Классификация философских систем



    Итак, мы с вами уже знаем, что философия организует мировоззренческую и познавательную жизнь общества, и делает она это, руководствуясь какими-то общими представлениями об обществе и природе. Она как бы проверяет мировоззрение и человеческий интеллект на соответствие этим универсальным закономерностям. Она заявляет, что знает эти закономерности и осуждает те формы человеческой жизни (индивидуальной и общественной), которые им не соответствуют. Философия нормативна и императивна, то есть требует от человека и общества следовать нормам, которые она сама и задает. Конечно, вырабатывают эти нормы и предъявляют эти требования люди, философы. Но в таком случае они выходят за пределы своей наличной индивидуальности, они становятся представителями Общества, Человечества, имеющими право критиковать наличное общество и указывать ему пути и способы существования. У Велимира Хлебникова есть такие строчки: «Я победил. Теперь вести народы серые я буду. В ресницах, вера, заблести! Вера, помощница чуду». А у Фридриха Ницще есть фраза: «Это всего лишь человечество!». Философия, хотя ее истины произносит частный человек, является представительством универсальных закономерностей мира — хотя, опять же, их провозглашает всего лишь частый человек. Но он в таком случае уже не частный человек, а представитель Человечества и Космоса (верующие в таком случае говорят: бога). И в то же время не Космос и не бог научают этому человека. И не сам он из недр своей «человеческой природы», или своей антропологически заданной «самости» выплескивает подобные универсальные указатели. К такому акту человека подвигает всё то же общество, воспитывая в нем способность и дерзость представить себе абсолютные требования к обществу и человечеству, предъявляемые Природой и Космосом. Получается, что общество само предъявляет себе абсолютные требования, само, как барон Мюнхаузен, вытаскивает себя из болота за волосы, само выходит за пределы самого себя, само находит в себе механизмы саморазвития. Как Сталкер в известном фильме, общество забрасывает перед собой «гайки», вслед за которыми идет в будущее.

    В этих идеях (в этих принципах, в этих «гайках») сконцентрированы высшие достижения человеческой культуры, общие, максимально широкие, всеобщие представления о правилах, законах, нормах мироустройства, которым должно следовать общество, если оно хочет не противоречить природе и называться человеческим.

    Одним из таких принципов, общих представлений о законах мироздания является представление о первичности в нем какого-то определенного начала. И тут, в силу определенных социальных причин (о которых мы скажем ниже) представления «выразителей универсальных закономерностей» – философов разделяются на два противоположных мнения. Одни заявляют, что универсальным основанием и началом всего существующего является эмпирически данная нам природа, сама вещественность, телесность этой природы, обозначаемая категорией «материя», другие считают возможным в качестве такой первоосновы представить дух, сознание, невещественное, идеальное начало природы. Первые называются материалистами, вторые — идеалистами.

    Таким образом, первое основание для классификации философских систем — разделение их всех на две большие группы (на «два больших лагеря», как говорили раньше): материалистов и идеалистов. Это деление объективно и всеобще. Объективно потому, что философские системы реально, фактически разделяются на эти группы. Это не результат самоназвания или того, к какому направлению относит себя тот или иной философ. И это не результат какой-то «злой воли» классифицирующих наблюдателей. Просто философ не может не класть в основу своих рассуждений либо природное, материальное начало, либо сверхприродное, духовное. Других начал философствования, собственно, и нет. А отсюда вытекает и всеобщность такого разделения: оно касается всех без исключения. Любая философская система может быть, оказывается, является либо материалистической, либо идеалистической. Нет таких, которые были бы ни материалистическими, ни идеалистическими, нет – не бывает «просто философии». Философия всегда либо материалистична, либо идеалистична.

    По основанию «материализм — идеализм», следовательно, весь круг философских систем можно разделить на две половины. Разделим круг вертикальной чертой

 

    Тут вроде бы «третьего не дано», то есть, нет же третьего основания для философствования. Однако этот третий вариант логически возможен и, нате вам пожалуйста, он и реально существует. Этот вариант — эклектика, по-русски — мешанина, механическое соединение материализма и идеализма, признание одновременного существования и определяющего влияния на бытие (мир, природу) и материального начала, и духовного. Одновременного по принципу: «отчасти — отчасти». Человек отчасти материален, отчасти духовен. Отчасти смертен, отчасти бессмертен. В природе явно имеются и нечто материальное, вещественное, и нематериальное, идеальное: например, информационное, следовательно, идеальное присутствие одних предметов в других. Природа реальна и познаваема, но не до конца, она устроена так, что полностью ее мы никогда не познаем. Значит, имеются в мире некие скрытые от нас «вещи-в-себе» и открытые нам «вещи-для нас». Природа объективна, имеет свои закономерности, тут признается материализм. Но в объеме существования «для-нас» мы сами накладываем на «вещь-в-себе» наши представления о свойствах и закономерностях, мы как бы вырываем вещь-для-нас из недр вещи-в-себе, нашим видением предмета мы организуем его, делаем воспринимаемым, создаем его для нас. Мир таков, каким мы его себе представили силой своего воображения. «Я» есть такой элемент в мире, «без которого этого мира и не было бы» – писал грузинской философ Мамардашвили. В этих рассуждениях, как видим, признается и первичность материи, и первичность человеческого сознания по отношению к внешним предметам: сознание переводит их в-себе-бытие в бытие-для-нас.

    Первые две позиции признают какое-то одно первоначало мира: то ли материальное, то ли идеальное. Это их свойство обозначается термином монизм. Приставка «моно» применяется в известных нам словах монолог, монотонный (однозвучный), монохромный (одноцветный), монопольный (единовластный) и др. В случае же с признанием одновременного действия двух начал мы имеем дело с дуализмом. Похожих слов также немало в русском языке: дуальный (двойной), дуумвират (двойное правление) и др. Современные дуалисты, чтобы избавиться от обидного, по их представлению, названия их позиции, стали называть себя реалистами, свою дуалистическую философию, соответственно, – реализмом, или реалистической философией. Однако, ничего, кроме путаницы, эта игра терминами в философию не вносит.

