Записки солдата и работника всех мастей. 7 страница

Закончить свою мысль я не успел. Меня прервал подошедший к нам управляющий кафе или его помощник.

-Сэргэй, я все понимаю, вы юноша не общительный, а вот встретили уважаемого господина с русским лицом и решили выговориться. Окей, я понимаю, но вы Сэргей на работе.
-А я у вас больше не работаю – переходя на крик ответил Сергей. – Я мненью вашему вращенье предавал и осью был мой детородный орган – сказал Сергей на русском.
-Что? – переспросил управляющий
-Не поймешь, игра слов. Фак ю твою работу и тебя фак ю.

Мне стало дико противно слушать этот разговор. Управляющий, по большому счету не сделал при мне ничего того, за что можно было бы его на чем-то вертеть и так разговаривать. Конечно, я не стал заглядывать в историю их взаимоотношений и пытаться понять, не был ли управляющий в чем-то виноват перед Сергеем. Казалось мне, что единственное, в чем он был виноват перед Сергеем, это в том, что дал ему работу и в том, что подносы с едой носил Сергей, а не он.
Я положил 50 долларов на стол и вышел из-за стола.

-Погоди, брат. Ща вместе пойдем. – окликнул меня Сергей.

Я проигнорировал его слова и выйдя на улицу поймал такси.
Я ехал к Алисе. Я вдруг понял шутку, которая возникла в моей голове сразу после знакомства с Алисой, но которую я не правильно сформулировал. Я сравнил себя с Данилой Багровым, пошутив про то, что тот встретил в Америке русскую лысую проститутку, а я встретил мулатку. Только сейчас, я вспомнил, что так же Данила встретил черную журналистку, и подстроив аварию стал жить в её доме, а затем занялся с ней любовью, использовав крутой приём пикапа «Да ладно, чё ты». Получалось, что я сделал ровно тоже самое. Встретил черную девушку и хотел с ней переспать. Правда, до этого я вроде влюбился в неё. Сейчас я ехал к ней. И если от влюбленности ничего не осталось, то от желания переспать я не избавился.

Я позвонил Алисе, и используя воздействие, поставил её перед фактом того, что скоро приеду и что из этого должно выйти. Она должна была отменить все свои планы и перестроить их под меня. Подоставать всех своих скелетов из шкафов, чтобы они не травмировали мою прекрасную русскую душу, и сама отправится в душ, чтобы подготовить себя к наступлению непобедимой русской армии в лице конкретно взятого меня.

Я ехал и представлял, как пропуская прелюдии, зайду в ванную комнату, в которой будет лежать обнаженная Алиса, прикрывая свою наготу белой пеной и водой. Она встанет, и вода с пеной будут медленно стекать по её коричневому телу, оголяя грудь, соски, бедра. Она будет улыбаться своими ровными белыми зубами. Она начнем трогать себя внизу одной рукой, а пальцем другой руки касаться своей нижней губы. Она подойдет ко мне, начнет медленно снимать с меня одежду, наполняя меня теплом желания. Я прижму её к себе, а затем, взяв на руки, понесу в спальню. Я брошу её на кровать и дальше… Надо бы купить шампанского.

