Слепая танцовщица (Мифическая история)
Это была одна из тематических вечеринок в ночном клубе… Очень специфическая – там танцевали латино. Эту девушку в клубе знали в лицо – она приходила туда достаточно часто. До тех пор, пока не исчезла на какое-то время. Она появилась там снова приблизительно через полгода. Девушку узнали – все та же копна золотистых волост, то же лицо, хотя наряд и одет несколько небрежнее, чем всегда… Но в отличие от предыдущих посещений, в клуб она вошла не одна… Она в тот раз была как-то более скованна, чем всегда, и очень держалась за своего спутника – одного из тех, с кем эта девушка так любила танцевать. Немножко сзади шел еще один из тех, кто постоянно приходил на вечеринки. Появление этой девушки вызвало в небольшой группе людей какое-то особенное оживление и любопытство. Всеобщее внимание вызвал очень странный факт… Девушка сняла сапожки.. А вот туфельки на ножках уже завязывал тот, кто привел её в клуб за руку… Этот человек не отпускал девушку не на миг – так, словно только так она могла ориентироваться в пространстве. С его же помощью девушка поднялась с диванчика… Те люди, которые только что с ней беседовали, попросили танцующих немножко посторониться… Они вышли на площадку.. И стали танцевать. И только теперь у зрителей возникло подозрение: что девушка слепа – она глядела только в сторону партнера, а если и поворачивала голову – её взгляд был направлен в пустоту, а рядом находящихся людей или крупных предметов она просто не видела!
|
|
|
«Чико и Рита».
Chiko… Крохотная молния пронеслась сквозь сердце. Скользнуло по плечу не существующее шелковое покрывало… Кораблик ладоней согревает пушистый шарик одуванчиковой нежности.
А кто пойдет смотреть мульфильм «Чико и Рико»? Вопрос Лены утонул в пространстве. Занятие кончилось, и надо поторапливаться… У Нади малыш, а она для нас устраивает мероприятие… Надо поддержать. Вместе с любимками. И Алиса направляется вместе с Юрой и Леной по уже известному адресу в испанский клуб (он же «Карамба», он же «Юность»[3]), где уже ждет Надя. Проектор, Юра, мультфильм… Немножко…. странно: взрослая барышня собирается заниматься детским занятием. А титры уже начинают бежать, и плоско нарисованные фигурки начинают двигаться, и уносить душу куда-то… На Кубу… Гавана… «Простой любви таинственный сюжет. Случайный взгляд, закат как обещание…[4]» История любви талантливого музыканта-композитора и красавицы-певицы. И уже не имеет значения, что это рисованный фильм, не имеет значения, что плоские фигуры, уже не имеет значения, что мультфильм на испанском - уже ничто не имеет значения: ты – там. И это - нечто большее…
|
|
|
Тепло. Волны нежности… Покой… Тонкий аромат светлой радости… Легкости. Где-то внутри тихо-тихо играет загадочная мелодния. «Юра. Сколько еще радости ты принесешь мне? Где? Как ты отыскиваешь такие жемчужины?»
Трамвайчик в сумерках неторопливой рысцой бежит от Пятерки в сторону Брагино; мимо заднего окошка проплывают фонарные огоньки; в груди тепло, и улыбка, забывшись, задумалась о чем-то своем…
День рождения Лены и Юры. Кораблик. Явление Саши Митракова.
Она не могла поступить иначе. Она не могла пропустить дни рождения Юры и Лены, - слишком много они значили. Но что подарить? Что выбрать! В условиях абсолютного дефицита информации! Что делать? Включаем логику абсурда…
Вслушиваемся в ассоциации… Что бы ты хотела подарить своим подарком? С Леной – немножко проще, однозначнее: что-то очень нежное, теплое, красивое… Походи, посмотри, может, и увидишь что…
Когда Алиса увидела на прилавке зефирно-розовую с алым оборотом подушку-сердце, внутри что-то екнуло. Но… этого мало? И как-то очень странно! Нужно подумать. А Юра? Романтик, очень тонкий, очень лиричный… Может быть – не до конца понятый? С какой-то скрытой мечтой в глазах, - не то о дальних странствиях, не то о поиске сокровищ, не то о драконах в небе?
|
|
|
С высоты витрины смотрел ОН…. Пиратский галеон, с черными парусами и говорящим флагом, словно выскользнувший из книг Стивенсона или Сабатини… Где-то там, за его палубой ревел шквал ветра, бучи волн горделиво вздымались и пенились, обдавая жителей корабля солеными брызгами моря….
Эта греза из детства длилась не очень долго, но видимо, ребенок в сердце продолжал просить роскошную игрушку. Собственно, сомнений особых не было, - логика абсурда предложила подарить, может, и не мечту, но какой-то намек сказку. Тем более, что когда-то так хорошо они танцевали под пиратскую тему….
Подарок был выбран, но КАК вручать? Лучший из вариантов – предложить как подарок от коллектива. Идея принята, - как хорошо, что не надо ломать голову над подарком и бегать по магазинам…
Красивые пакеты, классические шоколадки, а Лене – в добавку плюшевого медведя. Суббота, вручение – на руэде. Кстати, прошел слушок, что в Ярославль едет Саша Митраков!
«Ну где же Наташа? Где они? Почему не торопятся? Руэда уже в самом разгаре.. Когда вручать будем?»
Распахнулись двери… Вошли Наташа с Женей Икс… Следом – круглолицый, сияющий гость из Нижнего! Движение к подаркам, парадный марш в исполнении Маэстро, роскошный букет роз Лене – жениными руками, пакет с огромным плюшевым сердцем, и Юре – сюрприз в подарочно запечатанной коробке!
|
|
|
«Ты ускользаешь – белой тенью!»
Это случилось тихо… Это случилось не слышно. Это случилось внезапно. Никто не протрубил в бараний рог, никто не начал посыпать голову пеплом, никто не обмолвился и словом…. А надо бы.
Тихо, без лишних звуков, как бы крадучись… Молчаливой тенью пополз слух… А слух, он всегда ходит с оглядкой, он всегда боится королевских глашатаев… Подошел на цыпочках и шепнул на ухо, что они…. Да, да, вот они! Вот они еще собираются по вторникам танцевать руэду. Да? Ты удивлена? Они даже не сказали ни разу об этом? Странно, ты ведь относишься к их коллективу?