 

    Как же обосновывают разные философские системы свои позиции?

    Начнем с материализма. Это довольно древняя ориентация, материализм присутствует в обыденном сознании, с материализма в целом начиналась философия в древности, материализм присутствует и в мифологической (сказочном) сознании. Простой человек понимает, что внешний мир есть, существует, находится вне человека, был до человека и остаётся после смерти каждого отдельного человека. Материализм связан с наукой, доказывает свою правоту ссылками на нее: ведь наука имеет дело с внешними предметами, она не признает существования сверхъестественного, сверхприродного мира. Природа одна, мир един как предметно-материальное целое и т.д. Материализм берет всё это из естествознания, из современной науки. Вроде бы просто и убедительно. Однако, не так уж это и просто. Сознание ведь есть, и оно — не материя, оно нечто противоположное материи. Как же оно материей порождается? Как из мертвой, нечувствующей материи появляется живая и чувствующая? Материя не видит, как же видит глаз? Каким образом материя дала веществу глаза способность видеть? Как она, будучи бесчувственной, дала телу человека способность мыслить и чувствовать, страдать и радоваться? Не проще ли представить, что не материя порождает сознание, а сознание, существуя самостоятельно и первично, входит в материю, делает ее чувствующей и мыслящей? Или процесс познания. Как получается, что материя открывается человеку, переходит в его сознание — если правда то, что познание — это результат отражения человеком действительности, то есть результат воздействия природы на человека. Материалистическое представление тут явно буксует. Не проще ли представить, что само сознание, изначально присутствуя в человеке, какими-то щупальцами проникает в природу и упорядочивает её хаос, делает предмет «познания» понятным для человека. То есть, не проще ли представить, что не мир дает человеку знания, а человеческие знания, существуя в человеке изначально и ветвясь, развиваясь внутри него, становятся инструментами построения всё более понятных и удобных для человека картин мира?

    Это уже идеалистические рассуждения. Субъективно-идеалистические, используемые современной феноменологией, современным экзистенциализмом. И их преодоление представляет огромную трудность для материализма. Вот, если вы считаете себя материалистами, попробуйте с ходу преодолеть, отвергнуть как неправильные следующие рассуждения объективного идеализма, использовавшиеся древним Платоном, да и почти современным для нас Гегелем. Природа, материя, несомненно, реально существуют, признает объективный идеализм. Кстати термин «материя» был введен идеалистом Платоном, это стоит запомнить. Но существуют и закономерности существования этой природы. И природа подчиняется этим закономерностям. Необходимо, чтобы камень, брошенный вверх, падал на землю. Необходимо, что все живые организмы умирают, все — смертны. Существует закон всемирного тяготения, существует закон смертности живого. И эти законы существуют до вещей. Человек еще не родился, но закон его смертности уже существует. И эти законы находятся вне предметов: они ведь не предметы, они – логика, порядок поведения, предписанный предметам. Логика, разум, дух, абсолютная идея, назвать это можно по-разному, вечны и первичны по отношению к вещам. Они представляют собой какие-то матрицы, программы мира и всех составляющих его предметов. Это какие-то прообразы, первоидеи, нематериальные образцы, «эйдосы» (термин Платона) каждого рода предметов, цель и программа их существования и так далее. Об их реальности говорит сам сложившийся у нас язык. Мы говорим ведь, что ученые изучают не камни, не тела животных, а логику их существования, они открывают законы природы.

    Такова картина мира, создаваемая объективным идеализмом. Картина логически безупречная. Попробуйте опровергнуть ее, как говорится, хотя бы и с трех раз! И тут всё дело упирается в логику. Мы еще не раз будем сталкиваться с подобными издевательствами над материализмом, когда он, действительно, пасует перед идеализмом, если соглашается пользоваться той же логикой, на которой основан в данном случае объективный идеализм. Логика как последовательность мыслей, как соответствие выводов взятым в начале рассуждений посылкам, как соответствие мыслей мыслям выдержана здесь безукоризненно. Рассуждение это правильное, но истинное ли? Оно может оказаться истинным, если истинна взятая в начале рассуждения посылка — утверждение о том, что природа, объективно и реально существуя, подчиняется вне неё находящимся, внеприродным и сверхприродным логическим, следовательно, идеальным началам, или субстанциям, или силам и т. п. То есть идеализм просто берет без доказательств как нечто истинное то, что ему еще нужно доказать. Совершает обман, подмену мысли. Поэтому, чтобы его опровергнуть, надо взять на вооружение другую логику, диалектику, в которой имеется правило, закон оборачивания тезиса: нужно проверить на истинность саму исходную посылку рассуждений идеализма. И тогда станет ясно, что закономерности, логика, которым «подчиняются» предметы, в действительности является логикой самих этих предметов, а не логикой ничего, ни чего существующего, просто логикой, «чистой» логикой. Логика — это не субстанция, не предмет, существующий вне предметов и наряду с другими предметами. Логика – это порядок связи предметов, и чтобы был какой-то порядок связи, нужны предметы, которые были бы в каком-то порядке друг с другом связаны. То есть сначала должен существовать материальный мир, и как нечто вторичное, вытекающее из факта его существования складывается тот или иной, меняющийся во времени порядок связей его элементов, логика их существования.

    Материализм оказывается более сложной и более трудной для понимания доктриной, чем идеализм. Идеализм прост, идеалистом быть просто: видишь материю, видишь ее изменения, появление в ней чего-то такого, чего никогда раньше не было. Откуда оно? Из материи? Нет, в ней этого не было, это — ново. И вот вам вывод, вводится дополнительная, гипотетическая субстанция: значит, в предмете невидимо для нас присутствует особая идеальная сила, его, этого предмета Логика, Разум, Эйдос (первообраз), которые и заставляют предмет перескакивать из одного состояния в другое. Был там, появился здесь, был ребенком, стал взрослым, был живым, стал мертвым, был рабом, стал императором. Так просто! А материализму приходится мучительно ломать голову в поисках диалектических процедур, механизмов перехода количественных изменений в качественные, отрицаний и отрицаний отрицаний, снятий, синтезов противоположностей и прочая, и прочая.

