ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ПОГОНЯ ЗА БОГАМИ 6 страница
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ОТЩЕПЕНЕЦ
Тип-Лип до такой степени отравлял жизнь Белому Клыку, что тотстановился злее и свирепее, чем это полагалось ему от природы. Свирепостьбыла свойственна его нраву, но теперь она перешла всякие границы. Он былизвестен своей злобой даже людям. Каждый раз, когда в поселке слышался лай,собачья грызня или женщины поднимали крик из-за украденного куска мяса,никто не сомневался, что виновником всего этого был Белый Клык. Люди нестарались разобраться в причинах такого поведения. Они видели толькоследствия, и следствия эти были дурные. Белый Клык слыл пронырой, вором изачинщиком всех драк; разгневанные индианки обзывали его волком, предрекалиему плохой конец, а он, слушая все это, зорко следил за ними и каждую минутуготов был увернуться от удара палкой или камнем. Белый Клык чувствовал себя отщепенцем среди обитателей поселка. Всемолодые собаки следовали примеру Лип-Липа. Между ними и Белым Клыком былокакое-то различие. Может быть, собаки чуяли в нем другую породу и питали кнему инстинктивную вражду, которая всегда возникает между домашней собакой иволком. Как бы то ни было, но они присоединились к Лип-Липу. И, объявивБелому Клыку войну, собаки имели достаточно поводов, чтобы не прекращать ее.Все они до одной познакомились с его острыми зубами, и, надо отдать емусправедливость, он воздавал своим врагам сторицей. Многих собак он мог быодолеть один на один, но такой возможности не представлялось. Начало каждойдраки служило сигналом для всех молодых собак, они сбегались со всегопоселка и набрасывались на Белого Клыка. Вражда с собачьей сворой научила его двум важным вещам: отбиватьсясразу от всей стаи и, имея дело с одним противником, наносить ему возможнобольшее количество ран в кратчайший срок. Не упасть, устоять средиосаждающих его со всех сторон врагов -- значило сохранить жизнь, и БелыйКлык постиг эту науку в совершенстве. Он умел держаться на ногах не хужекошки. Даже взрослые собаки могли сколько угодно теснить его, -- Белый Клыкподавался назад, подскакивал, ускользал в сторону, и все же ноги не изменялиему и твердо стояли на земле. Перед каждой дракой собаки обычно соблюдают некий ритуал: рычат,прохаживаются друг перед другом, шерсть у них встает дыбом. Белый Клыкобходился без этого. Всякая задержка грозила появлением всей собачьей стаи.Дело надо делать быстро, а затем удирать. И Белый Клык не показывал своихнамерений. Он кидался в драку без всякого предупреждения и начинал кусать ирвать своего противника, не дожидаясь, пока тот приготовится. Таким образом,он научился наносить собакам тяжелые раны. Кроме того. Белый Клык понял, чтоважно застать врага врасплох, надо напасть неожиданно, распороть ему плечо,изорвать в клочья ухо, прежде чем он опомнится, -- и тогда дело наполовинусделано. Он убедился, что собаку, застигнутую врасплох, ничего не стоит сбить сног, а тогда самое уязвимое место у нее на шее будет незащищенным. БелыйКлык знал, где находится это место. Знание это досталось ему по наследствуот многих поколений волков. И, нападая, он придерживался такой тактики:во-первых, подстерегал собаку, когда она была одна; во-вторых, налетал нанее неожиданно и сбивал с ног; и, в-третьих, вцеплялся ей в горло. Белый Клык был еще молод, и его неокрепшие челюсти не могли наноситьсмертельных ударов, но все же не один щенок бегал по поселку со следами егозубов на шее. И как-то раз, поймав одного из своих врагов на опушке леса, онвсе же ухитрился перекусить ему горло и выпустил из него дух. В тот вечерпоселок заволновался. Его проделку заметили, весть о ней дошла до хозяинаиздохшей собаки, женщины припомнили Белому Клыку все его кражи, и околожилища Серого Бобра собралась толпа народу. Но он решительно закрыл вход ввигвам, где отсиживался преступник, и отказался выдать его своимсоплеменникам. Белого Клыка возненавидели и люди и собаки. Он не знал ни минуты покоя.Каждая собака скалила на него зубы, каждый человек на него замахивался.Сородичи встречали его рычанием, боги -- проклятиями и камнями. Он держалсявсе время начеку, каждую минуту был готов напасть, отразить нападение илиувернуться от удара. Он действовал стремительно и хладнокровно: сверкнувклыками, кидался на противника или с грозным рычанием отскакивал назад. Что до рычания, то рычать он умел пострашнее собак -- и старых имолодых. Цель рычания -- предостеречь или испугать врага; и надо хорошоразбираться в том, когда и при каких обстоятельствах следует пускать в ходтакое средство. И Белый Клык знал это. В свое рычание он вкладывал всюярость и злобу, все, чем только мог устрашить врага. Вздрагивающие ноздри,вставшая дыбом шерсть, язык, красной змейкой извивающийся между зубами,прижатые уши, горящие ненавистью глаза, подергивающиеся губы, оскаленныеклыки заставляли призадуматься многих собак. Когда Белого Клыка застигаливрасплох, ему было достаточно секунды, чтобы обдумать план действий. Ночасто пауза эта