Так же, как и тогда, в самом начале, в случае с Наташей, Алиса решила подождать. Просто из принципа, просто из вежливости. Есть такая традиция: на праздники приходить по приглашению. А без приглашения – это уже незваный гость, который, как говорится, хуже татарина.
Грустные стихи – на кончиках пальцев,
Легким биением жилки, трепетом слез,
Доля секунды на смех паяцев,
Но ты же видишь меня насквозь!
Как же случилось, что я – чужая?
Словно пришла как незваный гость,
Даже если тебя обожая,
Снова и снова – врозь…
В том ли вина, что сочувствием грусти
Счастья чужого я красть не хочу?
И по закону – в объятиях пусто,
В гости я к вам заскочу…
Алиса зря ждала королевского глашатая. Не позвонил в дверь почтальон с открыткой, и по электронной почте ничего не пришло. А слух cгущался, становясь все явственнее, обретая плоть. Он был сродни липкому, горьковатому туману. Тревога и ожидание. Незримый вопрос висел в воздухе и требовал ответа. А что они могли сказать? Опустить глаза в пол и промолвить «Нет, что ты, что ты»? «Мы ждем только тебя, вот появишься – и начнем»? Нет, конечно. Такое могло бы случиться либо в очень лживом обществе (настолько мерзко-лживом, что такое даже не хочется представлять), либо в абсолютно фэнтезийном романе. Ответили на сей вопрос иначе, но опять же, не глядя в глаза, словно бы вскользь: по вторникам начинают с восьми, старшая группа. «Пока народ подтянется, соберется, подползут опаздывающие…» – тут и девять на носу. Занимаются аж до одиннадцати, а то и в двенадцатый забираются. А учат - более сложные фигуры.
Что ж. Однозначность хороша тем, что не надо строить догадки. Причины отсутствия извещения ясны как божий день: во-первых, «новенькая», во-вторых – «дневное отделение», в-третьих - «Вас нет в списке приглашенных»…
Что-то внутри хрустнуло. Звонко. Но почти не больно. Правда, по ногам повеял легкий холодок…
Что ж, руэда – так руэда… Продолжаем! Пау-па-па! И снова разминка, и снова «Давайте разобьемся на мобильные пары!...». Адское колесо начинает движение, пристегните ремни и будьте осторожны, - возможно головокружение!
А в Сванго продолжался свой процесс… Смесь нежности, грусти и ещё чего-то пронзительного, чему Алиса никак не могла найти определения: Леша! О нет, я не пытаюсь найти ей оправдания, - девушка и вправду впала в то немножко наркотическое состояние, какое могут вызывать только мужские чары. Но ведь и понять нашу героиню тоже очень легко, - он был её первым и неоспоримым учителем в танцах! А это кое-то значит.
Если вдруг ты уйдешь, просочишься сквозь кончики пальцев,
Как песок или снег, бирюзово-хрустальный рассвет,
Станет небо седым, равнодушно-холодным казаться,
Так зачем же тогда белых яблонь чарующий цвет?
Если ты украдешь мою душу теплом и вниманьем,
Если мягкой улыбкой прервешь весь поток суеты,
То внезапно придет горький вкус моего пониманья,
Что такой ты, только ты, только ты…
Так зачем же опять я в маршрутке не прячу улыбку,
В ожидании «завтра» и, может быть, встречи с тобой?
И опять же не верю, что где-то закралась ошибка,
Та ошибка, что кем-то обычно зовется судьбой…
Ждать, когда он подойдет, тайком наблюдать… Немножко – с улыбкой, немножко – с ощущением, что знаешь или видишь какое-то маленькое чудо или секрет. Капельку – с грустью: эти красивые барышни никогда не кончаются, и постоянно есть новенькие! И к каждой нужно подойти! Ну прямо фантастика какая-то! И снова – женский стиль, пытаемся вспомнить связку! Ааа.. как же она… ну какой же тут шаг?! Опять забыла… Наташа! Натуся! Наташенька! Ну никак без тебя, Солнышко!...
Так бы и тянулись – занятие за занятием, вечеринка за вечеринкой, чередуя легкие разочарования и упоительный транс,веселье и головокружение, фырканье, смех и завороженные взгляды, если бы… Если бы, если бы…
Приближалась славная пора Масленицы.Примерно тогдана руэду из Сванго на начал ходить Вова-Паравозик. Да и вообще коллектив собирался дружелюбный и уютный: Лена, Настя Юдина, Оля Котова, Настя –гномик-Гусева (названная так за её удивительно рыжие волосы и постоянные искры в глазах; ох, как лихо она отвечала Владимиру, что раз танцует мальчиковую партию, то и девочковые фигуры выполнять не обязана), Юра, три Вовы… Как-то так потихоньку и начались приготовления к Масленице.
Много было разных идей тогда, но основной оставалась мысль утроить большой флеш-моб где-нибудь (на Советской площади или еще где-то, - не важно, - главное выступить!) и показать себя широким массам. Были и проблемы (как же без них?). Самой неприятной и сложной оказалась невозможность проведения вожделенного мероприятия без согласования с органами власти. То есть кого-то нужно было оповещать, просить разрешения…. Алисе этот запрет казался чуть ли не непреодолимым. «Как мы будем выступать? А вдруг всю нашу компашку арестуют за «неправомерные действия»? Вдруг еще что-нибудь случится? Ну как? Как? Как?!» Да и другие вопросы возникали: Советская площадь вся в снегу, и что делать? Уберут? Или, например, не посчитают ли «оскорблением чувств верующих» латиноамериканские уличные танцы перед православным храмом? Впрочем, возникали они как сопутствующий ветер, ничего толком не изменяя. Тем не менее, оставалось уже чуть меньше недели, а конкретики по-прежнему никакой не было: где мы будем выступать? Во сколько?
Решение пришло внезапно, подобно проблеску солнца в хмурый день: Владимир (он же – руководитель, он же – Маэстро) сообщил, что «мы будем выступать на праздничном концерте: наш танец включен в программу».