    Материализм, чтобы быть убедительным, успешным, должен преодолеть себя как механический, простой, пользующийся однозначно-непротиворечивой формальной логикой. Этой логикой пользуется любой идеализм, и, сражаясь с ним его же оружием, его не опровергнешь и своей правоты не докажешь.

    Итак, по основанию «материализм – идеализм» философские системы разделяются на материалистические, идеалистические и дуалистические. Идеалистические, в свою очередь, подразделяются на объективный идеализм и субъективный идеализм  

    Второе основание для классификации философских систем — их различение по методу мышления, или методу философствования. Традиционно различается два таких метода: метафизический и диалектический. Термины эти ввел Гегель. Метафизика, по Аристотелю, — это философские рассуждения о том, что «после физики». Так называлась собственно философская группа работ этого философа. Метафизика — это то в философии, что и является собственно философией: учение о мире в целом, о сущности и целях духовной жизни общества и человека и т. д. Так вот Гегель заявил, что вся философия (то есть метафизика), которая была до него, пользовалась однозначным, непротиворечивым формальнологическим методом мышления. И этот свойственный старой метафизике метод Гегель назвал метафизическим методом, или просто метафизикой. И этому методу он противопоставил новый, свой, использующий новую логику — диалектику, которую и выработал он сам. С тех пор так и сложилось двойное употребление слова метафизика: и для обозначения собственно философии («сверхфизики»), и для обозначения специфического метода философствования.

    Метафизический метод философствования приводит мыслителя к представлению о мире как неизменном, неподвижном, не изменяющемся во времени, всегда равным самому себе, не имеющем внутри себя противоположностей, противоречий, качественных скачков, появления нового. В таком мире всё идет по кругу и всё «возвращается на круги свои». Мир представляется конечным в пространстве и времени. Мир имеет начало – божье творение, и конец — второе пришествие бога и уничтожение общества (с сохранением определенного количества избранных – «безгрешных» по самому своему рождению от двенадцати древних еврейских патриархов).   Метафизическое мышление пользуется формальной логикой, которое имеет три основные закона, сформулированные еще Аристотелем. Это закон тождества, закон противоречия и закон исключенного третьего. Первый требует, чтобы на протяжении рассуждения мысль сохраняла в неизменности исходный тезис, не сползала с него, не подменяла другим (неосознанно или злонамеренно). Второй закон требует непротиворечивого, однозначного описания предмета. Нельзя об одном и том же предмете в одном и том же отношении высказывать противоположные, то есть исключающие друг друга суждения. Предмет бел или не бел, человек жив или не жив, я присутствую в этой аудитории или не присутствую. И третий показывает, что из двух противоположных высказываний об одном и том же предмете одно истинно, другое ложно и третьего не дано. В самом деле, если истиной является то, что предмет бел, то суждение о нем, что он не бел, ложно, и третьего быть не может. По существу, это один закон — закон, требующий однозначного, непротиворечивого мышления, однозначного, непротиворечивого описания любых предметов — малых и великих, простых и реально сложных. Это мышление все предметы представляет как простые, односложные, доступные простому однозначному описанию. С позиций такого мышления природа проста и непротиворечива, сотворена раз и навсегда и не меняется, не развивается. Метафизически, например, мыслит богословие, отрицая органическую эволюцию и происхождение человека из животного мира. Столь же метафизично мыслят те социологи, которые не признают общественного прогресса, признают «социальные изменения», но отрицают принципиальные, качественные преобразования в истории, то есть по сути отрицают саму историю. Истории, по их мнению, нет, она уже остановилась, так что после капитализма будет только капитализм, потому что, с их точки зрения, в будущем не может быть ничего, кроме капитализма. Это типичные примеры метафизического мышления.

    Метафизическое мышление консервативно, застойно, даже реакционно. К нему прибегают и абсолютизируют его те слои общества, те социальные субъекты, которые не заинтересованы в прогрессе, стремятся к консервации существующего и даже к откатам назад, в прошлое. Отрицая прогресс форм общественной жизни, они прибегают к демагогии, выражаемой в афоризмах: «Ничто не ново под луной», «Человеческую природу не переделаешь», «Новое – это хорошо забытое старое» и т. п.

    Диалектический метод, напротив, настраивает человека (философа, мыслителя, вообще строящего свое мировоззрение человека) на динамичную картину мира — мира, полного противоречий, являющихся внутренними источниками его развития, мира живого, сложного и требующего от людей мыслить адекватно сложности предмета, противоречиво и творчески. Логикой диалектического метода мышления (философствования) является гегелевская диалектика. Эта логика не отменяет формальную логику и ее законы. Она не отказывает мышлению в необходимости быть однозначным, последовательным и непротиворечивым, быть правильным с точки зрения выполнения формальных правил мышления. Такую работу необходимо выполнить для объяснения отдельных сторон предмета, той или иной сферы действительности. Но когда эти непротиворечивые внутри себя рассуждения об одном и том же предмете начинают противоречить друг другу — вот тут-то и начинается поприще диалектики. Отдельные непротиворечивые суждения могут быть правильными с точки зрения формальной логики, но истина за диалектикой, соединяющей эти противоречащие друг другу внутренне правильные высказывания в едином синтезе, в процедурах снятия их друг в друге, результатах отрицания их друг другом, отрицания их отрицания и так далее. Диалектическая логика сложна и включает в себя множество правил, принципов, законов, категорий. Диалектическое мышление ориентирует человека на признание прогресса в природе и обществе. Прогресс объективен, неизбежен и неумолим. Диалектическое мышление, становясь массовым, выступает в качестве реальной силы прогресса.

