Записки солдата и работника всех мастей. 8 страница

Я спросил Джулию, почему она совсем не интересуется моим прошлым. Неужели ей совсем не интересно узнать и понять меня.

-А кто тебе сказал, что я смогу понять тебя посредством твоего прошлого? Ты же сам помнишь его в искаженной версии. И опишешь мне еще более искаженную версию, поскольку что-то забудешь, что-то приукрасишь, а что-то не посчитаешь нужным говорить.
-Но, ведь, мое прошлое это фундамент, на котором построена моя личность?
-Да, но твоя личность постоянно меняется. Ты же не полюбил меня сразу. Сначала ты меня не знал. Потом мы познакомились. Потом мы стали друзьями. Потом ты меня полюбил. То есть, твое отношение ко мне постоянно менялось. От полного его отсутствия, до самой высшей его точки. Так же и твоя личность. Сначала ты был одним, затем стал другим. Менялись обстоятельства жизни, и ты менялся вместе с ними.
-Хорошо. А если я убивал людей?
-Но, сейчас же ты не убиваешь. И вряд ли тот факт, что когда-то ты занимался подобным, означает, что ты можешь убить меня. Но, даже если можешь, что с того?
-Что значит, что с того?
-Ну смотри. Есть миллионы людей, которые за свою жизнь мухи не обидели. А потом в какой-то момент убили жену или случайного человека. Так что твое прошлое не гарантирует того, что в нынешнее время ты будешь поступать аналогично прожитому опыту. Недавно ты жил в России. Всю жизнь жил в России. И по этой логике, ты должен был продолжать жить в России. Однако ты в Америке.
-Может быть, ты просто не хочешь узнать меня?
-Глупый, я знаю тебя. Я знаю тебя такого, какой ты со мной, здесь и сейчас. Какая разница, каким ты был раньше и каким ты можешь быть с другими людьми? Я даю тебе свое хорошее отношение, свою любовь и получаю от тебя тоже. И меня это устраивает. Когда мы вместе, ты не режешь кошек и не обворовываешь старушек. Значит, всё хорошо. А если где-то живут люди, которые своим поведением заставили тебя им нагрубить или сломать ногу, какое это имеет отношение ко мне? Я это не они, а значит твое отношение к ним, никак не связано с твоим отношением ко мне.
-Значит, свое прошлое, целиком и полностью, я должен оставить за порогом наших отношений?
-Нет. Я узнаю твое прошлое, ровно в той мере, в которой ты захочешь мне его рассказать. То есть, я знаю о том, что ты из России. И это твое прошлое. Я знаю о том, что до меня у тебя вроде были какие-то отношение с какой-то девушкой. Я знаю, что в прошлом ты занимался взломом чужих дверей. Это прошлое всплывает само собой. Оно всплывает естественным путем. Но, было бы совсем не естественно, посадить тебя на стул, включить диктофон и расспрашивать тебя о всех эпизодах твоей жизни, пытаясь на их основе понять, что ты за человек. До многих вещей нужно созреть. Многие вещи сами должны созреть. И вот когда они созреют, я узнаю о них. И это будет естественно. Нельзя трясти яблоню, когда на ней нет яблок.

Джулия в очередной раз улыбнулась своей почти неземной улыбкой и добавила.

