливая улыбка.
– Приходите еще, – сказала она, пожимая руку Мэри Поппинс и детям. – Мы, – она потупилась и покраснела, – всегда рады вас видеть. Теперь каждый второй понедельник месяца у нас будет чаепитие. Правда, Артур?
– Да! – отозвался мистер Навыворот. – Вы обязательно найдете нас здесь… Если, конечно, мы не будем там, – он кивнул в сторону окна и рассмеялся. Джейн с Майклом тоже засмеялись. Потом они с Мэри Поппинс спустились по ступенькам, а мисс Тартлет и дядя Артур стояли наверху и махали им вслед. Дядя Артур держал раскрасневшуюся мисс Тартлет под руку, и вид у него был торжественным и гордым…
– А я и не знал, что это так легко! – сказал Майкл, когда они с Джейн шли, прячась от дождя под зонтиком Мэри Поппинс.
– Что легко? – не поняла Джейн.
– Стоять на голове. Я дома обязательно еще раз попробую.
– Вот было бы здорово, – размечталась Джейн, – если бы и мы каждый второй понедельник…
– Нельзя ли поживее? – сердито поинтересовалась Мэри Поппинс, подсаживая детей на ступеньки автобуса…
Джейн с Майклом ехали домой. Они сидели позади Мэри Поппинс и тихо разговаривали о том, что произошло сегодня.
Мэри Поппинс обернулась и пристально посмотрела на них.
– Шептаться – верх неприличия! – раздраженно бросила она. – И сядьте прямо! Вы не мешки с мукой!
– Какая у вас забавная семья! – сказал Майкл, пытаясь завязать разговор.
Мэри Поппинс вскинула голову.
– Забавная? Что ты подразумеваешь под этим словом?
– Ну, странная. Дядя Артур, например, выделывает сальто и стоит на голове…
Мэри Поппинс уставилась на него, словно не верила собственным ушам.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что мой дядя действительно выделывал сальто и стоял на…
– Но это правда! – возмутился Майкл. – Мы видели!
– Видели, как он разговаривал со мной, стоя на голове?!
Казалось, Мэри Поппинс даже выговорила эти слова с трудом. – Ну! Это… это…
Майкл испуганно отпрянул от ее свирепых глаз.
– …это последняя капля! Сначала ты мне нагрубил, а теперь оскорбил мои родственные чувства! Предупреждаю! Еще чуть‑чуть – и я приму меры!
Отвернувшись, Мэри Поппинс откинулась на сиденье. Даже со спины она выглядела такой сердитой, какой ни Джейн, ни Майкл ее еще не видели.
– Я… я извиняюсь, – сказал Майкл, наклоняясь вперед.
Мэри Поппинс молчала.
– Простите меня, Мэри Поппинс!
– Гм!
– Простите, пожалуйста!
– Хорошо. Только впредь веди себя как подобает! – смилостивилась она.
Майкл пододвинулся поближе к Джейн и прошептал:
– Но ведь все было так, как я сказал! Правда?
Джейн покачала головой и прижала палец к губам.
Она смотрела на шляпку Мэри Поппинс.
Майкл взглянул туда же.
На полях шляпки Мэри Поппинс были рассыпаны желтые крошки от бисквитного торта! А попасть туда они могли лишь в том случае, если Мэри Поппинс действительно пила чай, стоя на голове!
Несколько мгновений Майкл смотрел на крошки, потом понимающе кивнул Джейн…
А автобус, подскакивая на ухабах, вез их домой. Спина Мэри Поппинс была прямой и сердитой, так что Джейн с Майклом предпочитали не обращаться к ней.
Но каждый раз, когда автобус заворачивал за угол, крошки подпрыгивали и выделывали сальто на полях ее элегантной соломенной шляпки…
[1] Стихотворение из знаменитого английского сборника детских стихов, песенок и загадок «Рифмы Матушки Гусыни»:
Родился в понедельник – пригож лицом,
Родился во вторник – ловок умом,
Родился в среду – горя хлебнешь,
Родился в четверг – далеко пойдешь,
Родился в пятницу – талантливым будешь,
Родился в субботу – про отдых забудешь,
А родился в воскресенье – впереди одно везенье!
Пер. И. Родина.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 310; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!