    Итак, разделив всех философов на метафизиков и диалектиков, мы делим наш круг, разделенный раньше вертикальной чертой (материалисты и идеалисты), чертой горизонтальной. Слева у нас помещаются материалисты, справа — идеалисты. И, соответственно, вверху мы поместим диалектиков, а внизу — метафизиков. Получается четыре квадранта:

 

 

    В левом нижнем квадранте оказываются материалисты, пользующиеся метафизическим методом мышления. Это представители так называемого метафизического материализма. Это направление называют еще механическим материализмом, потому что метафизическое, формальнологическое мышление наиболее применимо в механике как области физики, и эта наука была особенно широко распространена в Европе в ХУ11 – ХУ111 веках. По существу, все материалисты, работавшие до формулировки Гегелем диалектической логики, являются метафизическими, механическими материалистами. (За редкими исключениями. Например, в древности — Гераклит, в Новое время — Спиноза) Конечно, такие материалисты, не владеющие диалектикой или не признающие ее, существовали и существуют и после того, как гегелевский диалектический метод стал всемирно известным. Прежде всего, это известный философ середины Х1Х века Л. Фейербах, не понявший и не принявший гегелевскую диалектику. Это, работавшие в конце Х1Х – начале ХХ веков философствующие естествоиспытатели, приверженцы так называемого естественнонаучного (или естественноисторического) материализма. В их мышлении преобладает привычная для естествознания формальная логика, за пределы которой ученым подчас трудно вырваться. Такими философами-естествоиспытателями были Э. Геккель, В. И. Вернадский, К. А. Тимирязев И. П. Павлов и другие.

    В левом верхнем квадранте находятся материалисты, использующие диалектику — диалектические материалисты. Возникновение диалектического материализма связано с именами К. Маркса и Ф. Энгельса. Эти великие мыслители и политические деятели Х1Х века, в отличие от Л. Фейербаха, высоко ценили достижения гегелевской мысли и успешно применяли диалектическую логику для обоснования своих социально-экономических и политологических теорий и практических рекомендаций обществу. Диалектический материализм соединяет достижения материализма и диалектики. Он видит мир реальным, объективным, первичным по отношению к сознанию, открытым человеческому познанию и преобразовательной практике и в то же время подвижным, меняющимся, живым, внутренне активным, саморазвивающимся и творчески активным. Этот материализм, вспыхнув в середине Х1Х века, стал мировоззренческой опорой нескольких поколений революционеров – сторонников прогрессивных общественных изменений в обществе. В мире есть прогресс, мир объективно, закономерно меняется, меняется к лучшему, и человек обязан содействовать этому всемирному самосовершенствованию — таков социальный, мировоззренческий пафос диалектического материализма. Это философское направление с большими или меньшими успехами интенсивно разрабатывалось, совершенствовалось в нашей стране в годы Советской власти. Значительных успехов эта работа достигла в 60 —70 годы прошлого века в трудах Г. Лукача, Мих. Лифшица,  Э. В. Ильенкова, Г. С. Батищева,  М. Х. Абдильдина и других.

    Правый верхний квадрант — зона диалектического идеализма. Таким идеализмом, ясное дело, является объективный идеализм Гегеля. Сюда же можно поместить и объективный идеализм древнего философа Платона. Объективный идеализм, использующий диалектику — очень мощная, очень эвристичная (есть такое слово, здесь оно означает: «продуктивная», «содействующая творческому поиску») философская позиция. Объективный идеализм видит мир цельным, единым, живым и развивающимся — правда, под диктовку Абсолютного разума, абсолютной внемировой и бессубъектной Логики. Эти идеи берутся им у христианства с той существенной разницей, что христианство не признает развития мира, ему нужен мир лишь как творение бога и объект рабской зависимости от этого «творца». Объективный идеализм сегодня не в моде в мировой философии (как, впрочем, и религия с ее идеей цельности мира, представленной в персоне бога-творца); сегодня мировоззрению человечества интенсивно навязывается идеализм субъективный.

    Правый нижний квадрант — область метафизического идеализма. Таковым чаще всего оказывается субъективный идеализм. На фоне материализма (мир реален и объективен, первичен и познаваем и т. д.) и на фоне диалектики (мир подвижен и внутренне жизненен, меняется и развивается, совершенствуется) субъективный идеализм несомненно выглядит как нечто примитивное и убогое. В самом деле, кому, какому человеку может нравиться философия, согласно которой внешнего мира вообще нет, а есть только воображенный нами для самих себя условный и зыбко-переменчивый мир — мир «как воля и представление» (слова известного субъективного идеалиста Х1Х века А. Шопенгауэра). Или: «Существовать значит быть воспринимаемым» – слова субъективного идеалиста ХУ111 века Дж. Беркли. Или такое: мир — непознаваемая масса вещей-в-себе (И. Кант), и порядок в этот хаос вносит лишь наше сознание, так что не природа дает нам какие-то законы, а скорее мы задаем эти законы природе (махизм начала ХХ века). Или новейший вариант субъективного идеализма, который заявляет: какое нам дело до того, как на самом деле устроены мир, общество? Мы живем в нами самими для самих себя созданных искусственных, «интенциональных мирах», вынося при этом то, что называют реальным миром, «за скобки». Мы трансцендентны (потусторонни) миру, мы — трансцендентальные (самосотворённые) субъекты — такое провозглашает современная феноменология. Или еще вот такое: человек — не равноправный участник человечества, общественного процесса, не гражданин государства, не орган коллектива, он — лишь подавляемый «системой» винтик, спасающийся бегством от общества. Его сознание, воля, совесть — не взяты из общества, они — результат саморазвития человеком своей внутренней изначальной «самости», и вообще человек — это результат выделывания человеком себя для самого себя («self-made-man”). Так представляют человека современный экзистенциализм и современная философская антропология.

    Конечно, некоторые основания для таких выводов в нашем мире существуют. Мы, действительно, постоянно создаем в своем воображении определенные удобные нам картины предметов и пользуемся ими как объективными — но ведь мы делаем это лишь до тех пор, пока не дополним эту искусственную картину фактами, взятыми из реальности. Мы постоянно превращаем наши субъективные «интенциональные миры» в объективные по содержанию образы мира. Бывает, что мы бежим от мира (как бежим от грабителей в темном переулке), но это же не принцип, не сущность нашего человеческого бытия. Философия должна не абсолютизировать отдельное, а отражать и пропагандировать общее, сущностное — разве не в этом ее предназначение и роль в обществе? Философия не должна выдавать часть за целое, наличное бытие за чистое бытие (термины из «Науки логики» Гегеля). А если она делает это, то в результате получается всякий идеализм. Идеализм — это всегда результат «раздувания, распухания частных случаев, черточек в познании» (В. И. Ленин), придавание им универсального, абсолютного значения. Идеализм, таким образом, это следствие метафизичности мышления, неспособности мыслить диалектически. И субъективный идеализм является в этом отношении весьма характерным примером.

