Бог разгневан на грешников: классическое объяснение страданий



Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.com

Все книги автора

Эта же книга в других форматах

 

Приятного чтения!

 

Предисловие

 

В этой книге рассматривается вопрос, важный для меня не только с профессиональной, но и с личной точки зрения. Я написал её для широкой аудитории обыкновенных читателей, а не для узкого круга специалистов (которых, полагаю, можно считать необыкновенными). Имея в виду целевую аудиторию, я сократил ссылки и примечания до самого минимума. Каждый, кому интересно дальнейшее углубленное изучение вопроса, легко найдёт нужную литературу. Две превосходные работы, с которых можно начать, это «Защищая Бога: библейские ответы на проблему зла» Джеймса Л. Креншоу (James L. Crenshaw’s Defending God: Biblical Responses to the Problem of Evil (New York: Oxford University Press, 2005) и «Теодицея в мире Библии» Антти Лаато и Йоханнеса С. де Моора (Antti Laato and Johannes C. de Moor’s Theodicy in the World of the Bible (Leiden: E. J. Brill, 2003). Обе книги полны ссылок на первоисточники, а последняя ещё и снабжена обширной библиографией.

Основное внимание уделено библейскому объяснению проблемы страдания, которое кажется мне наиболее важным. Поскольку Ветхий Завет рассматривается преимущественно с так называемой классической точки зрения, а Новый Завет — с апокалиптической, то каждой из них я посвятил по две главы. А потом в отдельной главе сравнил их.[1]

Особую благодарность выражаю своей жене Саре Беквит — профессору средневековой английской литературы в Университете Дьюка и уникальному собеседнику, Роджеру Фриту — главному редактору издательства Харпер Уан, лучшему в своем деле, давшему на черновик детальную и полезную рецензию, и своей дочери Келли, придирчиво разбиравшей каждую строчку.

Я хотел бы поблагодарить ещё трёх человек, великодушных и очень умных, которые читали рукопись, предлагали свои правки и смеялись, когда я порой самонадеянно отказывался их вносить. Это Грег Геринг, бывший моим коллегой по Ветхому Завету в Университете Северной Каролины, мой давний и очень близкий друг Джулия О’Брайен, специалист по Ветхому Завету в Ланкастерской Теологической Семинарии, и один из моих старейших друзей на этой стезе, новозаветник Джефф Сайкер из Университета Лойола Мэримаунт.

Я посвятил книгу Джеффу и его жене Джуди Сайкер. Они познакомились через меня одиннадцать лет назад, безумно влюбились друг в друга и с тех пор живут счастливо. Я считаю это своей заслугой. Они остаются одними из моих самых близких друзей, знают самые интимные стороны моей жизни и всё ещё терпят моё общество, когда мы долгими вечерами попиваем отменный скотч, пробуем прекрасные сигары и разговариваем о жизни и семье, друзьях и работе, добродетели и пороке, любви и надеждах. Что может быть лучше?

 

Глава первая

Страдание и кризис веры

 

Если правда существует всемогущий и любящий Бог, то почему в этом мире столько невыносимой боли и невыразимых страданий? Этот вопрос очень долго преследовал меня. Именно он заставил меня обратиться к религии в юные годы, и он же заставил усомниться в своей вере, когда я стал старше. В конечном счёте, из-за него я и разуверился. В этой книге я рассматриваю некоторые его стороны, особенно как они поданы в Библии, авторы которой тоже были озабочены существующими в мире болью и страданием.

Чтобы пояснить, почему вопрос так для меня важен, придётся немного рассказать о себе. Большую часть своей жизни я был убежденным христианином. Меня крестили в Конгрегациональной церкви и воспитали в Епископальной. В двенадцать я стал алтарником и продолжал прислуживать все школьные годы. В старших классах я начал ходить в клуб «Юношество за Христа», где приобрел опыт «нового рождения». По прошествии времени последнее кажется немного странным — я и так годами был вовлечён в церковную жизнь, веровал во Христа, молился Богу, исповедовал грехи и так далее. Для чего именно требовалось мне перерождение? Думаю, так я бежал от ада — мне не хотелось переживать вечные мучения наравне с бедными душами, которые не были «спасены»; райский вариант выглядел предпочтительнее. В любом случае, «новое рождение» словно бы перевело мою религиозность на ступеньку выше. Я стал ещё серьёзнее относиться к своей вере и решил поступить в фундаменталистский библейский колледж — Библейский институт Муди в Чикаго, где начал готовиться к церковному служению.

Я старательно изучал Библию — многое училось наизусть. Я мог по памяти цитировать целые книги Нового Завета, стих за стихом. Окончив Муди с дипломом по Библии и Богословию (степень бакалавра они тогда ещё не давали), для получения степени я перешёл в Уитон — евангелический христианский колледж в Иллинойсе (alma mater Билли Грэма). Там я выучил греческий язык настолько, что смог читать Новый Завет в оригинале. Тогда я и решил, что хочу посвятить свою жизнь изучению греческих новозаветных манускриптов, для чего выбрал Принстонскую духовную семинарию — пресвитерианскую школу с великолепным профильным факультетом, где тогда работал Брюс Мецгер — величайший учёный текстолог в стране. В Принстоне я получил первую профессиональную степень для пастырского служения и, наконец, докторскую степень по Новому Завету.

Я даю этот краткий обзор, чтобы показать — я обладал твёрдым знанием христианства и был осведомлен о христианской вере изнутри задолго до того, как утратил свою веру.

Учась в колледже и семинарии, я активно трудился на ряде приходов. У себя дома в Канзасе я покинул Епископальную церковь, поскольку, как бы странно это ни звучало, она не казалась мне серьёзной в религиозном смысле (в свой евангелический период я был тем ещё максималистом). Вместо неё я пару раз в неделю ходил в церковь Плимутского библейского братства (мне казалось, только там собираются настоящие верующие). Живя в Чикаго вдали от дома, я служил молодёжным пастором в Церкви евангельского согласия. В семинарские годы в Нью Джерси я посещал консервативную Пресвитерианскую церковь, а затем Американскую баптистскую церковь. По окончании семинарии меня попросили занять проповедническую кафедру в баптистской церкви, пока они не найдут пастора на полную ставку. А до тех пор целый год в Принстонской баптистской церкви пастором был я, проповедуя каждое воскресенье, проводя молитвенные собрания и библейские занятия, посещая больных и вообще исполняя на приходе обычные пасторские функции.

Но затем, по ряду причин, о которых скажу в дальнейшем, я начал терять веру. Сейчас я утратил её окончательно. Я больше не хожу в церковь, больше не верую, больше не считаю себя христианином. Причиной является вопрос, ставший темой этой книги.

В ранее изданной книге «Искаженные слова Иисуса: Кто, когда и зачем правил Библию» я упомянул, что моя всецелая преданность Библии начала угасать по мере её изучения. Я начал понимать, что Библия представляет собой не столько непогрешимое откровение Бога (взгляд, усвоенный в библейском институте Муди), сколько очень человеческую книгу, несущую все следы рук человеческих: несоответствия, противоречия, ошибки, различные видения различных авторов, живших в разные времена в разных странах и по разным причинам обращавшихся к разным аудиториям, имевшим разные запросы. Но не проблемы с Библией заставили меня отказаться от веры. Мне казалось, эти проблемы просто показывали несостоятельность моего прежнего евангелического подхода к Библии. Я оставался христианином — совершенно убеждённым христианином ещё долгие годы после того, как покинул евангелическое стадо.

Но в конце концов я всё же пришёл к убеждению оставить христианство полностью. Это было непросто. Напротив, я покидал его вопя и брыкаясь, отчаянно цепляясь за веру, которую знал с детства и которую познал ещё глубже в зрелые годы. Однако я дошёл до точки, после которой уже не мог верить. Это очень долгая история, но вкратце она выглядит так: я осознал, что у меня больше не получается согласовывать притязания веры с жизненной реальностью. В частности, я больше не мог объяснить, как всеблагой и всемогущий Бог, действующий в этом мире, допускает такое положение вещей. Для многих людей, живущих на планете, жизнь стала выгребной ямой, полной невзгод и страданий. Я переступил черту, за которой уже не мог верить в существование благого и любящего Вседержителя, бывшего в ответе за происходящее.

Проблема страдания стала для меня проблемой веры. После долгих лет её переживания, после своих попыток объяснения, после попыток понять чужие объяснения (одни были очаровательны своей простотой, другие представляли собой чрезвычайно сложные и богатые нюансами размышления серьёзных философов и богословов), после обдумывания возможных ответов и продолжения борьбы с проблемой, лет девять или десять назад я наконец признал поражение, осознал, что больше не могу верить в Бога как раньше, и признал себя агностиком. То есть я не «знаю», есть ли Бог вообще, но я думаю, что если какой-то есть, то это точно не тот, которого почитает таковым иудео-христианская традиция, и не тот, кто деятельно и властно воздействует на этот мир. И тогда я перестал ходить в церковь.

Теперь я захаживаю туда только в редких случаях, обычно, когда моя жена Сара очень этого хочет. Сара — яркий интеллектуал, выдающийся профессор средневековой английской литературы в Университете Дьюка, и при этом сознательная христианка, активная прихожанка епископальной церкви. Проблемы страдания, с которой я бьюсь, для неё просто не существует. Прямо-таки удивительно, насколько по-разному могут видеть одни и те же вещи умные благонамеренные люди, даже когда дело касается самых важных жизненных установок.

Так или иначе, в последний раз я был в церкви с Сарой в прошлый Рождественский сочельник, когда мы гостили в Англии у её брата Саймона (тоже агностика) в Саффрон Уолден, торговом городке близ Кембриджа. Сара захотела пойти на вечернюю службу в местную англиканскую церковь, и мы с Саймоном, уважая её религиозные взгляды, согласились составить ей компанию.

В молодости я выделял службу Рождественского сочельника в ряду прочих богослужений как самую полную глубоких смыслов. Церковные песнопения и колядки, молитвы и славословия, торжественное чтение Священного Писания, тихие размышления о самой важной из ночей, когда божественный Христос стал человеком и младенцем пришёл в этот мир — эмоционально я по-прежнему сильно привязан к этой службе. История о пришествии Бога в мир для спасения грешников действительно проникает мне в самое сердце. И поэтому я был готов, даже больше не будучи верующим, признать богослужение сочельника душевным и трогательным.

Таковым оно и оказалось, но совсем иначе, чем я ожидал. Звучали песнопения, литургические возгласы, служба шла своим чередом. Но больше всего меня тронула общая молитва. Её не взяли из стандартного молитвослова, а написали специально для этого случая. Вставший в проходе мирянин читал её громко и отчётливо, его голос заполнял всё обширное пространство церкви, ставшей похожей на Вифлеемскую пещеру. «Ты сошёл во тьму и всё изменил», говорил он. «Сойди же во тьму снова». Этот рефрен повторялся в молитве несколько раз, низким и звучным голосом. И на мои глаза навернулись слёзы, когда я сидел там с опущенной головой, слушая и размышляя. Но это не были слёзы радости. То были слёзы отчаяния. Если с пришествием младенца Христа Бог сошёл во тьму, неся миру спасение, то почему мир в таком состоянии? Почему же он не сходит во тьму снова? Где оно, присутствие Бога в мире боли и страдания? Почему тьма настолько всё поглотила?

