КНИГА О ЖЕРТВОПРИНОШЕНИИ КОНЯ 7 страница
Брахманка сказала:
3. Где же этот лес, о мудрейший? Что за деревья в нём, каковы ручьи, холмы и горы? Далека ли до того леса дорога?
[Брахман сказал:]
4—6. При условии осознания различия124 нет ничего ровнее, (чем путь туда); при отсутствии осознания различия — нет ничего длиннее. Ничто не может быть меньше его и ничто не бывает больше.125 Нет ничего, сопряженного с большим страданием, и нет ничего, что бы сравнилось с ним блаженством. Войдя в него, дваждырожденные не печалятся и не радуются; сами они никого не страшатся, и их не страшится никто.
7. В том лесу — семь дерев великих; плодов семь и семь гостей; семь обителей, семь созерцаний, семь посвящений. Таков образ леса.
8—13. Стоят там, лес собой наполняя, деревья, приносящие чудесные пя-тицветные цветы и плоды. Стоят там, лес собой наполняя, деревья, приносящие золотые и двухцветные цветы и плоды. Стоят там, лес собой наполняя, деревья, приносящие чудесные четырехцветные цветы и плоды. Стоят там, лес собой наполняя, деревья, приносящие благодатные трехцветные цветы и плоды. Стоят там, лес собой наполняя, деревья, приносящие благоуханные одноцветные цветы и плоды. Стоят там также, лес собой наполняя, два ве-ликих древа со многими цветами и плодами, цвет коих непроявлен.
14. Один лишь есть там Огонь — благорасположенный (жрец-) брахман; пять индрий служат ему дровами. Семь разных видов освобождения от них — это семь посвящений. Свойства суть плоды; гости — те, кто эти плоды вкушают.
|
|
|
75—17. Семь великих риши принимают там почести. Когда же они, будучи почтены, исчезают, является в сиянии лес иной. В нем — древо великого обета, не приносящее плодов; в нём тенью служит йогический покой, обителью в нем служит Знание; вода в нём — удовлетворенность. И в нём своё внутреннее Солнце — Познающий Поле. Святые люди, достигнув того (леса), не знают более страха. Ни вверх, ни вдоль, ни поперёк нет тому (лесу) конца.
18. Семь жён неизменно там обитают; опущены долу их лица. Светозарны они и плодоносны. Со временем отнимают они у живых существ все соки (жизни), ибо преходяще все во вселенной.
19—23. Там также пребывают и там восходят Семь риши, семь совершенных во главе с Васиштхой.126 Слава, Блеск, Доля, Удовлетворенность, Победность, Совершенство и Пылкость — вот семь лучей, которые (там) сопутствуют Солнцу. Там есть скопище гор и холмов, а ещё там несут свою воду реки и потоки, рождающиеся от Брахмана. И (есть) там в потаённом месте слияние рек, при котором совершается жертвенный обряд с тремя священными огнями; оттуда смирившие себя, своим Атманом удовольствованные, идут прямо к Праотцу. Изживши почти все желания, кроме желания исполнять благочестивые обеты, подвижничеством выжегшие (в себе всю) скверну, в душе своей в Атман вошедшие, — приближаются к Брахману.
|
|
|
24—25. Люди, знающие тот лес мудрости, восхваляют здесь Веду.127 Кому ведомо о существовании этого леса, тот рождается в соответствии со (своей) мудростью. Вот так знают брахманы об этом божественном лесе, и, зная, реализуют это знание под присмотром Познающего Поле.
Такова в книге «О жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцать седьмая глава.