-В этой жизни, всё по большему счету неважно. Или правильней сказать, всё под этим солнцем суета. Всё игра, всё не серьезно. И относиться к прошлому и настоящему и даже будущему, нужно именно так. Но, есть один момент. Ты сам должен для себя решить, без оглядки на общество, что для тебя является важным и настоящим. Все ненастоящее, и только решив для себя, что что-то является настоящим, ты делаешь это настоящим.
-И это значит?
-И это значит, что для себя я решила, что настоящим являешься ты и мои чувства к тебе. Ты для меня на первом месте и все остальное можно потерять и не жалеть об этом. Оно ведь все игрушечное. Смысл жизни, в чувствах, в радости, в любви. Вся жизнь это игра чувств. Холод, боль, тоска. И смысл жизнь, сделать так, чтобы приятных чувств было, как можно больше. Это не значит, что другие чувства нужно игнорировать и избегать. Нет, просто нужно как-то проще к ним относиться. Я это поняла, когда встретила тебя. Я не думала, что можно так любить и так чувствовать жизнь. Все то, что было важным и казалось настоящим, вдруг стало второстепенным и игрушечным. Я не знаю, если ты настоящий, но мои чувства к тебе и те чувства, которые мне даришь ты своим присутствием и мыслями о тебе – они настоящие. Настоящие, поскольку, я как никогда остро чувствую жизнь. Потому что наполняюсь счастьем. Я физически чувствую своё счастье. И ведь, эти чувства, эти отношения, они только начинают зарождаться, а уже такие живые и сильные.
-Когда ты говоришь, что все игрушечное и ненастоящее, не говорит ли это о том, что я тоже не настоящий и чувства ко мне ненастоящие. А ты лишь делаешь вид, что все настоящее, то есть, продолжаешь играть в коллективную игру?
-Помнишь мультфильм Пинокио? Старик сделал из дерева куклу и понадобилось чудо, чтобы кукла ожидала. Чудеса в этом мире не приходят извне. Они уже при рождении заложены в нас. И либо мы учимся их видеть и управлять ими, превращая все в живое и важное. Либо живем одни среди деревянных кукол.
-Не проще ли, все считать настоящим? К чему так усложнять?
-Как к чему? И почему усложнять? Это не усложнение, а упрощение. Люди считающие всё настоящим, стремятся достичь всего сразу. Люди тратят жизнь на фикцию. Есть только тот мир, который внутри меня. Мир, который вне меня, формируется в зависимости оттого, как настроен мой внутренний мир. Если на улице солнечно, а в моем мире пасмурно, то и солнце внешнего мира станет пасмурным. И так во всем. В моем мире, в моей душе, есть чувства к тебе, а значит, они настоящие и они делают настоящим тебя. Во внешнем мире есть политика и войны, в моем мире всего этого нет, и не будет ровно до того момента, пока я не решу, что им стоит там быть. Ты видел всех этих людей, которые живут во внешнем мире и только в нем? Они живут мыслями о демократии и диктатуре. Но, какое это имеет отношение лично к ним. Можно ведь, жить при диктатуре, но не впускать чужую диктатуру в свой дом и свою душу. Разве может моя еда терять свой вкус, оттого вкусно ли другим? Нет. Но если мне гадко и не вкусно, то еда лишится своего вкуса, каким бы он ни был.
-Я наверное чувствую это так же. Но, ты как-то иначе это объясняешь.
-А ты понимай по своему. Только скажи, кого можно считать счастливым, того кто достиг внешнего успеха, утратив внутренний или того кто достиг внутреннего успеха, игнорируя внешний?
-Но, ведь к примеру успех наших отношений, это внешний успех, ведь и ты и я существуем во внешнем мире?
-Не совсем. Если мы договариваемся быть отдельным миром среди общего мира, то наши отношения это успехи нашего отдельного мира, не имеющие отношения к общему миру.
-Я запутался немного.
-Хорошо. Давай продолжим в другой раз. А сейчас займемся любовью. Тебе и мне будет хорошо, но только мир об этом ничего не узнает, и в мире ничего не изменится. А мы узнаем, и в нас все изменится. И пока, мы будем заниматься любовью, может произойти война и смена власти. Но, нам это будет не важно и наш мир это не потревожит.
-А если война ударит по нашему дому?
-Разве мы об этом узнаем? Мы просто умрем. Тогда какая разница? Реален для нас будет только момент нашей близости, а все что случится после развала нашего дома, будет уже не с нами. Это будет с теми, кто разрушит наш дом и теми, кто будет наблюдать его разрушение. Мы же умрем в любви, без страха и сожаления.
-Лучшая смерть из всех.
-Смерти нет. Пока мы живы, мы живы, когда нас не станет, не станет в нас и того, кто способен осмыслить наше отсутствие.
-Но, перспектива смерти все таки есть?
-Есть. И это прекрасно. Пока есть смерть, можно ко всему относиться проще. Потому что все в конечном счете неважно. Пройдет какой-то небольшой срок и нас не станет. Это знание дает свободу действий. Дает возможность делать все что хочется. Есть ограничения. Всякие законы и правила. Но, нужно просто подстроиться под них и подстроить их под себя, а в остальном ты волен строить свою жизнь, как хочешь.
Если ты хочешь положить жизнь на строительство карьеры, то ты ограничен, и смерть скорее враг, чем друг. А если ты хочешь положить жизнь на то чтобы жить, то смерть твой лучший друг. Знание о её наступлении в будущем, делает настоящее более живым. Знание о неизбежности смерти дышит в спину, и говорит о том, что ты в праве жить, как хочешь и делать, что хочешь, все равно итог будет одинаковым. Жизнь важна лишь, пока ты живешь. Другой возможности её прожить – не будет. Ты должен заниматься только тем, что по настоящему важно для тебя. Любить, познавать мир, есть, спать. А все, что не важно для тебя, но что требует от тебя стадо людей, оно не обязательно. Долг перед обществом и Родиной? Нет, лишь долг перед собой и своей жизнью.
-Давай уже займемся сексом.
-Давай!