затягивалась, противник отказывался от драки, и рычаниеБелого Клыка сплошь и рядом давало ему возможность отступить с почетом дажепри стычках со взрослыми собаками. Изгнав Белого Клыка из стаи, объявив ему войну, молодые собаки темсамым поставили себя лицом к лицу с его злобой, ловкостью и силой. Делообернулось так, что теперь враги Белого Клыка и сами ни на шаг не моглиотойти от стаи. Он не допускал этого. Молодые собаки каждую минуту ждали егонападения и не решались бегать поодиночке. Всем им, за исключением Лип-Липа,приходилось держаться стаей, чтобы общими усилиями отбиваться от своегогрозного противника. Отправляясь в одиночестве к реке, щенок или шел наверную смерть, или оглашал весь поселок пронзительным визгом, улепетывая отвыскочившего из засады волчонка. Но Белый Клык продолжал мстить собакам даже после того, как онизапомнили раз и навсегда, что им надо держаться всем вместе. Он нападал насобак, заставая их поодиночке; они нападали на него всей сворой. Стоилособакам завидеть Белого Клыка, как они дружно кидались за ним в погоню, и втаких случаях его спасали только быстрые ноги. Но горе тому псу, который,увлекшись, обгонял своих товарищей! Белый Клык на всем ходу поворачивался кпреследователю, несущемуся впереди стаи, и бросался на него. Это случалосьчасто, потому что возбужденные погоней собаки забывали обо всем на свете, аБелый Клык всегда сохранял хладнокровие. То и дело оглядываясь назад, онготов был в любую "минуту сделать на всем бегу крутой поворот и кинуться наслишком рьяного преследователя, отделившегося от своих товарищей. В молодых собаках живет непреодолимая потребность играть, и врагиБелого Клыка удовлетворяли эту потребность, превращая войну с ним вувлекательную забаву. Охота за волчонком стала для них самым любимымразвлечением -- правда, развлечением не шуточным и подчас смертельноопасным. А Белый Клык, с которым никто из собак не мог сравниться быстротойног, в свою очередь, не останавливался перед риском. В те дни, когда надеждана возвращение Кичи еще не покидала Белого Клыка, он часто заманивал собачьюстаю в соседний лес. Но собакам не удавалось догнать его там. По тявканью ивою Белый Клык определял, где они находятся; сам же он бежал молча, теньюскользя между деревьями, как это делали его отец и мать. Кроме того, связьего с Северной глушью была теснее, чем у собак; он лучше понимал все еетайны и хитрости. Чаще всего Белый Клык прибегал к такой уловке: переплывалручей, запутывал свои следы и спокойно отлеживался где-нибудь в лесныхзарослях, прислушиваясь к лаю потерявших его преследователей. Вызывая и у своих собратьев и у людей только одну ненависть и вечновраждуя со всеми. Белый Клык развивался быстро, но односторонне. При такойжизни в нем не могли зародиться ни добрые чувства, ни потребность в ласке.Обо всем этом он не имел ни малейшего понятия. Повинуйся сильному, угнетайслабого -- вот закон, который руководил им. Серый Бобр -- божество, оннаделен силой, поэтому Белый Клык повиновался ему. Но собаки -- те, которыемоложе и меньше его ростом, слабы, и их надо уничтожать. В Белом Клыке развивались все те качества, которые помогали емупротивостоять опасности, часто грозившей его жизни. Стальные мускулывыступали на его худом, гибком теле, как веревки. В проворстве и хитрости сним не мог сравниться никто; он бегал быстрее, был беспощаднее в драках,выносливее, злее, ожесточеннее и умнее всех остальных собак. Белый Клыкдолжен был стать таким, иначе он не уцелел бы в той враждебной среде, вкоторую привела его жизнь.ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ПОГОНЯ ЗА БОГАМИ
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДОГОВОР
В середине декабря Серый Бобр отправился вверх по реке Маккензи. Мит-Саи Клу-Куч поехали вместе с ним. Сани Серого Бобра везли собаки, которых онвыменял или взял взаймы у соседей. Во вторые сани, поменьше, были впряженымолодые собаки, и ими правил Мит-Са. Упряжка и сани больше походили наигрушечные, но Мит-Са был в восторге: он чувствовал, что исполняет настоящуюмужскую работу. Кроме того, он учился управлять собаками и натаскивать их, ищенки тоже привыкали к упряжи. Сани Мит-Са шли не пустые, а везли околодвухсот фунтов всякого скарба и провизии. Белому Клыку приходилось и раньше видеть ездовых собак, и, когда егосамого в первый раз запрягли в сани, он не противился этому. На шею емунадели набитый мохом ошейник, от которого шли две лямки к ремню,перекинутому поперек груди и через спину; к этому ремню была привязанадлинная веревка, соединявшая его с санями. Упряжка состояла из семи собак. Всем им исполнилось по девять-десятьмесяцев, и только одному Белому Клыку было восемь. Каждая собака шла наотдельной веревке. Все веревки были разной длины, и разница между нимиизмерялась длиной корпуса собаки. Соединялись они в кольце на передке саней.