Таксист остановил возле мини-маркета. Я прошел в винный отдел, выбрал самую дорогую бутылку и направился к кассе.
До кассы оставалось несколько метров, как в магазин забежал возбужденный парень с пистолетом и выстрелив в воздух направил пистолет на кассира.
Это была не моя война, но просто смотреть на это я не мог. Я хотел приказать парню положить оружие и лежать на полу до приезда полиции.
Для того, чтобы оказать влияние на грабителя, мне нужно было дать ему устную команду. Для этого, как пел Гребенщиков, мне нужно было попытаться использовать рот. Я пошел в сторону кассы и успел сказать лишь «Эй», как жгучая боль от пробившей тело пули лишила меня возможности складывать слова в предложения, откинув меня в развитии на добрые десятки тысяч лет назад и оставив возможность только мычать от нестерпимости бытия.
Пуля вошла в ногу. Грабитель выхватил предложенные кассиром деньги и выбежал из магазина. Его судьба в ту секунду интересовала меня меньше всего на свете. Меня вообще ничего не интересовало, ни Алиса с её наготой, не влияние популяции пингвинов на глобальное потепление, не испуганные покупатели. Меня волновала только моя боль. Я мычал, как побитый мальчишка. Еще немного и я стал бы сквозь слезы звать на помощь маму. Но, вместо этого, я отключился от общей реальности, послал сигнал мозгу, который от мозга был послан в ногу и боль отпустила. Я вернулся в общую реальность, заставив всех присутствующих, боятся мужества русских мужчин. Я излучал спокойствие и отсутствие боли. Я и в правду был спокоен и рана, которая казалось убьет во мне мужчину, не болела совсем.
Хотя боль была устранена, рана оставалась открытой и из неё продолжала литься кровь. Я залез опять в общее информационное поле с целью остановить кровотечение. Самым эффективным был способ перевязать место над раной ремнем, и максимально сильно сжать его. Так кровь могла просачиваться только из нижней части ноги, оставляя в организме всю остальную кровь. А поскольку рана была в самом верху ноги, то по законам физики, кровь не должна была устремляться вверх. По моим расчетам выходило, что я потеряю минимум крови и это никак не отразиться на столь ценном для меня моём здоровье.
Увы, расчет был неверным. И пока я блуждал по своей внутренней реальности, мое тело отключилось от потери крови.
Пришел в себя я уже в больнице. Оказывается, проведя минуту в своей реальности, мое тело провело несколько часов в отключке. Обычно было наоборот. Час проведенный в своей реальности, равнялся минутам в общей реальности. Но, я отключил общую реальность сам, и в тоже время общая реальность отключила меня. И по сути, выходя из своей реальности, мне некуда было возвращаться, поскольку я был выключен общей реальностью. Это в лишний раз на деле продемонстрировало мне мои опасения о том, что если я умру в общей реальности, находясь в своей реальности, я даже не пойму, что умер.

Рана моя была пустяковая, в смысле не смертельная. Я убивший в свое время двух людей, видимо был рожден под счастливой звездой. И я не про звезду московского кремля. Я не получил заражение крови, пуля не пробила кость и не ранила ногу её осколками.
Но, при всем этом везении и рождении в рубашке, рубашка моя была заляпана кровью, а я ранен в ногу. Потеря крови не была смертельной, но она все же была и я чувствовал слабость. Из меня извлекли пулю, но ходить мне предстояло на костылях, а еще лучше передвигаться с помощью инвалидной коляски.

Через пару дней я вернулся домой и лежа должен был проходить домашнее лечение. Специфика западного лечение отличается от советского тем, что больного даже после инсульта не держат в больнице больше нескольких дней. Считается, что чем быстрей больной вернется домой, тем быстрее он восстановится. В этом есть доля истины. Причем доля огромная. И больные действительно лучше восстанавливаются дома. Дома, как известно и стены лечат.
Еще, эта практика быстрой выписки из больницы, обусловлена тем, что в дешевой медицине твою задницу хотят поскорее отправить домой, чтобы уступить место другим задницам. А в платной медицине, где одна ночь проведенная в больнице может стоить до 1 000 $, ты сам заинтересован в том, чтобы скорее отправить себя домой.
Денег мне было не жалко, но проводить время в больнице я естественно не хотел.

***

Когда я вернулся домой, спустя пару минут ко мне пришла соседка Джулия. Она услышала, как я захожу в квартиру, и приведя себя в порядок, устремилась скорее проведать меня.
Меня не было несколько дней и мой телефон был выключен. Она успела, как следует попереживать за меня. В первый день радуясь возрождению своей семьи ей было не до меня. А затем, она всерьез забеспокоилась. Она даже думала, что я вернулся обратно в Россию, так по-свински не попрощавшись с ней.
Я открыл дверь и увидел, как веселая улыбка на её лице сменяется ужасом.