Я знал, что за словами этой искренней и благонамеренной молитвы скрывалась самая суть библейского послания. Для авторов Библии Бог, создавший этот мир, есть всемогущий Бог любви, который вступается за верных ему, чтобы избавить их от боли и печали, и даровать им спасение — не только в мире грядущем, но и в этом мире, где мы живем сейчас. Это Бог патриархов, который отзывался на их молитвы и творил чудеса для своего народа; это Бог исхода из Египта, который спас свой страдающий народ от горечи рабства; это Бог Иисуса, который исцелял больных, давал зрение слепым, ставил на ноги калек и насыщал голодавших. Где этот Бог теперь? Если он сошёл во тьму и всё изменил, почему всё осталось без изменений? Почему больные по-прежнему страдают от невыносимых мук? Почему дети по-прежнему рождаются с неизлечимыми дефектами? Почему маленьких детей похищают, насилуют и убивают? Откуда эти засухи, заставляющие миллионы людей голодать, ужасно и мучительно жить, чтобы потом также ужасно и мучительно умереть? Если Бог вмешался и спас воинства Израиля от их врагов, почему он не вмешается сейчас, когда полчища варваров и садистов беспощадно громят и сметают целые деревни, города и даже страны? Если Бог трудится в этой тьме, насыщая голодных чудесным умножением хлебов, то почему один ребёнок — просто ребёнок! — умирает от голода каждые пять секунд? Каждые пять секунд.

«Ты сошёл во тьму и всё изменил. Сойди же во тьму снова». Да, я хотел бы присоединиться к этой молитве, верить этой молитве, посвятить всего себя этой молитве. Но я не мог. Тьма слишком глубока, страдание слишком сильно, божественная безучастность слишком очевидна. За то время, что длилось наше богослужение, в мире больше семисот детей умерло от голода, ещё двести пятьдесят из-за грязной питьевой воды и ещё около трёхсот человек умерло от малярии. Не говоря о тех, кто был изнасилован, искалечен, подвергнут пыткам, расчленён и убит. Не говоря ни о безвинных жертвах индустрии работорговли, ни о тех, кто по всему миру страдает от нищеты, ни об обездоленных гастарбайтерах в нашей собственной стране, ни о бездомных и страдающих от психических заболеваний. Не говоря и о безмолвных страданиях, которые приходится ежедневно испытывать многим миллионам сытых и благополучных: боль детей с врожденными пороками развития, детей, погибших в автокатастрофах, детей, бессмысленно унесённых лейкемией; боль от разводов, разбивших семьи; боль от потери работы, потери средств, потери перспектив. И где же Бог?

Некоторые люди думают, что знают ответ. Или их не беспокоят эти вопросы. Но я не из этих людей. Я напряженно размышлял над этими вопросами многие, многие годы. Я слышал ответы и даже если когда-то сам их «знал» и был ими удовлетворён, то теперь всё не так.

Кажется, я знаю, когда страдание начало быть для меня «проблемой». Тогда я ещё был верующим христианином, точнее, тогда я был пастором Принстонской баптистской церкви в Нью Джерси. Однако начать задумываться меня заставило не само страдание, с которым я имел дело на приходе — разрушенные браки, финансовые затруднения, самоубийство подростка — а происходившее за пределами церкви, в академии. В то время, помимо работы в церкви, я писал докторскую диссертацию и на полставки преподавал в Ратгерском университете. (Я был тогда прилично загружен. Вдобавок ко всему, я успел жениться и у нас было двое малышей). Один из курсов лекций, что я вёл в тот год, был для меня новым. Прежде я в основном читал лекции по Ветхому Завету, по Новому Завету вообще и по посланиям апостола Павла в частности. Но тут меня попросили провести курс под названием «Проблема страдания в библейской традиции». Я был не против такой возможности, она показалась мне интересным способом глубже проникнуться Библией. Для это и впрямь стоило лучше изучить ответы, найденные различными библейскими авторами на вопрос о причинах страдания как во всём мире, так и в народе Божьем. Мне было очевидно тогда и очевидно сейчас, что у разных библейских авторов есть разные ответы на вопрос, почему страдает народ Божий: одни (например, пророки) решили, что страдание посылается Богом в качестве наказания за грехи; другие посчитали, что страдания насылают злобные духи, досаждающие людям за их старание жить по заповедям Божьим; третьи полагали, что страдание является испытанием веры для познания степени её твёрдости; и нашлись такие, что сочли мир необъяснимым бардаком, где нам остаётся «есть, пить и веселиться», пока есть такая возможность. И так далее. Мне и тогда казалось, и сейчас так кажется, что если мы хотим увидеть всё богатое разнообразие библейского наследия иудеев и христиан, то помимо прочего нужно установить, как разные авторы ответили на фундаментальный вопрос о страданиях.

И вот для этого курса студенты собрали множество текстов со всей Библии, дополнительно взяли несколько известных книг, где говорится о страдании в современном мире — например, такую классику, как «Ночь» Эли Визеля с наводящим ужас описанием жизни в Освенциме, где он оказался подростком, бестселлер раввина Гарольда Кушнера «Когда с хорошими людьми случаются плохие вещи», и гораздо менее известное, но невероятно трогательное переложение истории Иова Арчибальдом МакЛишем — пьесу «Джей Би». На занятиях студенты исписали кипу бумаг и каждую неделю мы обсуждали соответствующие места из Библии и дополнительно взятых книг.

Семестр я начал с изложения перед студентами классической постановки «проблемы» страдания и объяснения термина «теодицея». Слово «теодицея» было придумано великим мыслителем и эрудитом семнадцатого столетия Готфридом Вильгельмом Лейбницем, написавшим пространный трактат, в котором он пытался объяснить, зачем и почему в мире существует страдание, если Бог всесилен и желает людям абсолютного добра. Термин составлен из двух греческих слов: θεός, означающего «Бог», и δίκη, означающего «правосудие». Иначе говоря, теодицея исследует вопрос, как Бог может быть «справедливым» или «праведным», при том что подвластный ему мир, который, как мы полагаем, он же и создал, переполнен страданием.

Поскольку философы и богословы обсуждали теодицею на протяжении многих лет, они разработали своего рода логическую проблему, которую необходимо решить, чтобы объяснить страдания в мире. Проблема заключена в трёх допущениях, которые по отдельности выглядят истинными, но будучи собраны вместе, вызывают противоречие. Вот они:

Бог всемогущ.

Бог всеблаг.

Существует страдание.

Как три этих высказывания могут быть истинными одновременно? Если Бог всемогущ, то он может делать всё, что хочет и, следовательно, может исключить страдание. Если он всеблаг, то очевидно желает людям только добра и, следовательно, не желает их страдания. А люди страдают. Как это можно объяснить?

Некоторые мыслители пытались отрицать то или иное допущение. Например, некоторые из них оспаривали Божие всемогущество. В частности, к такому конечному выводу приходит раввин Кушнер в своей книге «Когда с хорошими людьми случаются плохие вещи». Согласно Кушнеру, Бог хотел бы вмешаться, чтобы прекратить страдания, но его руки связаны. И он лишь стоит рядом с тобой, давая тебе силы переносить мучения, но прекратить саму муку он не может. Однако для оппонентов это означает ограничение силы Божьей и, по сути, лишь является способом сказать, что Бог на самом деле не есть Бог.

Другие говорили, что Бог не всеблаг (по крайней мере, в традиционном представлении). В большей или меньшей степени этот взгляд свойственен тем, кто считает Бога виновным за все невыносимые страдания, что люди терпят. Об этом говорит Эли Визель, когда гневается на Бога и винит его за то, как он обошёлся со своим народом. Опять же, оппоненты этого не принимают и полагают, что если Бог не есть любовь, то он вовсе и не Бог.

Есть даже такие, кто отрицает третье допущение. Они говорят, что в мире нет никакого страдания. Но таких чрезвычайно мало, и для большинства из нас они неубедительны, если только мы не прячем голову в песок, как страусы, а воспринимаем мир как он есть.

Большинство из тех, кто бьётся с этой проблемой, предпочитает говорить, что все три допущения истинны, но есть своего рода смягчающее обстоятельство, объясняющее противоречие. Например, в классическом представлении ветхозаветных пророков (как мы увидим в следующей паре глав), Бог безусловно всемогущ и всеблаг. Одна из причин страданий же в том, что его народ нарушил его волю и данный им закон, и Бог попускает им скорби, чтобы обратить их к себе и к праведной жизни. Это объяснение вполне работает, когда страдает нечестивый. Но что насчёт нечестивца, процветающего в то самое время, когда праведник сражен безжалостной болью и невыносимым страданием? Как объяснить страдание праведника? Для этого требуется другое объяснение (например, что всё выправится в будущей жизни — этого нет у пророков, но есть у других библейских авторов). Так обычно и делают.

Хотя философ Лейбниц придумал свой термин «теодицея» только в эпоху Просвещения, когда и началось оживлённое философское обсуждение проблемы, по сути «проблема» существовала с незапамятных времён, что признавалось в том числе и самими мыслителями Просвещения. Один из них, английский философ Давид Юм, отметил, что тема ещё две с половиной тысячи лет назад была заявлена Эпикуром — одним из великих философов Древней Греции:

«Старые вопросы Эпикура еще остаются без ответа. Может быть, божество хочет, но не может предотвратить зло? Значит, оно не всемогуще. Если же оно может это сделать, но не хочет, значит, оно недоброжелательно. Если же оно и хочет и может, то откуда же берется зло?»[2]

Когда двадцать с лишним лет назад я вёл в Ратгерсе свой курс о библейской точке зрения на страдания, то вдруг увидел, что студенты оказались удивительным и трудно объяснимым образом далеки от темы. Группа состояла из хороших студентов, умных и прилежных. Но по большей части они были отпрысками белых семей среднего класса, и личный опыт страданий у них практически отсутствовал. Мне пришлось немало потрудиться, прежде чем они хоть как-то осознали, что это реальная проблема.

Чтобы донести до студентов, насколько тяжелы могут быть страдания, я посвятил некоторое время проблеме голода. В это самое время в Эфиопии случился сильнейший голод. Отчасти из-за политической ситуации, но еще больше по вине засухи, восемь миллионов эфиопов начали испытывать острую нехватку продовольствия и жестокий голод. Каждый день в газетах появлялись фотографии этих несчастных — голодающих, отчаявшихся, потерявших всякую надежду. В итоге каждый восьмой из них умер ужасной голодной смертью. Это один миллион человек, умерших от голода в мире, где еды больше, чем достаточно, чтобы прокормить всех своих жителей, в мире, где американским фермерам платят, чтобы они уничтожали свои урожаи, и где большинство американцев потребляет гораздо больше калорий, чем нуждается или хочет их организм. Свои объяснения студентам я иллюстрировал фотографиями голодающих эфиопских женщин с истощёнными малышами на руках, отчаянно нуждающихся в еде, которую им не было суждено получить, так что в конце концов голодная смерть косила матерей вместе с детьми.

Ближе к окончанию семестра мне показалось, что студенты начали понимать. Большинство из них ухватило суть проблемы. В начале курса многие из них думали, что на любой вопрос о страданиях можно ответить довольно легко. Самого популярного среди них ответа и сегодня придерживается, как я подозреваю, большинство людей в нашем западном мире. Он связан со свободной волей. Согласно этой точке зрения, причина, по которой в мире так много страданий, заключается в том, что Бог дал людям свободу воли. Без свободной воли любить Бога и повиноваться ему мы были бы просто роботами, делающими то, на что нас запрограммировали. Но поскольку у нас есть свободная воля любить и повиноваться, у нас также есть свободная воля ненавидеть и выходить из повиновения, откуда и возникает страдание. Гитлер, Холокост, Иди Амин, коррумпированные правительства по всему миру и коррумпированные люди внутри и вокруг них — все это объясняется наличием свободной воли.