Глава 28
Брахман сказал:
1—5. Запахов я не обоняю, не ощущаю вкусов, не созерцаю форм, не осязаю, не слышу ничего из многообразных звуков и не испытываю никаких желаний. Это исконная природа вожделеет к желанным объектам, это исконная природа128 бежит от всего, что противно. Влечение и отвращение порождаются исконной природой, входя в тела живых существ вместе с праной и апаной. Помимо них, распознай в теле и другие, в том числе преходящие, предрасположенности,129 а также Атмана (всех) существ.130 В нем пребывая, я отнюдь не подвержен ни гневу со страстью, ни старости, ни смерти. Поскольку я не вожделею ничего желанного и ни к какой скверне не испытываю отвращения, на моих «исконных природах»131 нет ни пятнышка, как не пятнаются лотосы каплями воды.132 Они суть невечные (спутницы) Вечного, который созерцает (все) многообразные «исконные природы». Сеть наслаждений при совершении деяний не захватывает Его, как сеть солнечных лучей не прилепляется к небу.
|
|
|
б—10. Здесь обычно рассказывают такое древнее предание о беседе жре-ца-адхварью с подвижником-яти.133 Услышь его, о многославная! Увидев, как в ходе обряда жертвенное животное обрызгивают водой,134 подвижник, сидевший (поодаль), сказал с осуждением, обращаясь к адхварью: «Это — насилие!». Адхварью ему ответил: «Этот козёл не погибнет. Напротив, будет сей твари великое благо, как об этом сказано в шрути. Ведь та доля в нём, что от земли — пойдёт в землю, та же, что от воды — соединится с водами. Его глаз соединится с солнцем, слух — с пространством, а жизненное дыхание — с небом. Действуя сообразно Ведам, я ни в чем не погрешил».135
Подвижник сказал:
11—13. Если в разлучении этого козла с жизнью ты усматриваешь для него благо, то это жертвоприношение для козла и совершается, какая от него польза тебе самому, почтенный? И следовало бы (сперва) заручиться согласием матери, отца, брата и друга (этого козла); ведь он сам не вправе распоряжаться собой (без одобрения близких). Отведи его (к ним) и спроси. Соизволь осведомиться у них, почтенный, согласятся ли они. Если дадут согласие, тогда только можно думать (о жертвоприношении).
|
|
|
14—18. А сейчас жизненные дыхания этого козла удалились к своим источникам. Осталось, сдаётся мне, только (это) недвижное тело. Лишённое сознания тело подобно полену (без огня). Совершающие (в ходе жертвенного обряда) насилие расчитывают на воздаяние, а получают лишь такое полено (без огня), прежде звавшееся жертвенным животным. «Ненасилие — (вот высшая) из всех дхарм!» — так учат старцы. Мы, (подвиж-ники, тоже) знаем: следует делать только такие дела, которые не сопряжены с насилием. Ненасилие — вот наш принцип, и если мне продолжать, то я мог бы указать еще много пороков, присущих твоему образу действий. Мы всегда одобряем невреждение по отношению ко всем существам, и это выведено нами из непосредственного опыта, мы не склонны полагаться на то, что невидимо.
Адхварью сказал:
19—21. Ты наслаждаешься свойствами запахов земли, ты упиваешься вкусами, основа коих — вода, ты видишь форму (небесных) светил; ты осязаешь свойства, порождаемые Ветром; слышишь звук, порождаемый эфиром; ма-насом осознаешь мысль. И при этом ты думаешь: «Все эти сущности — живые». Значит, ты постоянно отнимаешь жизнь, совершаешь насилие, о господин! Нельзя и шевельнуться, не причинив (кому-либо) вреда. А как ты сам думаешь, о дваждырожденный?
Подвижник сказал:
22—24. У психики две природы: непреходящая и преходящая. Из них благая природа — непреходящая, а преходящую называют «исконной природой». Жизненное дыхание, язык, манас и саттва вкупе с раджасом относятся к исконной природе. Человек, который от этих природных сутей свободен, кто поднялся над парами противоположностей, лишен желаний, кто равно относится ко всем существам, не знает слова «моё», восторжествовал над собой и от всего освобождён — может более ничего не страшиться!
Адхварью сказал:
25—26. Воистину, в этом мире следует общаться с людьми святой жизни, о достойнейший из наделённых мыслью! Вот я — выслушал твоё суждение, и сразу моя собственная мысль просияла! Твоей мудростью, о Владыка, просветлённый, я говорю (теперь): надо мыслить (эту) мысль, но жертву (всё равно) совершать, и тогда — не (будет) на мне вины, о дваж-дырождённый!
