F .3.2 Может ли быть гармония интересов в обществе без равенства?



"Анархо"-капитализм основан на концепте "гармонии интересов" который развивали теоретики, похожие на Фредерика Бастиа в 19 веке и учителя Ротбарда Людвига фон Мизеса в 20 веке. Для Ротбарда, "все классы живут в гармонии через добровольный обмен товаров и услуг, который взаимно приносит пользу им всем". Это значит, что капиталисты и работники не имеют антагонистических классовых интересов. [Классическая экономика: Австрийская перспектива в истории экономической мысли, том 2, стр. 380, 382]

Для Ротбарда, классовый интерес и конфликт не существует внутри капитализма, за исключением если он поддерживается государственной силой. Он утверждал, что "будет ошибкой использовать такие термины, как "классовый интерес" или "классовый конфликт" в обсуждении рыночной экономики". Это происходило из-за двух вещей: "гармонии интересов разных групп" и "отсутствия однородности интересов внутри любого социального класса".

Только "по отношению к государственному действию интересы разных людей могут объединиться в "классы"". Это значит, что "однородность появляется из-за вмешательства государства в общество". [Conceived in Liberty, том. 1, стр. 261] Так, другими словами, классовый конфликт невозможен при капитализме, потому что по удивительному совпадению одновременно существуют общие интересы между людьми и с другой стороны, их нет!

Вам не нужно быть анархистом или другим социалистом, чтобы увидеть, что аргумент бессмысленен. Адам Смит, например, просто записал реальность, когда сказал, что работники и начальники имеют "интересы, которые не одинаковые. Работник хочет получить как можно больше, хозяева хотят дать как можно меньше. Первые расположены так, что объединяются для того, чтобы поднять зарплаты, последние чтобы снизить их." [Здоровье наций, стр. 58]

Смит признавал, что государство было ключевым способом, которым имущий класс поддерживал свою позицию в обществе. Как таковое, оно отражает экономический классовый конфликт и интересы и не создает их (это не предполагает, что экономический класс это единственная форма социальной иерархии конечно, только очень важная). Американские рабочие, в отличие от Ротбарда, слишком хорошо знали о правде в анализе Смита. Например, одна группа аргументировала в 1840 году, что боссы "держат нас в своей власти, и заставляют нас работать исключительно для своей прибыли...

Капиталист не имеет другого интереса в нас, кроме получить от нас настолько много труда, насколько возможно. Мы нанятые люди, и нанятые люди, как нанятые лошади, не имеют души". Таким образом "их интересы как капиталистов, и наши интересы как трудящихся, прямо противоположны" и "и по природе вещей, враждебны и непримиримы". [цитируется по Л. Томлинсу, Закон, Труд, и идеология  в ранней Американской Республике, стр. 10] Анализ Александра Беркмана:

"Легко понять, почему хозяева не хотят, чтобы вы организовались, почему они боятся настоящих профсоюзов. Они знают очень хорошо, что сильный, борющийся профсоюз может вынудить платить более высокие зарплаты и лучшие условия, что значит меньше доходов для плутократов. Поэтому они делают все, что в их силах, чтобы остановить работников от организации...

"Хозяева нашли очень эффективный способ парализовать силу организованного труда. Они убедили рабочих, что они имеют те же интересы, что и работодатель... и что хорошо для работодателя, также хорошо для его подчиненных... Если твои интересы такие же, как у твоего босса, зачем ты будешь с ним бороться?

Вот что они тебе говорят... Это хорошо для индустриальных магнатов, когда их рабочие верят в это... тогда они не будут думать о борьбе со своими хозяевами за лучшие условия, но они будут терпеливыми и будут ждать, когда их работодатель разделит свой достаток с ними...

Если ты послушаешься своих эксплуататоров и их глашатаев, ты будешь хорошим и будешь рассматривать только интересы своих хозяев... но всем наплевать на твои интересы... Они увещевают тебя "Не будь эгоистичным", в то время как босс богатеет за счет того что ты хороший и не эгоистичный. И они смеются украдкой и благодарят бога за то, что ты такой идиот.

"Но... интересы капитала и трудящихся не одинаковы. Не было придумано большей лжи, чем так называемая "одинаковость интересов"... Ясно, что они полностью противоположны, по факту антагонистичны друг другу". [Что такое анархизм?, стр. 74-75]

То, что Ротбард отрицает это, говорит много о силе идеологии.

Ротбарду было ясно, что делают профсоюзы, а именно ограничивают власть работодателя и обеспечивают получение рабочими большей части прибавочной стоимости. Как он сказал, профсоюзы "пытаются убедить рабочих, что они могут улучшить свою долю за счет работодателя. Вследствие этого, они неизменно пытаются установить такие правила работы, которые препятствуют директивам менеджмента...

Другими словам, вместо того, чтобы согласиться подчиняться приказам менеджмента в обмен на его плату, рабочие сейчас установили не только минимальные зарплаты, но также условия работы, без которых они отказываются работать. Это снизит количество продукции". [Логика Действия II, стр. 40, 41] Обратите внимание на предположение, что доходы и власть босса неприкосновенны.

Для Ротбарда, профсоюзы уменьшают продуктивность и вредят доходам, потому что они оспаривают власть босса делать то, что он_она хочет на своей собственности (по всей видимости, laissez-faire был неприменим для людей рабочего класса во время рабочих часов). Но это неявно признает, что существует конфликт интересов между работниками и боссами. Не нужно много думать, чтобы обнаружить возможный конфликт интересов, который может возникнуть между работниками, которые стремятся увеличить свои зарплаты и минимизировать труд и боссами, которые стремятся минимизировать зарплаты и увеличить выпускаемую продукцию. Может быть аргументировано, что если рабочие выиграют этот конфликт интересов, тогда их боссы выйдут из бизнеса и поэтому они вредят себе, не подчиняясь своим индустриальным хозяевам.

Рациональный рабочий, с этой точки зрения, будет тот_та, котор_ая лучше всего понял_а, что его_ее интересы такие же, как интересы босса, потому что его_ее благополучие зависит от того, как хорошо обстоят дела фирмы. В таком случае, он_она поставит интересы фирмы впереди собственных и не будет препятствовать боссу, критикуя его_ее власть. Если дело в этом, тогда "гармония интересов" просто переводится как "начальники знают лучше" и "делай, что тебе говорят" - и мы уверены, что такое подчинение это прекрасная "гармония" для отдающих приказы!

Интересная вещь в том, что точка зрения Ротбарда производит отчетливо рабский вывод. Если работни_цы не имеют конфликта интересов со своими начальниками, тогда, очевидно, логичная вещь для работни_цы делать то, что прикажет начальник. Служа своему хозяину, они автоматически получают пользу. В противоположность этому, анархисты отрицали такую позицию. Например, Вильям Годвин отрицал капиталистическую собственность в точности потому, что производится "дух угнетения, дух рабства, и дух мошенничества". [Исследования в политической справедливости, стр. 732]

Более того, мы должны отметить, что обличительная речь Ротбарда о профсоюзах неявно признает социалистическую критику капитализма, которая подчеркивает, что подчинение власти босса во время рабочих часов делает возможной эксплуатацию (смотри раздел C.2). Если бы зарплаты представляли "предельный" вклад работника в производство, боссам не надо было бы обеспечивать исполнение своих приказов.