Передок был загнут кверху, чтобы сани -- берестяные, без полозьев -- незарывались в мягкий, пушистый снег. Благодаря такому устройству тяжестьсамих саней и поклажи распределялась на большую поверхность. С той же целью-- как можно более равномерного распределения тяжести -- собак привязывали кпередку саней веером, и ни одна из них не шла по следу другой. У веерообразной упряжки было еще одно преимущество: разная длинаверевок мешала собакам, бегущим сзади, кидаться на передних, а затеватьдраку можно было только с той соседкой, которая шла на более короткойверевке. Однако тогда нападающий оказывался нос к носу со своим врагом и,кроме того, подставлял себя под удары бича погонщика. Но самое большоепреимущество этой упряжки заключалось в том, что, стараясь напасть напередних собак, задние налегали на постромки, а чем быстрее катились сани,тем быстрее бежала и преследуемая собака. Таким образом, задняя никогда немогла догнать переднюю. Чем быстрее бежала одна, тем быстрее удирала от неедругая и тем быстрее бежали все остальные собаки. В результате всего этогобыстрее катились и сани. Вот такими хитрыми уловками человек и укреплял своювласть над животными. Мит-Са, очень похожий на отца, унаследовал от него и мудрость. Он давноуже заметил, что Лип-Лип не дает прохода Белому Клыку; но тогда у Лип-Липабыли свои хозяева, и Мит-Са осмеливался только исподтишка бросать в негокамнем. -- А теперь Лип-Лип принадлежал Мит-Са, и, решив отомстить ему запрошлое, Мит-Са привязал его на самую длинную веревку. Таким образом,Лип-Лип стал вожаком, ему как будто оказали большую честь, -- но на самомделе чести в этом было мало, потому что забияку и главаря всей стаи Лип-Липаненавидели и преследовали теперь все собаки. Так как Лип-Лип был привязан на самую длинную веревку, собакамказалось, что он удирает от них. Им были видны только его задние ноги ипушистый хвост, а это далеко не так страшно, как вставшая дыбом шерсть исверкающие клыки. Кроме того, зрелище бегущей собаки вызывает в другихсобаках уверенность, что она убегает именно от них и что ее надо во что быто ни стало догнать. Как только сани тронулись, вся упряжка погналась за Лип-Липом, и этапогоня продолжалась весь день. На первых порах оскорбленный Лип-Лип то идело порывался кинуться на своих преследователей, но Мит-Са каждый разхлестал его по голове тридцатифутовым бичом, свитым из вяленых оленьихкишок, и заставлял вернуться на место. Лип-Лип не побоялся бы схватиться совсей упряжкой, однако бич был куда страшнее, -- и ему не оставалось ничегодругого, как натягивать веревку и уносить свои бока от зубов товарищей. Ум индейца неистощим на хитрости. Чтобы усилить вражду всей упряжки кЛип-Липу, Мит-Са стал отличать его перед другими собаками, возбуждая в нихревность и ненависть к вожаку. Мит-Са кормил его мясом в присутствии всейсворы и никому другому мяса не давал. Собаки приходили в ярость. Ониметались вокруг Лип-Лила, пока он ел, но близко подходить не осмеливались,так как Мит-Са стоял возле него с бичом в руке. А когда мяса не было, Мит-Саотгонял упряжку подальше и делал вид, что кормит Лип-Липа. Белый Клык принялся за работу охотно. Покорившись богам, он в своевремя проделал гораздо более длинный путь, чем остальные собаки, и гораздоглубже, чем они, постиг всю тщетность сопротивления воле богов. Кроме того,ненависть, которую питали к нему все собаки, уменьшала их значение в егоглазах и увеличивала значение человека. Он не нуждался в обществе своихсобратьев: Кичи была почти забыта, и верность богам, власть которых призналнад собой Белый Клык, служила ему чуть ли не единственным способом выражатьсвои чувства. И Белый Клык усердно работал, слушался приказаний и подчинялсядисциплине. Он трудился честно и охотно. Честность в труде присуща всемприрученным волкам и прирученным собакам, а Белый Клык был наделен этимкачеством в полной мере. Белый Клык общался и с собаками, но это общение выражалось во вражде иненависти. Он никогда не играл с ними. Он умел драться -- и дрался, воздаваясторицей за все укусы и притеснения, которые ему пришлось вынести в те дни,когда Лип-Лип был главарем стаи. Теперь Лип-Лип главенствовал над ней лишьтогда, когда бежал на конце длинной веревки впереди своих товарищей иподскакивающих по снегу саней. На стоянках Лип-Лип держался поближе кМит-Са, Серому Бобру и Клу-Куч, не решаясь отойти от богов, потому чтотеперь клыки всех собак были направлены против него и он испытал на себе всюгоречь вражды, которая приходилась раньше на долю Белого Клыка. После падения Лип-Липа Белый Клык мог бы сделаться вожаком стаи, но онбыл слишком угрюм и замкнут для этого. Товарищи по упряжке получали от неготолько одни укусы, в остальном он словно не замечал их. При встречах с нимони сворачивали в сторону, и ни одна, даже самая смелая, собака не решаласьотнять у Белого Клыка его долю мяса. Напротив, они старались как можноскорее проглотить свою долю, боясь, как бы он не отнял ее. Белый Клык хорошоусвоил закон: притесняй слабого и подчиняйся сильному. Он торопливо съедалброшенный хозяином кусок, и тогда -- горе той собаке, которая еще не кончилаесть. Грозное рычание, оскаленные клыки -- и ей оставалось только изливатьсвое негодование равнодушным звездам, пока