I. Борьба за религиозную свободу 31 страница
Для выполнения всех этих задач верховная власть должна быть наделена принудительною силою. Отсюда ясно, что в каждом государстве может быть только одна верховная власть, потому что иначе следовало бы допустить существование над нею другой власти, которая обладала бы еще большею силою принуждения. Но тогда эта последняя и была бы верховною властью.
Итак, верховная власть абсолютна. Отсюда следует, что она не может сама быть связана изданными ею законами, так как она подчиняет, но не подчиняется. Отсюда же следует безнаказанность действий обладателя верховной власти.
VIII. Гоббс признает только ту классификацию форм правления, которая основывается на числе лиц, обладающих верховною властью. Он отрицает классификацию, которая, смотря по характеру управления, различает правильные и неправильные формы правления. По мнению Гоббса, это вовсе не различные формы правления, а просто различные оценки управления со стороны граждан *(595). Монархия и тирания ничто иное, как два названия одного и того же государственного строя, только одно почетное, а другое бранное. Не допускает Гоббс и смешанной формы правления, как бы соединяющей в одно все три чистые формы. "Если, напр., назначение должностных лиц и решение вопроса о войне и мире принадлежит королю, судебная власть - знатным, установление налогов - народу, а законодательная власть - всем им вместе, то такое государство называют смешанной монархией. Но если даже допустить, что подобное государство могло бы существовать, свобода граждан не получила бы большого обеспечения. Потому что, пока все правящие согласны между собою, подчиненность граждан власти достигает высшей степени, если же они не согласны, то возвращается состояние войны всех против всех и право каждого защищаться силою" *(596). Но Гоббс убежден, что такая форма правления не может существовать в действительности *(597).
|
|
|
Таким образом, возможны только три формы правления, из которых необходимо делать выбор: демократия, аристократия, монархия. Все преимущества бесспорно на стороне последней.
Превосходство монархии перед демократией Гоббс доказывает следующими соображениями. Монархия обходится народу дешевле демократии: если монарх обнаруживает склонность наделять богатством за счет народа своих сыновей, родственников, друзей, то в демократии то же самое стремится делать каждый из многочисленных лиц, стоящих у власти *(598). Личная безопасность более обеспечена в монархии, чем в демократии: если жестокость какого-нибудь Нерона или Калигулы обрушивается на приближенных, то ее легко избегнуть, держась подальше от двора и стараясь остаться неизвестным лично государю, тогда как при демократии нет возможности избегнуть личных сношений с кем либо из правящих, которого гнев, зависть, или ревность всегда могут грозить жизни и свободе граждан. В монархии государственное управление сосредоточивается в небольшом кругу советников, а демократия требует многочисленного собрания. Эти многочисленные учреждения вредны для интересов государства, потому что не дают возможности сохранить в тайне сведения, которые не должны быть общеизвестны, особенно в военном деле. Эти собрания неприятны гражданам, потому что отрывают их от семьи, от ежедневных мирных занятий; они опасны для них, потому что порождают партийную борьбу, разжигаемую ораторами, которая обостряет отношения между гражданами и отражается вредно на устойчивости законов. Превосходство монархической власти обнаруживается само собою во время войны, когда даже демократии подчиняются одному полководцу; а разве государства в своих взаимных отношениях не находятся в первобытном состоянии постоянной войны.
|
|
|
Таковы доводы Гоббса о преимуществе монархического образа правления перед демократическим. Что касается аристократии, то ее достоинство определяется степенью относительной близости к монархии или к демократии.
|
|
|
IX. Власть государства всеобъемлюща, она совершенно поглощает граждан. Перед государством граждане - не более как рабы, от которых их отличает только то, что они подчинены государству, тогда как рабы подвластны частному лицу *(599). Если принять в соображение, что по Гоббсу народ или государство - это сам король *(600), то станет очевидным, что перед государем граждане совершенно бесправны и на их долю выпадает лишь одно беспрекословное повиновение.
С этой точки зрения Гоббс признает ряд мнений или учений возмутительными, опасными для общественного благоустройства и угрожающими распадением государственного союза.
Возмутительным признает Гоббс мнение, будто каждому человеку в отдельности принадлежит право судить о том, что хорошо и что дурно *(601). Это верно для естественного состояния, но в государственном быту это недопустимо. До учреждения государства не может быть понятия о добре и зле.