Так много настоящих боссов борются с профсоюзами в точности потому, что они ограничивают их способность выжимать из работника столько продукции, сколько возможно за согласованную плату. Как таковые, иерархические социальные отношения на рабочем месте обеспечивают отсутствие "гармонии интересов" так как ключ к успешной капиталистической фирме это минимизировать расходы на зарплаты, чтобы повысить доходы. Нужно также отметить, что Ротбард обратился к другому концепту австрийской экономики во время своих комментариев против профсоюзов.

Несколько иронично, он обращается к анализу равновесия, так как, по видимому, "уровень зарплат на рынке труда без профсоюзов всегда стремится к равновесию плавным и гармоничным способом". (В другом эссе он высказывает мнение, что "в австрийской традиции... предприниматель гармонически направляет экономику в направлении равновесия".) [Избр. Произв., стр. 41, 234]
Он не говорит, что зарплаты достигнут равновесия (и что остановит их, если не действия предпринимателей, разрушающих экономику?) однако, это странно, что рынок труда может приблизиться к ситуации, которая не существует по австрийской экономике! Как бы то ни было, как отмечалось в разделе C.1.6 эта выдумка нужна, чтобы спрятать очевидную экономическую силу правящего класса при капитализме.

Несколько иронично, учитывая его утверждения о "гармонии интересов", Ротбард хорошо знал, что лендлорды и капиталисты всегда использовали государство, чтобы продвинуть свои интересы. Однако, он предпочитал называть это меркантилизмом, а не капитализмом. Забавно читать его короткую статью "Меркантилизм: урок наших дней?", так как он проводит параллель с классическом текстом Маркса "Первоначальное накопление" содержащемся в первом томе Капитала. [Ротбард, Избр. Произв., стр. 43-55]

Ключевое отличие в том, что Ротбард просто отказывается видеть действия государства, которые создают необходимые условия для его любимого капитализма и это не влияет на его мантру о гармонии интересов между классами. Вместо того чтобы точно документировать, как капиталисты и лендлорды использовали государство, чтобы обогатить себя за счет рабочего класса, он отказывается рассмотреть, как это опровергает любые утверждения о гармонии интересов между экспуататорами и эксплуатируемыми.

Ротбард правильно отмечает, что меркантилизм "использует государство, чтобы нанести вред или запретить конкуренцию." Это относится к иностранным капиталистам и рабочему классу. Они являются, конечно конкурентами в терминах того, как делится доход. В отличие от Маркса, он просто не смог увидеть как меркантилистские политики были инструментом для строительства индустриальной экономики и создания пролетариата.

Таким образом он посылает проклятия в адрес меркантилизма, потому что он "искусственно снижает процентную ставку" и продвигает инфляцию, которая "вредит бедным" так как "зарплаты обычно отставали от повышающихся цен". Он описывает "отчаянные попытки правящего класса заставить зарплаты снизиться ниже рыночного уровня". Несколько иронично, учитывая оппозицию "анархо"-капиталистов законным праздникам, он заметил, что меркантилисты "не любят праздники, потому что нация была лишена определенного количества труда; желание отдыха индивидуального рабочего никогда не рассматривалось стоящим внимания".

Почему мы имеем такие "плохие" экономические законы? Просто потому что лендлоры и капиталисты были в правлении государства. Как замечает Ротбард: "законодательство было составлено в пользу феодальных лендлордов и в ущерб работникам" в то время как парламент "состоял в основном из лендлордов". В Массачусетсе верхняя палата состояла из "богатейших коммерсантов и владельцев земли". Меркантилисты, замечает он, но не задумывается, "были честно заинтересованы в эксплуатации труда рабочих по максимуму". [Избр. Произв., стр. 44, 46, 47, 51, 48, 51, 47, 54, 47]

Эти политики имеют смысл с классовой точки зрения, они были необходимы для максимизации доходов, которые потом инвестировались в развитие индустрии. Как таковые, они были очень успешны и проложили основание индустриального капитализма в 19 веке.
Ключевая перемена при переходе от меркантилизма к собственно капитализму состоит в усилении экономической власти, поскольку рабочий класс успешно лишён средств к существованию и нет нужды столь же часто взывать к власти политической, которая порой несговорчива, по крайней мере, в риторике.

Обсуждая попытки работодателей в Массачусетсе в 1670 и 1672 годах заставить государство ввести максимальные зарплаты, Ротбард высказал мнение, что "отсутствует понимание того, как устанавливаются зарплаты в ненарушенном рынке". [Conceived in Liberty том 2, стр. 18] В противоположность этому, дорогой профессор, работодатели прекрасно знали, как устанавливаются зарплаты на рынке, где господствуют работники, и следовательно, использовали государство, чтобы изменить рынок. Они делали так начиная с рассвета капитализма. В отличие от некоторых экономистов, они полностью знали о правде "гармонии интересов" и вели себя соответственно.

Как мы документировали в разделе F.8, история капитализма полна случаями, когда капиталистический класс использует государство, чтобы воплотить в жизнь "гармонию интересов", которую хозяева всегда искали - послушание. Государственное вмешательство продолжается по сей день, и на практике капиталистический класс никогда полностью не полагался на экономическую власть, чтобы обеспечить свое господство, из-за нестабильности капиталистического рынка - смотри раздел C.7. Деструктивный эффект рыночных сил на общество и желание поддерживать свою позицию в экономике в ущерб рабочему классу - смотри раздел D.1.

Важно то, что текущая практика капитализма и его история не были достаточными, чтобы рассеять убеждение Ротбарда о "гармонии интересов". Но, Ротбард всегда старался подчеркнуть, что как хороший австрийский экономист, эмпирическое испытание не подтверждает и не опровергает теорию, и поэтому история и практика капитализма мало значит, когда мы оцениваем за и против этой системы (если только история подтверждает идеологию Ротбарда, тогда он делает многочисленные эмпирические выводы).

Для Ротбарда, очевидный класс, которому нужны такие политики, отсутствует. Вместо этого, мы получаем жалкие комментарии, что только "определенные коммерсанты и фабриканты получали выгоду из этих меркантилистских законов". [Логика действия II, стр. 44] Он прибегал к той же близорукой точке зрения к капитализму, существующему в наше время, конечно, жалуясь на использование государства определенными капиталистами как на продукт экономической необразованности и/или особые интересы, присущие капиталистам в вопросе. Он просто не мог увидеть лес за деревьями.

Близорукость не ограничивалась Ротбардом. Бастиа сформулировал свою теорию "гармонии интересов" точно в тот момент, когда классовая борьба между работниками и капиталистами стала угрозой социальному порядку, когда распространялись социалистические идеи всех видов (включая анархизм, которому Бастиа открыто противостоял) и рабочее движение незаконно организовывалось, потому что государства большинства стран запретили его. Он распространял представление, что рабочие и боссы имеют общие интересы, когда на практике было очевидно, что они не имеют общих интересов. "Гармония", которая существовала, была следствием государственного подавления рабочего движения, сама по себе странная необходимость, если бы труд и капитал имели общие интересы.