Впрочем, и до последнего момента отдельные сомнения все еще витали в воздухе: хотелось быть ближе к народу, провести мастер-класс, пригласить желающих поучаствовать… Оставалось.. какое-то смутное ощущение неудовлетворенности.
Априори, по причине невозможности участвовать на репетициях, по причине отсутствия партнера, по причине неопытности в делах руэды… По разным причинам, Алиса в выступлении опять же не участвовала. Не сказать, что для нее это прошло незамеченным. Нет, она была с Руэдой. Просто «вовне». Но за долю секунды до появления мучительной мысли «Они – там, а я – тут…» поступила просьба осуществить «крайне важный» фоторепортаж с места событий… Алиса вздохнула и согласилась. Нет, не чужая…. Почти… не чужая!
Она не танцует Эту руэду. Ей не нужно оставаться до ночи на репетициях. Ей не нужно отыскивать наряд «в тему»… Ей не нужно и за час до начала выступления появляться на месте событий… А все-таки… жаль!
Советская площадь, без пятнадцати три. Алиса идет в сторону трибун, и вдруг понимает, что пятнадцати минут может быть недостаточно, что бы протиснуться сквозь ТАКУЮ толпу! Ограждение, милиция и плотная кучкующаяся масса людей, - сквозь которую ей предстоит пробраться! А как? Ужиком, ужиком…. По диагонали, мимо пританцовывающих дам среднего и выше возраста, мимо мужиков в пивом, мимо деток с воздушными шариками….Апрель. Смесь снега и луж, и не знаешь, куда ступить. Дико кричит в микрофон выступающий дядька, динамики надрываются, толпа дышит… А времени все меньше. Как подобраться вплотную к сцене? Ужиком, ужиком… По диагонали… Зигзагом.
И вот Алиса находит место – у самого ограждения, но несколько сбоку. Что ж, это тоже неплохо. Объявляют: танцевальный ансамбль «Руэда де Кассино». В первую секунду Алиса просто не поверила ушам, - настолько чудовищна была произнесенная чушь. «Они посчитали, что «Руэда» - это часть названия коллектива! Да и произнести «кассино» с ударением на первый слог – это тоже надо умудриться! Похоже, им даже в голову не пришло, что так называется САМ ТАНЕЦ! Нет, ну посудите сами, ну вспомните какие-нибудь французские имена: Анжелика де Сансе де Монтелу, Жанна де Бриссак, Луи де Клермон граф де Бюсси и так далее и так далее, впринципе, можно и за название принять))))))
Холодно, и потому ребята выступали в свитерах… Непривычно так! В Атмосфере и в Карамельке тепло, и даже в самой тоненькой маечке становится жарко. Куба! Островок Кубы в заснеженном городе Ярославле…
Немножко дрожит рука, и приближение недостаточное, и фотографии кажутся смазанными, и происходит все слишком быстро: минуты три– от силы четыре. За это время и опомниться-то не успеешь!
Номер закончился, аплодисменты, и следующие участники выходят на сцену. А Алисе остается только попытаться догнать, найти своих куда-то уже улетевших руэдников….
«Ты ускользаешь-белой тенью!...-фраза мелькнула, но, не задержавшись, ускользнула куда-то дальше… - И снова одна. Леша скользит между парами. Проще потанцевать за мальчика, - это даже интересно. Немножко напоминает ощущение – как выполнять руками разные движения (упражнение на координацию). И тут так же. Партию девочки знаешь – но думаешь в обратной системе. Обе точки зрения в голове. И от этого возникает ощущение раздвоенности сознания. Забавно. В этой забавности есть, правда, один нюанс – с трудом сдерживаемые слезы….»
Ты ускользаешь –
белой тенью;
Я слышу плач,
я слышу крик,-
Последний вскрик
перед паденьем,
И взгляд
уже
поник.
Тишина.
Только звезды.
Не плач.
И напрасные слезы
не лей.
Он всего лишь
души искалеченной
врач,
Он сказал:
«Не болей!».
Прости меня.
Так много, -
Слишком мало,
Без слов,
- глаза, -
Красноречивей грез,
Я с радуги,
Наверное,
Упала,
Я- дочь воды,
И значит, -
первых слез.
Суета пустоты.
Не нужна?
Так зачем же тогда?
Отпусти!
Я уже никому
Не должна,
Если можешь,-
Прости!
Он всего лишь души искалеченной врач, он сказал «Не болей!». Ей начинало казаться, что те процессы, которые проходили где-то там, в грудной клетке – сложнейшая хирургическая операция, - операция по вживлению искусственного сердца вместо умершего, разорвавшегося когда-то на части… Сванго и танцевальные кафешки – операционной и больничными палатами. Леша казался главным хирургом, а Юра – лечащим врачом. «Программирую сердце» - надпись на одной из его маечек, казалось, только подтверждала «больничную фантазию». «Ведь тогда, в том давнем прошлом, мое сердце было уничтожено… Сванго был последним шансом. Других дорог не было. А помнишь этот мотив слишком опасных дорог? Нет, ты не хотела явного самоубийства. Хватило бы просто автокатастрофы… Ведь жить – незачем?»
-Разрыв сердца… - констатировал хирург.
-Мы можем что-то сделать? – спросил второй врач.
-Только соединить куски. Но ткань между ними все-равно будет искусственной. Либо – металлическое, механическое сердце. Но в любом случае она не сможет жить так, как раньше.
-Оперируем?
-Да. Это – единственный шанс.
Она открыла глаза. Боли не было, хотя сознание четко знало, что грудная клетка перебинтована. Взгляд сфокусировался на враче. Сил говорить не было.
-Доброе утро. С возвращением. Нет, нет, не шевелись…. Тебе надо набираться сил…
-Нет, не говори, не надо…
-Доктор, что со мной? – губы непослушно произносили простые слова.
-У тебя…. У тебя больше нет твоего сердца. Твое – умерло. Но в груди у тебя бъется другое, не хуже… Но у него есть один недостаток – оно будет работать до тех пор, пока звучит музыка, пока она задает ритм… И еще – в нем нет твоего прошлого…
Эту логику сердце не может простить,
Как бы я ни пыталась себя успокоить,
Только это намек… Что пора отпустить,
Без тоски и без боли… Без слова укора.