В сущности, этот ответ более или менее соответствует тому, что утверждалось некоторыми великими мыслителями Просвещения, включая Лейбница, который утверждал, что люди должны быть свободными, чтобы этот мир стал лучшим из возможных. Для Лейбница Бог всемогущ и поэтому мог создать любой мир, какой хотел. А будучи всеблагим, он, очевидно, хотел создать самый лучший из всех возможных миров. Поэтому наш мир со свободой выбора, дарованной его созданиям, является лучшим из всех возможных миров.

Другие философы отвергали эту точку зрения, и прежде всех Вольтер, так живо, саркастически, и даже смешно описавший в своем романе «Кандид» историю человека, на долю которого выпали столь бессмысленные и случайные страдания и несчастья в этом якобы «лучшем из миров», что он отказался от своего лейбницианского воспитания и приобрёл более рациональный взгляд на вещи: дескать, мы не можем знать всех нюансов творящегося в этом мире, так что стоит просто стараться насладиться им, пока есть такая возможность. Тонкий и убийственно остроумный роман «Кандид» по-прежнему заслуживает прочтения. Если это лучший из возможных миров, то представьте себе, каким был бы худший.

Так или иначе, к большому удивлению моих учеников оказалось, что стандартное объяснение страдания тем, что Бог наделил людей свободной волей, а те неудачно воспользовались данной им свободой, в библейской традиции играет весьма незначительную роль. Библейские авторы не задумывались о возможности отсутствия свободной воли. Конечно, они не знали о роботах или любых других машинах, делающих то, на что они запрограммированы. Но помимо свободной воли у них было много других объяснений, почему люди страдают. Цель нашего курса состояла в том, чтобы обсудить эти объяснения, оценить их и попытаться понять, возможно ли вообще какое-либо решение проблемы.

На самом деле, некоторые проблемы действительно легко объяснить происхождением страдания от свободной воли. Да, можно объяснить политическую борьбу противоборствующих сил в Эфиопии (или в нацистской Германии, или в сталинском Советском Союзе, или в древнем Израиле и Месопотамии) тем, что люди плохо справились с предоставленной им свободой. Но как можно объяснить засуху? Когда она наступает, то не потому, что кто-то решил отменить дождь. Или как объяснить ураган, разрушивший Новый Орлеан? Или цунами, убивающее за одну ночь сотни тысяч людей? Или землетрясения, оползни, малярию, дизентерию? Список можно продолжать. Более того, утверждение, что за всеми страданиями стоит свободная воля, всегда выглядело несколько проблематично, по крайней мере для тех, кто задумывался. Ведь большинство людей, верящих в данную Богом свободу, также верит и в загробную жизнь. Мы полагаем, что у людей в загробной жизни все еще будет свободная воля (они же там не станут роботами, правильно?). И все же, мы полагаем, страданий тогда не будет. Но откуда люди знают, как реализовать свободную волю на небесах, если они не знают, как реализовать ее на земле? В самом деле, если Бог дал людям великий дар — свободу воли, то почему он не дал им достаточно разума, чтобы позволить жить всем вместе счастливо и мирно? Если вы утверждаете, что он всемогущ, то не можете говорить, что он не мог этого сделать. Кроме того, если Бог иногда вмешивается в ход истории, чтобы воспрепятствовать чьему-то проявлению свободной воли — например, когда во время Исхода он погубил воинство фараона (принявшего свободное решение подавить выступление израильтян), или когда во времена Иисуса он накормил народ (людей, собравшихся на проповедь в пустынном месте, и не захвативших с собой достаточно еды), или когда он противодействует злой воле римского наместника Пилата, пожелавшего уничтожить Иисуса, и воскрешает того из мертвых, — так вот если он иногда вмешивается, чтобы противостать свободной воле, почему бы ему не сделать это еще раз? Или, чего уж там, почему не делать это постоянно?

В итоге придётся признать, что ответ покрыт тайной. Мы не знаем, почему свобода воли так хорошо работает на небесах, но не на земле. Мы не знаем, почему для осуществления свободной воли Бог не даёт достаточно ума. Мы не знаем, почему он иногда нарушает свободу волеизъявления, а иногда нет. И это представляет собой проблему, потому что если в итоге мы решаем, что ответ покрыт тайной, то это уже не ответ. Это признание, что ответа нет. «Решение» проблемы через свободную волю в конечном итоге приводит к заключению, что это всё тайна.

Оказывается, это один из распространенных выводов, к которым подводит Библия. Мы просто не знаем, почему существуют страдания. Но другие выводы Библии по данному вопросу распространены ничуть не меньше, вернее, распространены еще больше. Я хотел, чтобы моя группа в Ратгерсе изучила их все, посмотрела, что библейские авторы об этом думали, и оценила сказанное ими.

Основываясь на своем опыте ведения курса, по его окончании я решил, что хочу написать книгу об этом, об исследовании страдания и библейского ответа на него. Но чем больше я думал об этом, тем лучше понимал, что ещё не готов писать на эту тему. В то время мне было всего тридцать лет и, хотя я кое-что повидал, мне было понятно, что этого недостаточно. Такая книга требует многолетних размышлений, более богатого жизненного опыта и более глубокого понимания жизни.

Сейчас я на двадцать лет старше, и всё ещё не могу сказать, что готов. Конечно, я повидал за эти годы намного больше. Я сам пережил намного больше боли, видел боль и страдания других, иногда крупным планом: разбитые семьи, разрушенное здоровье, рак, забирающий близких в расцвете сил, самоубийство, врожденные заболевания, погибших в автокатастрофах детей, бездомность, психические болезни — вы можете составить свой собственный список из своего опыта последних двадцати лет. И я много читал: про геноциды и этнические чистки не только в нацистской Германии, но и в Камбодже, Руанде, Боснии, а теперь и Дарфуре; про теракты, массовый голод, древние и современные эпидемии, про сель, одним махом убивший тридцать тысяч колумбийцев, про засухи, землетрясения, ураганы, цунами.

И всё же, даже с дополнительным багажом двадцатилетнего пережитого опыта и размышлений, я снова чувствую, что не готов написать книгу. Но я предполагаю, что и ещё через двадцать лет я буду чувствовать то же самое, поэтому всё же решил написать её сейчас.

Как я уже говорил, основная цель данной книги — исследовать библейские решения проблемы страдания. Считаю эту задачу важной по ряду причин:

1. Многие обращаются к Библии как к источнику утешения, надежды и вдохновения. Даже для тех людей, которые этого не делают, Библия лежит в основе западной культуры и цивилизации, формируя наш образ мыслей о мире и своём месте в нём (как мне кажется, это верно для всех нас, верующих и неверующих; Библия влияет на наше мышление в большей степени, чем мы склонны ей позволять).

2. Библия предлагает много различных объяснений причины страдания в мире.

3. Многие из этих объяснений противоречат друг другу и тому, что думает большинство наших современников.

4. Большинство людей — будь то верующие библейской традиции или обычные люди с улицы (может, и имеющие смутное уважение к Библии, но не из числа её приверженцев) — не имеет представления о том, какие именно объяснения причины страданий даёт Библия.

За эти годы я разговаривал со многими людьми о проблемах, связанных со страданиями, и меня поражает их реакция. Многие люди, вообще-то, просто не хотят говорить об этом. Для них говорить о страданиях — это всё равно что говорить о туалетных привычках. Они есть, и их нельзя избежать, но это не то, что может быть предметом непринуждённого разговора на вечеринке. Есть другие люди, и таких немало, которые смотрят на проблему просто и снисходительно, и вообще особо на ней не заморачиваются. Мне кажется, их много и среди тех, кто читает настоящую главу. Когда я продолжаю говорить обо всех этих страданиях, происходящих в мире, у них возникает соблазн связаться со мной по электронной почте, чтобы объяснить их причину (это из-за свободной воли, страдания призваны сделать нас сильнее, Бог иногда испытывает нас, и так далее). Другие люди, в том числе некоторые из дорогих мне друзей, понимают, почему лично я считаю это религиозной проблемой, но не считают ее проблемой для себя. Их мнение в своём самом утончённом виде (а у этих друзей всё чрезвычайно тонко) говорит, что религиозная вера не является интеллектуальной системой, объясняющей всё. Вера — это тайна и переживание божественного в мире, а не решение множества проблем.

Я глубоко уважаю эту точку зрения и порой хотел бы разделять её, но уже не могу. Бог, в которого я когда-то верил, активно влиял на этот мир. Он спас израильтян от рабства, он послал Иисуса для спасения мира, он отвечал на молитву, он помогал своему народу, когда тот был в отчаянной нужде, он деятельно проявлял себя и в моей жизни. Но в такого Бога я верить больше не могу, потому что, судя по творящемуся в мире, он не вмешивается ни во что. Могут возразить, что он действует в сердцах страждущих, принося им утешение и надежду в их тяжёлой нужде. Мысль достойная, но насколько я вижу, это совсем не так. Подавляющее большинство людей, умирающих от голода, малярии, или от СПИДа, не чувствует никакого утешения или надежды вообще, тело испытывает муку, а душа — одиночество и безысходную тоску. Можно снисходительно заметить, что будь у них вера, они бы чувствовали иначе. Нет, не думаю. Оглядитесь вокруг!

Как бы то ни было, главная цель этой книги — изучение библейских объяснений причины страдания. Надо посмотреть, что они собой представляют, определить, чем они могут быть полезны для мыслящих людей, пытающихся в реальной жизни справиться со своими или чужими страданиями, и оценить их адекватность в свете реалий нашего мира. Как я уже сказал, для многих читателей Библии является неожиданностью, что некоторые из этих объяснений не соответствуют их ожиданиям, а некоторые противоречат друг другу. Я постараюсь показать, например, что книга Иова имеет два набора объяснений проблемы — один находится в начале и конце самой истории Иова, другой — в диалогах между Иовом и его друзьями, которые занимают большую часть текста. Эти две точки зрения противоречат друг другу. Более того, обе точки зрения отличаются от объяснения пророков. А профетическое объяснение, прослеживаемое на протяжении большей части Ветхого Завета, противоречит взглядам иудейских «апокалиптиков», таких как Даниил, Павел и даже Иисус.

Мне важно донести, что Библия обладает широким спектром ответов на проблему страдания. Потому что если это понять, то станет ясно, как сильно заблуждаются люди, видящие в Библии книгу, где каждому вопросу соответствует один простой ответ. Ведь многие подходят к Библии, как к шведскому столу, выбирая лишь то, что им удобно и подходит их взглядам. Они не замечают, что Библия представляет собой чрезвычайно сложное и замысловатое переплетение взглядов, ракурсов и идей. Например, в нашем мире есть миллионы людей, страдающих из-за социального отчуждения по причине своей сексуальной ориентации. Отчасти это социальное отчуждение исходит из среды простых библейских верующих, которые уверены, что гомосексуальные отношения осуждаются в Писании. Как оказалось, это дискуссионный вопрос, по которому серьезные ученые имеют разные мнения.[3] Но кроме того, осуждение гомосексуальных отношений по принципу «потому что Библия это осуждает» — это тот самый случай, когда люди предпочитают принять те части Библии, которые их устраивают, и игнорируют всё остальное. Ведь там же, где в Библии осуждаются однополые отношения, также требуется, например, до смерти забивать камнями своих детей за непослушание, казнить любого, кто работает в субботу или ест свинину, и осуждать каждого, кто носит рубашку из смешанной ткани. Ни один из этих законов не важнее других — все они являются частью библейского закона. Тем не менее, в некоторых частях общества гомосексуальные отношения осуждаются, а есть сэндвич с ветчиной во время обеденного перерыва в субботний рабочий день считается вполне приемлемым.