Из моих записок ей…

«Когда я говорю, что люблю тебя, я вкладываю в это всю свою жизнь и отдаю тебе всю свою жизнь, давая тебе эти слова.
Я не знаю, где я буду завтра и какой ветер будет бить в мои паруса. Я не знаю, какое солнце и какая луна будут светить над моей головой. Я не знаю, по какой из миллиардов дорог будут ступать мои ноги. Я не знаю, каким буду я. Но, где бы я ни был. Куда бы я ни шел. И каким бы я не был. Я знаю лишь одно. Лишь одно, что навсегда останется неизменным в этом мире – моя любовь к тебе. Всё будет меняться, но я знаю и верю, что моя любовь пройдя через сотни больших и маленьких изменений – останется живой. Я пронесу сквозь всю свою жизнь мою любовь к тебе. Я буду хранить её, я буду жить ради неё и тебя.
Нет и не может быть в этой жизни лучшей доли, чем возможность быть с тобой. Это так просто и в этом всё. Всё в глазах твоих и губах. Все в теле твоем и душе твоей. Все в этом миге, в котором я рядом с тобой. А имя этому мигу – жизнь. И пусть не кончается этот миг и эта жизнь, пока я с тобой. Жить иначе – я не хочу.
Я люблю тебя. Услышь меня.»

Проводя дни с Юлей, я отключался от всяких мыслей, кроме мыслей о ней. В те редкие моменты, когда мы разлучались, от её отсутствия становилось пусто и чем-то нужно было заполнять пустоту.
Нет, она в те дни никуда не уходила, уходил я. Я просыпался среди ночи, обнимал её, целовал ей спину. Затем пил на кухне чай или кофе. Тихонько одевался и гулял по городу. Иногда, я просто сидел на кухне и смотрел в пустоту. Пустоты не было в поле моего зрения. Но, я отключался от того, на что был направлен мой взгляд и на месте куда я смотрел, образовывалась пустота. Вспоминая об этом, я понимаю, что это вовсе не была пустота. Это было лишь чувство пустоты. Заполнять пустоту приходилось мыслями.
Я действительно не мог думать ни о чем кроме неё, когда она была рядом. Когда её не было рядом, я тоже думал о ней. Но, поскольку не возможно думать об одном и том же, всегда вперемешку с мыслями об одном, думаешь о сотнях посторонних вещей.
Мне нужно было решить, как жить дальше. Я уже не раз в своей жизни стоял перед подобным решением. Выбранная жизнь достигала какого-то логического финала и требовала продолжения в другой форме.

