Записки солдата и работника всех мастей. 1 страница



В любой хорошей и плохой сказке, в которой герою достаются сверхспособности, герой либо получает их в результате несчастного случая, либо в награду за свою доброту, иногда ещё за свою простоту. В моем случае всё было иначе. Иначе совсем. Совсем иначе. Иначе, чем того требует жанр.

Я был простым вором. Когда человек ворует кошелек, он вор, когда ворует государства — политик. Сначала я был вором, потом стал политиком. Правда, ненадолго.
Свои сверхспособности я приобрёл, случайно попав в квартиру профессора. Да, просто профессора, потому что черт его знает, чем он дышал по жизни. Когда ешь котлету, лучше не думать о её составе. Вот и я до сих пор не думал, профессором чего был тот профессор. Ладно, конечно я об этом думал, но чёткого ответа на этот вопрос не существует. Да, и так бывает. Профессор грёбаных наук.

И нет, в квартиру я попал не случайно. А вот квартира была случайной.
Пока говорю запутанно? Скоро начну говорить чётче.
Грабить квартиры я начал давно. В совершенстве овладел искусством тихого взлома.
Каждый раз, когда я попадал в чужую квартиру, во мне был такой градус паранойи, что я серьезно боялся в раннем возрасте заработать букетик сердечных заболеваний.
Мне всегда казалось, что меня заметят соседи. К счастью, я стал взрослым в те времена, когда соседи не знают друг друга, и чужие люди в подъезде не вызывают подозрения.
И, в отличие от большинства своих коллег по грабежам, я старался надевать одноразовую примечательную одежду. То есть, вместо чёрной одежды я надевал обычные дешёвые шмотки. Объяснить самому себе, к чему этот маскарад, я не мог. Так же как не мог себе объяснить, зачем к месту преступления еду на трёх автобусах, а обратно — на пяти.
Проще говоря, я был трусом и параноиком.
Что поделать, профессия располагает.
Я всегда боялся, что зайду в квартиру, а там кто-то будет. На этот случай я всегда носил с собой хлороформ, который так ни разу и не применил. Зато дважды убивал хозяев квартир. Так вышло.

Профессора, к его счастью, в день ограбления дома не было, что позволило ему прожить ещё три дня. Хотя, уверен, эти три дня были для него настоящим адом, поскольку пропала из его дома работа всей его жизни, помимо менее значимого для него набора «честно нажитого». Потом, правда, я пойму, что ад, в котором должен был находиться профессор, весьма сомнителен, но обо всём по порядку.
Я вернусь к нему через три дня, чтобы обезопасить себя. Чтобы никто и никогда, кроме меня любимого, более не овладел работой профессора.
Убить второго человека не так уж и сложно ни морально, ни технически. К тому же, так уж вышло, что и тот первый убитый мной был стариком. Многим жалко стариков: они такие беспомощные, милые и так далее. Мне же, наоборот, всегда казалось, что жизнь одного молодого человека, стоит жизни двух стариков. Старик уже прожил много лет, и, с точки зрения математики, умирать не так жалко. Лучшее уже позади, жизнь на исходе. А вот смерть молодых всегда оборвана на самом интересном месте, и даже если это не так, то с точки зрения математики, это так. Человек может проживать никчемную, пустую жизнь, и впереди у него только пустые и никчемные дни и годы. И вот, однажды он умирает, и всем его жаль. Почти всем. Ведь он умер молодым, столько мог сделать. И не важно, что его биография указывала на то, что вряд ли впереди большие перемены, и молодой человек однажды, на удивление всех и самого себя, возьмёт и начнёт «что-то делать».


В квартире профессора я искал деньги. Меня всегда в первую очередь интересовали деньги. Потом драгоценности. Брать технику я не отваживался. Слишком уж она привлекает внимание, если её выносить из чужой квартиры. К тому же, сегодня выносить технику, в моём понимании, всё равно, что поработать на перевозке квартир. Деньги с продажи минимальные, зато на такой работе ты реально работаешь. И имея определенные каналы сбыта и делая откаты в разного рода крышующие мою деятельность организации, я предпочитал работать один. Много в одиночку не унесёшь. А, я по мудацкой натуре своей не удосужился освоить вождение автомобиля. Не видел я себя в качестве гонщика Формулы-1, и в «Форсаж» меня не взяли бы. Так что воровать я мог лишь то, что мог без палева пронести на себе до «Румынской границы».
Да, именно, очень я любил образ Остапа Бендера, а вот румынскую границу не любил. Поэтому деньги наше всё, а побрякушки наша петля. Не ищите логику, она у меня своя.