Белый Клык доканчивал ее долю. Время от времени то одна, то другая собака поднимала бунт против БелогоКлыка, но он быстро усмирял их. Он ревниво оберегал свое обособленноеположение в стае и нередко брал его-с бою. Но такие схватки бывалинепродолжительны. Собаки не могли тягаться с ним. Он наносил раныпротивнику, не дав ему опомниться, и собака истекала кровью, еще не успевкак следует начать драку. Белый Клык так же, как и боги, поддерживал среди своих собратьевсуровую дисциплину. Он не давал им никаких поблажек и требовал безграничногоуважения к себе. Между собой собаки могли делать все что угодно. Это его некасалось. Белый Клык следил только за тем, чтобы собаки не посягали на егообособленность, уступали ему дорогу, когда он появлялся среди стаи, ипризнавали его господство над собой. Стоило какомунибудь смельчаку принятьвоинственный вид, оскалить зубы или ощетиниться, как Белый Клык кидался нанего и без всякой жалости доказывал ему ошибочность его поведения. Он был свирепым тираном, он правил с железной непреклонностью. Слабыене знали пощады от него. Жестокая борьба за существование, которую емупришлось вести с раннего детства, когда вдвоем с матерью, одни, без всякойпомощи, они бились за жизнь, преодолевая враждебность Северной глуши, непрошла бесследно. При встречах с сильнейшим противником Белый Клык вел себясмирно. Он угнетал слабого, но зато уважал сильного. И когда Серый Бобрвстречал на своем долгом пути стоянки других людей. Белый Клык ходил междучужими взрослыми собаками тихо и осторожно. Прошло несколько месяцев, а путешествие Серого Бобра все ещепродолжалось. Долгая дорога и усердная работа в упряжке укрепили силы БелогоКлыка, и умственное развитие его, видимо, завершилось. Окружающий мир былпознан им до конца. И он смотрел на него мрачно, не питая по отношению кнему никаких иллюзий. Мир этот был суров и жесток, в нем не существовало нитепла, ни ласки, ни привязанностей. Белый Клык не чувствовал привязанности даже к Серому Бобру. Правда,Серый Бобр был богом, но богом жестоким. Белый Клык охотно признавал еговласть над собой, хотя власть эта основывалась на умственном превосходстве ина грубой силе. В натуре Белого Клыка было нечто такое, что шло навстречуэтому господству, иначе он не вернулся бы из Северной глуши и не доказал быэтим своей верности богам. В нем таились еще никем не исследованные глубины.Добрым словом или ласковым прикосновением Серый Бобр мог бы проникнуть в этиглубины, но Серый Бобр никогда не ласкал Белого Клыка, не сказал ему ниодного доброго слова. Это было не в его обычае. Превосходство Серого Бобраосновывалось на жестокости, и с такой же жестокостью он повелевал, отправляяправосудие при помощи палки, наказуя преступление физической болью ивоздавая по заслугам не лаской, а тем, что воздерживался от удара. И Белый Клык не подозревал о том блаженстве, которым может наградитьрука человека. Да он и не любил человеческих рук: в них было что-топодозрительное. Правда, иногда эти руки давали мясо, но чаще всего онипричиняли боль. От них надо было держаться подальше, они швыряли камни,размахивали палками, дубинками, бичами, они могли бить и толкать, а если иприкасались, то лишь затем, чтобы ущипнуть, дернуть, вырвать клок шерсти. Вчужих поселках он узнал, что детские руки тоже умеют причинять боль.Какой-то малыш однажды чуть не выколол ему глаз. После этого Белый Клык сталотноситься к детям с большой подозрительностью. Он просто не выносил их.Когда те подходили и протягивали к нему свои руки, не сулившие добра, онвставал и уходил. В одном из поселков на берегу Большого Невольничьего озера Белому Клыкудовелось уточнить преподанный ему Серым Бобром закон, согласно которомунападение на богов считается непростительным грехом. По обычаю всех собак вовсех поселках. Белый Клык отправился на поиски пищи. Он увидел мальчика,который разрубал топором мерзлую тушу лося. Кусочки мяса разлетались вразные стороны. Белый Клык остановился и стал подбирать их. Мальчик бросилтопор и схватил увесистую дубинку. Белый Клык отскочил назад, еле успевувернуться от удара. Мальчик побежал за ним, и он, незнакомый с поселком,кинулся в проход между вигвамами и очутился в тупике перед высоким землянымвалом. Деваться было некуда. Мальчик загораживал единственный выход из тупика.Подняв дубинку, он сделал шаг вперед. Белый Клык рассвирепел. Его чувствосправедливости было возмущено, он весь ощетинился и встретил мальчикагрозным рычанием. Белый Клык хорошо знал закон: все остатки мяса, например,кусочки мерзлой туши лося, принадлежат собаке, которая их находит; он несделал ничего дурного, не нарушил никакого закона, и все-таки мальчиксобирался побить его. Белый Клык сам не знал, как это случилось. Он сделалэто в припадке бешенства, и все произошло так быстро, что его противник тоженичего не успел понять. Мальчик вдруг растянулся на снегу, а зубы БелогоКлыка прокусили ему руку, державшую дубинку. Но Белый Клык знал, что закон, установленный богами, нарушен. Вонзившийзубы в священное тело одного из богов должен ждать самого страшногонаказания. Он убежал под защиту Серого Бобра и сидел, съежившись, у его ног,когда укушенный мальчик и вся его семья явились требовать возмездия. Но ониушли ни с чем; Серый Бобр стал на защиту Белого Клыка. То же сделали Мит-Саи Клу-Куч. Прислушиваясь к перебранке людей и наблюдая за тем, как онигневно машут руками. Белый Клык начинал понимать, что для его проступка естьоправдание. И таким образом он узнал, что боги бывают разные: они делятся наего богов и на богов чужих; и это далеко не одно и то же. От своих боговследует принимать все -- и справедливость и несправедливость. Но он необязан сносить несправедливость чужих богов, он вправе мстить за нее зубами.