I. Борьба за религиозную свободу 13 страница
В чем же обоснование государства? По мнению Цицерона, цель государства состоит в охранении имущественных интересов. Первая и основная обязанность тех, кто стоит у кормила правления, наблюдать, чтобы каждый пользовался спокойно тем, что ему принадлежит. Конечно, природа соединила людей в союзы, но строить города (государства) их побудила только надежда обеспечить за собою плоды своих трудов *(314). Причина, побудившая людей соединиться в государства, не столько слабость человека, сколько природный инстинкт *(315). Это природное стремление к соединению создало различные соединения, из которых одним является государство. Таких соединений может быть четыре. Первой формой является семейный союз, обладающий естественной способностью к размножению. Второй формой служит государство с общностью права, как характерным признаком. Третьей формой соединения следует признать нацию, т.е. совокупность лиц, пользующихся одним и тем же языком. Далее идет человечество как союз существ, одаренных разумом и речью *(316).
VIII. Под влиянием греческой философии и Цицерон ставит вопрос о наилучшем государственном устройстве и наилучших законах. Но, неспособный к высоким полетам, римский ум взял верх над приверженностью к греческим образцам. Идеал Цицерона не идет далее римской действительности.
Классифицируя различные формы правления по греческому образцу, на основании числа лиц и цели управления, Цицерон затрудняется, какой из них можно было бы отдать преимущество. Каждая из них имеет достоинства и свои недостатки. Если уже непременно выбирать, то преимущество следует отдать монархии *(317). До сих пор Цицерон стоит на точке зрения греческих философов.
|
|
|
Но и лучшая из всех форм правления, монархическая, не удовлетворяет его, как она не удовлетворяла Платона и Аристотеля. Цицерон решает, что наилучшая правления состоит в соединении всех трех элементов: монархического, аристократического и демократического *(318). Такую форму нечего искать в фантазии, как это делали греческие мыслители. Она дана исторической действительностью. Это государственное устройство Рима в его последовательном развитии *(319). Оно создалось не волей одного лица, хотя бы и гения, а соединенным действием многих людей и многих веков *(320). Далее этого идти некуда.
Также скромны политико-правовые идеалы Цицерона и в области отдельных законов. Подвергая критике с точки зрения естественного права постановления XII Таблиц, Цицерон пришел к заключению, что они вполне соответствуют требованиям природы *(321). В своем сочинении De legibus Цицерон подробно перечисляет желательные нормы права, и, в конце концов, заставляет одного из собеседников признать, что эти пожелания не что иное, как почти точное воспроизведение действующих законов *(322). Правда, сочинение это не дошло до нас полностью. В имеющемся отрывке сохранились лишь предлагаемые законы относительно религии и должностных лиц. Нет ничего ни о собственности, ни о семье. Можно, конечно, предполагать, что относящиеся сюда книги не дошли до нас *(323). Но едва ли не вернее будет предположить, что Цицерон и не коснулся этой области. Передать свои пожелания в этой сфере с той же подробностью, какая принята была для религиозных постановлений, требовало бы изложения действовавшего в то время гражданского права. Едва ли эта задача была по силам Цицерону, особенно в Риме, где знание положительного права стояло так высоко.
|
|
|
Средневековая философия
§ 14. Общественный и духовный строй средних веков
Литература: Eiken, Geschichte und Sistem der mittelalterlichen Weltanschauung, 1887, рус. пер. 1907; Grupp, Kulturgeschichte des Mittelalters, т. I, 1894, т. II, 1895; Петрушевский, Очерки из истории средневекового общества и государства, 1907; De Broglie, L empire et l eglise au IV siecle, 1887; Carlile, a Histori of mediaeval political theory in the West, т. I, 1903; Герье, Средневековое мировоззрение, его возникновение и идеал (В. Евр. 1891, N 1- 4); кн. Е. Трубецкой, Религиозно - общественный идеал западного христианства в V веке, ч. I. Миросозерцание Блаженного Августина, 1892.
|
|
|
I. Под именем средних веков нередко понимается переходное время от падения Западной Римской империи до возрождения и реформации, т.е. промежуток от V до XV столетия. С этой точки зрения средневековье является одним из моментов всемирной истории, по одной стороне которого остается классический мир, по другую возникают национальные государства нового времени.
Но такое разделение истории человечества на три момента не имеет научного оправдания. В действительности история имеет дело с рядом культур, как моментов в жизни человечества, которые характеризуются какими-либо резко выдающимися признаками. Эти культуры, соприкасаясь, оказывают друг на друга влияние; таково, например, последствие соприкосновения западноевропейской культуры с арабской. Возможно, однако, что судьба не столкнет вовсе разных культур; таково, например, соотношение римской культуры и южноамериканской.