    Еще одно основание для различения философских систем — деление их на две большие группы в соответствии с тем, какое начало человеческой духовности в них используется преимущественно: научно-теоретическое, рациональное или эмоционально-практическое, не связанное с логикой, иррациональное. То есть философские системы можно различать по степени их рациональности. То есть философы делятся на рационалистов и иррационалистов. Рационалисты претендуют на право и обязанность философии научно-рациональными способами и средствами познать и объяснить весь мир, всё в мире: и природу, и общество, и глубины человеческой духовности и эмоциональности. Нет ничего непознаваемого и не объяснимого для мысли. Мир логичен, рационален, разумен, в мире господствует логика, которая открыта человеческому познанию, хотя познание и не является простым и легким процессом. Человек — мыслящее, разумное существо, гомо сапиенс. Существенной, сущностной особенностью человека является его разумность, рациональность. Познание — процесс рациональный, логический. Человеческая мысль движется дедуктивно, от абстрактного к конкретному, от формулировки самоочевидных аксиом и постулатов к вееру последствий, выводимых из них посредством дедуктивных умозаключений. Философами рационалистами были Платон, Аристотель, Декарт, Спиноза, Гегель, Энгельс.

    Философскому рационализму противостоит иррационализм. Предметом внимания иррационалистов чаще всего бывают эмоционально-душевные процессы, императивно-практическая, мировоззреническая сторона человеческой духовной жизни. Рассматривая эти стороны очень пристально, иррационалисты замечают, что далеко не все в человеке улавливается и объясняется той простой, однозначной, метафизической, формальной логикой, которой пользуются как конкретные ученые, так и философия, пытаясь объяснить явления сознания, воли, совести, эмоционально-практической сферы. И делают отсюда вывод о том, что природа, может быть, устроена и рационально, ее, может быть, и можно объяснить научно-логически, рационально, но вот человек, его душа не логичны и не рациональны и потому для их изучения необходимы методы вчувствования (эмпатии), интуиции, догадок, верованией и т. п. «Умом Россию не понять, – писал русский поэт Ф. Тютчев, – в Россию можно только верить».

     Некоторые иррационалисты идут дальше и заявляют, что не только человек, вся природа нелогична, абсурдна и иррациональна, представляет собой не порядок, а хаос. В мире господствует не логика, а воля к жизни (Шопенгауэр) или «воля к власти» (Ницще). Философ Анри Бергсон (конец Х1Х века) заявлял, что всей природой руководит некий «жизненный порыв», желание, страсть к жизни, которые неподвластны научному познанию и рациональному пониманию. Жизнь как иррациональный процесс не может быть схвачена, понята наукой. Жизнь не умещается в науку, «жизнь — больше, чем наука». Эта последняя фраза принадлежит Бергсону, но ее и сегодня мы слышим в виде   рекламно-пропагандистских речёвок радио и телевидения. Не слыхали? Прислушайтесь, мелькает. Этак ненавязчиво. Как у старухи Шапокляк: «застенчиво и строго...»

    Иррационалистами были Паскаль, Кьёркегор, Шеллинг, Шопенгауэр, Бергсон, Ницше, Дильтей. Все экзистенциалисты являются иррационалистами уже по самому их самоопределению. Иррационалистичной является вся современная феноменология, хотя она и заявляет о своем стремлении давать людям строго «аподиктичные», то есть абсолютно убедительные знания. В целом весь философский иррационализм находится в нашем правом нижнем квадранте, в зоне субъективного идеализма. Все перечисленные выше философы и течения — субъективно-идеалистичны.

    Существует еще одно, несколько странное, правда, деление философских направлений. Это различение их по их отношению к религии, конкретнее — по степени их религиозности. И тут философские школы и течения различаются как религиозные и нерелигиозные. Вообще-то, строго говоря, словосочетание «религиозная философия» нелепо. Философия уже по самому своему определению — рациональная форма духовной жизни. Фило-софия — это по-гречески — любовь к мудрости. По существу, она и есть человеческая мудрость, а основа мудрости — знания, наука, логика. Религия же — принципиально иррационалистична, она основана не на знании, а на вере, а вера — это доверие, передоверие себя другому, отключение собственной мысли и даже не только мысли, но и воли, совести, способности суждения, убеждений и т. д. У верующего — на всё воля божья, бог, а не человек, судит и прощает, бог и только бог понимает, что к чему в этом мире и решает своим, неведомым и недоступным нам умом все наши проблемы. Нам его решения подчас кажутся непонятными, даже, страшно вымолвить, абсурдными. Но это не абсурд, это — особая божья логика, которую мы должны воспринимать как чудо. Чудо творения мира. Чудо непорочного зачатия. Чудо воплощения бога в человеке. Чуда смерти богочеловека. Чудо его воскресения. Наконец чудесные знамения, чудесные возгорания свечей в пасхальную ночь в Афонском храме, которое ежегодно показывают по телевидению. Но ведь известно, что программу этого светового шоу разрабатывали наши ленинградские специалисты в НПО «Арсенал».