Денег у профессора было очень много. Понятия не имею, откуда. Либо он хорошо зарабатывал, что логично. И нелогично в то же время, ибо Россия, ибо с чего бы? Может быть, богатая тётушка или крякнувшаяся жёнушка. Всякое в этом мудацком мире бывает. И даже то, что было дальше. И даже то, откуда у российского профессора деньги.
Наводку на профессора дал мне мой давнишний приятель. Желая получить на выходе 2 000 американских рублей, получил он в итоге битой по голове и место на кладбище, но я тут ни при чём, так судьбе было угодно.
В доме профессора я нашёл в общем пересчёте на заграничные рубли 301 тысячу, что не могло не радовать. По факту, после этой квартиры я должен был перестать работать и переехать куда-нибудь в страну вечных солнц и тёплых морей.
Самый большой доход с одной ходки раньше не превышал 21 тысячу долларов. После выплат всем заинтересованным в моём «творчестве» персонажам у меня оставалось до 60% от всей суммы. Иногда доход за одну ходку бывал по 400 долларов, а на выходе — 200-250. Так что работал я периодами. Иногда квартиру в неделю, иногда не работал по полгода.
Естественно, проследить, сколько я зарабатываю, никто не мог, и я по-своему хитрил, но часто это не практиковал, поскольку можно один раз облажаться и будешь должен всю жизнь. Ограбишь сегодня квартиру — завтра оборотень в погонах расскажет братве, на какую сумму была обута квартира, а потом у твоей «крыши» сумма из ментовского доноса не сойдется с твоей, и «леденец» котёнку — не будет больше сраться. Если прибавить ко всему этому мою трусливость и параноидальность, кидать выше стоящих я не мог и не умел. Не вяжется моя поранаидальность с 2-мя трупами за плечами, но вот такой я забавный зверёк, смиритесь.


Я решил по-умному уехать из страны, чтобы ни с кем не делиться. Но помимо денег мне достались два блокнота профессора с записями. Я взял их не из интереса или других соображений, просто они лежали в одной куче в сумке с частью денег, найденных мной в квартире.
Ради интереса, я все же изучил их.
И вот тогда…

 

Я не сразу понял, что произошло. Оно и понятно. Человек, который выпьет стакан водки, не зная о последствиях подобного мероприятия, не сразу поймет, что с ним происходит, и почему восприятие реальности и себя в ней изменяется.
Вот и я, дойдя до определённой строки в записках профессора, понял, что всё вокруг начинает меняться, но не мог понять, почему.
Мне показалось, что с моим сердцем-таки случилось весёлое приключение в объятия приступа или инсульта, но процесс изменения реальности был не болезненным и даже приятным. Просто в какой-то момент всё приобрело какую-то другую форму, но лишь в моей голове.
Я понял, что могу пойти и убедить кого угодно в чем угодно. Я не знал, что реально могу это сделать, но чувствовал небывалый прилив уверенности в себе.
В тот миг я думал, что на меня просто снизошло просветление. У меня бывали подобные приступы вседозволенности под дозой алкоголя, но, как правило, они кончались тем, что кто-то в резкой форме кулака по морде убеждал меня в том, что дзен не достигнут и мне стоит пойти дальше работать над своей кармой.
На этот раз моё убеждение было таким сильным, что я решил испытать свою веру. Меня несло, мне хотелось подвигов. Мне хотелось навалять всему миру и казалось, что мир, забившись в угол, сидит, дрожит и молча ждет моего пришествия.
Я вышел из квартиры и постучался в дверь соседа. Редкостный подонок, который мог проломить встречному череп за неправильно брошенный взгляд. И тут на пороге я — со своей убежденностью в том, что могу обуздать любую чужую волю. Лицо открывшего дверь соседа не располагало к дружелюбной беседе. А дружелюбную беседу вести я и не хотел, я хотел доминировать, унижать и властвовать.