Различные точки зрения дают и разное освещение событиям прошлого. Если смотреть на средневековье, как на второе действие трехактной исторической драмы, то период это представляется, как быстрое и ужасающее понижение человеческой цивилизации, продолжавшееся в течение целого тысячелетия. Если же смотреть на западноевропейскую культуру, как на нечто особое, то средневековье, как детский период новой исторической жизни, представится в менее мрачном свете.
|
|
|
Признавая, что в V веке по Р. Хр. на западе Европы зарождается новая культура, мы отмечаем в ее истории период, который отличается особыми, свойственными ему признаками общественной и духовной жизни. Этот период включается в IX - XIII столетия. Время от V до IX века может быть рассматриваемо, как подготовление к средневековому строю, XIV и XV века - как разложение его.
II. Выработка западноевропейской культуры выпала на долю главным образом германских племен. Однако, так как германцы принялись воздвигать новое здание на месте, где находились остатки римской цивилизации, то на построение новой культуры пошел как новый, германский, материал, так и старый, римский. Цементом послужила та духовная сила, которая к этому времени стала приобретать выдающееся значение, - христианство.
Римский элемент западноевропейской культуры обусловливался той высокой степенью государственного сплочения, какой достиг Рим. Нормирование общественной жизни законами, исходящими от верховной власти, высокий авторитет этой власти в глазах подчиненных, идея общенародного государства, выдвинутая римскими завоеваниями и стоической философией, резкое различие общественных классов по происхождению и в то же время подчинение личности каждого гражданина интересам государства, огромное имущественное неравенство, пресыщение благами со стороны меньшинства и безнадежная зависть неудовлетворенного большинства, - таковы черты того культурного материала, который нашли германцы в полуразрушенном виде на том месте, где им суждено было воздвигнуть новую культуру.
Совершенно иными чертами отличались германцы. Государственное сплочение было совершенно чуждо этим дикарям. Сколько-нибудь прочное соединение происходило лишь на поле битвы. Отдельное лицо не подчинялось власти другого иначе, как добровольно ввиду совместного набега. Германец шел за тем, кто ему больше нравился. Общественную связь германец признавал лишь в пределах небольшой группы, рода, самое большее племени. Низкая степень экономического развития, на которой стояли германцы при их соприкосновении с Римом, не давала почвы для крупного имущественного неравенства. А отсюда и вообще равенство между всеми германцами по политическому значению и по образованию. Германский демократизм являлся прямой противоположностью римскому аристократизму. При всей своей необузданности, любви к свободе, германец слепо подчинялся обычаям, сложившимся в его общественной среде. Авторитет обычая у германцев, по словам Тацита, имел большее значение, чем у других (римлян!) авторитет закона. Неизбалованный германец вступает на историческую сцену с жаждой наслаждений как в земной, так и в загробной жизни, которая его малоразвитому уму представлялась простым продолжением первой. Германцы пришли в соприкосновение с Римом уже не языческим, а значительно христианизированным.
На краю Римской империи, среди евреев и под влиянием иудейства, рождается новая религия, построенная на началах, чуждых римлянам. В римское общество, раздираемой классовой борьбой за деньги, влияние, положение, почет, наслаждения, борьбой за блага, которые в изобилии сыпались на одних и оставались недосягаемой мечтой для других, проникло учение, которое отнеслось с презрением к самой цели борьбы, которое в погоне за внешними благами противопоставило силу духа. Нравственное содержание христианского учения должно было обеспечить ему успех среди римского населения. Простая речь еврейских рыбаков была понятна римским пролетариям более, нежели рассуждения философов. Они не могли не сочувствовать учению, которое, вопреки окружавшей действительности, признало равенство всех перед Богом, которое в утешение их неудовлетворенных земных желаний обещало им первенство над теми, перед которыми они до сих пор считали себя последними *(324). Угнетенным и порабощенным приятно было сознавать, что тем, кому они завидуют на земле, готовятся мучения в загробной жизни и что тем закрыт доступ туда, где бедным двери открыты настежь *(325). В ожидании совершенно новых наград они готовы были принять смирение, погасить в себе зависть и ненависть. Страдания, которые еще недавно представлялись величайшим злом, стали благом, желанной целью *(326). Стремясь совершенно отделить от политического мира мир религиозно - нравственный, как единственно достойный человека, христианство признало, что царство Христа не от мира сего *(327). , что Божье должно быть строго отличаемо от Кесарева *(328). Эта социальная сторона христианского учения показалась особенно опасной для господствующих классов, и вот почему римская государственная власть, обыкновенно столь терпимая к чужим вероучениям, предприняла жестокую борьбу против христиан.