Поэтому важно видеть, что говорит Библия в целом, и не притворяться, что она умалчивает о чём-то, противоречащем чьей-то личной точке зрения. Оценки требует всё, о чём говорит Библия. Здесь речь не о том, чтобы выставлять себя Богом, определяя, что является божественной истиной, а что нет, но о том, чтобы использовать свой разум для должной оценки сказанного библейскими авторами, будь то вопросы страданий, сексуальных предпочтений, работы в выходные дни или выбора еды и одежды.

Сказав это, я должен подчеркнуть, что цель книги не состоит в том, чтобы убедить вас, мой читатель, разделить мою точку зрения на страдание, Бога или религию. Я не заинтересован в том, чтобы уничтожать чью-либо веру или лишать людей их религии. Я не собираюсь никого убеждать стать агностиком. В отличие от других агностиков и атеистов, издавших свои книги за последнее время, я не думаю, что когда дело доходит до важных жизненных вопросов, то каждый разумный и мыслящий человек должен в конце концов увидеть мир таким, каким его вижу я. Но я знаю, что многие мыслящие люди задумываются о страданиях. Это в немалой степени потому, что все мы страдаем, и многие из нас страдают сильно. Даже те из нас, кто хорошо обеспечен, хорошо образован, о которых хорошо заботятся — даже мы можем разочароваться в своей работе или вовсе неожиданно её лишиться, потерять средства к существованию, здоровье, ребенка; может обнаружиться рак, сердечные заболевания или СПИД; все мы в конечном итоге страдаем и все умрём. Об этих вещах стоит думать, и при этом стоит посмотреть, как до нас о них думали другие — в данном случае те, кто составил книги, ставшие Библией, самой продаваемой книгой всех времен, которая легла в основу нашей цивилизации и культуры.

Моя цель в том, чтобы помочь людям в их размышлениях о страданиях. Конечно, об этом уже написано много книг. Но на мой взгляд многие из этих книг либо интеллектуально несостоятельны, либо нравственно сомнительны, либо практически бесполезны. Некоторые из них пытаются дать простой или понятный ответ на вопрос, почему люди страдают. Для людей, которые предпочитают простые ответы, эти книги могут быть полезны. Но тех, кто пытается разобраться с жизненными вопросами всерьёз и вовсе не находит простые ответы удовлетворительными, такие книги лишь раздражают и действуют им на нервы, а пользы от них никакой. Тем не менее, о страдании написано много примитивного шлака. Время идёт, но благочестивые или снисходительные (и при этом невообразимо старые) ответы по-прежнему хорошо продаются.[4]

Нравственно сомнительными мне кажутся книги (особенно те из них, что написаны интеллектуальными богословами или философами), которые разбирают вопрос о зле абстрактно, пытаясь дать интеллектуально удовлетворительный ответ на вопрос теодицеи.[5] То, что я нахожу нравственно неприемлемым во многих таких книгах, это их бесконечная отдаленность от реальной боли и страданий, происходящих в нашем мире. Они рассматривают зло как «идею», а не как опытную реальность, которая рвёт человеческую жизнь на куски.

Эта книга как не даст простого ответа, так и не станет применять философский подход, со всеми его сложными интеллектуальными концепциями и труднопонимаемыми утверждениями, использующими мудрёную специфическую лексику. Предмет моего интереса здесь ограничен некоторыми древними и традиционными размышлениями о зле, найденными в основополагающей книге иудео-христианской традиции.

Будут рассмотрены следующие вопросы:

Что говорят о страдании библейские авторы?

Даётся ими одно или несколько объяснений?

Какие из них противоречат другим и какое это имеет значение?

Насколько мы, жители XXI века, способны понять объяснения, данные в различных контекстах много столетий назад?

Коль скоро предметом наших размышлений является один из самых насущных и мучительных вопросов человеческого существования — почему мы страдаем, то я надеюсь, что рассматривая древние тексты, из которых состоит Библия, мы получим новые силы для более ответственной и сознательной борьбы с поднятыми в них проблемами.

 

Глава вторая

Бог разгневан на грешников: классическое объяснение страданий

 

 

Страдание и Холокост  

 

Разве можно обсуждать проблему страданий, не начав с Холокоста, самого чудовищного преступления против человечества за всю мировую историю? Относительно легко привести официальные данные о количестве убитых нацистской машиной смерти, но почти невозможно представить глубину и масштабы страданий. Шесть миллионов евреев, хладнокровно убитых просто за то, что они были евреями. Был уничтожен каждый третий еврей на планете. Были убиты пять миллионов неевреев — славян, цыган, гомосексуалистов, религиозных «девиантов» и других. В общей сложности одиннадцать миллионов человек погибли, причем не в боях, как сражающиеся противники, а как люди, неугодные власти и за это жестоко убитые. Сухие цифры некоторым образом приглушают этот ужас. Но важно помнить, что каждый из убитых был человеком с личной историей, человеком из плоти и крови со своими надеждами, страхами, любовью, ненавистью, семьёй, друзьями, имуществом, желаниями и мечтами. У каждого из них была своя история, или была бы, если бы они остались в живых, чтобы рассказать ее.

Подлинные истории тех, кто выжил, будут преследовать вас и сниться по ночам — истории тех, кто голодал, кого избивали, унижали, на ком ставили эксперименты, кто гнул спину на непосильной работе почти до смерти в грязных и бесчеловечных условиях. С ними обращались, как не обращаются даже со скотом.

Некоторые массовые уничтожения особо памятны: около трех миллионов евреев из Польши, полтора миллиона из России, все еврейское население некоторых небольших местечек. Из Будапешта 440 000 евреев были депортированы в мае 1944 года; 400 000 из них были убиты в Освенциме. Когда немцы в октябре 1941 года захватили советскую Одессу, в ней находилось около 90 000 евреев.[6] Большинство из них было уничтожено в тот же месяц. Как потом выяснилось, то же самое происходило в окрестных деревнях:

«Осенью 1941 года отряд эсэсовцев появился в одной из деревень и арестовал всех евреев. Их выстроили перед канавой у дороги и велели раздеться. Затем командир подразделения СС заявил, что евреи развязали войну и что собравшиеся люди должны за это заплатить. После этого выступления взрослые были расстреляны, а дети забиты прикладами. Тела облили бензином и подожгли. Ещё живых детей тоже бросали в огонь.»[7]

Детей сжигали заживо. Об этом настойчиво повторяют самые разные источники.

Большинство евреев было убито в лагерях. Примо Леви, едва ли не самый известный и читаемый автор из числа узников, выживших в Освенциме, оставил одни из самых первых личных воспоминаний в своем «Репортаже из Освенцима»[8]. Леви был в числе 650 человек, которых затолкали в вагоны для скота и отправили в Освенцим из родного города Фоссоли в Италии. Из них выжили только двадцать четыре. По прибытии около 525 человек сразу отправили в газовые камеры. В течение пары часов они были умерщвлены и отправлены транспортёром в печь. Еще сто человек умерли в лагере от каторжной работы. Бесчеловечные условия тщательно задокументированы. Вот что говорил сам Леви чуть менее двух лет после событий:

«До февраля 1944 года там не было медицинского обслуживания, и больные не имели возможности лечиться, но были вынуждены работать как обычно, каждый день, пока не падали прямо за работой от истощения. Естественно, такое происходило часто. В смерти удостоверялись особым образом; задача была возложена не на врачей, а на двух человек, вооружённых бичами из воловьих жил, которые должны были избивать упавшего в течение нескольких минут. Если после избиения тот оставался недвижим, его считали мертвым и тело немедленно отправляли в крематорий. Если же, наоборот, тот двинулся, то это означало, что он все-таки не умер, и его заставляли вернуться к работе.»[9]

Холодная эффективность нацистской машины убийства нигде не передана так беспристрастно, как в автобиографии коменданта лагеря Освенцим Рудольфа Гесса[10], написанной им на досуге во время Нюрнбергского трибунала. Не без гордости он описывает, как сам придумал сначала применить пестицид для крыс, газ Циклон Б, для одновременного уничтожения сотен людей, а затем использовать специальные крематории для утилизации трупов. Демонстрируя привязанность к своему творению, он вспоминает, как построил два больших крематория в 1942-43 годах: «Они имели пять трёхкамерных печей и могли сжечь в течение 24 часов около 2.000 трупов».[11] Было и два крематория поменьше. Это была машина убийства, каких мир прежде не видывал. Как вспоминает Гесс, «наибольшее количество удушенных и сожжённых в течение 24 часов составило примерно 9.000»[12], и это выглядит так, словно он пишет о каком-то соревновании.

Как ни ужасно, но газовая камера была в некотором роде предпочтительнее других вариантов. Миклош Нисли, еврей венгерского происхождения, прежде имел медицинскую подготовку, и в лагере стал ассистентом безумного доктора Менгеле. Им было сделано большинство нужных тому вскрытий (например, близнецов, поскольку Менгеле «экспериментировал», пытаясь сделать арийских женщин вдвое продуктивнее), и он рассказал о том, что происходило, когда газовые камеры оказывались переполнены жертвами. «Лишних» вытаскивали, пинками и криком, чтобы застрелить их в затылок перед огромным костром, сложенным внутри глубокого рва, и затем бросить в огонь. Кто был убит сразу, тому повезло: «…лучший стрелок первого крематория обершарфюрер Мюсфельд стрелял второй раз в любого, кто не был убит с первого выстрела. Обершарфюрер Молле не тратил время на такие пустяки. Здесь большинство людей бросали в костёр заживо.»[13]

В других случаях, с детьми, поспешность убийства означала, что не было вообще никакой пулевой анестезии. На Нюрнбергском процессе польская женщина Северина Шмаглевская дала особенно запоминающуюся картину событий. Её освободили из Освенцима в январе 1945 года, где с октября 1942 года она более двух лет пыталась выжить. На суде она описала процесс «отбора», в ходе которого некоторые евреи были отправлены в трудовой лагерь, в то время как большинство — включая всех женщин с детьми — были немедленно убиты. В этом отрывке допрос ведётся советским обвинителем Смирновым:

«Смирнов: Скажите, свидетель, были ли Вы очевидцем фактов, когда детей отправляли в газовые камеры?

Шмаглевская: Я работала очень близко от железнодорожной ветки, которая вела в крематорий. Иногда по утрам я проходила возле помещения немецкого клозета, откуда я тайно могла присматриваться к транспортам. Тогда я видела, что вместе с евреями, которых привозили в концлагеря, приезжало много детей. Иногда в семье имелось несколько детей. Трибунал, вероятно, знает, что перед крематорием имел место отбор — селекция. … Те женщины, которые несли детей на руках или везли в колясках или которые имели более взрослых детей, вместе с этими детьми посылались в крематорий. Детей отделяли от родителей перед крематорием и вели их отдельно в газовую камеру. В то время, когда больше всего евреев уничтожалось в газовых камерах, вышло распоряжение, что детей будут бросать в печи крематория без того, чтобы их раньше задушить газом.

Смирнов: Как следует Вас понимать: их бросали в огонь живыми или перед сожжением их убивали другими способами?

Шмаглевская: Детей бросали живыми. Крик этих детей был слышен во всем лагере.»[14]

Детский крик из пылающих печей.