— Я думаю, всем будет очень хорошо, если ты сейчас пойдешь погуляешь, а я пока пообщаюсь с твоей женой в интимной обстановке, — сказал я соседу.
— Надолго? — уточнил он.

Вспоминая этот эпизод после, я не раз думал о том, как решился на такой разговор, почему не начал с малого, а сразу перешёл на переход через все жизненно важные табу. Но тогда во мне была уверенность, и всё происходящее казалось вполне естественным.

— Часа мне хватит. И купи на обратном пути тортик. Я, знаешь ли, люблю после секса сладкого покушать.

Думаю, про тортик, которого я совсем не хотел, я добавил, чтобы окончательно убедиться в том, что сосед правильно понял, для чего мне нужно уединиться с его женой.

— Я возьму деньги?
— За деньги и дурак купит, а ты без денег попробуй.
— Хорошо.
— Так говорил мой дедушка. Ты же уважаешь моего дедушку?
— Конечно.
— Ступай, добрый молодец.

И сосед ушёл в своем домашнем спортивном костюме и тапочках, гулять на улицу, попутно думая, где ему достать денег на покупку тортика любовнику жены, или всё-таки принять мое указание в чистом виде, и купить тортик без денег.
Я прошёл в зал, и, игриво смотря на жену соседа, спросил:
- Ну что, бабоньки, как ночку коротать будем?

Я, впрочем, ожидал, что она не оценит шутку и спросит, нужно ли ей позвать подруг, чтобы из одной реальной бабоньки компания расширилась до желанных мною нескольких бабонек. Этого не произошло. Вместо этого я получил отборную порцию отборного мата. И был вырублен ударом водочной бутылки по голове.

Придя в себя, я увидел жену соседа, без интереса смотрящую телевизор. Вот так вот просто: она разбила об мою голову бутылку водки и принялась продолжать смотреть телевизор. Женский алкоголизм – великая вещь. Ну, ушёл муж, ну пришел я, ну вырубила – бытовуха, чё.
Я постарался встать, но как-то не пошло. Моя обидчица попыталась мне помочь.
Мы сидели и смотрели телевизор. Наверное, это была бы идеальная картина русской жизни для типичного мозга американца с его представлением нашей убогости.
Спустя минут сорок вернулся сосед, и мы принялись кушать тортик. Жена его, видимо, успела забыть о причинах, по которым её пустая бутылка водки вошла в грубый физический контакт с моей головой. Я решил понять, что в голове соседа.

- Если попрошу с окна выброситься, выбросишься?
- Ну, если надо.
- Совсем мозги пропил, — вмешалась жена.
- Я пойду, — подытожил я.
- Заходи, если чё, — сказал сосед.

 

***

 

 