С каждым шагом – все дальше, и скоро стеной,
Станет толстой стеной полоса отчужденья,
Это.. северный лед, а не Африки зной,
Только как же принять мне мое пораженье?
Не нужна… Как излишний предмет.. Атрибут..
Не родная… Всего лишь. Всего лишь – чужая,
Только… взглядом прощальным тебя провожая,
Мне дорогу не вывернуть в правильный круг…
Казармы. Круг руэды. Девочек больше, но Алиса уже привыкла. Хотят потренировать камино, но нужно ровное количество пар. «Алиса, ты не покинешь круг?» Алиса вздохнула, но что делать?
Девочек всегда больше. Это закон. Можно обижаться, можно – нет. Но это никак не изменит ситуацию. Единственный выход – продолжать: «Ладно, проехали… Едем дальше!». Горе перемелется – мука будет….
Лена снова сидит на скамеечке… Владимир зовет её и умоляюще смотрит на Алису… Алиса кивает и выходит из круга…
А руэда собирается еще и по средам: избранный круг, круг опытных пользователей. Они давно ушли вперед. Не на дни, не на месяцы… На годы! Не догнать… Но и они учат фигуры…. Суббота, Владимир предлагает повторить одну из них: «Алиса, ты ведь не знаешь этого?...» Взгляд однозначнее прямых слов. Девушка молча выходит из круга.
«А вдруг… Неужели? Неужели ты ненавидишь меня? За что? За то, что в груди бьется русское преданное сердце? За то, что говорю не на французском и даже не на испанском?! Хотя ты и ни разу не выдал этого… Что ж…
Ты меня ненавидишь…. Пусть так… Одним человеком больше, одним человеком меньше…. Всего-лишь список тех, кто меня не выносил, увеличился на одну запись… Пусть так… Это уже ничего не решает. Это не координально… Илюбить меня никто не обязан… Никто, к сожалению…
Не превратить волка в собаку, сколько ни гладь, сколько ни приголубливай… Дикие глаза, холодные, режущие…. Пронзительные… Мои глаза! Глаза, не умеющие быть ласковыми. Глаза одинокой волчицы, а может быть, тигрицы… Молодой, неопытной, но начинающей рычать при малейшем странном шуме. Мне легче уйти. Просто уйти, навсегда. В прохладу леса, в полумрак мшистых елей… И оттуда выть… Выть на луну.. Это же так романтично!»
Как много девушек хороших, как много ласковых имен. Ради кого ты здесь? Ведь не только ради руэды. Два имени крепко держат. Лена и Юра. Из цепких леночкиных лапок еще никто не вырывался. Да и не хочешь ты их ранить. Очень не хочешь. Они – хранители счастья. Твоего счастья. И сложно им. Сложно с тобой. Постоянно требуешь вниманию, ну ей богу, как маленький ребенок. И чуть что – сразу в слезы. Чуть что – сразу обида. А им тоже жить хочется. Может быть - без тебя. И слишком сложно объяснить, что без них-то ты жить еще не научилась! Впрочем, не только без них. И без Леши тоже. Без Наташи… Без Вадима…. Много без кого»
Казармы. Коридор, половина четвертого. По телевизору – восточные танцы. Юра смотрит, улыбается, бросает косой взгляд через зеркало. На Олю. Красивая она, согласна. Как сибирская кошечка. Волосы – пушистые, талия тоненькая, грудь… Есть на что посмотреть…
«Насильно мил не будешь. Не рви сердце, отпусти его! Не будет птице счастья в клетке! А сейчас ты изображаешь именно клетку. Не навязывайся!»
Самые лучшие стихи – ненаписанные– никто и никогда не сможет найти в них ни одного изъяна! Самое лучшее признание в любви – непроизнесенное – никто и никогда не усомнится в искренности этих слов… Самая искренняя любовь – так и оставшаяся на расстоянии, прощенная и отпущенная – она никогда не узнает горечи обид и взаимных упреков….
«Мы все учились у Наташи… Чему-нибудь и как-нибудь». Появлялись новые люди, появлялись новые лица. Потом исчезали. В каком-то смысле Алиса уже начала привыкать к этому и относиться достаточно спокойно. Эти лица были…. В чем-то одинаковы! Эти вновь появляющиеся девочки любили спрашивать в раздевалке «А вы давно занимаетесь?» или, как вариант, скользить отчужденным взглядом по другим передевающимся, или – если несколько подруг – громко и немножко нервно смеяться…. Как-то Алиса наблюдала одну из этих немножко забавных сцен: передевалась Алиса, передевалась Наташа… Впорхнула очередная «новенькая» барышня, стала тоже доставать танцевальное. Типичный вопрос «А вы в какую группу и давно ли занимаетесь» она адресовала Наташе… Пауза, улыбка, - «…Я преподаватель…»
Впрочем, некоторые из вновь появляющихся были действительно явлением «из ряда вон выходящим». Пример тому – личность, известная под именем Алессандро. Испанец (впрочем, может, и не испанец, а чилиец, такая версия тоже была, но в на тот момент главной все-таки была версия «испанец»). Не очень высокий, улыбчивый, разговорчивый…. Весело чирикал на своем испанском, всласть сдобренном английским, а во время танца (на занятии!) жизнерадостно подпевал звучащему исполнителю…. Впрочем, важно другое. Это был наташин бой-фрэнд…..
Ситуация – дико двойственная! Никогда еще не разрывалась Алиса между нормальным человеколюбивым отношением (вполне справедливым и заслуженным, надо сказать) и нестерпимым желанием выкрикнуть: «МЫ НИКУДА НЕ ОТПУСТИМ НАШУ НАТАШУ!!!!! Ни в какую Испанию…», сжать в кулачок, в ладошки – свое глупое, маленькое счастье! Где-то фоном тоненько скулил страх одиночества, страх потери, он тихо, но упорно и непрерывно перечислял имена из того нескончаемого свитка – тех, с кем судьба уже не сводила.