К тем, кого не убили, а отобрали для трудового лагеря, вряд ли отнеслись лучше. Они постоянно голодали, подвергались жестокому обращению, избивались и в большинстве случаев в буквальном смысле работали до смерти. Уже упоминавшийся ассистент Менгеле Миклош Нисли подсчитал, что в результате такого обращения подавляющее большинство умирало в течение трех или четырех месяцев. И это происходило не только в Освенциме: другие лагеря были такими же или ещё хуже. Например, концлагерь Белжец насчитывал сотни тысяч заключенных. Известно, что выжил только один.[15]

Если выйти за пределы статистики, чисел, за пределы даже сводящего с ума личного опыта этих миллионов людей, с которыми нечеловечески обращались и зверски убивали, если попытаться понять все это, получится ли у нас осознать Холокост? Отложив на мгновение пять миллионов неевреев, которые были убиты, как мы можем постичь безжалостное истребление шести миллионов евреев? Евреи были предназначены стать избранным народом Божьим, избранным Богом, чтобы пользоваться его особой милостью в обмен на преданность ему. Были ли евреи избраны для этого ?

Как ни тяжко в это поверить, но в мире есть христиане, которые утверждают, что для этого. Это одно из многих проявлений антисемитизма, который по-прежнему процветает в наши дни так же, как и во время погромов в Восточной Европе, во времена инквизиции, на протяжении всего Средневековья доходя до раннего периода церкви. Сразу после Второй Мировой войны немецкая Евангельская конференция в Дармштадте — в стране, ответственной за геноцид, — заявила, что еврейские страдания во время Холокоста были божественным посещением, и призвала евреев перестать отвергать и распинать Христа.[16] То было не лучшее свидетельство о немецком христианстве. Ведь как ни посмотри на дело, подавляющее большинство погибших при Холокосте были невинными жертвами, простыми людьми вроде нас с вами, только лишенными своих домов, семей, привычной жизни и подвергшимися неописуемой жестокости.

Как Бог мог позволить этому произойти? И одну невинную смерть было бы трудно объяснить: один пятилетний мальчик был задушен газом, один подросток заморен голодом, одна мать троих детей заморожена живьём, а один порядочный врач, химик, финансист или учитель избит в кровь и застрелен за отказ подняться на ноги. Но мы говорим не об одной, двух или трех таких смертях. Мы говорим о шести миллионах евреев и пяти миллионах остальных. Потребовалось бы много томов, чтобы подробно описать боль, унижение и страдания; самому миру не вместить бы написанных книг. Как Бог мог позволить этому случиться с кем бы то ни было вообще, не говоря уже о «богоизбранном народе»?

Суть современной философской проблемы теодицеи, пребывающей с нами начиная с эпохи Просвещения, в том, чтобы объяснить существование Бога одновременно со столь бессмысленной болью и страданием. Для древних народов, однако, никогда или почти никогда не вставал сам вопрос о реальности существования Бога (или богов). Но вставал вопрос, как объяснить отношение Бога (или богов) к людям, учитывая состояние мира. Учитывая, что Бог одновременно и выше сего мира, и связан с ним, (а почти каждый древний человек понимал Бога именно так), как можно объяснить, что люди при этом страдают?

Многие библейские авторы были озабочены этим вопросом, даже одержимы им. От Бытия (первой книги Библии) до Откровения (последней книги) они бьются над этим вопросом, обсуждают его, мучаются с ним. Очень большая часть Библии посвящена его решению. Если Бог избрал евреев или (и? вместо них?) христиан в качестве своего народа, то почему они испытывают такие ужасные страдания? По правде говоря, и грешники в руках разгневанного Бога не испытывали в древнем мире ничего подобного Холокосту. Для этого потребовались технологические «достижения» современности: способность перевозить миллионы людей по железной дороге, убивать тысячи людей газом и сжигать сотни в специально построенных крематориях. Но и в древнем мире, конечно, было множество убийств и ужасных страданий всех видов, вызванных самыми разными обстоятельствами: были военные поражения, жестокость к пленникам и пытки, были засухи, голод, мор, эпидемии, врожденные заболевания, младенческая смертность, детоубийство, и так далее.

Когда подобное происходило, то как древние авторы это объясняли?

Одно из их самых распространенных объяснений, которым заполнены многие страницы Ветхого Завета, может показаться упрощенным, противоречивым, устаревшим или просто абсолютно неверным для многих современных людей. Оно заключается в том, что люди страдают, потому что Бог хочет, чтобы они страдали. А почему Бог хочет, чтобы они страдали? Потому что они ослушались его, и он наказывает их. Древние израильтяне имели ясное ощущение Божьей силы, и многие из них были убеждены, что ничто не происходит в этом мире, если это не сделал Бог. Если Божий народ страдает, так это потому, что Бог гневается на него за то, что он повёл себя не так, как следовало. Страдание приходит в качестве наказания за грех.

Откуда взялся этот взгляд и как его проясняет библейский контекст? Чтобы вникнуть в смысл этого «классического» объяснения страдания как наказания за грех, нам придётся немного вспомнить библейскую историю.

 

Страдание как наказание: Немного библейской истории  

 

Религия Древнего Израиля укоренена в исторических преданиях, которые передавались из поколения в поколение на протяжении многих веков. Сами по себе книги Библии являются конечным письменным продуктом этого длительного периода устного (и отчасти записанного ранее) предания. Первые пять книг Ветхого Завета, иногда так и называемые Пятикнижием или Торой (что означает «инструкция», «руководство», или «закон», поскольку они содержат закон Моисея),  подробно излагают многие из этих важных древних преданий со времён сотворения мира в книге Бытия, через времена еврейских праотцов (отца евреев Авраама, его сына Исаака, сына Исаака — Иакова, и двенадцати сыновей Иакова, которые стали основателями «двенадцати колен» Израиля; все это изложено в книге Бытия), через порабощение еврейского народа в Египте (книга Исхода), к его спасению от рабства под началом великого Моисея, который вывел народ из Египта, а затем получил Закон Божий (Тору) от самого Бога на горе Синай (книги Исход, Левит и Числа). Пятикнижие продолжает описывать скитания израильтян по пустыне (Числа), пока те не оказались на пороге входа в Ханаан, землю, которую Бог обещал им дать (Второзаконие). Традиционно считалось, что эти книги были написаны не кем иным, как самим Моисеем (около 1300 г. до н. э.), хотя сами книги на это не претендуют, и ученые уже более 150 лет убеждены, что они были написаны гораздо позже на основе источников, бывших в устном обращении в течение многих веков. Сегодня ученые считают, что за Пятикнижием стояли и различные письменные источники. Как правило, они датируют его окончательное формирование в известном нам виде примерно восемью сотнями лет после смерти Моисея.[17]

Когда бы ни было написано Пятикнижие, оно содержит очень древние представления о взаимоотношении Израиля с Богом, единственным истинным Богом, творцом неба и земли. Многие древние израильтяне считали предания Торы не только исторически достоверными, но и богословски значимыми. Согласно этим преданиям, Бог избрал Израиль своим особым народом еще до того, как тот стал народом. После того, как мир был создан, затем уничтожен потопом и снова заселён (Быт 1-11), Бог избрал одного человека — Авраама, чтобы тот стал отцом великого народа, особым образом связанного с Господом. Господь дарует потомкам Авраама особое благоволение, и через это они станут народом Божиим. Но через два поколения после Авраама его семья, спасаясь от голода в земле Израиля, была вынуждена удалиться в Египет. Там она размножилась и превратилась в большой народ. Опасаясь многочисленности и силы народа Израиля, египтяне угнетали его, причиняя тяжкие страдания.

Но Бог вспоминает свое обещание Аврааму сделать его отцом сильного народа, и чтобы освободить евреев от египетского рабства, даёт им сильного лидера — Моисея. Чтобы заставить египетского фараона освободить людей Израиля, Моисей совершает много чудес. В конце концов тот вынужден уступить, и евреи бегут в пустыню. Но фараон меняет своё решение и преследует сынов Израилевых, однако терпит полное поражение от руки Божией, уничтожившей фараона со всем его войском, лишь только израильтяне перешли «Красное море» (или «море тростника» в другом переводе). Затем Бог приводит народ Израиля на священную гору Синай, где даёт Моисею десять заповедей и остальную часть иудейского закона, и устанавливает с евреями свой завет (или «мирный договор»). Они становятся его заветным народом, то есть он заключает с ними некое политическое соглашение или мирный договор. Они станут его избранным народом, который он будет охранять и защищать вечно, как он уже делал, когда они были порабощены в Египте. А взамен они будут соблюдать его закон, который предписывает, как люди должны служить Богу (большая часть книги Левит излагает подробности) и выстраивать отношения между собой.

За Пятикнижием следует другая группа исторических книг Ветхого Завета: в иудейской традиции это книга Иисуса Навина, Судей, книги Самуила и Царств. Они рассказывают историю дальше, показывая, как Бог дал обетованную землю Израилю (там уже жили люди, поэтому израильтяне должны были уничтожить их на войне, что описано в книге Иисуса Навина); как он управлял ими через местных харизматических лидеров (книга Судей); как образовалась монархия (1-я книга Царств), и что происходило в объединенном царстве, когда Север и Юг оба находились под властью одного царя (в правление Саула, Давида и Соломона), а затем в разделенной монархии, когда царство распалось на две части — Израиль на севере и Иудею на юге. Помимо прочего, в этих книгах описываются бедствия, поражавшие народ Израиля на протяжении многих лет; их кульминацией стало уничтожение народа Израиля (Северного царства) в 722 году до н. э. от рук ассирийцев, первой «мировой империи» Междуречья, и уничтожения Иудеи (Южного царства) полтора века спустя в 586 г. до н. э. вавилонянами, прежде победившими ассирийцев.

Я не собираюсь обсуждать здесь исторический вопрос, имело ли место что-то из описанного (особенно в Пятикнижии) в действительности. Некоторые ученые считают, что описание событий от Бытия до Второзакония весьма исторично, другие считают, что это гораздо более поздний вымысел и, вероятно, большинство согласно, что в основе этих преданий есть некая историческая основа, существенно разросшаяся в устной традиции по мере многократных пересказов в течение столетий.[18] Не вызывает сомнений, что многие древние израильтяне верили в эти предания о своём прошлом. Что народ Израиля был избранным народом Божьим. Что Бог вступил в особые отношения с их предками, избавил их от рабства в Египте, дал им свой Закон и даровал им землю обетованную. Этот Бог был Господом всемогущим, создателем неба и земли и властелином над всем, что существует. Он был могуществен и достигал грандиозных результатов на земле одним свои словом. И он был на стороне крошечного Израиля, согласный охранять и защищать свой народ, чтобы тот процветал на земле, полученной от Бога в обмен на свою преданность ему.

Учитывая это богословие избрания — что Бог избрал народ Израиля, чтобы быть в особых отношениях с ним — каковы были предположения древних израильских мыслителей, когда все пошло не так, как планировалось или ожидалось? Что они могли сказать о военных поражениях, политических неудачах или экономических трудностях Израиля? Как они объясняли страдания народа Божия от голода, засухи и мора? Как они объясняли не только национальные, но и личные страдания, когда люди голодали или получали серьезные раны, когда их дети рождались мертвыми или инвалидами, когда они переживали ужасающую нищету и личные потери? Если Бог — могущественный творец, и если он избрал Израиль и обещал ему успех и процветание, как объяснить страдания Израиля? В конце концов Северное царство было полностью разрушено иностранным государством. Как это могло случиться, если Бог избрал евреев своим народом? Еще через 150 лет было разрушено и Южное царство. Почему Бог не защитил его, как обещал?