И это также было законом. В тот же день Белый Клык познакомился с новым законом еще ближе.Собирая хворост в лесу, Мит-Са натолкнулся на компанию мальчиков, средикоторых был и потерпевший. Произошла ссора. Мальчики набросились на Мит-Са.Ему приходилось плохо. Удары сыпались на него со всех сторон. Белый Клыксначала просто наблюдал за дракой -- это дело богов, это его не касается. Нопотом он сообразил, что ведь бьют Мит-Са, одного из его собственных богов. Ито, что он сделал вслед за этим, он сделал не рассуждая. Порыв бешенойярости бросил его в самую середину свалки. Пять минут спустя мальчикиразбежались с поля битвы, и многие из них оставили на снегу кровавые следы,говорившие о том, что зубы Белого Клыка не бездействовали. Когда Мит-Сарассказал в поселке о случившемся. Серый Бобр велел дать Белому Клыку мяса.Он велел дать ему много мяса. И Белый Клык, насытившись, лег у костра изаснул, твердо уверенный в том, что понял закон правильно. Вслед за этим Белый Клык усвоил закон собственности и то, чтособственность хозяина надо охранять. От защиты тела бога до защиты егоимущества был один шаг, и Белый Клык этот шаг сделал. То, что принадлежалобогу, следовало защищать от всего мира, не останавливаясь даже переднападением на других богов. Но поступок этот, святотатственный сам по себе,всегда сопряжен с большой опасностью. Боги всемогущи, и собаке труднотягаться с ними; и все-таки Белый Клык научился безбоязненно давать имотпор. Чувство долга побеждало в нем страх, и в конце концов вороватые богирешили оставить имущество Серого Бобра в покое. Белый Клык скоро понял, что вороватые боги трусливы и, заслышавтревогу, сейчас же убегают. Кроме того (как он убедился на опыте),промежуток времени между поднятой тревогой и появлением Серого Бобра бывалобычно очень короткий. И он понял также, что вор убегает не потому, чтобоится его. Белого Клыка, а потому, что боится Серого Бобра. Учуяв вора.Белый Клык не поднимал лая -- да он и не умел лаять, -- он кидался нанепрошеного гостя и, если удавалось, впивался в него зубами. Угрюмость инеобщительность помогли Белому Клыку стать надежным сторожем при хозяйскомдобре, и Серый Бобр всячески поощрял его в этом. И в конце концов Белый Клыкстал еще злее, еще неукротимее и окончательно замкнулся в себе. Месяцы шли один за другим, и время все больше и больше скреплялодоговор между собакой и человеком. Этот договор еще в незапамятные временабыл заключен первым волком, пришедшим из Северной глуши к человеку. И,подобно всем своим предшественникам -- волкам и диким собакам. Белый Клыксам выработал условия этого договора. Они были очень просты. За поклонениебожеству он отдал свою свободу. От бога Белый Клык получил общение с ним,покровительство, корм и тепло. Взамен он сторожил его имущество, защищал еготело, работал на него и покорялся ему. Если у тебя есть бог, ему надо служить. И Белый Клык служил своемубогу, повинуясь чувству долга и благоговейного страха. Но он не любил его.Он не знал, что такое любовь, и никогда не испытывал этого чувства. Кичистала далеким воспоминанием. Кроме того, отдавшись человеку. Белый Клык нетолько порвал с Северной глушью и со своими сородичами, но подчинился итакому условию договора, которое не позволило бы ему покинуть бога и пойтиза Кичи, даже если бы он встретил ее. Преданность человеку стала законом дляБелого Клыка, и закон этот был сильнее любви к свободе, сильнее кровных уз.ГЛАВА ШЕСТАЯ. ГОЛОД
Весна была уже не за горами, когда длинное путешествие Серого Бобракончилось. В один из апрельских дней Белый Клык, которому к этому времениисполнился год, снова вернулся в старый поселок, и там Мит-Са снял с негоупряжь. Хотя Белый Клык еще не достиг полной зрелости, все же после Лип-Липаон был самым крупным из годовалых щенков. Унаследовав свой рост и силу ототца-волка и от Кичи, он почти сравнялся со взрослыми собаками, но уступалим в крепости сложения. Тело у него было поджарое и стройное; в драках онбрал скорее увертливостью, чем силой; шкура серая, как у волка. И по виду онказался самым настоящим волком. Кровь собаки, перешедшая к нему от Кичи, неоставила следов на его внешнем облике, но характер его складывался не без ееучастия. Белый Клык бродил по поселку, с чувством спокойного удовлетворенияузнавая богов, знакомых ему еще до путешествия. Встречал он здесь и щенят,тоже