Также возмутительно мнение, будто подданные, повинуясь всяким приказам государя, могут впасть в грех *(602). Грешит тот, кто приказывает что-либо дурное, но не тот, кто исполняет. Поэтому подданные могут и должны исполнять каждое веление, нисколько не опасаясь греха. Возмутительность этого мнения состоит в том, что под предлогом греха человек может оказать неповиновение государственной власти.
|
|
|
Особенное негодование Гоббса вызывает учение о возможности убивать тиранов. "Не только отдельные богословы, но софисты всех времен, как Платон, Аристотель, Цицерон, Сенека, Плутарх и многие иные поклонники анархии в Греции и Риме не только допускали это, но даже признавали достойным высшей похвалы" *(603). Но, если гражданин не вправе судить о том, что добро и что зло, то как может судить он о монархе, тиран ли он или нет? Не применим ли к нему вопрос Господа Бога: "Кто сказал тебе, что он тиран, если ты не вкусил от древа познания, вопреки запрету Моему".
К числу возмутительных учений относится и то, что гражданину принадлежит неограниченное право собственности на вещи *(604). Но кто имеет господина, не имеет собственности, а государство - господин над гражданами. Нужно помнить, что в естественном состоянии права собственности нет. Оно существует как государственное установление, как таковое, может быть уничтожено вполне или частью. Отсюда следует, что государство всегда имеет право на все то, что принадлежит гражданам.
Трудно было идти дальше в обезличении граждан перед государственным абсолютизмом.
X. Каковы же обязанности тех, в чьих руках верховная власть, как должны они вознаградить безусловное повиновение, оказываемое им гражданами? Этого вопроса Гоббс касается лишь вскользь.
Все обязанности обладателя верховной власти могут быть сведены к одному принципу - общему благу *(605). Не подчиненный воле людской, монарх должен сообразоваться с естественными, нравственными, и божескими законами. Нужно иметь в виду, что "государство существует не ради самого себя, а ради граждан; при этом, конечно, нельзя считаться с благом тех или других отдельных граждан, так как государь может обеспечивать благосостояние граждан только общими нормами. Он может считать свой долг исполненным, если он по возможности озаботится, чтобы под благотворными мерами его благоденствовало как можно большее число лиц и как можно больше, чтобы никому не было плохо, за исключением его собственной вины или непредотвратимого случая" *(606).
В чем состоит правильно понятое благосостояние граждан? "Под этим словом следует понимать не только необходимые средства существования, но и возможно счастливую жизнь, ради которой собственно люди и перешли из естественного состояния в государственное" *(607). Для этого каждый гражданин должен быть обеспечен от внешних врагов, должен пользоваться миром, должен иметь возможность наживать себе состояние, наконец, должен пользоваться свободою, насколько это не вредно.
В виду поддержания таких условий гражданского благосостояния, государь обязан принимать все меры внешней безопасности, т. е. заранее озаботиться сооружением крепостей, наймом и обучением солдат, заготовлением оружья и денег. В целях внутренней безопасности, государь должен предусмотреть все, что может угрожать мирному существованию. Для этого он принужден знать все, что делают и думают граждане, чтобы вовремя захватить опасность. Выполнение этой задачи возможно только при содействии многочисленных шпионов. "Шпионы для государственных правителей все равно, что лучи света для человеческой души". "Их можно сравнить еще с нитями паутины, которые при самом легком прикосновении дают сигналы сидящему в центре пауку" *(608). Внутреннему миру особенно угрожает распространение вредных учений, примеры которых были выше указаны. Правительство должно поощрять хорошие учения и пресекать вредные. Особенное внимание следует обратить на университеты, откуда более всего расходятся учения, вредные для общества. Гоббс полагает, что лучше всего было бы, если бы правительство заготовило само учебники по всем предметам, соответствующие видам государства *(609).
Для составления возможно более правильно государственной казны, Гоббс рекомендует сообразовать обложение не с имущественною состоятельностью граждан и не с доходами, а с расходами каждого. Налоги на потребление самые справедливые *(610). Здесь слышится голос бережливой буржуазии против расточительной аристократии.
XI. Учение Гоббса о законе отличается тою формальностью и ясностью, которые стали достоянием английской мысли по этому вопросу.
"Со стороны тех, кто недостаточно внимательно вдумывается в значение слов, закон смешивается то с договором, то с советом, то с правом". "Различие между законом и советом состоит в том, что "совет есть такое предположение, повиноваться которому следует по существу требования, приказ же, каким является закон, есть требование, повиноваться которому следует в силу воли требующего" *(611). Смешивают закон с договором, когда говорят, что закон есть жизненное правило, выработанное соглашением людей. Но "договор есть обещание, закон же приказ; в договоре говорится: я сделаю то - то, а в законе: ты должен сделать то - то" *(612). Договор обязывает сам собою, закон же принуждает в силу общего соглашения. Наконец, закон отличается и от права (в смысле субъективном): закон есть ограничение действий, а право - это свобода действий *(613).