Этими вопросами, естественно, задавались, страстно задавались многие израильтяне. Группа мыслителей, известных как пророки, дала на этот вопрос самый недвусмысленный ответ. Пророки утверждали, что бедствия обрушивались на народ Израиля потому, что он ослушался Бога и страдает в наказание. Бог Израиля был не только Богом милости, он был также и Богом гнева, и когда народ грешил, то расплачивался за это.

 

Введение в книги пророков  

 

Писания пророков сегодня являются одной из самых непонятых составляющих Библии, в немалой степени потому, что они обычно читаются вне контекста.[19] Многие наши современники, особенно из числа консервативных христиан, читают пророков так, словно те были прорицателями, предсказывавшими события, которые должны были сбыться в наши времена, спустя более чем две тысячи лет. Такой подход к Библии совершенно эгоцентричен (это всё обо мне!). Но у библейских писателей был свой контекст и, как следствие, своя повестка дня. И эти контексты вместе с повестками — не наши. Пророки беспокоились не о нас, они беспокоились о себе и о жившем в их время народе Божьем. Неудивительно, что большинство людей, которые читают пророков таким образом (они предсказали конфликт на Ближнем Востоке! они предвидели Саддама Хусейна! они рассказывают нам об Армагеддоне!) просто берут тот или иной стих или отрывок отдельно, а не читают пророков целиком. Если же читать пророков от начала до конца, становится ясно, что они писали для своего времени. Они и в самом деле часто указывали точное время написания — например, при каких царях, чтобы их читатели могли понять историческую ситуацию, к которой обращались авторы.

Кто такой пророк? В еврейской Библии есть, грубо говоря, два вида пророков. Первые, вероятно, исторически составляли большинство — они принадлежали устной традиции. То есть, они говорили за Бога, передавали (в своём понимании) Божье послание его народу, чтобы народ знал, чего хочет Бог, чтобы народ поступал так, как хочет Бог, в частности, чтобы знал, что следует делать, чтобы сохранить Божие благоволение (например, см. 1 Цар 9; 2 Цар 12). Другие пророки, которые нам известны лучше, относились к письменной традиции. Их устные воззвания от лица Божия записывались на древнем эквиваленте бумаги. Писания некоторых древних израильских пророков впоследствии стали частью Библии. В наших переводах Библии они делятся на «больших» пророков (это Исайя, Иеремия и Иезекииль) и «малых» (Осия, Иоиль, Амос, Авдий, Иона, Михей, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Захария и Малахия). Данное различие не предполагает, что одни пророки важнее других, а лишь указывает, чьи тексты длиннее. При этом ряд малых пророков доносит очень важные идеи.

Всех этих пророков воедино связывает то, что они передавали Божие послание: в меру своего понимания транслировали Божие слово Божьему народу. Они и сами видели себя рупорами Бога, и часть аудитории воспринимала их в этом качестве. Они передавали Божие послание людям в конкретных ситуациях, рассказывали им, что, по мнению Бога, они делают неправильно, что им нужно сделать правильно, как им нужно измениться, и что произойдет, если они откажутся. Вопрос о том, «что произойдет, если они откажутся», является самым долгосрочным «предсказанием» пророков. Они не говорили, что произойдет в отдалённой перспективе, спустя тысячи лет после их собственного времени. Они обращались к своим современникам и объясняли им, что Бог хочет, чтобы они сделали, и что он сделает с ними, если они не послушаются.

Как правило, и сами пророки верили, что непослушание их наставлениям, переданным от Бога, влечёт за собой тяжёлые последствия. В их представлении Бог был полновластен над своим народом, чувствовал свою обязанность и был полон решимости следить, чтобы они вели себя должным образом. Если они его не послушают, то он накажет их, как наказывал прежде. Он вызовет засуху, голод, нищету, внутренние неурядицы и поражение от внешнего противника. Прежде всего, военное поражение. Бог, который уничтожил египетские армии, когда освобождал свой народ из рабства, уничтожит и сам народ, если тот не будет себя вести, как подобает народу Божьему. Поэтому с точки зрения пророков неудачи, выпавшие на долю людей, многие из понесённых ими тягот и страданий, исходят непосредственно от Бога в качестве наказания за грехи и побудительной причины к исправлению. (Как мы увидим дальше, пророки также полагали, что в чужих страданиях часто виноваты и сами люди, поскольку богатые и сильные, например, угнетали бедных и слабых — именно за такие грехи Бог наказывает народ.)

Большинство пророков письменной традиции несло своё служение во времена двух великих бедствий, пережитых древним Израилем: разрушения Северного царства ассирийцами в VIII в. до н. э. и разрушения Южного вавилонянами в VI в. Чтобы вы поняли конкретные темы, интересующие этих авторов, я особо выделю некоторых из них. Выбранные мною писатели отражают взгляды остальных, просто свои послания о грехе и наказании они преподнесли в особенно наглядном и выразительном виде.[20]

 

Амос из Фекои  

 

Одно из самых ярких отображений профетического отношения к связи между грехом и страданием можно найти в такой жемчужине Ветхого Завета, как книга пророка Амоса.[21] Из неё мы мало узнаем лично об Амосе, не упоминающемся также ни в одной другой книге Библии. Амос лишь сообщает о себе, что он с юга, то есть из страны Иуды, из небольшой деревни Фекоя на холмах к югу от Иерусалима (1:1). Он дважды называет себя пастухом (1:1; 7:14) и один раз садовником, собиравшем плоды сикоморы (7:14). Исходя из этого его обычно считают представителем низших классов, но учитывая его грамотность и явное владение риторикой, он вполне мог быть относительно процветающим землевладельцем со своими собственными стадами. Так или иначе, он не был поборником богатых высших классов; напротив, большая часть его книги направлена против тех, кто приобрел богатство за счет бедных. Он верил, что Израиль скоро постигнет суд именно из-за злоупотреблений богачей. Двигаясь из своего южного края и предвещая Божий суд над царством, Амос прежде всего обращал свои пророчества против Севера.

Вступление (1:1) относит его пророческое служение ко временам, когда царем Северного царства был Озия (783–742 гг. до н. э.), а царем Южного был Иеровоам (786–746 гг. до н. э.). То было относительно спокойное и мирное время в жизни разделенного царства. Ни крупная иностранная держава на юге (Египет), ни ещё более крупное государство на северо-востоке (Ассирия), не представляли непосредственной угрозы спокойствию народов, живущих в земле обетованной. Однако назревали скорые перемены. Амос предрекал, что Бог воздвигнет чужое царство против своего народа, ибо тот нарушил его волю и попрал его завет. Следствием грядущих событий Амос видел военные поражения и катастрофу. В итоге он оказался прав.[22] Через двадцать лет после мирного правления Озии Ассирия напрягла свои мускулы и напала, уничтожив Северное царство и рассеяв его народ. Но когда Амос делал свои страшные предсказания, они, скорее всего, выглядели слишком мрачными, чтобы им верили, ведь евреи были вполне довольны своей жизнью, особенно те, кто за мирное время успел разбогатеть.

Начав пророчествовать, Амос задаёт тон, в котором продолжит всю свою книгу. Он грозит страшными разрушениями соседям Израиля. Разрушениями, которые совершит Бог в наказание за их грехи.[23] Сначала он изрекает пророчество против столицы Сирии, Дамаска, за его уничтожение меньшего города Гилада:

 

Так говорит Господь:

«За преступления, одно за другим творимые,

не отвращу наказания от жителей Дамаска!

Ведь они Гилад обмолотили

салазками молотильными с железными зубьями.

Потому предам Я дом Хазаэля огню,…

Сокрушу засовы на вратах Дамаска,

лишу жизни властителя долины Авен». (1:3–5)

 

Развязавших войну жителей Дамаска ожидает поражение (пожар и разбитые врата). То же самое произойдёт с филистимским городом-государством Газой:

 

Так говорит Господь:

«За преступления, одно за другим творимые,

не отвращу наказания от жителей Газы!

В плен всех подряд уводили они,

чтоб в рабы продавать в Эдоме.

Потому предам Я огню стены Газы,

и пожрет он городские чертоги ее.

Лишу жизни жителей Ашдода» (1:6–8)

 

И так далее. В первой и второй главе Амос в сходных выражениях обещает военное поражение и расправу семи соседям Израиля. Легко представить себе его читателей в Израиле, которые согласно кивают головами: «Так им и надо! Именно этого они и заслуживают — пусть Бог их накажет!»

Но вот Амос переводит указующий перст на самих израильтян, и с тем же пылом объявляет им, что они сами будут жестоко наказаны Богом, которого считали своим сторонником:

 

Так говорит Господь:

«За преступления, одно за другим творимые,

не отвращу наказания от Израиля!

Там прибыли ради продают в рабы

человека порядочного,

и нищего — за пару сандалий;

по головам бедняков ходят,

как по пыльной дороге,

некуда там человеку слабому податься;

и отец и сын его блудят

с одной и той же девицей,

оскверняя святое имя Мое…

Так знайте же: придавлю Я вас, застонете вы,

под гнетом застонете, как повозка,

снопами груженная,

так что и проворный убежать не сможет,

и могучий всякой силы лишится,

и даже самый опытный воин

жизни своей не спасет;

не устоит и лучник умелый,

не помогут и самому быстрому ноги его,

и никакой всадник не сохранит жизни своей.

В тот день самый храбрый из воинов,

оружие свое бросив, в бегство обратится!» -

это вещее слово Господне. (2:6-16)

 

Грехи собственного народа Божьего, Израиля, приведут к его поражению. Это грехи как социального, так и религиозного характера. В социальном плане люди угнетали бедных и нуждающихся, и самым скандальным образом нарушали закон, данный Богом (отец и сын занимались сексом с одной и той же женщиной; см. Левит 18:15, 20:12). Как далее указывает Амос, эти грехи особенно серьёзны, потому что Израилю надлежало быть Божьим избранным народом, и поэтому его наказание будет тем более суровым: «Из всех народов земли вас одних я избрал, потому и будете вы в ответе за все беззакония ваши» (3:1). Более того, характер этого наказания чётко прописан: «противник обложит эту страну, сокрушит силу твою и ограбит твои чертоги» (3:11). Для Амоса грядущий военный разгром и политический кошмар — это не просто неудачный исход человеческой истории; это замысел Бога, и сам Бог посылает будущую катастрофу. В особенно запоминающемся отрывке Амос доносит свою мысль, задавая ряд риторических вопросов, каждый из которых в качестве ответа предполагает решительное «нет!».

 

Пойдут ли двое вместе,

если о том не сговорятся заранее?

И лев огласит ли рыком своим заросли,

если не увидит добычи?

Подаст ли он голос из логова своего,

если ничего не поймает?

Попадет ли птица в силки на земле,

если они без приманки поставлены?

Захлопнется ли ловушка,

Если тревогу в городе рог вострубит,

не вызовет ли это беспокойства в народе?

Так же и бедствие, коли пало оно на город,

разве не Господь за ним стоит? (3:3–6)

 

Риторика отрывка вынуждает читателя ответить «нет» и на последний вопрос. Единственная причина, по которой приходит беда, это то, что сам Господь насылает её. Это может показаться жестоким, но, согласно Амосу, в исторической ретроспективе Бог всегда так поступал со своим народом. В другом эмоциональном отрывке Амос заявляет, что Бог наслал всевозможные стихийные бедствия на свой народ, чтобы заставить его вернуться к нему и к его путям. Но народ не прислушался к его голосу и не вернулся. И поэтому Бог подвергнет его окончательному суду. Откуда взялись голод, засуха, разруха, мор и запустение, от которых страдает Израиль? По словам Амоса, они посланы Богом в наказание за грех как стимул для покаяния:

 

«Потому-то во всех ваших городах

оставлял Я вас голодными,

и есть вам было нечего,

давал почувствовать

недостаток хлеба во всех селениях,

и всё же вы не обращались ко Мне», -

так говорит Господь!