Брахман сказал:
27—28. После этого подвижник счёл нужным погрузиться в молчание, а адхварью, избавившись от заблуждения, продолжил жертвенный обряд. Вот так, весьма тонко брахманы понимают освобождение;136 а поняв, реализуют это знание под наблюдением Познающего Поле.
Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцать восьмая глава.
Глава 29
Брахман сказал:
/—5. Здесь обычно рассказывают такое древнее предание о беседе Кар-тавирьи с Океаном, о прекрасная! Жил-был царь по имени Арджуна Кар-тавирья, тысячерукий (воитель), который мощью своего лука покорил всю землю, опоясанную океаном. Слышали мы, что как-то раз, бродя по берегу океана, он, гордый своею силой, осыпал океан сотнями стрел. Океан же приветствовал его, почтительно сложив ладони, и сказал: «О герой, не стреляй в меня больше! Скажи, чем я могу служить тебе? Существа, во мне обитающие, гибнут, поражаемые грозными твоими стрелами, о царь-тигр! Избавь же их, владыка, от этой напасти!»
Арджуна (Картавирья) сказал:
6. Если есть где-нибудь держатель лука, равный мне в битве, который
со мной мог бы сразиться, — укажи мне такого!
Океан сказал:
7. Слышал ли ты, о царь, о великом риши Джамадагни? У него есть сын,
который способен оказать тебе подобающее гостеприимство.137
8—17. Немедля царь, обуянный великим гневом, двинулся в путь. Пришёл он к той обители и встретил самого Раму. Стал он с приближенными своими чинить всякие неприятности Раме. И у великого духом Рамы это вызвало большую досаду. Возгорелся тогда в непомерно-пылком Раме ратный пыл, и испепелил он им, о лотосоокая, вражеские рати! Потом взял Рама свой топор и быстро срубил тому (царю) всю тысячу рук, словно ветви с большого дерева. Видя, что (царь) сражён и упал, все его родичи и приближенные, с мечами в руках, обступили со всех сторон Бхаргаву.138 Но Рама взял в руки лук и стремительно взошёл на колесницу; он обрушил ливни стрел на войско царя и рассеял его. Тогда некоторые из кшатриев, участвовавших прежде в убийстве (риши) Джамадагни, бежали (от Рамы) в труднодоступные горы, словно олени, преследуемые львом. Поскольку из-за страха (перед Рамой) они не исполняли более предписанных им (кшатрийских) обязанностей, и поскольку они не общались более с брахманами,139 потомки их превратились в шудр. Все эти драмиды, каши и пундры вместе с шабарамиш стали шудрами из-за невозможности следовать своей дхарме кшатриев. После многократного истребления кшатрийских героев, Джамадагнья перебил и тех кшатриев, которых породили брахманы (от кшатрийских женщин).
18—21. Когда Рама завершал в двадцать первый раз принесение в жертву (всех кшатриев), раздался вдруг бесплотный голос, чудесный, сладкозвучный, слышный всему миру: «О Рама, Рама! Остановись! Что хорошего видишь ты в том, чтобы снова и снова лишать жизни породу кшатриев!». И затем предки во главе с Ричикой так сказали ему, великому духом: «Перестань, о избранник судьбы!». Но Рама, не простивший убийства отца, ответил тем риши: «Со-благоволите не препятствовать мне, почтенные!».
Предки сказали:
22. Благоволи, о победоносный, не губить более отродье кшатриев. Ведь не пристало тебе, благому брахману, убивать царей.
Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцать девятая глава.
Глава 30
Предки сказали:
/—4. Здесь обычно рассказывают одно древнее предание. Выслушай его сначала, а потом действуй, о почтеннейший из дваждырожденных! Жил царственный риши по имени Аларка141 — величайший подвижник, знаток дхармы, неизменно верный слову, великий духом, исполнитель суровейших обетов. Мощью своего лука покорив всю эту землю в пределах океана и совершив тем самым труднейший подвиг, обратил он затем свой ум к тонким предметам. Расположившись при корнях дерева, он отвлёкся мыслью от дел своего превеликого царства и обратился к вещам тонкого, внутреннего мира.