-О боже, Виктор. Что с тобой случилось?
-Да, так, бандитская пуля – отшутился я, тут же поняв, что американка Джулия вряд ли знает эту русскую шутку.
-Что? Что случилось Виктор? – не унималась Джулия.
-Все в порядке. Русская мафия выбивала долги. – не переставал шутить я. Но, она приняла мою шутку за чистую монету.
-Боже, Виктор. Ты связан с мафией? Ты должен мафии денег? Я видела по телевизору, что делает русская мафия. Она, как итальянская…
-А это ты узнала из фильма «крестный отец»?
-Виктор, Виктор, какая разница откуда я это знаю. Что ты натворил? Чем я могу тебе помочь?
-А ты хочешь мне помочь?
-Боже, конечно. Ты так много для меня сделал. Ты, ты. Ты мой друг, ты дорог мне, хотя я совсем тебя не знаю. Но, будто бы знаю всю жизнь. Виктор, я могу занять денег у друзей, у родителей. Я могу продать квартиру и вернуться к маме. Она, конечно, не поймет, но какая разница. Только скажи.

Она говорила предельно серьезно. Она была на эмоциях и мыслила вслух. Она была напугана. Она не боялась, что сейчас придут и убьют её. Она боялась, что придут и убьют меня.
От понимания происходящего и моей ценности для другого человека, которому ничего от меня не надо, но который готов отдать мне всё, у меня перехватило дыхание и я невольно застонал.

-Тебе плохо. Что мне делать?
-Извини, Джулия. Извини. Я пошутил. Нет никакой мафии. Нет, мафия, конечно есть. Но я с ней не связан.
- Не ври теперь, откуда тогда рана?
-Меня ранил грабитель в магазине, я пытался его остановить. – это не звучало пафосно. Я оправдывался, а не хвастался. Юля резко сжала кулак и ударила меня в лицо. Удара хватило, чтобы я с грохотом упал с костылей на пол.
-Прости, это от эмоций. Прости. – Юля переходила на тонкий детский голос. Она бросилась на пол целуя место куда только что ударила меня. Она целовала и останавливаясь обнимала меня.

Где та тонкая грань, когда дружеское обнимание, может перерасти с дикую страсть? Джулия стягивала с меня одежду, стараясь делать это максимально осторожно, чтобы не задеть мою раненную ногу. В тоже время, в ней зарождалось огромное неконтролируемое желание. Я и вовсе не чувствовал того, что моя нога не совсем здорова. Я смотрел в карие глаза светловолосой подруги, проглатывая ком страсти. Вместе со страстью я возбужденно и жадно глотал воздух.
Мы занялись сексом прямо на полу. Это было невероятно для нас обоих. И всё при том, что я даже и не думал подключать свои способности и воздействовать на её желание или удовольствие. Это возможно был самый честный и приятный секс в моей жизни.
Перебравшись на кровать, мы не спали всю ночь, разговаривая и целуясь. Во мне не было сил повторять случившееся, организм был потрепан потерей крови. А активизировать коды я не додумывался. Я совсем про них забывал, лежа с ней на кровати и наслаждаясь ей присутствием.
Мир опять казался холодным и пустым. И только её тепло было способно меня согреть. И грело. Ох, как оно грело. В ней было всё и не хотелось ничего другого. Вот оно счастье, вот он мой Эверест, моя самая высокая гора, после которой все прочие горы, просто камушки на дороге жизни. Я не лез ей в душу, но я и без своих хитростей, чувствовал счастье, которое разливалось по её телу и душе.

Наутро, когда Джулия уснула, я тихонько собрался и вышел из дома. Я не пытался от нее убежать, тем более из своей квартиры. Но мне срочно нужно было уйти и побыть наедине с собой. Если я вернусь, то скажу ей о том, что ходил по своим делам, а если нет…

Я шел по городу, и быстро понял, что идти мне очень больно и неудобно. Отключив кодами боль, я не мог заставить свою ногу ходить так, будто бы она полностью здорова. Я сел в автобус. Садиться в такси не хотелось, без определенных на то причин. Хотелось именно автобуса, раз не могу пройтись по городу. И на это тоже не было причин.
Естественно, ни о каком уединении в автобусе не могло быть и речи. Хотя конечно, я мог выгнать всех и попросить водителя не останавливаться на остановках. Но, мне это было не нужно. Люди мне не мешали. Мне не столько было нужно побыть одному, сколько было нужно побыть без Юлии. Я не устал от нее и она не надоела мне за проведенные с ней часы. Просто мне захотелось побыть без нее, ради контраста, чтобы понять, как это теперь - быть без нее.