    Поэтому словосочетание «религиозная философия» – нонсенс, оксюморон (посмотрите в словаре иностранных слов, что это означает). Тем не менее, в современной культуре присутствует, начатая еще в Средневековье религиозно-философская традиция. Еще в Средневековье церковники привлекали философию для логического (рационального!) доказательства иррациональных религиозных догматов. Церковь использовала философию в качестве служанки. Уже тогда так всерьез и говорили: «Философия — служанка богословия». Такую философию, как и всякую служанку, не очень жаловали. Не отпускали ее из крепостной зависимости — даже в ее искренних усилиях сослужить хорошую службу вероучению. За подобные попытки философию, то есть ее носителей – философов очень строго наказывали. Абеляр, Роджер Бэкон, Оккам, многие другие были монахами, людьми верующими, но они были философами и пытались вносить в самую религию научно рациональные моменты. Все они подвергались чудовищным, глумливым репрессиям. И даже, когда в просвещенный и либеральный Х1Х век наши философствующие верующие В. Соловьев, Л. Н. Толстой пытались внести хоть что-нибудь доказательное в христианское вероучение,  Толстого отлучили от церкви, прокляли, анафематствовали по всей Империи, а Соловьева готовили к отлучению, но совершить этого не успели: еретик и вольнодумец во-время умер. Менее, может быть, строго, но всё же достаточно бесцеремонно обращались католические церковники с выдающимся французским философом ХХ века Тейяром де Шарденом. Найдите в интернете, там есть жизнеописания названных здесь мною «религиозных философов», прочтите и обсудите эту проблему на семинаре.

    Но есть сегодня (как она была и раньше) и не протестующая, вписанная в религиозное мировоззрение религиозная философия. Сегодня в нашей стране, как наверняка нигде в мире, широко распространились, стали модными религиозно-философские публикации, «научные» конференции, выступления богословов по радио и телевидению. Серьезно относиться к таким явлениям трудно. Если в таких конференциях обсуждаются действительно философские проблемы — социального бытия, личностного бытия человека, естественнонаучные, экономические или нравственные, эстетические проблемы, так пожалуйте на серьезные научные философские конференции и решайте эти проблемы, рекомендуйте обществу свои находки и т. п. А в тысячу первый раз доказывать бытие бога или необходимость религиозности для спасения души от смерти и достижения посмертной жизни в раю — для этого не надо никакой философии, достаточно воспитать в людях веру в эти чудеса. Философия же может только повредить этим душеспасительным намерениям.

    Наверное, можно находить и другие основания для различения философских систем. Например, иногда различают восточную и западную, европейскую философию. Существует целая традиция сравнительного изучения этих стилей философского мышления, самого восточного и западного мировоззрений, мирочувствований. Такое сравнительное изучение называется компаративистикой, компаративистскими исследованиями. Собираются компаративистские конференции, издаются книги, защищаются диссертации.

    Можно говорить о национальных философских традициях. Русская философия, немецкая, китайская, бурятская и т. д. Можно говорить о молодежной, женской, мужской («гендерной») философии. О народной, массовой, элитной, или элитарной философии. Но эти последние — уже различения по субъекту, носителю или заказчику философских концепций. Вот к этому давайте и перейдем в заключение раздела о классификации философских систем.

    Все, что говорилось нами до сих пор о философии — и о ее предмете, и о ее функциях, и о философских направлениях — говорилось о философии вообще, абстрактно, отвлеченно от конкретных носителей той или иной философии, отвлеченно от вопроса: чья это философия, кому и почему она нравится, чье мировоззрение она обосновывает. А между тем нет философии вообще. Нет «русской философии»: русская философия распадается на идеалистическую и материалистическую, религиозную и атеистическую, рационалистическую и иррационалистическую и т. д. Нет «философии ХХ века», а есть в ХХ веке позитивизм, феноменология, экзистенциализм, марксизм и много чего еще. Как нет, например, просто красного цвета. Где-то в недрах повествований о Шерлоке Холмсе есть эпизод, когда этот легендарный персонаж обратился к лавочнику – продавцу красок: не покупал ли у него кто-нибудь красной краски. На что хозяин лавки сострил, что у него нет и никогда не было красной краски. Как же нет, когда я ее вижу у вас на прилавке! – удивился Холмс. А где вы видите красную? – ответил лавочник. – Это вот алая, это киноварь, это сурик, а красной краски у меня таки нет. Конечно, есть и нечто общее и в русской философии, и в философии ХХ века, и в красках, смещенных к инфракрасной стороне спектра. Но надо помнить, что, кроме абстрактного, отвлеченного от вариантов проявления, возможно и необходимо рассмотрение самих этих проявлений, самих конкретных составляющих абстрактно общих явлений.

    Мы говорили, что философия — это рациональное, научное обоснование мировоззренческих позиций человека. Это верно. Но только люди ведь все разные, и в пределе у каждого человека имеется свое мировоззрение и своя житейская философия, которую каждый стремится обосновать, представить как правильную и имеющую право на существование. Тогда получается, что философий столько, сколько людей. Это тоже верно, но опять же и это абстрактно. Конкретность тут заключается в том, что люди всегда объединены в те или иные группы. Яблоко от яблони не далеко катится — взгляды, идеалы человека формируются в семье. Национальные образования тоже в значительной мере определяют представления человека о мире, набор его ценностей и черт характера. Есть русские, есть чеченцы, есть евреи. Разные национальные характеры, разные менталитеты.

 Наконец, в обществе всегда имеются экономически интегрированные группы людей — классы. Классы — это большие группы людей различающиеся, прежде всего, по своему экономическому положению в обществе, по владению (или невладению) средствами производства, по масштабам этого владения и, следовательно, по размерам получаемых доходов, по уровню своего благосостояния. Некоторые идеологи (например, русские националисты, да и не только русские, любые) отрицают деление людей на классы. Они заявляют, что национальное единство поглощает, нивелирует имущественные различия. Мы — русские, и это в тысячу раз важнее того, сколько и кто из нас имеет дач, яхт или коммунальных комнат. Или: все мы украинцы, и поэтому мы все, как одна семья, должны ненавидеть русских, потому что они «всэ наше сало зъiлы» и вообще сто лет назад устроили нам голодомор. Однако  если немного подумать, то станет ясно, что такие позиции — не всего русского или украинского народа, а лишь русских или украинских собственников, стремящихся либо снизить накал недовольства бедных несправедливостью распределения благ в обществе, либо направить это недовольство на кого-то другого: на нерусских, «черных», «москалей», евреев и т. п. Так что есть, реально имеются в обществе экономически интегрированные большие группы людей, классы, и они являются важными субъектами общественной жизни — носителями специфических групповых (классовых) интересов, ценностей, целей, то есть носителями определенных мировоззрений. И каждый из них стремится обосновать свое мировоззрение, представить его справедливым, наилучшим и, главное, обязательным для всех: все должны согласиться с этим мировоззрением, восхвалять его как единственно правильное и добровольно следовать, то есть, по сути, подчиняться ему. Подумайте, разве это не реальность нашей жизни? Разве этого у нас нет?