Окончив школу, я оказался перед выбором, как зарабатывать себе на жизнь. Тогда, не имея четкого плана и представления о том, что я согласен выбрать в качестве дела всей жизни, в мой выбор вмешался случай. Случай свел меня с одной компанией, компания втянула меня в грабежи. Меня брали с собой на дело, чтобы я стоял на стреме. Я получал свою долю и был рад. Со временем, многих моих тогдашних друзей посадили или убили. Пока это все не случилось, меня научили вскрывать замки. У меня оказался талант к этим делам, хотя возможно, никакого таланта вскрывать чужие двери у меня вовсе и не было. Вместо этого, был талан - учиться.
Спустя время, жизнь поставила меня перед выбором, который был еще более переломным, чем выбор стать медвежатником. Мне предстояло убить человека. Старик, который к своему несчастию рано вернулся домой, застал меня на месте преступления. Я мог бы ударить его и убежать, но я очень боялся, что он меня опознает, и я отправлюсь в тюрьму. Всё произошло очень быстро. Настолько быстро, что имея определенное, немалое количество извилин в мозгу, я не думал о том, что за кражу мне дадут в два-три раза меньший срок, чем за убийство пенсионера. Я не буду оправдывать себя, прятаться за своим страхом перед тюрьмой и прочими жалостливыми историями. Я поступил плохо. Если слово «плохо», вообще может, как-то описать подобный поступок - смерть человека.
Когда я получил в свое распоряжение коды, а затем научился грамотно юзать информационное поле, я захотел узнать о жизни того человека, которого я убил. Не знаю, был это божий промысел или шутка дьявола, но он был тяжело болен, и жизнь его была полна мук и страданий. Я был чем-то вроде Ангела смерти для него. В каком-то смысле, я помог ему, облегчив его страдания. До момента, когда я узнал об этом, я был конченым негодяем и ничего святого во мне не было и быть не могло. После того, как я посмотрел на это с новой стороны, во мне начало расти добро, пусть и было оно мало и ничтожно на фоне моего зла.
В очередной раз находясь перед выбором, как повернуть свою жизнь, я решил уехать в Америку и троллить её. Негодяй во мне преобладал и по его зову я покинул Родину.
Сейчас, когда в моей жизни появилась Юлия и любовь к ней, негодяю в моей душе становилось тесно и он, как крыса покидал корабль. Корабль, который был злом и тонул в океане добра. Добро, которое давно покинуло мою душу или потерялось в его лабиринтах, вновь захватывало самодержавную власть во мне и я не противился этому.
Я поменял свою жизнь и мог полностью стереть свою историю. Забыть её и больше к ней не возвращаться. Жить иначе, не отталкиваясь от прошлого опыта и прошлых свершений. Жить так, словно вся былая жизнь была дурным сном.

Близился двадцать первый день рождения Юлии. Я был старше её на 8 лет. День рождения решили праздновать в доме её родителей, где должно было состояться мое знакомство с родителями. С момента начала наших с Юлей отношений прошло всего несколько недель, чуть больше прошло с момента, как я помирил семью Юли.
Было обычное знакомство в обычный день рождения. Родители Юли приняли меня хорошо. Оказалось, что прабабушка Юлии по отцовской линии была с Урала. Так что, в каком-то смысле, мы были дальними земляками.
Главным событием на день рождения, стал не сам день рождения, не очередное совершеннолетие Юлии и даже не мое знакомство с её родителями. Главным событием стало письмо от бабушки Юлии. Она умерла шесть лет назад, и перед смертью написала письмо, которое просила передать Джулии, когда той исполнится 21 год. Родители Юлии, примерно знали, о чем говорится в письме и какую тайну откроет бабушка своей внучке с того света. Они бережно хранили его в домашнем сейфе, понимая, что такова воля матери отца Юлии и она имеет право на подобное письмо.