Таким образом закон есть приказ лица (одного человека или собрания), которого веление и составляет основу, почему закон должен быть исполнен *(614). В каждом законе следует различать две части. В первой, распределительной, описывается, что должно делать, во второй, карательной, содержится угроза наказанием за неисполнение. "Приказ без сопровождающей угрозы бесполезен. Поэтому каждый закон, чтобы быть таковым, должен содержать обе части: приказ воздержаться от неправды, и угрозу тому, кто это сделает. Первая часть, ограничивающая, обращена ко всем, вторая, воздающая, обращена к исполнителям государственным" *(615). Закон может быть обязательным только тогда, когда он обнародован, потому что граждане должны знать волю того, кто в праве давать приказы, чтобы в точности исполнить его веления.
В учении Гоббса встречается довольно прочно установившееся в английской литературе мнение, что обычай, как источник права, почерпает свою силу в безмолвном согласии обладателя верховной власти. "Сочинения ученых юристов вовсе не законы, потому что верховная власть не давала им силы закона. Точно также и судебная практика становится обычным правом только по соизволению верховной власти" *(616).
В каком же соотношении находится положительный закон к естественному? Возможно ли между ними противоречие?
Этот последний вопрос Гоббс разрешает в отрицательном смысле. Положительный закон лишь развивает положения естественного и потому никогда не может содержать повеления, противного естественному праву. Последнее запрещает убийство, воровство, прелюбодеяние, а положительные законы определяют, применительно к условиям времени и места, что следует понимать под этими выражениями. "Если естественный закон запрещает воровство, прелюбодеяние, а положительный закон допускает что - нибудь в этом роде, то здесь нет воровства или прелюбодеяния. Так, напр., спартанцы приказывали мальчикам, при известных условиях, тайно похищать чужие вещи; тем самым они высказали и повелели, чтобы вещи эти принадлежали не прежним хозяевам, а тем которые тайно их унесут. Вследствие этого такое похищение перестало быть воровством" *(617). Таким образом естественный закон запрещает воровство, как похищение чужой вещи, но что такое "чужая" вещь - это дело положительного закона. Понятие о прелюбодеянии стоит в зависимости от тех признаков, какими законодательство данного государства определяет законный брак. Убийство осуждается естественным законом, но не всякое лишение жизни подходит под это понятие, и если положительный закон повелевает лишать жизни врагов, преступников, то никакого противоречия нет.
В виду такого совпадения повелений, пробелы и неясности положительных законов должны быть восполняемы естественным правом *(618).
XII. Заслуги Гоббса в области человеческой мысли несомненны. Он с полным основанием может считаться отцом естественного права. Если некоторые отрицают это, то' только потому, что его представление о естественном праве не соответствует позднейшему, когда оно стало идеальным правом.
Но естественное право само пережило три фазиса с момента своего возникновения в новой философии права. У Гоббса естественное право - это то право, которое действовало бы вне государства, если бы не существовало государство. Позднее, под естественным правом стали понимать то право, которое действовало до государства, до образования государственного состояния, Наконец, естественное право стало тем правом, которое должно бы действовать в государстве взамен того, какое исторически выработалось в государственном быту. Методологическое предположение превращается в историческую действительность, чтобы затем превратиться в идеал.
Гоббс, признавая весьма основательно, что человек, каким мы его знаем, есть сложный продукт общественной среды, пытается мысленно разоблачить его, чтобы показать, каким были бы его отношения к людям без государства и права, и каково влияние общественной среды на человека и его отношения к подобным. Впоследствии предположение стали реализировать, выдавать то, что было бы, за то, что было: в естественном состоянии человек жил под действием совершенно иных законов, чем те, которые выработало государство. Далее, недовольство нормами, которые сложились под влиянием исторических условий, сознание их несправедливости вызвало мысль, что эти нормы не более, как несчастное уклонение от естественного состояния, и начались поиски потерянного человечеством естественного права.
Во всем этом постепенном построении естественного права первый камень заложен Гоббсом.
Но едва ли справедливо видеть в философии Гоббса необыкновенно стройную, логическую, хотя и не симпатичную систему. Путем наблюдения Гоббс устанавливает только одно положение - эгоистичность человеческой натуры. И уже отсюда Гоббс смело выводить как то, что представляли бы отношения людей друг к другу вне государства, так и то, почему возникло государство. Едва ли, однако, в развитии своей философской мысли Гоббс так чрезвычайно последователен, что, приняв его исходное положение, невозможно уклониться от его выводов.