«Да, не давал Я вам дождя

все три месяца до самой жатвы…

и всё же вы не обращались ко Мне», -

таково слово Господне!

«Поражал Я урожаи ваши

жухлостью и ржавчиной,

оставлял засыхать ваши сады и виноградники,

смоковницы и оливы у вас саранча объедала,

и всё же вы не обращались ко Мне», -

говорит Господь!

«На иных среди вас моровое поветрие

Я насылал,

подобное тому, что в Египте было;

юношей ваших мечу предавал…

и всё же вы не обращались ко Мне», -

«Иных из вас Я сокрушал,

как некогда сокрушил Содом и Гоморру…

и всё же вы и тогда не обращались ко Мне», -

это Господа слово!

А посему Я, по сказанному уже тебе,

так и обойдусь с тобой, Израиль!

И если Я так поступлю с тобой,

приготовься встретить Бога своего, Израиль. (4:6-12)

 

В данном контексте встреча с Богом выглядит скверной перспективой. Этот Бог насылает голод, уничтожает урожаи и убивает детей, и всё для того, чтобы вернуть себе народ. А если тот всё равно не возвращается, то впереди его ждёт ещё худшее. А что может быть ещё хуже? Полное разрушение нации со всем её образом жизни.

Амос доносит ещё ту мысль, что лишь достойное поведение, а никак не соблюдение ритуала, способно привести народ Израиля к Богу. И он говорит слово Божие:

 

Ненавижу, презираю ваши празднества,

торжественные собрания ваши Меня не радуют.

Всесожжения и жертвы хлебные,

с которыми вы приходите, неугодны Мне…

Избавьте Меня от громких песнопений ваших,

игру вашу благостную на арфах Я слушать не стану!

О если бы справедливость потекла,

как река в половодье,

и праведность — как поток неиссякаемый! (5:21–24)

 

Обманываются те, кто надеется оправдаться пред Богом лишь исполнением надлежащих ритуалов (хотя бы Бог сам повелел им соблюдать праздники и приносить ему жертвы), ничего не делая при этом ради социальной справедливости. Бог призвал к праведной жизни, но народ Израиля не послушал, и его постигла печальная участь. Грех вызывает гнев Божий и приводит к истреблению народа: «От меча умрут все грешники из народа Моего» (9:10).

В книге Амоса, в её дошедшем до нас виде, пророк действительно надеется, что Бог вернется к своему народу после того, как тот понесёт достаточное наказание. Большинство ученых считает это дополнением, приложенным к книге уже после того, как предсказанное разрушение произошло. Как бы там ни было, это соответствует логике Амоса, считавшего, что великие страдания постигают нарушителей воли Божией. Но стоит лишь искупить свои грехи страданием, как наступит возрождение:

 

«Восстановлю Я благоденствие

народа Моего, Израиля:

вновь отстроят они заброшенные города

и жить будут в них,

виноградники снова насадят

и, как прежде, вино будут пить,

разобьют сады

и плодами их насладятся сполна.

Снова укореню их на земле их собственной,

и они никогда не будут выселены с земли,

Мною дарованной им», -

возвещает Господь, твой Бог. (9:14–15)

 

Это заключительное благое пророчество так и не исполнилось. На самом деле Северное царство Израиля не было восстановлено, и даже то, что потом получило известность как Израиль (Южное царство Иуды), подвергалось разрушению не единожды, а многократно на протяжении многих лет. С другой стороны, страшные пророчества Амоса исполнились сполна. Лет через двадцать-тридцать после Амоса ассирийский царь Тиглатпаласар III (745–727 гг. до н. э.) вознамерился расширить зону своего влияния и нацелился на Сирию и Палестину. Лично он ещё не был ответственен за ужасные события, приведшие к разрушению Израиля, но вот его преемники были. События описаны в библейской Второй книге Царств. Ассирийские цари Салманасар V и Саргон II напали на Северное царство, осадили его столицу Самарию и, в конце концов, погубили город, истребив часть его населения. Многие из выживших были изгнаны, а представители других завоеванных народов были завезены, чтобы пережениться с оставшимся местным населением. Это была Ассирийская политика: переселяя потенциально опасных людей и создавая смешанные браки, они уничтожали любые остатки национального самосознания, чтобы через пару поколений нация прекращала своё существование.[24] Так этнос Северного царства Израиль исчез с лица земли навсегда.

 

Осия, сын Беериин  

 

Младшим современником Амоса был пророк с севера, который подобно своему южному коллеге грозил израильскому народу грядущим уничтожением. Этот человек называет себя сыном какого-то Беери и, кроме того, что он говорит о себе сам, нам о нём не известно ничего. Осия сообщает о некоторых событиях своей жизни, но учёные не уверены, является ли это подлинной автобиографией или вымышленным повествованием, использованным в качестве аллегории для передачи смысла книги.[25] В первой главе он рассказывает, что Господь велел ему жениться на женщине с дурной репутацией (не вполне ясно, была ли она просто распущенной женщиной или проституткой). Этот брак призван символизировать всё пророчество Осии. Господь был, в некотором смысле, мужем Израиля. Но Израиль не хранил ему верность и «блудил» с другими богами. Как бы чувствовал себя муж, чья жена не просто изменила ему, но всю свою жизнь посвятила сексу с другими мужчинами? Вот так и Бог чувствовал себя по отношению к Израилю. Он оскорблён его поведением и полон решимости как следует его наказать.

Жена Осии, Гомерь, рожает ему нескольких детей, и Бог велит дать им символические имена. Одну дочку называют Лорухама, что на иврите означает «непомилованная», потому что, говорит Бог, «Я уже не буду более миловать дома Израилева, чтобы прощать им» (1:6). Это имя звучит сурово, но не жестче, чем у остальных. Например, сын получает имя Лоамми, что означает «не мой народ», потому что Бог объявил, что «вы не Мой народ, и Я не буду вашим (Богом)» (1:9).

Предрекая суд, на протяжении всей книги Бог при помощи сильных образов демонстрирует неприятие собственного народа. Вот как он грозит израильскому народу:

 

«дабы Я не разоблачил ее донага

и не выставил ее, как в день рождения ее,

не сделал ее пустынею,

не обратил ее в землю сухую

и не уморил ее жаждою.

И детей ее не помилую,

потому что они дети блуда.» (2:3–4)

 

За что он так со своим народом? Да вот за что:

 

«А не знала она,

что Я, Я давал ей

хлеб и вино и елей

и умножил у нее серебро

и золото, из которого сделали истукана Ваала.

За то Я возьму назад

хлеб Мой в его время

и вино Мое в его пору …

И ныне открою срамоту

ее пред глазами любовников ее…

И прекращу у нее всякое веселье…

И опустошу виноградные лозы ее и смоковницы ее…» (2:8-12).

 

В то время как Амос видит проблему нации в угнетении бедных богатыми и существовании огромной социальной несправедливости, Осия видит источник бед народа Израиля в поклонении другим богам, в частности Ваалу, богу других народов. Он показывает, что служить другим богам, это всё равно что жене отдаваться разным мужчинам, забыв о муже. Гнев, который Бог испытывает по отношению к этому акту предательства, ощутим во всех пророчествах Осии. За то, что израильтяне занимались проституцией с языческими богами, Бог предаст их голоду и изгнанию:

 

«Не радуйся, Израиль,

до восторга, как другие народы,

ибо ты блудодействуешь, удалившись от Бога твоего:

любишь блудодейные дары

на всех гумнах.

Гумно и точило не будут питать их,

и надежда на виноградный сок обманет их.

Не будут они жить на земле Господней:

Ефрем [другое имя Израиля] возвратится в Египет,

и в Ассирии будут есть нечистое.» (9:1–3)

 

При этом идолопоклонству Израиля сопутствуют «нечестие» и «беззаконие», что приведет к окончательной гибели: «И произойдет смятение в народе твоем, и все твердыни твои будут разрушены, как Салман разрушил Бет-Арбел в день брани: мать была убита с детьми. Вот что причинит вам Вефиль за крайнее нечестие ваше» (10:14–15). Мать была убита со своими детьми? Да, именно такого наказания следует ожидать Израилю за отход от служения своему Богу.

Предельной наглядности послание Осии достигает к концу книги. Там говорится, что, поскольку Израиль был избранным народом, то его непослушание превратит Бога из доброго пастыря, который вел его по верному пути, в дикого зверя, который разорвёт его в клочья:

 

«Но Я — Господь Бог твой

от земли Египетской —

и ты не должен знать другого бога, кроме Меня,

и нет спасителя, кроме Меня.

Я признал тебя в пустыне,

в земле жаждущей.

Имея пажити, они были сыты;

а когда насыщались, то превозносилось сердце их,

и потому они забывали Меня.

И Я буду для них как лев,

как скимен буду подстерегать при дороге.

Буду нападать на них, как лишенная детей медведица,

и раздирать вместилище сердца их,

и поедать их там, как львица;

полевые звери будут терзать их.

Погубил ты себя, Израиль,

ибо только во Мне опора твоя.» (13:4–9)

 

Это не добрый, любящий, заботливый, прощающий Бог из детских стихов и буклетов для воскресной школы. Бог — свирепый зверь, готовый порвать свой народ на куски за отказ от поклонения ему. Посмотрите, как зловеще говорит об этом Осия:

 

«Опустошена будет Самария,

потому что восстала против Бога своего;

от меча падут они;

младенцы их будут разбиты,

и беременные их будут рассечены.» (14:1)

 

Предсказанное падение Израиля произошло вскоре после жизни Осии (или, возможно, в последние годы его пророческой деятельности). Ассирия выступила в поход, крайне желая взять под свой контроль всю область, позже известную как плодородный полумесяц. Израилю выпало географическое несчастье лежать к востоку от Средиземного моря на пути из Месопотамии на юг в Египет. Любая мировая империя, претендующая на контроль данного региона, вынуждена брать под контроль и Израиль. Войска Ассирии двинулись против крошечного Израиля и победили его, уничтожив столицу Самарию с теми, кто оказал сопротивление и, как было сказано раньше, отправив многих людей в изгнание.

Военное поражение подобного рода может быть воспринято светским историком как естественное событие, произошедшее из-за политических течений и национальных амбиций. Но такой религиозный пророк, как Осия, воспринимал это иначе. Причина страданий народа Израиля для него заключалась в том, что тот изменил своей вере в Бога, выведшего его из Египта, и пошел вслед за другими богами. Истинный Бог не мог смириться с таким предательством, и поэтому послал мощные войска с севера. Армия была уничтожена, земля опустошена, а люди жестоко убиты или изгнаны вон в наказание за свои грехи.

 

Пророки другие, идея та же  

 

Не только пророки Амос и Осия видели в страданиях Израиля Божью кару. На самом деле, эта идея прослеживается в текстах всех пророков, пророчествовали ли они против Северного царства Израиля или Южного царства Иуды, и пророчествовали ли они во время ассирийского господства в восьмом веке или при вавилонянах в шестом, или в любое другое время или другом месте. Страница за страницей пророки повторяют страшные предупреждения о том, как Бог за неповиновение причинит боль и страдания своему народу через голод, засуху, мор, нищету и политические потрясения, а чаще всего через сокрушительное военное поражение. Бог вызывает бедствия всех видов, чтобы наказать свой народ за его грехи и заставить его вернуться к нему. Если они вернутся, страдания прекратятся, если они этого не сделают, станет только хуже.