История капитализма вызывает проблемы внутри "анархо"-капитализма так как оно утверждает, что все получают выгоду от рыночного обмена и это, а не принуждение, производит более быстрый экономический рост. Если дело в этом, почему некоторые люди отвергают рынок, для того чтобы обогатить себя политическими методами и, логически, ввергают себя в бедность в долгой перспективе (через долгое время)?

И почему класс, доминирующий в экономике, в общем случае также контролировал государство? В конце концов, если не существует классового интереса или конфликта, тогда почему класс, владеющий собственностью, всегда искал государственную помощь, чтобы исказить экономику в свою пользу? Если бы классы имели гармонические интересы, тогда им не пришлось бы поддерживать свою позицию и они не искали бы способы так сделать. Все же государственная политика всегда отражала нужды элиты, владеющей собственностью - подвергаясь давлению снизу, конечно. (как сбивчиво отмечает Ротбард, не обдумывая очевидные последствия, "крестьяне и городские трудящиеся и ремесленники никогда не имели возможности контролировать государственный аппарат и поэтому были внизу организованной государством пирамиды и эксплуатировались правящими группами". [Conceived in Liberty, том 1, стр. 260]).

Это не совпадение, что рабочий класс не имел возможности контролировать государство и что законы "отвратительно способствовали богатым против бедных". [Виллиам Годвин, Избр. Произв., стр. 93] Они принимают законы, в конце концов. Эта долгая и продолжающаяся анти-рабочая интервенция в рынок проливает новый свет на мнение Ротбарда, что правительство это заговор против сверх человека!

Когда правые либертарианцы утверждают, что существует гармония интересов между классами в ненарушенном рынке, анархисты просто отвечают, указывая на то, что мы имеем "нарушенный" рынок и это показывает, что такая вещь не существует внутри капитализма. Конечно, будет аргументировано, что правые либертарианцы против государственного вмешательства для капиталистов (за пределами защиты их собственности, что является существенным использованием государственной силы само по себе) и что их политические идеи стремятся остановить это. Это является правдой (для воплощения их идей в жизнь понадобится революция).

Как бы то ни было, сам факт, что капиталистический класс обратился к государству, чтобы укрепить свою экономическую власть, показывает, что право-либертарианская гармония интересов (на которую они обращают внимание как на основание своего нового порядка) просто не существует. Если бы она существовала, тогда бы класс, обладающий собственностью, никогда бы не обратился к государству за помощью и не потерпел бы, что "определенные" его члены так делают.

Если бы существовала гармония интересов между классами, тогда боссы бы не отправляли эскадроны смерти, чтобы убить протестующих рабочих, как они это обычно делали (и надо отметить, что организаторы либертарных профсоюзов были убиты боссами и их дружинниками, включая линчевание членов IWW (Индустриальные рабочие мира) и организованные бизнесом эскадроны смерти против членов CNT в Барселоне). Это использование частного и публичного насилия не должно быть удивительным, как заметил мексиканский анархист Рикардо Флорес Магон, не может существовать настоящее содружество между классами, "потому что класс, обладающий собственностью, всегда склонен увековечить экономическую, политическую и социальную систему, которая гарантирует ему спокойное наслаждение в его хищениях, в то время как рабочий класс прилагает усилия, чтобы уничтожить эту несправедливую систему". [Мечты о свободе, стр. 139]

Очевидная ненависть Ротбарда к профсоюзам и забастовкам может быть объяснена идеологической склонностью к "гармонии интересов". Потому что забастовки и необходимость рабочего класса в организации показывает ложь доктрины "гармонии интересов" между хозяевами и работниками, которую апологеты капитализма вроде Ротбарда предполагали лежащей в основе производственных отношений. Хуже того, они делают правдоподобным понятие, что существуют противоположные интересы между классами. Странно, Ротбард сам предоставляет более чем достаточные доказательства, чтобы опровергнуть собственные догмы, когда изучает государственное вмешательство в рынок.

Каждый правящий класс стремится отрицать, что они имеет интересы, отличные от интересов людей, которыми он управляет. Важно то, что те, кто отрицают классовую борьбу больше всего, обычно те, кто больше всего задействованы в классовой борьбе (например, Муссолини, Пиночет и Тэтчер все утверждали конец классовой борьбы, в то время как в Америке правые республиканцы объявляют каждого, кто указывает на результаты их классовой войны с рабочим классом как защитников "классовой войны").

Элиты давно знали, как сказал черный националист Стив Бико, что "самое мощное оружие в руках угнетателя это разум угнетенных". Защитники рабства и крепостничества представляли это как волю бога и что обязанностью хозяина было хорошо обращаться с рабом, также как обязанностью раба было подчиняться (в то же время, конечно, обвиняя раба, если хозяин не выполнял свою сторону договора). Каждая иерархическая система имеет свою версию позиции "гармонии интересов" и каждое иерархическое общество, которое заменяет предыдущее, издевается над предыдущей версией и в то же время торжественно объявляет, что в этом обществе по-настоящему есть гармония интересов как его основополагающий принцип.

Капитализм не исключение, со многими экономистами, повторяющими мантру, которую каждый босс говорил, начиная с начала времен, а именно что работни_цы и их хозяева имеют общие интересы. Как обычно, стоит процитировать Ротбарда по этому вопросу. Он (справедливо) разоблачает защитника "гармонии интересов" в версии хозяина рабов, и делая так, он показывает роль экономики при капитализме. Цитируем Ротбарда:

"Растущее отчуждение рабов и слуг вело... олигархию попытаться получить их верность, рационализируя их тяжелую долю как что-то естественное, справедливое и божественное. Так тираны всегда пытались обмануть своих подчиненных и заставить их одобрить - или по крайней мере смириться - свою судьбу... Слуги, по словам не слуги Реверенда Самуэлла Уилларда, были обязаны почитать и слушаться своих хозяев, чтобы служить им усердно и весело, и быть терпеливыми и покорными даже с самым жестоким хозяином. Действительно удобная идеология для хозяев! ... Все, что подчиненный должен был делать, вкратце, сдать свой данный при рождении дар свободы и независимости, чтобы подвергать себя полностью прихотям и командам других, которым можно было бы затем слепо доверить заботиться о себе на постоянной основе.

"Несмотря на мифы идеологии и угрозу кнута, слуги и рабы находили многие способы протестовать и бунтовать. Хозяева постоянно осуждали слуг за непослушание, угрюмость и лень". [Conceived in Liberty, том 2, стр. 18-19]

Поменяйте Реверенда Самуэлла Уилларда на не-рабочего профессора Мюррея Ротбарда и вы получите краткое определение роли, которую экономика играет при капитализме. Существуют различия.