Автобус ехал в своем обычном ритме, медленно, чуть быстрее и опять медленней. А я с каждой новой остановкой понимал, что отдаляюсь от нее физически. Я чувствовал легкое неудовлетворение от этого отдаления. Это чувство, как и то чувство которое было со мной всю эту ночь – было мне незнакомо и не понятно. Оно появилось слишком быстро и резко, словно из неоткуда. Вот его не было и вот оно есть. И не просто есть, а заполняет собой всего меня, всё пространство моей головы и души. От него не спрячешься даже в своей внутренней пещере, в которую не может проскочить ни один комар из внешнего мира. А это чувство проскочило.
Это чувство проскочило, словно атомная бомба в закрывающуюся дверь. Проскочило и сожгло всё вокруг, обесценив и сделав всё второстепенным и не важным. Это чувство лишило всё смысла, наполнив каким-то новым смыслом, который мне пока не был понятен, и который я очень хотел понять. Здесь не могли помочь информационные поля или советы поколений. Здесь мог помочь себе лишь я сам. Я сам для себя должен был всё решить. Так, только так и никак иначе.

Чтобы убедиться в своих чувствах, я решил все-таки поехать к Алисе. Никаких пенных ванн, никаких выстрелов шампанским в потолок и в мою ногу. Никакой романтической мишуры. Только голый секс или его отсутствие.
Я позвонил Алисе и заставив её забыть о том, что она уже ждала меня однажды, приказал ждать меня вновь. Вновь для меня, для неё же впервые.
Опять такси, опять дорога. Её дом, её поцелуй. Первый поцелуй с девушкой, которую я столько времени желал. Она быстро разделась. Вкус и ощущение поцелуя еще не успели сойти с мох губ.
Я смотрел на её наготу. Небольшая упругая грудь, татуировка на левой части живота в виде бабочки. Голые колени и ступни с белым лаком на пальцах ног.
Я не хотел её. Я не любил её. Я не мог её.
Я ушел.
Я мог взять её и Джулия никогда бы об этом не узнала. Никто бы об этом не узнал, но знал бы я. Я мог заставить забыть об этом Алису, но я не мог заставить забыть об этом себя. Я не хотел этого, я был уже не просто мужчиной, я был мужчиной, который любит.
Я всю жизнь делал глупые вещи, но сейчас не мог сделать очередную. Ведь, если я сделаю это, я больше никогда не смогу держать в руках и в сердце свое счастье. Счастье – настоящее и хрупкое, навсегда останется кривым и разбитым.

Когда я ехал обратно домой, я думал, как же мне быть теперь? Что делать с Юлей?
Лучшая ночь была уже позади. «Самый лучший день, заходил вчера….».
Как любить и быть с кем-то, когда никогда никого не любил и не был ближе чем того требовали физические потребности. Как жить, когда лучшее уже случилось?

Таксист оказался русским, и по радио играла песня группы «Аквариум».

«И я говорю - Послушай,
Чего б ты хотел, ответь -
Тело мое и душу,
Жизнь мою и смерть,
Все, что еще не спето,
Место в твоем раю:
Только отдай мне ту,
Которую я люблю.»

Я отключился на секунду и снова пришел в себя.
«Что впереди - не знаю,
Но знаю судьбу свою -
Вот она ждет, одна,
Та, которую я люблю».

Я прослезился и чувствуя что сейчас заплачу резко открыл дверь и бросился из машины.
Я разбил себе лицо прокатившись по асфальту. Я не отключал боль, я её просто не чувствовал. Я лежал на односторонней дороге, и смотрел в небо. «Самый лучший день… каждый день с тобой…». Мне хотелось к ней, раз и навсегда. Отныне и до скончания веков. Я любил её и больше не хотел быть без нее. Больше не хотел.

***

Таксист выехал с дороги, остановил автомобиль и бросился ко мне. Матерясь, он поднял меня с дороги и вытащил с проезжей части. Он кричал на меня. Он думал, что я хотел покончить с собой и повесть грех на его душу. Он что-то кричал и проклинал эту страну и идиотов живущих в ней. Я ждал, когда он начнет рассказывать, как Горбачев продал страну, чтобы красиво тусоваться, как говорил таксист из фильма Брат-2. Или он говорил что-то другое. Я этого не помнил, но ассоциация сработала.
Я достал из бумажника 1 300 $ и отдал таксисту.