Кому излить и боль, и страх? С кем поделиться этой грозной мыслью, что Наташа может уехать? Кто сможет опровергнуть страшный слух? Кто разделит с тобой эту ноющую тоску? Аня? Валя? Кто?! Леша?
И уже под конец изведясь, уже на какой то грани, Алиса все-таки написала Леше:
-Знаю, вопрос глупый, но.... Это правда, что Наташа может вдруг надумать и уехать? Или я уже себе напридумываю? Но ведь Анна Неверова уехала?
-Не переживай! У Наташи мама, бабушка и хорошая работа))))
- J Это радует))))))))))))
-))))и меня)
Откуда-то из груди медленно утекала холодная, нехорошая тяжесть…
Федор Недотко в Ярославле! Новость! Новость дня! Небывалое событие! К нам едет Федя Недотко! Лучший из лучших! Мастер сальсы и буги! Человек, который может подобрать ключ к любому нетанцующему сердцу! Человек, после которого вы не сможете воспринимать танец как прежде! Он объяснит, он все покажет…
Да кто ж это?! И с чего вдруг в нашу глушь занесло….
Это один из лучших преподавателей сальсы в России! Даже за рубежом его высоко ценят! А вообще-то он с бальных начинал… а потом перешел в социальные… Теперь у него свой, абсолютно удивительный стиль танцевания. В нем и буги, и джаз, и сальса-нью-йорк…
Да-да, он танцует сальсу-нью-йорк, не удивляйся! Линейку… Ну и что, что в Яре танцуют касино?
Накануне мастерклассов Наташа на нескольких занятиях попыталась дать самые основы и крохотную связку. Ну, тут без теории не обойтись. Касино, - то есть кубинский, немножко простонародный, пляжный вариант сальсы - танцуют по кругу, бесконечно-бесконечному кругу! А Нью-Йорк (так называемая линейка) – по одной линии. Иными словам барышня прошла по «рельсам», - и в обратную дорогу по той же траектории. Немножко другого вида повороты. Если в касино все просто прошагивается, то в линейке (кстати, более «аристократичном» и «салонном» варианте сальсы) это не развороты, а вращения (вокруг своей оси «на одном дыхании»), причем чаще даже не одиночные, а двойные (впрочем, окончательно эта информация в голове Алисы осела уже после мастерсов)…
Перейти на новый «режим» танцевания оказалось неожиданно сложно. Первую, и основополагающую теорию «про рельсы и вагончик» на практике пришлось опять же воплощать вездесущему Леше. «Дошла до конца, развернулась, и обратно» - еще как-никак в сознании уложилось. А вот вращения, - вот это оказалась действительно беда! Заносит куда-то – и всё. И ничего тут уж не поделатьL. Кроме того, в Нью-Йорке еще и шагать (как оказалось) нужно не на первый «счет», а на второй.. Его бы еще вычленить!
Как-то незаметно подошло и время самих мастерклассов… Два выходных по два часа! Суббота – с двенадцати с копейками, воскресенье – с трех практически до шести… Плюс в субботу еще вечеринка (с восьми, в ДК «Строитель»).
Тонкая стрела стыда. Ярославль встречает выдающегося преподавателя танцев облупившимся, очень «советского» вида залом в Казармах – там, где танцуют руэду. Невольно идет сравнение со Сванго, - с любимым, с родным залом…. Неужели нельзя было подыскать что-то поприличнее?
Он был уже в зале. Этот странный, не очень высокий, темноволосый мужчина. Человек-движение. Федор Недотко.
Как рассказать об этом мастер-классе? Возможно, впервые Алиса не могла понять, как относиться к происходящему. Она не сомневалась в уровне и мастерстве приехавшего (хотя она никогда в жизни не брала уроки у Больших Мастеров), но… Он был здесь. И он говорил каким-то очень простым, очень будничным языком о чем-то очень-очень простом… Перенос веса. Сложно? Да нет, это даже для детского сада просто.. Добавляем шаг. Передвижения корпуса. Спрашивается, где зарыта собака? Сальса – это не маятник бедрами, это уход корпусом в диагональ, - то самое, по чему сальсеро могут узнать друг друга не говоря ни слова. «Ага, а рыльце-то в пушку!... Тут явно баловались сальсой» (ох уж этот Федя, скажет – так скажет). Слово за словом, от элементарного к планетарным масштабам. Музыка. Как выбрать первый счет? Принцип треугольника, где «раз» - это активное движение кистью вдоль вертикальной его стороны. Из базы разговор плавно перетек в повороты и вращения. Еще до основных фраз – упражнение: встать на одну ногу, повернуть по часовой стрелке корпус на 45 градусов, затем довернуться на ноге, потом опять корпус – доворот, корпус – доворот. Получается? А теперь – то же самое на 90 градусов. А теперь – на 180! А для удобства можно использовать «Препорасьон» (подготовку), - замах корпусом иными словами… А если учесть, что в Нью-Йорке чаще используется двойной поворот, то препорасьон дает ту силу инерции, за счет которой вращение и получается… Еще бы на оси остаться… Личная «домашка» - упражнение с поворотом корпуса, - до бесконечности.
А что вы знаете про Оришей? Элегуа, Чанго, Очун – богине красоты? Боги, олимпийское боги! Упс, прошу прощения, - кубинские! Рискнешь ли ты станцевать ритуальный танец, танец другой религии? Сантерия… Для каждого из Ориш характерны свои движения, напрямую связанные с его назначением. Чанго, бог молний, и он берет с неба молнии и бросает их… Очун, богиня красоты? Она омывает себя пресными водами, оттуда и это движение, как бы прещущее на бедра…
Это чужая культура. Чужая религия. Чужая традиция. Чужая музыка. Чужой ритм. Афро. Барабаны. Не случайно наше европейское ухо не сразу привыкает к этим мелодиям. Не сразу слышит ритм. Сложный ритм! А про смысл и содержание я, пожалуй, умолчу.
К концу занятия по Оришам плечи у Алисы уже не двигались. Даже мысль, что руками и плечами еще предстоит хоть что-нибудь, сделать вызывала тихий вой.
Федя уехал. Но осталось какое-то странное ощущение, будто кто-то сказал «Ну вот, и ты тоже теперь…». Еще одна черта осталась где-то позади.