Ключевое различие в том, что в то время как Уиллард хотел постоянное рабство, Ротбард добивался временной формы и позволял работникам менять хозяев. В то время как Уиллард обращался к кнуту и государству, Ротбард обращался к абсолютной частной собственности и капиталистическому рынку, чтобы обеспечить продажу работниками своей свободы правящему классу (неудивительно, так как Уиллард жил в экономике, где работники имели доступ к земле и инструментам, в то время как во времена Ротбарда классовая монополизация средств жизни была полной и у работников было мало альтернатив. Они могли только продать свою свободу имущему классу).

Ротбард не стремился запретить профсоюзы и забастовки. Он утверждал, что его система абсолютных прав собственности сделает просто невозможной организацию профсоюзов и приведет к неуспеху любую другую форму коллективного действия. Даже базовое пикетирование будет невозможным, потому что, как отмечал Ротбард много раз, тротуар перед рабочим местом будет во владении босса, который запретит пикетирование, так же как запретит профсоюзы. Таким образом, частная собственность и экономическая власть сделают коллективную борьбу де факто незаконной, а не де юре незаконность, которую бы приняло государство в интересах капиталистов.

Он сказал, что в то время как профсоюзы "теоретически совместимы с существованием свободного рынка", он сомневался, что это возможно, так как профсоюзы полагались на государство, чтобы быть нейтральными и чтобы их активность терпели, так как они "приобретают почти всю свою власть через применение силы, особенно силы против штрейкбрехеров и собственности работодателя". [Логика действия II, стр. 41] Таким образом, мы обнаруживаем, что правые "либертарианцы" поддерживают "защитное" насилие (т. е. которое ограничено защитой собственности и власти капиталистов и лендлордов) и в то же время осуждая как насилие любое действие людей, подвергающихся насилию.

Ротбард, конечно, позволял работникам оставлять свое рабочее место, чтобы искать другую работу, если они чувствовали себя эксплуатируемыми. Со всей своей очевидной ненавистью к профсоюзам и забастовкам, Ротбард не спрашивает самый основной вопрос - если не существует столкновения интересов между трудом и капиталом, почему тогда существуют профсоюзы и почему боссы всегда противостояли им (часто с жестокостью)? И почему капитал всегда обращался за помощью к государству, чтобы поддержать свои позиции на рынке труда?

Если бы действительно существовала гармония интересов между классами, тогда капитал не обращался бы постоянно к государству, чтобы раздавить рабочее движение. Для анархистов, причины очевидны, также как причины того, что боссы всегда отрицали любые столкновения интересов "в интересах капитала не дать рабочим понять, что они зарплатные рабы. "Одинаковость интересов" и мошенничество является одним из способов сделать это. Все те, кто получают выгоду от зарплатного рабства заинтересованы в сохранении системы, и все они естественно пытаются предотвратить рабочих от понимания ситуации". [Беркман, Избр. Произв., стр. 77]

Громогласный анти-юнионизм Ротбарда и его очевидное желание сделать любую форму коллективных действий рабочих невозможной на практике, если не в законе, показывает, как экономика заменила религию как контрольный механизм. В любой иерархической системе имеет смысл для хозяев индоктринировать подчиненный класс корыстным вздором, но только капиталисты имеют преимущество, потому что их доктрина называется наукой, а не, скажем, религией.

Даже здесь, параллели близки. Как заметил Колин Вард, "так называемые правые либертарианцы" просто "поклоняются рыночной экономике". [Разговор об Анархии, стр. 76] В то время как Уиллард отсылал к богу как основе естественного порядка, Ротбард обращался к науке и это не было научно из-за идеологического априоризма австрийской экономики. Как сказал в своей уничтожающей рецензии на одну из его экономических книг Винч: "главный смысл книги показать, что никогда не существовавшая страна совершенного свободного рынка представляет лучший из всех мыслимых миров и дает максимальное удовольствие всем участникам.

Все что угодно находится в свободном рынке... Окажется, что книга профессора Ротбарда больше похожа на систематическую теологию чем на экономику.... Она будет интересна студенту социологии религии". [Д.Н. Винч, Экономический журнал, vol. 74, No. 294, стр 481-2]

В заключение, лучше всего процитировать едкую критику Эммой Гольдман право-либерального индивидуализма, одной из форм которого является идеология Ротбарда. Она справедливо атакует "грубый индивидуализм, который является только замаскированной попыткой подавить и разрушить человека и его_ее индивидуальность.

Так называемый индивидуализм это социальный и экономический laissez-faire: эксплуатация масс классами с помощью обмана, духовного опустошения и систематической индоктринации рабского духа... Это коррумпированный и извращенный "индивидуализм" является смирительной рубашкой индивидуальности...

Грубый индивидуализм неизбежно привел к величайшему современному рабству, к самому грубому классовому неравенству... Грубый индивидуализм значил индивидуализм для хозяев, в то время как народ распределен в рабскую касту, чтобы служить горстке корыстных "суперменов"... и в чье имя защищается и считается за добродетель политическая тирания и социальное угнетение, в то время как любая попытка человека получить свободу и социальные возможности осуждается как .... зло в честь того самого индивидуализма". [Красная Эмма, речи, стр. 112]

В заключение. История и текущая практика капитализма показывают, что не может существовать гармония интересов в неравном обществе. Любой, кто утверждает обратное, не уделил достаточно внимания.

 

F .4 Какой позиции придерживаются правые "либертарианцы" в вопросе частной собственности?

 

Правые либертарианцы не заинтересованы в устранении капиталистической частной собственности и, следовательно, власти, угнетения и эксплуатации, которое идет вместе с ним. Они делают идола из частной собственности и утверждают что защищают "абсолютные" и "неограниченные" права собственности. В частности, налоги и воровство считаются одним из самых больших злодеяний, так как они включают в себя принуждение против "честно приобретенной" собственности.

Это правда, что они призывают к концу государства, но не потому что они заботятся об ограничениях свободы, испытываемых зарплатными рабами и арендаторами, но потому что они желают, чтобы капиталисты и лендлорды не были потревожены законными ограничениями, что они могут и что не могут делать на своей собственности. Анархисты подчеркивают, что правые "либертарианцы" не противостоят эксплуатации и угнетению рабочих (на самом деле, они отрицают, что это возможно при капитализме) но они не хотят, чтобы государство препятствовало капиталистической "свободе" эксплуатировать и угнетать рабочих еще больше, чем сейчас!

Поэтому они "против государства просто потому что они капиталисты в первую очередь". [Питер Маршалл, Требуя невозможного, стр. 564]

Должно быть очевидно, что причины, по которым кто-то против государства имеют значение, когда мы оцениваем претензии мыслителя на включение в анархистскую традицию. Например, социалистическое противостояние наемному труду было разделено сторонниками рабства в южных штатах Америки. Сторонники рабства говорили, что труд за зарплату хуже рабства потому, что владелец имел стимул присматривать за своей собственностью во время хороших и плохих времен, в то время как наемный работник остается голодать во время плохих времен.

Этот аргумент не помещает их в социалистический лагерь, так же как социалистическая оппозиция наемному труду не делает их сторонниками рабства. Как таковые, "анархо"-капиталистическая и право-"либертарианская" оппозиция государству не должна путаться с анархистской и лево-либертарианской оппозицией. Первые противостоят государству, потому что оно ограничивает капиталистическую власть, доходы и собственность, в то время как последние противостоят ему, потому что оно бастион для всех трех.