Я не могу здесь воспроизвести писания всех пророков, поэтому лишь кратко остановлюсь на словах двух самых известных, так называемых больших пророков — Исайи и Иеремии. Они оба из Иерусалима и их великий дар слова делает текст живым для читателя даже две с половиной тысячи лет спустя.[26] Однако важно помнить, что они, как и все пророки, говорили с людьми своего времени, наставляя их в слове Господнем, призывая вернуться к Богу и рассказывая о страшной судьбе, ожидающей их, если они не послушают. У обоих пророков было долгое служение — около сорока лет. Пророчества обоих были обращены не против Северного царства, а против Юга. Но их основной посыл по сути оставался таким же, как у их коллег с севера.[27] Божий народ отошел от путей Господних, и за это его ждали страшные страдания. Бог для них был Богом наказующим.

Взгляните на отчаянное сетование в первой главе Исайи:

 

«Увы, народ грешный,

народ обремененный беззакониями,

племя злодеев,

сыны погибельные!

Оставили Господа,

презрели Святаго Израилева, —

повернулись назад.

Во что вас бить еще,

продолжающие свое упорство?…

Земля ваша опустошена;

города ваши сожжены огнем;

поля ваши в ваших глазах

съедают чужие;

все опустело, как после разорения чужими…

Если бы Господь Саваоф

не оставил нам небольшого остатка,

то мы были бы то же, что Содом,

уподобились бы Гоморре.» (Ис 1:4–9)

 

Прежние учителя побоями вколачивали в нерадивых учеников знания и хорошие манеры. Именно это подразумевает Исайя, местами напоминая Осию:

 

«Как сделалась блудницею

верная столица [т. е. Иерусалим],

исполненная правосудия!

Правда обитала в ней,

а теперь — убийцы…

Князья твои — законопреступники

и сообщники воров;

все они любят подарки

и гоняются за мздою;

не защищают сироты,

и дело вдовы не доходит до них.

Посему говорит Господь,

Господь Саваоф,

Сильный Израилев:

о, удовлетворю Я Себя над противниками Моими

и отмщу врагам Моим!

И обращу на тебя руку Мою» (Ис 1:21–25)

 

Народ Божий стал врагом Божьим. И Бог поступает с ним соответствующим образом:

 

«И будет вместо благовония зловоние,

и вместо пояса будет веревка, …

вместо красоты — клеймо.

Мужи твои падут от меча,

и храбрые твои — на войне.

И будут воздыхать и плакать ворота столицы,

и будет она сидеть на земле опустошенная.» (Ис 3:23–25)

 

В одном из самых известных мест своей книги Исайя рассказывает о собственном видении Бога, «сидящего на престоле высоком и превознесенном» над храмом (6:1–2). Бог посылает пророка к людям с посланием, которое они отвергнут. На вопрос о том, как долго он должен будет взывать к людям, Исайя получает неутешительный ответ — до тех пор, пока вся земля не будет уничтожена: «доколе не опустеют города, и останутся без жителей, и домы без людей, и доколе земля эта совсем не опустеет. И удалит Господь людей, и великое запустение будет на этой земле» (6:11–12). А что такого сделала земля Иуды, что её ожидает подобный суд? Её народ грабил бедных, не заботился о нуждающихся, бросил вдов и сирот в беде (10:2). За это Бог пошлет против них великую внешнюю силу, которая их уничтожит.

И всё же, как и Амос, Исайя не предполагает, что гнев Божий будет гореть вечно. Напротив, Бог сохранит остаток своего народа, чтобы начать всё заново:

«И будет в тот день: остаток Израиля и спасшиеся из дома Иакова не будут более полагаться на того, кто поразил их, но возложат упование на Господа, Святаго Израилева, чистосердечно. Остаток обратится, остаток Иакова — к Богу сильному… Еще немного, очень немного, и пройдет Мое негодование, и ярость Моя обратится на истребление их [т. е. врагов]… И будет в тот день: снимется с рамен твоих бремя его, и ярмо его — с шеи твоей; и распадется ярмо от тука.» (Ис 10:20–27)

Более века спустя схожее послание было провозглашено Иеремией, другим пророком Иудеи, ожидавшим уничтожения Богом своего народа за его злодеяния.[28] Другая внешняя сила выступит против него и тоже принесет страшные разрушения.

 

«Вот, Я приведу на вас,

дом Израилев, народ издалека,

говорит Господь,

народ сильный,

народ древний,

народ, которого языка ты не знаешь,

и не будешь понимать, что он говорит…

И съедят они жатву твою и хлеб твой,

съедят сыновей твоих и дочерей твоих,

съедят овец твоих и волов твоих,

съедят виноград твой и смоквы твои;

разрушат мечом укрепленные города твои,

на которые ты надеешься.» (Иер 5:15,17)

 

Иеремия говорит предельно ясно: святой град Иерусалим будет разрушен грядущим нападением. «И сделаю Иерусалим грудою камней, жилищем шакалов, и города Иудеи сделаю пустынею, без жителей.» (9:11).[29] Итог для его жителей будет плачевным: «тяжкими смертями умрут они и не будут ни оплаканы, ни похоронены; будут навозом на поверхности земли; мечом и голодом будут истреблены, и трупы их будут пищею птицам небесным и зверям земным.» (16:4). Осада Иерусалима обещает быть неописуемо ужасной, поскольку город начнёт голодать, и чтобы выжить, люди прибегнут к худшим формам каннибализма: «И сделаю город сей ужасом и посмеянием; каждый, проходящий через него, изумится и посвищет, смотря на все язвы его. И накормлю их плотью сыновей их и плотью дочерей их; и будет каждый есть плоть своего ближнего, находясь в осаде и тесноте, когда стеснят их враги их и ищущие души их.» (19:8–9).

Как и другие пророки до него, Иеремия тоже питал надежду. Если бы люди просто вернулись к Богу, их страдания можно было бы предотвратить: «На сие так сказал Господь: если ты обратишься, то Я восставлю тебя, и будешь предстоять пред лицем Моим… И сделаю тебя для этого народа крепкою медною стеною; они будут ратовать против тебя, но не одолеют тебя, ибо Я с тобою, чтобы спасать и избавлять тебя, говорит Господь. И спасу тебя от руки злых и избавлю тебя от руки притеснителей» (15:19–21).

Логика такой надежды понятна. Страдание исходит от Бога. Если люди вернутся к нему, то страдания прекратятся. А если откажутся, то страдания усилятся вплоть до полной гибели народа. Страдания в этом ключе представляются не просто набором случайных обстоятельств, вызванных политико-экономическими, социальными или военными причинами. Они представляются тем, что бывает за непослушание Богу, они являются наказанием за грех.

 

Предварительный вывод  

 

Какой вывод мы можем сделать из профетического объяснения страданий? Ведь мы имеем дело не со случайной выборкой отдельных мнений из разных частей Священного Писания, а с общей позицией, которую страница за страницей выражают все пророки Ветхого Завета, как большие, так и малые. Более того, как мы увидим в следующей главе, данная точка зрения не ограничена книгами пророков. Именно она определяет хронику событий исторических книг Иисуса Навина, Судей и Царств. Она же прослеживается во многих Псалмах. Она во многом соответствует точке зрения, содержащейся в учительной литературе, такой как Книга притчей. Этот взгляд пронизывает всю Библию, особенно еврейские Писания. Почему люди страдают? Отчасти потому, что Бог заставляет их страдать. Он не просто время от времени доставляет людям некоторый дискомфорт, чтобы они опомнились и уделили ему больше внимания. Он насылает голод, засуху, мор, войны и разрушения. Почему народ Божий голодает? Почему страдает от ужасных и смертоносных болезней? Почему молодёжь калечится и гибнет в сражениях? Почему целые города осаждаются, захватываются и разрушаются? Почему беременным женщинам вспарывают животы и разбивают их младенцев о камни? По крайней мере отчасти это делает сам Бог. Он наказывает свой народ, когда тот сбивается с пути.

Я должен подчеркнуть, что сами пророки данное объяснение страданий не считают универсальным, подходящим к каждому случаю. То есть пророки говорили только своим современникам об их конкретных страданиях. Но даже с этой оговоркой объяснение выглядит чудовищно. Временами Бог творит суд над своим собственным народом (именно потому, что он — его собственный народ), ибо тот покинул его и удалился от его путей.

Что можно сказать о таком объяснении? Оно конструктивно в том отношении, что серьёзно воспринимает Бога и его взаимодействие с миром. В конечном счёте, нарушенные законы предназначались Богом для сохранения благосостояния общества. Они должны были защитить бедных от угнетения богатыми, слабых от эксплуатации сильными, обеспечить нуждающихся всем необходимым для жизни. Эти же законы предписывали поклоняться и служить лишь ему — единому Богу, а не иным богам других народов. Пророки учили, что следование Божьей воле принесет Божье благоволение, тогда как непослушание приведет к трудностям, что послушание, конечно, будет полезно для всех, особенно для бедных, нуждающихся и слабых. Короче говоря, пророки были обеспокоены проблемами реальной жизни — бедностью, отсутствием крова над головой, несправедливостью, угнетением, материальным неравенством, безразличным отношением тех, кто богат, к тем, кто беден, беспомощен и заброшен. Во всём этом я глубоко сочувствую пророкам и поднятым ими проблемам.

Но при этом их объяснение имеет очевидные проблемы, особенно если оно возводится в некое универсальное правило, как это на протяжении веков пытались делать некоторые люди. Действительно ли мы думаем, что Бог посылает голод в наказание за грех? Виноват ли Бог в голоде, случившемся в Эфиопии? Создает ли Бог вооруженные конфликты? Виноват ли он в том, что произошло в Боснии? Бог посылает болезни и эпидемии? Это он вызвал эпидемию гриппа 1918 года, которая убила тридцать миллионов человек во всем мире? Он убивает семь тысяч человек в день от малярии? Он породил проблему СПИДа?

Я сомневаюсь. Даже если кто-то пожелает ограничить профетическое объяснение проблемы избранным народом Израиля, всё равно найдутся возражения. Разве политические и военные проблемы на Ближнем Востоке — это способ Бога вернуть себе Израиль? Неужели для того, чтобы донести свою точку зрения, он настроен жертвовать жизнями женщин и детей, которых взрывают самоубийцы? Но даже если мы ограничимся древним Израилем, действительно ли можно сказать, что за грехи народа от голода умирали невинные люди (голод поражает не только виновных)? Что жестокое угнетение ассирийцами, а затем вавилонянами было действительно Божьим деянием, и это он призвал вражеских солдат вспороть животы беременных женщин и размозжить их младенцев о скалы?

Проблема с этой точкой зрения не только в том, что она скандальна и возмутительна, но и в том, что она создает ложное спокойствие и ложную вину. Если наказание является следствием греха, а я ни капли не страдаю (слава тебе, Господи), делает ли это меня праведным? Более праведным, чем мой сосед, потерявший работу, или чей ребёнок погиб при несчастном случае, или чью жену жестоко изнасиловали и убили? С другой стороны, если я сильно страдаю, это действительно потому, что Бог меня наказывает? Я действительно виноват, когда мой ребенок рождается калекой? когда экономика входит в пике и мне становится нечего есть? когда у меня найдут рак?

Конечно, должны быть и другие объяснения боли и страданий в этом мире. И другие объяснения в самом деле есть — многие из них в той же самой Библии. Однако, прежде чем перейти к ним, мы должны рассмотреть, как профетическое объяснение страдания повлияло на писателей, которые не были пророками, но чьи книги также в конечном итоге стали частью Священного Писания.

 

Глава третья


Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 78; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!