Хрустальный шарик
Где они, те зеленые кораблики, которые когда-то были спущены на воду с высокого волжского берега Верхнего острова беззаботными гуляльщиками традиционного пикника Карамбы? Далеко ли они уплыли? Все течет, все изменяется, - простая истина, известная нам еще с античных времен. «Ветер перемен»! Запах весны! Откуда-то вдруг появляется какая-то фраза, доносится издали кусочек рвущей сердце мелодии…
Аня и Леша поехали в Петербург на мастеркласс. И привезли то, что смертельно поранит часть бесконечно танцующих, а заодно и станет маленькой причиной очередного дробления (и так не цельного) коллектива… «Кизомба. Яд для крови. Синильная кислота. То, что невозможно выцарапать из сердца. Кизомба. Её нужно либо танцевать, либо не знать вовсе» - эти слова появятся потом, когда будет уже слишком поздно. А пока – это были только предвестники!
Они привезли музыку – удивительную, чарующую, пронзительную! Музыку, которая западет в сердце. И слово «кизомба». Тогда – ничего не говорящее. Просто еще одно название танца. А что это такое? С чем его едят? Так, открывает ютуб...
Первое впечатление от видео – как это можно танцевать? Это же... абсолютно нецензурно! Это... Какой срам!... Как можно не краснеть при этом? Волны.. Навстречу друг другу...
Никто не навязывал. Любишь сальсу – танцуй сальсу. Хотя на одной из мультиденсовских вечеринок в Сванго Леша дал первый мастеркласс по кизомбе. А музыка уже навязчиво играла в ушах....
Потом будет приглашение в Казань на мастеркласс....
Потом – мастеркласс в Ярославле...
Описать, насколько Алисе хотелось в них участвовать – просто невозможно. Невыносимо. До разрыва нервов. Но партнера по-прежнему не было, а факт этот оказался слишком принципиальным..... Потом... потом будут... обрывки кизомбы.... Все это – уже глубоким летом, а пока... пока – продолжается сальса....
После выступления на Масленице вечеринка в гостинице «Юбилейной», пожалуй, была следующим достаточно крупным мероприятием. Заранее подготовленная парадная афиша, практически официальное приглашение…Уже потом пыталась Алиса понять, что же именно было.. не так? Огромный зал ресторана, пышный, торжественный! Их танцевальный коллектив (привыкший к маленьким кафешкам и ночным клубам, к зашарпанным спортивным залам…) выглядел на этом фоне достаточно странно и чуждо. Слишком разные! Впрочем, это ничем не опровергало вполне законную мысль, что «наше правое дело нужно распространять и нести в массы». Каждое значимое событие что-то оставляет в памяти, и остается, как правило, самое важное.
А важным было следующее. Кажется, сценарий Масляницы повторялся, просто немножко в другой вариации, но все же….
Опять Алиса приходит в назначенное место, а «коллектив» - в своего рода униформах (мальчики – в белых блузках с красными платками на шее, девочки – в зеленых футболках) - уже на месте…. Снова ожидание выступления, снова поиск места для съемки номера… И снова выходят они, - жители огненного круга, снова звучат команды!
Но это же вечеринка? А значит, и просто танцы имеют место быть…. Классика жанра – Вадим. Единственный и неповторимый в своем роде. Человек-танец. Вадим, с которым она так любила танцевать. Каждый танец – неповторим, каждый танец – песня, и в каждый танец нужно вложить «себя». Безумный абсурд, фейерверк, нескончаемый карнавал…. Где я в этом танце? Что я говорю? И зачем? Но тем и притягательны танцы с Вадимом, что здесь нет узаконенных рамок и фигур. Асимметрия. Как же она прекрасна!
Были потом.. и флешмоб на Дне города, были бесконечные оупен-эары.. По четвергам танцевали наверху, на «Горке».... Когда, что случилось? Когда Леша ушел проверить, есть ли свободные столики у танцпола – и не вернулся... Оставил... Ученицу? Друга? В одиночестве... в пустоте.
Хрустальный шарик выпал из онемевших пальцев - вдребезги. И множество крохотных сосулек бесхозно валяются на каменном полу.
Как грустью – отмерять шаги? Как ею – проверять?
Как сердце не возьмешь на ложь, - что будешь отдавать?
Каков итог? И да, и нет, - но был ли где-то смысл? -
На самых кончиках ресниц хрустальный шар завис…
Уже не ждать: зачем? Потом? Без веры, без вранья…
Домой вернуться… В отчий дом. Под гогот воронья…
Дорог - не веришь – не вернешь, ошибок – не простишь,
За грустью поднятых даров там пламенеет тишь…
За перекрестием шагов, за эхом старых грез,
Так мало «про», так много «контр», так много знаков слез.
И не решить – поставить крест иль снова ждать полет,
Иль отпустить - уже навек – у запертых ворот….
«Казалось, все происходило как во сне: бесцельные перемещения по квартире, равнодушный взгляд – взгляд пустой и бессмысленный – на свое отражение в зеркале, автоматическое движение руки, отправляющей в рот сухую печенинку… В один момент все рухнуло, все стало бессмысленным. И не имели смысла теперь ни тетрадные листочки с кривыми строками, ни забытая на столе фотография, ни бордовое, подогнанное по фигуре, отглаженное платье…. И теперь эта головокружительная пустота… Пустота… без НЕГО преображала все окружающее пространство в одноцветно-серую пустыню. Зановешены зеркала, зановешены. Если бы кто-нибудь посторонний вошел сейчас в квартиру, он тотчас же увидел бы эти однозначные знаки смерти и опустошения в этом месте. Разбросанные в хаос вещи, невымытая посуда, остатки – засохшие остатки! – пищи…. Кусочки хлеба, невынесенный мусор… Нет, конечно, это описание можно было бы принять просто за описание захламленной и неухоженной квартиры. Нет, сейчас здесь был именно знак смерти. Неприютность сквозила в каждой мелочи. Брошенность. Безхозность.