Более того, чествование капиталистами собственности как источника свободы игнорирует факт, что частная собственность это источник "тирании" (как мы показали в разделах B.3 и B.4, например). Как мы видели в разделе F.1, это ведет к довольно очевидному противоречию с самим собой ведущего "анархо"-капиталистического идеолога. Как подчеркивал Толстой, "сохранение законов о земле и собственности держит работников в рабстве у владельцев земли и у капиталистов, даже если работники освобождены от налогов." [Рабство в наше время, стр. 39-40] Малатеста:

"Один из базовых постулатов анархизма это отмена (классовой) монополии, будь то на землю, сырье или средства производства, и следовательно отмена эксплуатации труда теми, кто владеет средствами производства. Апроприация труда других людей с точки зрения анархистов и социалистов это кража". [Эррико Малатеста: Его жизнь и идеи, стр. 167-168]

Анархисты могут расходиться во мнениях в других вопросах, но они объединяются в осуждении капиталистической собственности. Прудон утверждал, что собственность является кражей и деспотизмом, в то время как Штирнер показывал религиозную и государственную природу частной собственности и ее влияние на индивидуальную свободу, когда он написал:

"Собст­венность в буржуазном смысле означает священную собствен­ность, и я должен «уважать» твою собственность. «Уважение перед собственностью»!...
Но иначе обстоит дело с эгоистической точки зрения. Я не отступлю боязливо перед твоей и вашей собственностью; нет, я на нее буду всегда смотреть как на мою собственность, которую мне нет надобности «уважать». Поступайте и вы точно так же с тем, что вы называете моей собственностью!

При таком взгляде на вещи мы, наверное, сумеем столковаться друг с другом.

Политические либералы особенно заботятся о том, чтобы по возможности уничтожить все сервитутные повинности так чтобы каждый сделался свободным господином на своей земле, хотя бы эта земля была такой величины, что ее можно унавозить отбросами одного человека (ведь женился же под старость один крестьянин для того, «чтобы воспользоваться отбросами своей жены»). Хоть что-нибудь – как бы оно ни было мало, – да свое, своя неотъемлемая собственность! Чем больше таких собственников, таких удобрителей, тем больше «свободных людей и хороших патриотов» в государстве.

Политический либерализм, как и все религиозное, рассчи­тывает на уважение, гуманность, любовь. Поэтому он постоян­но испытывает огорчения. В практической жизни люди ничего не уважают, и каждый день мелкие владения скупаются круп­ными собственниками, и «свободные люди» превращаются в поденщиков.

Если бы, наоборот, «мелкие собственники» прониклись сознанием, что и крупная собственность принадлежит им, они бы не уступили ее и их бы нельзя было лишить обладания ею... Вместо того, чтобы ему принадлежал мир, ему в действительности не принадлежит даже та несчастная точка, на которой он вертится". [Единственный и его собственность, стр. 248-9]

В то время как разные анархисты имеют разные перспективы на то, что случится потом, мы критически относимся к существующей системе капиталистических прав собственности. Таким образом "анархо"-капиталист полностью отрицают одно из общих (и определяющих) черт всех анархических течений - оппозицию капиталистической собственности. От индивидуальных анархистов как Такер до анархо-коммунистов как Букчин, анархисты противостояли тому, что Вильям Годвин назвал "накопленной собственностью". Это происходило потому, что было в "прямом противоречии" с собственностью в форме "продукции, произведенной одним работни_ком" и поэтому оно позволяет "одному человеку завладеть продукцией, произведенной другими людьми". [Читатель-анархист, стр. 129-131]

Для анархистов, капиталистическая собственность это источник эксплуатации и доминации, а не свободы (она подрывает свободу, связанную с владением, создавая отношения доминации между владельцем и нанятым работником). Едва ли удивительно, что по словам Мюррея Букчина, Мюррей Ротбард "атаковал меня как анархиста с энергией, потому что, как он сказал, я против частной собственности". Букчин называет "анархо"-капиталистов "пропритарианцами". ["Размышления об этике анархизма", стр. 328-346, The Raven, no. 28, стр. 343]

Мы обсудим оправдание Ротбардом частной собственности "гомстэдингом" в следующем разделе. Однако, мы заметим здесь один аспект право-либертарианских абсолютных и неограниченных прав собственности, а именно что они производят плохие побочные эффекты, такие как иерархия и голод. Как заметил экономист и эксперт по массовому голоду Амартия Сен:

"Возьмем систему прав, основанных на правах владения, передачи и ректификации. В этой системе набор собственности разных людей считается справедливой (или несправедливой) рассматривая прошлую историю, а не проверяя последствия такого владения. Но что если последствия ужасны?...

Ссылаясь на некоторые результаты эмпирических исследований в работе про голод... предоставлены доказательства, которые показывают, что многие большие голоды в недавнем прошлом, в которых умерло миллионы людей, не было снижения количества пищи и голод произошел именно из-за изменений в собственности, произошедших из-за полностью легитимного применения права собственности...

Может ли массовый голод появляться в системе прав, которые морально защищали различные этические теории, включая теорию Нозика? Я считаю что прямой ответ это да, потому что для многих людей единственный ресурс, которым они законно владеют, это их рабочая сила, может оказаться непродаваемой на рынке и человек останется без еды... Если появляются такие результаты как голод, будет ли распределение собственности морально оправданным несмотря на катастрофические последствия? Есть что-то глубоко невероятное в утвердительном ответе". [Ресурсы, ценности и развитие, стр. 311-312]

Неограниченные права собственности могут иметь серьезные плохие последствия и поэтому существование "честно приобретенной" собственности не подразумевает справедливое или свободное общество - далеко от этого. Неравенство, которое генерирует собственность, может нанести серьезный урон индивидуальной свободе (смотри раздел F.3). На самом деле, Мюррей Ротбард говорил что государство это зло не потому, что оно ограничивает индивидуальную свободу, но потому, что ресурсы, которыми оно обладает не были честно приобретены. Если бы они были, тогда государство могло бы отрицать свободу внутри своих границ как и любой другой владелец собственности. Таким образом, право-либертарианская теория судит о собственности не по влиянию, которое оно оказывает на существующую свободу, но смотря на прошлую историю.

Это имеет интересный побочный эффект, как мы отмечали в разделе F.1, позволяя своим сторонникам смотреть на капиталистические и государственные иерархии, признать их похожие негативные эффекты на свободу подчиненных, но утверждать, что одно легитимно, а другое нет просто из-за их истории. Как если бы это изменило доминацию и несвободу, которая действует на людей, живущих сейчас!

Это вытекает из способа, которым "анархо"-капиталисты определяют свободу, а именно что несвободу вызывают намеренные действия других людей, которые нарушают твои (определенные правыми либертарианцами) права. ("Мы определяем свободу... как отсутствие вторжения другим человеком на личность или собственность". [Ротбард, Этика свободы, с. 41]) Это значит что если никто намеренно не принуждает тебя, тогда ты свободен. Таким образом, действие капиталистической частной собственности можно отнести к "фактам природы" и игнорировать как источник несвободы. Однако, подумав, мы поймем, что это не так. Оба преднамеренные и непреднамеренные действия могут оставить людей без свободы. Простая аналогия покажет почему.