Эпохой непосредственного соприкосновения всех трех элементов и зарождения новой культуры были IV и V столетия. В первое время эти элементы резко различались. Римляне выше всего ставили государство и правовой порядок; германцы не мирились с твердым правовым порядком по психическим свойствам нецивилизованного человека; христиане пренебрегли правовой нормировкой общежития, возлагая все упование на любовь, а не на принуждение. Римской государственной идее противостала германская идея личной свободы, идее права - христианская идея обязанности, германскому долгу мести - христианский долг прощения.
III. Видным выразителем этой эпохи явился блаженный Августин. Так как в его время указанные элементы не успели еще преобразиться в нечто цельное, то в его личности замечается раздвоенность, характерная для эпохи, когда римская культура, христианство и германство приходят в соприкосновение.
Августин родился в 353 году в Северной Африке, в богатой семье. Он получил хорошее образование, которое должно было, как этого желал отец, открыть ему путь к политической деятельности. Человек с горячим, южным темпераментом, Августин широко пользовался благами римской культуры. Не чувствуя в этом удовлетворения, Августин на 33 году жизни делает резкий поворот. На почву, подготовленную убеждениями матери - христианки, падает семя проповеди епископа Амвросия. Августин делается христианином, и, как натура глубокая и страстная, проникается им. В его лице церковь приобрела редкого апологета, за что и причислила его к лику святых. Августин жил в эпоху борьбы языческого Рима с христианством, в эпоху, когда набежали первые волны в самое сердце Рима. Он видел вторжение Алариха в Рим, он умер епископом в городе Гиппоне во время осады его вандалами (430 г.). Новообращенный христианин не мог отрешиться от римских основ своего образования, и это сказалось в его стремлении сочетать римские и христианские начала и в допущенных при том противоречиях.
Для блаженства необходимо обладать истиной. Истина же дается не знанием, а только верой. Лишь проникнувшись верой, можно понять все окружающее - (credo ut intelligam). Так как истина сокрыта в Боге, то созерцание истины возможно только при условии слияния с Богом.
В лице Адама человечество злоупотребило свободной волей и вследствие греха природа человеческая испортилась. Она стала неспособной стремиться к добру собственными усилиями, по свободной воле. Поэтому все люди нуждаются в искуплении от греха. От усмотрения Бога зависит избрать одних и дать им помилование, а других осудить. Такой выбор не зависит от дел человека, от его заслуг, а всецело определяется милостью Бога. Кого захочет Он спасти, тому даст свое Откровение, оставленные же без внимания спастись не могут. Это учение о предопределении осуждало на вечные мучения всех язычников и еретиков, как бы ни была чиста их жизнь. Этим учением были осуждены самые видные представители греко-римского мира. Отстаивая дело веры, Августин не заметил, какая опасность для правового порядка скрывается в учении о предопределении.
С точки зрения учения Августина, единственное спасение - это в церкви. Церковь есть царство Божье. Мало того, чтобы государство признало и поддержало церковь: церковь и государство должны быть одно. Соединение людей только тогда создает государство, когда в нем царит правда Божья. Если исключить эту правду, чем будет отличаться государство от разбойничьей шайки? Неужели с увеличением числа членов и с расширением места действия может измениться сущность дела? Разве не прав тот пират, который сказал Александру Македонскому, что на своем маленьком судне он делает то же, что Александр со своим большим флотом, а между тем одного зовут разбойником, а другого великим царем?
С водворением правды, хранительницей которой является церковь, водворится в мире Град Божий. Изображению этого Града Божья Августин посвятил на склоне своих лет целое сочинение, De civitate dei, которому суждено было играть видную роль в средние века. Град Божий - это тот порядок общежития, который дан Откровением. Он настолько проявился в мире, насколько распространилось христианство, насколько укрепилась церковь.
Истинным устроителем общественного быта на земле может быть только церковь, но не государство. Государство способно лишь дать церкви внешнюю силу, как орудие устроения. Августин противник свободы совести и сторонник государственного принуждения в деле религии. Было время, когда и он стоял за свободу совести. Но жизненный опыт изменил его взгляд: он видел, как сектанты, силой возвращенные в лоно истинной церкви, быстро сознали свое заблуждение. Из этого Августин вывел, что нельзя предоставить каждому верить так, как он сам понимает и чувствует. Если Христос не прибегал к силе, нельзя заключать о неприменимости этого средства. Во времена Христа не исполнилось еще пророчество и поклонятся ему все цари земные. Но чем больше исполняются эти слова, тем большую власть приобретает церковь и тем более пользуется она ею, чтобы не только приглашать, но и принуждать к добру. Пользуясь силой, церковь создает на земле государство, которое должно быть так устроено, чтобы все его интересы сосредоточены были в Боге.