подросших за это время, и взрослых собак, которые теперь уже неказались ему такими большими и страшными. Белый Клык почти перестал боятьсяих и прогуливался среди своры с непринужденностью, доставлявшей ему напервых порах большое удовольствие. Был здесь и старый седой Бэсик, которому раньше требовалось толькооскалить зубы, чтобы прогнать Белого Клыка за тридевять земель. В прежниедни Бэсик не раз заставлял Белого Клыка убеждаться в собственномничтожестве, но теперь тот же Бэсик помог ему оценить происшедшие в немсамом перемены. Бэсик старел, дряхлел, а Белый Клык был молод, и сил у негоприбывало с каждым днем. Перемена во взаимоотношениях с собаками стала ясна Белому Клыку вскорепосле возвращения в поселок. Люди разделывали тушу только что убитого лося.Он получил копыто с частью берцовой кости, на которой было довольно многомяса. Убежав от дерущихся собак подальше в лес, чтобы его никто не видел.Белый Клык принялся за свою добычу. И вдруг на него налетел Бэсик. Еще неуспев как следует сообразить, в чем дело, Белый Клык дважды полоснул старогопса зубами и отскочил в сторону. Остолбенев от такой дерзкой и стремительнойатаки, Бэсик бессмысленно уставился на Белого Клыка, а кость со свежим мясомлежала между ними. Бэсик был стар и уже испытал на себе отвагу той самой молодежи, которуюраньше ему ничего не стоило припугнуть. Как это ни было горько, новолей-неволей обиды приходилось глотать, призывая на помощь всю своюмудрость, чтобы не сплоховать перед молодыми собаками. В прежние днисправедливый гнев заставил бы его кинуться на дерзновенного юнца, но теперьубывающие силы не позволяли отважиться на такой поступок. Весь ощетинившись,он грозно поглядывал на Белого Клыка, а тот, вспомнив свой былой страх,съежился, словно маленький щенок, и уже прикидывал мысленно, как бы емуотступить с возможно меньшим позором. Тут-то Бэсик и совершил ошибку. Удовольствуйся он грозным и свирепымвидом -- все сошло бы хорошо. Приготовившийся к бегству Белый Клык отступилбы, оставив кость ему. Но Бэсик не захотел ждать. Решив, что победа осталасьза ним, он сделал шаг вперед и понюхал кость. Белый Клык слегка ощетинился.Даже сейчас можно было спасти положение. Продолжай Бэсик стоять с высокоподнятой головой, грозно поглядывая на противника, Белый Клык в конце концовудрал бы. Но ноздри Бэсику щекотал запах свежего мяса, и, не удержавшись, онсхватил кость. Этого Белый Клык не смог перенести. Господство над товарищами поупряжке было еще свежо в его памяти, и он уже не мог совладать с собой,глядя, как другая собака пожирает принадлежащее ему мясо. По своемуобыкновению он кинулся на Бэсика, не дав тому опомниться. После первого жеукуса правое ухо у старого пса повисло клочьями. Внезапность нападенияошеломила его. Но немедленно вслед за этим и с такой же внезапностьюпоследовали еще более печальные события: Бэсик был сбит с ног, на шее егозияла рана. Не дав старику подняться, молодая собака дважды рванула его заплечо. Стремительность нападения была поистине ошеломляющей. Бэсик кинулсяна Белого Клыка, но зубы его только яростно щелкнули в воздухе. В следующуюже минуту нос у Бэсика оказался располосованным, и он, шатаясь, отступилпрочь. Положение круто изменилось. Над костью стоял грозно ощетинившийся БелыйКлык, а Бэсик держался поодаль, готовясь в любую минуту отступить. Он неосмеливался затеять драку с молодым, быстрым, как молния, противником. Иснова, с еще большей горечью, Бэсик почувствовал приближающуюся старость.Его попытка сохранить достоинство была поистине героической. Спокойноповернувшись спиной к молодой собаке и лежавшей на земле кости, как будто ито и другое совершенно не заслуживало внимания, он величественно удалился. Итолько тогда, когда Белый Клык уже не мог видеть его, Бэсик лег на землю иначал зализывать свои раны. После этого случая Белый Клык окончательно уверовал в себя ивозгордился. Теперь он спокойно расхаживал среди взрослых собак, стал не такуступчив. Не то чтобы он искал поводов для ссоры, далеко нет, -- он требовалвнимания к себе. Он отстаивал свои права и не хотел отступать перед другимисобаками. С ним приходилось считаться, вот и все. Никто не смел пренебрегатьим. Это участь щенят, и мириться с такой участью приходилось всей упряжке,щенки сторонились взрослых собак, уступали им дорогу, а иногда быливынуждены отдавать им свою долю мяса. Но необщительный, одинокий, угрюмый,грозный, чуждающийся всех Белый Клык был принят как равный в среду взрослыхсобак. Они быстро поняли, что его надо оставить в покое, не объявляли емувойны и не делали попыток завязать с ним дружбу. Белый Клык платил им темже, и после нескольких стычек собаки убедились, что такое положение делустраивает всех как нельзя лучше. В середине лета с Белым Клыком произошел неожиданный случай. Пробегаясвоей бесшумной рысцой в конец поселка, чтобы обследовать там новый вигвам,поставленный, пока он уходил с индейцами на охоту за лосем. Белый Клыкнаткнулся на Кичи. Он остановился и посмотрел на нее. Он помнил мать смутно,все-таки помнил, а Кичи забыла сына. Грозно зарычав, она оскалила на негозубы, и Белый Клык вспомнил все. Детство и то, о чем говорило это рычание,предстало перед ним. До встречи с богами Кичи была для Белого Клыка центромвселенной. Старые чувства вернулись и овладели им. Он подскочил к матери, ноона встретила его оскаленной пастью и распорола ему скулу до самой кости.