Предположим (в примере из замечательной книги Алана Хауорта Анти-либертарианство (стр. 49)) что кто-то украл вас и поместил вас в глубокую (естественно сформированную) яму, далеко от людей, и из которой невозможно выбраться. Никто не будет отрицать, что вы несвободны. Давайте предположим дальше, что другой человек идет мимо и случайно падает в яму с вами.

В соответствии с правым либертарианством, в то время как вы несвободны (т. е. подверглись намеренному принуждению) ваш товарищ по несчастью совершенно свободен, потому что он подчиняется фактам природы, а не действию людей (намеренному или нет). Или, возможно, он_а "добровольно выбрала" оставаться в яме, в конце концов, это только факты природы ограничивают ее_его действия. Но, очевидно, вы оба в одинаковом положении, имеете одинаковые выборы и одинаково несвободны! Таким образом, определение свободы, которое утверждает, что только умышленные действия других - например, принуждение - уменьшает свободу, ошибочно. Другими словами, свобода это независимый путь и "силы рынка не могут обеспечить настоящие условия для свободы, так же как силы государства. Жертвы их обоих одинаково порабощены, отчуждены и угнетены". [Питер Маршалл, Требуя невозможного, стр. 565]

Стоит привести длинную цитату Хомского по этой теме:

"Рассмотрим, например, право-либертаринскую теорию юстиции... согласно этой теории, человек имеет право на все, что приобрел честным способом. Если, по счастливой случайности, трудом или изобретательностью, человек приобретает некоторые вещи, тогда он_а имеет право сохранить их и распоряжаться ими, как пожелает, и справедливое общество не будет нарушать это право.

Можно легко определить, куда может привести такой принцип. Вполне возможно, что законными способами - скажем, удачей, дополненной контрактом, "свободно" принятым под давлением нужды - один человек может получить контроль над жизненно важными вещами. Другие могут продать себя в рабство этому человеку, если он хочет принять их. В противном случае, они могут погибнуть. Без сомнительных дополнительных условий, общество справедливо.

Аргумент имеет все достоинства доказательства, что 2+2=5... Предположим, что выдвинута некоторая концепция "справедливого общества", которая не признает только что описанную ситуацию справедливой... Тогда можно прийти к одному из двух выводов. Мы можем заключить, что концепция просто неважна, не представляет интереса как руководство мысли и действия, потому что она не может быть правильно применена даже в таком элементарном случае, как этот.

Или же мы можем прийти к выводу, что выдвинутая концепция должна быть отклонена, потому что не соответствует предварительному теоретическому понятию, которое она намерена охватить в очевидных случаях. Если наша интуитивная концепция справедливости достаточно ясна, чтобы управлять социальным устройством, описанным выше как очень несправедливым, тогда единственный интерес в демонстрации того что этот результат может быть справедливым при данной теории справедливости и мы приходим к логическому выводу reductio ad absurdum, к выводу что эта теория безнадежно неадекватна. Хотя это может захватить некоторую частичную интуицию в отношении справедливости, она, очевидно, пренебрегает другими.

 

Настоящий вопрос, который должен быть поднят насчет теорий, которые полностью проваливаются охватить концепцию справедливости в его важном и интуитивном смысле, это почему они вызывают такой интерес. Почему они не отвергаются на основе своей неудачи, которая поражает в очевидных случаях? Возможно, ответ дал, частично, Эдвард Гринберг в дискуссии о недавней работе о правовой теории юстиции.

 

После обзора опытных и концептуальных недостатков, он отмечает, что такая работа «играет важную роль в процессе обвинения жертвы и защите собственности от эгалитарных натисков различных групп, не имеющих собственности.» Идеологическая защита привилегий, эксплуатации и частной власти будет приветствоваться, независимо от своих достоинств.

Эти вопросы играют немаловажную роль для бедных и угнетенных здесь и по всему миру". [The Chomsky Reader, стр. 187-188]

Воспевание прав собственности всегда больше всего защищалось теми, у кого есть большая часть собственности в обществе. Это понятно, потому что у них есть наибольшая выгода от этого. Те, кто хочет повысить свободу в обществе, будут достаточно мудры, чтобы понять это и отвергнут права собственности.

Защита капиталистической собственности имеет один интересный побочный эффект, а именно что появляется необходимость защищать неравенство и авторитарные отношения, которые создает неравенство. Из-за (капиталистической) частной собственности, наемный труд будет все еще существовать при "анархо"-капитализме (в конце концов это капитализм). Это значит, что необходима защитная сила, государство, чтобы защищать эксплуатацию, угнетение, иерархию и власть от тех, кто страдает от них. Неравенство делает посмешище из свободного соглашения и согласия, как мы продолжительно подчеркиваем. Как указывал Кропоткин давно:

"Когда работник продает свой труд нанимателю... это посмешище называть это свободным контрактом. Современные экономисты могут называть его свободным, но отец политической экономии - Адам Смит - не был виноват в таком неправильном названии. Пока три четверти человечества вынуждены вступать в такие контракты, конечно, необходима сила, чтобы обеспечивать предполагаемые контракты и поддерживать такое положение вещей. Сила - много силы - необходимо, чтобы предотвратить захват трудящимися собственности, которую несправедливо апроприировало меньшинство...

Партия Спенсера (прото правые либертарианцы) прекрасно понимала это; и в то время как они предлагают не применять силу, чтобы поменять существующие условия, они поддерживают еще большую силу, чтобы сохранить их. Анархия очевидно не совместима с плутократией, так же как и с другой формой -кратии". [Анархизм и анархический коммунизм, стр. 52-53]

Из-за необходимости защищать привилегии и власть, "анархо"-капитализм лучше всего называть капитализмом частного государства. Как утверждают анархисты Стюарт Кристи и Альберт Мельцер, "американский нефтяной барон, который насмехается над любой формой государственного вмешательства в его способ ведения бизнеса - то есть в эксплуатацию людей и природы - также может отменить государство в определенной степени. Но он должен построить собственную репрессивную машину (армию шерифов, чтобы защищать свои интересы) и берет на себя, насколько он может, функции, обычно исполняемые государством, исключая любые тенденции государства, которые могут стать препятствием в погоне за богатством". [Floodgates of Anarchy, стр. 12]

Неудивительно что "анархо"-капиталисты предлагают частные защитные силы вместо государственных защитных сил (полиция и армия) - предложение которое эквивалентно возвращению государства под другим именем. Это будет больше обсуждаться в разделе F.6.