Аларка сказал:
5—6. Мой манас стал грозной силой. Одолею его — и будет предрешена моя победа. А после я направлю стрелы и в остальных врагов, окруживших меня отовсюду. В того, кто из-за неустойчивости своей склонен создавать (снова и снова) весь этот явленный мир, — в манас пущу я самые острые свои стрелы!
Манас сказал:
7—8. «Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами,142 умрёшь. Придётся тебе поискать другие стрелы, если хочешь уничтожить меня». Услышав это и поразмыслив,
Аларка сказал:
9. Обоняньем впивая всевозможные ароматы, человек охочим до них становится. Поэтому — в нос направлю-ка я свои острые стрелы!
Нос сказал:
10—11. «Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами, умрёшь. Придётся тебе поискать другие стрелы, если хочешь уничтожить меня». Услышав это и поразмыслив,
Аларка сказал:
12. Вкушая всякие сладкие соки, человек охочим до них становится. Поэтому — в язык направлю-ка я свои острые стрелы!
Язык сказал:
13—14. «Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами, умрёшь. Придётся тебе поискать другие стрелы, если хочешь уничтожить меня». Услышав это и поразмыслив,
Аларка сказал:
15. Кожа, ощущая всякие касания, охочей до них становится. А потому я сейчас разнообразными стрелами143 с перьями цапли понаделаю отверстий в этой коже!
Кожа сказала:
16—17. «Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами, умрёшь. Придётся тебе поискать другие стрелы, если хочешь уничтожить меня». Услышав это и поразмыслив,
Аларка сказал:
18. Всевозможным звукам внемля, человек охочим до них становится. Поэтому — в ухо направлю-ка я свои острые стрелы!
Ухо сказало:
19—20. «Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами, умрёшь. Придётся тебе поискать другие стрелы, если хочешь уничтожить меня». Услышав это и поразмыслив,
Аларка сказал:
21. Наблюдая всевозможные явления, человек охочим до этого становится. Поэтому — в глаз направлю-ка я свои острые стрелы!
Глаз сказал:
22—23. «Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами, умрёшь. Придётся тебе поискать другие стрелы, если хочешь уничтожить меня». Услышав это и поразмыслив,
Аларка сказал:
24. А этот — благодаря разумности своей принимает самые разнооб
разные решенья; поэтому в Разум-буддхи направлю-ка я свои острые стрелы!
Разум сказал:
25. Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе
самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными уз
лами, умрёшь.
Предки сказали:
26—30. И тогда Аларка предался труднейшему, суровейшему подвижничеству. Но, как ни старался, не нашёл он подходящей стрелы для тех семерых. Предельно сосредоточив свою мысль, задумался тогда владыка. Долго размышлял над этим Аларка, о лучший из дваждырождённых,144 и не сумел тот достойнейший из мыслящих найти ничего, лучше йоги. Сосредоточив свой манас на одной точке, недвижный, предался он йоге и вскоре поразил, отважный, все индрии одной-единственной стрелою. С помощью йоги он открыл в себе Атмана и достиг высшего совершенства.145 В восторге тот царственный риши пропел тогда следующий стих: «Ах, зачем только мы прежде столь радели о царстве! Лишь теперь я постиг, что нет блаженства выше йоги». Уясни себе это и ты, о Рама, и не убивай больше кшатриев. Предайся суровому подвижничеству, и в нем обретёшь благо.
Брахман сказал:
31. Вняв слову Праотцев, тот великий герой, (Рама) Джамадагнья, предался суровому подвижничеству и пришёл к труднодостижимой высшей цели.
Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» тридцатая глава.
Глава 31
Брахман сказал:
1—3. В мире есть три врага, а в рассчёте по гунам — их девять. Радость, безразличие, самомнение суть три свойства саттвических. Скорбь, гнев и чрезмерная возбудимость считаются раджасическими свойствами. Сонливость, леность и заблужденье — вот три свойства тамасических. Человек разумный, достигший душевного умиротворения, победивший чувства, сперва со всем тщанием отсекает эти свойства множествами стрел, и лишь затем старается одолеть других (врагов).