Белый Клык не понял, что произошло, и растерянно попятился назад,ошеломленный таким приемом. Но Кичи была не виновата. Волчицы забывают своих волчат, которымисполнился год или больше года. Так и Кичи забыла Белого Клыка. Он был длянее незнакомцем, чужаком, и выводок, которым она обзавелась за это время,давал ей право враждебно относиться к таким незнакомцам. Один из ее щенков подполз к Белому Клыку. Сами того не зная, ониприходились друг другу сводными братьями. Белый Клык с любопытством обнюхалщенка, за что Кичи еще раз наскочила на него и располосовала ему морду.Белый Клык попятился еще дальше. Все старые воспоминания, воскресшие было внем, снова умерли и превратились в прах. Он смотрел на Кичи, которая лизаласвоего детеныша и время от времени поднимала голову и рычала. Теперь Кичибыла не нужна Белому Клыку. Он научился обходиться без нее и забыл, чем онабыла дорога ему. В его мире не осталось места для Кичи, так же как и в еемире не осталось места для Белого Клыка. Воспоминаний как не бывало -- он стоял растерянный, ошеломленный всемслучившимся. И тут Кичи метнулась к нему в третий раз, прогоняя его с глаздолой. Белый Клык покорился. Кичи была самка, а по закону, установленномуего породой, самцы не должны драться с самками. Он ничего не знал об этомзаконе, он постиг его не на основании жизненного опыта, -- этот закон былподсказан ему инстинктом, тем самым инстинктом, который заставлял его вытьна луну, на ночные звезды, бояться смерти и неизвестного. Месяцы шли один за другим. Сил у Белого Клыка все прибавлялось, онстановился крупнее, шире в плечах, а характер его развивался по тому пути,который предопределяли наследственность и окружающая среда. Белый Клык былсоздан из материала, мягкого, как глина, и таившего в себе много всякихвозможностей. Среда лепила из этой глины все, что ей было угодно, придаваяей любую форму. Так, не подойди Белый Клык на огонь, зажженный человеком.Северная глушь сделала бы из него настоящего волка. Но боги даровали емудругую среду, и из Белого Клыка получилась собака, в которой было многоволчьего, и все-таки это была собака, а не волк. И вот под влиянием окружающей обстановки податливый материал, изкоторого был сделан Белый Клык, принял определенную форму. Это былонеизбежно. Он становился все угрюмее, злее, он сторонился своих собратьев. Иони поняли, что с ним лучше жить в мире, чем враждовать, а Серый Бобр деньото дня все больше и больше ценил его. Но возмужалость не освободила Белого Клыка от одной слабости: он нетерпел, когда над ним смеялись. Человеческий смех выводил его из себя. Людимогли смеяться между собой над чем угодно, и он не обращал на это внимания.Но стоило кому-нибудь засмеяться над ним, как он приходил в ярость:степенная, полная достоинства собака неистовствовала до нелепости. Смех такозлоблял ее, что она превращалась в сущего дьявола. И горе тем щенкам,которые попадались Белому Клыку в эти минуты! Он слишком хорошо знал закон,чтобы вымещать злобу на Сером Бобре; Серому Бобру помогали палка и ум, а ущенков не было ничего, кроме открытого пространства, которое и спасало их,когда перед ними появлялся Белый Клык, доведенный смехом до бешенства. Когда Белому Клыку пошел третий год, индейцев, живших на реке Маккензи,постиг голод. Летом не ловилась рыба. Зимой олени ушли со своих обычныхмест. Лоси попадались редко, зайцы почти исчезли. Хищные животные гибли.Изголодавшись, ослабев от голода, они стали пожирать друг друга. Выживалитолько сильные. Боги Белого Клыка всегда промышляли охотой. Старые и слабыесреди них умирали один за другим. В поселке стоял плач. Женщины и детиуступали свою жалкую долю еды отощавшим, осунувшимся охотникам, которыерыскали по лесу в тщетных поисках дичи. Голод довел богов до такой крайности, что они ели мокасины и рукавицыиз сыромятной кожи, а собаки съедали свою упряжь и даже бичи. Кроме того,собаки ели друг друга, а боги ели собак. Сначала покончили с самыми слабымии менее ценными. Собаки, оставшиеся в живых, видели все это и понимали, чтоих ждет такая же участь. Те, что были посмелее и поумнее, покинули костры,разведенные человеком, около которых теперь шла бойня, и убежали в лес, гдеих ждала голодная смерть или волчьи зубы. В это тяжелое время Белый Клык тоже убежал в лес. Он был болееприспособлен к жизни, чем другие собаки, -- сказывалась школа, пройденная вдетстве. Особенно искусно выслеживал он маленьких зверьков. Он мог часамиследить за каждым движением осторожной белки и ждать, когда она решитсяслезть с дерева на землю; при этом он проявлял такое громадное терпение,которое ни в чем не уступало мучившему его голоду. Белый Клык никогда неторопился. Он выжидал до тех пор, пока