Первое недоразумение порождает то право на все, которое принадлежит человеку в естественном состоянии. Что это за право? Не есть ли это простая возможность, опирающаяся на собственную силу, а не на право? Это не положительное право, так как не поддерживается принудительною властью, без которой, по Гоббсу, оно немыслимо, это не идеальное право, так как у человека в естественном состоянии нет мерила для идеала. А эта ошибка влечет за собою другие. В представлении Гоббса государство образуется перенесением прав, принадлежащих отдельным людям, на государство, которое и приобретает благодаря этому право на все. Но если абсолютная власть государства основывается на передаче абсолютных прав индивида, то с устранением этих прав отпадает и правовая основа государства.
Каким образом эгоизм человека может привести к полному отречению от своей личности? Государство ограничивает естественную свободу, чтобы сделать возможною совместную жизнь, но оно не может дойти до полного лишения граждан свободы, как это сделал Гоббс. Эгоизм способен подсказать человеку, что выгоднее, отказаться от безграничной, но не обеспеченной свободы действий ради ограниченной, но обеспеченной. Но эгоизм не может довести до отречения от всякой свободы действий. Невероятен договор, по которому лица, преследуя свою личную выгоду, согласились бы на полное обезличение, на приведение их в положение худшее, чем в естественном состоянии.
Напрасно делают договорной теории Гоббса упрек, будто она вращается в безвыходном кругу. Обязательность закона основывается на обязательности приказов государственной власти, а подчинение последней основывается на государственном договоре, обязательность же самого договора определяется законом. Это неверно. Договор, как акт добровольного соглашения и исполнения, возможен и вне государства. Доказательством может служить так называемая немая торговля, которая происходит между лицами, не подчиненными одной государственной власти, и держится лишь сознанием выгоды добросовестного исполнения. То же самое следует сказать и о международных договорах. Однако, Гоббс совершенно не объясняет, откуда вытекает для граждан обязательность государственного договора. Если добросовестное исполнение зависит от сознания выгоды союза, то общее убеждение в тяжести, перевешивающей выгоды, должно повести к прекращению договора по соглашению, чего Гоббс ни в каком случае не допускает. Если обязательность договора для современных граждан основывается на наследственной преемственности, то, во - первых, такое обоснование переходит из методологического предположения в утверждение исторической действительности, а во - вторых, наследственное преемство предполагает положительный закон, чем мы попадаем в указанный выше безвыходный круг.
В лице Гоббса монархические тенденции его эпохи достигают кульминационного пункта. Это самый последовательный и решительный выразитель монархического абсолютизма. В его изображении монархизм не есть уже лучшее средство выхода из средневековой неурядицы или средство обеспечения религиозной совести против притязаний церкви, - это состояние само по себе лучшее. Но именно прямолинейность Гоббса оказалась пагубной для дела защиты монархизма. Доведенный до последних заключений, монархизм произвел отталкивающее впечатление и невольно внушал гражданам страх перед этою политическою системой, которая поглощала всю их личность. Притом Гоббс не стоял на старой, всем хорошо знакомой дороге, - он пробивал новый путь в исследовании общественных явлений. Гоббс выдвинул не старую, феодальную монархию, не монарха "Божьею милостью", а идею государственного сплочения, основанного на силе. Сойдя с избитого пути, Гоббс разрушил в монархизме обаяние старины.
Если одинокий голос Мильтона в защиту свободы был заглушен Гоббсом, то в конце XVII века раздадутся в Англии совершенно иные речи. Торжество абсолютизма скрывало в себе реакцию, которая должна была найти своих выразителей, открывающих уже другой период в новой философии права, период борьбы за политическую свободу.
§ 26. Спиноза
Литература: Новейшее издание сочинений Van - Vloten и Land, Benedicti de Spinosa Opera quotquot reperta sunt, 2 т., 1882. Немецкий перевод сочинений Auerbach, 2 изд. в 2 т., 1871; французский Saisset, Зт., 1861; на русском языке имеются переводы Этики, один Модестова (1886), другой Иванцова (1887); Переписка Спинозы, переведена Л. Гуревич под редакцией Волынского (1891); Трактат об усовершенствовании разума, 1893, перев. Полинковского (1893). Кriegsmann, Die Hechts - und Staatslehre des Spinosa, 1878; Hopf, Die Staatslehre Spinosa's, 1895; Koвнер, Спиноза, его жизнь и сочинения ("Киев. Унив. Изв." 1862, NN 11 и 12, студенческая медальная работа); Ярош, Спиноза и его учение о праве, 1877; Вормс, Мораль Спинозы, перев. с франц. 1905.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 172; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!