Всего лишь –
научиться не кричать
Беззвучно,
Всего лишь –
не прощать ошибки
За любую мелочь,
Всего лишь –
не признать себя
Неотделимой частью,
Медленно,
Медленно,
Тихо…
Мысли тревожные –
Гнать,
Гнать,
Верить-не верить,
А знать,
Знать!
Болью наполнится,
Слышится – вспомнится,
Главное – не закричать.
Тьма, занавес, рассвет – и все по новой,
Улыбка, искорка в глазах и лунный свет,
Нет выхода из сладкого полона,
Таков уж девичий завет….
Я пошалю немножко, ты не против?
Обижусь! Да! Мне твой не страшен гнев!
Обиделся… Ну вот… наш очень милый лев,
И замер в гордом развороте…
«В какой-то момент Алина вдруг проснулась, встрепенулась и начала деятельно что-то искать. Она перебирала какие-то скляночки, баночки, пузырьки с каким-то полулекарственным содержимым. И когда молодая женщина наконец-то нашла искомое, то её фигурка как-то внезапно сжалась, ссутулилась… Она неуверенно посыпала порошка в чашу-пиалу, но вдруг задрожала, задрожала, выронила из рук пиалу и расплакалась.
- Нет, я не могу… К сожалению – не могу. Пусть боги покарают меня, нет, они уже меня покарали! Нет… да… я не могу умереть. Я не могу оставить Славика…Он такой маленький, такой славный… За что? За что?! И самое главное – почему….
Слезы текли по сероватой маске, в которое превратилось за одну ночь некогда прекрасное лицо.»
Алиса все-таки попробовала кизомбу. Это было уже в конце лета, когда в зале Юности крохотная группка больших любителей начали изучать шаги и фигуры... Не думала она, что будет тут сюрприз, не подозревала...
Кизомба, глухота ночи. Темной, бездонной ночи. Тепло нирваны. Глаза сами закрываются, руки смыкаются кольцом вокруг шеи… Логика внешнего мира пропадает. Добро и зло исчезают. Есть только кизомба, есть только вечность. И откуда-то извне долетает слабый отголосок крика совести: Что ты делаешь?!! Но совесть – там, а я – здесь. Я её не слышу.
А потом мелодия кончается, а вместе с ней – и нирвана. Только глаза – слипшиеся, неоткрывающиеся, как после глубокого сна.
«КАК ПРИЖАТЬСЯ?????»
Увы, Алиса не материлась, а надо бы. Она намертво привыкла, что партер ведет руками.. Но уж никак не ГРУДЬЮ. И уж контроль ногами движений ног партнерши – явный и однозначный перебор!
Что ж... Выбор по-прежнему был – танцевать или не танцевать. Алиса попробовала. Понравилось. Но партнера по-прежнему не было. И эта боль – тоска о недотанцованном танце, недоеденной вкусняшке, - надолго осталась с ней…
Одна… Всегда одна. Опять – одна. Впрочем, это уже привычка. И в этой фразе уже нет обиды, уже нет вкуса горечи. Это больше похоже на какую-то «позу». «Ну раз так – то вот, нате вам». Да и принцип «И так хорошо» работает замечательно. Впрочем, усталость дает о себе знать.
«Кого ты хочешь переупрямить? Лешу? У него есть Даша, и этим все сказано. Не нужна ты ни ему, ни Юрке… Если была нужна – это хоть в чем-то проявлялось бы. Ты перестала сама звать танцевать – ну просто из принципа, из желания посмотреть, проверить…. Проверила? Теперь веришь, что с тобой по доброй воле танцует только Вадим?» Тишина беззвучно вздохнула.
Летняя площадка Соли. Алиса продолжает приходить. Отчасти – по инерции, отчасти – из какого-то астрального, чистого, светлого любопытства: Юра пригласит или не пригласит? Вольному – воля, свободному – свобода. Нельзя поймать ветер. И нельзя нарушать свободу воли, нельзя связывать свободу выбора. Нельзя. Он должен сам решить.
«Ты знаешь, - это странное чувство, когда уже ничего не осталось, ничего, кроме привычки и обязанности! Когда не вспыхивают языки радости, когда новая встреча - мелодия грусти…. И дорога могла быть другой, и случиться могло иначе, если бы не равнодушие в твоих глазах! Но танго ничего не изменит, как не изменила сальса, как не перевернула кизомба… Да нет, перевернула. До слез, до тошноты, до воя – вывернула, выпотрошила, - уничтожила! Я постараюсь забыть кизомбу – это лучшее, что остается сделать, - потому что кизомбу нужно либо танцевать, либо не знать вовсе! И я ухожу. Медленно. И невыносимо. И ты не пытаешься меня удержать. Что ж… Это позиция.
И, значит, незачем об этом грустить …»
А потом было первое танго!
Уходя – уходи, не вытягивай жилы из камня. Это самое глупое занятие, какое только можно придумать. Не мучай себя.
Ожидание… Нет ничего хуже ожидания. Хуже этого растянувшегося на часы момента… Ничего не воротишь вспять. Ожидание, наложенное на другое ожидание… Ожидание, близкое к состоянию истерики. Месяц – ничто для памяти. Имена всплывут, даты… Это ерунда. Ну где же эта группа?!! Полуистерический смех, а в душе – тяжелый-тяжелый камень. Танго. Ты предала. Ты ушла. Пусть не совсем, пусть не окончательно, пусть с оговорками «Это всё для сальсы» и «Это что б понимать партнеров…». Но ты – уже практически ушла. Где-то на сером уровне подсознания теплилась тревога, волнами расходилась тоска… Но и танго не было исконной причиной этого хмурого состояния. Прошлая ночь случилась тяжкой… Сон – холодный и липучий - слишком быстро покинул эту смятую от бесконечных тревожных ворочаний постель, эту – еще не просохшую от слез – подушку…. Утро (промозглое, осеннее, бесконечно тянущееся) она провела лёжа на животе, глядя в изголовье. Перед глазами стоял Андрей… Актер ли, герой ли фильма… Но он не мог ни сказать чего-нибудь, ни утешить. Ночь – время горьких мыслей и тоскливых выводов.