    Великий философ Х1Х века Людвиг Фейербах писал, что «Во дворцах мыслят иначе, чем в хижинах». В самом деле, как «мыслит» бывший генеральный директор АвтоВАЗа г-н Артяков, который за один год «заработал» миллиард четыреста миллионов рублей? И какие мысли в головах у его многочисленных родственников? А какие мысли возникают у рабочих этого вечно убыточного предприятия, когда они выходят на забастовки из-за неполучения зарплат в 10 – 15 тысяч рублей в месяц? «Или есть такое в Невиномысске предприятие «Невиномысский азот». Собственник – «Еврохим». На дивиденды по итогам 2008 года направлено 24 миллиарда, а вся зарплата работников — 900 миллионов рублей. А 23 миллиарда ушло практически одному акционеру Мельниченко, у которого 95 % акций» (Попов М. В. Лекции по философии истории. – Спб., 2010. – С. 50). И как мыслят многочисленные родственники подобных граждан новой России? И как мыслят многочисленные их слуги, прислужники, содержанки и проститутки, которым перепадают жирные крохи с господских столов? Наблюдали вы ироничные сюжеты по телевизору о двух содержанках, которых приставленная к ним домработница называет «чучундрами»? В одном сюжете эти чучундры играют в карты с домработницей. У них карты в виде сотенных долларовых бумажек, а у их прислужницы — русские сотенные. Проститутки подкидывают, служанка «принимает». «Ну, вот ты и проиграла, дура, дура! А это тебе на погоны, а это еще на козырек!». Служанка огребла все эти сотни долларов и аппетитно облизнувшись, осталась довольна. Какое мировоззрение у этих, с позволения сказать, людей? Холуйское, ублюдочное, деклассированное, люмпенское. Это уже, собственно, и не люди. Но ведь по рождению они тоже гомо сапиенсы, высший продукт эволюции Природы. Уродами их сделал класс собственников.

    Итак, очевидна в обществе социальная рознь, не вызывает сомнений и различие мировоззрений у разных слоев населения. Понятно и то, что каждый слой как-то оправдывает свое мировоззрение. И обращаться за обоснованием своих взглядов, кроме философии, собственно, не к кому. Религия? Но она только тем и занята, что примиряет всех со всеми, хотя она и начиналась с протеста против богатеев-фарисеев, против менял и торговцев во храмах. Но и в этом «протесте» она всегда была за бедность как достоинство и норму жизни: «не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут» (Матф., 6,19).

Итак, каждый класс, каждый социальный слой заказывает философии работу по обоснованию его мировоззрения. Либо – отыскивает в массе философских сочинений такие, которые подходят именно ему для его самоутверждения. Философы ведь тоже разные, они либо выходцы из того или иного класса, либо в силу воспитания очарованы естественностью, справедливостью и правом на всеобщность мировоззрения какого-то определенного класса. Русские декабристы все были выходцами из феодального класса, но все они были очарованы буржуазной идеологией, о которой наслышались, начитались из западных источников. Маркс и Энгельс, Плеханов и Ленин были из классов собственников, а перешли на позиции рабочего класса. Ельцин, Путин, все наши нынешние руководители вышли из среды советской трудовой интеллигенции, все были членами КПСС, но сегодня все они являются идеологами этого класса.

    Философия сегодня из служанки богословия, какой она была в Средневековье, превратилась в служанку капитала. Она, как слуга-портной, шьет костюмчики их благородиям социальным заказчикам. Вам какой костюмчик? Неокантианский? Феноменологический с философско-антропологической искрой? Пожалуйста, дадим вам этот вариант субъективного идеализма. А вам — не нравится субъективизм? Вы — за Великую, Единую и неделимую Россию? Пожалуйста, дадим вам идеализм объективный, даже в полоску с социальной справедливостью. Не жмет? Не слишком ли коричневы полоски? Ах, получились красноватые? Уберем, уберем. А за гранты, кафедры и загранкомандировки спасибо, большое спасибо! Всё путём. Кто платит, тот и музыку заказывает, это же понятно.

    Но бывает, конечно, что философ, как свободный художник, пишет то, что ему одному только приходит в голову. Костюм ни для кого, фантазия человечеству на вырост, а вдруг появится субъект, которому это понравится. Как в математике или физике: бывает, что научное открытие опережает человечество на сто, на двести, на тысячу лет. И философ пишет свободно и ни для кого. Может пошить костюм с рукавом на спине. Таких трехруких людей в мире нет, но ведь сшит костюмчик так мастерски! Такое бывает, но, конечно, редко. Для этого автор не должен материально зависеть от общества. И такое, конечно, бывает. Но в массе своей, конечно, все работают на заказ. Или служат своему классу по велению сердца.

    В этом проявляется классовая привязанность философского творчества. Иначе это называется партийностью. Философия (как и мораль, как и эстетика, как и религия, как и любая другая форма идеологии) всегда партийна, всегда обслуживала интересы того или иного класса. Странно, что об этом, пожалуй, самом главном свойстве философии, нет ни слова ни в одном современном учебнике. До этой простой конкретности внимание авторов не доходит. Этого вроде бы и нет. Об этом студентам знать не надо. Но в самом этом замалчивании проявляется как раз тот же классовый интерес: управляющая нами буржуазия (а она — заказчик учебных стандартов и учебников) не хочет, чтобы все об этом знали. Пусть остаются на абстрактно-девственном уровне и думают, что философия — это просто рассуждения неких философов о мире в целом, о человеке, о его душе, его счастье и несчастье или о том, что ему дороже счастья. Просто люди, просто философы, просто философия.