4—10. Здесь (обычно) знатоки историй о прежних временах оглашают стихи, пропетые некогда царём Амбаришей146 в назидание своей стране. Когда восторжествовали пороки и стало гибнуть всё доброе, Амбариша, как гласит предание, силой взял власть. Обуздав злые пороки и воздав почести людям благочестия, он достиг великих свершений и пропел тогда такую песнь: «Почти все пороки одолел я, всех врагов сразил. Осталось истребить ещё один порок, но его-то я и не осилил. Это из-за него жажда живых существ не находит насыщения, и, обезумев от жажды, мечутся они, даже не замечая, как попадают в ямы и капканы. Из-за него человек совершает то, что вовсе не подобает. И этот порок — алчность; секущий (душу) острыми мечами, да будет он сам отсечён! Ведь это из алчности рождается жажда, а из-за неё мысль привязывается (к объектам); и тот, кто жаждет обрести что-либо, обретает главным образом свойства гуны раджас.
11—12. И этими свойствами ввергнутый в узилище тела, человек вновь и вновь рождается, испытывая желание действовать. Когда же время данного рождения исчерпано, тело его разрушается и рассеивается, и он в этом своём рождении опять к смерти приходит. А потому, сознавая всю пагубу этой жажды обладания, надо решительно её обуздать и в Атмане искать царства, ибо это — истинное Царство, и нет иного. Царь же его единовластный побеждён147 мною с помощью Знания».
13. Такова песнь, которую спел многославный царь Амбариша, когда, поставив себе целью завоевать высшее из царств, он отсёк жажду обладания — главный из пороков.
Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» тридцать первая глава.
Глава 32
Брахман сказал:
/. Здесь обычно рассказывают такое древнее предание о беседе некоего брахмана с (царём) Джанакой,148 о красавица!
2—4. Некогда Джанака в наказание одному брахману, оплошавшему в какой-то из наук, велел: «Не появляйся более в моих владениях!». Услышав это, брахман ответил достойнейшему из царей: «Очерти мне, о царь, ту область, на которую простирается твоя власть! И тогда я готов жить во владениях другого царя, о повелитель! Я хочу в точности исполнить твой приказ, согласно закону, о владыка земли!».
5—7. На эти слова многославного брахмана царь ничего не ответил, только тяжко вздыхал. Когда же тот необъятно-могучий царь сел и погрузился в созерцание, напало вдруг на него глубокое отчаяние, как демон (Раху нападает) на Солнце. Но вскоре смятение прошло, и царь, вздохнув, обратился к брахману с такой речью:
8—11. «Всю землю мыслью охватив, я не смог найти (нераздельно моего) владенья, хотя и есть (у меня) царство дедов и прадедов, наследственная джанапада.1*9 Не найдя (искомого) на всей земле, я подумал о Митхиле. Но и там (своего) не нашёл. Стал искать среди своего потомства — но и здесь никого не нашёл. Тогда и овладело мной отчаянье. Однако, смятенье прошло, и рассудительность вернулась ко мне. Я понял, что моего владенья нет вообще, и в то же время моё владенье — всё в мире. Даже это «Я» — не моё, но и вся Земля — моя. А потому живи здесь, сколько пожелаешь, и наслаждайся, сколько захочешь».
[Брахман сказал:]
12—13. Скажи мне, что за установка ума побудила тебя отвергнуть само понятие «владения», тогда как при тебе — царство отцов и дедов, наследственная джанапада? Что за мысль побудила тебя признать, что весь мир — твое владение? Ведь если ты не имеешь владений, как может весь мир быть твоим владением?
Джанака сказал:
14—16. В любом мирском деле мы знаем, что всё предпринятое — недолговечно. И потому я не вижу ничего, о чём мог бы сказать: «Это — моё!».150 Говорится в Ведах: «Чьё это?» и «Чья собственность?»; но я не нахожу мыслью ничего, о чем мог бы сказать: «Это — моё». Эта мысль побудила меня отвергнуть само понятие «владенья». А вот послушай, какая мысль внушила мне, что всё вокруг — моё владенье.
Дата добавления: 2019-09-08; просмотров: 209; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!