-Идиот. Я не граблю тебя. Совсем в голову «ударенный».
-Возьми, это за моральный ущерб. Отвези меня домой, обещаю без приключений.
-Нафиг ты мне сдался урод.

Я заставил водителя взять деньги, я искренни хотел их отдать ему. И заставил его отвезти меня домой.

***

Надо было как-то объяснить Юле, отчего у меня разбито лицо. Если я так зайду домой, она решит, что я врал ей и действительно должен денег русской мафии. Она просто уже не поверит, что я раз за разом, в последнее время, почти случайно подвергаюсь увечьям.
А еще, я должен был сказать ей про поцелуй. Это было глупо, но я должен был. Я не хотел ей врать. И если она спросит, чем я занимаюсь по жизни, я расскажу ей про коды. Я расскажу ей про всё что она захочет знать. И про убийства, и про воровство. Я расскажу ей, как хотел пройти 10 свиданий, это ведь было до нее, до нашей близости. Мы не состояли с ней в отношениях и я не выбирал между ней и Алисой. Я и сейчас не выбирал, я просто поставил точку в том многоточии. Да подло, да с поцелуем, но я уже поплатился за это прыжком с машины.

Я понял, что если бы не Алиса, возможно с Юлей у нас не завязались бы отношения. Возможно, мы просто остались бы незнакомыми соседями.
Если бы я не вдохновился идеей десяти свиданий, возвращаясь домой, я бы от внезапной доброты душевной, не заговорил бы с плачущей соседкой о её проблемах. Если бы не поездка к Алисе с выстрелом в ногу, Юля не пришла бы меня проведать, не состоялся бы разговор, в котором она призналась в готовности помочь мне во всем. Мы бы не занялись внезапным сексом. Ничего могло бы не быть.
Как четко режиссер нашей жизни раскидывает на столе сюжеты, сплетает их и подкидывая проблемы подкидывает и решения к ним.

Я поднялся на свой этаж. Глубоко вдохнул и открыл запасным ключом дверь. Она сидела за столом и пила кофе.

-Что с тобой? Что опять случилось?
-Я упал из машины на ходу. – улыбаясь я развел в сторону руками. Жест говорил «Что поделать».
-Горе ты мое – сказала Джулия улыбаясь.
-Луковое – спросил я.
-Счастье ты мое загадочное.
-Потому что русское?
-Нет, просто загадочное.
-Я должен тебе признаться…. – я замешкался – Дело в том, что я ездил к своей… своей… своей бывшей. Можно так сказать. И она поцеловала меня. Но поверь, ничего не было. Прости.
-Зачем ты к ней ездил, оставив меня?
-Я хотел понять – виновато ответил я.
-Понять, что?
-Понять насколько я люблю тебя.
-И насколько же? – прищурив глаза спросила Джулия.
-Настолько, что испытав угрызения совести прослезился и выбросился на ходу с машины.

Она подошла и дала мне пощечину. А затем крепко обняла меня.

-Никогда. Слышишь? Никогда меня не оставляй. И никогда, никогда не делай себе больно. Иначе я тоже начну делать больно себе. Ты же этого не хочешь?
-Не хочу.
-Я тоже не хочу. И не целуй больше никого кроме меня. Я кое-что понимаю в стиле и моде, так вот только я тебе к лицу, а другие девушки тебе совсем не к лицу, совсем-совсем. Этой мой тебе фэшэн совет. Понял?
-Так точно.
-Не слышу
-ДАААА – почти прокричал я.

Она поцеловала меня и принялась готовить кофе.

-Ты же совсем не спал.
-Ты тоже.
-Я проснулась без тебя и мне стало пусто. Мне стало страшно.
-Попьем кофе и ляжем спать? – спросил я, понимая нелогичность действий.
-Да – ответила Джулия внеся логику в моё нелогичное предложение.

***

Мы провели три дня наслаждаясь обществом друг друга. Джулия не ходила не учебу, я не пытался имитировать наличие работы и прочих условностей.

Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 110; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!