    Философия и сегодня партийна, как и две тысячи лет назад, когда она только зарождалась – писал В. И. Ленин. При этом, как сегодня, так и две тысячи лет назад, совершался исторический прогресс, и тогда, как и сегодня, были социальные группы и классы, одни из которых были заинтересованы в прогрессивных изменениях в обществе, а другие тянули общество назад, сопротивлялись прогрессу. И тут наблюдается интересная закономерность, из которой не было исключений. Все прогрессивные классы всегда предпочитали, выбирали, поощряли материалистическую и диалектическую философию. И, соответственно, все реакционные слои и классы были сторонниками идеализма и метафизики. Более того, прогресс всегда связан с религиозным вольнодумством, перерастающим в атеизм, с рационализмом, идеями социального равенства, органической эволюции в природе, коллективизмом, духовностью в искусстве. И, соответственно, реакционные классы всегда предпочитают идеализм, метафизику, религию, идеи социальной иерархии, отрицают факт развития в природе и обществе, исповедуют и пропагандируют индивидуализм, бездуховность и беспредметность искусства. И здесь тоже нет исключений. Это жестко скоррелированные процессы. Это сигналы и символы друг друга. Как в поговорке: назови, кто твой друг…  Как только идеолог начинает «заливать» что-то на счет свободы выбора как освобождении от социального диктата или как только начинает выдавать «поливы» о том что, кроме природы, общества, человека еще «что-то есть» в потустороннем мире, то есть либо прямо пропагандирует религию, либо заигрывает с ней, заявляя о неких ее положительных в обществе функциях, или начинает мудрствовать о том, что в природе, и тем более в обществе, нет однозначного линейного прогресса, нет универсальных закономерностей, а господствует хаос, в котором лишь локально возникают случаи «самоорганизации» «открытых диссипативных систем», и эта самоорганизация протекает через непредсказуемые мутовчатые «бифуркации», или что искусство не обязано быть связанным с жизнью, потому что «это всего лишь живопись», «это всего лишь танец», «это всего лишь литература» и так далее и тому подобное — нормальному человеку должно сразу становиться видно, что это позиции реакционных слоев общества, противников социального и вообще природного прогресса.

    Так было в древности, когда диалектический материализм китайца Лао Цзы, отражавший интересы передовой образованной части общества, столкнулся с философией Конфуция, обслуживавшего императорский двор и верхние слои общественной иерархии. Конфуция уже в древности называли философом царей и одновременно царем философов. Но Лао Цзы побил палкой этого «царя философов» и выставил его из своего дома как изменника самому духу философствования. В древней Индии материалистически мыслящие чарваки протестовали против уже в то время ископаемо-древней брахманской религии и одновременно в Древней Греции передовые производственно-торговые слои бескомпромиссно боролись с представителями бывшей родовой знати, ставшей мелкими царьками, тиранами и аристократами. И первые однозначно склонялись к материализму, рационализму, диалектике, атеизму, коллективизму, тогда как вторые столь же однозначно предпочитали идеализм, софистику (древний аналог позитивизма и метафизики), иррационализм, религию и индивидуализм. То же наблюдается и в Новое время. Поднимающийся из недр феодализма новый, прогрессивный буржуазный класс нес с собой в общество всё те же идеи материализма, рационализма, ценности науки, идеи атеизма, связанного с жизнью искусства, уважения к человеческой личности, гуманизма, еще не отравленного индивидуализмом. И однозначными сторонниками идеализма, религии, социальной иерархии, иррационализма были противники буржуазии — феодально-клерикальные слои общества. Вспомните, если читали, всю ставшую классической литературу ХУ11 – ХУ111 веков, от Сервантеса и Мольера до Шиллера и Гёте. Вся она материалистична, рационалистична (не-мистична), гуманистична (нерелигиозна), исторически оптимистична, верит в прогресс и осуществляет его. Или представьте себе наши, русские достижения ХУ111 – Х1Х века и нашу культуру, давшую человечеству число шедевров, не меньшее, чем все эпохи итальянского Возрождения. И вся эта культура, несомненно, буржуазна – выражение интересов нового, прогрессивного на то время буржуазного класса. Вся эта культура, так же, как и культура европейского Просвещения, материалистична, диалектична, атеистична, гуманистична. И противостояли ей всё те же идеализм, религия («русская религиозная философия»), реакционная славянофильская идея «православия, самодержавия, народности», борьба церковников с Ломоносовым, с инициативами русских просветителей (Кантемир, Новиков), с передовой поэзией (ссылка Пушкина в Михайлоское за «упражнения в афеизме» и поручение местному священнику вести гласный надзор за жизнью и творчеством поэта). Схема одна и та же.

    И она повторяется сегодня. Буржуазия, став реакционной социальной силой в Европе уже с середины Х1Х века, а у нас – с начала ХХ, круто изменила свой идеологический, мировоззренческий курс и перешла на позиции идеализма, метафизики, религии, иррационализма, индивидуализма как антигуманизма, отрицания духовности искусства, пропаганды аморализма, насилия, порнографии, поощрения наркомании, проституции (и всё это под лицемерной личиной «борьбы» с ними). Миллиарды, которые выжимаются из труда наемных работников и из хищнического истребления природных ресурсов, на роскошь олигархов тратятся не все. Значительная доля из них расходуется на пропаганду ценностей, которыми должен обладать народ для обеспечения спокойной жизни буржуазии. Сейчас в нашей стране, явно во всем «СНГ» и наверно же во всех бывших «коммунистических» странах наблюдается полное, безраздельное, безальтернативное, безоппозиционное господство этой буржуазной, специально разработанной для народа идеологии. Историческая полоса глубочайшей реакции, гниения культуры. Сегодня, набирая этот текст, слышу по радио «Эхо Москвы» от диктора Матвея Губина фразу «В аварии Мерседес расхерачил Тойоту...». А потом мы удивляемся как могут студентки-первокурсницы, не стесняясь присутствия преподавателя материться в разговорах друг с другом. Правда, пока что это происходит на перерыве, а не в ответе на семинаре по философии. Но наверно доведут нас и до такого. Если их (Матвеев Губиных и их спонсоров) не остановит «мускулистая рука рабочего класса». Больше ведь некому их останавливать. Но этой руки на горизонте пока что не видно.

             


Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 1201; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!