«Дорогая Джулия. Моя любимая и единственная внучка. Если бы ты знала, как я тебя люблю.
Родители пообещали ничего тебе не рассказывать и я надеюсь они смогли выполнить своё обещание. Оставив право рассказать мне.
Когда тебе было восемь лет, тебе срочно понадобилась пересадка почки. У нас не было денег на нахождение донора, и донором вызывалась я. Я ни секунды не колебалась в своем решении. Поверь, ни секунды.
Операция прошла успешно и вскоре ты совсем об этом забыла. Мы не хотели, чтобы ты чувствовала вину и решили тебе ни о чем не рассказывать. Конечно, у тебя временами всплывали вопросы и воспоминания, но мы убеждали тебя в том, что это была обычная операция и донором был человек, которого ты не знаешь.
Прошло три года, и врачи поставили мне диагноз диабет второго типа. К сожалению, мой иммунитет, уже не позволял мне бороться с болезнью, наряду с другими старческими болезными, которых у меня накопилось очень много. Сегодня тебе пятнадцать лет и я умираю. Жить мне осталось совсем не долго, я это чувствую, так же считают и врачи.
Я повторю, что ни разу не пожалела о своем решении отдать тебе годы своей жизни. Я прожила свою жизнь полноценно, и в ней было всё. Когда не стало твоего дедушки, у меня остался только твой отец и ты. Я очень тебя люблю. И пожалуйста, никогда не чувствуй вины за то, что я прожила жизнь чуть меньше, чем могла бы. Зато, я подарила целую жизнь тебе, и готова была умереть в день твоей операции, лишь бы ты жила здоровой и счастливой.
Взамен, кроме счастливой жизни, я хочу попросить у тебя лишь одно. Так же, как я отдала тебе годы своей жизни, я прошу тебя отдать два года своей жизни. Я еврейка, твой отец на половину еврей и ты еврейка на четверть (Да, на Урале тоже жили евреи). До отъезда в Америку, я жила в Израиле и служила в Армии Обороны Израиля. Затем, со временем я перебралась в штаты, где встретила твоего дедушку.
Я хочу, чтобы ты, так же, как и я, отдала долг своей далекой родине и отслужила в армии Израиля. Тебе это может показаться странным, ты и вовсе, я уверена, до сих пор и не думала, что в тебе течет еврейская кровь, и где-то там у тебя есть маленькая родина.
Я хочу, чтобы по достижению двадцати одного года, ты на время переехала жить в Израиль. Затем твой долг передо мной будет списан, и где-то там на небесах я улыбнусь.
Если к твоему двадцать первому дню рождения, ты выйдешь замуж и у тебя будут дети, ты можешь проигнорировать мою просьбу. Если нет, то пожалуйста, выполни мою последнюю просьбу. Я понимаю, что прошу много. Но все же прошу.
С любовью, твоя бабушка Кэт.»

Прочитав это письмо за праздничным столом, Джулия заплакала. Она передала письмо мне, а я передал письмо родителям. Она долго обнимала маму с папой и все вместе плакали. Я тактично ушел, решив, что это тот момент, когда Юлию нужно оставить с родителями без посторонних глаз.

Джулия, осталась ночевать у родителей в своей бывшей детской комнате. Я заехал за ней на такси на следующий день. Мы позавтракали с её родителями. Тема службы в армии не поднималась.

Заговорили мы в такси.

-Виктор, любимый мой. Родной. Скажи мне, как мне поступить?

Я молчал.

-Это совсем чужая страна. Мы не увидимся два года. Я читала, у меня будут отпуска и ты сможешь приезжать в Израиль. Но, это будет не чаще чем раз в полгода на несколько дней. Через год, если получиться, я сама смогу приехать в Америку. Я готова. Это последняя воля бабушки. Не молчи, скажи что-нибудь. Просто скажи, и я никуда не поеду. Мы так мало вместе, а если за это время ты найдешь другую, а если ты разлюбишь меня?
-Что значит, найду другую? Что значит, разлюблю? Не говори ерунды. Мы вместе и это не подлежит сомнениям и вопросам. И я поеду с тобой.
-Как поедешь?
-Ну, не поеду. Полечу. Сниму квартиру. Я тоже читал про израильскую армию. Тебя будут отпускать домой каждые выходные. Снимем квартиру и тебе будет куда возвращаться. Будем проводить выходные вместе. Только ты и я. И всё будет хорошо. Будут отпуска. И два года пролетят. И ты будешь жить с чистой совестью. Поверь, всё будет хорошо. Я с тобой.
-Правда – правда? – Джулия смотрела глазами маленького беззащитного ребенка.
-Правда – правда. – ответил я с уверенностью.
-Но, как же твоя работа, твоя жизнь?
-Ты моя жизнь. Я хочу быть с тобой, в горе и радости, в грозы и бури и в житейскую стынь.

Мы еще долго разговаривали обнявшись. Джулия прижималась головой к моей груди, слушая мои ответы. А когда о чем-то спрашивала меня, брала меня руками за плечи и смотрела мне в глаза своими большими и испуганными глазами.

Я не сомневался в своем решении. Она действительно была теперь моей жизнью. И я готов был идти за ней на любой край света, даже «в Ад и Израиль».

***

Больше месяца ушло на разные подготовки к отъезду. И вот, наш самолет приземлился в аэропорту Бенгурион.

Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 110; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!