Защищая частную собственность, правые либертарианцы противоречат многим своим другим утверждениям. Например, они имеют тенденцию противостоять цензуре и попыткам ограничить свободу ассоциаций, когда участвует государство, но они будут искренне поддерживать право босса или лэндлорда, когда они запрещают профсоюзы или люди говорят о профсоюзах на их собственности. Они будут противостоять закрытым цехам, когда они созданы рабочими, но не против, когда боссы делают обязательным условием вступления в должность, вступление в союз компании. Также они говорят, что поддерживают право людей путешествовать, куда они хотят. Они делают это утверждение, потому что они полагают, что только государство ограничивает свободу передвижения, но это ошибочное предположение. Владельцы должны согласиться впустить тебя на их землю или собственность. ("люди имеют только право передвигаться на той собственности и земле, где собственники желают сдавать в аренду или продавать им". [Мюррей Ротбард, Этика свободы, стр. 119])

Не существует свободы передвижения на частной собственности (включая частные дороги). Поэтому иммиграция может быть такой же сложной при "анархо"-капитализме, как и при этатизме (в конце концов, государство, как владелец собственности, впускает только тех людей, которых хочет впускать). Частная собственность, как можно видеть из этих простых примеров, является мелкомасштабным государством. Говоря, что они различаются, потому что это делает босс, не убеждает любого настоящего либертария.

Существуют другие способы жизни. Правые "либертарианцы" в общем утверждают, что люди могут быть настолько коммунистами, насколько они хотят, на их частной собственности. Они не замечают, что все группы не будут иметь выбора и будут жить при законах, основанных на самых жестких и экстремальных интерпретациях прав собственности и будут выживать при экономическом давлении, которое такой режим будет производить. Если община не сможет выжить на капиталистическом рынке, тогда, с их точки зрения, она заслуживает свою судьбу.

Этот социально-дарвинистский подход к социальной организации основан на многочисленных заблуждениях. Он путает рыночную цену чего-либо с его важностью; он путает капитализм с продуктивной активностью в общем; и он путает доходы с активностью, делающей вклад в социальное и индивидуальное благополучие; он путает свободу с возможностью выбрать хозяина, а не отсутствием хозяина. Разумеется, они считают капитализм самой эффективной экономической системой и полагают, что капитализм выиграет в соревновании со всеми другими системами. Этому, очевидно, будет очень помогать свод законов, который является капиталистическим по своей природе.

 

 

F .4.1 Что не так с теорией собственности "гомстэдинга"?

Как "анархо"-капиталисты оправдывают собственность? Смотря на Мюррея Ротбарда, мы узнаем, что он предлагает теорию собственности гомстэдинга. В этой теории утверждается, что собственность происходит из занятия и смешивания труда с естественными источниками (которые предполагаются находящимися не в собственности). Таким образом мир превращается в частную собственность, так как "право на ничейные ресурсы (такие как земля) происходит только из затрат труда, которые расходуются чтобы преобразовать этот ресурсы". [Этика свободы, стр. 63]

Его теория, нужно отметить, имеет свои корни в той же Локковской традиции, как и теория Роберта Нозика (которая была раскритикована в разделе B.3.4). Как Локк, Ротбард рисует концептуальную историю людей и семей, которые строят дом в дикой местности своим собственным трудом (соблазнительно переименовать его теорию в "безукоризненную концепцию собственности" так как его концептуальная теория сильно различается с актуальными историческими фактами).

Его единственная инновация (если это можно назвать так) была в том, что он отрицал даже риторическую важность, того, что часто называется оговоркой Локка, а именно понятие, что общие ресурсы могут быть присвоены только если другим хватает собственности. Как мы отмечали в разделе E.4.2 это было потому, что это могло привести (ужас из ужасов!) к незаконности всей частной собственности.

К сожалению для Ротбарда, его теория гомстэдинга была опровергнута Прудоном в "Что такое собственность" в 1840 году (вместе с другими оправданиями собственности). Прудон справедливо отмечал, что "свобода человека священна, она одинакова священна во всех людях; то есть, если он нуждается в собственности для объективного действия, то есть для своей жизни, аппроприация материального одинаково необходима всем...

Из этого следует, что один человек не может помешать другому... присвоить количество собственности равной его, и он не может помешать людям приходить". И если все доступные ресурсы присвоены, и владелец "рисует границы, строит заборы. Таким образом, здесь есть участок земли, на который никто отныне не имеет права вступить, исключая владельца и его друзей... Дайте этому продолжиться, и скоро у людей не будет места? чтобы отдыхать, нет места чтобы жить. Они умрут у дверей собственника, на границе собственности, которая принадлежала им по рождению". [Что такое собственность?, стр. 84-85, 118]

Гений Прудона лежал в обращении защиты частной собственности против нее, обращаясь к ней как к абсолютной и универсальной, как и ее апологеты обращались к самой собственности. На утверждения Ротбарда, что собственность это естественное право, он объяснил, что сущность таких прав в их универсальности и что частная собственность обеспечила, что это право не может быть дано всем. К утверждениям, что труд создает собственность, он просто заметил, что частная собственность обеспечила, что большинство людей не имеет собственности, на которой нужно работать и поэтому результаты этого труда принадлежат тому, кто имеет собственность.

Что касается размещения, он просто заметил, что большинство собственников не занимают всю собственность которая у них есть, в то время как те, кто используют ее, не владеют собственностью. В таких обстоятельствах, как может размещение оправдывать собственность, когда собственность исключает размещение? Прудон показал, что защитники собственности должны выбрать между собственным интересом и принципом, между лицемерием и логикой.

Ротбард выбирает первое перед последним и его теория просто логическое обоснование для специфической системы прав собственности, основанной на классе. ("Мы те кто принадлежит к классу пролетариата, собственность разъединяет нас!" [P-J Прудон, Избр. Произв., стр. 105]) Как Ротбард сам признавал в отношении последствий рабства и крепостничества, отсутствие доступа к средствам для жизни помещает человека в несправедливую зависимость к тем, кто имеет и поэтому частная собственность создает экономическую власть при его любимом капитализме так же, как она создает при пост-рабстве (смотри раздел F.1). Таким образом, рассуждения Ротбарда, при всей их интуитивной привлекательности, заканчиваются оправдывая капиталистическую и землевладельческую доминацию и гарантируют, что большинство населения будет испытывать собственность как кражу и деспотизм а не источник свободы и силы (что дает владение).

Также кажется странным, что в то время как (правильно) атакуя теорию общественного договора государства как недействительную (потому что "предыдущие поколения не могут ограничивать последующие поколения" [Избр. Произв., стр. 145]) он не может видеть, что он делает то же самое со своей поддержкой частной собственности (похожим образом, Айн Рэнд говорила, что "любое утверждаемое право человека, которое обуславливает необходимость нарушения прав других, не является и не может быть правом" но, очевидно, присвоение земли нарушает право других ходить, использовать или присваивать землю. [Капитализм: незнакомый идеал, стр. 325])

Из-за своей поддержки аппроприации и наследования, Ротбард ясно показывает, что будущие поколения будут не такими свободными как первые поселенцы (в конце концов, они не могут аппроприировать никакой земли, она вся уже принадлежит кому-то!). Если будущие поколения не могут быть связаны прошлыми, это относится также ко всем ресурсам и правам собственности. То, что анархисты давно поняли - нет разумной причины, почему те, кто первый приобрел собственность должны контролировать ее использование и исключать будущие поколения.