Я вернулся домой. У меня болела голова и болели мысли в голове. Есть такие состояния, когда доставлять физический дискомфорт могут не только внешние раздражители, но и внутренние. Нет, я говорю не о каких-то внутренних болях, типа желудка или сердца, я говорю о физической боли от мыслей.
Мысли и сам процесс их создания настолько физически тяжелы, что всё существование становится невыносимым. Перестать думать ты, естественно, не можешь. Процесс пропускания по каналам мозга всяких мыслей и образов — занятие непрерывное, и только просветлённым и годами тренирующимся ламам удаётся этот процесс остановить. Мне никогда этого не удавалось, поскольку любая попытка остановить ход мыслей неизбежно приводила к мыслям о том, как это сделать.
Мои раздражители были и внешними, и внутренними. Болела голова, с непривычки вступившая в довольно интимные отношения с изделием из толстого стекла, и болел мозг, который привёл мою голову к возможности встречи с бутылкой.
Хотелось сдохнуть, но наученный годами мозг понимал, что ни одна вещь на свете не стоит того, чтобы прекратить процесс жизнедеятельности.
Правда, когда однажды утром ты просыпаешься и мир пустеет по неизвестным причинам, а ты пустеешь вместе с ним, когда ты не видишь смысла ни в ком и ни в чём, и когда, как бы ни старался, не можешь ни на грамм заполнить свою и мирскую пустоту, тогда очень сложно убедить себя в целесообразности дальнейшего продолжения собственной жизни.
Хочется выжечь всё напалмом; потом сходить покурить, вернуться и дожечь то, что превратилось в пепел; затем встать над физически опустевшим миром и перестать быть или, наоборот, лишь в тот миг начать жить.
Здравый смысл и инстинкт самосохранения перестают работать, и ты направлен на самоуничтожение, хотя чаще всего никаких попыток себе навредить ты не предпринимаешь, но уже одной только своей пассивностью и унынием наносишь себе вред.
Очень легко можно просто встать, принять душ, скушать вкусняшку, позвонить няшке, выпить пивка под вкусную закуску, прогуляться по городу, слушая в наушниках громкую музыку, и тебя 100% отпустит, и мир опять наполнится красками. И ты прекрасно это знаешь, и ты вообще много чего знаешь. Но ты не делаешь этого. Просто ты задавлен своим настроением.
И поскольку, смотря на мир сквозь призму своего уныния, ты не видишь ни в чем смысла, и даже в нахождении смысла ты тоже смысла не находишь, ты просто продолжаешь пассивно коротать отведенную тебе вечность. Лёжа на спине и сходя с ума от бренности бытия, затягивая процесс восстановления и возвращения себя в ряды наполненных жизнью людей.


В общем, я был примерно в таком состоянии. Я открыл бутылку коньяка, распил с самим собой около 300 грамм и лег спать.

Если вы не пьете хотя бы раз в неделю, на утро, вместо похмелья и прочих багов бытия, вы вдруг обнаруживаете себя в том самом состоянии, которое я описал ранее. Мир опустел. Ваша химия нарушена, и вы не хотите выпить или просто не понимаете, что хотите, но организм испытывает непонятную ломку. Причём ничего конкретного он от вас не требует — он просто недоволен.
Я не биолог. Говоря это, я понижаю авторитетность своего мнения и оставляю за собой право нарушать все существующие мнения биологов касательно всего того, что я напишу. Приём грязный, поскольку любая сволочь, заявляя, что она сволочь, считает, что в глазах тех, кому она говорит о том, что она сволочь, снижает процент своей сволочности в своих сволочных поступках и словах, поскольку те, кто видят проявление сволочности, заранее предупреждены, что перед ними сволочь. И это работает. Хотя, к примеру, если предупредить человека, о том, что кофе, которое он будет сейчас пить, — без грамма сахара и очень горький, — вряд ли кофе станет более сладким оттого, что пьющего предупредили о его горести.
Смысловой парадокс двух примеров.
Мой мозг уже кипит и не знает, как вернуться обратно на обозначенную мной в моей голове дорожку. Вру, мозг не кипит, всё ему понятно и всё, что он хотел, он уже сделал. Но я должен сказать, что мой мозг кипит, чтобы в случае закипания мозга у читателя составить ему компанию и вроде снять с себя часть вины фактом того, что мне тоже нехорошо от сложившейся ситуации и сложившихся в ней слов.
К примеру, я думаю, при всей абсурдности мировой судебной системы, в судебной практике должны быть случаи, когда человек, избивший другого человека, подавал на этого избитого им человека в суд по причине полученных им травм и увечий об тело избитого им человека в процессе избиения. То же делаю и я.

Находиться в таком состоянии я очень не хотел, и, выпив крепкий кофе, спустился в магазин.
Я взял креветки, две бутылки тёмного пива и банку с маринованными огурцами, помидорами и патиссонами. На кассе я также взял одноразовый стакан. Выйдя из магазина и отойдя за угол, я выпил три стакана рассола и, окликнув выпивоху бомжеватого вида, отдал ему стеклянную банку с соленьями. Вернувшись домой, за полчаса я умял сушёные креветки и выпил пиво. Жизнь была прекрасна.


Я опять взял в руки записные книжки профессора.