В своем сочинении Августин стремился сочетать два противоположных начала: аскетический, вышедший из христианства, - отречение от всех мирских интересов, и римский, - овладение всеми мирскими интересами для водворения первого принципа. Августин в начале V века начертал тот теократический идеал, из-за которого впоследствии было возбуждено столько споров, переломилось столько копий, пролилось столько крови. Создание Града Божья составляло основную задачу средневековья.
IV. Борьба различных элементов, под влиянием которых складывался общественный строй средневековья, привела к господству церкви.
Борьба римского и христианского элементов выразилась в борьбе между государством и церковью. Римская государственная власть, которая привыкла видеть порядок только в государстве и устраивать общежитие путем правовых норм, не могла смотреть спокойно на распространение учения, которое относилось отрицательно к государству и праву. Не мнимые заговоры против государей, а индифферентизм к государственным обязанностям объясняют ожесточенные гонения на христиан.
Впоследствии государственная власть начала понимать, какую огромную силу таило в себе христианство, и как важно было воспользоваться ею. Со своей стороны христиане, признававшие, подобно Тертулиану, что "им нет никакого дела до государства", со временем убедились в борьбе с язычеством, что христианству трудно утвердиться без помощи государственной власти.
Делу примирения способствовало, во-первых, то, что с течением времени христианство все более теряло черты социального протеста. К этому побуждали церковь интересы приспособления. Многих смущало учение Христа о трудности для богатых достичь Царствия Небесного, предложение Христа продать все свое имущество и раздать его бедным. Эта идея был еще более развита первыми отцами церкви. Лактанций видел причину гибели Рима в имущественном неравенстве и утверждал, что "где нет равенства в общественном положении, там нет и отечества". "Земля, - говорил св. Амвросий, - была дана всем сообща, богатым и бедным; почему же вы, богатые, присваиваете себе ее всю?" "Природа предоставила все вещи в общее пользование; насилие создало частную собственность". Но скоро эта точка зрения изменяется. Климент Александрийский, для успокоения состоятельных классов, толкует слова Спасителя, обращенные к юноше, в переносном смысле; дело не в том, чтобы отречься от богатства, а в том, чтобы, обладая им, презирать его. Во-вторых, сама церковь проникается точкой зрения римского государства и задается целью объединить народы. Блаженный Августин, признавая, что право собственности стоит в противоречии с божественным порядком, находит, что оно составляет учреждение положительного права. "Попробуйте устранить императорскую власть. Кто осмелится тогда сказать, этот дом мой, этот раб принадлежит мне"? Вот почему не следует восставать против императоров.
В IV веке христианство делается государственной религией. Между государственной властью и церковью создается союз. Римские императоры пользуются этим союзом для укрепления своей власти: это мы видим на Константине. Германские короли продолжают эту политику: Хлодвиг, Пипин, даже Карл Великий прикрываются римским авторитетом и в то же время опираются на авторитет церкви. Последняя выдвигает теорию божественного происхождения государственной власти, имея поддержку в словах апостола Павла: всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены *(329). Тертулиан старается подчеркнуть различие между покорностью христиан и духом свободомыслия язычников. "Сколько философов лают на государей!" "Кто эти Кассии, Нигры, Альбины и другие убийцы Цезаря? Язычники, но ни в каком случае не христиане". Видели ли, чтобы христиане, претерпевшие столько гонений, поднимали руку на своих государей?
Но, конечно, и церковь много выиграла от этого союза. Было время, когда отцы церкви отстаивали свободу христианам. Так, Лактанций говорит: "Религия - это убежище свободы. Она, прежде всего, добровольна. Никто не может быть принужден почитать то, что он не хочет. Он может, понятно, сделать вид, но это еще не значит хотеть". "Скажите, - спрашивает Тертулиан, - много ли славы язычеству оттого, чтобы отнимать свободу веры, запрещать выбор Божества, не позволять поклоняться тому, кому кто хочет?" Когда церковь несколько окрепла, была выдвинута идея взаимной независимости церкви и государства. "Не вмешивайся, - пишет епископ Гозий императору Константину, - в дела церкви, не давай нам никаких приказаний, а лучше сам поучись у нас. Бог вручил тебе государство, нам же вверил церковь". С приобретением опоры в государственной власти, католическая церковь приняла совершенно иной тон. Мы видели, как Августин высказался против свободы совести. Церковь нуждается в силе меча для распространения христианства среди германцев, особенно с того времени, когда ислам вытеснил христианскую религию в Азии и Африке. Силой меча пользовалась католическая церковь при подавлении довольно многочисленных ересей.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 156; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!