Она пришла в танго не с опустошенной душой, нет…С выжженной! Выжженной до тла! Есть категория состояний, которые отличаются стабильностью. Например, стабильностью давления… Или стабильностью неприязни… Так вот, у Алисы было стабильно-печальное состояние. Взлетов и парений эмоций почему-то не было, так же, как не было и глубоких провалов в отчаяние. Сама девушка этому удивлялась, впрочем, тоже не очень сильно. Внешне это выглядело как некоторая вялость, отстраненность и апатия. На самом деле эмоции никуда не ушли, просто те самые взлеты, парения и падения в пропасть сейчас были вывернуты наизнанку. Все пики эмоций просто уходили внутрь, а вот почему не было боли… Нет, боль была – глухая, очень слабая и очень далекая. Скорее осознаваемая рассудком.
«Ты снова думаешь о нем… О ком? Снова идешь на танго, снова шагаешь в объятие, снова обводишь зал не узнающим взглядом. Она снова думает о сальсе. О тех, кого бросила. О Леше. Фотография в фойе – знак укора. Знак укора в бесконечность....
А помнишь, как повторяла ты шаги перед своим вторым занятием по сальсе на спуске Красного Маяка?» «А помнишь, как в конце женского стиля в маленький зал заглядывал Леша, что б напомнить о парной сальсе?» «А помнишь, КАК улыбалась Наташа, когда ты в первый раз достала из пакета новенькие туфельки Латино?» «А помнишь? Помнишь? Помнишь… помнишь….» Каждая фраза – разрывающаяся ракета, каждое «помнишь» - падающая бомба. Как уцелеть в этом?
Родной запах Сванго, такой теплый, уютный…. Почти ничего не напоминает «о прошлом». О двойном гражданстве. Кроме этой фотографии, где вместе с Владимиром, Аней, Мишелем…. – Леша! И каждый раз, когда неловкий взгляд опять (раз пятый за минуту) натыкался.. нет, - напарывался на эту фотографию, что-то внутри начинало снова биться и выть. Выть! Кричать… Рыдать!
Ты привыкнешь. Постепенно привыкнешь. Ты ЗАБУДЕШЬ своего ненаглядного Лешу. Таков закон. Так, или иначе: никак. Или, может, не за этим ты сбежала с занятий? Разве не за этим нерешительными шагами пришла в танго?....»
Хранители счастья... Какие же вы странные люди.... Хранить, беречь, лелеять... Выстраивать призрачные каркасы лунных замков на воде, закрывать глаза на ошметки облупившейся краски на стенах зала, держать ритм, часто – приходить сквозь непогоду лишь для того, что бы сохранить коллектив.... Равновесие! Держать это призрачное равновесие! Хранить эту странную гармонию танца...
Многие ли из них действительно были Хранителями? Что они хранили? Для кого?
Были, есть, будут! Часто – скрытые за масками, невидимые... Они многое сделали. Тихим упрямством. Нежностью, перед которой невозможно устоять. Светом в глазах! Они... действительно видят. Хотя и не всегда могут что-то поменять. А кто-то – и хотел бы стать хранителем, да не получается. Вот такая вот история....
Листки кончились. Многоточие еще некоторое время шипело печальным прощанием. Уходить – не хотелось.... Что она хотела сказать этим романом? Просто хотела запечатлеть кусочек своей жизни? Предупредить кого-то об изгибах танцевальной дороги? Оставить в страницах истории образы своих друзей? Может быть...
За этими строками всё еще звучал голос её подруги. Так и не понятой. Так и не нашедшей отклика в чужих душах. Ушедшей в даль заката. Леськи!
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
А тем временем, на противоположном конце земного шара, в маленьком портовом городке на севере Аргентины, под парусиновым тентом, звучали неторопливые мелодии сона... Несколько человек сидели за столиком и пили апельсиновый сок, а на досчатом паркете кружилась в задумчивом танце пара.... Зеленоглазая барышня с копной пшеничного цвета волос и черноволосый юноша... Под бризом бирюзового заката.
[1] Хранители счастья – это самые странные люди… Они не выделяются из толпы модными нарядами или баснословно дорогими машинами…. Они не употребляют мата – он им просто не нужен, они немножко… «другие», «светлые», «настоящие». Хранители счастья – это не должность, на которую можно прийти и (если не понравится) отправиться дальше на поиски нового места… Нет. Это стиль жизни, это образ мышления, это суть характера. Они никогда не пересекут границу «за которой больно», они удержат за руку, когда ты будешь терять равновесие, скажут те слова, которые в этот момент нужны больше всего. Хранители счастья – это не должность, но очень, очень большая работа. Это безумное терпение. И любовь. Солнечная, сияющая Любовь. Они умеют вернуть веру в романтику тем, кто успел разочароваться в ней, возродить надежду на Свет, очистить от… гордыни, эгоизма, страха… Это может показаться странным, но эти люди есть, Хранители Счастья….
[2] Еще летом, будучи историком по образованию, я не смогла пройти мимо вопроса о том, как все начиналось. Наташин рассказ тогда был достаточно краток, но в целом показал некие этапы: все началось с некоего мальчика Кости, который Наташу и научил танцевать сальсу-бачату. Потом Наташа сама как-то стала преподавать… (видимо, в той самой «Карамбе»). А во время одной из вечеринок «Под ванильным небом» их увидел Владимир Шумилов, директор и организатор школы Сванго. И не просто увидел, но и подошел, и сказал, что ему «такое надо». И вот с тех пор Наташа с Лешей ведут этот курс. Я пришла в июне 2012 года, почти одновременно со мной пришла Аленка Румянцева. Там я познакомилась с Аней Пименовой, Валей Милославской, Олегом Филипповым, Володей Манякиным…. И т.д. и т.п. Поэтому для меня «Сванго» как раз и есть «родные берега». Но об этом я еще расскажу….
[3] А сейчас имеет смысл разделить эти названия. «Юность» - это название самого помещения, где проходили большинство мероприятий. «Испанский клуб» и «Карамба» довольно долгое время были синонимами. «Карамба» - собственно, название, а «Испанский клуб» - клуб интересующихся испанским языком и испаноязычной культурой. Позднее «Карамбой» стали называть конкретно коллектив, танцующий руэду.
[4] Трио Мередиан «Предчувствие любви», слова песни.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 379; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!