можно было действовать наверняка, небоясь, что белка опять удерет на дерево. Тогда, и только тогда, Белый Клык смолниеносной быстротой выскакивал из своей засады, как снаряд, никогда непролетающий мимо намеченной цели -- мимо белки, которую не могли спасти еебыстрые ноги. Но хотя охота на белок обычно кончалась удачей, одно обстоятельствомешало Белому Клыку наедаться досыта: белки попадались редко, и емуволей-неволей приходилось охотиться на более мелкую дичь. По временам голодтак мучил его, что он не останавливался даже перед тем, чтобы выкапыватьмышей из норок. Не погнушался он у вступить в бон с лаской, такой жеголодной, как он сам, но в тысячу раз более свирепой. Когда голод донимал Белого Клыка особенно жестоко, он подкрадывалсяпоближе к кострам богов, но вплотную к ним не подходил. Он бегал по лесу,избегая встреч с богами, и обкрадывал силки, когда в них изредка попадаласьдичь. Однажды он даже обворовал силок на зайца, поставленный Серым Бобром, аСерый Бобр в это время шел, пошатываясь, по лесу и то и дело садилсяотдыхать, еле переводя дух от слабости. Как-то раз Белый Клык наткнулся на молодого волка, изможденного и еледержавшегося на ногах. Если бы Белый Клык не был так голоден, он, вероятно,отправился бы дальше с ним и в конце концов примкнул бы к волчьей стае, носейчас ему не оставалось ничего другого, как погнаться за волком, задрать исъесть его. Судьба, казалось, благоприятствовала Белому Клыку. Всякий раз, когданедостаток в пище ощущался особенно остро, он находил какую-нибудь добычу.Счастье не изменило ему даже в те дни, когда сил совсем не стало, -- ни разуза это время он не попался на глаза более крупным хищникам. Однажды,подкрепившись рысью, которой хватило на целых два дня. Белый Клык встретилсяс волчьей стаей. Началась долгая, жестокая погоня, но Белый Клык был крепчеволков и в конце концов убежал от них. И не только убежал, а описал большойкруг и, вернувшись назад, напал на одного из своих изможденныхпреследователей. Вскоре Белый Клык покинул эти места и отправился в долину, на своюродину. Разыскав прежнее логовище, он встретил там Кичи. Кичи тоже покинуланегостеприимные костры богов и, как только ей пришла пора щениться,вернулась в пещеру. К тому времени, когда около пещеры появился Белый Клык,из всего выводка Кичи остался лишь один волчонок, но и он доживал последниедни, -- молодой жизни трудно было уцелеть в такой голод. Прием, который Кичи оказала своему взрослому сыну, нельзя было назватьтеплым. Но Белый Клык отнесся к этому равнодушно. Не нуждаясь больше вматери, он невозмутимо отвернулся от нее и побежал вверх по ручью. На левомего рукаве Белый Клык нашел логовище рыси, с которой некогда ему пришлосьсразиться вместе с матерью. Здесь, в заброшенной норе, он лег и отдыхал весьдень. Ранним летом, когда голодовка уже подходила к концу. Белый Клыквстретил Лип-Лила, который, так же как и он, убежал в лес и влачил тамжалкое существование. Белый Клык встретил его совершенно неожиданно. Огибаяс противоположных сторон выступ крутого берега, они одновременно выбежалииз-за высокой скалы и столкнулись нос к носу. Оба замерли, испуганные такойвстречей, и уставились друг на друга. Белый Клык был в прекрасном состоянии. Всю эту неделю он очень удачноохотился и ел много, а последней своей добычей был сыт до отвала. Но стоилоему только увидеть Лип-Липа, как шерсть у него на спине встала дыбом. Онощетинился совершенно непроизвольно -- это внешнее проявление злобы впрошлом сопутствовало каждой встрече с забиякой Лип-Липом. Так было итеперь: завидев своего врага. Белый Клык ощетинился и зарычал на него. Ниодна минута не пропала даром. Все было сделано быстро, в одно мгновение.Лип-Лип попятился назад, но Белый Клык сшибся с ним плечо к плечу, сбил егос ног, опрокинул на спину и впился зубами в его жилистую шею. Лип-Лип билсяв предсмертных судорогах, а Белый Клык похаживал вокруг, не сводя с негоглаз. Затем он снова пустился в путь и исчез за крутым поворотом берега. Вскоре после этого Белый Клык выбежал на опушку леса и по узкойпрогалине спустился к реке Маккензи. Он забегал сюда и раньше, но тогда наэтом берегу было пусто, а сейчас тут виднелся поселок. Белый Клыкостановился и, не выходя из-за деревьев, стал осматриваться. Звуки и запахипоказались ему знакомыми. Это был старый поселок, перебравшийся на другоеместо, но в его звуках и запахах чувствовалось что-то новое. Не слышно былони воя, ни плача. Эти звуки говорили о довольстве. И когда Белый Клыкуслышал сердитый женский голос, он понял, что так сердиться можно только насытый желудок. В воздухе пахло рыбой -- значит, в поселке была пища. Голодкончился. Он смело вышел из лесу и побежал прямо к хозяйскому вигваму.Самого хозяина не было дома, но Клу-Куч встретила Белого Клыка радостнымикриками, дала ему целую свежую рыбину, и он лег и стал ждать возвращенияСерого Бобра.* ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ВРАГ
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 401; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!