***

«Если можно написать код, который рождает целые пространства в виде интернета, компьютерных игр, то, что мешает создать код, который бы создавал подобные миры в голове человека. Вернее, код, который активировал бы в мозгу человека участки, отвечающие за те или иные качества.
Кто сказал, что нельзя сделать из человека гения?
Только отчего-то ученые пытаются вмешаться в мозг человека с помощью операций или электричества, нейтрализуя определенные участки мозга. Но, никто не пытается разгадать код, вписанный в программу человека.
Да, электричеством ученые пытаются активировать определенные участки мозга, но это всё не то. Совсем не то. Это карательная психиатрия, но не реальное благое изменение личности.»

Из двух записных книжек профессора эта была второй. В первой были коды, и именно при прочтении первой, я вчера почувствовал в себе высшую силу убеждения и воздействия на человека. Сейчас, я пропустив первую, взялся за вторую.
Я уже понимал, что со мной вчера произошло, но не спешил возвращаться к кодам. Вчерашний случайный эксперимент привел меня к воздействию на соседа и удару бутылкой по голове, поэтому, прежде чем приступать к очередному эксперименту, к которому я хотел мчаться на всех порах через все возможные терни мироздания – я хотел сначала прочитать инструкцию по применению, или хотя бы предисловия.

Возможности, которые открывали мне эти записки, в миллионы раз превышали те возможности, которые мне открывала 301 тысяча долларов, гостившая по соседству с записными книжками.
Не отрывая глаз от записок, я промчался через сотни мыслей. На одном только воздействии на людей, я мог заработать миллионы и миллиарды. Я мог уничтожить мир, достаточно было просто через длинную цепочку людей, выйти на президента и попросить его немножко бомбануть США ядерной ракетой, как мир утонет в ядерном апокалипсисе.
Как я понимал, при прочтении кода, я мог воздействовать только на одного человека за определенный период времени. То есть, чтобы устроить ядерное месиво, мне нужно было выйти на одного человека, получить от него ключик к другому человеку, и так через периоды времени выйти на нужного президента.
Я мог зайти в банк, и попросить кассира выдать мне миллион, а потом еще по миллиону всем в очереди, чтобы снять с себя подозрения.
Нет, как-то не туда и мелко. Не суть.
В руках у меня была невидимая волшебная палочка, хотя такое могут и гипнотизеры. Наверное, могут. Но, они этому учатся, а я просто читаю код и могу.
Я вернулся к чтению.

«В 1970 мне посчастливилось объездить с экспедицией Гималаи и прочие дивные дивы. Тогда я услышал много разных историй и легенд. Одна из них рассказывала о древних цивилизациях, которые всегда жили в этом мире и во времена пещерных людей, и во времена более поздние. Человек был выведен ими практически для практических целей.
Подробности создания человека доподлинно неизвестны, не известно и то, зачем был создан человек.
Та цивилизация могла общаться без слов на уровне передачи информации по пространству, примерно как в нашем 21 веке, передается информация через сети интернета или сообщения из телефона за секунду улетая в небо возвращаются на Землю попадая из одного телефона в другой.


Когда создавался человек, в него была вложена огромная программа, которая должна быть скрыта от её носителя, и раскрываться по частям через определенный период времени.
То есть, человек прошлого, изначально был способен создать мобильный телефон, но не знал об этом, и был способен лишь на примитивное мышление.
Через цепочки поколений в человеческих мозгах раскрывались лишь частично новые возможности, превращая сознания человека через груды лет из примитивного в ныне существующее.
С ростом числа людей, а значит и с ростом числа носителей мозгов, складывался пазл, выводя сознание человека на новый уровень.
То есть, если у нас есть 10 долларов мы можем купить обед в дешевом ресторане. Имея 100 долларов, мы можем очень хорошо покушать в дорогом ресторане. Имея 10 000 долларов, мы можем открыть дешевую закусочную. Имея 100 000 долларов, мы можем купить неплохой ресторан. Имея 10 000 000 долларов, мы может открыть сеть дорогих ресторанов.
Точно так же и с количеством людей, имея 1 000 человек, мы обладаем потенциалом способным создать топор и копья для охоты на мамонта.
Имея 1 000 000 000 человек, мы можем запустить в небо самолет.
Имея 7 000 000 000 людей, мы может создать новые виртуальные миры.


Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 100; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!