Даже если мы примем теорию Ротбарда за чистую монету, мы найдем многочисленные проблемы в ней. Если право на ничейные ресурсы происходит из затрат труда на них, как могут реки, озера и океаны быть аппроприированными? Берега рек могут быть трансформированы, но сами реки? Как ты можешь смешать свой труд с водой? "Анархо"-капиталисты обычно обвиняют в загрязнении факт того, что реки, океаны и так далее никому не принадлежат, но как мы обсуждали в разделе Е.4, Ротбард не предоставил ясного аргумента для решения этой проблемы и проблемы загрязнений, которую он должен был решить (на самом деле, он закончил тем, что предоставил загрязнителям достаточную апологетику, чтобы позволить им продолжать уничтожать планету).

Существует вопрос, что считать "смешиванием" труда. Значит ли огораживание земли, что ты смешал свой труд с ней? Ротбард утверждает, что это не так (он выражает оппозицию "произвольным требованиям"). Он замечает, что это не тот случай, когда "первооткрыватель... может должным образом претендовать на кусок земли, построив забор для своего участка". Он думает, что "они претендуют не на большее, чем на сам забор, а не на землю внутри забора, так как только граница участка была трансформирована и использована людьми".

Однако, если забор это частная собственность и владелец запрещает другим пересекать его, тогда огороженная земля недоступна другим! Если право-либертарианский предприниматель построит забор вокруг оазиса в пустыне и откажет путешественникам посещать его, если они не заплатят его цену (которая очень высока) тогда человек аппроприировал оазис без "трансформации" его своим трудом. Путешественники имеют выбор заплатить цену или умереть (и любой владелец оазиса имеет право позволить им умереть).

По комментариям Ротбарда, это возможно, что он мог утверждать что такие границы не имеют законной силы, так как они позволяют произвольные требования - хотя его позиция не ясна. В конце концов, строитель забора преобразовал границы и неограниченные права собственности это то, что любят правые либертарианцы. Одна вещь правдива, если оазис станет каким-либо способом частным, тогда не дать воду путешественникам будет нормальным, так как «владелец никого не принуждает, на самом деле он поставляет жизненно важные услуги, и должен иметь право отказать в продаже или запросить какую угодно цену.

Эта ситуация может быть несчастливой для клиентов, как и многие ситуации в жизни». [Избр. Произв., стр. 50, 221] То, что владелец поставляет жизненно важные услуги, только потому что, что он завладел общим наследием человечества, Ротбард так же не замечает, как и то, что эта ситуация создает очевидную экономическую власть.

И, конечно, Ротбард игнорирует факт экономической власти - транснациональная корпорация может "трансформировать" гораздо больше нетронутых ресурсов, наняв работников, чем семья может за год. Транснациональное смешивание труда, которое оно купило у зарплатных рабов, с землей не возникает в уме, когда читаешь рассуждения Ротбарда о собственности, но в жизни это случается. Это, возможно, неудивительно, так как весь смысл теории Локка был в оправдании аппропприации продукта труда людей их нанимателем.

Другая проблема в рассуждениях Ротбарда. Оно совсем неисторично (и, как мы заметили выше, больше похоже на "безукоризненную концепцию собственности"). Он переместил "капиталистического человека" в начало времен и сконструировал историю собственности основываясь на том, что он хотел оправдать. Он игнорирует неудобный исторический факт что земля была в общей собственности в течение тысячелетия и что понятие смешивания труда, чтобы огородить землю было изобретено, чтобы оправдать экспроприацию земель у общего населения (и у туземного населения) богатыми. Интересно отметить, что то, что по-настоящему происходило в фронтирах США (исторический пример, который Ротбард берет на вооружение) было далеко от индивидуалистической структуры, которую он рисует, и (достаточно иронично) это было разрушено последующим развитием капитализма.

Как замечает Мюррей Букчин, в деревенских областях "развилось скромное натуральное сельское хозяйство, что позволило им быть почти полностью самодостаточными и им нужно было мало, если вообще нужно, денег". Экономика имела корни на бартере, фермеры обменивали излишки с близлежащими ремесленниками. Докапиталистическая экономика значила, что люди наслаждались "свободой от служения другим" и "способствовала крепкой готовности защищаться от незваных коммерческих гостей. Это состояние, близкое к автаркии, однако, не было индивидуалистическим; оно было сильной общинной взаимозависимостью...

На самом деле, независимость, которой наслаждались мелкие землевладельцы Новой Англии, была функцией кооперативной социальной базы, из которой она происходила. Обмен сделанных дома товаров и объектов, пользование общими инструментами и инвентарем, занятие общим трудом во время сбора урожая в системе взаимной помощи, помощь новичкам в строительстве сарая, чистке кукурузы, перекатывании бревна и так далее, был незаменимым цементом, который связывал разрозненные фермы в крепкую общину". Букчин цитирует Дэвида П. Сзаматри (автора книги о восстании Шейса) говоря, что это было общество, основанное на "кооперативном, ориентированном на общину обмене" и не было "соревновательным обществом". [Третья революция, том 1, стр. 233]

В это некапиталистическое общество пришли капиталистические элементы. Силы рынка и экономическая власть скоро привели к трансформации этого общества. Торговцы просили плату в деньгах (золотые или серебряные монеты), которых у фермеров не было. В дополнение, деньги требовались чтобы платить налоги (налоги всегда были ключевым способом, которым государство поощряло трансформацию в сторону капитализма, так как деньги могли быть добыты только работой на тех, кто имел их). "Владельцы местных магазинов уговаривали фермеров платить все платежи и долги в деньгах, а не товарами. Так как у фермеров не было денег, владельцы магазинов давали им краткосрочный кредит для их покупок.

Через время, многие фермеры оказались в больших долгах и не могли выплатить свои долги, особенно в деньгах". Кредиторы обратились к судам и многие гомстэдеры были лишены своей земли и товаров, чтобы выплатить долги. В ответ началось восстание Шейса, так как "городские коммерческие элиты категорически сопротивлялись всем мирным петициям, в то время как государственные законодатели также оказались глухи к просьбам", потому что они находились под сильным влиянием тех же самых элит.

Восстание было важным фактором в централизации государственной власти в Америке, чтобы гарантировать, что народное влияние и контроль над правительством были маргинализованы и чтобы богатые элиты и их права собственности были защищены от народа. ("Элита и обеспеченные слои населения мобилизовались в большой силе, чтобы поддержать инструмент, который ясно давал им выгоду за счет провинциальных аграриев и городских бедных".) [Бучкин, Избр. Произв., стр. 234, 235, 243]) Таким образом, система гомстэдинга была, что иронично, подорвана и разрушена возвышением капитализма (как обычно, при помощи государства, управляемого богатыми).

В то время как теория Ротбарда как определенный призыв (мы представляем, что он смотрел слишком много вестернов) проваливается оправдать теорию "неограниченных" прав собственности (и теорию свободы, которую Ротбард получает из нее). Все что она делает это защищает капиталистическую и землевладельческую доминацию (для чего она и была предназначена).

 

 


Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 177; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!